Табу

Евсения Медведева, 2017

Знал ли Серёга Лазарь, что после встречи с заносчивой дочерью семьи местного авторитета, его жизнь пустится в крутое пике? Нет… Но сколько бы он не говорил, что она для него ТАБУ, все равно искал встреч. За что и поплатился. Пришлось красть её у собственного мужа, прятаться на богом забытом острове, чтобы сохранить свои жизни. А осознав, что в мыслях её другой мужчина, пришлось отпустить… Он сделал ей новую жизнь, в надежде, что ещё встретит свою любимую, но запретную Кошку…Содержит нецензурную брань.

Глава 2

****Кошка****

— Вставай, — его шепот заставил вздрогнуть, потому что уже несколько часов единственными моими собеседниками были мыши, активно шуршащие в картонных коробках в углу трюма. Сначала было мерзко и страшно, а потом стало даже весело. Иногда я сминала фантик, найденный в кармане куртки, и тогда мыши затихали, но только на пару секунд.

Откинув капюшон, я подняла голову. Сквозь открытую дверь сочился уже теплый закатный свет, но и этого было достаточно, чтобы голова заныла от острой боли. Привыкшая к полной темноте, не могла сконцентрироваться на внушительной фигуре, нависшей прямо надо мной, узнала только его шепот. Враждебные нотки исчезли. Черт, что за постоянная смена настроения?

— Что? Ты нашел еще одну фешенебельную яхту?

— Идем, — он протянул руку, настойчиво потрясывая ей у меня перед глазами.

— Ответь!

— Я не могу, — выдохнул он и опустил голову, пряча глаза.

— Хм… Мог бы хотя бы соврать!

— Я не доверяю тебе, понимаешь? Пока не разберусь, как ты причастна к взрыву, будешь постоянно у меня на глазах, ну или просто взаперти. Ясно?

— Не скажешь? — голос предательски дрогнул, а потом очередная волна безразличия накрыла меня с головой. Стало совершенно всё равно, куда и зачем он меня тащит. Я закуталась в куртку, впитавшую запах прелой сырости трюма.

— Нет, пока ты не объяснишь, какого черты ты оказалась единственной, кого поймали?

— Отвали, Лазарь! — зашипела я, хватаясь за его теплую, чуть трясущуюся ладонь. — Тебе-то что? Играешь тут в Робин Гуда! Ты же первый меня сдашь своему Церберу!

Встала на деревянный ящик, на котором сидела весь день, чтобы сровняться с его лицом. Выразительные карие глаза казались красными от усталости, а вечно задорно играющие брови сложились, образовав глубокую складку.

— Поздно, Кошка, нас с тобой там никто не примет, даже если я решу тебя сдать. Поэтому вставай и идем, нам нужно сменить «яхту»…

На палубе никого не было. Он прижал меня к металлическому ограждению, крепко сжимая локоть. Наверное, было глупо спорить. Лазарь прав. Теперь он такой же, как я. Его не примут обратно. На миг стало его немного жалко. Лазарь чувствовал, что я не спускала взгляд с его напряженного лица, поэтому то и дело старался отвернуться — лишь бы не встречаться взглядом.

А с другой стороны — я же не просила его спасать меня! Чего он приперся, изображая из себя «Агента007»? Подумаешь, переспали пару раз…

Нет, ну хорошо… Не пару раз, а пару сотен раз… Стоило мне только вспомнить об этом, как волна жара прокатилась от макушки до кончиков окоченевших от холода пальчиков. Он преследовал меня, как навязчивый сон. Появлялся внезапно, крал незаметно, а брал так сильно, что болели потом не только мышцы, но и кости. Он не из тех, кто останавливается на полпути, именно поэтому каждый секс с ним был похож на долгое путешествие по горам и впадинам океанов: он лишал меня кислорода, погружал в ледяной омут, а потом отдавал во власть пылающего огня. Не останавливался, пока не выжимал из меня последние капли сил, а потом спокойно провожал до дома, не удосуживаясь даже попрощаться напоследок. И каждый раз был последним! Я клялась себе, что больше никогда не подпущу его к себе ближе, чем на пушечный выстрел. Но это была ложь… Стоило ему только появиться на горизонте, как мой живот скрючивало от томного напряжения. Было все равно, где мы находимся! На премьере фильма, в женском туалете фешенебельного ресторана, в темном углу ночного клуба, на подземной парковке под прицелом камер либо в вонючей подворотне.

Лазарь не врал, как только сумерки плавно легли на мутную водную гладь реки, к нам подъехала воздушная подушка. Бортовые номера были плотно заклеены непрозрачным скотчем, а прожекторы выключены. Она тихо покачивалась рядом с буксиром, мягко отталкиваясь надувными бортами. Меня все больше смущал абсолютно пустой буксир. Пока мы ждали «подушку», я не услышала ни единого звука, не увидела ни одного человека, шаги которых были отчетливо слышны сквозь прогнившие перекрытия, пока я сидела в трюме.

— Где все? — тихо спросила я, пытаясь заглянуть на верхнюю палубу.

— Через пару часов мы будем на месте, — Лазарь крепко сжал мою ладонь. — Не бойся.

Черт! Он настойчиво подталкивал меня к хлипкому металлическому мостку, на который и смотреть-то было страшно, не то, чтобы перейти. Да и выбора-то особого у меня не было. Поэтому я выдохнула и вновь осмотрела новую «яхту», готовую умчать нас в тихое место. Наличие крытой кабины не могло не радовать, потому что хотелось хоть немного согреться и поспать. Силы стремительно покидали меня, а головокружение размывало картинку.

В салоне «Амфибии» началось движение, а потом небольшие металлические дверцы распахнулись, приглашая во внутрь. Лицо мужчины, открывшего двери, было скрыто лыжной маской — для тепла или он тоже не хотел светиться. Лазарев махнул ему, плотнее натягивая капюшон мне на лицо, продолжая подталкивать по ржавой металлической лестнице на палубу.

— Ты не снимешь капюшон, пока я тебе не разрешу, — он сжал мой локоть так сильно, что захотелось зареветь, но даже на это не было сил, поэтому я покорно кивнула.

— А ты?

— Знаешь, предохраняться надо вовремя, — рассмеялся он, закидывая в салон несколько, непонятно откуда взявшихся спортивных сумок. — А теперь чего уж личико прятать?

Лазарев помог мне перелезть в довольно тесный салон с пятью креслами, потом громко свистнул и запрыгнул сам, хлопнув люком.

Мужчина не поворачивал головы, смотря только перед собой. Пыталась напрячься, чтобы ощутить страх, но мне было все равно. Иногда казалось, что Лазарь читает мысли, вот и теперь он усадил меня на сдвоенное сидение, достал толстовку:

— Поспи. У тебя есть часа три, — быстрыми движениями он уложил меня на мягкие кресла, почему-то пахнущие рыбой, а потом пристегнул ремнями и подставил сумки. — Нас будет сильно трясти, если что хватайся за ремень. Ясно?

Хотела ответить, но он пальцем прижал мои губы, а потом отсел, долго не сводя взгляда, и хлопнул водителя по плечу. Странное плавучее средство взревело и довольно резко помчалось в противоположную от буксира сторону. Я вжималась в кресло, потому что это мало походило на тряску. Меня швыряло так, что воздух вылетал из легких.

Я уже хотела подняться, чтобы посмотреть, где мы, но Лазарь тихим движением руки прижал меня снова к сидению.

Конечно! Он просто не хотел, чтобы я видела дорогу. Какая же я идиотка! Боже! Да что я могла разглядеть в темноте, да еще посреди широченной реки.

— Сука ты, Лазарь! — одними губами прошептала я и надвинула капюшон, как можно ниже, чтобы не видеть эти смеющиеся карие глаза, прожигающие своей напряженной пытливостью.

Сон как рукой сняло. Возбуждение вновь и вновь пробегало по телу мелкими мурашками. Хотелось кричать, бить стекла! Только он научился выводить меня из себя, хотя бы мысленно. Этот чертяга с темными, как ночь в аду, глазами ворвался в мою привычную жизнь, словно ураган. Его вечно самодовольно — улыбчивая морда преследовала меня всегда и везде, будь то ночной клуб или дорогой ресторан. Черт! Да откуда он взялся-то?

Вдруг «Амфибию» подбросило вверх, шум воды исчез, уступив место тихому шуршанию снега. Видимо, это странная машина может передвигаться, как по суше, так и по воде. Но мне было все равно. Пусть везут, куда хотят. Главное — чтобы там было тихо, и можно было выспаться…

Я и не заметила, как уснула, потому вздрогнула, когда услышала довольно громкие голоса. Вскочила, но тут же отпружинила назад, удерживаемая крепкой хваткой ремней безопасности. Кое-как справившись с цепкими привязями, я встала, осторожно выглядывая наружу. «Амфибия» была пришвартована у длинного причала, а на берегу стоял Лазарь в окружении нескольких мужиков. Они смеялись и что-то громко обсуждали. Сумки, поддерживающие меня, исчезли. Видимо, мы приехали.

Тело затекло, поэтому я не без усилий встала в невысоком салоне лодки и вышагнула на деревянную поверхность пирса. На темном небе еще кое-где виднелись звезды, но безжалостные разводы рассвета грозились уничтожить ночное спокойствие. Подойдя к краю пирса, я осмотрелась: везде была вода и россыпь абсолютно безлюдных островков с высокими деревьями, служившая плотным кольцом безопасности от постороннего глаза. Напрягла зрение, но предрассветная дымка искажала расстояние, было непонятно, смогу ли я доплыть туда. В предрассветном тумане было все безлико и одинаково серо: вода лениво плескалась, подбрасывая вверх куски льда, высохший камыш шуршал, пытаясь сбросить опостылевшие шапки снега, а плотные тучи нависли там, где скоро должно появиться солнце.

Голоса стихли, поэтому я обернулась. Лазарев стоял на берегу, прислонившись к большому раскидистому дереву, и терпеливо ждал меня. Я даже не сомневалась, что он улыбается, понимая, что я никуда отсюда не смогу сбежать. Су*ка! Хотелось назло ему броситься в ледяную воду, лишь бы стереть это самодовольное выражение лица! Но я сильно сомневалась, что выиграю… В любом случае воспаление легких мне обеспечено, а в городе нам нельзя светиться. Ладно… Сегодня ты победил.

Я двинулась вперед, оглядывая все вокруг. Длинный деревянный причал с чуть подгнившими досками сверкал, как волшебный: в мягкие деревянные плашки въелись миллионы рыбьих чешуек абсолютно разной формы и цвета, они красиво отражали свет гирлянды, натянутой вдоль. Я задрала голову, рассматривая толстый канат, на котором переплетались обыкновенные лампочки, оберегаемые от снега и дождя стеклянными плафонами разного цвета и формы, словно их по одному снимали из каждой люстры в обычных квартирах. Здесь были роскошные птички с отломанными носиками, чуть потрескавшиеся цветы кувшинок, а иногда встречались обыкновенные банки, в которых виднелись засохшие прошлогодние жучки. Я шла тихо, пальцами раскачивая самодельную гирлянду, попутно разглядывая все вокруг. Широкий берег, еще засыпанный снегом, был заставлен разнообразными лодками, накрытыми черным брезентом. Я вздрогнула от неожиданного шума справа. Воздушная подушка тихо плыла к берегу, за рулем сидел мужичок лет пятидесяти, на лбу была собрана маска, еще недавно скрывавшая его лицо. Он весело подмигнул мне и добивал газу, ловко взбираясь по заснеженному склону в сторону навеса, где толпился народ. Несмотря на раннее утро, работа кипела. Одни снаряжали лодки, другие таскали объемные тюки в еще одну «Амфибию», правда, уже намного больше той, на которой мы приплыли. На стекле была прикреплена табличка с надписью «ЕГЕРЬ».

Лазарев так и стоял на берегу, докуривая очередную сигарету. Он не сводил с меня взгляда, поэтому чтобы не раздражать моего «спасителя» я решила осмотреться позже.

Он перекинул сумки через оба плеча и повел меня по тропке, дублирующей причал такими же деревянными плашками.

По правой стороне раскинулись деревянные невысокие домики из потемневшего кругляка. Как только мы стали приближаться, огромные собаки повыскакивали из будок, незаметных под толстым слоем снега. Лазарь негромко присвистнул, и собаки стихли, провожая меня недоверчивым взглядом.

— Катя, проследи, чтобы собак не спускали с цепей днем, хотя бы первое время.

— А ночью? — прошептала я, с ужасом наблюдая за мохнатой махиной, она рычала очень тихо, чтобы не сердить хозяев, но в то же время показать мне, что хозяйка здесь она.

Невысокая женщина в меховом тулупе выскочила на крыльцо и подбежала к Лазарю, быстро поцеловав того в макушку, которую он молча подставил. Это движение было настолько органично, будто они всю жизнь репетировали.

— А ночью собаки гуляют. Тут же волки, деточка, — женщина прищурилась, осматривая меня любопытным взглядом. — А их одним свистом не приструнить.

Я громко сглотнула, осматриваясь вокруг.

— Но не переживай, просто постарайся не выходить ночью из дома, — женщина улыбнулась и вновь скрылась на крыльце.

На противоположной стороне от домов стояла большая баня, сверкающая еще свежим деревом и лакированными резными ставнями. Из толстой трубы струился дымок. Ну, конечно… Бани мне только не хватало… Здесь цивилизация-то не бывала, что ли?

За баней вереницей тянулись покосившиеся строения хозпостроек тянулись покосившиеся хозяйственные постройки и крытые беседки, уходящие к самой воде. Мы продолжали идти в сторону леса, высокие макушки которого раскачивались, осыпая все вокруг рыхлым снегом. Деревянная тропка уже давно кончилась, снег был расчищен, обнажая большие аккуратные кругляшки дерева, имитирующие тропинку, больше похожие на детские классики. Я дышала через высокий воротник его куртки, но все равно ощущала запах рыбы, который здесь не ослабевал, видимо, даже зимой.

Ледышки противно забивались в носки, обжигая кожу своим холодом. Это никогда не кончится! Но стоило мне только подумать, деревья, как по волшебству, раздвинулись, обнажая довольно высокий светлый дом.

Я почти смирилась с тем, что придется жить в землянке, но этот дом был большой и по-старомодному красивым. Острый конек крыши, переходящий в пологие скаты боковых веранд были увиты самодельными гирляндами, тусклый свет ламп искрился в пышных комьях снега, создавая над домом легкую ауру свечения. Двухэтажный дом стоял к нам боком, поражая огромными окнами со светлыми деревянными ставнями. Лазарь резко остановился у деревянной калитки, сливавшейся своей белизной с высокими сугробами. Стоило ему положить руку на резной колышек, как белоснежный сугроб стал шевелиться, раскидывая в стороны охапки снега.

— Аааа! — заорала я, прижимаясь к его спине, когда увидела огромное рыжее пятно, мчавшееся в нашу сторону.

— Девочка моя, — приговаривал он, сильно прижимая к себе собаку, чья морда была ровно в два раза больше головы Лазаря. — Свои. Слышишь? Лила! ФУ!

Он что-то шептал ей на ухо, отчего она забавно наклоняла голову из стороны в сторону, не сводя с меня взгляда темных глаз. Собака поражала своими внушительными размерами, и если честно, мало походила на девочку. Но лишь приглядевшись, я заметила кокетливо — длинные ресницы, аккуратные рыжие пятнышки по бокам, а ее массивные лапы были светлыми, будто на них были надеты белые носочки.

— Дай ей руку. Поверни ладонью вверх, чтобы она видела, что там ничего нет.

— Ты сбрендил?

— Быстро! Иначе она не даст тебе выйти из дома, — рявкнул он, отчего Лила стала тихо рычать, слегка прищурившись. — Дружить, Лила, дружить!

Я протянула ей свою раскрытую ладонь. Продолжая рычать, собака обнюхала пальцы, затем сделала шаг вперед, обходя меня со всех сторон, и, смерив Лазаря внимательным взглядом, села и лениво подняла правую лапу.

— Ну?

— Что — ну?

— Она предлагает тебе дружбу. Хотя кому я это говорю? — выдохнул он.

Я села на корточки и взяла огромную пушистую лапу. На удивление она была сухая и теплая, несмотря на то что собака спала в огромном сугробе.

— Лила, — прошептала я, за что получила поцелуй в нос.

— Все, Лила, охранять, а ты, — он взял меня под руку и потащил к дому. — СПАТЬ!

Обойдя дом, мы остановились у просторной террасы, выходящей прямо на густой ельник. Широкие величавые колонны, обвитые сухими путами вьюна, упирались прямо в балкон на втором этаже. Ограждение было тоже деревянным и поражало изысканной резьбой, хотелось сесть и внимательно рассмотреть каждый узор, провести пальцем по облупившейся краске.

Дерево под ногами уютно скрипнуло, а толстая металлическая дверь с легкостью поддалась, впуская меня в небольшой холодный коридор. Деревянные стены были увешаны березовыми вениками, связками мелисы, пряной мяты и горьковатого чабреца. Сережа открыл деревянную дверь, впуская в прохладу коридора уютное тепло печки. Скинула кроссовки и вошла в дом. Широкий холл, на светлом полу которого лежал потертый ковер персикового цвета, поражал своим простором. Напротив двери находилась витиевато — резная лестница на второй этаж белоснежного цвета. Светлые стены были увешаны черно-белыми фотографиями в белых деревянных рамках, общее спокойствие разбавляла акварель картин, размещенных с легкой небрежностью.

— Там кухня, в холодильнике есть еда, — он махнул рукой влево. — Справа гостиная, столовая и кабинет. Ты можешь выбрать себе любую комнату на втором этаже. Я не знаю, что еще тебе может понадобиться, — он устало растер руками лицо докрасна. — В пределах дома ты можешь делать все, что душе угодно.

— А…

— Не сегодня, — прохрипел он и рухнул на большой диван.

Я застыла в пороге, но Лазарь больше не шевелился, лишь тихо засопел, чуть хмуря брови. Закрыла двери и оглянулась, заглянув в еще по-утреннему хмурую гостиную. В доме было очень тепло. Ноги уже перестало покалывать от холода, поэтому я скинула огромные мужские носки и прошлась по шершавому дереву пола босиком. Воздух так ярко пах смесью дерева и цветущей герани, что хотелось чихнуть. Глиняные горшки с цветами стояли по всему дома: окна сквозь прозрачный тюль пестрели краснотой, а на широких ступенях лестницы красовались белые и розовые грозди соцветий. Хотелось заглянуть в каждый уголок этого старенького дома, но усталость побеждала, поэтому я пошла наверх.

К моему удивлению, на втором этаже было много комнат. Как странно, потому что внешне светлый домик не выглядел таким просторным. На полу довольно широкого коридора лежал длинный потертый ковер чуть сероватого цвета. Точно так же, как и на первом этаже стены были увешаны картинами и многочисленными фотографиями. Пробежалась пальцами по рамкам, но на коже не осталось ни следа пыли. Странно… Раз Лазарь сказал выбирать любую комнату, значит мы тут одни? Тогда почему тут так чисто? Чуть втянув воздух, сквозь яркий запах герани я уловила тонкую нотку мебельной полироли. Здесь явно кто-то прибирается.

Толкая двери, я заглядывала в комнаты. В сумерках не могла разглядеть подробности обстановки, но чувствовалось, что здесь когда-то жили. На стульях встречалась небрежно сброшенная одежда, на тумбочках лежали книги, а наспех заправленные кровати слегка бугрились. В самом конце коридора стояли высоченные стеллажи с книгами, возле которых расположилось большое мягкое кресло с выгоревшими цветастыми подушечками. Включать свет совершенно не хотелось, поэтому я толкнула последнюю дверь и рухнула спать…