Карцерова соната

Евсей Осиновский

Банальная история адвоката, столкнувшегося с системой, в которой он чувствовал себя, как…Впрочем, банальная – она и есть банальная.Прав был классик: что-то надо менять в консерватории…

КАРЦЕРОВА СОНАТА

или

Как теленок с дубами бодался

Все описанные события и персонажи вымышлены,

все совпадения случайны. Автор.

Пауль Крамер поехал в суд.

Он ни на минуту не сомневался, что теперь, после победы нацистов, его осудят. На этом процессе никому не будет дела до выяснения истины, до установления фактов. Всё с начала и до конца, несомненно, окажется лишь забавным и трагическим, жалким и грубым фарсом, в котором каждому заранее отведена особая роль — судьям, свидетелям, экспертам, адвокатам…

Лион Фейхтвангер. «Братья Лаутензак»

1942 г., Нью-Йорк

— Позади осталось всё: роскошные круизные лайнеры, золотые пляжи Бразилии и Индонезии, сияющие миллионами огней небоскребы Гонконга и Сингапура, сумасшедший Лас-Вегас, степенные европейские столицы… Позади остались и казавшиеся незыблемыми приятельско-дружеские отношения с сильными мира сего — судьями, прокурорами, министрами, депутатами… Теперь я никто. Лагерная пыль, по меткому выражению Лаврентия Палыча…

Так думал уж не молодой повеса, летя в пыли в «столыпинском вагоне» навстречу хмурым северным лесам… (Во завернул! Да простит меня «первоисточник»! )

Повеса — это ваш покорный слуга. В недавнем прошлом адвокат. Небезызвестный, небезуспешный… Громкие дела, громкие победы…, публикации в прессе и на интернет-сайтах, интервью, статьи, комментарии, награды адвокатского сообщества… Генералы — руководители различных ведомств — приветливо улыбались, здороваясь: «Наслышаны, наслышаны… Поздравляю!», полковники при встрече обнимались, дружески похлопывая по плечу, младший офицерский состав — те просто смотрели снизу-вверх, как на обитателя Олимпа, до которого им еще тянуться и тянуться.

В друзьях-приятелях числились многие министры, депутаты различных уровней, главврачи, главреды и главрежи, начальники всевозможных департаментов и даже директор цирка (!!!). С учетом того, что в молодые годы я, закончив консерваторию по классу музыковедения, много лет отдал сцене и преподавательской кафедре, руководство местной культуры — вообще были моими однокашниками, а то и собутыльниками времен вольного студенчества.

В какой-то период одновременно губернатор, мэр города и глава районной администрации — все были мои друзья юности и соседи по лестничной клетке. Казалось, что, если не бога за бороду, то уж черта за его причиндалы я точно ухватил, и он готов отвезти меня на себе — хоть в Санктъ-Петербургъ за черевичками, хоть в Нью-Йорк на премьеру очередного бродвейского мюзикла!

Всё кончилось внезапно и сразу.

Телефонный звонок не отличался от сотен ему подобных.

— Здрасти, нам вас рекомендовали, мы боимся, нас вызвали, а он ничего не совершал, а его вызывают…, — женский голос трещал, как из пулемета, — брата уже арестовали, теперь вот нас вызвали…

— Стоп, стоп! Кого вызвали, куда, за что? Говорите толком.

— Моего мужа.

— Как фамилия мужа?

— Подлючный. Матвей.

— Так если его еще только вызывают, почему звоните вы, а не он?

— Ну, он у меня… молчун, в общем.

— Понятно. На когда вас вызвали?

— На понедельник, 11 часов.

— Хорошо, тогда в 10 пусть подъезжает ко мне в офис, поговорим, а потом решим, что делать дальше.

— Мы вместе подъедем.

— Это я уже понял…..

В назначенный час в офисе появились — сначала Она. Даже не вся она, а ее грудь. Ну что сказать, природа была щедра! Мадам Грицацуева со своими арбузами! На остальных частях тела, зашедших вслед за грудью, та же природа особо не заморачивалась…

— Это мы вам звонили. Ульяна Подлючная, — представилась она и протянула мне руку.

— Очень приятно, — не слишком искренне ответил я, — а где ж ваш муж?

— Матвей, — позвала она. Мне подумалось, что она сейчас добавит «кс-кс-кс»….

Зашел Матвей. Упитанный, но какой-то рыхлый детина с совершенно лысой оконечностью, отражающей все лампочки моего офиса. Причины его молчаливости были написаны на лице: полное отсутствие осмысленности во взоре (хотя зрачки подозрительно блестели…).

— Здрасте.

— И вам того же. Ну, рассказывайте.

Как я и предполагал, рассказывать стала Ульяна.

Если коротко, брат Подлючного — Антон — брал на реализацию оптовые партии товара, распределял по торговым точкам, а вырученные деньги присваивал. Общая сумма похищенного — 52 миллиона. Недурно…

— Какова роль Матвея?

— Он несколько раз забирал наличку…. Но себе он ничего не оставлял, всё отдавал Антону!!

Матвей молча слушал жену, иногда кивая.

— Как вы думаете, Матвея могут привлечь?

— Ну, судя по вашим рассказам, признаки соучастия в его действиях просматриваются.

— И что, его могут арестовать?

— Могут.

— Этого ни в коем случае нельзя допустить. Поэтому мы приехали к вам. Чтобы вы нас спасли. Там еще вызвали Потапенко Андрея. Потому что хозяин фирмы, у которого украли 52 миллиона, — Калачёв — считает, что похитили деньги братья Подлючные и Потапенко. Мы его ужасно боимся. Он очень богатый. Сказал, что всех сотрет в порошок! Так Андрей нанял адвоката. Аж за 300 тысяч! Трупень Василий Васильевич, знаете такого?

— Нет. То есть, вас с Потапенко вызывают на допрос в качестве свидетелей, а вы берете адвокатов…

— Так мы ж боимся…

— Хорошо. Я скромнее вашего Трупня. Втрое. Более того, если выяснится, что у следствия к Матвею претензий нет, половину верну. Устраивает?

— Да, конечно.

Следователь Андрющенко без обиняков сообщил, что Подлючный в статусе свидетеля пребывает ПОКА, что в данный момент идет проверка на причастность к хищению еще 7—8 человек, и в ближайшее время круг подозреваемых будет значительно расширен.

В процессе допроса в кабинет к Андрющенко заглянул его начальник — подполковник Ящерко Вадим Иванович, мой старый знакомый, еще со времен ношения им лейтенантских погон.

— Приятная встреча, господин адвокат!

— Взаимно, господин подполковник, я зайду к вам?

— Конечно.

В кабинете у Ящерко, кроме нас с ним, не было никого.

— Вадик, раскрой тайну следствия: у вас к моему претензии есть?

— Еще какие! Да и не только к нему. Там целая группа работала. Человек 8.

— Другие меня, как ты понимаешь, интересуют постольку-поскольку. В отношении Матвея Подлючного есть что-то?

— Пока ищем. Работаем. Начальство видит тут «группу лиц».

— Начальство всегда хочет резонанс на уровне убийства Кеннеди. Мой говорит, что не брал-не крал и на шухере не стоял.

— Вы ему верите?! — удивился Ящерко.

— Обязан верить… Вадик, во всяком случае, мне поставлена задача — чтобы он остался в статусе свидетеля по делу.

— Я понял. Посмотрим. Тут еще — не только от нас зависит… Допрашивали потерпевшего — Калачева. Так он так орал! «Пока всех не пересажаю, не успокоюсь!!». Вы ж понимаете: 52 ляма — не мелочь. Он может обжаловать наши постановления. Но я подумаю…

— Позвонишь?

— Обязательно.

Подлючный ждал меня в коридоре.

— Ну что там?

— Будут думать. Цели поставлены.

— Ага…

Через несколько дней Ящерко позвонил мне и пригласил к себе в следственную часть.

— В общем, мы тут посчитали, покумекали, доля вашего Подлючного Матвея — 6 миллионов. Пусть везет, и мы решаем вопрос с Калачевым, чтобы он остался свидетелем.

По словам подполковника выходило, что эти деньги будут переданы потерпевшему Калачеву. Я сделал вид, что верю в чистоту помыслов полицейских следователей. В конце концов, это их вопрос…

— Боюсь, не потянет он такую сумму…

— Ха-ха! Там все нормально с деньгами, мы отслеживаем его движения на разных сайтах по продаже имущества. Ну, и кроме того, скажите ему: не даст — сядет. Без вопросов!

Ультиматум Ящерко я дословно передал чете Подлючных.

— Огого!! А если мы не заплатим… А если заплатим… Но мы же ничего не брали… А нас заставляют… Мы так боимся…, — опять включила свой пулемет мадам Грицацуева. Ее благоверный издавал при этом какое-то мычание — в качестве аккомпанемента жене.

— Послушайте, — не выдержал я, — если вы считаете, что вашего мужа обвинять не в чем, — ради бога, давайте идти в полный отказ. Я готов защищать Матвея с позиции непричастности его к хищению.

— А вы можете дать гарантию, что Матвея не посадят?

— Я могу вам дать гарантию, что выхвачу шашку и буду скакать на лихом коне и рубать головы врагам, не взирая на их должности и регалии. А гарантии, что Матвея не посадят, увы, дать не могу. В нашей стране иногда сажают невиновных. (Знал бы я, болван, в тот момент, что накаркиваю самому себе).

— В таком случае мы будем платить. Да, Матвей?

— Угу…

— А по частям можно?

— Думаю, да.

За день до оговоренного момента передачи денег, утром, мне позвонил сам Подлючный и с криком:

— А чё у меня тут обыск?? Мы ж… как бы договорились?!

Я был удивлен. Даже не столько фактом проведения обыска у Подлючных, сколько тем, что впервые услышал от самого Матвея столь длинную тираду…

— Я не в курсе.

— Как адвокат может не знать, что будет обыск??!!

— Вау! Оказывается, ты, Мотя, большой специалист в области уголовного права!

— Ладно, мы завтра приедем.

— Я счастлив!

На следующий день (прямо скажем — не самый удачный день в моей жизни!) чета Подлючных прибыла ко мне, опоздав почти на час. Где они были этот час, стало понятно позже. На тот момент мне не хватило ума догадаться…

— Почему у нас забрали компьютер, планшет, записные книжки…? Забрали документы и ключи от квадроцикла. Нового!

— Потому что Матвей у них фигурирует в числе проверяемых на причастность…

— Но мы же, вроде, договорились?

— Вот именно — «вроде».

— Мы привезли первую часть, пятьсот…

— Хорошо. Можете оставить здесь, в офисе.

— Нет, — отчеканила Ульяна Подлючная, — только после допроса Матвея!

— Как угодно.

— А вот вы скажите, — продолжила она, — мы сейчас эти деньги отдаем… Кому?

— Я ж вам говорил: начальнику отдела. Ящерко.

— А он кому их отдаст?

Спустя несколько часов, перебирая в памяти весь этот диалог, я свое отношение к самому себе мог выразить только одним словом. МУДАК. Причем, стопроцентный!! Сколько раз, защищая клиентов, которых провоцировали — на получение взятки ли, на организацию заказного убийства или сбыт наркотиков, — я сталкивался с подобными текстами переговоров! Каждый раз я выговаривал клиентам: «Надо быть последним дебилом, чтобы не догадаться, что тебя разводят!!» Увы, на этот раз «последним дебилом» оказался я сам!

— Не знаю, поехали, мы уже прилично опаздываем.

К Следственной части я подъехал первым. Ящерко спустился в холл и, проведя меня через турникет, сразу огорошил:

— А ваш-то еще и наркоман!!

— Поясни?

— Во время обыска у него изъяли семена конопли. В барсетке были…

— И что дальше?

— Отправим на экспертизу. Что там покажут — не знаю… А по этому делу — он согласен…?

— Да, первые 500 привез.

— Хорошо. Пусть оставит у вас в офисе, я ближе к вечеру заеду, заберу.

В коридоре появился Подлючный.

— Здрасти.

— А что у вас нашли в барсетке? — не отвечая на приветствие, сразу перешел к допросу Ящерко?

— А… Да то семена.

— Семена чего?

— Не помню…

— Конопли?

— Может, и конопли…

— Что значит «может»?? Вы употребляете?

— Нет.

— Еще лучше. Значит, сбываете?

— Нет.

— Тогда зачем вам семена конопли?

— Ну… Это… Для попугайчика!

— Молодец! — улыбнулся я, — Для попугайчика — это не сбыт, это милосердие!

— На самом деле это не смешно, — Ящерко, похоже, было не до улыбок, — Короче. По этому делу, — он кивнул в сторону кабинета следователя Андрющенко, — я всё решу, а с семенами — тут как экспертиза… Идите, допрашивайтесь.

Андрющенко по-охотничьи потирал руки…

— Сначала вы расскажете мне про семена, а потом я отберу у вас образцы вашего почерка.

Пока мой клиент рисовал тысячу своих росписей, я вышел из здания следственной части и подошел к Ульяне.

— Ваш муж употребляет наркотики?

— Раньше — да, употреблял. А сейчас — я не знаю…

— То есть, не исключаете?

— Не исключаю.

Закончив допрос, мы вернулись ко мне.

— Это куда? — похлопав по куртке, спросил Подлючный.

— Положи в той комнатке на телевизор.

Вытащив пакет, Подлючный зашел в подсобку, а выйдя, произнес, четко артикулируя: «НА ТЕЛЕВИЗОРЕ».

НАД ВСЕЙ ИСПАНИЕЙ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО…

Через секунду мой офис заполнился людьми……..

Не буду описывать свое состояние — думаю, это и так понятно.

— Союз Беспощадных Филателистов, старший лейтенант Фламенко, — представился и показал развернутое удостоверение один из вошедших ( — Испанец, что ли? — на автомате подумал я), мы проводим оперативный эксперимент…

— Можете не объяснять, всё и так понятно.

Среди массы нагрянувших ко мне посетителей своей брутальностью выделялся один, явно получавший удовольствие от всего происходящего. Глаза его горели, как у охотника, вышедшего на матерого зверя. Он ни секунды не стоял спокойно — постоянно пританцовывал и размахивал руками. Он отодвинул Фламенко в сторону и, приблизившись ко мне вплотную, сказал:

— Значит так! Давайте без всяких там сюсюканий, — движения его тела перешли из нейтрального степа в воинственный ритуальный танец, — Вы, господин адвокат, нас не интересуете. Мы вас уже давно слушаем, знаем — для кого эти деньги, за что и прочее…, — руки оперативника задвигались, как у боксера, пытающегося обмануть соперника, чтобы внезапно врезать тому в челюсть, — Мы здесь — чтобы задержать Ящерко…

— Простите, вы не представились.

— Капитан Бутеров! — грозно рявкнул мой собеседник.

— Так от меня-то вы что хотите?

— А ничего. Просто не мешать нам!

— Вы мне льстите. Как я могу ВАМ помешать?

— Знак подать ему какой-нибудь или еще что-то…

— Я? Знак?? Да что вы! Да никогда!

Брутал Бутеров грозно свел брови:

— Ну, смотрите!!!

Пошла рутина. Один филателист фотографировал офис, другие пересчитывали «деньги», принесенные Подлючным (как обычно в таких случаях, в свертке были фантики), Фламенко писал протокол, кто-то мило щебетал с двумя девушками-понятыми, остальные постоянно куда-то выходили, входили, что-то говорили по мобильным…

Так продолжалось больше часа. Не лучший час в моей жизни… Я успел мысленно сыграть несколько блиц-партий, прорабатывая различные варианты развития событий. Один другого хуже. Эндшпиль в каждом из вариантов был проигрышным. Хотя и проигрыш проигрышу рознь. Оставалось ждать…

И тут судьба, как тогда показалось, преподнесла мне царский подарок. В лице оперативника Бредякина. Его «хгэканье» и упорное обращение ко мне — человеку, вдвое старше — на «ты» выдавало в нем сельского жителя, каким-то неведомым образом попавшего в филателисты. Жизнь в большом городе, а, как позже выяснилось, еще и написание кандидатской диссертации ничуть не повлияли на поведение и менталитет Бредякина. Как говорится, можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки — никогда…

Один из выходов-входов Бредякина закончился коллапсом. Это если по закону. Но закон не всем, как известно, писан. Не мне — так это точно…

— А кто это сейчас к тебе приходил? — подскочил к моему столу Бредякин.

— А вы с кем сейчас разговариваете?

— Ну, с вами…

— Ну, если с нами, то я понятия не имею, кто ко мне приходил.

— Мужик в синем плаще…

— Повторить?

— Он хотел зайти, но я его не впустил, — повернувшись к Бутерову, сказал Бредякин. Бутеров и Фламенко тревожно переглянулись… У меня где-то ёкнуло… Радостно ёкнуло!

— Он еще там, в дверях? — с надеждой в голосе спросил Бутеров.

— Да нет, сразу ушел…

В этот момент мой телефон зазвонил, показав в качестве определителя лицо Ящерко.

— Ответьте, — велел мне Бутеров.

Я подчинился. А чтобы не было упреков-подозрений, включил громкую связь:

— Алло, я на месте, Вадик.

Голос Ящерко звучал тревожно:

— Та что, меня выгнал ваш… кто-то там… какой-то кент. Всё, я уже уехал.

— Уехал? — с трудом скрывая радость, переспросил я.

— Перед носом закрыл дверь! Кто это там такой… непонятный…?

— Клиенты долбанутые, — переживая за отечественную филателию, ответил я.

— Ни хрена себе! Он взял меня на улице, под дождем бросил и передо мной дверь замкнул!

— Ну, не всегда попадаются вменяемые клиенты… Вернешься?

— Нет! Потом… Может быть…

Мы попрощались.

Надо было видеть лица Фламенко и Бутерова. Они поочередно смотрели то друг на друга, то на Бредякина…

— El Dolboyobo! — проскрежетал сквозь зубы Фламенко, выдавая свое пиренейское происхождение.

— Конченный!! — подтвердил Бутеров, очевидно, понимавший андалусский диалект своего коллеги.

В следующую секунду капитан Бутеров схватил Бредякина за лацкан куртки и толкнул в угол комнаты. Фламенко подпрыгнул к ним. До меня долетали лишь фрагменты их шепота. Ненормативная лексика превалировала. Бредякин виноватым голосом пытался оправдываться: «…Откуда я знаю, как он выглядит?!… Он не представился… А какого…? Надо было дать фотографию…».

В моей душе звучал победный марш из «Аиды». Финита ля кончерто гроссо!! Собирайте манатки, ребятки!

У ребяток было иное мнение…

— Значит, слушайте, — в глазах капитана уже не блестел охотничий азарт, скорее наоборот…, — сейчас мы спрячемся у вас в подсобке, а вы его позовете обратно. Он подъедет, зайдет, и мы его хлопнем!

— Гениально, шеф!! Только он не приедет. Он хоть и не Эйнштейн (я показал рукой в сторону висящего у меня портрета великого физика), но, поверьте, и не идиот, чтобы не догадаться, КТО его не впустил и почему зовут обратно. Подполковник полиции все-таки.

— Ваше дело позвонить и позвать, — как-то совсем не грозно сказал Бутеров.

— Да пожалуйста. Прячьтесь.

Как в мое подсобное помещение площадью полтора квадратных метра смогли поместиться 9 человек — остается загадкой. Я набрал Ящерко:

— Вадик, я еще с полчаса побуду у себя в офисе, потом мне нужно…

— Нет, нет, — перебил меня Ящерко, — я просто хотел спросить… Там человеку надо проконсультироваться… по поводу продажи фирмы. Когда можно к нему подъехать?

— Проконсультироваться?

— Ну, он фирму продает… Или вы не занимаетесь?

— Нет, продажей фирм занимаются риэлторы.

— А… А что за ребята там у вас? С «конторы», что ли?

— Да ну их в задницу! Ну так что, ты вернешься?

— Нет, — хмыкнул Ящерко, — я не приеду. Что я поеду..? Мне все ясно.

— Ну, тогда пока.

Положив трубку, я позвал «засадный полк»:

— Выходите. Как я вам и говорил, он все прекрасно понял и ни на какой контакт уже не пойдет. Выражаясь высокопарно, вы обосрались, хлопцы. Причем, по-крупному. Будут проблемы с начальством — зовите, вам скидки. Как детям и инвалидам…

— Ладно, отложим разговор.

На следующий день мне позвонил Фламенко:

— Нам нужно увидеться. Сможете подъехать в кафе «Элефант»?

Интересно, кто из нас Штирлиц, а кто — его жена?

— Смогу.

Фламенко сидел за столиком один. Правда, за другими столиками сидели и непринужденно ели-пили еще с полдюжины крепких ребят. Похоже, инструкции не меняются со времени Бенкендорфа.

Я подсел к Фламенко.

— Весь — внимание.

— Я что хотел сказать…? Надо все-таки довести операцию до конца. Начальство требует. Мы пробили Ящерко. У него жадность перевешивает осторожность. Он узнавал по оперативным каналам, нет ли какой-либо информации о вашем задержании или тому подобном. А ничего ж такого нет, вот он и успокоился. Если вы его позовете, он приедет и заберет эти деньги.

— Послушай, амиго. Как музыковед — музыковеду в штатском. Моцарт написал больше сорока симфоний. Из них одна — гениальная, одна талантливая, остальные — как бы помягче выразиться… — в общем, так себе. Так это Моцарт, а не срань божья!! Я допускаю, что вы замечательно работаете, и коррупционеров настигает заслуженная кара. Но в данном случае — признайтесь, что вы с Бредякиным… за столом скажу деликатнее — обделались, и отправьте эту операцию в корзину.

— Ну, я не знаю, как там у Моцарта…, а у нас ВСЕ наши операции доходят до суда. Ну и до посадки, естественно. Просто, — голос Фламенко стал тише, — если вы не дотянетесь до Ящерко и не всучите ему эти деньги, проблемы будут не у него, а у вас. 159-я…

— Не говори ерунды, идальго, — самоуверенно заявил я, — «хищение путем обмана»! И где ж тут обман? Ни прокуратура, ни, тем паче, суд не пропустят такую фигню.

— Ха-ха! Думаю, вам не надо объяснять, что у нас на каждого следователя, каждого прокурора и судью по во-от такой папке компры. Пусть только кто-нибудь рыпнется, мы раком поставим любого!

— Не много ли на себя берете?! Короче. Никого я не буду вылавливать, никому всучивать-высучивать… Это ваша работа, ваши ошибки, и я их исправлять не стану. Посмотрим, как вы будете «раком ставить». И закончим на этом.

Выходя из кафе, я пребывал в твердой уверенности, что больше никогда не увижу ни Фламенко, ни его коллег… Простодушная наивность, да еще и помноженная на самоуверенность, — это мой бич!

Подполковника полиции Вадима Ящерко трясло, как остров Суматру при извержении вулкана Кракатау. Вызванный в кабинет к следователю СБФ, он ломал себе голову над вопросом: что им известно? Ведь если прослушка велась давно, и под колпаком были все они — и он, и Андрющенко…, то какой смысл вилять и пытаться играть под дурака? Только сильнее разозлить ИХ. А если недавно…? О господи…

— Я к старшему лейтенанту Смычко, — Ящерко протянул в окошко повестку и удостоверение.

— Ждите, вас проводят.

— Присаживайтесь, подполковник, — следователь показал на одинокий стул, стоящий не возле его стола, а в центе кабинета. Ящерко сел, оставив незадействованной львиную долю площади стула…

Смычко, не глядя на Ящерко, продолжал что-то писать. Ящерко молча ждал.

— Я вас оставлю на пару минут.

— Хорошо…

Оставшись в одиночестве, Ящерко огляделся. В целом обычный кабинет, такие и у них в следствии… Только портрет на стене отличался. Эдмунд Феликсович Дворжецкий — основатель отечественной филателии — грозно смотрел с портрета: «Я таких, как ты, в расход пускал не задумываясь!»

Вернулся Смычко.

— Ну, расскажите, Вадим Иванович, как расследуется дело по братьям Подлючным, кто защищает их, встречались ли вы с адвокатами, о чем говорили и т. д.

Ящерко стал сбивчиво рассказывать вполне нейтральные вещи.

— Меня, собственно, интересует Матвей Подлючный, перебил его Смычко, — Вам его адвокат говорил, что Матвей утверждает о своей невиновности?

— Да.

— А вы что сказали?

— Сказал… э… сказал, что есть доказательства его причастности…

— А потом?

— Потом…. адвокат сказал, что Подлючный готов заплатить деньги…

— Кому?

— Я сказал, что надо заплатить 6 миллионов потерпевшему. Забыл его фамилию…

— Калачев.

— Да. Я сказал, что надо это сделать, иначе Калачев не даст… Ну, чтобы не привлекать Подлючного…

— А на самом деле кому были предназначены эти деньги?

Ящерко сжался….

— Могу я не отвечать? Статья 51-я Конституции…..

— Можете, — засмеялся Смычко. — Дурак ты, подполковник, ты уже и так во всем признался.

В этот момент открылась дверь, и в кабинет вошел…. Судя по тому, как энергично вскочил Смычко, Ящерко понял, что вошел Очень Большой Начальник, и машинально тоже вскочил, вытянувшись по стойке смирно.

— Выйди, покури.

Смычко вышел из кабинета.

Вошедший взглядом опустил Ящерко на стул, а сам навис над ним:

— Ты попал, подполковник! Ты круто попал!

— Но я не понимаю…

— Не сомневаюсь.

Взяв со стола листик, начальник что-то нарисовал на нем и дал посмотреть Ящерко.

— Я не…

— Две недели тебе сроку, — перебил его начальник, разрывая листик. Его тон не предполагал возражений.

— Хорошо, — сдулся Ящерко….

Начальник открыл дверь.

— Продолжайте.

— Есть, товарищ полковник!

Через час Смычко постучался в дверь кабинета полковника.

— Разрешите?

— Входи. Ну что?

— Раскололся, как грецкий орех. Сказал, что Подлючный предлагал ему взятку.

— Редкий болван. Направь запрос в УВД, не обращался ли подполковник Ящерко с рапортом о предложении ему взятки. Если будет ответ «нет» — а он, естественно, будет именно таким, — Ящерко не отвертится.

— Есть!

Ящерко стоял по стойке смирно перед своим самым главным начальником. Генерал был мрачнее тучи.

— Весь главк шумит! Из Москвы уже звонили!! Опозорил!!!

Ящерко молчал, боясь сказать опять что-нибудь не то…

— Пиши заявление «по собственному» и вали отсюда, — генерал мотнул головой в сторону двери.

— Я решу все вопросы, товарищ генерал, — Ящерко попытался исправить ситуацию, — Мы уже обо всем договорились…

— А мне плевать, с кем ты и о чем договорился! По-твоему, кругом одни дураки?! Не понимают, с какой целью ты поперся к адвокату?! Пиши!!

— Но товарищ генерал… Куда ж я…?

— В адвокатуру иди. Туда любое дерьмо принимают. Всё. Закончили.

Прошло два месяца. Я, будучи уверенным в торжественном захоронении материалов того злосчастного ОРМ, уже стал потихоньку забывать о произошедшем… Ан нет. Телефонный звонок из Следственного комитета быстренько вернул меня на землю.

— Вас просят прийти в 15-й кабинет к следователю Очерняеву, для дачи пояснений.

— Ладно. Раз просят — приду.

Во мне еще таилась надежда, что это чисто техническая процедура, и что дальше проверки дело не пойдет. Ведь ничего предосудительного оперативное мероприятие так и не выявило.

Конец ознакомительного фрагмента.