ОН. Дьявол

Евдокия Гуляева (2023)

Его боятся до такой степени, что даже имя его, как правило, вслух не произносят. Даже сильные мира сего — вершители судеб человеческих называют его «Сам-Знаешь-Кто» или просто ОН. Келлан Дагер — изощрённее и жёстче самого дьявола. По крайней мере, последний только затащит в преисподнюю и будет терзать вашу душу до скончания веков. А ОН — сначала заставит молить об этом. И вынудит поверить, что делает одолжение, в то время, как будет перерезать вам горло. Ева Аддерли расплачивается за алчность и бесчестность своего отца. У неё никогда не было возможности отказаться от сделки с дьяволом.

Глава 4

Ева

В ту ночь меня опять накачали таблетками.

Не знаю, что они мне дают, но препарат оказывается очень действенным. Я в медикаментозном мороке, что в нём, — так сразу и не поймёшь, но боли нет; я чувствую себя спокойнее и даже счастливее.

Пахнет дождём.

В комнате стоит тяжелый запах мокрой земли и сырых листьев. Я лежу в постели, на боку, подтянув к себе колени. Спиной к окну, но отчего-то точно знаю, что оно открыто. Оставаясь с закрытыми глазами, делаю глубокий вдох. И ещё один. Медленно втягиваю трепещущими ноздрями влажный воздух, плотно сжав зубы. С тихим стоном поворачиваюсь, чтобы уткнуться носом в подушку.

ОН сдержал обещание.

Подходит так бесшумно, что я вздрагиваю от первого прикосновения.

Его шепот бессловесен.

Руки, нежно касаясь, скользят по моей спине и прикладывают что-то тёплое и пощипывающее к тем частям моего тела, на которых есть ссадины.

Осторожно дует. И даже этот слабый поток воздуха начинает охлаждать кожу, что создает лёгкий обезболивающий эффект.

Ласков со мной. Целует моё лицо: лоб, нос, щёки, скулы; невесомо, едва касаясь. И я, находясь под фармацевтическим наваждением, практически забываю, что именно ОН это сотворил. Так же, как и Уолтер — это его рук дело.

Кажется, что если сейчас одними губами скажет всего одно слово «каюсь», то я оправдаю его. Сама найду для него тысячи объяснений, доводов и аргументов, чтобы ещё раз услышать этот завораживающий дьявольский шёпот прямо в ухо: звук-дыхание, звук-фантазёр.

— Не осложняй ситуацию еще больше, чем есть, малышка. Если будешь делать то, что велят — больно уже не будет. Могу обещать тебе это.

ОН нежно гладит меня по спине, пока я не засыпаю… что вовсе нетрудно, учитывая пограничное состояние моего измученного организма…

Но я изо всех сил стараюсь помнить, что каждая ссадина и ушиб на моем теле — дело его рук, какими бы ласковыми они сегодня не были.

***

ОН

Секрет разрушения личности не имеет ничего общего с насилием. Разумеется, применение силы необходимо и в воспитательных целях оно имеет место быть, но принуждение и физическое давление порождает обиду. Что, в свою очередь, приводит к непослушанию. А вот его вообще невозможно терпеть.

Не в моей профессиональной сфере деятельности.

Ева Аддерли — само воплощение неповиновения.

Однако, жестокость — не способ устранения подобного значительного изъяна.

Моё искусство заключается отнюдь не в избиении. В этом большой мастер — Уолтер. А я, скорее, не люблю это делать, чем не умею.

Отец никогда не учил меня НЕ БИТЬ женщин. Совсем наоборот. Он был страстным любителем физического абьюза и подходил к этому нехитрому делу со всей серьёзностью. Перед глазами всегда стоял пример матери, которую он неоднократно избивал в моём присутствии, лично или же поручал это своим людям, предпочитая наблюдать со стороны; я видел, как некоторые из них невольно кривились, в то время, как наотмашь били её по лицу.

Тогда я узнал, что не всем мужчинам по душе насилие над женщинами.

Вернее, они предпочитают говорить о том, что не приемлют избиение женщин. А потом делают это тайно.

На пустой улице, в магазине или метро, озираясь, когда никто не смотрит — сильным тычком под рёбра. Но чаще дома за закрытыми наглухо дверьми, обмотав мокрое полотенце вокруг костяшек пальцев, ломают носы и скулы своим жёнам и любовницам. После изображают из себя цивилизованных людей, тщательно и законопослушно следующих существующей системе общепринятых норм поведения и правил.

Я этому тоже научился. Но предпочитал применять другую тактику.

Изо всех сил старался держаться дружелюбно с малышкой Аддерли. До чрезмерности. Поскольку это для меня вовсе нехарактерно. Когда привёз её в свой дом, сам проводил и показал ей комнату, смежную ванную, телевизор и шкаф с достаточным количеством белья и одежды; сам раздел её, сам вымыл. Она была под действием транквезипама, поэтому вряд ли вспомнит об этом, как и о том, что обращалась ко мне тогда, используя только матерные слова.

Я не повысил голос.

Ни единого грубого слова не произнес, когда она набросилась на меня.

Несмотря на то, что я желал избить её до потери сознания. Сдержался. Пальцем не пошевелил.

Даже когда разрыдалась.

Нет. Я не тронул её.

Мой секрет прост — я предоставил Уолтеру выполнить за меня всю грязную работу.

Я никогда не испытывал особого удовольствия от обучения рабынь. Неблагодарное это ремесло — ломать человека, будь то мужчина или женщина. Я предпочитал торговать послушным товаром, нежели быть тем, кто принуждает их к дисциплине.

Это как дрессировка собаки.

В ответ они огрызаются, кусаются и дерутся, вопят и плюются в тебя, проклиная последними словами.

А Уолтер — идеальный дрессировщик покорных рабов. Он выполняет тяжелейшую работу, и я хорошо за это ему плачу.

Для воспитания образцового секс-раба одной недели мало. Даже двух не хватит. Но некоторые покупатели специально просят не доводить «товар» до совершенства, предпочитая воздействовать и ломать их своими силами и методами.

В случае с малышкой Аддерли, мне была необходима безоговорочная покорность. Кроткая. Молчаливая. Смиренная. Так пожелал её новый хозяин.

И Уолтер трудился над этим «не покладая рук». Как бы жутко это ни звучало, в реальности — было ещё хуже.

У него получилось. Несколько «сеансов» с ним хватило на то, чтобы она, рыдая, звала меня по ночам, бессознательно выкрикивая моё имя.

Так что же самое дьявольское в манипулировании будущей рабыней?

Девушкой, личность которой хочешь разрушить до основания?

Всё просто — каждая из них станет видеть в тебе великодушного благодетеля, когда будет уверена, что чудовище вовсе не ты.

До тех пор, пока держишься ниже критичного уровня боли, причиненной им в течение дня (в данном случае, Уолтером), тебе практически всё сойдёт с рук. И они будут молить о твоём появлении, с надеждой ждать, что ты придёшь и избавишь их от страданий.

Совсем скоро его работа будет выполнена, и он вернётся в Колумбию по делам картели. Интересно, будет ли малышка Аддерли так же плакать по мне без его умеренного, но регулярного физического воздействия. Не уверен, но поживем — увидим.

Хочу ли я позабавиться с ней? Вероятно. У меня будет на это несколько недель, пока я довожу «товар» до совершенства; в то время, как её новый хозяин терпеливо ждёт в предвкушении; а её отец надеется, что сможет успеть закрыть вопрос деньгами, поэтому суетливо ищет их.

Только они мне нах*р не нужны. Не теперь.

Остались считанные недели. Я отдам малышку Аддерли покупателю и верну, наконец, своё.