ОН. Дьявол

Евдокия Гуляева (2023)

Его боятся до такой степени, что даже имя его, как правило, вслух не произносят. Даже сильные мира сего — вершители судеб человеческих называют его «Сам-Знаешь-Кто» или просто ОН. Келлан Дагер — изощрённее и жёстче самого дьявола. По крайней мере, последний только затащит в преисподнюю и будет терзать вашу душу до скончания веков. А ОН — сначала заставит молить об этом. И вынудит поверить, что делает одолжение, в то время, как будет перерезать вам горло. Ева Аддерли расплачивается за алчность и бесчестность своего отца. У неё никогда не было возможности отказаться от сделки с дьяволом.

Глава 6

ОН

Именно в тот момент, когда мои ладони обхватывают горло Паулы, и я, расположив большой палец на её гортани, ощущаю, как она тяжело сглатывает, — отчётливо слышу, как малышка Аддерли шаркает на четвереньках.

Мимо моей комнаты.

Мне отлично знаком подобный звук. Глухой. Однообразный. От которого волосы на руках встают дыбом.

Казалось, я давно его забыл…

Именно так обязаны были передвигаться рабыни в доме, где я рос. Отняв дурной бизнес отца, я не перенял этот его особый подход к унижению человеческого достоинства; нет, я не был этому ярым противником, и в то же время видел его недостатки. Мой собственный способ помогал достигать поставленных задач гораздо быстрее.

Почему Уолтер вдруг решил поменять свой подход — вообще изменить свои действия и одеть собачий ошейник именно на малышку Аддерли, я не понимал.

Вот уже несколько дней она послушна. До приторности. Именно так, как мне нравится.

Разве разумно с его стороны подходить к проблеме столь радикально?!

Многочисленные ссадины и гематомы на её теле только-только начали сходить. На протяжении всей недели её колени были иссиня-чёрные — превратившиеся в один сплошной синяк… как она вообще может передвигаться подобным способом?!

Уже не впервые, за время её пребывания в моём доме, мне приходилось вынуждать себя вернуться к реальности. Я прямо-таки с мясом воспоминаний вырывал сознание из мерзкого и липкого прошлого, заставляя себя не думать о сестре.

Возвращаю сосредоточенность и смотрю прямо в глаза Паулы, наблюдая, как она борется с паникой от невозможности дышать. Разжимаю пальцы на её горле — всё это время моя рука перекрывала ей воздух. Тем не менее, она послушно не отводит своего взгляда. Ни разу.

Развожу ноги шире и накрываю её затылок ладонью, рывком прижимая к паху — насаживая ртом на стояк. Сразу задав правильный темп, вколачиваюсь в плотное кольцо припухших губ. До хрипа. До постыдного женского скулежа. С нажимом.

Рвано выдыхаю и прикрываю глаза.

Девчонка Аддерли снова будто в голову залезла; в ней просто не остаётся никаких посторонних мыслей — одна рефреном — прямая, как линия — мне дико, до воя хочется в её рот.

Этим странным осознанием припечатывает и сердце лупит под кадыком.

Ту, что передо мной на коленях, я вижу насквозь и на три метра вглубь, а другую — никак не могу; только представляю, как она запрокидывает голову, глядя на меня снизу-вверх, облизывая взглядом своих больших серых глаз с пляшущими выпускной вальс чертями на дне расширенных радужек.

Сжав волосы на затылке Паулы, рву её голову на себя, толкаясь членом в горло. Кончаю. И ослабляю хватку.

Она задыхается, но пытается максимально продлить мой оргазм; обхватывает ствол ладонью, мажет по нему губами, скользит кольцом пальцев и, зажимая головку в кулаке, посасывает с влажным звуком — совершенно по-бл*дски.

Паула не рабыня. Всего-навсего любовница одного из моих уважаемых партнёров по бизнесу. Девушка, которой я пользуюсь втайне от него. Впрочем, не без её на то согласия.

Она в последний раз засасывает головку в рот и медленно выпускает, позволяя члену выскользнуть. Облизывает губы от спермы и, не поднимая на меня взгляд, кладёт ладони на обнаженные бедра, а ноги подгибает под себя.

Ждёт.

Провожу большим пальцем по её распухшей нижней губе, даря единственную скупую ласку. Стискиваю зубы сильнее, чувствуя, как она поддаётся щекой к моей руке, притираясь и прижимаясь, но, чётко и сразу улавливая мои настроения, возвращается на исходную.

Она знает, что мне нравится… абсолютное повиновение.

— Умница. Придёшь в следующий раз.

Она всегда ждёт этих слов. Только их. Потому, что знает, если хоть раз не произнесу — мы больше не увидимся.

Я позволяю Пауле уйти. Сам иду в душ, быстро смывая с себя запах секса и ощущения прикосновений её рук.

Одеваюсь, надевая брюки, натягивая на чуть влажные плечи рубашку и неизменно наплечную портупею с пистолетом. Пиджак просто прихватываю с собой — сегодня мне предстоит парочка официальных встреч.

Но сначала я хочу понаблюдать за Уолтером и малышкой Аддерли, дабы понять, как много работы ещё предстоит проделать с ней в последние несколько недель.

Наивная. Она надеется, что папаша найдёт деньги и заберёт её; а может, на то, что сглупит братец и попробует забрать её у меня из рук.

Вот только я знаю, что это им не поможет.

Даже если младший Аддерли посмеет — получит дыру во лбу, а сам Бенни никогда не сможет предложить мне то, что уже пообещал покупатель его дочери.

Не всё в жизни можно оценивать деньгами — есть вещи куда поценнее и поважнее их.

***

Киваю Оскару, проходя мимо него, и спускаюсь в подвал.

Она не плачет. Это первое, на что я обращаю внимание, подходя к двери.

Не слышно раздражённого голоса Уолтера и ударов ремня в свисте. Тихо. Смею предположить, что малышка Аддерли ведёт себя подобающе, и губы сами собой складываются в довольную улыбку.

Тем не менее, знать о себе не даю.

В комнату не вхожу, предпочитая остаться в тени и понаблюдать за ними.

Прийти за тем, чтоб своим появлением нарушить воспитательный процесс — не моя цель. Я не хочу, чтобы она решила, что я здесь ради того, чтобы спасти её, и допустила оплошность; он непременно этим воспользуется.

Отполированные до блеска полы из твердой древесины сверкают даже в лучах приглушенного света над столом — единственным здесь предметом мебели.

Ни Уолтер, ни малышка Аддерли не подозревают, что я тут.