Наизнанку

Евдокия Гуляева, 2023

Катерине Уилсон едва исполнилось восемнадцать. Она наивна и верит людям беспредельно. Что она знает о боли? Всё.Хантеру Истону Хейтсу двадцать три года. Что он знает о любви? Ничего. Сын богатых родителей, что автоматически гарантирует ему отличное будущее – самоуверенный, наглый, привилегированный. Он никогда не жил нервами наружу, от эмоций его не выворачивало наизнанку.После смерти матери Катерина вынуждена продать скромный дом в маленьком городке Дамфрис на юге Шотландии и переехать в фешенебельный особняк в Карлайле к отцу и мачехе. Вот только как отреагирует на появление в своём доме её новоявленный родственник – Хантер Хейтс?Книга содержит нецензурную брань

Глава 3.2

— Вот ты где! Зачем ты меня оставил одну? — Раздался капризный женский голос. — У меня были планы на сегодняшнее утро.

Я не удержалась и обернулась.

Разглядывая меня, незнакомка легонько потянулась на носочках и заносчиво приподняла прехорошенький подбородок, положив его на плечо Хантера. Обнаженная, если не считать мужской футболки, она прижалась к нему, и, игриво касаясь пальчиками его пресса, показательно-обиженно надула и без того пухлые губки:

— Хантер, вернёмся в кровать…

Став невольной свидетельницей этой сцены, такой личной, такой интимной, я постаралась спрятать взгляд, опустив глаза, но они то и дело возвращались к мужскому торсу. К перекатывающимся под женской рукой рельефным мышцам. Моё смущение с каждой секундой становилось всё сильнее.

Я понимала её желание показать себя, завоевать его внимание. Он выглядел полубогом. И не могла винить её за то, что ей хотелось потрогать его. Мне и самой этого очень хотелось.

— По-моему, тебе пора, — сказал Хантер и отцепил от себя женские пальчики. — Я могу вызвать для тебя такси.

Он отступил от девушки на шаг. Отпил из своей чашки ещё немного остывшего кофе, достал из кармана домашних штанов мобильник и уставился на дисплей, словно тут же забыл о ней.

— Пора? — переспросила она. — Ты меня выставляешь? Сейчас?

Судя по позе и выражению лица девушки, она такого явно не ожидала и без внятного ответа не собиралась оставлять его в покое.

— Милая, мы отлично провели время. Вчера ты сделала всё, чтобы я тебя трахнул. Я оценил. И трахнул тебя. Как ты хотела и столько раз, сколько ты хотела. На этом всё.

Сказано это было с таким циничным равнодушием, что меня — оно поражало, а её, судя по виду — обижало.

Сейчас её идеальное лицо выражало удивлённое непонимание — изогнутые, будто нарисованные на фарфоровом лбу брови приподнялись, глаза возмущённо запылали, а совершенные губы поджались. И не пустила слезу, (а сейчас это было бы так кстати) она только потому, что в последнюю минуту её гнев оказался сильнее.

— Ты шутишь?

Она сложила руки на груди и раздражённо топнула ножкой.

— Нисколько.

— Ублюдок! Сколько сучек ты запланировал на неделю?

— Вчера, когда ты пришла ко мне и начала раздеваться, я предупредил, что это будет секс на одну ночь. Я был честен с тобой.

— Но я подумала…

— Это просто секс. Без морали и обязательств. По обоюдному согласию. И только.

Я снова посмотрела на девушку: её открытое горло нервно дёрнулось; она судорожно проглотила обиду, а заодно и все имеющиеся у неё возражения, потому что открыла рот, чтобы что-то ответить, и сразу его закрыла. Потом ещё раз топнула босой ножкой, так громко, как только могла. И ушла.

Мне стало стыдно. За услышанные чужие высказывания, за собственные мысли, за свои щёки, которые тут же покрылись малиновым румянцем.

— Ну, и как спалось? — как ни в чём не бывало спросил у меня Хантер. — Или не спалось, потому что мои гости ужасно топали сверху?

Я чуть не поперхнулась от откровенного цинизма! Хотелось… Что? Возмутиться? Высказаться? Я вовремя прикусила щеку изнутри.

Наблюдая мою реакцию он лишь невозмутимо приподнял бровь.

Правильно, кто я, чтобы давать оценку его поступкам?! Более того, меня об этом не просили.

Это вовсе не мое дело. И если я хочу, чтобы он разрешил мне остаться в его доме, то должна держаться в стороне от любых событий, разговоров и обсуждений, меня не касающихся.

Да и жаловаться на топот его гостей и шум вечеринки я бы не стала, поэтому, вместо ответа лишь покладисто кивнула, опустила глаза и поспешила к мойке.

— Тебе не нужно этим заниматься. — Меня догнал бархатный тембр его голоса. — После обеда придёт Агнес.

Я быстро сполоснула стаканы, рассортировала грязные тарелки, разобравшись с футуристической посудомоечной машиной, и бросила собранные бутылки в мусор. Это не сложно. И только потом посмотрела на Хантера, который остановился в дверном проёме и всё это время наблюдал за мной.

— Вторая домработница мне не нужна, если ты для этого стараешься, — он произнес это с ухмылкой на губах. — Всё равно чище, чем она, тебе не вымыть.

Я смолчала, хотя внутри негодовала. Унизительно пресмыкаться перед таким. Особенно обидно, когда к тебе относятся как к второсортной. Меня поймёт тот, кто хорошо знаком с превосходством в менталитете британцев.

— Мыть посуду за богачами? — лучезарно улыбнулась ему на его хамство, и надела на себя фартук. — О, это моя мечта! И, кстати, я очень рада, что мои клининговые навыки попробуют оценить по достоинству в этом доме!

Хантер нахмурил брови. Задумался на миг, словно вслушался в суть сказанного мной, что гораздо глубже поверхности из двусмысленных шуток. Мои слова не обидели его и даже не удивили.

Не сразу увидела, как его умопомрачительные губы растянулись в усмешке.

Странно, что после всего сказанного и услышанного я всё ещё испытывала желание улыбнуться ему в ответ.

— Я помню про Агнес и не хочу лишать её работы. Просто хотела помочь. Ты же разрешил мне остаться здесь. Я чувствую себя обязанной.

— Кстати об этом. Нам надо поговорить.

Вот чёрт! С моих губ сорвался короткий истеричный смешок. С ночёвкой это была разовая акция?

Хантер нахмурился. Он колебался, явно подбирая слова.

— Мне не нравится твой отец.

Когда я услышала первое сказанное, поняла, что ничего хорошего дальше меня не ждёт. Сердце замерло, и я сосредоточила взгляд только на его холодных глазах нейтрального серого цвета.

— Он иждивенец.

Пока он говорил, гнёт мыслей не давал покоя, стекая по венам лёгким волнением.

— Моя мать всегда таких подбирала. Это её талант — находить приживал и тащить их домой — и её дело. Аллестер далеко не глуп, самое умное и ценное хранится в головах таких как он людей, которые научились правильно крутиться в этом мире, чтобы вертеть другими и жить за их счёт. Но если ты рассчитываешь, что тоже будешь жить здесь за мои деньги, тогда ты намного глупее, чем я думал.

Всё это слышать мне было неприятно. Но он имел полное право высказать мне свои предупреждения.

— Я не прошу у тебя денег. — Я безрадостно усмехнулась. — И не возьму их. После смерти мамы мне достались только огромные долги и скромный дом. Его пришлось продать, чтобы оплатить счета. Отец оставил нас пять лет назад. С тех пор я его видела лишь пару раз, когда он возвращался, чтобы забрать кое-что из забытых им вещей. Не нужно мне рассказывать — я знаю, что он из себя представляет. Он пригласил меня в твой дом и сбежал ещё до моего приезда! Но выбирать мне не приходиться — кроме него, у меня нет родных. Никого. Мне некого просить о помощи. Я не собиралась здесь задерживаться и планировала найти работу, чтобы самостоятельно снимать квартиру. Мне нужно где-то пожить лишь пару недель. И я совсем не хочу, чтобы ты думал обо мне, будто я иждивенка.

Пока я говорила, Хантер хмурил брови и неотрывно смотрел мне в глаза, а я невидящим взглядом сквозь него. Мне не нужны были его жалость и сочувствие. Мне нужна была только комната в его доме. Любая. Это всё.

Я договорила. Он молчал. Минутная тишина между нами рвала нервы. Где-то внутри заклокотали слезы.

Прятать дрожащие руки здесь стало для меня привычным делом — я сунула их за спину.

Когда в моей голове уже в ряд строились варианты его отказа, он ответил:

— Комната твоя. На месяц.

Я тихонько выдохнула:

— Спасибо.

Он всё еще держал брови сведенными на переносице. Словно злился. На меня? На себя за то, что решил помочь мне?

— Удачи в поисках работы, Катерина.

— Ина, — по привычке поправила я.

Хантер сунул мне в руки пустую кружку и вышел из кухни.

Я же, со стоном, обессиленно откинулась назад и прислонилась к столешнице. Даже не заметила, как всё это время я стояла, до боли выпрямив спину.