Отчаянные сердца

Евграф Басаргин, 2020

Какой честный мент откажется от 20 штук баксов?! С такими мыслями опер Никита Вершков берется за поиски пропавшей жены бизнесмена Красницкого. Эдуард Красницкий требует достать его любимую женщину хоть из-под земли, живую или мертвую. Дамочка оказалась та еще штучка, как говорят, с биографией. Для одних – студентка из интеллигентной семьи, Золушка из Воронежа, ухватившая в столице удачу за хвост и престарелого принца в придачу. Для сутенёрши Инги – одна из многих девиц, прошедших через ее салон. Кто она, Оксана Красницкая, на самом деле и что скрывается за ее исчезновением, предстоит узнать московскому сыщику…Содержит нецензурную брань.

2

В восемь утра Никита уже включил компьютер в своём служебном кабинете, после чего пробежался по последним бумагам: отчётам и сводкам. Нужно было передать незаконченные дела коллегам. В кабинете были столы ещё у двух его коллег. За одним у большого серого сейфа сидел капитан Антон Ивченко, за вторым у двери капитан Серёга Апостолов. Апостола, такая кличка на службе прилипла к Сергею, ещё не было на месте. И в этом не было ничего удивительного. Апостол сильно пил, не просыхая порой месяцами. Как его не выгнали до сих пор, было непонятно многим в управлении. Может быть, дело было в том, что человек он сам по себе был не плохой, а в отделе была постоянная катастрофическая нехватка личного состава. Сергей выглядел значительно старше своих тридцати пяти лет. Он никогда не был женат и не имел детей. Взрослый ребёнок. Зачем ему понадобилось идти на службу в полицию, Никита решительно не мог понять. Возможно, в этом было тоже что-то детское: насмотрелся ребёнком фильмов про крутых и благородных милиционеров. Ивченко был человеком с червоточинкой в душе по мнению Никиты. Никита ему никогда не доверял. Его пристроил на службу один из руководителей управления, который ему покровительствовал. Антон грезил о головокружительной карьере, но три года назад его мохнатую руку отправили на пенсию. Это стало для него страшным ударом, ведь карьера была единственным смыслом его существования. Тридцатилетний говнюк озлобился и перестал скрывать свой истинный нрав под личиной усердия и порядочности. Он срывался на коллег, находящихся на более низкой ступени служебной лестницы по поводу и без такового. Дела он вёл из рук вон плохо. Алфимов грозился перевести его в патрульно-постовую службу. В моменты этих угроз Ивченко затихал и сникал, старался не высовываться. Почему он не уволился? Это было понятно Никите. Ивченко в жизни не держал ничего тяжелее авторучки и пистолета. Он боялся настоящей работы, требующей полной отдачи, профессионализма, а где-то и немалых физических затрат. В отличие от Апостола Ивченко уже копошился на своём рабочем месте, строчил что-то на компьютере: отчёт, сводку или донос. Никита подумал, что его окружают на службе почему-то одни моральные и физические уроды. Сколько таких персонажей собралось под крышей МВД? А он? Если он оказался здесь, может и с ним что-то не так? Он давно уже начал философствовать на эту тему и пришёл к выводу, что в полицию идут служить три типа людей. Первые — это те, кто хочет изменить мир к лучшему, идеалисты. Вторые боятся идти работать на завод или заниматься любой тяжёлой рутинной работой. Этим всё равно куда идти: в пожарные, полицию, армию, спецслужбы или налоговую только бы не утруждаться. Третьи — это карьеристы и всякого рода мерзавцы: любители половить рыбку в мутной воде. Никита относил себя к первой группе. Он когда-то был идеалистом, но не в чрезмерной степени. Многие идеалисты рано или поздно разочаровываются в собственных идеалах. Порой процесс разочаровывания серьёзно ломает и даже уродует психику таких людей. Никита полагал, что пережил этот слом почти что безболезненно, что было его сугубо субъективным мнением.

Компьютер заработал. Никита вошёл в интернет. Его интересовала персона бизнесмена Красницкого. Информация о нём в сети была сухая, малоинформативная. Бизнесмен, меценат, занимается разными перспективными проектами, владеет обширной коммерческой недвижимостью и двумя медными рудниками в Сибири, засветился на фотографиях с известными и значимыми людьми, раскрутился в девяностые, скупал ваучеры, барыжил всякой всячиной. Попалась статейка, в которой фигура миллионера-мецената упоминалась в негативном ключе, правда, совсем вскользь. В 2005 году у Красницкого были какие-то косяки с недоплатой налогов, но, судя по всему, эту проблему он благополучно для себя решил. Большие деньги пахнут большими преступлениями. Никита думал о богачах, как и большинство обывателей в нашей стране. А, что, если в данном случае имел место талант? В одной из статей о Красницком упоминалось, что он неудачно поступал в лётное училище, хотел летать. Обычное романтическое устремление советского юноши. Потом учился в институте физкультуры. Служил в армии. Об этом никаких подробностей. Обычная биография. Ах, да был комсомольцем, как же без этого. Что за личность скрывалась за всей этой скупой кастрированной информацией? Была ли у него семья до Оксаны? Скорее всего, конечно, была. Что им двигало, когда он решил жениться на проститутке? Жалость? Вряд ли. Не такие это люди миллионеры и миллиардеры. Любовь? В таком возрасте? Почему нет? Может быть, разница в возрасте давала ему: почувствовать себя более молодым, оттянуть надвигающую старость. Он мог бы найти молодую невесту и в более приличной среде, не с таким бурным прошлым. Хотя такие девицы по сути своей мало чем отличаются от настоящих проституток. И потом — Оксана. Он про неё ничего не знает. Кто она? По описаниям Красницкого она какая-то странная. Может быть, в ней есть что-то такое особенное, что зацепило его. Не на каждой проститутке женятся миллионеры. Или дело в его ненормальной психике? Среди богатых людей должно быть много извращенцев, которые уже сами не знают, чего хотят. Никита себя успокоил тем, что не нашёл ничего криминального в открытых источниках о Красницком. Смысла глубоко копаться в его биографии не было. Надо было найти его жену и обеспечить себе благополучное будущее, как бы мещански не звучала эта идея.

В дверь постучали и тут же открыли. В дверном проёме показалась голова Нины.

— Привет, — поздоровалась она, будто они не виделись всего пару часов назад.

— Здорово.

— Ты как?

— Нормально.

— Занят?

— Да.

— Забыла записать твой номер телефона.

— Зачем?

— Ты дурак?

— В смысле?

— И, правда, дурак.

Нина закрыла дверь с обратной стороны.

Никита вспомнил события этого утра. Он проснулся в шесть часов, выбрался из кровати, встал, потянулся. Проснулась Нина.

— Сколько время? — спросила она.

— Шесть. Я побегу.

— Завтракать не будешь?

— Нет.

Никита быстро умылся, оделся и был таков. Никаких тебе объятий, поцелуев и ласковых слов перед уходом. С ним так часто бывало. После ночи любви и страсти он остывал к женщине. Ему нужно было какое-то время, чтобы понять, что это было, и что это значит для него. После явления Нины в двери его кабинета он подумал, что она, возможно и, в самом деле, обычная дура, ничего особенного. Об этом он никогда никому не осмелился бы сказать вслух, но самого себя обманывать смысла не было.

— Ник, — прервал его размышления Ивченко.

— Что?

— Говорят у тебя какое-то важное дело.

— Кто говорит?

— Народ.

— Дело как дело.

— Потом пойдёшь на повышение?

— На пенсию пойду.

— На хорошее место?

— Как получится.

— У тебя получится — у тебя голова хорошо работает.

— А у тебя разве плохо?

Ивченко пожал плечами.

— Я тут подумал, может быть, мне стоит перевестись в отдел экономических преступлений? — решил посоветоваться он.

— Смотри сам. Дело это такое — тонкое. Можешь далеко продвинуться, а можно и присесть надолго.

— Вот и я про тоже думал.

Антон вздохнул.

Никита подумал, что его коллега помимо того, что был конченым карьеристом, также был ещё и отпетым трусом. Видимо карьеры он жаждал больше, чем денег.

Нина курила в туалете с Леной Зыбиной.

— Какой-то он странный, — сказала Нина, глубоко затягиваясь едким дымом.

— Ты это только сейчас заметила? Или ночью? — спросила Зыбина.

Нина смутилась словно девочка.

— Влюбилась? — спросила Зыбина и улыбнулась.

— Не понимаю, что это за человек.

— Как он в постели-то?

— В постели? Обычно.

— Я думала, он гигант в этом деле.

— Гигант? Я бы не сказала.

— Понятно — не хочешь выдавать все тайны.

— Я же говорю, всё просто было.

— Продолжение-то будет?

— Он не дал мне сейчас свой номер телефона.

— Решил бортануть тебя?

— Непонятно как-то себя ведёт, то ли дураком прикидывается, то ли, в самом деле, решил от меня избавиться.

— Вот козлина. Таких надо наказывать.

— Как?

— Когда у него кто-нибудь появится, позвонить его бабе и сказать, что у него роман с тобой.

— Ты бы смогла так?

— Не знаю. Зависит от степени обиды.

В пятницу Вершков на поезде выехал в Воронеж. В половине шестого вечера он прибыл на вокзал столицы Черноземья. Мать Оксаны жила в девятиэтажном кирпичном посеревшем доме, который когда-то был желтовато-рыжим. Никита по лестнице поднялся на пятый этаж, нашёл нужную дверь и позвонил в неё. Дверь открыла женщина низкого роста, плотная, с приятным когда-то красивым лицом в смешном цветастом халате.

— Виктория Степановна? — спросил Никита и показал развёрнутое удостоверение.

— Да.

— Я по поводу пропажи вашей дочери.

— Проходите.

Виктория была на год старше Никиты. Она проводила гостя на кухню, усадила за стол, приготовила чай.

— Мы с первым мужем познакомились на Севере на вахте в девяностые годы. Я работала врачом, он инженером, — рассказывала Виктория, сидя напротив Никиты. — Там и родилась Оксана. Муж, отец Оксаны был человеком интересным, общительным, играл на гитаре. Про таких говорят, душа компании. Он родом из Оренбурга. Мы приехали сюда в Воронеж, где у меня была квартира. Жили хорошо, хоть и бедно, северные деньги быстро кончились. Потом муж влюбился в другую и уехал с ней в другой город. Куда не знаю.

— Он платил алименты? Общался с Оксаной? — спросил Никита.

— Платил какие-то деньги небольшие. Звонил пару раз, разговаривал с дочерью по телефону. Этим его воспитание ограничилось. Сейчас у меня другой муж Владислав. Он тоже врач. У него сегодня дежурство.

— Постойте, если ваш муж присылал вам переводы, значит, на бланках должна была стоять печать с обратным адресом.

— Я не обращала на такие вещи внимания. Не помню. Это был Тамбов или Рязань. Тамбов возможно.

— Какие отношения были у Владислава с Оксаной?

— Хорошие. Если точнее говорить, то, пожалуй, нормальные. Она же помнила своего настоящего отца.

— На кого Оксана училась в Москве?

— На терапевта.

— Я полагаю, это была ваша идея учиться на врача?

— Конечно. Она сама не знала, чего хотела. Хотела пойти на иностранные языки, но они не давались ей. Проучилась два с половиной года и бросила.

— Почему бросила?

— Плохо училась. Не её это.

— А потом? После того как бросила учёбу, на что жила? Работала где-то?

— Да, она говорила, что работает барменом и хорошо зарабатывает. Присылала деньги.

— К вам приезжала?

— Редко.

— С Эдуардом вы знакомы?

— Да. После свадьбы они к нам заезжали. Эдуард снял номер в гостинице.

— Как он вам?

— Он много старше её.

— Он вам не понравился?

— Почему же. Он серьёзный, умный, производит впечатление положительного человека.

— Он мог причинить ей вред на ваш взгляд?

— Не знаю. Вы его подозреваете? Он мог с Оксаной что-то сделать?

— Сомневаюсь, но в нашей практике чего только не бывает.

— У вашей дочери были друзья в Воронеже?

— Да, подруги Лилия и Маша. Я уже звонила им, когда Эдуард мне сообщил о пропаже Оксаны. Они естественно ничего не знают.

— Естественно?

— Иначе бы они мне сказали что-нибудь.

— Они могут скрывать правду, если их Оксана об этом попросила.

— Что я могу сделать?

— Дайте мне их адреса и телефоны.

— Сейчас.

Виктория принесла записную книжку, из которой Никита переписал телефоны и адреса подруг Оксаны себе в блокнот.

— У Оксаны был в Воронеже близкий друг или мужчина? — спросил Никита.

— Олег. Он сейчас женат.

— Почему они расстались?

— Оксана уехала в Москву и любовь закончилась. Звала его с собой, но ему и тут хорошо. И потом не любила она его. Он простой слишком, водитель автобуса.

— Его адрес мне тоже понадобится.

— В институте у Оксаны были отношения с мужчинами?

— Она ничего такого не рассказывала.

— У неё мог быть любовник, когда она была замужем за Эдуардом?

— Что вы? Она у меня не такая — скорее разведётся, чем пойдёт на сторону.

— Какой у неё характер?

— Характер? Она девочка скрытная. Мне, всегда казалось, что она мечтательная. Болтать не любила, фантазировала себе что-то там, а что ни с кем об этом делилась.

— Не доверяла вам? Почему?

— Сама удивляюсь. Я не была особенно строга с ней.

— Читала?

— Читала.

— Что?

— Какие-то приключения, любовные романы, психологию.

— Она писала что-то: дневники, стихи, рассказы?

— Дневник вроде вела, но забрала с собой или уничтожила.

— Рисунки какие-то были? Осталось что-то из её вещей?

— Ничего.

— За Эдуарда она вышла замуж из-за денег?

— Это загадка для меня.

— Может быть, такой выбор был связан с нехваткой отца в детстве?

— Я не психолог. Владислав хорошо к ней относился.

В тот же вечер Никита успел навестить подруг Оксаны. Лилия была занята домашними хлопотами: кормила ужином мужа и ребёнка. Она сказала, что давно не общалась с Оксаной и не знает даже о том, что она вышла замуж в Москве. Если ей можно было верить, о таинственном исчезновении подруги ей также ничего не было известно. Маша обитала в хрущёвке на первом этаже. Она открыла дверь Никите, который тут же сунул ей в лицо удостоверение.

— Майор Вершков. Из Москвы.

— Из Москвы?

— Я по поводу вашей подруги Оксаны.

— Что она натворила?

— Убежала, а если быть более точным исчезла.

Маша игриво улыбнулась. У неё было красивое чуть широкое лицо. Она была немного в теле, что совсем не портило её фигуру — такой приятный пухлячок. Внимательно присмотревшись, Никита заметил, что она была в одной футболке на голое тело. Сквозь ткань просвечивала упругая крупная грудь с наливными сочными сосками. Края футболки едва доходили до середины бёдер. Может быть, на ней были стринги, так как свет не достаточно просвечивал то, что у неё было ниже живота. Из глубины квартиры послышался неразборчивый голос. Маша обернулась.

— Я сейчас.

Потом снова повернулась к Никите.

— У вас есть время? — спросила она.

— Есть.

— Можете подождать минут пятнадцать во дворе?

— Договорились.

Двор был пуст. Никита сел на лавочку под липу. Скоро вышла Маша и пошла к нему. Она накинула на футболку куртку.

— Вот и я, — сказала она.

Маша стала рядом с Никитой и закурила. Никита тоже закурил.

— У меня мать в квартире укладывает ребёнка. Через полчаса она уйдёт, — сообщила Маша.

«Зачем она мне это говорит?» — подумал Никита. «Намёк?» Судя по внешнему виду и поведению, девушка была не самых строгих нравов.

— В разводе? — поинтересовался Никита.

— Замужем, — с грустью призналась Маша. — Муж — охранник. У него смена сегодня.

— Понятно.

Никита слышал где-то, что мужикам-охранникам жёны изменяют особенно часто.

— Вы знаете что-то про Оксану, её исчезновение? — спросил Никита.

— Нет.

— Жаль.

— Как так случилось? Её бил муж?

— А, что она имела наклонности, которые предполагали применение к ней насильственных действий со стороны мужчин?

Маша пожала плечами, красиво затянулась дымом, поправила волосы.

— Не знаю, — сказала она. — Но кругом же полно чокнутых мужиков.

— Когда вы в последний раз виделись или общались?

— Года три назад по телефону.

— Она сообщала вам что-то важное?

— Нет. Обычный бабий трёп. Она сказала, что бросила институт и работает администратором в каком-то офисе.

— Интересно. Матери она говорила, что работает барменом.

— А на самом деле?

— Это ещё не установлено точно.

Никита решил не открывать всю информацию Маше, и про бармена можно было не говорить.

— У неё были с кем-нибудь любовные отношения в вашем городе кроме Олега? — спросил он.

— Нет. Олег — это сплошное недоразумение.

— Почему?

— Слишком простой, а она всё-таки девочка из интеллигентной семьи.

— Почему за ней не ухаживали другие парни? Непростые.

— Непростые?

Маша усмехнулась.

— Здесь таких надо ещё хорошенько поискать. Это вам не Москва и не Питер.

— Расскажите об Оксане. Что она за человек?

— Нормальная девчонка была.

— Какие-то особенности характера всё равно проявлялись.

— Особенности? Умная вроде бы. Она выделялась среди других девчонок. Читала что-то серьёзное.

— Понятно. Куда она могла скрыться? Зачем?

— Муж опостылил вот и сбежала или обидел.

Маша кокетливо покружилась. Сколько в ней было жизни, молодого задора, энергии и бьющейся через край сексуальности. Красота и сексуальность убивают наповал. Возможно, её муж был несчастным человеком. Или наоборот? Никита был уверен, что Маша заинтересовалась им совершенно незнакомым для неё человеком, значительно старше её. Что это было? Она была распущена? Или ей не хватало внимания мужа? Муж мог быть редким тупицей и абсолютным зеро в сексе. Это мог быть какой-нибудь красавец, обнаглевший и пресытившийся. Обычно красивые девушки в молодости выходят замуж за красивых парней, которые быстро ими пресыщаются и не ценят их.

— Скоро мать уйдёт — я смогу вас чаем напоить, — предложила Маша.

Голос у неё был с хрипотцой чувственный. Никита невольно сравнил её с Ниной. Нина, несмотря на возраст, была более зажата, а эта девица, очевидно, была способна на многое. Ночь сулила Никите: неожиданное удовольствие; возможность сорвать ещё один цветок, свежий, благоухающий. Он почувствовал, как часто заколотилось его сердце. Всё так легко и просто. Это немного настораживало. Никита не любил иметь дело с девушками много моложе себя, сам не понимая с чем это было связано. Разум требовал ему остановиться, не давая этому никаких логических объяснений. Или это была воля подсознания?

— Я, пожалуй, пойду, — сказал он.

Он успел навестить Олега. Было уже поздно. Олег жил в старом доме на втором этаже. Его жена почему-то ругалась и ворчала. Был слышен голос ребёнка. Никита описал Олегу цель своего визита, когда тот открыл ему дверь своей шумной квартиры.

— Не против поговорить на улице? — предложил Олег.

Он накинул куртку и вышел во двор с дымящей сигаретой в зубах.

— Жена не в настроении, так что в квартире всё равно поговорить не получилось бы, — объяснил Олег. — Что с Оксанкой-то случилось?

— Исчезла, — сказал Никита.

— Что значит исчезла?

— Она замужем. Муж ищет её.

— А муж нормальный?

— Богатый человек. Старше её прилично.

— Богатые часто бывают мерзавцами.

— Да причина её исчезновения, возможно, в нём, но тогда зачем ему её искать?

Олег пожал плечами.

— Вы хорошо знали Оксану. Куда она могла сбежать? — спросил Никита.

— Если бы я знал.

— Любите её до сих пор?

— Нет. Мы слишком разные с ней. Жалко её. Она дурочка.

— Дурочка? Все говорят, что она умная, читала книги.

— От большого ума люди тоже дураками становятся.

— В Воронеже у неё были ещё какие-то близкие друзья, кроме Лилии и Маши?

— Не припомню.

— Какие-то дорогие места, где она могла спрятаться? Дачи, дома?

— Таких точно не было. Да и не поедет она сюда прятаться.

— Почему?

— Мне так кажется. Зачем сюда возвращаться? Она из тех, кто рвёт с концами. Мне почему-то так о ней думается.

— Ладно.

Никита снял номер в недорогой гостинице на ночь. Он разделся до трусов и забрался под одеяло. В большом окне на занавесках то и дело вспыхивали пятна света от фар, проезжающих где-то поблизости машин. Не спалось. Никита стал анализировать то, что ему удалось накопать в Воронеже. Подруги могли что-то знать? Вряд ли. Но их списывать со счетов всё равно нельзя. Маша? Она же могла пригласить его на чай не из-за того, о чём он подумал. Что, если она собиралась ему что-то рассказать про Оксану или показать нечто интересное? Нет. Она ему сказала бы и так. Маша точно здесь не при делах. Мать. Виктория. Мать, как мать. Впрочем. Она не проронила ни слезинки, а ведь её дочь возможно где-нибудь уже закопана глубоко в земле и кормит червяков. Странное поведение родителя. Нордический характер? Может быть, профессия закалила её характер — среди врачей часто развивается очень циничное отношение к жизни. И всё равно родная дочь. Или она что-то знает? Знает, где Оксана. Конечно, она же мать, и всегда поможет своему ребёнку. Виктория вполне могла спрятать где-то Оксану.

На следующий день Никита пошёл в местное отделение УВД. Он рассказал дежурному, что хочет поговорить с кем-нибудь из отдела розыска. Через пять минут к Никите подошёл усатый брюнет тридцати трёх лет в синей рубашке и джинсах.

— Капитан Самойлов, — представился он.

— Майор Вершков.

Никита протянул руку капитану. Тот пожал её.

— У меня для вас есть дело. Серьёзное, — сказал Никита.

— Раз Москва значит важное, — то ли с иронией, то ли серьёзно заметил Самойлов.

— Хорошо бы всё это обговорить на улице.

Офицеры вышли на улицу. Никита вздохнул и начал говорить:

— Дело такое. Пропала Оксана Денисова, сейчас она по паспорту Красницкая, взяла фамилию мужа. Она жила в вашем городе. Потом уехала в Москву. Муж её очень богатый человек. Я уже опросил здесь всех её родственников, близких и друзей. Я не доверяю её матери. Вот её адрес и телефон.

Никита достал из кармана бумажку и протянул Самойлову. Тот взял листок, раскрыл, посмотрел. Никита продолжил:

— Вы могли бы за ней проследить? Если через неё удастся выйти на Оксану, вас щедро наградят. Сейчас я могу вам дать пятьсот долларов за хлопоты.

Никита полез в карман брюк за кошельком. Самойлов подумал и остановил его.

— Не надо.

— Как хотите? Вы поможете мне?

— Ладно.

Что это за ответ? Будет ли он этим заниматься или нет, было непонятно Никите. Но ничего не поделаешь, придётся работать с этим типом. Не нанимать же на поиск какой-то взбалмошной девчонки целый отдел полиции.

— Вы дадите мне свой номер телефона? — попросил Никита.

— Пожалуйста.

Самойлов продиктовал номер своего мобильного телефона.

— Спасибо, — поблагодарил, записав номер в свой телефон, Никита.

Через час он уже ехал в поезде в плацкартном вагоне в Москву. У Никиты была нижняя полка. Он лёг на неё и закрыл глаза. Ночью ему не спалось. Сверху него было место у молодой девушки в красном спортивном костюме. Она лихо забралась наверх. Напротив у окна сидела женщина — ровесница Никиты и читала глянцевый журнал. Ближе к проходу сидел мужчина средних лет в чёрном с редкой бородкой: священник или какой-то служитель церкви. Никита вспомнил прошлое, когда он был молод и счастлив, когда он любил. Его жена Вика была для него центром Вселенной. Прошлое иногда вспоминалось обрывками каких-то событий. Тогда был, кажется, июль. Им было лет по двадцать пять. Они были одни в их квартире. Никита лежал в кровати, укрытый простынёю. В комнату вошла Вика. На ней были только белые чулки. Она открыла шкаф, взяла какую-то вещь и пошла с ней из комнаты. Вид покачивающихся белых булочек, стройных ножек завораживал и пробуждал желание. У неё была аккуратная средних размеров попка. Светлые волосы гармонировали с белыми чулками. Тогда Никита хотел только её, свою жену. Ему нравилось ей обладать и заботиться о ней, что получалось не всегда удачно, если быть правдивым с самим собой. Потом всё рухнуло. Развод и внутри него что-то сломалось. Никита даже придумал крылатую фразу «любить — жизнь свою губить». Конечно, это всё было из-за отчаяния и разочарования. Не зря говорят, что любовь похожа на наркотик. На него подсаживаешься очень крепко, так что слезать с этого кайфа очень непросто. Потом он размышлял над тем, что с ним случилось. Почему он её так любил, а она предала его? За что он её любил? Что в ней было такого особенного? Неужели это всё из-за оболочки. Красивая мордашка и хорошая фигурка определяют всё. Но ведь она же была не дура, работала бухгалтером, а там надо хорошо считать. Она даже что-то читала. Никита помнил пару книг у неё в руках — какие-то приключения или любовные романы. И потом она была очень мила в компаниях. У неё было чувство юмора. Она умела острить, ввернуть к слову какую-нибудь удачную шутку. Когда надо было показать сострадание, она его показывала. Когда надо было высказать серьёзное мнение по какому-то серьёзному вопросу, она его высказывала. Фантастическая гибкость и приспосабливаемость. Что, если всё это было игрой? Лицемерием? Где она теперь? Иногда Никита думал об этом, но тут же его отпускало. По большому счёту ему это было не интересно. Любовь давно прошла. Это чувство-наркотик теперь казалось ему дико смешным и глупым. Каким же он был дураком. Ему нравилось жить в своём новом состоянии без любви. Так было легче и комфортнее.