Последнее обновление

Евгения Цанова, 2022

Если вы не верите, что будущее прекрасно, то зря. В конце 22 века человечество решило все глобальные проблемы и живет без войн, болезней и экологических катастроф… У людей осталась одна задача ― быть счастливыми. Не просто задача, а долг и обязанность ― ведь уныние одного может разрушить благополучие других. Над уютными зелеными городками возвышаются стеклянные башни Ментората. В них мудрые менторы с помощью искусственного интеллекта охраняют счастье людей и направляют их по нужному пути. Художница Линора живет обыкновенной безупречной жизнью с мужем и дочкой. Но невидимые демоны начинают разрушать ее внутренний мир. Вскоре Линора попросту исчезает. Никто бы не заметил этого, даже ее семья, если бы не соседка Анита. Та решает разобраться с пропажей Линоры с помощью брата и робота-стрекозы. Впрочем, как выясняется, и у Аниты есть свои тайны и противоречия, которые надо срочно решать. Иначе идеальный мир может повернуться к ней изнаночной стороной.

Глава 6. Брат и сестра

Николь предпочитала проводить время на улице: на веранде, в саду или на прогулке. В доме она чувствовала себя неуютно, он всегда казался ей немного чужим, слишком холодным, что ли. Время от времени она задумывалась, что надо бы всерьез заняться обстановкой: купить каких-нибудь уютных мелочей, расставить их повсюду, разложить и развесить. Например, взять ― и поехать завтра с утра по магазинам. Или покопаться в интерьерных онлайн-каталогах. Но день за днём она откладывала это мероприятие и даже сама не могла объяснить, почему.

Вот и сейчас Николь сидела на лавочке в саду и наблюдала, как на соседнем участке Тим играл в мяч с Алисой.

«Странно, давно не видно Линоры», ― задумалась Николь. Не то чтобы она по ней скучала… Но Линора работала дома и редко куда-то уезжала одна, без семьи. Пару раз, помнится, соседка отправлялась в отпуск, потом ещё хвасталась, как это было увлекательно и чем она там занималась.

Воспоминания о болтовне Линоры вызвали привычное раздражение, но тут же Николь стало стыдно. В конце концов, соседка всегда была к ней предельно дружелюбна. «Надо узнать, всё ли в порядке. Это будет вполне по-соседски», ― подумала Николь. Она не хотела глубоко вникать в свои мотивы, опасаясь, что те не вполне благовидны. Где-то глубоко внутри подняла голову надежда на то, что Линора и Тим расстались. Ну а что? Бывает же такое, пусть и редко. Трансформация личности одного из супругов нарушает совместимость, и этого уже не исправить. Николь решила не предаваться пустым мечтаниям и направилась к Тиму с твёрдым намерением немедленно всё выяснить.

— Тим, ― окликнула она, подходя к живой изгороди между участками. ― Привет! Как у вас дела?

— Привет, Николь! Всё супер! А ты как? ― улыбка Тима, как всегда, была ослепительно белозуба. Ямочка играла на левой щеке.

Николь замялась.

— Я… Даже не знаю. Немного странно себя чувствую в последнее время. Какая-то раздражительность появилась.

— Надо бы тебе навестить ментора. Ты к кому ходишь?

Николь задумалась. Как же зовут ее ментора? Ведь он у нее есть, ментор есть у каждого. Но когда же она ходила к нему в последний раз? К своему ужасу, она не могла вспомнить.

— Знаешь, вылетело из головы. Странно, да? ― она неестественно рассмеялась.

Тим охотно рассмеялся в ответ. Наверное, принял ее слова за шутку.

— Тим, а где Линора? ― Николь решила вернуться к тому, о чём хотела поговорить с самого начала. ― Давно ее не видно. Уехала в отпуск?

Тим продолжал улыбаться, но взгляд его устремился куда-то в пустоту, мимо Николь.

— Тим! ― окликнула Николь, подождав с полминуты, пока молчание не стало совсем уж странным.

Тим перевел на нее взгляд и внезапно сменил тему.

— Как насчет партии в теннис сегодня? Давненько мы с тобой не играли.

— Пап, пап, пойдем! ― заскучавшая Алиса начала дергать Тима за штаны.

Николь почувствовала себя странно и тревожно. Ее захватывало ощущение иррациональности происходящего. Как будто во сне, когда события не связаны между собой и не имеют смысла.

— Тим! ― она схватила его за руку и слегка потрясла. ― Где Линора? Что с ней случилось?

Сосед освободился от ее хватки и, больше не обращая на Николь никакого внимания, развернулся и двинулся к дому со словами:

— Алиса, становится жарко. Пойдем внутрь, включу тебе сказку.

Николь вернулась на скамейку. Ситуация озадачивала. Она пыталась найти здравое объяснение происходящему. Линора исчезла, а Тим ведет себя так, как будто не хочет и слышать о ней. «Поссорились? Ну допустим. Но если им стало некомфортно вместе, их же должны, наверное обследовать, направить на терапию или дать разводное предписание. В любом случае, дело житейское, можно же спокойно объяснить, мол, перестали совпадать и расстались. Что за молчанка и секретность? Неужели так переживает?»

Николь вспомнила безмятежное лицо Тима после вопроса про Линору. «Нет, не похоже, что он страдает или что-то скрывает. Такое ощущение, что у него будто переключение произошло, как у компьютера, и он забыл, о чём я спросила».

Покоя не давала еще одна мысль ― о менторе. Как же, черт возьми, его зовут? Николь попыталась вызвать в памяти образ ментора, представить его лицо и фигуру, восстановить детали последнего визита. Она даже смогла представить фигуру в темном костюме за большим столом в просторном стеклянном кабинете, но на месте лица у фигуры клубился туман. Николь почувствовала отчаяние и усталость.

Отвлекло стрекотание. Примерно в метре от ее лица нарезала круги огромная стрекоза.

«Бывают же такие гиганты!» ― Николь зачарованно следила за полетом насекомого.

Наконец стрекоза прекратила свои пируэты и, зависнув, вполне отчетливо произнесла:

— Добрый день, Николь! Можно с тобой поговорить?

«Со мной ведёт беседу гигантская стрекоза, ― мрачно подумала Николь. ― Ну и денек сегодня. Может, я сплю?». В тот же момент она поняла, что это какой-то мудреный механизм, лишь напоминающий стрекозу. Его облик даже показался ей смутно знакомым, словно она уже встречала его где-то. «Какой красивый!» ― невольно восхитилась Николь.

— Прошу не волноваться из-за меня, я совершенно безобиден, ― предупредительно заметило существо. ― Мне жаль быть тем, кто приносит дурные известия, но у тебя есть гораздо более значительные поводы для беспокойства, чем мое появление.

— Отлично. Теперь мне намного легче, ― Николь рассмеялась вопреки зловещему смыслу слов стрекозы. Очень уж забавным был ее пафосный тон.

— Меня зовут Страйки. Я личный помощник Аниты, и у меня есть от нее послание для тебя. Разреши подключиться к твоему микромону, чтобы передать его?

Через минуту после того, как Николь дала разрешение, на нее смотрела девушка, похожая на Николь как две капли воды. Если не считать выражения лица ― строгого и делового. Как будто она смотрела в зеркало и видела отражение, которое жило собственной жизнью.

— Здравствуй, Николь. Меня зовут Анита. И я ― это ты…

…Николь просмотрела сообщение пять раз. Непросто принять мысль, что твоя жизнь ― лишь осколок чужой, а сама ты вряд ли может считаться полноценной личностью. Кто же она? Призрак? Сегодня днем ей казалось, что она очутилась в заколдованном мире, в зазеркалье, но выяснилось: вся ее жизнь ― такое зазеркалье. Неудивительно, что Николь не может вспомнить своего ментора. Вероятно, она никогда его и не посещала. Просто она знала, что у каждого человека есть свой ментор, а значит, он должен быть и у нее. Разум уберегал ее от тех мыслей, которые грозили разрушить личность, не давал задумываться о визитах к ментору, об обследованиях, а также о том, что у нее нет никаких воспоминаний о целых отрезках дня, а иногда и о нескольких днях подряд, если верить сообщению двойника.

Анита рассказала, что непонятно, когда возникла личность Николь. Вероятно, относительно недавно, уже после того, как Анита в последний раз проходила доскональное обследование. Иначе Система бы ее выявила. Тогда, выходит, что еще и значительная часть воспоминаний Николь ― ненастоящие, фантомные.

Что она помнит о детстве? Там были мама и папа ― красивые люди с добрыми лицами. Она придумывала стихи, декламировала их перед родителями и их друзьями, разыгрывала целые спектакли, а зрители восхищенно хлопали и хвалили ее, говорили, что у нее настоящий талант. Она даже выступала на сцене, перед широкой публикой, на каких-то праздниках или фестивалях. Люди аплодировали, кричали «Браво!». Неужели ничего этого не было на самом деле? Или эти воспоминания у них с Анитой общие?

Анита сообщила, что у нее есть брат, Крис. Но никакого брата в воспоминаниях Николь не было. Она была единственным ребенком своих родителей.

Итак, что же ей делать? Она не существовала для Системы, а значит ― ее не существовало для мира. Впрочем, нет, это неправда. Есть люди, которые знают ее, Николь. Например, соседи. Ведь они дружат именно с ней, называют ее по имени. Были и другие люди, с которыми она знакома и для которых она ― реальный человек. Например, пани Кемпински из дома на углу. Наконец, самое главное ― она сама была абсолютно убеждена в своем существовании. Достаточно ли этого, чтобы считать ее настоящей?

Анита упомянула, что существуют методики устранения дополнительной личности, поселившейся в теле и разуме основной. Она могла бы пойти таким путем, и Николь исчезла бы, даже не осознав этого. Но Анита не сделала этого. Что-то ее остановило. Оказывается, она уже некоторое время наблюдала за Николь с помощью Страйки, и, значит, для Аниты она, Николь, уже тоже стала реальным, живым человеком, которого нельзя так просто уничтожить.

«Что из всего этого следует? Анита ― не враг мой, а союзник. Да, в каком-то смысле мы конкуренты, но мы должны действовать заодно. Впрочем, есть ли хоть какой-то шанс на успех? Всё равно рано или поздно меня неизбежно вычислят и сотрут», ― мысли Николь метались по замкнутому кругу. Никак не получалось взять себя в руки. Снова и снова она возвращалась к тому, что всего этого просто не может быть. Это чей-то глупый розыгрыш. Впрочем, даже если и так, почему бы не попробовать сыграть в эту игру и вывести шутников на чистую воду?

Наконец приняв решение, Николь сказала:

— Страйки, мне нужно время, чтобы кое-что проверить. А потом, если можно, запиши мой ответ для Аниты.

***

Сообщение Николь длилось пару часов.

— Привет, Анита! Прости, не буду говорить, что рада знакомству с тобой. Да и ты, наверное, вряд ли устроила вечеринку, когда узнала обо мне, ― изображение невесело усмехнулось. ― Впрочем, раз всё сложилось именно так, я хочу узнать тебя. Думаю, это взаимно, раз уж ты решила вступить со мной в контакт, а не пойти сразу к ментору. Мы с тобой несколько в неравном положении. Не скрою, у меня была надежда, что именно я ― официальная, настоящая личность. Но увы… Я постаралась найти какие-то документы, результаты медицинских обследований и ментальных сканирований, дипломы. Рылась в памяти интелкома. Как ты уже знаешь, я ничего не нашла. Так что остается признать ― официально меня нет.

Николь опустила взгляд и помолчала несколько секунд, видимо, пытаясь справиться с эмоциями. Когда она вновь посмотрела в микромон, Аните показалось, что они встретились взглядами. Глаза Николь покраснели, но голос оставался твердым. «Пожалуй, мы сможем подружиться, зря я считала ее рохлей», ― с невольной симпатией подумала Анита.

— Но тем не менее, я осознаю себя, и, значит, ― существую, ― продолжала Николь. ― У меня есть воспоминания обо всей моей жизни. Ты можешь считать их ложными, но уверена ли ты, что все твои воспоминания и представления соответствуют действительности? Люди вообще склонны набивать голову заблуждениями и свято верить в них. Так что, может, разница между нами не так уж и велика ― она только в официальном признании одной из нас.

Аните стало неловко. До этого момента в глубине души она считала, что выступает благодетелем по отношению к Николь, позволяя той продолжить существование, воспринимала ее чуть ли не как преступницу, которая незаконно захватила ее дом и тело. Слова Николь разрушили это ощущение. Теперь ей стало стыдно, что мысль о том, чтобы стереть Николь вообще приходила ей в голову.

— Что ж, давай я попробую познакомить тебя со мной. Я с детства больше всего любила придумывать разные театральные номера, писать песни и стихи и представлять их перед публикой. Родители и другие взрослые говорили, что у меня настоящий талант. Пожалуй, творчество ― главное в моей жизни. Я не стала настоящей артисткой ― теперь-то я понимаю, почему ― но я выкладываю свои стихи в сети и счастлива, когда вижу отклик читателей, ― глаза Николь сияли, когда она говорила об этом. Внезапно Анита почувствовала дурноту, остановила видео и побежала в ванную. Ее долго и мучительно рвало. Когда тошнота отступила, Анита медленно разогнулась и посмотрела на себя в зеркало. Она встретилась с потемневшими тревожными глазами на бледном до зелени лице. На миг ей показалось, что это не ее лицо.

Анита умылась, вернулась в гостиную и налила стакан воды. После рвоты та показалась сладкой как лимонад. Она продолжила смотреть сообщение Николь. Та рассказывала о себе: самые значимые воспоминания, что она любит, а что ― нет. Она немного почитала свои стихи, но Анита не могла оценить их. Стихов она никогда раньше не слышала и не читала. От некоторых строк внутри будто что-то отзывалось, иногда болезненно, иногда ― приятной теплотой, другие же не проникали в нее, будто проносились над поверхностью разума, не оставляя следа.

— Думаю, ты уже поняла, что я ― не паразит, от которого надо скорее избавиться. Верю, что мы с тобой ― две стороны одного человека, которые почему-то оказались расколоты. Между нами ― перегородка, но мы сами уже сделали ее проницаемой. Думаю, что пути назад нет, остается только идти навстречу друг другу.

При этих словах Анита кивнула, как будто Николь могла ее видеть. А та, тем временем, развивала свою мысль:

— Можешь посмотреть мои файлы, чтобы узнать меня лучше. Страйки передаст тебе пароль. Там же я могу оставлять сообщения для тебя. Или передавать через Страйки. Так даже лучше, он просто милашка. Ты настоящий мастер, если смогла его сделать. Но у нас ничего не получится, если мы будем действовать в рамках существующих правил. Система, конечно, эффективна, и предлагает самый короткий путь к решению любых проблем, но в нашем случае простой путь ― не вариант. Надо искать свое решение. Может быть, твой брат как-то сможет помочь? Если это, конечно, не слишком опасно ― обращаться к нему. Подумай, пожалуйста, можно ли ему доверять, ведь я его совсем не знаю. Пока, я буду ждать твоего ответа. И надеюсь, что проснусь завтра, ― Николь без улыбки посмотрела Аните прямо в глаза и отключилась.

После этого сообщение закончилось, но тут же запустилось новое. С микромона на Аниту вновь смотрела Николь:

— И еще есть одна ситуация… Я не знаю, стоит ли в это лезть, но вдруг у тебя получится что-то выяснить. Линора, наша соседка и жена… Тима, ― тут голос Николь едва заметно дрогнул, ― пропала. Я не видела ее уже несколько дней, а Тим очень странно себя ведет. Я спрашивала его о Линоре, но он будто не слышит, игнорирует меня. Даже не знаю, как это описать. Просто чувствую, что что-то неладно. В общем, надеюсь, ничего особенного не произошло, но вдруг ты сможешь узнать, в чём дело. Ну всё, прощаюсь, ― Николь помахала и нервно засмеялась. ― Черт, не могу избавиться от ощущения, что я жива, пока продолжаю говорить. А вот сейчас закончу сообщение и исчезну. Ладно, пока.

Сообщение закончилось, а Анита залпом допила воду и задумалась. Стоит ли довериться Крису? Насколько она, действительно, знает своего брата? Не в силах принять решение, Анита стала перебирать файлы в той части памяти интелкома, которую заняла Николь. Там были стихи, много стихов. И еще музыкальные плейлисты. Анита была равнодушна к музыке, но всё же решила немного послушать. В основном мелодии показались ей странными и занудными, но некоторые словно пробудили ностальгию о чём-то давно забытом и даже заставили почувствовать, как щиплет в носу, а сердце сводит судорогой.

Продолжая слушать, Анита вышла в сад и села на скамейку, где обычно проводила время Николь. Она закрыла глаза и будто проваливалась куда-то всё глубже и глубже.

Всплыла сцена: она, маленькая, сидит на земле в саду, под деревом, и рыдает. Захлебывается слезами, глотает их, судорожно пытается вдохнуть, и снова ее грудь сжимает спазмом. Платье испачкано в грязи, но ей всё равно, хоть оно и нарядное, она думает о том, что оно ей больше никогда не понадобится. Она не помнит причину своих слез, но чувствует, что весь мир рухнул и она больше никогда не будет счастливой. Появляется Крис, садится рядом на корточки, гладит ее по голове и говорит что-то утешительное. Она не разбирает смысл его слов, но мрак немного рассеивается, она приваливается к брату и буря внутри постепенно стихает.

«Надо поговорить с Крисом. Другого выхода нет», ― с этой мыслью Анита решительно поднялась и вызвала скутер.

— Страйки, давай со мной! Веди себя скромно, но внимательно наблюдай за Крисом. Если увидишь что-то тревожное в его поведении, например, признаки неодобрения, страха, отвращения, дай мне об этом знать незаметно, ― распорядилась она.

— Приложу все усилия, шеф, ― бодро отрапортовал Страйки.

***

Крис выслушал Аниту, не прерывая, с непроницаемым лицом. Она старалась рассказывать последовательно, не сбиваясь. Некоторые детали решила опустить, например, про то, как обманывает фелицитомер, или про чувства её альтер эго к соседу. Ограничилась историей, как обнаружила свою вторую личность, кратко упомянув о разработанном ею устройстве для наблюдения, и в завершение сообщила о таинственном исчезновении Линоры. Когда она замолчала, повисла тяжелая пауза. Догадаться о мыслях Криса было невозможно, Страйки, который, как надеялась Анита, наблюдал за происходящим из раскрытого рюкзака, тоже не подавал признаков жизни.

— Давай начнем с твоей соседки. Попробую выяснить, где она и что с ней. Это самое простое. Посиди пока здесь, можешь приготовить, что хочешь, ― Крис тяжело поднялся и вышел из кухни.

В ожидании Анита нервно бродила по кухне.

— Страйки, ну что ты молчишь? Может, Крис уже сейчас передает информацию обо мне, ― бормотала Анита сердито, ― из лучших побуждений, конечно…

— Я не смог прочитать по его лицу и интонациям признаков каких-либо эмоций, ― виновато прошелестел Страйки. ― Пожалуй, только внимание, сосредоточенность. Вероятно, мне надо развивать свои навыки в этой области.

— Потом обсудим твое саморазвитие, не до того сейчас. Может, бежать, пока не поздно? Уехать подальше? Не хочу, чтобы они уничтожали Николь. Я только начала ее чувствовать. В ней есть что-то важное для меня, чего я была лишена раньше. Я должна в этом разобраться, ― Анита резко повернулась и смахнула со стола чашку. Та была небьющейся, а на расплывшуюся на полу кофейную лужу моментально набросился выехавший из шкафа робот-уборщик. В общем, ничего страшного не произошло, но для натянутых нервов Аниты это происшествие стало последней каплей. Она опустилась на стул и заплакала, тихо всхлипывая и даже подвывая. Как, наверное, не плакала ни разу после всплывшей сегодня в памяти сценки в кустах.

Сзади подошел Крис и обнял ее, прижав голову Аниты к своему животу. Он гладил ее по волосам, отчего она почувствовала себя совсем как в детстве. «Как можно не доверять ему? Он самый родной человек для меня на всём белом свете», ― с облегчением подумала Анита.

— Ну всё, малышка, не реви, ― сказал Крис. ― Со всем разберемся, обещаю.

Анита вытерла слезы ладонями, одновременно натягивая на лицо подобие оптимистичного выражения.

— Сначала про твою соседку. Ей диагностировали хроническое несчастье. Это серьезная болезнь. Пожалуй, самая серьезная из всех, которые до сих пор остались, ― Крис больше не улыбался.

— И что это значит? Где она?

— На лечении, в одной из клиник Ментората. А мужу и дочке, по всей видимости, провели коррекцию памяти, чтобы они не вспоминали о ней. Ну и заодно встроили психологические программы, переключающие их внимание всякий раз, когда что-то напоминает о жене и маме.

— Неужели такое бывает? ― ужаснулась Анита.

— Ну да, есть такие техники воздействия на сознание.

— Нет, я не об этом. Неужели можно так бесцеремонно вмешаться в жизнь человека, запереть его в клинике, а заодно прочистить мозги его родным? Просто невозможно в это поверить.

Конец ознакомительного фрагмента.