Куплю любовницу для мужа

Евгения Халь, 2022

Две полоски на тесте для определения беременности когда-то перечеркнули мою блестящую карьеру. Я ни разу об этом не пожалела. Муж и дочка – смысл моей жизни. Но после одиннадцати лет счастья муж стал заглядываться на других женщин. Я почти брошенка. Развод разрушит жизнь дочки. А ради нее я готова на все. Даже на открытый брак. Те, кто умеет любить, как я, по-бабски, до дрожи, меня не осудят. А те, кто не умеет – вам меня не понять. В тексте есть: эмоции на пределе, сложная ситуация, властный муж, сильная любовь. Хэппи-энд. Однотомник.

4 глава. Идеальная любовница для мужа

Анастасия

Не знаю, как я дожила до того момента, когда за Гордеем закрылась дверь. Теперь можно не сдерживаться. Опускаюсь на пол в кухне, в уголке между круглым диванчиком и стеной, вцепляюсь в ножку стула и даю волю слезам. Врет он все! Не сердцем чую — маткой. От него пахнет чужими бабами. Я слишком хорошо знаю своего мужа. Когда наши чувства были на пике, и мы еще не спали ночами, устраивая марафоны любви, Гордей утром выглядел так же. Довольный, как сытый хищник. Как-то рано утром, после того, как мы половину ночи любили друг друга, и на рассвете он заснул мертвецким сном, я шутя нарисовала на его спине и шее оранжево-черные полоски: черные — карандашом для глаз, оранжевые — румянами, пока он досыпал последние и самые сладкие полчаса до будильника.

Рассматривая боевой раскрас в зеркале, Гордей притворно нахмурился и грозно спросил:

— И как я теперь в суд поеду? Вот скажи мне, вредительница! Эта ваша женская гадость, наверное, простой водой не смывается. Недаром так дорого стоит! — он дотянулся до полоски на шее и потер ее пальцем.

Косметика от Кардена слегка размазалась, но не сдалась.

— Неа, — радостно подтвердила я. — Не смывается. Ну и что? Пусть все видят, какой у меня грозный тигр! Ну, в крайнем случае, скажешь, что через кожу проступила твоя внутренняя суть. Как в фантастических фильмах про героев. Знаешь эти комиксы, где скромный задрот вдруг оказывается Человеком-пауком, и у него так ррраз! И синие трико в облипку!

— Трико, говоришь? — уточнил Гордей. — А ну иди-ка сюда, трепетная лань! Или ты отмоешь тигра, или тебе конец. Загрызу! — он, грозно рыча, бросился на меня, сгреб в охапку и принялся целовать.

— Все-все! Я тебе сейчас все ототру косметическим молочком! Пощади! — кричала я, отбиваясь изо всех сил. — У меня уже внутри все болит! Я больше не могу! Спасите, люди! Да где же этот чертов Человек-паук? Никогда его рядом нет, когда девушка погибает!

Добежав до туалетного столика в спальне, я схватила флакон с молочком для снятия макияжа и потрясла им в воздухе: — Вот! Я сейчас все гениально смою! Клянусь любимыми пуантами!

— Ни за что! — прорычал Гордей и выбил флакон у меня из рук. — Сама нарвалась, женщина! Никто тебя не спасет! Знай свое место: быстро в койку! Рррррр! Моя внутренняя суть требует жертв и крови! И мяса! — он закинул меня на плечо и укусил за попу.

— Дурак! Больно же! — завопила я, молотя кулаками по его спине.

— Тигры не ведают пощады и жалости! Ничего тебе не поможет, девочка моя! — ревел Гордей, зубами стаскивая с меня трусики.

Господи, где это все? Где это пронзительное счастье, от которого хотелось летать? Почему все покрылось липкой паутиной страха и вранья? Почему он меня разлюбил? Ведь я продолжаю так же любить его. Может быть, мужчины просто не в состоянии долго удержаться на пике чувств?

Настойчивый телефонный звонок возвращает меня в реальность.

— Доброе утро, Настя! — голос Макса звучит бодро. — Ты подъезжаешь? У меня тут девчонки собрались.

— Я сейчас быстро приеду. Извини за задержку!

Метнувшись в спальню, быстро одеваюсь. Что-то я совсем из ритма выбилась. Нужно себя срочно в руки брать. С утра реву, опаздываю на важные встречи. Нет, так не пойдет!

— Приди в себя, приди в себя, рохля! — шепчу, выбегая из дома, на ходу доставая из сумки ключи от машины.

Мне еще повезло, что клуб Макса находится в центре Москвы недалеко от агентства Гордея. Захожу в полутемный зал. В центре, на круглой сцене репетируют три накачанных красавца, одетых лишь в тонкие спортивные штаны. Невольно замираю при виде их обнаженных, идеально вылепленных торсов, через влажную кожу которых рельефно проступают мышцы.

— Отомри! — Макс незаметно подходит сзади, берет меня за локоть и тащит за собой. — Потом налюбуешься, я тебе дам карточку постоянной клиентки с бесплатным входом.

— Я не…

— Да не стесняйся ты, как маленькая, ей-богу! На них все женщины так реагируют. У нас даже уборщица-пенсионерка швабру роняет, когда их видит.

Он заводит меня в небольшой, но стильно обставленный кабинет, усаживает в кресло возле стола, садится передо мной на стол, наклоняется и шепчет:

— Так, я сейчас буду их запускать по одной. Ты уверена, что готова?

Молча киваю.

— Хорошо, первая пошла, — говорит он, беря в руки телефон.

Моя шея на нервной почве немедленно покрывается гусиной кожей.

— У меня только один вопрос, Макс: они экскортницы?

— Нет, в твоем случае жрицы любви не подойдут. Слишком специфически выглядят, и из них это уже даже каленым железом не выжечь. Эти девчонки — профессиональные содержанки. Поэтому точно знают свое место, а также, что можно, а что нельзя. Кодекс содержанок — штука сложная. Тут, знаешь ли, тоже нужно понимать, когда уступить, а когда форсировать события. А еще они обучены первому правилу содержанок.

— Я даже боюсь спросить какому, — мне не удается скрыть сарказм, сквозящий в голосе.

— Напрасно язвишь. Первое правило: не уводить мужика из семьи. И, главное, они выглядят, как обычные девчонки, а не как экскортницы, у которых ценник на лбу написан.

Насчет"выглядят, как обычные девчонки"я бы поспорила. Первая кандидатка сидит напротив меня, рассказывает нехитрую биографию из серии:"приехала, не поступила". А я мысленно посылаю Максу призыв выгнать ее немедленно. Гордей на такое не купится. А я с такой не решусь иметь дело. Лицо наглое, глаза цепкие, говорит без умолку, а сама ощупывает меня взглядом, оценивая стоимость одежды.

— Мы тебе позвоним, — Макс замечает мой напряженный взгляд и мягко спроваживает ее, оборвав на полуслове.

Вторая ничуть не лучше первой. Короткая юбка леопардовой расцветки, сожженные пергидролем волосы и накачанные ботоксом губы в половину лица. И только глядя на эту девушку, которая явно родилась уже в этой леопардовой тряпке, понимаю ужас ситуации. Потому что одно дело — нафантазировать себе, что я могу контролировать ситуацию. А другое дело — воочию увидеть этих стерлядей. Господи, я приехала сюда выбирать любовницу мужу! Резко встаю, едва не опрокинув кресло, подхожу к окну и глубоко вздыхаю, чтобы не расплакаться при посторонних людях.

— Мы тебе позвоним, — скороговоркой выпаливает Макс, чуть ли не силой выталкивая девушку из кабинета.

— Не, ну а шо? А када? А ты ж сказал… — сопротивляется леопардовая Барби. — А я ж за дороху заплатила.

— Вот, держи на такси, — Макс сует ей в руки деньги и захлопывает дверь.

В этот момент я всхлипываю, не сдержавшись.

— Так, спокойно! Посмотри на меня! — он одним прыжком пересекает кабинет и обнимает меня сзади, крепко прижимая к груди.

— Не нужно, Макс, дай мне две минуты побыть одной.

— Тебе не нужно быть одной, у тебя есть я, — шепчет он и мягко, но настойчиво поворачивает меня лицом к себе. — Иди ко мне, — он подставляет плечо под мое мокрое от слез лицо. — Вот так, все хорошо, — его рука мягко похлопывает меня по спине, словно я ребенок.

Когда Белка была маленькая, я так же успокаивала ее.

— Все будет хорошо, мы вместе справимся, — сильными пальцами он берет меня за подбородок, поднимая голову, и слегка прикасается губами к краешку моего рта.

Замираю в руках Макса. Странное чувство: чужой мужчина так близко. Меня окутывает его запах — смесь дорогого мыла и ненавязчивого одеколона с нотками свежести синего оттенка — "Наутики"или классического"Давидофф".

— Не нужно так близко… — кладу руку на его грудь, чтобы отодвинуть от себя, и пальцы сами натыкаются на рельефные бугристые мышцы.

— Нужно, — шепчет он. — Мне лучше знать. Я — твой психолог.

— Психологи так себя не ведут, — нажимаю чуть сильнее, отталкивая его.

— У меня своя методика, — не сдается Макс и кладет руку на мои пальцы, поглаживая их. — И она работает. Тебе ведь легче, правда?

И тут я понимаю, что он прав. Мне и в самом деле стало легче.

— Послушай меня, Настя, — он вдруг резко прижимает меня к себе, обнимая двумя руками, — просто доверься мне, не думай, плыви по течению, делай, как я скажу. И будет все так, как нужно! И, главное: доверься своему телу. Оно умнее, чем мозг. Оно лучше знает!

— Это не так, Макс!

— Это так, Настя! Твой мозг сопротивляется, шепча, что нельзя обниматься c чужим мужиком. А тело расслаблено, ему хорошо. Ты же балерина, ты умеешь слушать тело и доверять ему. Твои мышцы сейчас, как вата.

Это звучит ужасно неправильно, но он прав. Телу не хочется, чтобы его выпускали из этих крепких мужских рук. Да, я это осознаю. Но все же…

— Так неправильно! — не сдаюсь я.

— Так логичнее всего! — горячо спорит он. — У тебя с мужем открытый брак. И если рано или поздно тебе нужно будет предъявить любовника, так кто, кроме меня, лучше всего подойдет для этой роли? Ты ведь об этом не подумала, правда?

От растерянности я даже перестала сопротивляться его рукам. Занятая мыслью о любовнице для мужа, я, действительно, совершенно упустила это из виду.

— Где ты его возьмешь, Настя? По клубам будешь бегать? — сильные пальцы Макса пробегают по моему позвоночнику, слегка надавливая, и блаженное успокаивающее тепло разливается по спине.

Даже думать об этом не хочу. Лучше уже кто-то знакомый. Макс мне, по крайней мере, не противен. А другие… стоит только подумать и представить себе, как на мне пыхтит чужой мужик, и к горлу подкатывает тугой ком тошноты.

— Хорошо, — решительно вырываюсь из его рук, отхожу к столу и становлюсь за ним, чтобы посмотреть Максу в глаза. — Можно тебя нанять на роль любовника? Только учти: спать с тобой не буду. Просто нужно, чтобы ты сыграл роль. Я увеличиваю вдвое твой гонорар психолога. Этого хватит? Или нужно больше?

— А вот сейчас было обидно, — тихо отвечает он, нервно засовывает руки в карманы и отворачивается к окну. — Мне не нужен дополнительный гонорар. Хватит того, о чем уже договорились. Я вообще-то от всей души. Ты мне очень нравишься. Наверное, потому что у меня в жизни было столько боли, что я увидел тебя и подумал: просто встретились два одиночества. Два человека, у которых внутри все выжжено, всегда понимают друг друга… ладно, неважно. Видимо, я в тебе ошибся. Извини!

Боли? Значит, этот холеный и на вид очень успешный мужчина, на самом деле, тоже играет роль? Как и я? А в его душе такой же ад? А я-то думала, что он глянцевый и поверхностный. Жгучий стыд заливает мои щеки, все лицо пылает жаром. Кто я вообще такая, чтобы кого-то судить?

Подхожу к нему, кладу ладонь на его спину. Он внезапно вздрагивает и передергивает плечами. И, несмотря на его крепкую фигуру, сразу становится каким-то трогательным, что ли? Жалость тонкими иголочками покалывает мое сердце.

— Макс, ты меня прости! Я все неправильно поняла. И вообще я сейчас плохо соображаю. Не хотела я тебя обидеть. Ты просто такой…

— Какой? — он порывисто оборачивается и хватает меня за обе руки, сжимая запястья. — Какой? Скажи! — настойчиво повторяет он.

— Успешный, глянцевый, как из Инстаграмма. Такой, как батут. Все, что прилетает, моментально отлетает, вообще тебя не задевая. Мажор, короче.

— Мажор? — он горько усмехается. — Значит, я очень хороший актер. Потому что именно таким и хочу казаться. Иначе не выжить в этом чертовом городе, понимаешь? Здесь нужно все время изображать радость и успех. Не дай бог показать кому-то свою слабину! Вцепятся зубами в кровоточащую рану и будут радостно ковырять. С наслаждением!

— Ты прав, Макс!

— И ты не показывай никому ничего, Настя! А я помогу. Доверься мне!

— Я постараюсь. Я….

И в этот момент дверь открывается и в кабинет влетает рыдающая девушка лет двадцати трех-двадцати пяти.

— Ты не один, Макс? Ой! Извините меня! — она руками размазывает слезы по щекам, пачкая тонкие пальцы потекшей тушью.

— Тата, что случилось? — Макс бросается к ней, на ходу выхватывая бумажный носовой платок из деревянной подставки на столе. — А ну-ка, вдохни поглубже, вот так, — он втягивает воздух, одновременное подавая ей носовой платок.

Девушка на миг перестает рыдать. Глядя на него, так же вдыхает прохладный кондиционированный воздух кабинета.

— Вот умница! — радостно говорит Макс. — А теперь мысленно считаем до пяти, ручки в замок перед собой, как я учил, помнишь? — он соединяет руки перед грудью, — раз, два, пять… глубокий вдох и произносим: — Ооооом!

— Ооооо… — пытается повторить успокаивающую мантру девушка, и вдруг снова заливается слезами, тоненько подвывая: — ааааааа….

Макс усаживает ее на стул, бросает на меня быстрый взгляд, и, скорчив кислую гримасу, поднимает глаза к потолку, показывая, что это надолго.

— Может, воды? — спрашивает Макс девушку.

Она кивает, продолжая рыдать. Он подходит к маленькому холодильнику в углу и достает оттуда запотевшую от холода бутылку минералки.

— Макс, я выйду тогда. Подожду на улице или в зале, пока вы здесь поговорите, — беру сумку и иду к двери.

— Постой, Настя! — окликает меня Макс. — Останься! Это и есть третья претендентка. Просто с самого начала как-то не задалось. Ну ничего. Сейчас Тата успокоится, и вы поговорите.

— Да, извините меня! — девушка торопливо вытирает лицо и отхлебывает воду из бутылки. — Я сейчас, я быстро, пять минут. Прощу прощения!

Это звучит по-идиотски, но она моментально вызывает у меня что-то похожее на симпатию. Девушка явно не из стерлядей. Почти не накрашена, если не считать полностью потекшей и явно дешевой туши. Но при этом хорошенькая, как кукла. Высокая и худая, но не плоская. Все, что нужно, на месте: небольшая крепкая грудь, крутые бедра, красивые покатые плечи. Светлые волосы собраны в низкий хвост на простую резинку, белый легкий сарафан в крупных лазоревых васильках на тонких бретельках, слегка не доходящий до колен, обнажает загорелые длинные ноги. В огромных ярко-голубых глазах блестят слезы, повисая на кончиках темно-коричневых длинных ресниц. Кстати, своих, а не нарощенных по последней дурацкой моде. Из-за этих искусственных ресниц все эти красотки, которые не вылезают из салонов красоты, выглядят, как больные коровы, объевшиеся сочной травы на лугу и страдающие вздутием живота.

— Познакомься, Настя, это Наташа, — говорит Макс. — Но все зовут ее Татой. Ей так больше нравится. Мы с ней пару месяцев вместе снимали квартиру, когда только приехали в Москву. Романа между нами так и не случилось, зато остались в приятельских отношениях. — Тата, это Настя. Собственно, ради нее я тебя и позвал.

— Приятно познакомиться, — всхлипывает девушка. — Вы простите, что я вот так ворвалась…

— Да ничего, все бывает, — поспешно отвечаю я. — У вас, наверное, что-то случилось?

— Да, мой… друг, у которого я живу, опять меня избил. Вот, — она протягивает мне тонкие руки.

На запястьях иссиня-черные синяки в форме неровных браслетов.

— Он что вас привязывал? — в ужасе спрашиваю я.

— Нет, он меня хватал за руки. А у него очень сильные и страшно цепкие пальцы. А еще бил и таскал за волосы! — снова всхлипывает она.

— Но за что?

Тата молча заливается слезами. Макс, стоя позади нее, бросает на меня вопросительный взгляд, поднимая бровь и словно спрашивая:

— Ну что? Как она тебе?

Киваю ему, потому что она, действительно, мне нравится. Насколько вообще может кто-то понравиться в такой ситуации.

— Он считает, что я ему должна денег. Понимаете, Настя, я в Москву приехала, чтобы учиться здесь в Высшей школе поварского искусства. Она одна такая на всю Россию. Те, кто ее хорошо закончили, по всему миру работают шеф-поварами. Некоторые даже у министров. А школа очень дорого стоит. Ну, я как-то наскребла, отучилась на"отлично". У меня диплом есть, я покажу.

Конец ознакомительного фрагмента.