Маленькое чудо. Сборник рассказов

Евгения Ушакова, 2022

Истории, воплощающие в себе реалии и проблемы современного мира. Это замечательные рассказы о людях и отношениях между ними, любви и прощении близких, судьбоносных, жизненных решениях, о мире во всём его многообразии. Перед вами сборник рассказов – очень разных, но объединенных одной темой – темой маленького чуда, которое обязательно должно произойти в жизни каждого человека. Не на все вопросы найдутся ответы, да и полученные едва ли будут бесспорны. Но что-то интересное для себя в этом сборнике вы наверняка найдете.

Баба Агафья

Надо бояться не мёртвых, а живых.

Только живые могут отправить тебя в царство мёртвых.

Агафью в деревне никто не любил. Была у неё дурная слава, что после её визитов в дом зло приходило: то куры нестись переставали, то урожай иссыхал или портилось что-то. Бывало, даже скотина домашняя дохла.

И когда узнали, что Агафья умерла, показалось вся деревня вздохнула с облегчением.

Её дом находился со стороны тёмного озера. Вода в нём была стоячая, глубокая. Однако озеро никогда не покрывалось ряской, даже когда все другие водоёмы вокруг деревни начинали цвести.

Небольшой домишко с проржавевшей крышей. Неуклюжая сухая берёза раскинула свои голые скрюченные ветки под окном. Забор высокий, за ним ничего не видать. Да людям и неинтересно было, всегда дом стороной обходили. Померла Агафья в ночь на субботу.

Старухи соседки обмыли Агафью в бане и положили на щит, наспех сколоченный мужиками из досок. Щит разместили в сенях, что соединяли дом и огород — там место тёмное, прохладное. Хоронить в понедельник решили.

Старухи-соседки наводили порядок в избе, когда неуверенные шаги заскрипели на крыльце. Застонала дверь в дом, вошла Алёна — внучка Агафьи.

– — Батюшки, а ты откуда? — всплеснула руками баба Варвара.

– — Мне телеграмма пришла, — замямлила девушка, — что бабушка умерла.

Алёна жила в большом городе. Недавно устроилась работать после окончания университета. Последний раз была в деревне лет семь назад, ещё подростком.

– — Правильно, померла. Вчера. Никто телеграмму не слал. — Отчеканила Варвара.

– — Как же? Вот же… — Алёна засуетилась, полезла в сумку в поиске почтовой бумаги. Но та, как сквозь землю провалилась.

– — Видать, она тебя и вызвала. Господи, как бы с собой не забрала. — Пробормотала чуть слышно Варвара, перекрестившись, и вернулась к венику.

Алёна не знала, что делать. Так и осталась топтаться на крыльце. Из дома веяло холодом и одиночеством. За свои двадцать лет Алёна была лишь на одних похоронах — родительских. Но дело было давно, она мало что помнила. Выросла Алёна с тёткой, летом приезжала несколько раз к бабушке Агафье. Но бывать здесь не любила. Бабушка всегда казалась ей странной и нелюдимой.

— Проходи, мы почти всё закончили. — Баба Варвара испугала девушку своим голосом в тихой избе.

— Полы вымыли, посуду тоже. Шкафы и постель уж сама разберёшь. — Наказала Варвара.

— Агафья в сенях, схороним завтра. Гроб тоже завтра мужики сколотят. — Сказала женщина и направилась к выходу.

— Будь осторожна. Мало ли что — беги. — Произнесла шёпотом соседка, и дверь за ней с хлопком закрылась.

Алёна осталась одна в молчаливой избе. За стеной в сенях на щите лежала покойница.

Алёну пробрало дрожью, стало очень холодно.

— Надо попить чаю. — Подумала девушка, озираясь по сторонам в поиске посуды.

Засаленные, покрытые коричневым налётом кружки, стояли на печи. На столике у окна Алёна нашла ложки и ножи, несколько тарелок в шкафчике над столом. Всё было грязным и закопчённым. Прикасаться к посуде было неприятно. Девушка решила всё вымыть, но вёдра, в которых по предположению хранилась вода, были пусты.

— Сходить до колодца! — скомандовала себе Алёна.

Выйдя во двор, девушка вспомнила, как ещё подростком помогала носить воду из колодца в баню. Железное ведро ей тогда казалось неподъёмным. Сейчас, через несколько лет, она также с трудом опустила тяжёлое ведро в колодец, стала разматывать цепь, прокручивая барабан. Наконец, натяжение цепи ослабло и ведро плюхнулось в воду.

Алёна стала поднимать полное ведро. Шло оно тяжело, девушка налегала на ручку барабана всем телом. И вот показалось ведро. Алёна протянула руку, чтоб достать поклажу, но взяв за ручку, вскрикнула.

В ведре была вонючая зелёная жижа. Тина лохмотьями висела с края ведра. Запах гниения и падали ударил в нос. Девушка от неожиданности разжала руку, полное ведро устремилось вниз, раскручивая барабан. Алёна инстинктивно отклонилась в сторону. Только благодаря этому, железная ручка от барабана на всей скорости ударила не в голову, а в плечо.

Девушка охнула и осела. Рука безвольно повисла вдоль тела. Желание пить чай отпало напрочь.

Немного придя в себя, Алёна направилась в дом. Потолки низкие, пороги высокие. Нужно быть аккуратным, чтоб не ушибиться.

Войдя в избу, Алёна увидела в щели деревянного пола что-то необычное. Наклонившись и потянув предмет, у девушки в руках оказалась чёрная лента.

— Что это? — пропустив сквозь пальцы ткань, произнесла вслух Алёна.

Сделав шаг внутрь комнаты, девушка увидела в щели ещё одну ленту. Следующую вытащила из-за шкафа. Четвёртая свисала с потолка.

— Здесь же прибирались, откуда эти лоскуты? — в пустоту прошептала девушка.

В итоге в руках у Алёны оказалось порядка семи чёрных полуметровых лент.

— Странно всё это. — Пожала плечами девушка.

Она опустила глаза и закричала от ужаса. В руках она держала семь чёрных извивающихся змей. Алёна бросила клубок змей на пол, и они мигом расползлись по всему дому: под кровать, за шкаф и печь.

Алёна стояла с разведёнными в стороны руками посреди комнаты. Сердце её колотилось, воздуха не хватало.

— Что сейчас было? Я, кажется, схожу с ума. Возможно, мне померещились эти змеи?!

Алёну трясло, она не могла совладать с трясущимися руками. Присела на единственный табурет у стола. Взглянув в окно, девушка поняла, что оно тёмное — наступили сумерки. С ночью на город опустился холод. Алёна заглянула в шкаф в поиске тёплых вещей. Там лежали простыни и наволочки, стариковская одежда, клеёнчатая скатерть, несколько вафельных застиранных полотенец. Всё как обычно в деревенском шифоньере. Кроме осиного гнезда.

В самом углу третьей полки Алёна достала настоящее осиное гнездо. Размером с приличную тыкву, оно было пустым и невесомым. Повертев находку в руках, Алёна убрала его обратно в шкаф и закидала одеждой.

— Хорошо хоть без ос. — Выдохнула девушка.

Просидев ещё несколько часов в тишине и полутьме, Алёна успокаивала себя мыслью, что утром всё закончится и она поедет домой. Несколько раз промелькнула мысль сбежать прямо сейчас. Но куда? На улице темно, соседей девушка не знала, последний автобус давно уехал. Да и как не проводить старушку в последний путь? Всё-таки родная кровь.

Становилось совсем холодно.

Алёна зажгла свет. Тусклая лампочка отбрасывала неясные тени. Алёна некоторое время собиралась с духом, чтоб сходить за дровами в поленницу — хорошо бы растопить печь. Но идти предстояло через сени. Там баба Агафья.

Алёна к ней так и не подошла. Боялась.

При жизни бабушка была строгой, девочку не баловала. Вернее, даже терпела её присутствие. Давала еду, стелила постель — вот и вся забота. Тихая, спокойная по натуре Алёна большего не просила. Переживала свои визиты к бабушке молчаливо и возвращалась в город к тётке.

Набравшись храбрости, Алёна спустилась в сени. Света не было. Алёна включила фонарик на телефоне и луч света выхватил ножки табуреток, что являлись опорой для деревянного щита. На нём покоилась Агафья.

Старое, изрезанное морщинами лицо было напряжено и сдержано. Сжатые в тонкую полоску губы, делали выражение лица строгим и властным. Седые волосы убраны под платок, но прядка выбилась и вилась вдоль щеки.

Тени от фонарика падали на лицо старухи. Казалось, вместо глаз у неё две тёмные впадины.

— Подойди. — Услышала Алёна шёпот.

Девушка со стеклянным лицом стояла в ногах умершей и смотрела на лежащее тело.

— Подойди, — повторила старуха тихим и спокойным голосом. Алёна сделала пару шагов вперёд. Она смотрела на покойницу не отрывая глаз. В голове проносились сцены, отпечатавшиеся в её памяти из детства.

… Баба Агафья листает толстую книгу с незнакомыми символами и шепчет. Звук её голоса певучий, складный. Она знает строки из книги наизусть.

… На чердаке сохнут на нитке куриные лапки.

… Бабушка привела в дом огромную чёрную собаку. Подставив банку к собачьей морде, старуха собирала в склянку слюни и слизь, что капала из разинутой пасти собаки.

Всё это Алёна видела собственными глазами, но не придавала значения, ссылаясь на престарелый возраст родственницы. Сейчас эти сцены вспышками всплывали в её памяти.

— Подойди! — снова шёпот, ещё два шага вперёд.

В это мгновение фонарик погас.

— Боже, Боже! — закричала Алёна, выходя из транса видений. Она отскочила назад, налетела на что-то твёрдое. С грохотом упала то ли коробка, то ли ящик. Алёна лихорадочно тыкала в телефон, пытаясь заставить его работать. Горел только экран заставки, освещая перепуганное лицо девушки, но ничего вокруг.

Наконец-то деревянными пальцами ей удалось ввести пароль. Продолжая в истерике причитать «боже-боже», Алёна вновь включила фонарик. Сени осветил искусственный холодный луч. Покойница лежала на прежнем месте. Только рука её до этого располагалась на груди, а сейчас вдоль тела. Или нет?

Оказывается, упала коробка с луком и головки разлетелись по полу. Подняв несколько штук, Алёна решила оставить как есть. Повернуться спиной к старухе не хватало храбрости. Приставным шагом, наблюдая за лежащей мёртвой бабкой, Алёна прошла сени и вышла в огород.

Освещая себе дорогу фонариком, зашла в баню, где аккуратной поленницей были сложены колотые дрова. Взяв несколько поленьев, Алёна поняла, что больше ей не унести, она ведь травмировала плечо. Оно ныло болью и плохо двигалось. Но проходить ещё раз мимо бабы Агафьи ради дров Алёна боялась.

Стоило ей подумать об этом, как она краем глаза уловила движение у задней стенки. Там стояла огромная бочка, в которой держали воду для купания. Опоясанная двумя чугунными скобами, она занимала собой весь угол. Верхний обод словно кто-то снял с бочки и бросил его прямо в девушку.

Тяжёлый и ржавый, радиусом в метр, обод пролетел у Алёниной головы, рассекая ей скулу и врезаясь в поленницу. Чурки и полешки посыпались, заваливая девушку. Благо стена из дров была невысокая и девушке лишь побило голени.

Не взяв ни полешка, прижимая порез на щеке ладонью, хромая на одну ногу, Алёна вернулась в дом.

— Я накину одеяло и пережду до утра. — Успокаивала себя девушка. — Мёртвых бояться не надо, нужно бояться живых, — так говорила мне бабушка Агафья.

— Не боюсь тебя! — гаркнула Алёна, направляя крик в сторону сеней. — Не боюсь!

Алёна шагнула спиной в избу. Она не видела огромную дыру в полу — крышка погреба была открыта. В любом деревенском доме был погреб. У бабы Агафьи он был добротный. Широкий вход, два на полтора метра и глубиной метра два. Обычно для спуска в погреб стояла лестница, но сегодня её не было.

Алёна шагнула в открытый проём. Она даже не успела вскрикнуть. Крышка сверху упала, закрывая дыру в полу, делая погреб практически незаметным.

— Неужто сбежала девка в город, не дождавшись похорон! — осуждающе произнесла баба Варвара, придя утром в дом Агафьи.

Никто не заметил белые кеды, носочки которых торчали из-под сундука в сенях. И, конечно, никто не заглянул в погреб.

Без меня

Прозвенел звонок. Ученики 8 «Б» класса стали спешно складывать тетради и книги в рюкзаки. Нина Владимировна, классный руководитель, что-то говорила уходящем ребятам: про сменную обувь и эссе о философах ХХ века. Но никто её не слышал. Через несколько минут класс опустел.

Только один ученик остался. Юноша, опустив голову и неуклюже покачиваясь, подошёл к учительскому столу.

— Нина Владимировна, — неуверенно начал он.

— Что, Артём, что? — раздражённо ответила учительница, даже не подняв на мальчика голову.

— Я, я хотел… — парнишка не мог подобрать слов.

— Что ты хотел? — с выдохом проговорила женщина. — Ну?

Нина Владимировна нервно собирала тетради, складывала большой стопкой книги, раскиданные по столу, сортировала ручки и карандаши.

— Ты хотел что-то спросить про эссе?

— Неет, — промямлил парень. Рюкзак соскочил с плеча, и Артём неловко натянул его обратно.

— У тебя вопросы насчёт оценки за четверть?

— Нет, я просто хотел…

— Я тоже просто хочу домой, Матвеев. А мне ещё вон, тетради ваши проверять. Всё, топай отсюда, некогда мне. — Учительница устало махнула рукой в сторону двери, куда поплёлся нескладный подросток с опущенной головой и торчащими лопатками.

Артёму стоило больших усилий собраться с духом и подойти к учительнице. Он хотел просто поговорить, спросить совета, потому что больше ему обратиться было не к кому. Однако Нина Владимировна оказалась слишком занята и не торопилась вникать в переживания ученика.

«Дурак, тупица, даже двух слов связать не мог. Если бы нормально начал говорить, а не эти, «бэ-мэ», может и выслушала бы тебя». — Думал про себя Артём, выходя из школы.

Во дворе многоэтажного дома, где жил подросток, на игровой площадке намечался турнир по баскетболу. Ребята, в том числе одноклассники Артёма, разминались и передавали друг другу мяч для отработки навыка.

Артём прилип к оградительной сетке лицом так, что на коже остались квадратные следы вмятины. Он внимательно наблюдал за ребятами, их движениями и чёткими передачами. Мяч молниеносно перемещался из одного конца площадки в другой, лишь на секунду задерживаясь в руках у игрока.

— Ребята, — негромко позвал Артём. — Можно с вами?

Но парня никто не услышал, никто не обратил на него внимание.

— Ребятааа, — протянул Артём чуть громче. — Можно с вами поиграть?

— Не, пацан, чужих не берём. — Рявкнул кто-то из игроков.

— Если мы возьмём тебя в команду — точно продуем, лошара. — Крикнул ему Костя, одноклассник и физорг 8 «Б».

Артём поплёлся домой. Кое-как переставляя ноги, он стал подниматься на восьмой этаж. Лифт не вызвал, прошёл мимо, даже не взглянув. Хотелось как можно дольше подниматься, чтобы потянуть время.

«Они знают, что я за всю жизнь ни одного гола не забил. Все видели, как я в прошлом году на физкультуре грохнулся. Ещё поиграть с ними решил, ага, разбежался. Упырь тощий». — Ругал себя Артём за попытку присоединиться к игре во дворе.

Ноги не поднимались. На пятом этаже Артём опёрся спиной на стену и дал себе несколько минут передохнуть. Уставший и подавленный, он хотел провалиться сквозь землю. В этот момент вышла женщина из квартиры справа. Она подозрительно посмотрела на подростка, скривила губы. Вызвала лифт и ещё несколько раз обернулась на Артёма, пока двери механической машины не раскрылись перед ней.

— Наркоманы всякие шляются. — Кинула она парню и скрылась за дверями лифта.

Артём наконец доплёлся до своей квартиры и тихонько открыл дверь.

— Я тоже работаю, я тоже устаю! Почему я не могу рассчитывать на твоё участие? — доносилось из кухни.

— Ты в первую очередь женщина, ты должна! — прозвучал мужской голос в ответ.

— Ничего я тебе не должна! Если я буду заниматься домом, то на работу не пойду. А кто будет за кредит платить? Разве твоей зарплаты хватит?

Артём, ставший свидетелем очередного скандала родителей, стоял в коридоре и не знал, как поступить. Проскользнуть тихонько в свою комнату или выйти из квартиры прочь? Было понятно одно — родители снова ссорятся и выясняют, кто чем должен заниматься в семье.

Женщина средних лет в строгом деловом костюме вышла в коридор. Понятно, что она недавно вернулась в работы.

— А ты чего здесь топчешься? Смотри сколько грязи притащил, а убирать опять мне? — накинулась на Артёма мать вместо приветствий.

— Я… — пробубнил мальчик. — Я уберу.

— Уберёт он… В комнате своей убери! И душ прими, разит как из зоопарка! — женщина прошла мимо и скрылась в комнате, громко хлопнув дверью.

— Ну, чего мать расстраиваешь? — снисходительно спросил отец.

Небритый несколько дней мужчина стоял в проёме кухни. Его спортивные штаны с вытянутыми коленками были покрыты пятнами.

— Такой парень взрослый, пора уже учиться самостоятельности! — отец развернулся и направился в кухню.

— Папа… — начал Артём. — Ты знаешь…

— Знаю, Тёма, знаю. — Усмехнулся мужчина и скрылся в кухне.

Парень снял кроссовки и, шаркая ногами, словно столетний старик, прошагал в свою комнату. Артём повалился на кровать, а в голове крутились один и те же мысли, как навязчивая музыка, что надолго заседает в голове.

«У родителей без меня полно неприятностей. У них работа и кредиты. Ещё я постоянно создаю проблемы. Им было бы лучше без меня. Без меня».

Артём не мог спокойно лежать. У него чесались то нога, то затылок. Постоянно хотелось поменять позу, словно что-то кололось на покрывале и вонзалось в кожу, даже через одежду. Попытался учить уроки, но перед глазами возникала Нина Владимировна с постоянным укором во взгляде: «Я просто хочу домой…!» Учительницу в мыслях сменила уставшая мать, стоящая в строгом костюме у плиты: «Как из зоопарка…». Мать отвернулась, а повернулся отец с ехидной улыбкой. Фразы одна за другой сыпались на Артёма: «самостоятельным пора быть….», «наркоман…», «лошара…», «неудачник….».

Мальчик соскочил с кровати и бросился в ванную. Мысли, словно осязаемые и противные насекомые, кружились вокруг его головы. Они вытягивали радость и энергию. Включив воду на полный напор, Артём плеснул себе в лицо. Вытер ладонями щёки и взглянул в зеркало: «Ты неудачник, ты никому не нужен. С тобой никто не хочет общаться, до тебя нет дела. Ты — урод, никчёмность». Отражение разговаривало с Артёмом, растаптывая его личность. Слёзы потекли из глаз. Он никому не нужен. Лучше без него. Артём ещё раз взглянул в зеркало. На него смотрел неуклюжий долговязый мальчишка с размытыми из-за слёз чертами лица. Артём ударил кулаком по зеркалу. Стекло треснуло, два больших осколка упали в раковину. Подросток зажал зеркальный клинок в кулаке и оттянул рукав: «лучше без меня».

Через несколько минут класс опустел. Только один ученик остался. Юноша, опустив голову и неуклюже покачиваясь, подошёл к учительскому столу.

— Нина Владимировна, — неуверенно начал он.

— Что, Артём, что? — раздражённо спросила учительница, но подняв на мальчика глаза, поняла, что стоит его выслушать. — Что случилось?

Разбросанные тетради так и остались беспорядком на рабочем столе. Классный руководитель беседовала со своим учеником о том, как ему одиноко и порой страшно. Быть уже не маленьким ребёнком, но ещё не взрослым — невероятно сложно. Ты не можешь совладать с эмоциями и против собственного желания хочешь иногда кричать. Одноклассники видят тебя нелепым и бестолковым. Любое твоё движение может вызвать смех. Ты не знаешь, каким будет будущее, а если ты выберешь неправильный путь, то всю жизнь проживёшь в будничной полутьме. Родители вечно заняты своими проблемами и, кажется, даже не заметят, если ты не вернёшься домой.

— Знаешь, Артём, я тоже была довольно неуверенным подростком в школе. Я не любила выходить к доске. Выступать на публике было для меня самым страшным кошмаром. Я вечно мямлила что-то себе под нос и не могла связать двух слов. — Поделилась с учеником Нина Владимировна.

— Как же вы стали учителем? — недоумённо спросил юноша.

— Я приняла себя такой, какая я есть. Сначала приняла, а затем стала над собой работать. Может и тебе попробовать? Например, записаться на театральный кружок или в секцию по баскетболу? Чем тебе нравится заниматься?

— Я в детстве любил ходить на каток с родителями и даже научился выполнять сложные упражнения, — вспомнил Артём.

— Отлично! — воодушевилась Нина Владимировна. — Ледовый корт совсем недалеко от школы. Думаю, тебе стоит узнать про тренировки. А я с удовольствием приду на тебя посмотреть, если ты, конечно, не против.

Артём вышел со школы окрылённый. Он вспомнил, что действительно был хорош на льду, и сейчас он загорелся идеей вернуться в ледяное увлечение детства. Окружающий мир окрасился в сочные цвета, прохожие улыбались, а машины останавливались, пропуская юношу, потому что везде ему попадался зелёный сигнал светофора.

Нина Владимировна в это время звонила родителям Артёма. Спокойно побеседовав с мамой ученика и объяснив своё беспокойство относительно настроения мальчика, классная руководительница 8 «Б» наконец-то собрала тетради. И пусть сегодня они останутся непроверенными!

Артём поднялся на лифте на свой этаж и зашёл в квартиру. Его встретили родители. Мама, хоть и была в строгом костюме, но с повязанным передником на груди. А отец вышел из кухни с полотенцем и чистой тарелкой в руках.

— Сын, привет! — произнёс мужчина. — Ужин готов, предлагаю перекусить, а после обеда сходим на улицу покидать мяч в корзину? Может и команду свою соберём, поиграем с парнями со двора?

— Тёма, а в выходные можно сходить куда-нибудь всем вместе, что думаешь? Может в кино? — поддержала мама. — Мы так давно никуда не выбирались семьёй.

— Может на каток? — предложил мальчик.

— Отличная идея! Мой руки и за стол. Расскажешь, как прошёл твой день. — Мама кивнула головой в сторону ванны, и вместе с отцом они загремели тарелками.

Включив воду на полный напор, Артём плеснул себе в лицо. Вытер ладонями щёки и взглянул в зеркало. В отражении он увидел счастливого подростка!

Вед Ма

Время было ближе к вечеру, однако Анна всё равно решила прогуляться по лесу. Далеко заходить не планировала, но появилось желание пройтись перед сном.

Сбежав из большого города в деревню, Анна надеялась привести мысли в порядок. Хотелось что-то изменить в жизни. Но что и как — решения пока не было.

Едва заметная тропинка виляла меж деревьев. Огромные по пояс папоротники казались растениями из юрского периода. Берёзовый лес опускал свои ветви, касаясь плеч и головы женщины, словно поглаживая. Мягкий мох бесшумно проглатывал шаги гостя. Всё чаще стали появляться двойные и даже тройные стволы деревьев. Словно братцы — уродцы, срощенные вместе в корне, кривые и покорёженные берёзы, встречали Анну.

Солнце зашло очень резко, темнота опустилась на лес. Путница обернулась, решив возвращаться домой. Но, сделав пару десятков шагов назад, поняла, что лес очень густой, идти тяжело.

Взяв немного левее, женщина вскоре упёрлась в огромное поваленное дерево, что преградило ей путь.

— Я здесь точно не шла. — Подумала Анна.

Однако, перебравшись через дерево, женщина попыталась идти дальше. Но лес словно её не пускал. Огромные стволы, которые невозможно обхватить, лежали на земле. Перелезать через них тяжело, обойти — ещё сложнее.

— Нужно вернуться. Лес ведь был чистый, и идти было легко. — Подумала Анна.

Но зерно страха уже поселилось внутри неё. Страшно остаться ночью в чаще.

Вернувшись на полсотни шагов, Анна пошла правее. Лес был тёмным, но уже не столь густым. Аня наступила на сухую ветку, та с треском переломилась. Женщина вздрогнула от этого звука. И тут поняла, что это единственный звук в лесу. Не шелестят деревья, не прыгают птицы по веткам, не ухают совы, не пищат комары. Лес зловеще молчал.

Анна бросилась бежать, не разбирая дороги, главное — двигаться. Ломая ветки и обрывая листья, она бежала до боли в боку. Наконец она остановилась отдышаться, решила привести дыхание и мысли в порядок. Опёршись на колени руками, согнувшись, Анна хрипло дышала, во рту пересохло, тело горело. Выпрямившись, Анна увидела по правую руку просвет, открытую поляну, а на пригорке — избушку. Как она не заметила домика раньше?

Пройдя сотню шагов, женщина подошла то ли к избушке лесника, то ли бабы-Яги, окружённой величавыми соснами и колючими кустами.

Идти в сторожку было страшно. Может там живёт лесник, одинокий охотник или беглый преступник? Но выбора не было. Человек в доме однозначно лучше, чем ночь в тёмном зловещем лесу с волками.

Анна подошла к деревянной двери и постучала. Глухой и чуждый для леса звук. Постучала вновь.

— Здравствуйте, есть кто? — слабым голосом позвала Аня.

Пришлось потянуть дверь, петли натужно заскрипели. Анна вошла в избу.

Большая печь, как в русских сказках. Котелки, горшки, ухваты — различная деревенская утварь. По левую руку — умывальник и вёдра с чистой водой. Справа два окна и много-много полок, уставленных банками, плошками, тарелками. Под потолком висели пучки различных трав и шкурки животных. Запах стоял странный: смесь деревенского дома, топлёной печи и ещё чего-то острого, пряного. В избе стоял полумрак, лишь зажжённая свеча отбрасывала тени.

– — Здравствуйте. — Ещё раз поздоровалась Анна.

Но в ответ тишина — кажется, никого нет.

Анна присела за небольшой столик у окна. Её одолевали странные чувства. Беспокойство, но едва уловимое. Страх — точно нет. Любопытство — больше всего. И ещё что-то. Тоска? Ностальгия?

Пока Анна пыталась понять свои чувства, дверь совершенно бесшумно отворилась, и в дом вошла старуха. Низенькая, в лохмотьях, что путались у неё в ногах. На поясе болтались тряпочные мешочки, а в руках она держала серп, изогнутый как змея.

Изрезанное морщинами лицо, словно пересохшая и потрескавшаяся земля, тонкие, обтянутые кожей руки, длинные пальцы. Трудно было определить её возраст. Однако движения её были чёткими, стремительными и совершенно беззвучными.

Следом за старухой в избу вошёл волк. Молодой волчонок с красивой, отливающей серебром в свете свечи пепельной шерстью. Он растянулся у порога, преграждая путь, и положил морду на лапы. Спокойный и недвижимый, но глаза его полуприкрыты, дают зверю возможность наблюдать.

– — Здравствуйте, — в третий раз произнесла Анна.

– — Здравствуйте означает пожелание здоровья, быть крепким и долговечным как дерево. Ты знала, что в старые времена слово"дорв"имело два значения — дерево и здравый. Не говори мне «здравствуйте».

– — Простите, — Анна слегка опешила, не зная, как реагировать на слова старухи. — Вы здесь живёте? Разрешите заночевать у вас? Я, кажется, заблудилась.

- — Ты здесь останешься. Лес тебя выбрал. — Старуха положила на стол кусок хлеба, сало, зелень. Из глиняного кувшина налила в стакан воды. — Ешь, да полезай на печь. Там тепло.

Хозяйка дома была немногословна. Анна перекусила, поблагодарила, пыталась несколько раз завязать разговор. Но всё, что ей удалось выяснить, так это имя старухи — Агриппина.

Ночь пролетела, как одно мгновение. Анне показалась — она лишь на минуту прикрыла глаза, а в окно уже бьёт солнечный свет. Агриппины в избе не было. На столе в горшочке стояла каша, рядом крынка с молоком.

Молоко было вкуснейшим. Никогда Анна не пробовала ничего подобного. Немного вязкое, тягучее и плотное белейшее молоко. Аромат насыщенный и тёплый. Анна огляделась, подробнее осмотрела избу. Неряшливое впечатление создавалось потому, что в небольшом помещении присутствовало много предметов. Буквально все стены были в полках, а полки заставлены всякой всячиной. Некоторые вещи Анна видела впервые и не понимала их предназначения.

Но пора было возвращаться домой. Анна вышла из избы на воздух, надеясь там найти старуху. Однако снаружи никого не было. Заросший двор, лишь тропинка вытоптанной травы показывала направление в лес. Видимо, там выход. Но уйти Анне не удалось.

Дойдя до забора, Анна наткнулась на молодого волка. Красивый, с тонкими ногами и вытянутой мордой, чуть наклонив голову, зверь смотрел на женщину. Он не проявлял агрессии, но настойчиво перегораживал путь. Анна вернулась к избушке, побродила вокруг, заглянула в сарайку, нашла колодец. Снова сделала попытку выйти к лесу, но волк по-прежнему стоял на страже.

Ближе к обеду также бесшумно появилась старуха. Она растопила печь, разделала принесённого из леса зайца, поставила в котле воду. Разговаривать она была не настроена.

— Я не смогла уйти, меня волк не пустил. — Анна ждала ответа, хоть какой-то реакции, но Агриппина молчала, продолжая заниматься своими делами.

— Вы покажете мне дорогу домой? — в ответ тишина.

— Вы давно здесь живёте? — все вопросы остались без реакции.

К концу дня Анна осмелела и стала помогать старухе. Поняла, что просто так ей не уйти, решила задобрить хозяйку, усыпить её бдительность.

Анна помогала мыть кувшины и котелки, почистила от золы печь, принесла в избу воды, перебрала крупу. Мало-помалу и Агриппина словно сделалась мягче, стали проскальзывать первые фразы: «ячмень сюда», «принеси», «это на третью полку». Однако все движения Анны были угловатыми, тревожными, шумными. Под ней скрипели половицы, звенели стеклом банки, шуршали листья трав, скрежетала задвижка печи, брякали вёдра. Движения Агриппины были плавными, неслышными. Это пугало. Невозможно было понять, в избе старуха или нет, она то исчезала, то вновь появлялась.

Прошла ещё одна ночь.

— Меня ведь будут искать, — как-то попыталась напугать старуху Анна.

— Не бреши. Никто не знает где ты. — Посмеялась в ответ бабка.

— Мой жених знает, что я поехала в деревню. — Продолжала врать Анна.

— Нет у тебя жениха. Кончай эти выдумки и помоги мне принести дров. — Обрубила разговор Агриппина.

Прошло несколько дней. Анна обвыклась. Ей даже стало нравиться жить в избушке среди леса. Немногословная старуха принимала помощь с одобрительным кивком. Сперва Анна помогала по дому: вымести избу, испечь хлеб, принести дров. Но со временем женщина стала узнавать грибы и ягоды, принесённые бабкой. Она их перебирала, чистила, сушила, мариновала или замачивала. В корнях и травах тоже стала ориентироваться, знала, как их правильно обмыть водой, обработать и высушить.

Но как-то раз, поняв, что дома нет ни старухи, ни волка, Анна убежала. Куда? Анна сама не поняла. Просто поддалась встречному порыву. Она бежала через лес, оглядываясь и прислушиваясь, нет ли погони.

Преодолев приличное расстояние, Анна поняла, что её ноги хлюпают в жиже. Наступая, с каждым разом оторвать ногу от земли было всё сложнее. Она зашла в болото. Пока трясина не стала засасывать совсем, Анна повернула обратно.

Попробовав обойти болото, Анна попала в колючие кусты терновника. Маленькие шипы и вытянутые во все стороны ветки, хватали за одежду цепкими лапами, буквально вырывая клочки ткани и оставляя глубокие порезы на коже. Этот путь тоже неверный.

Куда бы ни пыталась направиться Анна, всюду препятствия разворачивали её обратно. Как в тот день, когда она заблудилась. Лес словно был живой и не позволял Анне уйти, выстраивая на её пути непреодолимые преграды.

«Лес тебя не отпустит», — вспомнила женщина слова Агриппины. Сейчас они приобрели смысл. Анна решила повернуть обратно. Как дойти до избушки она знала — идти туда, куда лес ведёт.

Переходя небольшой овраг, Аня наступила ногой на поваленную сосну. Внутри дерево оказалось прогнившим и трухлявым. Кора, обманчиво выглядевшая надёжной, проломилась под весом взрослого человека — нога провалилась в пустоту. Конечность пронзила резкая боль, Анна вскрикнула и упала. Перед тем как потерять сознание, Анна увидела движение метрах в десяти от себя — волк.

Очнулась женщина в избушке Агриппины. Солнце стояло высоко, пробиваясь сквозь густую листву леса и заглядывая в дом через окно, словно привидение.

— Очнулась, беспутная, — проворчала Агриппина, но в голосе слышалось облегчение.

— Давно я лежу? — вспоминая события, спросила Анна.

— Третий день. Хорошо волк тебя нашёл сразу, много крови ты потеряла.

Анна посмотрела на свою ногу. Она была обмазана зелено-горчичной мазью. Под тонким слоем лекарства виднелся огромная, уже затягивающаяся рана.

— Добротно ты ногу пропорола, до самой кости. Ещё несколько дней ходить не сможешь. — Агриппина присела рядом с Анной и аккуратно обновила слой мази, закрывая рану.

— Ты ведьма? — задала Аня давно мучивший её вопрос.

— А ты знаешь, кто такая ведьма? Та, что ведает тайными знаниями. Я многое знаю, лес учит меня. Значит, ответ на твой вопрос — да.

Больше Анна сбегать не пыталась. Она поняла, что по своей воле ей отсюда уйти не удастся.

Спустя некоторое время, когда нога Анны залечилась, Агриппина позвала женщину с собой. Они спешно шли по лесу, старуха торопилась. Аня уже привыкла вопросы не задавать. Всё равно большая их часть оставалась без ответа.

Целью пути было озеро. Они бывали здесь ранее несколько раз: полоскали бельё, резали жёлтые кувшинки, рвали камыши. Но сегодня что-то другое.

Подойдя к берегу, Агриппина взяла длинную толстую палку и ткнула ею в воду. Только сейчас Анна заметила нечто в воде. Коричневая туша животного.

— Помоги. — Бросила старуха, подтягивая тело животного к берегу. Вытянув на траву тушу, Анна поняла, что это олень. Мощное красивое тело зверя было тяжёлым и плотным.

— Скорее, пока тёплый. — произнесла Агриппина, склоняясь над тушей.

В руках старухи появился нож. Уверенными движениями она распорола живот оленя и стала аккуратно доставать внутренности, оборачивая их в лопуховые листья.

Анна не могла пошевелиться, наблюдая за движениями Агриппины. Женщина видела, как старуха разделывала тушки зайцев, что попали в силки или куропаток. Но олень произвёл на неё куда большее впечатление. Его вывернутая голова смотрела в небо, а распростёртые на земле рога напоминали ветви деревьев, что причудливым узором соединены в одно целое. Анне стало зябко, по поверхности озера поплыл туман, заволакивая дальний берег. Вдруг женщине показалось, что из ноздрей оленя, лежащего на земле, вырвался клубок пара, словно зверь выдохнул. Но нет, лишь показалось.

Последним старуха достала сердце. Бережно обернув его в лопух, Агриппина поднялась.

— Пойдём. Остальное пусть заберёт лес и его звери.

Прошёл год. За это время Анна многому научилась: различала все грибы и ягоды в лесу, знала, какая травка от какой хвори, предсказывала погоду по поведению насекомых, добывала еду из леса, хлопотала по избе. Агриппина научила её варить «зелья», делать настои. Жизнь шла шагами день за днём. Анна стала в лесу своей. Даже Волчок её принял. Только сейчас он окреп и превратился в сильного статного зверя.

Агриппина же за этот год словно усохла. Движения её были все так же бесшумными, но медленными, зачастую лишними. В прошлый день старуха разбила банку с маринованными лисичками. Просто выронила из рук. Всё реже Агриппина уходила в лес. Настал день, когда ведьма не проснулась.

Анна похоронила её под старым дубом, что с северной стороны. Помолчав над холмиком, она пошла куда глаза глядят. Слёз не было, слов тоже. Женщины мало беседовали.

Дойдя до болота, где Анна заплутала год назад, женщина поняла, что лес вокруг чистый, нет болота, нет зарослей дикого терновника. Даже тропинка, чуть заметная, вьётся. Лес её отпускал.

Анна подняла голову, посмотрела на макушки деревьев, что соприкасались в синеве, и, повернувшись, пошла в избушку. Теперь она ведьма этого леса.

Босоногая

Я познакомился с Элиной, когда ей было чуть больше двадцати. Хрупкая, озябшая, она сидела в парке и куталась в бежевое пальто, на голове был намотан бирюзовый шарф. День стоял по-осеннему холодный, ветер резвился с листьями, подкидывая их жёлто-оранжевыми фонтанчиками.

Элина сидела босая. Её голые ступни зарывались в листву, пытаясь хоть как-то согреться.

Я подумал, что ей нужна помощь. Быть может, её обокрали или она сбежала из дома, не успев одеться. Но когда подошёл к девушке с предложением помочь, услышал в ответ:

— Всё в порядке, спасибо. Я просто отдыхаю.

Я пошёл дальше, а из головы не выходила её милая улыбка. Свежая и робкая, как рассветное солнце, что выглядывает из-за горизонта.

Вновь мы повстречались где-то через месяц, когда выпал первый снег. В том же парке. Я возвращался домой, когда увидел на снегу отпечатки голых ног. Ровная дорожка миниатюрных следочков проходила вдоль тротуара, избегая лакши и месива, что получалась из растаявшего под ботинками прохожих снега.

Впереди вышагивала девушка. В зимней куртке, синих джинсах и яркой шапке с помпоном, но босиком. Я подумал, что она проспорила желание, и оглянулся в поиске шумной компании, но вокруг было тихо и безлюдно.

— Тебе не холодно? — спросил я девушку, догоняя её, шлёпая ботинками по грязной жиже.

— Всё в порядке, спасибо.

— Да, ты это уже говорила. Почему ты босиком?

Но девушка не захотела продолжать общение. Она молчаливо шагала дальше, не поднимая на меня глаз. Сначала я шёл параллельно, подстраиваясь под её шаг. Ещё раз попытался завязать разговор, но не получив ответа, почувствовал себя дураком и свернул на другую аллею.

На следующий день я забежал в обувной магазин и уже нарочито долго шёл домой через парк, выискивая странную босоногую девушку. Несколько дней мне не получалось её встретить. Наконец, в субботу, после обеда я её нашёл. Она читала книгу, сидя на скамейке и поджав под себя ноги. Я видел её оголённые пятки, они не давали мне покоя.

Подойдя к девушке, я достал из пакета пару пушистых зайцев-тапочек. С розовыми ушами, которые предполагалось, должны забавно подпрыгивать при каждом шаге.

— Это тебе. — Я протянул тапочки ей.

— Спасибо, не надо. — Даже не отрываясь от книги, произнесла девушка.

— Надень, прошу! Ты ведь простынешь.

— Всё в порядке, спасибо.

— Я вижу, что не в порядке.

Я ринулся к девушке, взял её ногу в руки и силой попытался натянуть на неё тапок. Я читал, что девушки любят настойчивых мужчин и парней, готовых взять ситуацию в свои руки. Вот я и взял, только ноги в руки. Однако девушка, поняв, что происходит, истошно заверещала и со всей дури пнула меня ногой в лицо. Я повалился на землю. Сидя пятой точкой в грязной луже, с пушистым зайцем-тапком в руке, я недоумённо смотрел на девчонку, которая верещала и тряслась. Наконец-то она успокоилась, задышала ровнее, затем села на скамейку.

— Я не ношу обувь с рождения. У меня кальцетофобия.

— Чего? — переспросил я.

— Я боюсь носить обувь.

Так в моей жизни появилась босоногая Элина. Из-за своей особенности она старалась быть незаметной. Однако всё равно ей часто приходилось сталкиваться со сложностями и непониманием со стороны окружающих. Её не пускали в магазин, обзывали попрошайкой или бомжихой, отказывались обслуживать в парикмахерской или кинотеатре.

Как-то раз, пригласив её в ресторан, мне пришлось забрать всю еду навынос и устроить пикник на скамейке в парке, потому что Элину, босую, не пустили на порог.

Но вопрос о том, чтобы начать носить обувь, был закрыт раз и навсегда. Как-то раз, когда мы смотрели кино, укрывшись пледом, я неаккуратно скинул его, и ноги Элины запутались в ткани. Как только она почувствовала, что в ногах нет свободы, её начало колотить крупной дрожью. Она закричала от собственного страха, не могла вздохнуть. И хотя я сразу же скинул покрывало, вечер для нас был испорчен.

Так что в знак солидарности я стоял перед алтарём в тёмно-синем костюме тройке, с элегантной бабочкой, но босой, как и моя жена Элина.

Быт наш наладился. Элина работала в дальней комнате квартиры, она рисовала. Я относил её картины на выставки, их хорошо покупали. Несколько раз жена даже присутствовала в галереях и залах, где стояли её холсты. Среди художников много странных личностей, так что босоногая девушка не сильно выделялась. Летом проблем почти не было, потому что у окружающих людей не возникало вопросов, где её обувь. Зимой же, Элина старалась как можно реже бывать на улице, чтоб не провоцировать горожан.

Моя Любовь научилась жить со своей особенностью и совершенно не считала это проблемой. Однако теперь нужно научить также правильно реагировать на вопросы окружающего мира нашу дочь. Ведь ей почти год, а мы ни разу не смогли одеть на неё ни пинетки, ни носочки.

Внутри живёт любовь

Я с нетерпением ждала субботнего вечера. У Юли, моей лучшей подруги, день рождения. Двадцать лет планировали отмечать с размахом — вечеринка, гости, торт, алкоголь.

Гостей было много. Родители Юли предложили снять домик для празднования. Людей пришло действительно много, друзья пригласили друзей, половину из них я не знала. Кажется, Юля тоже некоторых видела впервые.

Но было весело. Один парень постоянно смешивал жидкости из разных бутылок, создавая новые, чертовски вкусные коктейли. От них по телу пробегали мурашки, а внутри разливалось тепло. Наверное, я попробовала их все.

Во время вечеринки я познакомилась с Антоном. А может, его звали Анатолий? Если честно, я не помню. Мы с ним много танцевали, пытались общаться, перекрикивая музыку, смеялись и прикасались друг к другу. Он был невероятно внимательным и обходительным. Благодаря ему, мой стакан всегда был полон, хотя он, кажется, не пил. Настоящий джентльмен, ухаживающий за своей дамой.

Время было далеко за полночь. Гости стали уставать, кто-то прикорнул на диване, кто-то успел занять спальные места в комнатах. Молодой человек с копной ярких рыжих волос спал прямо на столе, положив голову на руку.

Не помню как, но мы с Антоном оказались в одной из комнат на втором этаже с большой двуспальной кроватью. Я рухнула на покрывало и была готова уснуть сию минуту. Но почувствовала на себе тяжесть чужого тела. Антон навалился на меня и стал целовать в губы и шею. Я ответила ему взаимностью автоматически. Но уже через секунду поняла, что он задрал моё платье. А это мне не понравилось. Трезвость ума, пробиваясь молнией в мозг, просигнализировала о намерениях парня. Я попыталась оттолкнуть мужчину, но мне это было не под силу. Он навалился на меня ещё сильнее, вдавливая в кровать.

— Слезь с меня! — закричала я. — Слезь! Я не хочу!

— Тебе будет хорошо. — Прохрипел Антон, впиваясь зубами мне в шею.

— Юля! — заорала я во всё горло. — Юля, помоги мне!

Парень зажал мне рот ладонью, а второй рукой расстегнул свои штаны…

Раздавленная и опустошённая, я лежала на кровати. Сил подняться у меня не было. Не было сил кричать. Даже не могла плакать, хотя внутри я кричала от отчаяния и боли. Мне не было больно физически, но моя душа разрывалась на части. Один кусочек моей души откололся и полетел вниз, разбиваясь на тысячи мелких кусочков.

Я была в комнате одна. Антон ушёл сразу же, как закончил своё грязное дело. В моих ушах до сих пор стоял звук его пыхтения и стонов. Но я совершенно не помнила его лица. Встретившись с ним на улице, я бы не узнала его.

Сколько я так пролежала — не помню. Мне казалось, прошла вечность. Наконец-то я нашла силы перевернуться набок, подтянуть к себе колени, сворачиваясь в клубок. В такой позе нашла меня утром Юля.

Через несколько месяцев я узнала, что беременна. Первыми моими чувствами были страх и отвращение. Внутри меня было существо, появившееся в результате насилия.

Мне было двадцать, я мечтала получить профессию, путешествовать, встретить хорошего парня, родить ребёнка в любви. То, что происходило со мной тогда, было ошибкой.

Но я тянула время, проживая день за днём, и не шла к врачу. Что-то меня останавливало, я не могла решиться на аборт.

Так, в сомнениях и метаниях, прошли ещё несколько месяцев. Идти в больницу прерывать беременность было уже поздно. Да и не надо — я приняла решение. Самое важное в своей жизни.

Я помню первый толчок ребёнка. Это было похоже на трепыхание рыбки в руке. Лёгкие, почти незаметные колебания внутри меня, доказывающие, что я — часть чего-то невероятного и непостижимого. Ребёночек, что рос и развивался внутри меня ни что иное, как чудо. Невероятное, божественное, безграничное чудо. И это малюсенькое существо не виновато, что появилось в результате ошибки. Я поклялась, что мой ребёнок не будет об этом знать.

Как только я приняла решение сохранить беременность, моя жизнь изменилась. Я успокоилась и нашла баланс между телом и разумом. Я стала просыпаться утром в прекрасном настроении, ходила много гулять, впервые за несколько лет снова взяла краски и кисти — начала рисовать. У меня появились новые друзья. Жизнь стала наполненной и яркой, она приобрела смысл. Я была наполнена любовью, она исходила из меня, освещая всё вокруг. Я порхала на крыльях счастья, ожидая встречи с моим сыночком. Я уже знала, что будет мальчик.

День, когда родился сын — самый счастливый в моей жизни. Я ни разу не пожалела о принятом решении оставить малыша. Сейчас Серёже два года. Костя, мой муж, усыновил мальчика, и тот называет его папа, даже не подозревая, что он ему неродной отец. С мужем мы познакомились, когда сыну был годик. Костя тогда подрабатывал курьером и в тот день привёз Серёжке торт на день рождения. В сентябре я возвращаюсь на учёбу, но, скорее всего, снова уйду в академ. Костя очень просит второго малыша, чтоб детки росли вместе. В этот раз всё произойдёт по любви и обоюдному согласию.

Волков бояться — в лес не ходить

Эту историю рассказывала мне моя бабушка. Родилась она и детство провела в Кировской области, посёлок Пиляндыш. Мне всегда казалось название смешным. Есть легенда, объясняющая столь необычное имя. Раньше в этой местности жили марийцы — финно-угорский народ. Их ещё называли черемисами. Именно от марийского языка пошло название деревни.

За лесом, за пшеничным полем, у берёзы, расколотой молнией на две части, расстелился на огромной территории черничник. Люди со всех сторон приходили сюда за ягодами. Со временем всё чаще люди близлежащих деревень стали замечать собаку, гуляющую по ягоднику. Думали чья-то, заплутала. Может, так и было, только пёс не уходил, а хозяин не появлялся. Облюбовала собака себе место, поселилась в черничнике. Была она псиной спокойной, от людей не шарахалась, на них не кидалась. Стали ей подкорм приносить, домой зазывать. Животинка угощенье принимала, однако ни с кем не уходила. Ляжет в листву черники и папоротника, морду на передние лапы устроит удобно и лежит, словно ждёт чего-то.

А потом вдруг пропала собака, никто не знал, куда делась. А место прозвали собачьим, «где собака лежала». Так и закрепилось в народе.

— Филимоновна, ты где столько черники набрала?

— Дак там, где собака лежала. Уж третий раз туда ходила, на всю зиму варенья наварила.

Или:

— Никифор, пойдём завтра в лес по ягоды?

— Туда, где собака лежала?

— Ну, а што? Идти недалеко, а ягода крупная.

Так и осталось название этого места Пиляндыш, ведь с марийского языка это два слова: «пи» — собака и «ляндыш» — лежала. Вот и ходили люди за ягодами в Пиляндыш.

Но история не о родной деревне моей бабушки, а о том, как она с волком встретилась.

Школа тогда была одна на несколько деревень. Ребятня ходила за десяток километров на учёбу. Времена спокойные, лес тихий — не боялись родители опускать детей одних. Да и выбора-то не было. Работы в хозяйстве всегда много было, особо ходить за детьми у родителей времени не было. Младшой был под приглядом старшего.

В тот зимний день девочка Наташа задержалась на уроках. Учительнице не понравилась её домашняя работа, и девчушке пришлось остаться после занятий переделывать. Наконец-то освободившись и выскочив на улицу, Наташа поняла, что скоро опустятся сумерки. Темнеет зимой рано, путь домой предстоит долгий, несколько километров. Подружки Наташу не дождались, ушли в соседнюю деревню без неё.

Бросившись к окраине посёлка, девочка чуть не плакала от обиды, что идти предстоит одной, через лес и поле. Но домой надо торопиться, тятя итак ругаться будет, что поздно пришла. Кур кормить и воду в баню носить — её обязанность. Да и маме по дому помогать тоже Наташа должна, за малышом Лёвой приглядывать, он только-только ползать начал, лезет везде. Груз ответственности перед родителями подстёгивал девочку бежать, путаясь в полах своей коричневой шубки, что досталась ей от старшей сестры Маруси.

Оставив домики деревни позади, девочка углубилась в лес. Началась метель. Чуть поигрывая снежком, ветер кокетливо создавал маленькие смерчи. Но через некоторое время настроение ветра изменилось, он стал зло швырять пригоршни снега девочке в лицо. Кутаясь и закрываясь от пурги, малышка торопилась домой.

За спиной остался лес, впереди раскинулось поле на несколько гектаров. Летом здесь росли подсолнухи, ребята часто бегали сюда в августе собирать огромные подсолнечные шляпки. Семечки в них крупные, налитые, мягкие. Запихают в карманы, за пазуху, за ремень штанов кто сколько сможет унести и едят ароматные маслянистые семечки всю обратную дорогу. Сейчас поле было белым и холодным.

Наташа пробиралась по свежему, навалившему за полчаса снегу медленно и тяжело. Ногами проваливаясь по пояс, она пыхтела и фыркала, выкарабкиваясь на тропку, чтоб через несколько шагов вновь провалиться. Личико её было изрезано мелкой снежной крошкой. Девочка была готова заплакать. Ей стало страшно.

Очень хотелось скорее перейти поле и укрыться от метели среди деревьев. Там темнее, и пугающие звуки глуше. Но нет пронизывающего ветра. До стены леса оставалось с десяток метров, когда из-за дерева появился волк.

Серая шкура блестела и переливалась. Девочка замерла, не в силах пошевелиться. Волк обнажил белые клыки, давая понять, что не рад встрече с человеком. Несколько минут зверь и ребёнок смотрели друг на друга. Наташа знала, что любое движение может спровоцировать волка. Бежать? Бесполезно. Она кое-как шла по свежему снегу, не было и речи о том, чтоб убегать от хищника.

— Я хочу к маме. — Наконец не выдержала девочка и произнесла жалобным голосом.

Волк, внимательно и бездвижно следивший за человеком всё это время, резко повернул голову в сторону. Из-за ёлки выскочили два волчонка. Они кубарем покатились по снегу, кусаясь и хватая друг друга за хвосты. Волчица зарычала, грозно и глухо, но рык этот относился к детёнышам. Щенки прижали уши и юркнули обратно в лес.

Волк ещё раз посмотрел на девочку, что застыла посреди поляны. Ветер хлестал её тоненькую фигурку, но Наташа стояла твёрдо, словно окаменевшая статуя. Из леса вновь показались маленькие головы волчат, они ждали свою маму. Волчица развернулась и, тихо ворча, скрылась в лесу. Как по волшебству, вместе с уходом зверя прекратилась метель.

Наташа стояла ещё некоторое время выжидая. Но сумерки становились плотнее, и девочка, промёрзнув как осиновый лист, что остался зимовать на ветке дерева, поспешила домой.

О том, что видела волка, девочка никому не сказала. Лишь много лет спустя поделилась этой историей со мной. Наверное, благодаря бабушке, я могла бы написать не один сборник рассказов о её детстве и жизни. Жаль, я так мало её слушала.

Гипнагогия

20 апреля

Лиза бежала по затхлым трущобам и узким улочкам. Белые кеды давно стали грязными, заляпанными городскими лужами, что скопились у запасных выходов сомнительных заведений.

Ужас неизвестного подстёгивал бежать скорее, метаться из одного угла в другой. Некто преследовал. Девушка его не видела, но ощущала всем телом. Сердце стучало, готовое вырваться наружу через глотку.

Поворот, ещё поворот, узкий проход между зданиями, тёмный переулок. Снова наступила в какую-то жижу, промочила ногу насквозь.

Кто-то совсем близко настигает её. Очередной поворот — тупик. Дальше некуда. Чужое дыхание вблизи, она слышит беззвучные шаги. В свете единственного тусклого фонаря мелькнуло лезвие. Резкое движение. Лиза отпрянула, но упёрлась спиной в кирпичную стену. Боль и вспышка перед глазами накрыли её одновременно.

Лиза закричала, но крик утонул в подушке.

Девушка бессмысленно уставилась в стену, возвращая сознание. Это был сон, всего лишь жуткий сон. Ей и раньше снились кошмары. Впервые такое сновидение пришло в подростковом возрасте, когда Лиза, неуверенная в себе и отвергнутая одноклассниками, решила покончить с жизнью.

Чем больше девочка думала об этом, тем реалистичнее были её сны. Навязчивая идея перешла из жизни в грёзы. И теперь Лиза периодически видит жуткие видения, выйти из которых она может, только оборвав жизнь во сне.

День был похож на долгое тягучее нечто. Мысли ленивые, скользкие, за них невозможно ухватиться. Туман в голове не позволял сосредоточиться. Расплывчатый и бесполезный день периодически отправлял Лизу воспоминаниями в сон. Такой реалистичный и живой, что девушка даже спустя несколько часов после пробуждения чувствовала страх, дрожь пробивала тело, а под рёбрами словно физически болело, как от удара ножом. Лиза, несколько раз поддаваясь навязчивой идее, поднимала футболку и проверяла, нет ли на коже раны.

20 — 21 апреля

Наконец наступил вечер. Лиза наспех закончила домашние дела и мечтала скорее забраться под одеяло и отдохнуть, но сон не торопился приходить. Проворочавшись с полчаса, девушка зажгла ночник, решив почитать что-нибудь неинтересное. Но, включив свет, увидела в своей комнате ужас.

Пауки. Огромное количество пауков вокруг. Они сидели в банках и террариумах, за стеклянными стенками специальных ящиков. Они наползали друг на друга, выстраивая живую, постоянно копошащуюся пирамиду. Несколько огромных, с ладонь, пауков облепили углы на потолке. Паутина свисала клочьями, оплетая что-то неопределённой формы.

Лиза вскочила с кровати и оглянулась по сторонам. Стоило отвернуться и посмотреть обратно — и пауков становилось всё больше. Теперь они сидели не только в террариумах и в углах на паутине, но вальяжно ползали по стенам и мебели. Перебирая своими тонкими цепкими лапками, пауки сновали и перепрыгивали с места на место.

Волна отвращения захлестнула Лизу. Мерзкие, отвратительные существа окружали её. Однако отступить было некуда. Сколько бы девушка ни озиралась, она не могла увидеть ни двери, ни даже окна. Возможно, выход был, но он оказался полностью облеплен белой тягучей паутиной.

Чёрные, медные, коричневые членистоногие словно тут же множились. Уже не видно было свободного места — везде копошились мохнатая твари.

Лиза словно окаменела. Она хотела закричать, но не могла. Её била мелкая дрожь от омерзения и страха. Обводя комнату взглядом, она была готова заплакать.

— Где я? Что я здесь делаю? — вопросы без ответа.

И тут с потолка, прямо перед лицом Лизы на тонкой нитке опустился паук. Оказавшись на уровне её глаз, он остановился и стал раскачиваться из стороны в сторону, вперившись взглядом в девушку. В его восьми глазах Лиза увидела себя, словно разбитая на осколки, по кусочку в каждом глазу. Девушка вскрикнула и отступила на шаг.

Под ногой что-то хрустнуло. Отвратительный звук ломающихся костей вперемежку с булькающим хлопком раздавленного тела. Этот звук прозвучал как гром в тишине комнаты. И в этот момент сотни, нет, тысячи паучьих глаз обернулись на Лизу.

Мохнатые существа медленно стали наступать, подбираясь к девушке. Из углов, щелей, из-под картин, штор и мебели, из-за банок и ящиков пауки, перебирая своими длинными лапами, устремились к Лизе.

Круг всё сужался, отступать было некуда. Пауки были повсюду.

— Господи, да что же это происходит?! — затравленно оглядываясь, подумала Лиза.

Боковым зрением она уловила резкое движение. Крупная особь оторвалась от стены и устремилась к ней в прыжке. Ещё секунда, и Лиза ощутила, как восемь коготков вонзились ей в кожу. Брюшко паука полностью закрывало ей лицо, вцепившись мёртвой хваткой. Острые хелицеры проткнули кожу щёки, впрыскивая яд.

Лиза закричала от боли и ужаса, пыталась сдёрнуть с лица паука, но только царапала себя собственными ногтями. Девушка открыла глаза и поняла, что вокруг ничего не видно не потому, что брюхо членистоногого прилипло к лицу, а потому что ночь. Тихая и безмолвная ночь вокруг. Лиза дотянулась до телефона, что лежал на прикроватной тумбочке. Часы показывали 3:49. Самое тёмное время перед рассветом.

В углу дальней стены тёмное пятно пошевелилось. Длинные тонкие лапы выглянули из-за штор на другой стене. Лиза сжалась в комок. Пауки здесь, в её комнате.

Но нет, это первые рассветные лучи отбросили тень дерева на стены, воспаляя больное воображение. И хотя Лиза понимала, что она в безопасности и омерзительных мохнатых тел нет в её комнате, уснуть уже не решалась. Её день начался рано.

21 апреля

Лиза никак не могла прийти в себя после жуткой ночи. Она так и чувствовала прикосновение мохнатых лап к своему лицу, постоянно оборачивалась на мимолётные движения, фиксируя их краем глаза. Лиза была нервной и растерянной, ей постоянно казались и мерещились пауки. Сон не отпускал её. Кроме того, несколько бессонных ночей давали о себе знать.

Вторую половину дня Лиза решила посвятить отдыху и отправиться в небольшой поход в местный заповедник. На природе ей всегда становилось легче. Поэтому Лиза, отработав в офисе полдня, взяла отгул и заехала домой, чтобы переодеться и собрать вещи для пикника. Бросив дождевик в рюкзак, нарезав несколько бутербродов, помыв фрукты, Лиза повалилась на кровать в ожидании, когда закипит вода в чайнике.

Заварив пакетики в термосе, девушка вышла на улицу.

В заповеднике было непривычно пусто. Да и погода портилась, не зря взяла дождевик. Резкий ветер гнул деревья, безжалостно обрывая листья. Лиза пошла к озеру, выбрав там место для пикника.

Ветер усиливался. Вокруг то и дело возникали мини-смерчи, кружась, как волчок у ног и норовя схватить за ботинок. Эти ураганчики устроили настоящую чехарду в парке, словно малые дети. Наскакивая друг на друга и взмывая фонтаны из опавших листьев, они казались совершенно неуправляемыми.

Лиза оглядывалась, пытаясь найти глазами ещё прохожих, но в парке она была одна. Необъяснимая погода пугала Лизу. Но что вызывало ещё большее беспокойство, так это неподвижная водная гладь. Несмотря на бушевавший ветер, вода стояла спокойная. Тихая и непоколебимая поверхность озера была чёрной, отражала гнутые деревья и подвесной деревянный мост. Отражая хаос парка в себе, вода оставалась непоколебима. Гладь манила и притягивала, и девушка шагнула на подвесной мост.

Натяжные тросы словно ждали команды, когда нога человека прикоснётся к деревянной поверхности моста. Тросы натянулись, словно струны, заскрипели, застонали, а ветер, продолжая их трепать, как безумный рокер рвал струны своей гитары. Металл натянулся до предела и лопнул. Прутья ослабили хватку, мост сложился пополам, а доски посыпались в воду, как крупинки в песочных часах. Лиза оказалась в воде.

Уйдя с головой под воду, Лиза рефлекторно задержала дыхание и смогла вынырнуть. Парк бушевал: деревья клонились к земле, листья клочьями разлетались по воздуху, маленькие смерчи возникали одновременно в нескольких местах. Но вода стояла. Даже лёгкая рябь не беспокоила поверхность озера.

Лиза поплыла к берегу, энергично взмахивая руками. Через несколько минут отчаянной гребли ничего не изменилось. Берег был по-прежнему далеко. Девушка перевернулась на спину и забарабанила ногами по воде. Прошло несколько минут, но берег нисколько не приблизился. Сколько бы Лиза ни гребла, ни пыталась плыть, ей не удавалось сдвинуться с места.

И тут она поняла:

«Это сон! Очередной кошмар, из которого мне нужно выбраться. Всё вокруг невозможно. Безумный парк и спокойная вода, мост вот так легко обрушился, ни одного прохожего. Не удивлюсь, если сейчас здесь появится акула».

В голову Лизе пришла очень яркая мысль, бессомнительное понимание, что нужно делать. Она попыталась ещё немного проплыть — частичка страха подсказывала, что она может ошибаться. Широко взмахивая руками и вспенивая воду ногами, Лиза по-прежнему оставалась на одном месте.

Тогда она перестала бороться с водой, расслабилась и опустилась в глубину. Девушка не стала задерживать дыхание, а напротив, позволила воде наполнить её рот, лёгкие, разрешила обнять всё тело и утащить на дно. Сердце гулко стучало, отдаваясь барабанными ударами в ушах. Жилы на шее напряглись, лёгкие жгло огнём, хотелось сделать вдох. И Лиза вдохнула.

Вдохнув, девушка ощутила во рту вкус горелого. Сухой вонючий запах заполнил всю комнату. Лиза лежала на кровати и медленно осознавала, что она дома. Вода в чайнике для термоса давно выкипела, дно чайника прогорело, наполняя квартиру едким запахом. Очередной кошмар закончился.

21 — 22 апреля

Приближался вечер, а значит, скоро время сна. Лиза с ужасом думала об этом. Какой очередной кошмар её поджидает? Она не спала нормально уже тройку дней. Сознание начинало играть с ней безумные игры: ей слышались шорохи, непонятные звуки, чужие голоса. Пауки и змеи ждали её в углах комнаты, маньяк наблюдал за ней беспрестанно.

Не имея больше сил находиться наедине с собой, Лиза решила поехать на вечеринку к своему знакомому в загородный дом.

— Пить энергетики и всю ночь танцевать — этой ночью я не усну, — решила Лиза.

Дом оказался огромным, три этажа. Освещённые яркими огнями окна напоминали светящиеся в темноте глаза какого-то животного, притаившегося в кустах. Угрюмый и настораживающий снаружи, внутри дом кипел жизнью. Музыка, яркий свет, люди танцуют и общаются, перекрикивая децибелы, алкоголь лился рекой.

Лиза наслаждалась вечером, спать не хотелось. Она планировала провести здесь всю ночь, а дальше будет бодрый день. Главное — не ложиться и не закрывать надолго глаза.

В один момент в помещении стало душно, и Лиза вышла подышать воздухом. Ночь приятно холодила тело, и девушка пошла прогуляться по саду.

Она шла вдоль просёлочной дороги. Темнота становилась всё плотнее, казалось, её можно взять в руки. Лиза в тонкой ситцевой рубашке, больше похожей на ночную сорочку, шла вдоль обочины. Девушка продрогла, сжалась всем телом и втянула шею. Босые ноги болели от ходьбы по камням, и каждый шаг давался с трудом. Сил практически не было, но Лиза боялась осесть на землю. Она боялась заснуть.

— Как я здесь оказалась? — недоумевала она. — Почему я в этой рубашке? Это не моя одежда.

Сорочка прилипла к телу, показывая хрупкость фигуры. В воздухе появилось что-то вязкое и липкое. То ли роса, то ли испарения. Но идти стало ещё сложнее и холоднее. Где-то слева завыл зверь.

Конец ознакомительного фрагмента.