Лунный ветер

Евгения Сафонова, 2018

«Лунный ветер» входит в цикл Евгении Сафоновой «Сага о Форбиденах». История происходит за 200 лет до событий, описанных в романе «Когда завтра настанет вновь». Это история о Туманном Альбионе, каким он мог бы быть: где фейри живут рядом с людьми, вампиры рыщут по ночным улицам в поисках жертв, а Инквизиция охотится на колдунов-отступников. Это история о времени, когда женщины лишь начинают обретать право голоса, а судьбу страны вершит молодая королева Виктория. Это история о девушке, которая любила страшные сказки и мечтала стать героиней одной из них. Когда поместье по соседству покупает таинственный незнакомец, а следом в округе объявляется оборотень и начинается череда загадочных смертей, она решает разобраться, кто всему виной. Но что делать, если тот, в ком ты подозреваешь монстра – единственный, с кем ты хотела бы связать свою жизнь? …а ещё это история о выборе. О судьбе. И о той цене, которую порой нам приходится платить за счастье.

Глава десятая,

в которой звучат песни и домыслы

–…Я не в восторге, конечно, что она бо´льшую часть времени проводит вне дома и совсем забросила рисование с музицированием, но длительные каждодневные прогулки идут ей на пользу, — довольно разглагольствовала матушка за партией в вист. — Всё лучше, чем чахнуть дома за очередной книгой.

— Да, Ребекка, тебе определённо полезно побольше дышать воздухом, — чинно согласилась миссис Лестер, выкладывая свою карту. — Похорошела, посвежела, прямо-таки сияешь! Ещё бы чуточку пополнеть к тому времени, как Том увезёт тебя в Ландэн…

— Это всё оттого, что у неё скоро свадьба, маменька! — прощебетала Эмили, лучезарно глядя на меня. — Если бы мне суждено было обрести и такого прекрасного мужа, и такое прекрасное поместье, как Энигмейл, да ещё не одно…

— А мне в Энигмейле всегда становилось жутко, — возразила Бланш. — Он такой старый, что в нём наверняка водятся привидения. Хотя Хепберн-парк, несомненно, страшнее.

— Особенно при нынешнем хозяине, — не удержавшись, добавила матушка, покосившись на тот угол, где беседовали мужчины.

Я тоже посмотрела туда. В вист я играть отказалась, но сидела рядом, наблюдая, как играют другие дамы. Мужчины устроились в углу нашей гостиной, разговаривая о чём-то своём. Там были и мой отец, и мистер Лестер, и женишок Бланш, и мистер Хэтчер… и мистер Форбиден, которого папиными стараниями тоже не минуло приглашение в гости.

Как раз в этот миг хозяин Хепберн-парка, точно почуяв мой взгляд, повернул голову. Наши глаза встретились, вынудив меня всеми силами сдерживать смущённую улыбку.

С момента первой встречи у «Белой вуали» минуло уже десять дней — и каждый из этих десяти дарил мне новую. Каждое утро я твердила себе, что сегодня еду к заветному перекрёстку в последний раз, однако назавтра снова отправлялась туда. Я ни на йоту не приблизилась к разгадке тайны, волновавшей меня: мистер Форбиден всякий раз уходил от ответа на любой вопрос, касающийся его прошлого или причин переезда сюда.

Но, откровенно говоря, также ни на йоту об этом не жалела.

–…может, она просто сбежала с каким-то проходимцем? — донёсся до меня озабоченный голос отца.

Не выдержав, я тихонько поднялась и приблизилась к камину. Там стояли кресла и софа, на которых разместилась мужская половина сегодняшнего дружеского собрания соседей. Они что-то увлечённо обсуждали, и им не мешали даже старания Элизабет, самозабвенно игравшей на рояле очередную популярную мелодию из очередной популярной оперы; пальцы её, порхая по клавишам, блестяще рассыпали музыкальный бисер сложнейших пассажей.

— Я знаю Кэти, — покачал головой мистер Хэтчер. — Это совершенно не в её характере. Нет, боюсь, нам стоит ожидать худшего. Не понимаю, кто и как…

В этот миг он заметил меня — и осёкся.

— Что случилось? — встревоженно проговорила я, беря отца под руку.

Тот смущённо покосился в сторону стола, за которым дамы играли в вист.

Видимо, этот разговор не был предназначен для ушей трепетной юной девы.

— Ребекка, не сочтите за грубость, но лучше возвращайтесь к вашим картам, — важно проговорил Джон Лестер, расточая привычный елей своей улыбки. — Мы обсуждаем вещи, которые не пристало слышать прекрасным созданиям с хрупким душевным складом.

— Правда? Тогда вам крупно повезло, что я никогда не славилась ничем из вами перечисленного, и можно продолжать беседу без опаски. — Краем глаза заметив усмешку мистера Форбидена, я нетерпеливо взглянула на мистера Хэтчера: — Что произошло?

Начальник хэйлской стражи, колеблясь, посмотрел на отца. Тот хмуро кивнул.

— В Хэйле пропала девушка, — произнёс тогда мистер Хэтчер. — Дочь одного из стражников. Она отправилась спать, а утром её семья обнаружила пустую спальню с раскрытым окном. Ни крови, ни следов борьбы. Ничего.

Во взглядах остальных джентльменов — кроме мистера Форбидена, конечно, — сквозило явное неодобрение того факта, что я всё же слушаю подобный рассказ, но мне было всё равно.

— Может, она в самом деле сбежала?

— При побеге ей действительно удобнее всего было бы покинуть дом через окно — её спальня на первом этаже, — и она явно открыла его сама, изнутри… но все её вещи на месте. Во всяком случае, её мать утверждает именно это. При таком раскладе Кэти должна была уйти из дома в одной ночной рубашке.

Я озадаченно посмотрела на отца.

— Очень странно, — проговорила я. — При подобных обстоятельствах каторжники, о которых вы рассказывали, едва ли могут быть причастны, а кроме них…

И осеклась, удержавшись от того, чтобы посмотреть на мистера Форбидена, опасаясь, что выдам слишком многое этим взглядом.

С момента той, самой первой, нашей прогулки мой спутник больше не позволял себе ничего, что выходило бы за рамки приличий. Когда мне нужно было спешиться, он снимал меня с седла — и потом подсаживал в него, он подавал мне руку, помогая встать… но всегда отпускал сразу же, позволяя себе разве что миг промедления. Изредка я ловила тень нежности в его взгляде, куда чаще — некую двусмысленность в словах, но и только. И хоть нечто внутри меня вскоре начало робко шептать, что мне нечего опасаться, я не теряла бдительности, продолжая исправно брать с собой нож.

Может ли быть, что его внутренний зверь, которого он сдерживал со мной, в итоге проголодался настолько, что решил удовлетворить свой голод в ином месте? Конечно, раскрытое окно и бесследное исчезновение не особо походили на привычки, присущие оборотням. С другой стороны, памятуя, какое воздействие разноцветные глаза мистера Форбидена оказывали на меня, и учитывая, что до недавних пор я встречала оборотней лишь на страницах романов да страшных сказок, — впору было поверить, что книги несколько преуменьшали их силы, а в реальности им был подвластен ещё и гипноз, как вампирам.

— Да, у нас тоже нет никаких догадок, кто мог похитить её, если она всё же исчезла не по собственной воле, — тяжело вздохнул мистер Хэтчер, истолковав моё молчание по-своему. — И зачем.

Не выдержав, я всё-таки взглянула на мистера Форбидена. Украдкой, исподлобья.

Лицо его было спокойным, но взгляд показался мне уж слишком задумчивым.

— Полно, мистер Хэтчер, — махнул рукой Джон. — Вам ли не знать, какие женщины плутовки. С девочки сталось бы тайно подготовить к побегу новое платье, в котором её бы никто не узнал. А то, что мать не ведала о её сердечном увлечении, немудрено: девушки порой бывают такие скрытные. — Он кинул влюблённый взгляд в сторону стола, где Бланш как раз счастливо хлопала в ладоши, радуясь не то победе, не то её приближению. — За что люблю мою милую Бланш, так за то, что она вся как на ладони. Чистая, открытая, без капли женского коварства…

— Мы тоже надеемся на побег Кэти, — медленно проговорил мистер Хэтчер. — Пока у нас всё равно нет никаких доказательств обратного. Но если это не так…

— Ребекка! — требовательно воскликнула матушка за моей спиной, решительно прерывая беседу. — Спой нам, будь добра.

Сдержав тоскливый стон, я недобро посмотрела на рояль. Элизабет, как раз окончившая демонстрировать свой талант, грациозно поднялась с банкетки, одарив меня высокомерно-снисходительным взглядом и довольно пакостной усмешкой.

Она не хуже меня знала всю степень моей сомнительной одарённости.

— Матушка, вы же знаете, мои скромные способности не стоят того, чтобы портить ими такой чудный вечер. Песня Бланш или Эмили действительно усладит наш слух, тогда как моё писклявое…

— О, Ребекка, давай без твоих обычных едких увёрток! Бланш тоже сыграет. После тебя. Правда, лилея моя? Ведь скоро вы обе меня покинете, и когда ещё я смогу услышать вашу игру и ваши сладкие голоса! — Потянувшись за платком, мать театрально промокнула глаза. — Мои девочки вот-вот покинут Грейфилд… о, бедное моё сердце! Оно трепещет от счастья за вас, одновременно разрываясь от горя, предчувствуя своё одиночество…

— О, мама, — проворковала Бланш, растрогавшись (в отличие от матушки, вполне искренне). — Не плачь, умоляю!

Я ощутила, что от приторности происходящего мне вот-вот станет дурно, — и отец, явно разделяя мои чувства, стоически вздохнул.

— Ребекка, порадуй мать, — мягко произнёс он, накрыв мою ладонь своей. — Не так уж часто тебя просят сесть за рояль.

— Именно. Ибо это немилосердно как по отношению к инструменту, так и к слуху окружающих.

— Ребекка.

В этом коротком слове я уловила призрак грозных непреклонных ноток, сказавших мне куда больше любой пространной речи, — и опасливо посмотрела на мистера Форбидена.

Уж что-что, а свои сомнительные музыкальные таланты я бы хотела демонстрировать ему меньше всего. Тем более после образцовой певуньи Элизабет, бросавшей на хозяина Хепберн-парка весьма заинтересованные взгляды.

Однако в ответ на мой взгляд «корсар» лишь невозмутимо проговорил:

— Довольно стеснения, мисс Лочестер. Уверен, все присутствующие не меньше меня жаждут услышать вашу песню.

Обречённо опустив голову, я направилась к роялю так медленно, будто вместо него меня ждала дыба или железная дева. Сев, долго устраивалась на тёплом бархатном сиденье, оттягивая момент самой пытки. Украдкой отерев ладони о юбку, в высшей степени неторопливо подняла руки, чтобы так же неторопливо опустить их на клавиатуру: ещё не играя, но коснувшись клавиш кончиками пальцев, ощутив шёлковую гладкость белых пластинок, вырезанных из слоновой кости. Мучительно размышляя над тем, что именно спеть, подняла взгляд… и увидела, как мистер Форбиден вышагивает по гостиной рука об руку с Элизабет.

Мило беседуя, они сели прямо напротив рояля. Бок о бок. Элизабет, посмотрев на меня, вполголоса сказала что-то своему соседу — явно очень гаденькое и относящееся к тому, что им сейчас предстояло услышать, — и тот в ответ… тот, подумать только… улыбнулся ей!

Моё бешенство было ледяным, сковывающим сердце, разом изгнавшим и страх, и колебания, и волнение. Мысль, что за песню выбрать, пришла сразу следом за ним.

Конец ознакомительного фрагмента.