Нити Дочерей Ночи

Евгения Санакоева, 2023

Насколько знают ныне живущие, мир един, лишь потому что им правят два Божества – Великий Черный и Великий Белый – жизнь и смерть. Со времен первого ткацкого станка воля Двух Великих доходила до людей через Орден Ткачих – девушек, ночами ткущих белые пледы благословения и черные пледы – предвестники скорой смерти. В Риате, где на горе из черного сланца стоит знаменитый трехтронный Замок Теней, погибает королева, а ее сын, отлученный от отца, отправляется на долгие годы учиться в далекие страны. Недалеко от столицы девочка, которой наречено стать Ткачихой, похищена сумасшедшей, но спасена Орденом. Знаменитый изобретатель вынужден стать нянькой юному принцу, а Воительница в золотых доспехах – сложить оружие. Через годы, на заре новой истории, их дороги сплетутся воедино. Но путь для покинутых справедливостью не бывает простым, и каждый сам решает: стать частью тьмы или идти к свету.

Глава 2

6063-й год эры Двух Великих

Раскисшая колея дороги как сестра-близнец отражала внутреннее состояние Теоны.

Каждый раз проходя через городские ворота она с восхищением рассматривала королевский замок, стоящий на возвышении у северной границы каменных стен. Золотую столицу Риата называли сияющим городом. Уникальный камень, из которого были сделаны стен замка и дома на прилегающих к нему улицах, содержал крупицы сверкающей на солнце породы и в хорошую погоду переливался и сверкал, точно самородок.

Хотя Ткачиха хорошо понимала значимость своей работы и особый статус Избранных, все три месяца, прожитые в Иризе, она молила Великих лишь о том, чтобы как можно дольше не знать, как выглядит этот удивительно прекрасный замок изнутри и что находится за его высокими резными дверями.

Но, видимо, три месяца везения — это все, что смогли даровать Великие в обмен на ее молитвы.

Туфли шлепали по подсыхающим лужам и с каждым шагом все меньше походили на новые. Откуда вдруг взялось солнце? Пару часов назад казалось, что гроза собирается остаться в их королевстве навсегда. Природа точно была солидарна с человеком, которому сегодня предстояло получить черный плед: порывы дикого ветра пытались снести домик Теоны, а потоки воды — затопить его. Но теперь все стихло, будто ничего и не было. Плащ, который она накинула перед уходом, чтобы не промокнуть, только мешал, но возвращаться было поздно.

Восемьдесят три раза она переступала порог городских ворот за время работы Ткачихой в Иризе, из них сорок два раза неся с собой белые пледы благословения и сорок один раз — горе и слезы. Сегодня в ее сумке лежал сорок второй черный плед. Сможет ли она когда-нибудь перестать считать?

Девушка уже не удивлялась тому, что при ее появлении на улице разговоры становились тише, а двери лавок захлопывались прямо перед носом. Шепот и неодобрительные взгляды, прожигающие дыры в бархатном платье, были ее постоянными спутниками.

Вероника обещала, что к ней быстро привыкнут и она вскоре перестанет чувствовать себя так, будто вышла на рыночную площадь голая. Но через сколько лет наступит это «вскоре», Теона спросить не догадалась.

В хорошие дни, когда в ее сумке лежал белый плед — послание Великого Белого, сулившее счастье и благословение, — жизнь была немного проще. Получатель, обрадованный доброй вестью, тут же записывал Ткачиху в список лучших друзей, дарил подарки и угощал всевозможными яствами. А вот черные пледы не любил никто.

Сегодня Теона почти не обращала внимания на реакции горожан при ее появлении — она была голодной, немного злой и напуганной. Ткачиха впервые осталась в грозу совсем одна. Раньше Вероника или девочки в Замке, зная, как Теона боится молний, составляли ей компанию и всячески отвлекали от ярких полос, разрезающих небо. В этот раз ей пришлось работать, надеясь, что трясущиеся от страха руки не испортят полотно, и постоянно напоминать себе, что гром и молнии внутри дома ей не страшны.

Впрочем, после того как она прочитала в книге учета адрес получателя пледа, страх перед грозой показался ей детским и глупым. «Сир Морин Герберт. Место жительства — Стеклянный замок» — гласила информация, которая поместилась на узких строчках толстой книги, хранящей сведения обо всех жителях города.

***

В ворота замка она вошла без приключений, один из стражников узнал ее и широко улыбнулся — в прошлом месяце она принесла белый плед его сестре. Он с трепетом и уважением десяток раз поблагодарил Теону за благую весть для их семьи и долго сокрушался, что не может оставить пост, чтобы сопроводить ее к королевскому корпусу, где она сможет найти сира Герберта. Но юноша так подробно описал ей маршрут, что Теона легко нашла дорогу к парадным дверям.

Широкая каменная лестница высотой в пару десятков ступеней пустовала, видимо, слуги короля просыпались позже простых горожан. Теона нерешительно поднялась по ней и начала озираться в поисках дверного молотка. Не найдя ничего подобного, она потянулась к витой ручке, но откуда ни возьмись выскочил стражник и загородил собой проход.

— Э-э, мышка, ты куда? Двери попутала?

Вся стеснительность мира, с которой Теона годами усердно боролась, вдруг легла на горло удушающим шарфом, заставляя лебезить и даже заикаться:

— Я… я-я-я… я-я-я ищу сира Герберта.

— Сира… — Стражник усмехнулся и пренебрежительно сплюнул на ступени. — Книжек начитался, и посмотрите — сразу сир. Видал я таких «сиров», пачками мутузил в трактире.

Теона примерно понимала, что он имел в виду под словом «мутузил», но уточнять не стала. Ей не хотелось продолжать крайне неприятный разговор с этим крайне неприятным человеком, ведь ей еще предстояло выполнить крайне неприятное дело — слишком много «крайне неприятного» для одного утра. Она собрала храбрость в кулак и выпалила, склеивая слова:

— Он-в-замке?

— В замке, в замке, но прислуга — через черный ход. — Стражник явно обиделся на то, что она не поинтересовалась его залихватскими россказнями.

— Но я не прислуга! — возмутилась девушка.

— Да знаю я, кто ты, чай не слепой — вижу платьице. — Теона опустила глаза: из складок плаща выглядывал расшитый серебром подол ее платья. Она запахнула плащ поплотнее, как будто пренебрежительный тон стражника оскорблял одежду Ткачихи. — Но на леди все равно не тянешь, — продолжил караульный издевательским тоном.

Сальный взгляд липкой улиткой прополз по ней, оставляя почти физически ощутимый след.

— А тебе ли судить, кто тянет, а кто нет? — послышалось за спиной. Со стражником произошла удивительная трансформация: нахальный и разболтанный привратник вмиг выровнял спину, собрал руки по швам, громыхнув доспехами, и посмотрел через плечо Ткачихи таким тревожным взглядом, что ей стало не по себе.

— Здравия желаю, Ваше Высочество! Никак не мне, Ваше Высочество, — отрапортовал стражник.

Теона медленно обернулась и увидела юношу, одетого в красный парчовый камзол. Его растрепанные волнистые волосы будто спорили с вычурным нарядом и титулом, а в светлых глазах мерцали блики-отражения золота Стеклянного замка. Юноша шагнул вперед с дерзкой грацией, в каждом его движении чувствовалась уверенность. В женском мире Замка Теней и среди тех, с кем Теоне повезло познакомиться в Иризе, таких людей ей не встречалось. Ткачиха замерла, не понимая, что делать.

Игнорируя лепет дозорного, юноша толкнул дверь и, картинно поклонившись, точно паж пригласил Теону войти. Первые несколько шагов она даже не сгибала колени, с трудом переставляя одеревеневшие ноги и удивленно моргая, точно рыбка в аквариуме.

— Не обращай на него внимания, — не замечая ее состояния, заговорил незнакомец. — Знаешь, что такое «синдром стражника»? Не знаешь? Как-нибудь расскажу. Я, кстати, Бон.

Юноша дерзко подмигнул, чуть прищурив серо-голубые глаза, и растянул губы в хитрой полуулыбке. Ох, он отлично понимал, что по меньшей мере неотразим. Спасением от нового полета в пропасть смущения стал бой настенных часов. Неожиданно-громкий звук заставил девушку вернуться в реальность.

— Теона, — почти пропела она, склоняясь в неловком поклоне и удивляясь своей интонации и дрожанию голоса. — Я ищу сира Морина Герберта.

— Надо же, какая удача для тебя — я как раз направляюсь к нему! Проводить?

— Я буду Вам крайне признательна, Ваше Высочество.

Бон пропустил мимо ушей ее последнюю фразу и стремительно направился в глубь замка, увлекая Теону за собой. Она торопливо семенила следом, стараясь не отстать, но то и дело отвлекалась на красоту вокруг.

Теона росла в Замке Теней, где жили самые почитаемые Ткачихи в мире — Сестры Ночи, поэтому была уверена, что знакома с роскошью, но по сравнению с королевским замком ее прошлое жилище показалось ей сараем на краю поля. Огромные просторные залы, обставленные причудливой мебелью. Гобелены, воспевающие ворона, гордо реющего на флагах и гербах — символ королевства. Стремящиеся к небу потолки с изящными сводами. Сотни картин, на которых были увековечены члены королевской семьи, их питомцы, ближайшие родственники и победоносные сражения.

Но вся эта красота померкла, едва Теона оказалась в зале с витражами. Такого великолепия она не видела никогда прежде. Десяток стрельчатых окон были украшены причудливой мозаикой, рассказывающей волшебные истории. Здесь оживали старые сказки и древние легенды.

Теона остановилась напротив витражей, укравших ее дыхание, и даже не заметила, как Бон скрылся в другом зале. Солнечный свет, струившийся через цветные стеклышки, заливал пространство разноцветным лучами. Теона залюбовалась игрой бликов на полу и стенах зала и на миг позабыла о своей миссии, о пледе и даже о серых глазах и очаровательной улыбке принца.

Бон, вероятно, в какой-то момент заметивший ее отсутствие, вернулся.

— О да, они чудесны!

Теона вздрогнула, выдернутая из неги забытья, но ничего не ответила — она не знала слов, достойных того великолепия, что предстало перед ней.

— Эскизы для витражей нарисовала моя мама, а потом сама же вместе с мастерами резала стекла в подвале замка. Она была художницей, прежде чем стать королевой, а эти витражи стали ее манифестом. «Творчеству не важны сословия и титулы, — говорила она, а потом добавляла: — Чтобы получить часть мира для себя, отдай часть себя взамен».

— Они слишком красивы, чтобы быть реальными. Невозможно поверить, что их сотворил человек.

— Согласен. Это лучшее место во всем мире. Каждый раз, когда я возвращаюсь в замок, первым делом иду сюда. А во-о-он там мой любимый витраж: птица счастья и воин, который пытается поймать ее за хвост, чтобы вызволить принцессу из башни. — Принц поднял руку, указывая на самую верхнюю мозаику.

— Мне эту историю читала Вероника, я обожала ее в детстве.

— Вероника — твоя мама?

— Скорее… няня.

Теона испугалась, что ей придется рассказать принцу больше, чем ей бы того хотелось, поэтому поспешила сменить тему:

— А вот эту историю я не знаю. — Она ткнула пальцем в витраж, изображающий реку странного зеленого цвета и двух влюбленных, над головами которых смыкались темно-зеленые скалы.

— Потому что это не сказка. Это таинственная Мятная река, она течет где-то среди ущелий, и ее воды наполнены магией. Но Мятной реки нет на картах, и проводники не знают дороги к ней. Мама говорила, что они с отцом нашли ее и возле гейзера Удачи пожелали никогда не расставаться. Вскоре родители отца неожиданно разрешили ему жениться на простой художнице, хотя раньше не желали даже слышать об этом. Я тоже обязательно найду эту реку…

Теона знала историю о трагической гибели королевы от рук грабителей и понимала стремление принца попасть в место, где его мать была настолько счастлива, что даже изобразила этот момент на дворцовом витраже.

Бон тряхнул головой, как будто отмахиваясь от невысказанного вслух девушкой сочувствия, и с улыбкой кивнул в сторону выхода из зала:

— Морин Герберт сам себя не найдет, леди Теона. Прошу, нам наверх. — Принц указал на лестницу в конце зала, ведущую на второй этаж. — Ты его новая ученица? Я раньше тебя не видел, — на ходу спросил он, и зарождающаяся магия спокойствия и уверенности растаяла, будто ее и не было.

— Нет. — Теона не хотела продолжать, ведь это значило, что пути назад не будет, но рано или поздно он бы все равно узнал. — Я новая Ткачиха вашего города. Уже почти три месяца, — зачем-то добавила она, снимая плащ и предъявляя вышивку на платье и татуировки на плечах как доказательство сказанного.

Бон резко поменялся в лице. Все его попытки сохранить прежнее дружелюбие потерпели крах.

— И что тебе от него нужно, Ткачиха? — голосом, напоминающим скрежет ржавого металла, спросил он.

— Я не имею права об этом говорить.

Теона инстинктивно прижала к себе сумку с пледом, защищая самое ценное, что у нее было. Этот жест не укрылся от принца. Он подскочил к Ткачихе и, дернув сумку на себя, открыл ее. Внутри лежал черный плед, обещающий скорый траур.

— Мне очень жаль… он Ваш родственник?

Теона всматривалась в потемневшие глаза в поисках пощады. Его Высочество сжал губы, но не смог удержать унизительных слов:

— Убирайся отсюда, новая Ткачиха нашего города, и спроси свой проклятый светом станок еще раз!

Покраснев от гнева, он начал теснить Теону вниз по лестнице.

— Я… я… это так не работает… станок не ошибается.

— Тебе тут не место! — продолжал наседать Бон.

Она пятилась, путаясь в юбке и стараясь не оступиться и не полететь кубарем. Мысли смешались; девушка пыталась успокоиться и уговаривала себя: «Нельзя быть такой тряпкой, Теона, соберись! Ты Избранная, ты Ткачиха Ордена Дочерей Ночи, а не девочка, которую можно спустить с лестницы!» Вдруг внутри нее что-то щелкнуло. Теона схватилась за перила, будто бросая якорь, и выпрямила спину. Сделала глубокий вдох, чтобы набраться решимости, и твердо заявила:

— Я пришла не к Вам, Ваше Высочество, а к сиру Герберту, и это не праздный визит, а миссия, доверенная мне Орденом! Прошу Вас, если не помогаете, то хотя бы не мешайте мне его искать.

Теперь уже она, поднимаясь по ступеням, заставляла его отступать.

— Ах ты… — Казалось, принц потерял контроль над своими эмоциями: он выпучил глаза и тяжело дышал, но не решался подойти ближе.

Неизвестно, чем все могло закончиться, как вдруг из смежного зала послышались голоса. Дверные петли скрипнули.

–…Мы сможем использовать этот механизм для обороны, — сказал кто-то из входящих.

В узком дверном проеме показался король. Вся напускная смелость, родившаяся в Теоне минуту назад, мигом улетучилась.

Вероника представила Теону Его Величеству на празднике весеннего равноденствия, с тех пор она больше его не видела. Тогда она так засмущалась, что при первой возможности убежала домой и заперлась на все замки́. Сейчас же ситуация складывалась куда хуже: король стоял в нескольких шагах от нее в неофициальном облачении: расстегнутом плетеном кожаном камзоле с выглядывающей из-под него черной сорочкой и брюках с широким поясом, которые были заправлены в высокие сапоги. Однако, чтобы узнать в нем монарха, корона и трон не требовались — надменный взгляд почти черных глаз мог принадлежать только особе голубых кровей.

Когда он увидел сына, готового столкнуть Теону с лестницы, то будничным тоном, будто не заметил ничего необычного, безапелляционно заявил:

— О! Ты вернулся. Отлично. Мастер Герберт как раз показывал мне чертежи нового оружия. Надолго? Завтра утром ждать тебя на совете?

— Конечно, я буду, отец. — Бон побледнел и как-то сразу сник. Было очевидно, что встреча с отцом его не обрадовала.

Следом в зал наконец ступил собеседник короля — полный, небрежно одетый и, судя по рисунку морщин, очень добрый старик. Его сорочка желтоватого оттенка была заправлена явно наспех, а длинная седая борода закрывала выступающий живот и торчала во все стороны. Мужчина вскинул косматую бровь и, преисполнившись искренним восторгом, обнял королевского сына.

— Мальчик мой! Ты снова здесь!

— Мо-о-орин, я так рад тебя видеть!

Теона молилась обоим Богам, чтобы стать невидимой или, на худой конец, провалиться сквозь перекрытия второго этажа. Очевидно, ее молитвы не были услышаны: король, по-видимому, узнав ее, вдруг потянулся к вороту расстегнутой сорочки и сквозь зубы процедил:

— Тебе что-то нужно? Тебя кто-то обидел?

— Нет, Ваше Величество, я здесь… по делу. — Теона призвала на помощь последние силы и, преодолев несколько ступеней, подошла к старику. — Сир Герберт, у меня для вас послание от Великого Черного. Мне очень жаль, но у вас осталось три дня.

— О… — только и промолвил Морин, принимая тяжелый хлопковый сверток, который был увенчан его именем, отливающим золотом.

Но тут Бон неожиданно для всех выбил плед из рук своего друга.

— Брось это, Морин! Как наследный принц Риата, я приказываю тебе.

Король, проигнорировав выходку сына, решил ретироваться. Хлопнув старика по плечу, он сказал:

— На завтрашнем совете решим, кому ты передашь дела, Морин. Мне жаль. Спасибо за службу.

Следом король обратился к Бону:

— Не опаздывай завтра, я не хочу снова за тебя краснеть.

Умолкнув, он прошел мимо ошарашенной Ткачихи и скрылся из виду, завернув в один из коридоров дворца.

— Тебе лучше уйти, — зло выплюнул Бон в лицо Теоне.

Она была готова поклясться, что еще чуть-чуть — и его не остановит закон, защищающий Ткачих. Задержись она на минуту-другую, и руки принца оказались бы у нее на шее.

— Она же не виновата, мой дорогой. — Тот, кто действительно имел право ее ненавидеть, нашел в своем сердце толику понимания. — Ты же не станешь сворачивать шею своему ворону, если тот принесет письмо с плохой вестью? Она всего лишь вестник Великого Черного.

— И все равно: тебе лучше уйти, — не унимался Бон. — Мы получили послание от твоего Хозяина, — последнее слово он сказал с ненавистью, — дальше сами справимся, собачке пора в будку, делать свои черные дела…

Теона не нашлась что ответить. Все это было слишком… слишком странно, пугающе, грубо и несправедливо. Красота и роскошь замка больше не восхищали, и даже прекрасные витражи не смогли заставить ее задержаться в этом месте дольше, чем на секунду.

Она выскочила через парадные двери, сбежала по ступеням и опрометью помчалась по золотым улицам Ириза, мимо рынка и площади, прямо к Западным воротам, и, лишь оказавшись за пределами городских стен, вздохнула с облегчением. Весь путь домой ее преследовал образ разъяренного принца, а из головы никак не выходили его слова про Хозяина. Теона никогда не думала о себе как о «питомце» Богов и Сестер Ночи, который нужен только для того, чтобы разносить вести. А теперь она не могла перестать сравнивать себя с ними. Ворон, собака, Ткачиха — суть одно?! Да нет же, не может быть! Она Избранная! Та, которую Сестры Ночи признали своей! В ее венах течет священная кровь.

Теона бежала, не разбирая дороги, забыв застегнуть плащ. Налетевший откуда ни возьмись северный ветер бил по лицу и трепал ее кудрявые длинные волосы, но она этого почти не замечала.

Лишь оказавшись в своем убежище и отдышавшись, она осознала, что в ней борются две сущности: одна хотела вернуться во дворец и доказать принцу, как сильно тот ошибался, сравнив ее с собачкой, но вторая понимала, что сир Герберт был для Бона важным человеком, и желала поддержать будущего короля, как бы скверно тот себя ни вел.

Странный день, странный юноша, странная и невыносимо тяжелая ноша.

Но она же не кукла Двух Великих, она может сама решать, что ей делать. И на этот раз она выбрала ту часть себя, которая ставила во главу угла сочувствие и доброту.

…Спустя четыре дня фигура в черном плаще проскользнула во дворец через черный ход для прислуги, чтобы попасть на похороны сира Морина Герберта.