Все целовались с Мишей

Евгения Пилёвина, 2023

[ЧЕРНОВИК][ПРОХОДИТ РЕДАКТУРУ][РАСЧЕТНАЯ ДАТА ПУБЛИКАЦИИ – 1 АПРЕЛЯ 2024]У Киры никогда не было сестры. У нее так же никогда не было отца и парня. Это лето станет для нее во многом первым – первая любовь, первая поездка на лошади, первые ошибки и первые серьезные выборы.Это лето все расставит по местам.

Глава 2

Кира проснулась от жары. Она вообще с трудом спала, когда жарко; что ее заставило до самого носа закутаться в одеяло? Кира потянулась и попыталась перевернуться на бок, чтобы стянуть с себя одеяло; не тут-то было. Сильные большие руки удерживали ее зажатой между подушкой с одной стороны и Мишей с другой. Кира тихо запищала, пытаясь выбраться, но каждое ее движение делало только хуже.

Когда она заерзала, Миша сильнее сомкнул вокруг нее руки, тихо забурчал позади, а после его нос уткнулся в ее шею. Он выдохнул, и кожу Киры ошпарило как паром; она пискнула и сжалась в комочек. По спине пробежали мурашки. Она еле как перевернулась на спину и толкнула Мишу в грудь. Он, еще не успев проснуться, отпустил ее и отвернулся. Его широкая спина приподнялась и опустилась в неглубоком вздохе, и он снова затих. Кира выпуталась из одеяла, в которое, оказывается, была заботливо завернута, и скинула ноги с постели. Солнце ярко светило в окно, и она поморщилась. Ни днем, ни ночью покоя нет от света. Поднявшаяся в воздух пыль сияла на свету; улица манила теплом и безоблачным небом.

Миша застонал у нее за спиной, и она обернулась. Он приподнялся на локте и сморщился, закрываясь рукой от солнца.

— Доброе утро, — неуверенно буркнула Кира, и Миша скосил на нее взгляд; вряд ли в таком ярком свете он вообще ее увидел, но губы его растянулись в улыбке. Кира скуксилась и отвернулась; не могла она смотреть, как он улыбается.

— Доброе, — протянул он, шлепнулся на подушку и потянулся с громким стоном. — Как спалось?

— Приемлемо, — буркнула Кира, и Миша тихо хмыкнул. Он сел и подполз к ней, нависая над ее плечом.

— А чего такая недовольная?

— Солнце в глаза светит, — сказала она и красноречиво закрылась ладонью. Миша сощурился, глядя на окно, и кивнул.

— Да, — выдохнул он, — надо было по трезвяку еще шторы повесить. Домой не торопишься?

Кира пожала плечами. Она вообще не была уверена, что ее кто-то ждет.

— Подождешь, пока шторы повешу? Отведу тебя домой, там и позавтракаем.

Кира снова пожала плечами, мол делай, что хочешь. Губ Миши коснулась улыбка, и он встал с постели. Он прошлепал по голому полу до шкафа и выудил оттуда свернутый тюль и тяжелые темные портьеры.

— Ты хоть выспалась? — снова спросил Миша. Он подвинул стул к прямоугольному окну и забрался на него. Кира тихо хрюкнула от смеха; можно было на стул и не вставать. Миша ей казался настолько огромным, что он, наверное, мог дотянуться до гардины. Он закинул портьеру на плечо и стал быстро вешать тюль на крючки.

— Ну так, — Кира качнула головой; хоть она и поспала, она вообще не выспалась. Наверное, по ее лицу это было заметно.

— Можем еще поспать, если хочешь.

Кира в ответ на это промолчала. Она сверлила взглядом Мишину спину. Он обернулся.

— Что? — спросил он. — Я-то усну, а ты?

Кира пожала плечами. Нет, она знала, что не уснет. У нее почти никогда не получалось заснуть еще раз. Из-за этого иногда приходилось вставать ночью и изображать какую-нибудь деятельность, чтобы не скучно было ждать утра.

Миша невозмутимо продолжил заниматься шторами.

— Скажи мне, — заговорил он, вешая портьеры. Он обернулся к ней и нашел ее взгляд. — Я правда тебя поцеловал вчера?

Кира скуксилась и отвернулась, обняв коленки. Мишу умилила эта реакция; он тихо хмыкнул, но выдох у него получился каким-то грустным.

— Мда, — протянул он. — Извини. Я… Надо было спросить, наверное, или типа того…

— Ничего, — буркнула она, чем еще сильнее его повеселила.

— Я же видел, что ты расстроилась. Прости, я был очень пьяным.

Кира промолчала в ответ и на это. Она все не поворачивалась к нему; спрятала нос в коленках и так и сидела, сжавшись в клубочек. Стало темнее — Миша повесил шторы.

— Я… — снова начал он и недолго помолчал. — Украл твой первый поцелуй?

Кира не думала об этом в таком ключе, но да. И да, было немного обидно. И да, наверное, стоило спросить. Но она снова промолчала.

Что-то тяжелое опустилось на постель позади нее; пружины в матрасе прогнулись, и Кира чуть отползла вперед, чтобы Миша не мог до нее дотянуться. Он всем своим видом показывал, что хочет быть к ней ближе, и вот, пожалуйста, вчера он ее поцеловал, а сейчас даже с трудом помнит об этом. А теперь опять тянет к ней руки, хотя она не просила ее трогать.

— Единственное, что я могу тебе предложить — это десерт, — тихо проговорил он, и Кира обернулась к нему, сделав на лице непонимающее выражение. — Ну… Знаешь, в ресторане когда блюдо не понравилось, в качестве извинений предлагают десерт.

Ненадолго повисло молчание. Миша задержал дыхание, наблюдая за ее реакцией. Через несколько мгновений, когда Кира поняла, что это идиотская шутка, она зашипела и потянулась к подушке, чтобы ударить его; Миша среагировал быстрее. Он перехватил подушку, плечом толкнул Киру на постель и навис над ней, приблизившись к ее лицу. Он смотрел на нее несколько секунд, потом отполз назад и сел на край кровати. Кира села, прижавшись спиной к спинке, и обняла подушку, прячась от него.

— Извини, — забурчал он и отвел виноватый взгляд. — Мы, наверное, еще не в тех отношениях, чтобы я тебя так зажимал.

Миша посмотрел на нее исподлобья.

— Хотя если тебе нравится… — на его губах заиграла ухмылка, и Кира стерла ее ударом подушки. Миша спрятался за локтем и рассмеялся. — Серьезно. Извини за вчерашнее.

Кира помолчала. Она снова прижала к себе подушку. Она не сводила с Миши глаз; он тоже не сводил с нее глаз. Кира сдвинула брови.

— А где “я не хотел, я так больше не буду”? — претенциозно спросила она.

Миша прыснул и откинулся на руку.

— Бабушка говорила, врать нехорошо.

Снова повисло молчание. Кира снова шлепнула его подушкой, и в этот раз он перехватил ее.

— Что? — он отбросил подушку в изголовье. — Если бы я не хотел, я бы тебя не поцеловал. Переодевайся. Я отвернусь.

Кира подошла к аккуратно сложенной на стуле одежде. Она через плечо зыркнула на Мишу, но он послушно сидел, уткнувшись взглядом в подушку. Она понаблюдала за ним еще секунду и стала переодеваться. Она ждала снова каких-то шуток и подколов, но он просто сидел и ждал. Кира отнеслась к этому настороженно, но пока она не сказала, что готова, он даже не порывался подглядеть.

Миша не соврал: до дома отца здесь оказалось рукой подать. В прошлый раз они ехали на машине через центр, а теперь Миша повел ее по узкой тропинке сквозь густой темный лес.

Как только они миновали границу, кузнечики затихли и солнце скрылось; стало темно и тихо. У Киры сжалось сердце, она спряталась у Миши за спиной и шла за ним шаг в шаг; он как нарочно не торопился. Пахло хвоей и влажной землей, кеды скользили на выступающих из земли толстых корнях. Даже птицы не кричали, и у Киры по спине и плечам пробежали мурашки — не то от страха, не то от прохлады.

Миша вдруг остановился. Кира едва не врезалась в его спину и испуганно заозиралась.

— Мы одни, посреди леса, — издалека начал он, оглядываясь вокруг. — Не страшно?

Кира ударила его в спину, и Миша тут же смягчился.

— Ладно-ладно, — он приобнял ее за плечи и крепко прижал к боку, не давая отойти. Он наклонился, касаясь щекой ее лба; от него пахло телом и пылью. У Киры на глаза навернулись слезы, и она красноречиво скуксилась. — Не бойся, я просто пошутил. Идем.

Он потянул ее за собой, и Кира еле успевала переставлять ноги. Миша скоро ее отпустил, и они вышли на свет; Кира поморщилась и закрылась от солнца ладонью.

— Вот и пришли, а ты переживала.

Она плохо помнила, как дом отца выглядел снаружи. Но сейчас она видела перед собой двухэтажный дом белого кирпича с красной черепичной крышей, обнесенный высоким кованым забором, и ей не казалось, что ее отец мог тут жить. Это больше напоминало дворец какой-нибудь знаменитости, а вовсе не дом мэра. А потом Кира вспомнила, что он строил его для мамы и, наверное, делал расчет на ее положение. Она бы не стала жить где попало.

Калитка была открыта, входная дверь тоже. Миша шагнул в дом и заглянул за угол.

— Кто-нибудь дома? — громко спросил он, и в ответ прозвучала тишина. Он пожал плечами, скинул тапки и прошел на кухню.

Кира несмело прошла следом. Белые носочки собрали пыль на полу. Миша хозяйничал у плиты. Он поставил чайник.

— Чай, кофе? — спросил он. — Потанцуем?

Кира устало вздохнула и села за стол. История повторяется, и ей это не нравится. Если он опять скажет “пошли гулять”, а потом они набухаются, это будет фиаско.

— Не потанцуем.

Миша тихо цокнул.

— Ну ладно, — сказал он. — Когда-нибудь прокнет. Так чай или кофе?

— Кофе. Мне понравилось, как ты вчера сделал мне кофе.

Губ Миши коснулась смущенная улыбка. Он замер на секунду, дожидаясь, когда спадет волна исступления и пройдет дрожь в руках. Чайник звонко щелкнул, выводя Мишу из оцепенения. Он разлил кипяток по кружкам, щедро разбавил кофе для Киры молоком и снял яичницу и бекон с огня.

Миша шагнул к Кире и поставил перед ней кружку, долго придерживая. Кира обняла ее пальцами, и тогда Миша убрал руку. Кира сделала два глотка, и только потом поняла, что Миша все еще стоит рядом с ней; она подняла взгляд. Миша изогнул бровь. Кира задержалась на его глазах. Она снова купилась на эту игру в гляделки. Кира отвернулась, сквасив губу, и вздернула носик. Миша тихо фыркнул, поставил перед ней тарелку с яичницей и беконом и сел напротив. Он подпер голову ладонью.

— Хватит на меня смотреть, — попросила Кира. Она не любила, когда кто-то заглядывает ей в рот во время еды. К тому же, она еще хорошо помнила, чем это закончилось в прошлый раз.

Миша послушно отвел взгляд, и Кира начала есть. Он старательно не смотрел на нее, пока она не доела бекон, в один присест закинул в себя завтрак и принялся за кофе.

— Ты сильно расстроилась? — спросил Миша, и Кира скуксилась — ей эта тема вообще не нравилась. Еще больше, чем целоваться, она не хотела обсуждать это. Когда она отвернулась, Миша продолжил: — Кир, я не экстрасенс. Если тебе правда было неприятно, просто скажи это. Если ты будешь молчать, я так и не пойму, что сделал не так. И сделал ли.

Кира бросила на него косой взгляд, так и не поворачиваясь; Миша терпеливо ждал. Он уже успел заметить, что она не любительница обсуждать свои чувства, а любительница, чтобы он угадывал.

— Я хочу договориться с тобой об одной вещи, раз уж мы общаемся, — сказал Миша, и Кира уже более заинтересованная обернулась к нему. — Если тебе что-то нравится или не нравится — говори об этом прямо. Я не умею угадывать по твоему лицу. Хорошо?

Кира скуксилась и отвела взгляд. Еще до того, как Миша успел страдальчески вздохнуть, она тихо буркнула:

— Ладно.

Миша прикрыл глаза и благодарно кивнул.

— Спасибо, — сказал он. — Так поступают взрослые люди и, я надеюсь, мы тоже будем.

Он прокашлялся.

— Так вот. Ты сильно расстроилась?

Кира снова насупилась; она не знала.

— Я расстроилась, — пробурчала Кира, не поднимая глаз. Миша улыбнулся; хоть где-то она пошла ему на встречу.

— Хорошо, — он кивнул, — что именно тебя расстроило: то, что я тебя поцеловал, или то, что я не спросил твоего разрешения?

Кира остолбенела; лицо у нее от удивления вытянулось, она отклонилась на спинку стула и изобразила озадаченное выражение. Миша только развел руками:

— Да, ты правильно поняла, это угадывать я тоже не собираюсь.

Они помолчали несколько секунд, и Миша снова сказал:

— Я объясню, почему я об этом спрашиваю. Ты не ударила меня после этого, не ушла, и продолжаешь со мной разговаривать. Что именно было не так? Я это учту и исправлю.

— И то, и другое, — буркнула Кира. Миша снова кивнул.

— Хорошо. Извини, я не знал, что ты придаешь этому такое больше значение. Впредь я буду спрашивать.

— В какое такое “впредь”? — ощетинилась Кира, и на лице Миши расползлась кокетливая ухмылка.

— Ну ты же не думала, что я просто так такие вопросы задаю?

Кира заулыбалась и погрозила ему пальцем; надо же, ее просит говорить прямо, а сам ходит вокруг да около.

— Ну нет, — сказала она, — так не пойдет. Если ты что-то имеешь в виду, так и скажи. Мы же договорились.

— Ты мне понравилась, — спокойно выдал Миша, продолжая смотреть на нее в упор. Его взгляд сделался внимательнее и тяжелее; он знал, что Кира не сможет выдержать его взгляда после таких слов. Кира смутилась на мгновение, но постаралась этого не показать, что повеселило Мишу: он заметил, как ее глаза забегали. Кира деловито откинулась на спинку стула, как будто каждый день такое слышит, и смерила Мишу оценивающим взглядом. После она тихо пафосно фыркнула, и Миша едва сдержался, чтобы не засмеяться. — А еще Лиза приехала.

У Киры сердце упало; а если Лиза слышала, что они тут обсуждают? Это же вообще стремно и позорно. Лицо ее сделалось испуганным, она прижухла и заозиралась.

— Как ты понял? — настороженно спросила она.

— Наверху вода шумит, — сказал Миша и повернулся к лестнице. Кира прислушалась, и правда: вода шумит как в душе. — Она с соревнований, наверное, бегом бежала, чтобы тебя увидеть.

— А куда она ездила?

— Вот сама у нее и спросишь. Твоя же сестра, — Миша пожал плечами.

Они помолчали; Кира вслушивалась в шум воды, Миша тихо пил кофе. Когда вода стихла, Миша поднялся из-за стола. Он убрал пустую кружку в раковину и стал прощаться с Кирой. Первое, что он сказал, было:

— На свидание со мной пойдешь?

Кира прыснула, и кофе едва не полился у нее из носа. Она прикрыла рот и нос ладонью и с трудом проглотила кофе.

— А вчера что было?

Миша скривился.

— Это мы по-братски сгоняли в магазин и потусили с друзьями. А я тебя на свидание приглашаю.

Кира развела руками и вжала голову в плечи.

— Давай так, — снова сказал Миша, — ты завтра что делаешь?

— Не знаю. Я не планировала.

— Зайду за тобой в пять?

Кира пожала плечами с абсолютно потерянным лицом, и Миша понял, что она не очень-то хочет что-то решать сама. Он кивнул:

— Зайду за тобой в пять.

Миша подошел к ней, оперся ладонями о спинку стула и наклонился. Он замер рядом с ее лицом и озадаченно помычал.

— Можно? — тихо спросил он. — В щечку?

Его шепот обжег ухо и шею. Кира поежилась от его теплого дыхания и отвернулась. Через мгновение она вспомнила, что обещала говорить честно. Она скуксилась еще сильнее и сморщила носик.

— Можно, — проворчала она, и Миша чуть сильнее вцепился в стул. Он оставил на ее щеке короткий поцелуй.

— Молодец, — горячо шепнул он и скользнул к выходу. Он обернулся к ней и подмигнул.

Тут же Кира услышала топот на лестнице. Миша повернулся к — видимо, Лизе — и тут же на него что-то налетело. Миша тяжело охнул и отступил на шаг, пытаясь сохранить равновесие. Черные мокрые волосы рассыпались по плечам и спине Лизы; она была в пижаме, но Кира еще не видела ее лица — она спрятала его на плече у Миши.

Миша похлопал ее по спине и наклонился вперед, чтобы Лиза могла достать ногами до пола. Она нашла носочками пол и отпустила его.

— Я так рада, что ты приехал, — затараторила Лиза. — Где папа?

Кира, наконец, увидела ее лицо; она как будто посмотрела в зеркало и… испугалась. Я не могу быть такой здоровой, показалось ей, и уж тем более — такой… помятой? Лицо Лизы окрасилось белоснежной улыбкой; ровные ряды зубов не смыкались. У нее шрам на брови и носу и разбита губа — Марк говорил, она занимается борьбой. Кира никогда бы не позволила себе заниматься спортом, в котором ее будут бить по лицу. Вернее, в том числе по лицу, потому что ее крепкое мускулистое тело тоже было в синяках, а колено было туго обмотано эластичным бинтом. Лиза откинула волосы с лица; она что-то эмоционально рассказывала. Миша приобнял ее за плечо, коснулся щекой ее виска и развернул ее к Кире. Пока Лиза стояла в оцепенении, Миша незаметно скользнул за дверь. Лиза смущенно помахала Кире, и Кира так же помахала в ответ. Она не ожидала, что Миша бросит их одних; они ведь даже заговорить не смогут.

Лиза, видимо, тоже испугалась, увидев свое непривычное отражение: светлое лицо без шрамов и ссадин, худое маленькое тельце и не измятые в боксерских косичках волосы. Обе замерли, не решаясь пойти на диалог. Они не виделись с десяток лет, хоть и были близняшками. Мама забрала Киру, когда им еще не было семи; в первый класс Кира пошла уже в Петербурге, Лиза — в Москве. А потом они куда-то уехали, Кира даже не знает куда, потому что мама запрещала отцу общаться с ней. А теперь — вот, говорит, поезжай, и все тут.

— Миша согрел чайник, — буркнула Кира; Лиза поджала губы.

— Да, он говорил что-то такое.

Врунья; ничего такого ей Миша не говорил. Он ей вообще слова не сказал. Лиза прошла по кухне и стала наливать себе кофе.

— Осталось что-то на завтрак? — спросила она, заглядывая в сковороду.

— Если остался бекон…

— Остался, — кивнула Лиза и тяжело вздохнула. — Терпеть не могу бекон.

Кира изогнула бровь. Ей казалось, если Лиза занимается борьбой, ей, должно быть, положен плотный завтрак.

— А кто любит бекон?

— Не знаю, — Лиза бросила в тарелку остатки яичницы. — Миша купил, наверное.

— А что ты ешь? — спросила Кира, и Лиза с непониманием посмотрела на нее. — Ну, на завтрак.

— Яичницу с луком, овсянку, курицу на пару, иногда карбонад, когда нет курицы, — она перестала перечислять еду, когда увидела озадаченное лицо Киры.

— За раз?

— Иногда за раз, — Лиза пожала плечами.

Киру начало тошнить от одной мысли, что в себя можно столько всего запихнуть. Еще и карбонад с утра пораньше. Она вытянула ноги, чтобы освободить живот, и тошнота немного отступила.

— Мне аж поплохело.

Лиза фыркнула, запихивая в себя остатки яичницы.

— А ты что ешь по утрам?

— Три гренки, — выдохнула Кира. — Или омлет.

Девочки замолчали. Лиза в несколько глотков допила кофе; Кира все рассматривала ее лицо. Длинные измятые волосы обрамляли овал ее испещренного мелкими шрамами лица. Сколько же лет она этим занимается? Одни шрамы уже потускнели и стали менее заметными, но как только она загорит, они снова проступят; и рассеченная бровь уже никогда не зарастет. Кира поморщилась, вдруг представив, как это, должно быть, неприятно, когда плоть на лице расходится в стороны, и из нее выступают алые капли. Она зажмурилась и тряхнула головой, пытаясь прогнать этот образ; по телу пробежали леденящие мурашки.

— Ты же первый день в городе? — спросила Лиза.

Кира фыркнула; они называют эту деревню “городом”.

— Да. Я вчера немного гуляла с Мишей, но это так… — она махнула рукой. — Два магазина и винотека.

Теперь фыркнула Лиза.

— Он тоже только-только приехал. Вчера поди с парнями сидел?

Кира кивнула.

— Ты с ними долго была?

— Мы в половину третьего спать пошли.

Лиза изогнула бровь, но не стала заострять внимание на «мы», надеясь, что имелось в виду «мы все», а не «мы с Мишей».

— Ладно, — выдохнула Лиза и встала из-за стола. — Прогуляемся? Тебе понравится город.

***

Кира, наконец, смыла с себя вчерашнее вино, пьяный поцелуй и всю ночь с Мишей. Она почистила зубы и прополоскала рот, чтобы на языке не было привкуса ни вина, ни кофе. Вымыла голову, потому что после пьянки такое ощущение, что волосы слиплись и висели сальными сосульками. Лизе пришлось ждать ее еще час. А когда она надела футболку и джинсы, Лиза обомлела.

— И ты еще в кедах? — спросила она, и Кира кивнула.

— Да, я еще в кедах.

— Я надеюсь, ты планируешь купить что-то полегче. Ну я так, без намека.

Кира уже поняла. Вчера к вечеру ей казалось, она вспотела как свинья; даже в шортах ей было ужасно жарко, и на прогулку с Лизой она согласилась только потому, что можно попробовать купить новые шорты и сандалии, чтобы не париться в кедах.

Кира не ожидала, что придется сначала далеко идти, а только потом далеко ехать. Они шли до остановки около получаса. За это время Лиза рассказала, что занимается кикбоксингом, берет первые-вторые места, у нее дома столько медалей… Полчаса прошли за очень красочным рассказом Лизы о том, как она ездила к Краснодар на соревнования, и кого она положила с левой, а кого с правой. Кира ратовала за равенство и за то, что каждый может заниматься тем, чем хочет, но даже ее напрягало, в каких красках девочка рассказывает о том, как сломала кому-то нос.

— Хорошо, — сказала тогда Кира, — а парень у тебя есть?

Лиза изогнула бровь.

— Нет, — коротко ответила она. — Зачем?

Кира кивнула, мол, “действительно”. Тогда спросила Лиза:

— А у тебя парень есть?

— Нет, зачем? — парировала Кира, и на этом разговор завершился.

Они сели в автобус; Кира не очень любила автобусы, ей больше нравилось метро. Они сели в уголок, и Лиза стала тыкать пальцем в окно.

— Тут парк, — сказала она, — раньше он был просто лесом, а потом внутри разбили парк, там аттракционы, прудик, всякое такое. Мы с тобой туда как-нибудь сходим… А тут, — сказала она позже, — был кинотеатр. Первое здание в новом городе. В него из старого города на автобусе ехали полчаса. Тут, — она указала на пятиэтажки, — у Миши была квартира. Во-о-он в том доме, — Кира не поняла, про какой дом она говорит. — Потом он ее продал. А вон туда дорога на выезд, там конюшня. А тут нам выходить.

Лиза выскочила из автобуса и прошла вперед. Кира огляделась. Старый центр обступал ее широкими площадями и улицами, трехэтажной застройкой и деревенскими торговыми рядами прямо вдоль всех улиц и на всей площади. Кире поплохело; базары — это явно не то, что она себе представляла. Пестрые тряпки, галдящие цыплята и утята в коробках, целые грузовики, под завязку забитые вонючими клетками с птицей, и запах гниющих слив и яблок окутали ее со всех сторон.

— Пойдем, — сказала Лиза, и Кира несмело поплелась за ней между рядами ночных рубашек и постельного белья.

Лиза спокойно отнекивалась, говорила, что обязательно посмотрит позже, и скользила между бабками, как легкая лодка между камнями. Кира испуганно жалась к ее спине, изо всех сил надеясь, что к ней не пристанут. Когда они миновали тряпки, Кира подумала, что главное испытание позади. Оказалось нет. От восточного вида мужчин, которые продавали сочные персики и ароматные яблоки, вообще отбоя не было. Здесь стоял такой густой и острый запах специй, что Кира даже зажала нос — ей казалось, пыль от красного перца даже в воздухе, несмотря на то, что все сыпучие специи были упакованы в контейнеры. Корица лежала просто в открытых мешочках. К ее удивлению, специи мужики даже не рекламировали: все персики, яблоки, арбузы…

Когда девочки дошли до дверей павильона, Кира выдохнула.

— Даже не надейся, — сказала ей Лиза и открыла дверь. Внутри пахло сырым мясом и луком.

— Это закончится когда-нибудь? — страдальчески спросила Кира.

— Да, — Лиза повела ее между рядами с разрубленными тушами свиней и кусками говядины. — Тут просто короче.

Кира с интересом рассматривала мясо; почему-то у нее в голове всплыли картинки, которые вегетарианцы используют, чтобы переубедить мясоедов. Разрубленные окровавленные туши животных, обезображенные прилавки с мясом, и губ Киры коснулась улыбка. В животе от запаха сырой говядины заурчало. Нет, она не вегетарианка.

Девочки выскользнули во вторую дверь, пройдя мясной отдел насквозь. Задворки рынка нагоняли грусть. Старые прилавки разваливались и пустовали.

— Раньше дорога к рынку подходила с этой стороны, — сказала Лиза. — А теперь здесь…

Кира уже увидела. Они стояли в узком перешейке между задом крытого рынка и задом торгового центра, похожего на завод. Наверняка с лицевой стороны он был обшит, и на нем висела яркая большая вывеска типа “Простор”. В одном этаже бывшего завода умещалось казалось бесконечное количество магазинов. И Кира уже чувствовала, что они потратят здесь кучу времени в попытке подобрать что-то, что ей понравится. Но уже через час они вышли с парадной стороны торгового центра, который и правда с этой стороны был хорошо обшит и уже не так походил на завод; Кира была в новых легких штанишках, которые трепал ветер.

— Ты серьезно? — спросила Лиза; она все еще была в шоке. — Ты реально купила босоножки за пятнадцать тысяч?

Кира опустила взгляд и рассмотрела ноги в новых легких сандалиях на платформе.

— Видимо, — сказала она.

С парадной стороны торгового центра была парковка и зеленая аллея, которая переходила в облагороженную лесную зону; наверное, это считалось парком.

— Теперь можем прогуляться туда, — Лиза указала в сторону парка. — Немного пройдемся, посмотришь город, там сядем на автобус и поедем домой. Нормально?

Кира пожала плечами. Как будто она понимает, куда Лиза хочет ее повести. Они пересекли парковку. Несмотря на то, что еще не вечер и достаточно жарко, в парке было много собак. Если маленькие пугали Киру не так сильно, то вот та рыжая размером с две стандартные собаки — да. Не только из-за размера, но и потому, что была — во-первых — без поводка, а во-вторых — бежала прямо на них.

Кира потянулась к сумочке. Лиза встала перед ней. Кира окинула быстрым взглядом парк в поисках хозяина псины; был один с поводком и без собаки, шел к ним. Кира вытянула из сумки перцовку, на ходу думая, в кого лучше брызгать — в собаку или в хозяина. Собака не виновата, а вот хозяину стоило быть умнее. Кира прицелилась в собаку.

— Барсик, сидеть! — крикнул парень; тридцатикилограммовый Барсик проскользил по траве, уперся в ноги Лизы и беззлобно обнюхал ее коленку. Когда он шагнул к Кире, она отшатнулась и направила на него перцовку. — Не надо, — парень упал на колени рядом с Барсиком, потрепал его по морде и пихнул пса в сторону. Кира направила теперь перцовку на него. Лиза опустила ее руку.

— Спокойно, — попросила она.

— Извините, что так вышло, — парень поднялся с колен и замер, переводя взгляд с Киры на Лизу. На его лице отразилось замешательство. Он снова перевел между ними взгляд; его лицо стало не таким удивленным, и он обернулся к Лизе. — Лиза?

Лиза сдвинула брови и прищурилась, пытаясь понять, кто это. Она жадно рассматривала его доброе простое лицо, широкий разлет бровей и наивный взгляд. Он тяжело вздохнул, сложив большие руки на груди и расправил плечи, дожидаясь, когда она его вспомнит.

— Максим? — спросила она, и он удовлетворенно кивнул.

— Максим, — сказал он и развел руки. Лиза бросилась ему на шею, как до этого бросилась на шею Мише. — Да уж, живем в одной деревне, и где бы мы еще встретились…

— Ты давно закончил? — спросила Лиза. Она отступила назад, ища глазами тридцатикилограммовую псину.

Максим проследил за ее взглядом, тоже обернулся и пронзительно свистнул, подзывая собаку. Морда пса вынырнула из травы.

— Жульбарс, к ноге.

Туша послушно сдвинулась с места и через мгновение уже затормозила, прижимаясь ухом к ноге Максима.

— Еще в прошлом году, — ответил на вопрос Максим. — Уже год тут живу, — он обратил внимание на Киру и снова повернулся к Лизе. — Сестра?

— Да, — Лиза обернулась к сестре. — Это Кира, — представила она. — Кира, это Максим. Он с Мишей в одном классе учился.

Кира нашла взгляд Максима, и они кивнули друг другу, мол, познакомились.

— Работаешь? — спросила Лиза.

Максим помотал головой и поморщился.

— А что так?

— Да я тут пастухом больше зарабатываю, чем агрономом в Красе.

Он нашел в траве небольшую палку и бросил. Палка врезалась в дерево и отлетела в сторону. Жульбарс сорвался с места и понесся за игрушкой.

— Ты пастух?

— Подрабатываю, — поправил ее Максим. — В основном я тортики развожу. У меня же мама кондитер, — он пожал плечами. — Так что… как-то так. Ты чем занята?

— Ничем. Ездила в Краснодар на соревнования.

— Вижу, — с ноткой грусти отметил он. — Губа разбита. Какое место?

Жульбарс принес к его ногам палку, сел и замолотил хвостом, прося бросить еще. Максим послушно поднял палку и бросил снова.

— Второе.

— Класс, — Максим проследил взглядом за тем, как Жульбарс подбирает палку. — Ладно, — выдохнул он, — не буду тебя отвлекать сильно. Вы, наверное, торопитесь.

— Мы гуляем просто, — сказала Лиза.

— Оставь номер свой, пока я помню, — Максим передал ей телефон. — Мишу, кстати, давно видела?

— В обед, — ответила Лиза. — Он вот только приехал.

Максим фыркнул.

— Спасибо, — сказал он, когда Лиза отдала ему телефон. Он приобнял Лизу, касаясь щекой ее макушки, и потрепал по спине. — Я позвоню. Давай.

— Увидимся, — Лиза махнула его и кивнула Кире. — Пойдем.

Кира засеменила за ней, все еще сжимая в ладони перцовку. Жульбарс промчался мимо них. Максим громко и ласково похвалил его и снова бросил ему палку. Пес с пыхтением помачался за ней.