Король Севера. Измена

Евгения Минаева, 2017

Четыре столетия в королевстве царили мир и покой. Но умер правитель, завещав трон племяннику Моэралю, вместо родного сына Линеля. Между претендентами на престол разгорается нешуточная борьба. Кому достанется власть: тому, кто предаст любовь ради короны, или его антиподу, слушающему голос не разума, но сердца? В схватку вовлекаются другие люди, чьи мысли и жизни весьма далеки от сражений. Стучат жернова войны, перемалывая судьбы.

Вардис

Дул холодный ветер, совсем не свойственный месяцу начала осени. Вардис раз пятнадцать проклял себя за оставленный в комнате плащ. Можно уйти со стены, но рано: наследный лорд еще не окончил проверять посты.

Впрочем, проверять особо нечего — лорды Кантора проводили обходы каждый день в одно и то же время, поэтому страже ничего не стоило подготовиться к появлению хозяина, нацепив личину усердия и бдительности. Скука.

Родовой замок Канторов назывался Лисий Зуб, но последние лет пятьдесят в ходу было второе название — Зубец. Никто уже не помнил, кто впервые так обозвал обитель лорда-наместника, но название прижилось, и многим казалось весьма удачным.

Зубец построили около пятисот лет назад. В те времена замок являлся образцом красоты, величия и удобства, но годы прошли, строить стали иначе. Канторы неоднократно задумывались, не возвести ли новое родовое гнездо… что-то мешало.

Вардис знал: при его правлении нового замка у рода не появится. Он любил Зубец. Любил донжон с возвышавшимися на вершине пятью башенками, тесный внутренний двор с колодцем и дверью потерны¹, внешний двор со зданиями кузницы, конюшни, хлева и маленьким садиком. Особенно любил широченную — телега проедет — стену. В детстве Вардис часто сидел на ее краю, бесстрашно болтая ногами, рискуя свалиться. Случись такое, и лежать мальчишке в могиле: рва вокруг замка не было. По приказу Элисьера его закопали еще до рождения Вардиса. Канторы не воевали около сотни лет, а ров вонял каждый день.

Вардис перегнулся за стену и смачно сплюнул, едва не попав на залегшую внизу собаку. Псина недоуменно покосилась на расплывающуюся у самого носа лужицу. Нос с любопытством втянул воздух, но вкусным не пахло. Из горла животины вырвался тяжелый вздох, и интерес к находке пропал. «Наивная» — ухмыльнулся Вардис, вновь наклоняясь. Интересно, второй плевок окажется более удачным или менее?

Плевка не вышло — из кухни появилась Далая, и Вардис поспешно сглотнул накопленную слюну. Впрочем, девушка на него не смотрела. Пожалуй, она проигнорировала бы не только слюноизвержение в сторону собаки… Вардис с грустью подумал, что вырядись он в костюм паяца, да пройдись по канату, Далла все равно посмотрит в другую сторону.

Взгляд сам собою устремился вдаль. Через поле с одинокими обмолоченными снопами пролегала дорога, убегая в синеющий еловый лес. Ленивое солнце вылезло из облаков, прошлось лучами по верхушкам деревьев.

«Как скучно!» — подумал Вардис, и в этот момент…

Не может быть. Хотя, на обман зрения не похоже.

Вардис пристально всмотрелся и удивленно притопнул — ему не померещилось, к Зубцу приближались гости. Их было то ли девять, то ли восемь. Кони поднимали копытами сохранившуюся с лета пыль, и всадники двигались в мутном облаке. Собственно, это самое облако и привлекало внимание.

Всадники скакали быстро, и уже через несколько минут стало возможно рассмотреть их знамена, точнее — знамя, одно на всех. Раскидистая сосна на желтом фоне. Яркий, прямо-таки режущий глаз герб дома Шаленов. Впереди всех ехал сам благородный лорд, темно-зеленый плащ развевался на ветру, хлопая коня по заднице. Легковато одет лорд для сегодняшней погоды.

«Отец будет рад, — подумал Вардис. — Давненько у нас не было старых друзей».

К воротам он успел как раз вовремя — запыленный Игбор Шален еще не спешился.

— Вардис! Ты ли это? Уезжая отсюда лет…

— Семь, — улыбаясь, подсказал Вардис.

— Точно, семь… как время летит… Да, я и не думал, что увижу тебя таким высоченным. И в плечах широк… Весь в отца! А где Элисьер?

— Ему нездоровится, — ответил Вардис, помогая тучному лорду сползти с коня, — уже месяц или два, даже посты на стене я проверяю.

— Помедленнее говори, что частишь? Ну-ка повтори, что только что сказал.

— Нездоровится отцу, говорю. Давно уже.

— Не радуешь ты меня, — нахмурился Игбор. — Думал, хоть у Канторов все в порядке, так нет… Ну что, веди к нему. Ох, время, время… что ж ты будешь делать…

Элисьер ждал гостей. Из окна хозяйских покоев, где лорд Кантор проводил большую часть времени, хорошо просматривался двор, и старый друг был встречен с распростертыми объятиями.

— Игбор! Старый пес! Как тебя занесло в наши северные края?

— Намеренно ехал, клянусь, намеренно, — засмеялся Шален, похлопывая Элисьера по спине, и добавил, чуть тише. — Погано выглядишь, друг мой.

— Старость и болячки никого не красят, — вздохнул шестидесятилетний Кантор и, тяжело припадая на правую ногу, поплелся к креслу. — Я, как старое дерево, вроде скриплю пока, а налетит буря, и поминай, как звали… Но рад, очень рад, что довелось увидеться перед смертью. Вардис! Что стоишь, прикажи, пусть ужин несут.

Пока Вардис звал слуг и отдавал приказы, друзья успели обменяться новостями. Оказалось, Игбор пять лет как дед — выдал замуж последнюю дочь. В Шалене все в порядке, три года назад случился мор, но с ним быстро справились. Двоюродный брат лорда умер, впрочем, все этого ждали — долго болел, и Игбор унаследовал владения. Дело было за малым — съездить в столицу и удостоверить кой-какие бумаги. Именно из столицы и возвращался старый друг Элисьера.

— Не дурной крюк ты сделал, чтобы потешить меня, — усмехнулся Элисьер. — В добрую сотню миль, пожалуй.

— Я ехал поговорить, — ответил Игбор и вопросительно посмотрел на Вардиса, застывшего в дверях.

— Говори при нем, — вздохнул Элисьер, жестом указывая сыну на скамью у стола. — Я не вечен. Может быть, в следующий приезд застанешь в кресле лорда его.

— Как знаешь, — лорд Шален и не думал возражать. — Если здоровье так плохо, может и к лучшему, если сын будет в курсе. Дурные дела творятся у нас в королевстве, друг мой.

— Не томи, давай ближе к делу.

— Король умер.

Вардис подался вперед, невольно заинтересованный мрачным тоном лорда, но на него никто не обратил внимания. Элисьер, нахмурившись, смотрел на Игбора.

— Да, дружище, Таера больше нет, — продолжил Шален, насладившись произведенным эффектом. — Дурная лихорадка сожгла за пару недель. Ясно-понятно, что никто подобного не ждал, король был крепок, как дуб, и тем не менее… Столица в волнении!

— Чего волноваться? Таер оставил наследника.

— Таер смачно плюнул в лицо королевству перед смертью. Прямо об этом не говорят… но это как корову под столом прятать: то копыта, то рога торчат. Все знали, что король не любил наследника. Но кто ожидал, что он возьмет, да лишит Линеля короны?

— Лишит короны? Своего сына? — Глаза Элисьера сверкнули из-под нависших бровей. — Как такое может быть? У короля не было других детей, даже дочерей!

— Вот то-то и оно. Таер оставил завещание. Помнишь тот ископаемый закон о престолонаследии? Так вот, он обратился к нему и назначил следующим королем… кого бы ты подумал?

— М-м… не знаю… Бастарда от какой-нибудь шлюхи?

— Бастарда? Нет, ты, друг мой, не в тот замок ключом тычешь! Чтобы Таер, да по шлюхам ходил? Ха-ха! Плохо же ты знал нашего короля! Лучше. Все гораздо интереснее!

— Ну?!

— Таер назвал приемником… Холдстейна!

Вардис не смог сдержать удивленного возгласа, впрочем, отец был изумлен не меньше.

— Моэраля?!

— Его! — Игбор рассмеялся. — Посмотрел бы ты на лица лордов-советников, проклятых выскочек! Честное слово! Никогда еще я не был так рад оказаться при дворе!

— Да клал я на их лица, — отмахнулся Элисьер. — Моэраль принял корону?

— Какое принял, — Шален вздохнул. — Его не было в столице на момент смерти Таера. Он в Вантарре, насколько мне известно. Королем провозгласили Линеля.

— Но как?! — не выдержал Вардис. — Король же четко указал в завещании…

— Молчи, когда говорят старшие! — рыкнул Элисьер. — Воля мертвого короля — не больше воли мертвого крестьянина! Таер умер, но остался Совет. А Совет рассчитывал видеть на троне Линеля.

— Все так, — подтвердил Игбор. — Но вести о завещании все равно докатятся до севера. Знаю я, знаешь ты. А ведь нас-то даже при оглашении не было.

— Значит, тех, кто знает — множество, — кивнул лорд Кантор.

— Больше, чем хотелось бы в столице. Спорю на своего коня, со дня на день Моэраль узнает о дядюшкиной воле, если уже не знает. И тогда…

Оба лорда замолчали. Каждый думал свою думу, а Вардис в нетерпении ждал. Моэраль — король! Его лучший друг — король! Канторы теперь вознесутся на немыслимую высоту…

— Если Холдстейн намеревается бороться, я его не поддержу, — наконец сказал Элисьер. — Сильвберны подмяли под себя более сотни лордов, не Моэралю тягаться с такой силой. Не хочу рисковать креслом лорда Зубца.

— Отец! Ты чего? — Вардис снова не сдержался, но ему было плевать. Он, только что примеривший мантию лорда-советника, вновь больно опустился на жесткую землю. — Это же Моэраль! Подумай, Вантарра всегда была дружна с Кантором!

— В Вантарре с воцарения Сильвбернов сидели лорды, а не короли! — отрезал Элисьер. — Я не поддержу твоего дружка против законного короля.

— Линель не законен, завещание…

— Молчать! Большой вопрос, мог ли Таер вообще распоряжаться короной! Неужели я пойду против королевской власти из твоей прихоти?!

Вардис приумолк. Даже больной, отец оставался отцом и своеволия не терпел. Тем более в присутствии посторонних. Поэтому Вардис сдержанно кивнул и покинул отцовские покои.

Он вернулся вечером. Утомленный Элисьер дремал в кресле, накрыв медвежьей шкурой часто болевшие в последнее время ноги. Вардис отметил, как отец постарел за короткое время. Словно неведомый червь грыз его изнутри, и пока ни один из приглашенных лекарей не смог справиться с этой напастью.

Но в то, что время отца скоро закончится, Вардис верить не хотел.

— Я слышу тебя, — то ли Элисьер проснулся, заслышав шаги сына, то ли просто притворялся спящим. — Проходи.

Вардис хотел сесть, но передумал. Остался стоять, прислонившись к столу.

— Чего хочешь, сын?

— Чтобы ты подумал.

— Я понимаю, о чем ты. Я подумал.

— Ты плохо подумал. Попробуй еще раз.

Наследный лорд говорил медленно. Нужно было донести важность произносимых слов до отца. И Вардис сдерживался: говорил, будто дрова колол. С паузами. С нужными интонациями.

Слишком многое зависело от беседы сына и отца.

— Пока я жив, Канторы не пойдут против законного короля, — отрезал Элисьер.

— Канторам ни к чему идти против законного короля. Законный король — Моэраль.

Элисьер вздохнул:

— Твоя дружба с Холдстейном много значит для тебя. Но не настолько много для меня, чтобы рисковать головой.

— Отказываясь присягнуть ему одним из первых, ты делаешь большую ошибку.

— Я НЕ присягаю ему, потому что боюсь сделать ошибку.

Вардис немного помолчал.

— Отец?

— Да?

— Что говорит лекарь?

Элисьер сглотнул:

— Мне осталось немного.

— Как ты думаешь, как я поступлю, став лордом Зубца?

— Ты поступишь так, как считаешь правильным. А правильным ты считаешь поддержать Моэраля.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил Вардис и напрягся в ожидании ответа.

Отец молчал недолго:

— Наверное, это покажется тебе вероломным… Но мне все равно. Я с самого детства готовил тебя к креслу лорда, ты знаешь все, что знаю я. Ты можешь ошибаться. Но Кантор ты не погубишь.

— Иными словами — ты веришь мне?

— Да, — Элисьер кивнул. — Нынешний лорд Зубца не поддержит Холдстейна, а что сделает следующий — это дело следующего.

Вардис медленно прошелся по комнате, обдумывая сказанное. Намерения его были вероломством по отношению к семье. Но бездействие стало бы вероломством по отношению к другу. Крайне невыгодным вероломством, как полагал Вардис.

— Отец, я хочу, чтобы ты понимал — я намереваюсь поступить, как решил. Но ты… дорог мне, клянусь молоком Аэлиннэ. Твое мнение мне дорого.

— Я знаю, чего ты хочешь, — прервал сына Элисьер. — Вардис, мы очень похожи. Если я не поддержу Моэраля, ты сделаешь это один?

— Да. Вещи уложены. Уеду утром. Не хочу ссориться с тобой перед отъездом.

— Ссоры не будет, — старый лорд взмахнул рукой. — Но и благословения моего не жди. И солдат в дорогу не дам — иначе будет выглядеть, словно я одобряю твой отъезд. И за свои поступки будешь отвечать сам.

— То есть, ты не помешаешь мне уехать? — Вардис был удивлен.

— Мешать?! Мешать взрослому мужчине принимать собственное решение? Нет, сын, все мы порой совершаем поступки, с которыми остальным остается только смириться. Так было со мной — так случается с тобой. Но знай: пока я жив, Зубец не будет порукой за твои ошибки. И еще: я не хочу, чтобы кто-то знал, что ты уехал с моего ведома. Корона — кому бы она ни досталась — может решить, что мы повели двойную игру. А это измена.

— Это не так!

— Но скажут так, как выгодно, ты ж понимаешь.

— Небольшой скандал?

— А как же, — Элисьер задорно усмехнулся, и на миг перед Вардисом мелькнул образ прежнего отца: молодого, смелого, сильного…хитрого.

— Ну, спасибо за понимание. Клянусь могилами прадедов, я буду примерным сыном во всем… кроме одного.

Наутро обитатели Кантора были поражены на редкость непривычной картиной. Молодой и старый лорды — обычно во всем единодушные — ругались.

— Немедля расседлай коня, мерзавец! — вопил по пояс высунувшийся из окна старый лорд, махая тростью, столь необходимой в последние месяцы.

— И не подумаю, батюшка! — нахально ответствовал молодой, навьючивая на задумчивого каурого Вьюнка седельные сумки.

— Вардис, я заклинаю тебя!

— Я принял решение, и даже боги не заставят меня отступиться!

За перепалкой следила Иша, злая ухмылка портила красивое, не старое еще лицо. Рядом стояли ее дети — Далая и Эрей. Лицо Далаи было безучастным, в глазах Эрея читалось нескрываемое отвращение к зарвавшемуся брату.

— Подлец решил предать короля, — сквозь зубы пробормотала Иша. — И похоронить нас вместе с собой.

— Отец не станет присягать Моэралю, даже если это сделает Вардис, — заметил Эрей.

Завещание Таера уже не было секретом ни для кого в Зубце.

— Этому бастарду плевать на волю Элисьера, — Иша с силой сжала кулаки. — Я поверить не могу, что муж так слеп!

— Как ты ненавидишь его… — промолвила задумчиво Далая.

— Ненавижу? О, дочь, знала б ты, как много я готова отдать, лишь бы этот ублюдок никогда не появлялся на свет! Или в овраге свернул шею…

— Дорогая мама! — Вардис, решив, что спектакль пора заканчивать, птицей влетел в седло и отвесил Ише шутливый поклон. — Благословите в дальнюю дорогу!

— Желаю сдохнуть, предатель! — со сладкой улыбкой ответила Иша.

— Милая сестра? Быть может вы будете слегка учтивей?

Далая молча отвернулась. Эрей не стал ждать, пока Вардис и его сделает участником цирка, резко развернулся и пошел прочь.

Вардис в последний раз взглянул на отца, устало прислонившегося к подоконнику. На миг жалость острой иглой кольнула прямо в сердце. Такой одинокий… такой больной… И он уезжает, оставляет его с этой сукой — Ишей. Да, она любит отца, но все же, все же…

— Одумайся, — снова сказал Элисьер, и Вардис понял: на этот раз все всерьез.

— Прости папа, — юноша покачал головой, и дал шенкелей коню.

Вьюнок смерчем ринулся к воротам. За ним в поводу следовал боевой Вихрь.

Утомленный от ругани Элисьер еще несколько минут смотрел сыну вслед. Почему-то он был уверен, что видит первенца в последний раз.

Примечания

1

Потерна — подземный коридор между фортификационными сооружениями.