Посвящение

Евгения Казакова, 2023

Амелия Гумберт − обычная студентка филологического факультета МГУ возвращается в стены родного университета после неудачной попытки самоубийства. В первый же день она сталкивается с Эдуардом − своим бывшим женихом, которого считает виновным во всем произошедшем. От внезапных посягательств экс-возлюбленного ее спасает Анджей − невероятно обаятельный новый ученик, прибывший по программе обмена из Берлина.Их встреча полностью переворачивает весь привычный мир Амелии и ее близких, ведь Анджей совсем не тот, за кого себя выдает. Он покажет ей абсолютно новый мир. Мир тьмы, в котором ведется многовековая война «Кланов», состоящих из вампиров, оборотней, ведьм, древних друидов и других магических существ. Мир, в котором Амелия известна как «Диамант», «избранная», явление которой было предначертано столетия назад в таинственном манускрипте, под названием «Illustris Liber»…

Пролог

Часы на городской ратуше пробили половину первого ночи. Стволы лип громко заскрежетали, прогибаясь под неистовыми порывами ветра. Валяющийся рядом с водостоками мусор закрутился в бешеном вальсе, а затем резко взмыл в воздух.

Небо над ночным Берлином ярко осветило изогнутой молнией. Гром прогудел низким басом, возвещая людям о приближении ливня.

Несмотря на поздний час, улица по-прежнему была довольно многолюдной. Туда-сюда проносились вездесущие дежурные патрули, пьяные офицеры, сбившиеся в кучки, неразборчиво вопили «Августина», не забывая при этом похотливо ощупывать своих, точно таких же подвыпивших дам.

Где-то истерически заорал кот. В подворотне что-то громко лязгнуло, и оттуда медленно выплыла темная высокая фигура.

Замерев на секунду перед мостовой, она, покачиваясь, двинулась в сторону сквера, изо всех сил стараясь оставаться в неровно падающей на тротуары тени.

В этот самый момент к горлу Даниеля Айхлера приставили нож, и с силой прижали к стене:

− Давай же, дорогуша… − ехидно пробормотал здоровенный как гора детина, затянутый в форму СС. − Выворачивай карманы!

В лицо трясущемуся от страха парню ударил отвратительный запах шнапса, разбавленный резкими нотками бриолина, от которого волосы и толстые щеки нападавшего блестели так, словно он побывал в чане с маслом.

− Заканчивай, Людвиг! − недовольно прошипел второй мужчина, стоявший чуть поодаль. − Кажется, я что-то видел. Не хотелось бы наткнуться на штурмшарфюрера Штольца в компании его громил! Говорят, на прошлой неделе двух ребят так отделали, что и родная мать теперь не признает…

Здоровяк самодовольно усмехнулся, обнажив свои крупные, покрытые желтым налетом зубы, и сильнее прижал острие к шее Даниеля.

− Да не волнуйся ты так, Фрицци! Сейчас наша дамочка откроет свою «сумочку», а затем, спокойно пойдет по своим делам, верно?

− В н-и-и-зж… н-и-и-зж… − лепетал парень, указывая своим длинным тощим пальцем на оттянутый нижний карман проеденной молью шерстяной куртки. − Воз… воз…

Нудно воющий ветер вдруг резко затих, а на асфальте заблестели дождевые капли, которые с каждой секундой все сильнее начинали осыпать собой все вокруг.

− Что? − проорал Людвиг. − Громче!

− По-моему, он хочет сказать, что его бумажник лежит в нижнем кармане… Людвиг, куриные твои мозги, отпусти же его! Только трупа нам еще не хватало!

Даниель лихорадочно затряс головой, давая понять, что его поняли правильно.

Здоровяк разочарованно вздохнул, и недовольно швырнул паренька на землю, понимая, что «шоу», к сожалению, на сегодня окончено. Круглые очки в дешевой проволочной оправе слетели с переносицы Даниеля и глухо приземлились на асфальт.

Первой мыслью, пронесшейся в голове у молодого человека, когда он поднялся и снова почувствовал земную твердь под ногами, была мысль о том, чтобы сорваться с места и броситься прочь. И чем быстрее, тем лучше.

Но, пару мгновений спустя, незаметно оглядевшись по сторонам, Даниель с грустью понял, что это, увы, невозможно.

Позади его тянулась глухая кирпичная стена, по бокам были густые заросли можжевельника, а впереди, прямо перед поворотом на главную аллею − путь преградили два здоровяка, которые вот-вот выпотрошат его как рыбу.

Дела действительно были настолько плохи, что Даниель, не в состоянии придумать ничего лучше, бессильно запустил руку в карман и неторопясь выудил оттуда кожаный потрепанный кошелек, надеясь на то, что это спасет ему жизнь.

Широченная ладонь Людвига одним махом выхватила бумажник из рук молодого человека.

− Ну, что там? − нетерпеливо пробормотал Фрицци.

Людвиг довольно хмыкнул, и, весело подмигнув Даниелю, ответил:

− Да этот одуванчик просто миллионер! Не удивлюсь, если в его карманах найдется еще что-нибудь…

Даниель сразу же понял, на что намекает проклятый эсесовец, и нехотя вынул из-под подкладки еще несколько купюр, которые всегда держал про запас, на случай «экстренной ситуации».

− Вот, − тихо прошептал он. − Это все, что у меня есть.

Людвиг протянул свою огромную ладонь к заветным шуршащим «бумажкам», но пронырливый Фрицци его опередил, и одним резким движением вырвал деньги из трясущейся ладони Даниеля.

− Все, Людвиг, мы получили то, что хотели. Пора убираться отсюда. Он нам больше не нужен.

Людвиг смерил Фрицци презрительным взглядом, и, недовольно хмыкнув, обратился к оправляющему одежду парню:

− Считай, что тебе повезло, дорогуша. Если бы не мой друг, то мы с тобой неплохо позабавились бы…

Даниель испуганно уставился на нациста. Тот, снова оскалив свои отвратительные зубы похотливо ухмыльнулся, и его огромный, начищенный до блеска сапог, с силой опустился на валявшиеся на земле очки.

Послышался тихий хруст.

Подняв ногу, Людвиг отступил назад и тщательно вытер подошву об асфальт. Так, словно он выпачкался в чем-то мерзком.

− Всего тебе хорошего, дорогуша…

С этими словами он резко развернулся на носках, и развалисто побрел к Фрицци.

Даниель облегченно вздохнул и опустился на колени, пытаясь нащупать то, что осталось от его единственной оправы.

− Тебе тоже удачи, грязная нацистская свинья! − пробормотал он, и почти сразу же ужаснулся словам, столь неожиданно слетевшим с его губ.

В этот самый момент что-то произошло.

Воздух вокруг словно пропитался электричеством, дождь заметно усилился, а удаляющаяся фигура Людвига вдруг резко замерла, словно кто-то дернул ее за невидимую ниточку.

− Что ты сказал? − пробормотал немец, и с силой втянул воздух в свои широкие, раздутые от злости ноздри.

Даниель понял, что ему конец.

У него был превосходный шанс на то, чтобы в целости и сохранности убраться восвояси, и спокойно дожить хотя бы до завтрашнего дня, но он только что по собственной глупости упустил его.

Сегодня, еще до того, как неподалеку от его дома на площади Хайнрихплац разорвался снаряд, а Марта Шефер, живущая этажом выше, повесилась в своей крохотной кухоньке, Даниеля снова посетило странное ощущение − некое предчувствие, о котором он предпочитал никогда и никому не рассказывать. Предчувствие, благодаря которому он сразу же понял, что смерть снова «пришла» в город. «Пришла», чтобы возвестить народу о приближении Апокалипсиса.

Молодой человек отчетливо ощущал, как она «проносится» по улицам с невероятной скоростью и диким неистовым смехом. Как она всюду «растягивает» свои безжалостные сети для того, чтобы затащить туда ни в чем неповинных бедолаг.

И Даниель, кажется, по иронии судьбы, оказался одним из таких «счастливчиков».

− Повтори, что ты сказал? − снова прошипел Людвиг, схватив Даниеля за грудки и заново прижав к стене с такой силой, что парню на мгновение показалось, что его худощавый силуэт оставит там фигурную вмятину.

− Не надо, Людвиг! − вмешался встрепенувшийся Фрицци. — Ты что, совсем спятил?! Оставь его! Нужно смываться!

Но Людвиг как будто не слышал ничего вокруг и продолжал так сильно трясти Даниеля, что при каждом толчке его голова, покрытая густыми темными волосами, глухо стучала о красный кирпич.

Парень почувствовал, как за шиворот его рубашки медленно сползает что-то теплое и густое. В глазах сразу же потемнело, а во рту появился тошнотворный привкус металла.

− Я пожелал тебе удачи, грязная нацистская свинья! − вдруг снова пробормотал он с издевкой в голосе, а затем, гневно посмотрел Людвигу прямо в глаза.

Маслянистые волосы здоровяка растрепались в разные стороны, а в безумных глазах застыла дикая ярость.

Послышался щелчок. Даниель посмотрел вниз, и увидел, как тонкое острое лезвие ножа выкинулось из стального корпуса, украшенного свастикой, и с новой силой прижалось к его горлу.

Резкая боль пронзила шею, и Даниель крепко зажмурил глаза. Его тело бессильно обмякло, а изо рта не посмело вырваться и звука. На секунду ему даже показалось, что он уже мертв, но тут до него донеслись возгласы Фрицци:

− Смотри! У него под рубашкой есть что-то еще! Кажется, это золотая цепочка…

Даниель резко открыл глаза. Слова Фрицци почти сразу привели его в чувство, и он, приложив последние силы, какие у него оставались, попытался вырваться:

− Не смейте трогать мой медальон! Уберите свои поганые руки…

− Спокойно! Не дергайся, красавчик! Ну-ка, что у нас здесь…

Руки Людвига сильнее вдавили Даниеля в стену. Фрицци, нащупав на его шее толстую витиеватую цепочку, с силой дернул ее на себя.

Послышался тихий треск. Звенья легко поддались противостоящей им силе, и податливо разлетелись в стороны.

− Господи, Людвиг… Ты только глянь на эту безделушку!!!

Фрицци показал свою распростертую тощую ладонь другу. Шестиконечная звезда, запечатленная в круг, притягательно поблескивала под тусклыми лучами уличного фонаря.

Людвиг громко засмеялся, и задорно подмигнув Фрицци, снова обратил свой взор на Даниеля:

− Так значит, я «нацистская свинья», да?

− Сделано из чистого золота! Это стоит кучу денег… − Фрицци был в полном восторге, и не отводил взгляда от внушительных размеров медальона, а Людвиг тем временем продолжал:

− Давай, отвечай на мой вопрос, ты, мерзкий еврейский выродок!

Немец «одарил» Даниеля увесистой пощечиной, и тот медленно сполз вниз по стене.

Как только тело молодого человека коснулось сырой земли, Людвиг с силой ударил его в живот своим огромным кожаным сапогом.

Даниель громко застонал, схватившись за ушибленное место:

− Пожалуйста, верните мне медальон… − прохрипел он. − Это все, что у меня осталось от матери!

− Заткнись, заткнись, заткнись! − заорал Людвиг и ударил Даниеля снова, а затем снова, и снова.

Разум немца был настолько затуманен, что он был не в состоянии справиться с собой, безоговорочно подчиняясь одному единственному чувству, которое завладело им сейчас − чувству непреодолимой злобы и ненависти.

− Людвиг, хватит! Слышишь, хватит! Ты же убьешь его!!!

Руки Фрицци крепко обхватили плечи Людвига, и он попытался оттащить друга в сторону, но уже через секунду тот вырвался, и отпихнул его в сторону. Фрицци не сумел удержать равновесия и грузно повалился на землю.

Пару мгновений спустя тощий немец резко встряхнул головой, одним ловким движением перевернулся на спину и посмотрел прямо перед собой.

Внушительная фигура Людвига нависла уже над ним. В руке мужчина крепко сжимал нож, его ноздри раздувались, как у разъяренного буйвола, а глаза повылезли из орбит.

− Не трогай меня Фрицци! Иначе, я за себя не отвечаю, − прошипел он.

«Кажется, он спятил»… − подумал Фрицци про себя, а вслух пробормотал:

− Ладно, ладно, приятель… Успокойся, слышишь?! Я все понял. Просто, мне кажется…

Он не успел договорить, так как в соседней аллее что-то с силой грохнуло. Звук был такой, словно кто-то уронил железный бак с мусором. Деревья снова прогнулись в очередном порыве ветра, а надоедливая морось вдруг неожиданно прекратилась.

− Что это? − обеспокоенно прошептал Фрицци.

Людвиг пристально всмотрелся в кусты, пытаясь что-нибудь разглядеть, но из этого так ничего и не вышло.

Недолго думая, он бросил:

− Иди и проверь в чем там дело, − его взгляд устремился на Даниеля, − а я пока закончу здесь.

Фрицци утвердительно закивал головой, и сразу же поднялся на ноги, боясь еще сильнее разозлить своего товарища:

− Да-да, дружище, конечно… Я все сделаю!

Его высокая худощавая фигура осторожно направилась вперед, и через секунду исчезла за утонувшим в легкой дымке поворотом.

Людвиг подошел к тихо стонущему, распластавшемуся на земле Даниелю, и пробормотал:

− Вот, мы и наедине. Ну что, дорогуша… Сейчас мы поглядим, насколько ты вынослив!

Даниель полными презрения глазами посмотрел на эсесовца.

− Ну, давай… − прошептал он. − Давай, прикончи меня! Или ты чего-то боишься жалкий нацистский недоумок?!

− Заткнись! Слышишь, выродок, заткнись! Я сам решу, когда мне…

− Просто сделай это!!! − заорал Даниель, и в этот самый момент по парку раскатился оглушительный вопль, спугнувший с деревьев задремавшее там воронье.

Людвиг вздрогнул. Нож выпал из его рук, и едва слышно ударился об асфальт.

− Какого черта? − пробормотал он, обращаясь в пустоту. − Что это, черт подери, было?

Даниель, несмотря на охватившую его слабость, был напуган ничуть не меньше, и поэтому так же пристально всматривался в затянутую густой дымкой темноту, столь неожиданно раскинувшуюся вокруг.

− Фрицци! − прокричал немец, вытаскивая из плечевой кобуры свой «Парабеллум», − Эй, Фрицци, это ты?

Ответом ему была зловещая тишина, нарушаемая лишь тихим гудением электрической лампочки, ввернутой в фонарь, да редкими раскатами грома.

− Я слышу чьи-то шаги…− прошептал Даниель. − Кажется, сюда кто-то идет.

− Фрицци, если ты задумал свалить с этой милой безделушкой, я за себя не отвечаю! − завизжал в темноту Людвиг, не обращая никакого внимания на замечания Даниеля. − Я тебе мозги вышибу!

Немец медленно дошел до конца аллеи и огляделся.

− Фрицци, выходи, мать твою! − его голос тройным эхом разлетелся по парку.

Вдруг, сбившаяся в кучку уличная пыль, которая еще не успела намокнуть, закрутилась в диком вихре, а перед самой физиономией Людвига резко промелькнула чья-то тень.

Он вздрогнул, попятился назад, но зацепился сапогом за решетку сливного отверстия, и с силой шлепнулся на спину.

− Значит, так ты поступаешь со своими друзьями, тощий мелочный ублюдок?!

Людвиг выставил пистолет вперед, и с силой надавил на спусковой крючок. Раздался оглушительный выстрел.

Тень, притаившаяся в густом тумане, снова промелькнула с невероятной скоростью, а Людвиг так и не смог как следует прицелиться. Он начал без разбора палить в стороны, надеясь на то, что хотя бы одна из пуль попадет в цель.

− Выходи подонок! − вопил он и нажимал на спусковой крючок снова и снова.

Даниель зажал уши ладонями, и медленно попятился к стене, крепко зажмурив глаза.

Вдруг, шум неожиданно стих, сменившись тихими короткими щелчками. Даниель открыл один глаз и увидел, как Людвиг с перекошенной от ужаса физиономией смотрит на пистолет. Обойма была пуста.

− Scheisse! − немец со всей силы швырнул теперь ставшее бесполезным оружие в темноту. − Где ты, Фрицци? Выйди, черт тебя подери!

Впереди что-то снова тихо зашуршало.

Даниель подтянул колени к подбородку, и издал еле слышный вопль. Из темноты вылетело что-то огромное, и глухо приземлилось прямо перед перепуганным Людвигом.

− Scheisse! Scheisse! − завизжал немец и ползком попятился назад.

На земле расползлось в нелепой позе бездыханное тело Фрицци. Его глаза закатились, а шея вывернулась.

− Господи!!! Боже… − причитал Даниель. Его глаза буквально остекленели от ужаса.

Впереди показалась темная, шатающаяся из стороны в сторону высокая фигура, медленно направляющаяся прямо к ним.

Людвига начало трясти, словно в лихорадке. Даниель же наоборот, пристально вглядывался в приближающийся силуэт. Сам не зная почему, он, вдруг, совершенно неожиданно понял, что его страх стремительно испаряется. Вместо этого по телу парня растеклось какое-то странное чувство невероятного тепла. Он знал, что «ЭТО», чем бы оно ни было, не опасно. Что оно не причинит вреда… по-крайней мере, ему.

Из мрака медленно проступило лицо мужчины. Молодого, и невероятно красивого мужчины.

Его синие, похожие на море глаза излучали приятное тепло, а ровный, идеально вылепленный нос, с жадностью втягивал в себя воздух.

Лицо незнакомца было бледно, а из уголков рта до самого подбородка, словно он только что осушил банку с вишневым сиропом, растекалась темно-красная краска.

Лишь через мгновение мысли у Людвига и Даниеля, хоть в чем-то сошлись: это была не краска, а густая свежая кровь.

Молодой человек остановился, и внимательно посмотрел на Людвига:

− Этот мужчина был вашим другом? − его величественный голос напоминал звучание колокольчика, разбавленное легкой ноткой хрипотцы. − Да, или нет?

Людвиг растеряно посмотрел на незнакомца, и неуверенным, срывающимся голосом пробормотал:

− Он… был моим боевым товарищем.

Мужчина тихо хмыкнул, а затем кивнул в сторону Даниеля:

− А что насчет этого юноши?

Молодой еврей пристально всмотрелся в глаза столь неожиданно возникшего из темноты мужчины. В них читались бесконечные сочувствие, доброта и… боль. На секунду Даниелю даже показалось, что он слышит у себя в голове тихий отчетливый шепот:

«Тебе нечего бояться. Я знаю, что ты хороший человек…».

Людвиг колебался с ответом, косясь на Даниеля, и смеривая его полным презрения взглядом.

− Ну? Я жду! − в аристократичном говоре незнакомца послышалось неподдельное недовольство.

− Он… − пропищал Людвиг, словно затравленная мышь, − Он просто прохожий.

Мужчину слегка шатало из стороны в сторону, но голос его все равно звучал невероятно уверенно:

− Гм, − хмыкнул он снова. − «Просто прохожий», значит?

− Да, просто прохожий… − глаза Людвига предательски сузились.

− А не у него ли вы отняли вот это?

Молодой человек вытянул сжатую в кулак ладонь вперед, а затем резко ее разжал. Вниз скатился круглый медальон Даниеля, и повис на толстой крученой цепочке, зацепившейся за длинные тонкие пальцы незнакомца, и медленно покачивался из стороны в сторону.

− Что ты ходишь вокруг да около? − вдруг заорал немец. − Да, да черт возьми! Ты все правильно понял! Мы избили и ограбили этого еврейского недомерка, ясно?! Неужели ты сам считаешь его за человека?

Даниель, чувствовал на себе взгляд бездонных голубых глаз, но не решался снова обратить на них взора, стесняясь застывшего на собственном лице выражения бессилия и страха.

− Не убий… − снова зазвучал прекрасный баритон. − Так гласит одна из десяти заповедей, дарованных Моисею…

− Не надо… − еле слышно пробормотал Даниель, чувствуя, как из его глаз начинают течь слезы, − Пожалуйста, пощади его! Пусть идет своей дорогой…

Но незнакомец, словно не слышал его, продолжая свой тихий монолог, и обращая свой взор к небу:

− И, видит Бог, я ее нарушил!!!

Глаза Даниеля скользнули по перепуганному лицу Людвига, а затем снова обратились к незнакомцу.

Глаза молодого мужчины полностью заволокло темной непроглядной пеленой, словно его телом завладел сам дьявол:

− Я должен… ТЕБЯ УБИТЬ!

В мгновение ока незнакомец резко наскочил на полностью растерявшегося немца.

С удивительной легкостью он отшвырнул в стороны его широкие, пытающиеся оказать жалкое сопротивление руки, и, изогнув шею мужчины, одним мощным движением вонзил в его разгоряченную плоть свои невероятно острые жемчужные зубы.

Из разбухшей вены с силой брызнула кровь. Громкий хрип вырвался из груди Людвига.

Несколько густых капель долетели до Даниеля, и тяжело сползли вниз по его побледневшим щекам. В нос ударил резкий запах металла, к которому примешивался все тот же прогоркловатый аромат шнапса.

Даниель с отвращением стер их с лица, и посмотрел на свои ладони. Они были темными и липкими.

Мир завертелся перед глазами, и он потерял сознание.

Глава первая. Перемены

Громкий писк будильника резко ворвался в мой затуманенный сном разум и молниеносно стер последние остатки ночных грез. Мозг послал телу сигнал о пробуждении, и я нехотя приоткрыла свой правый глаз. Светло-зеленые яркие цифры возвещали о том, что сейчас семь утра.

− Только не это… − недовольно протянула я себе под нос, и со всей силы шлепнула ладонью по кнопке отключения сигнала.

Комната снова погрузилась в ласкающую слух тишину, нарушаемую лишь монотонным гудением воды в радиаторе. Моя голова рефлекторно рухнула обратно на подушку.

Не прошло и минуты, как за дверью послышались шаги. В комнату, словно метеор, влетела мама:

− Амелия Гумберт, подъем! Завтрак уже на столе!

Одним резким движением она развела в стороны тяжелые парчовые занавески, и в лицо ударил ослепительный поток света, окончательно пробудивший меня ото сна.

Я приподнялась на локте и смерила маму презрительным взглядом:

− Мам, ну что ты со мной делаешь?! Это же просто неприлично, будить свою дочь такими бесчеловечными способами!

Мама рассмеялась, и, подхватив со стоящего рядом с окном кресла небольшую подушечку, с задором запустила ею прямо в меня:

− А, по-моему, способ − что надо! Нам ведь больше не нужны опоздания, верно?

Я откинула теплое ватное одеяло в сторону, опустила ноги на прохладный дубовый паркет, и громко застонала:

− Мам, ну пожалуйста! Прошу тебя, не начинай все заново…

Она опустилась на кровать рядом со мной, и, приобняв за плечи, примирительным тоном проговорила:

− Девочка моя, я знаю как тебе сейчас тяжело… − ее горячая ладонь ласково потрепала меня по волосам. − Но пора, наконец, уже двигаться дальше! Тебе следует как-то развеяться. Сходи куда-нибудь с друзьями, развлекись, выпусти пар. Так больше продолжаться не может…

Да, я была полностью согласна с мамой − так продолжаться действительно больше не могло. Нужно срочно переступить через себя, и как можно скорее начать возвращаться к нормальной, наполненной позитивными эмоциями жизни. К тому же, конец семестра был уже на носу, а с оценками у меня было совсем плохо.

Мама глубоко вздохнула, и начала нервно растирать виски своими тонкими длинными пальцами с ногтями, украшенными темно-красным, почти что черным лаком:

− Если в ближайшее время не будет никаких улучшений, то мы обратимся к врачу. Твой отец на этом настаивает.

− Что?!

Я резко вскочила с кровати, и обреченно схватившись за голову, начала нарезать нервные круги по комнате.

− Мам, да я в полном порядке! Мне не нужна помощь психотерапевта, ясно?! Я в состоянии самостоятельно справиться со своими проблемами…

− Но ведь ты сломала ему нос на прошлой неделе! Мне потом двадцать раз пришлось извиняться перед Еленой Дмитриевной за твой поступок! Ты не в состоянии контролировать свои эмоции! Я даже думать боюсь о том, что будет, если ты снова сломаешься и…

− И снова попытаюсь вскрыть себе вены? − закончила за нее я, нервно теребя пальцем ноги паркетину, по темно-коричневой поверхности которой замысловато «растекся» солнечный луч.

Мама закрыла лицо руками и громко всхлипнула:

− Господи, да что же ты с нами делаешь, дочка?!

По ее щекам потекли слезы, а грудь содрогнулась от подошедших к горлу рыданий.

Я тупо стояла в стороне и уже, наверное, в миллионный раз, проклинала себя за свою глупость, и за все то, через что маме с папой пришлось пройти за последние несколько месяцев.

«Мама права. − Подумала я про себя. − Действительно, пора, уже, браться за голову и переставать быть такой закоренелой эгоисткой!».

Я согнула ногу в колоне, оперлась ей о матрац, и приобняла маму за содрогающиеся от рыданий плечи. Моя щека осторожно легла на ее мягкий золотистый затылок. Ноздри «защекотал» легкий аромат «шанели».

− Мам, прости меня… − тихо прошептала я. − Я не хотела снова делать тебе больно.

Мама замерла, а затем тихо вздохнула. Ее голубые глаза покраснели от слез, а дыхание все еще было неровным:

− Милая, я просто хочу, чтобы все снова было по-прежнему. Хочу, чтобы ты снова стала той жизнерадостной, веселой девочкой, которая никогда ничего не боялась, которая ни перед чем не останавливалась и всегда во всем стремилась быть первой!

Из-за приоткрытой двери до моего слуха доносилось приглушенное звучание телевизора.

По ногам жутко дуло:

«Наверное, мама открыла балкон в их с папой спальне», − подумала я, а вслух произнесла:

− Может, во всем я, конечно, первой быть не смогу… а вот оценки подтянуть действительно не мешало бы! И чем скорее, тем лучше.

Глаза мамы просветлели. Уголки ее губ дрогнули, и уже через секунду мы обе сотрясались от хохота.

− Господи! − вскрикнула я, снова взглянув на будильник. − Уже двадцать минут восьмого! Если не выдвинусь через двадцать минут, то снова опоздаю…

Я со всех ног понеслась в ванную, по пути, чуть не сбив с лап толстячка Марса − нашего огромного белого персидского кота, который медленно ковылял на кухню на запах приготовленного мамой бекона.

− Ты подготовила доклад? − прокричала она мне вслед.

Вода тихо загудела, мерно спускаясь в сливное отверстие. Я вытащила из стаканчика свою ярко-сиреневую щетку, намочила щетину под мощной струей, и прокричала в ответ:

− Осталось доделать заключение. В метро этим займусь. Не беспокойся мам, все в норме!

На кухне звонко прогудел чайник, заглушая звук новостей. Мама загремела посудой.

− Надеюсь на это! − снова выкрикнула она, а через секунду добавила:

− Амелия, да… еще кое-что… Умоляю тебя! Пожалуйста, уберись, наконец, в своей комнате! Там самый настоящий свинарник!

Я выплюнула густую пенящуюся слюну, пропитанную клубнично-мятной пастой в раковину, и, прополоскав рот водой, ответила:

− Я постараюсь! Наверное…

Примерно в восемь сорок пять я была уже напротив входа в университет. В наушниках грохотали «Metric», а в зеленой пластиковой папке, зажатой в моей правой руке, лежал полностью готовый доклад по зарубежной истории. Высокое здание главного корпуса Московского государственного университета величественно возвышалось над Воробьевыми горами.

Моя бабушка, дед и мама в свое время получили здесь великолепное образование, и я с удовольствием так же поддержала традицию, поступив на филологический факультет почти три года тому назад.

Несмотря на то, что ветер все еще был довольно прохладным, теплое весеннее солнышко ярко освещало площадь. Около памятника Ломоносову начинала собираться шумная молодежь.

Кто-то лихорадочно готовился к предстоящим занятиям, не выпуская из рук всевозможные планшеты и ноутбуки, кто-то неторопясь читал книгу, кто-то, громко смеясь, просто наслаждался общением с друзьями.

Парковка в мгновение ока заполнилась всевозможными автомобилями, из которых резво выбирались подтянутые белозубые парни, прижимающие к себе своих подруг − высоких длинноногих красавиц, облаченных в самые последние модные обновки.

Я медленно поднялась по широким ступеням, и юркнула в среднюю дверь главного входа. На ходу стянув с себя свое черное шерстяное пальто, я направилась к раздевалке, где старая добрая Нина Александровна в мгновение ока пристроила его на вешалку. Получив золотистый пластиковый номерок, я нехотя поплелась в сторону лестницы.

Висящие в центре просторного холла часы показывали, что занятия начнутся через несколько минут. Последние студенты расходились по аудиториям, оставляя за собой пустые тихие коридоры.

Я ускорила шаг, и резко повернула за угол.

Моя рука, зажимающая папку с докладом, вдруг встрепенулась, зажим слетел с уголка, и листы бумаги взмыв в воздух, разлетелись в разные стороны.

− Какого черта? − услышала я низкий, до боли знакомый голос. − Смотри, куда…

Эдуард замер в нерешительности. Его рука машинально потянулась к заклеенной пластырем переносице, а темно-зеленые глаза смерили меня презрительным взглядом.

− А, это ты… − он выдержал короткую паузу, а затем ехидно добавил, − Еще не надумала извиниться? Мне кажется, что после всего того, что ты тут устроила, это будет очень даже уместно.

− Сам виноват! Ты прекрасно понимаешь, за что ИМЕННО я тебя ударила!

Опустившись на колени, я начала нервно собирать рассыпавшиеся по мраморным плиткам листы.

− Ты хоть представляешь, сколько моим родителям пришлось заплатить за то, чтобы все это не дошло до ректората, а? Ты хоть на секунду задумывалась о том, что чуть не сломала мне всю жизнь? Мало того, что меня чуть не выперли из универа, так еще и Мари чуть не расторгла помолвку из-за твоей выходки…

У меня в груди екнуло. Лицо пышногрудой губастой блондинки, уведшей у меня жениха, сразу же проплыло перед мысленным взором.

Я подняла последний листок, снова закрепила листы зажимом, и, подняв на него глаза, горько усмехнулась:

− Значит, это Я ЧУТЬ НЕ СЛОМАЛА ТЕБЕ ЖИЗНЬ?! Может быть, и Я бросила тебя после четырех лет отношений ради чужих денег? − я специально сделала ударение на это «Я».

− Не смей говорить так! Ты ничего не знаешь…

Эдуард потупил взор. Его грудь нервно вздымалась.

К моему горлу подступил тугой ком:

− Чего я не знаю? − прошипела я. − Того, что твоя мать все решила за тебя? Того, что она умышленно заставила своего сына переступить через собственные чувства?

− Все совсем не так… − прошептал он в ответ, и медленно, словно приготовившийся к прыжку ягуар, направился ко мне. − Я САМ решил, что нам лучше расстаться. Ты − не та девушка, что нужна мне сейчас…

Я истерически хохотнула, и обратила взор к потолку:

− Господи! Ты хоть сам себя слышишь? Мы хотели пожениться следующим летом! Ты же сам сделал мне предложение! И вдруг что-то резко заставило тебя передумать, сразу же вскоре после возвращения из Франции?

Эдуард молчал, буравя меня своими темно-зелеными, похожими на изумруды глазами. В них читалось недовольство, разбавленное ноткой какого-то неведомого мне чувства. Возможно, сожаления.

Он пробормотал:

− Амелия, ты же знаешь, я должен был это сделать. По-другому нельзя…

Слезы не заставили долго себя ждать. Всхлип, вырвавшийся из моей груди, приглушенным эхом разлетелся по пустым коридорам, а затем затерялся где-то в глубинах здания.

Занятия начались несколько минут назад.

Я знала, что нужно идти, но ноги не слушались. Сил на то, чтобы отвести взгляд от человека, которого я любила больше жизни, и одновременно люто ненавидела, у меня так и не появилось.

− Твоя мать не любит тебя… − еле слышно протянула я. − Это она во всем виновата!

Эдуард вздрогнул:

− Что?! Что ты сказала?!

Расстояние между нами значительно сократилось. Его сильные руки схватили меня за плечи, и резко прижали к стене. Мне в нос ударил запах его дорогого одеколона:

− Повтори то, что сказала!

− Твоя мать виновата во всем произошедшем! − повторила я, заглядывая ему прямо в глаза. − Только она…

Левая рука Эдуарда сжалась в кулак, и с силой ударила в стену прямо напротив моей перекошенной от страха физиономии.

Я резко зажмурилась и испуганно вдавила в себя плечи, автоматически защищаясь от опасности.

− Не смей обвинять мою мать! Ты не имеешь на это никакого права! − его руки соскользнули на мои запястья и силой дернули вверх тонкие рукава кофты, − Это не она вскрывала тебе вены! Она не давала тебе в руки лезвия, и не сажала в ту ванную…

Такое прекрасное и родное до недавнего времени лицо, прямо на глазах превратилось в искаженную ненавистью гримасу.

Я знала, что он собирается сделать. Бесконечное, всепоглощающее чувство стыда мигом захватило меня.

− Отпусти! − завопила я, пытаясь выдернуть руки. − Не смей…

Эдуард сжал меня еще сильнее, и, вытянув вперед (буквально, на всеобщее обозрение) мои испещренные шрамами запястья, разъяренно прошипел:

− Ты, и только ТЫ САМА виновата в том, что с тобой произошло, Амелия!

− Перестань…

− Все знают о том, что ты с собой сделала…

− Нет!!!

Эдуард наклонился. Его прерывистое дыхание обожгло мне шею. Тихий, слегка грубоватый голос, прошептал в самое ухо:

− Мы с ней занимались любовью в тот вечер. Наверняка, это происходило в тот самый момент, когда ты…

Он не договорил, потому что чья-то тяжелая рука вдруг опустилась на его плечо.

− А ну-ка отпусти ее! − послышался пронизанный легкой хрипотцой баритон. − Иначе, у тебя будут неприятности.

Эдуард удивленно обернулся.

Позади него стоял высокий стройный молодой человек, облаченный в белоснежную хлопковую рубашку и потертые джинсы.

Его бездонные, синие как океан глаза, презрительно смотрели на Эдуарда.

Я замерла, наблюдая за этим совершенно неожиданным действом.

− Отвали, парень… − недовольно пробормотал Эдуард, и снова обратив свой взор ко мне, добавил, − Мы сами во всем разберемся. Исчезни!

Незнакомец усмехнулся, и, поправив висящий на плече рюкзак, снова схватил Эдуарда за плечо.

− Просто отойди от нее, и все… − снова проговорил он. − Я не люблю повторять дважды.

Эдуард, который был главным красавцем на факультете, а также гордостью университетской футбольной команды, совершенно не привыкнув к тому, чтобы ему кто-то перечил, с удивлением уставился на парня:

− Послушай, красавчик… Лучше уйди по-хорошему, или я тебя по стенке размажу. Понял?

− По-моему, это ты чего-то не понимаешь, зеленоглазый… − пробормотал незнакомец и ухмыльнулся, обнажив свои белоснежные как жемчуг зубы.

Эдуард наконец-то отпустил мои запястья, и медленно повернулся к парню лицом.

Я прижалась к стене, и одним рывком натянула рукава кофты обратно, закрывая от посторонних глаз постыдные шрамы.

На полу, прямо под ногами, уже второй раз за день, валялся мой несчастный доклад.

− Ты чего-то не понял, сосунок? − прошипел Эдуард. − Может, тебе произнести по буквам? Тебе же ясно сказали − И-С-Ч-Е-З-Н-И!

Он резко дернулся вперед, и, сложив пальцы в кулак, выкинул руку вперед, целясь неприятелю прямо в челюсть.

Я вздрогнула.

Парень ловко отклонился вправо.

Кулак Эдуарда пролетел всего в нескольких миллиметрах от его лица, и со свистом рассек воздух.

Поняв, что промахнулся, Эдуард неуклюже развернулся. В этот самый момент, незнакомец выпрямился и согнул руку.

Его локоть с силой опустился прямо на заклеенную пластырем переносицу моего бывшего. Послышался тихий хруст.

− Твою мать! − заорал он, и, рухнув на спину, сразу же схватился за нос. Сквозь его сведенные вместе ладони потекла кровь.

У меня возникло какое-то странное ощущение дежа вю.

Точно так же Эдуард корчился на полу неделю тому назад, когда я со всей силы дала ему по физиономии на глазах у всего курса.

Я была жутко взбешена, и мне было наплевать на все. Эдуард спровоцировал меня своим хамским поведением, и Я ХОТЕЛА, чтобы ему было больно, хотела, чтобы он мучился физически так, как я мучилась духовно.

Но, это было тогда.

Сейчас же во мне вдруг вновь вспыхнули прежние чувства. Чувства, которые просто так из сердца не выкинешь.

− Что ты наделал? − завизжала я, и бросилась к скорчившемуся на полу Эдуарду. − Совсем спятил?! Так же нельзя…

Парень ничего не ответил. Вместо этого он продолжал неотрывно смотреть на перекошенное от боли лицо моего бывшего. Его тело пробивала мелкая, едва заметная дрожь. Ладони с силой сжались в кулаки, жилы на шее вздулись, а под глазами проступили темные круги.

− Да что с тобой такое? − протянула я, глядя парню в глаза, а затем, приобняла стонущего от боли Эдуарда за плечи.

Вдруг, словно очнувшись от неведомого сна, незнакомец удивленно посмотрел на меня. Его глаза встретились с моими, и тут произошло что-то совершенно непонятное.

Воздух вокруг вдруг словно накалился, по позвоночнику разлилось приятное тепло, а сердце в груди забилось в бешеном ритме.

Дыхание перехватило, а внутри живота что-то зашевелилось, заставив кровь быстрее бежать по жилам. Холодная синева совершенно невероятных глаз молодого человека, «проникла» почти в самую душу, и мигом заставила позабыть обо всем на свете.

− Что здесь происходит? − послышался далекий, до боли знакомый голос, вернувший меня к реальности. − Амелия? Эдуард? Почему вы еще не на занятиях?

Я резко встряхнула головой, пытаясь сбросить с себя остатки этого непонятного забытья.

К нам резво приближался Даниель Викторович − наш преподаватель по зарубежной истории.

− Я… Мы… − нечленораздельно пробубнила я.

Парень отвернулся, а стоны Эдуарда снова стали более отчетливыми.

Даниель Викторович остановился, и, поправив очки на переносице, пробормотал:

− Что случилось? Эдуард, что у тебя с лицом?

Эдуард одним резким движением стряхнул с переносицы скопившиеся капли крови, и, смерив незнакомца презрительным взглядом, пробормотал:

− Все в порядке. На парковке какой-то недоумок вылетел прямо перед моей машиной. Я дал по тормозам, и неслабо приложился лицом об руль. Я как раз шел в медпункт, и встретил Амелию. Потом голова вдруг пошла кругом, и я…

Даниель Викторович выставил руку вперед, призывая его остановиться.

− Достаточно! Может, я и выгляжу немного простовато, но я не полный идиот. Кажется, я понял, что здесь произошло…

Я почувствовала, как к щекам приливает румянец. Эдуард замолчал, и выжидающе посмотрел на преподавателя, надеясь, на то, что инцидент будет на этом исчерпан. И не прогадал.

− Значит так! Я наслышан о том, что у вас произошло, ребята, и, конечно, многого не одобряю, но… это не мое дело. Даю вам пять минут на то, чтобы привести себя в порядок, и отправиться на занятия. Идет?

Все утвердительно кивнули.

Даниель Викторович уже, было, направился вперед, как вдруг снова замер, и, повернувшись к стоящему чуть поодаль парню, спросил:

− Простите, а вы, кажется, не с моего курса молодой человек…

− Верно, — кивнул незнакомец, и, немного помолчав, добавил, − Я искал администрацию. Вы не будете столь любезны, чтобы показать мне, где это?

− Э… да, конечно, − спешившись, ответил преподаватель. − Прошу вас, следуйте за мной.

С этими словами он резко развернулся на носках, и направился в сторону лифтов.

− Осторожно…− прошептала я, приподнимая Эдуарда за плечи.

− Ты не достоин такой девушки… − тихо пробормотал парень, и, напоследок еще раз одарив меня своим пристальным взглядом, медленно побрел вслед за Даниелем.

− Вот козел! − прошипел Эдуард, и с силой отшвырнул мои, отчаянно пытающиеся помочь ему руки. − Отойди от меня…

− Я просто хотела…

− Мне не нужна твоя жалкая помощь! — злобно прошипел он, и поднял с пола свой слетевший рюкзак. − Держись от меня подальше…

Я так и осталась стоять и молча смотреть вслед его удаляющейся фигуре, пока та не скрылась за поворотом.

Из соседнего помещения раздавались приглушенные голоса. Кажется, кто-то что-то разбил, и сейчас явно был не в духе.

Я опустилась на колени, и подняла с пола доклад. На первом листе четко проступал грязный отпечаток подошвы.

Глубоко вздохнув, я слегка отряхнула листы, скатала их в трубочку, и, с горечью поняв, что лучше уже не будет, поднялась, и поспешила на занятия.

Семинар прошел на удивление спокойно. Когда я добралась до аудитории, Даниеля все еще не было, а Кейша, Ксандр и Полина приветливо мне помахали, давая понять, чтобы я садилась рядом.

Почти сразу же после того, как я приветственно чмокнула девчонок, и юркнула за широченную спину Ксандра, в аудиторию вошел Даниель.

Все мигом встали для того, чтобы поприветствовать преподавателя. Даниель, заметив меня в числе присутствующих, едва заметно покачал головой, и, поздоровавшись, разрешил сесть.

После стандартной проверки присутствия на занятии, нам был дан небольшой тест по последней пройденной теме, а затем пошла очередь докладов.

Первым отвечать вызвали Андрея, который сегодня умудрился опоздать на целых сорок минут. Друг изо всех сил старался всем доказать, что произошло это по вине забытых дома контактных линз, которыми он, естественно, отродясь не пользовался. Доказательством тому были очки в прямоугольной черной оправе, вечно сползающие с его переносицы.

В тот самый момент, когда я безразлично смотрела в окно и грызла кончик карандаша, Даниель вызвал отвечать меня.

Спустя добрых восемь минут мой рассказ закончился, а выводы были сделаны. Задав пару вопросов (на которые я на удивление все же сумела ответить) и вопросительно посмотрев на отпечаток от ботинка, перекрывший титульный лист, Даниель поставил мне пятерку с минусом.

Не успела я добраться до своего места, как по коридорам разлетелся приглушенный гул − студентов отпустили на перерыв.

− Жду всех в триста двадцатой аудитории на лекции, − объявил преподаватель, и резво направился к дверям.

− Ух-хх-х!!! − протянула Полина, сладко потягиваясь. − Слава богу, сегодня пятница!

− Амелия, рад тебя видеть! − радостно протянул Андрей, и с силой прижал меня к себе. − Наконец-то ты снова с нами!!!

Я потрепала друга по его густой смольной шевелюре, и, улыбнувшись, весело пробормотала:

− Я тоже безумно рада всех вас видеть! Спасибо, что не отреклись от меня…

− Ты же знаешь, Ам… − начал, было, Андрей, но Ксандр его прервал.

− Надеюсь, ты покончила со всеми своими депрессиями, подруга! Мы безумно соскучились!!!

Друг одним легким толчком отпихнул Андрея в сторону, и, заключив меня в свои «медвежьи» объятия, радостно покружил.

Я, не в состоянии справиться с собой, звонко рассмеялась.

Большая часть наших одногруппников уже покинула аудиторию, когда Ксандр осторожно опустил меня обратно.

− Ксандр, ты же ее убьешь! − послышался приятный голос Кейши. − Не хватало только снова Амелию в больницу отправить!

− Ребята, спасибо вам за то, что были рядом со мной все это время, − неуверенно начала я, − Если бы не вы, то… я бы, наверное, с этим в жизни не справилась бы!

− Все позади, милая… − прошептала Кейша, потрепав меня по плечу. − Ты уже совершила эту ошибку, и ничего уже не изменишь. Сейчас для тебя самый лучший вариант − обо всем забыть.

− Вот именно! − весело добавила Полина и потрясла перед нами телефоном, − Хватит возиться, а то весь перерыв прошляпим! Лиза как раз прислала СМС-ку. Они с Марком ждут нас в столовой.

− Вот это − по мне! − задорно пробасил Ксандр, и, подхватив валявшийся на парте рюкзак, первым вылетел из аудитории. − Нужно перекусить перед вторым актом этой заунывной каторги!!!

Мы весело рассмеялись, и, собрав вещи, последовали за другом.

Спустившись на второй этаж, мы с ребятами направились в сторону буфета. Повернув за угол, я увидела знакомую фигуру. Прямо нам навстречу развалисто шагал Эдуард. В одной руке он сжимал телефон, а в другой − пирожок.

У меня екнуло сердце. На его носу «красовался» новый кусок пластыря.

«Кажется, тот парень все же не нанес ему серьезных повреждений»… − пронеслось у меня в голове.

− Проходим мимо… − прошептала я вслух, и плотнее прижалась к Андрею и Кейше.

Но было уже поздно.

Идущий впереди остальных Ксандр, увидел бывшего друга и громко протянул:

− Вы только посмотрите, кто это идет! Эдуард Красовский собственной персоной…

Эдуард поднял глаза, и бросил недовольный взгляд в нашу сторону.

− Что, уже друзей не узнаешь? − не унимался друг, направляясь прямо к нему.

Ксандр попытался прижать Эдуарда к стене своим мощным плечом, но тот, ловко изогнувшись, проскочил мимо.

− Я со сбродом не общаюсь! − злобно бросил он через плечо.

Наши глаза встретились на мгновение, и я сразу же поняла, что он разговаривает по телефону с «ней».

− Что ты сказал? − прошипел Ксандр. − Может, подойдешь ближе и повторишь?

− Ксандр! − прикрикнула на него Кейша. − Не надо…

Друг посмотрел на меня, и я утвердительно кивнула, поскольку была не в состоянии пережить новой потасовки, устроенной из-за меня.

Ксандр примирительно выставил ладони вперед, и мигом исчез в дверях столовой.

Эдуард, в свою очередь, скрылся за поворотом, напоследок одарив нас еще одним многозначительным взглядом.

− Вот козел! − выругался Андрей. − Он мне никогда не нравился… напыщенный маменькин сынок!

Полина усмехнулась, и поправила растрепавшиеся волосы:

− Да уж, твое мнение нам известно уже давно…

Мы зашли внутрь. Поскольку еще было утро, народу в столовой было немного. Через приоткрытые окна в душное помещение врывался теплый весенний ветерок, раскачивающий широкие полоски жалюзи.

За одним из столов примостились Марк и Лиза, а подбежавший к ним Ксандр, как раз вешал свой рюкзак на спинку стула.

Лиза, оторвав голову от экрана мобильного телефона, резво вскочила и бегом бросилась к нам.

Через секунду ее худые, но, при этом, невероятно сильные руки крепко прижали меня к себе.

− Амели, ну наконец-то ты вернулась! Как же я соскучилась! Ты в порядке?

Я обняла подругу, и с благодарностью ответила:

− Теперь, да. Я тоже безумно рада тебя видеть! Выглядишь просто потрясающе…

Лиза выпустила меня из объятий, и весело покрутилась, давая разглядеть себя со всех сторон.

− Стараюсь держать себя в форме… − пролепетала она, демонстрируя свое подтянутое стройное тело, −…но к лету все же нужно немного поднажать!

− Ну все, хватит любезничать! − недовольно пробормотала Полина. − Идем есть! А то у меня уже желудок к спине «прилип». Если я сейчас чего-нибудь не съем, то на паре Даниеля мне придется себе руку отгрызть…

Мы прошли к столику, где наступил черед Марка со мной поздороваться.

− Привет Ам… − прошептал друг, и, приветливо улыбнувшись, осторожно приобнял меня за плечи.

Придвинув еще пару стульев, мы объявили парням «свои заказы». Пару минут спустя они вернулись обратно с полными подносами.

− Ну, что нового у студентов-психологов? − поинтересовался Андрей, с аппетитом поглощая салат с индейкой.

− Сегодня профессор Степанов с неприкрытым злорадством сообщил, что ровно через полторы недели, прямо после майских праздников, нас ждет финальная контрольная по экспериментальной психологии, − сообщил Марк, и сделал обильный глоток из бутылки с минералкой.

− Господи, только не говорите об учебе! − простонал Ксандр. − Терпеть не могу тратить свободное время на разговоры об этой скукотище…

− Согласна, − кивнула Полина, отщипывая вилкой кусочек фруктового пирога.

Я со стороны наблюдала за друзьями, и до сих пор не могла поверить в то, что снова нахожусь в стенах родного университета.

Несмотря на то, что мы дружили с раннего детства, сейчас ребята казались мне абсолютно другими. Наверное, все дело было в том, что наша последняя «полноценная» встреча состоялась около двух месяцев тому назад, спустя одну неделю после… того «рокового случая».

Они обо всем узнали поздним вечером, когда мой отец позвонил Кейше, и сообщил, что я в больнице.

Несколько дней спустя, когда меня перевели из реанимации в палату, ребята мигом примчались меня навещать, не забыв заодно задать и хорошей трепки за мой безответственный поступок.

Когда я вернулась домой, для меня наступили долгие недели забвения. Эдуард причинил мне невероятную боль своим предательством, и прийти в себя было довольно тяжело, особенно после того, как я узнала о его скорой свадьбе с дочерью французского дипломата, с которой его свели родители во время осенних каникул в Париже.

Вернувшись в университет три недели тому назад, я поняла, что все прекрасно осведомлены о том, по каким ИМЕННО причинам я все это время не посещала занятия. Пристальные взгляды, то и дело «вонзающиеся» в спину, говорили сами за себя. Кто-то осуждал меня, считая слетевшей с катушек от неразделенной любви девицей, а кто-то, наоборот, оправдывал и жалел.

С невероятным трудом переступив через саму себя, я все-таки нашла силы для того, чтобы снова взяться за учебу.

Обойдя всех необходимых преподавателей, я, под поручительство Даниеля Викторовича, пообещала отработать пропущенный за два месяца материал в рекордный полуторанедельный срок.

Как и было обусловлено, ровно семь дней тому назад, я пришла сдавать так называемые «долги». После нескольких часов изматывающего «подлавливания» всевозможных доцентов и профессоров, я все же сдала все обещанное, и решила ненадолго заскочить к ребятам.

Сразу же вскоре после того, как у нашего курса закончилась лекция по латинскому языку, я сцепилась с Эдуардом в аудитории, и сломала ему нос. Он попытался ударить меня в ответ, но один из парней из первой группы, сумел вовремя его остановить.

Чья-то рука легонько подергала меня за рукав. Я оторвала взгляд от своих коричневых кожаных сапог, и увидела прямо перед собой обеспокоенное лицо Кейши.

− Дорогая, ты в порядке? − спросила она, приобняв меня за плечи.

Я встряхнула головой, и мои густые темно-русые волосы рассыпались по плечам.

− Да, все хорошо. Просто задумалась. Прошлое вспомнилось…

Я одарила подругу слабой улыбкой, и с наслаждением приложив губы к трубочке, сделала обильный глоток своего любимого земляничного сока.

− Кстати, о прошлом… − произнесла Лиза, отправляя в рот вилку, − Догадайтесь, кто сидел за соседним столиком, и открыто нас игнорировал, пока мы вас дожидались?

− Давай, я попробую… − протянул Андрей, состроив на лице философски-страдальческую мину, − Тот самый напыщенный избалованный индюк, который «вытер ноги» об Амелию?

Марк и Лиза удивленно переглянулись, и вопросительно посмотрели на друга.

− Мы что-то пропустили? − спросил Марк.

− Мы наткнулись на Эдуарда, когда шли сюда. Прошел мимо нас, слащаво болтая по телефону… − бросила Полина.

− Жаль, что Ксандру не удалось «начистить» ему физиономию… − вставил Андрей, и лихорадочно поправил очки на переносице.

Я глубоко вздохнула, и пробормотала:

− Ему сегодня ее уже и так «начистили».

Все резко замолчали, и удивленно уставились на меня:

− Что? − удивленно протянула Кейша, и убрала с моего плеча руку.

− Амелия Гумберт, а ну выкладывай! − Полина однозначно была заинтригована.

Рассказав ребятам об утреннем инциденте в холле, я замолчала и приготовилась выслушивать очередную порцию замечаний и колкостей.

− Вот же мерзавец! − не унималась Полина. − Но зачем? Зачем он рассказал тебе о том, что был с этой……с этой «вешалкой» в тот самый момент, когда ты… Как он вообще может так поступать с тобой?

− Неужели не понятно? − вмешался Марк. − Амелия унизила нашего «мистера совершенство», расквасив ему нос у всех на глазах! Знаете, что-то мне подсказывает, что для первого красавца, капитана университетской футбольной команды и сына депутата − это самый настоящий удар по самолюбию!

− Да ладно вам! Все это уже в прошлом! − вставила Полина. − Амели, лучше расскажи, какой из себя этот таинственный незнакомец, который взял на себя смелость сбить с Эдуарда спесь?! Ты его раньше видела?

Я вздрогнула. Перед глазами с невероятной быстротой мелькали «кадры» из той самой утренней «сцены»: Эдуард, хватающий меня за руки, высокая тень, появляющаяся у него за спиной, тихий хруст его носа, кровь на подбородке, и… глаза того загадочного парня. Бездонные, синие, как море глаза, проникающие в самую душу.

− Ну… − протянула я, краснея, −…он высокий. У него густые, отливающие медью волосы, и… просто невероятные, пронзительные голубые глаза.

Андрей удивленно на меня покосился, а Полина многозначительно протянула:

− Так, так! Кажется, кто-то начинает возвращаться к жизни. Амелия, да ты, кажется, уже нашла замену нашему маленькому избалованному мальчику!

Марк широко улыбнулся:

− Мне кажется, что Амелии сейчас не помешали бы перемены. В конце концов, нельзя же всю жизнь зацикливаться на одном человеке! Нужно начинать менять свою жизнь…

Кейша протянула руку вперед и потрепала друга по щеке:

− Милый, а ты у меня, оказывается, действительно настоящий психолог! Возьму это на заметку! Вдруг кому помощь понадобится…

Я одарила их легкой улыбкой, и, вставая со стула, пробормотала:

− Знаете, что? Заткнитесь, ладно?! Никому я замены не находила! Полина просто спросила, как выглядел тот парень, и я ответила. Больше никаких комментариев, договорились?

− Ладно, ладно! − Полина примирительно выставила ладони вперед и тоже поднялась.

Лиза посмотрела на часы и взвизгнула:

− О, боже! До начала следующей пары четыре минуты, скорее!

Мы с девчонками собрали всю грязную посуду на подносы, а ребята любезно донесли их до специально отведенных столов перед мойкой.

Проводив Марка и Лизу до лифта, мы мигом отправились на лекцию, и уже несколько мгновений спустя, оказались в наполняющейся людьми аудитории.

Даниеля опять не было на месте, и поэтому все весело галдели, обсуждая планы на выходные. В разные стороны летали бумажные самолетики.

Мы прошли к среднему ряду, и, пропуская друг друга вперед, забрались почти на самый верх.

Вытащив из бежевой кожаной сумки толстую розовую тетрадь на спирали, Полина приготовила ручку и сказала:

− А что, если и нам куда-нибудь выбраться на выходные? Амелия, что скажешь?

Я копалась в рюкзаке в поисках карандаша, а затем подняла голову и рассеяно посмотрела на подругу:

− Полли, я не думаю, что это хорошая идея…

Послышался вздох общего недовольства.

В разговор вмешалась Кейша:

− Амели, тебе просто необходимо куда-нибудь выбраться! Так можно сойти с ума! Нельзя вечно торчать дома, словно в клетке. Поверь, прогулка пойдет тебе только на пользу…

− Верно! − добавил Андрей. − Идем в киноцентр на какой-нибудь отвязный боевичок!!! Чтобы погони, перестрелки, кровища…

− Мы не фанаты Тарантино, если ты в курсе… − язвительно заметила Полина. − Давайте лучше сходим на ту новую комедию, которую уже неделю с таким энтузиазмом обсуждают на «Кинопоиске». Говорят, фильм просто отличный…

Я, наконец, нашла карандаш и швырнула его на тетрадь.

− Ребята, я безумно благодарна вам за заботу, но… я пока не готова к «вылазке». Я снова в университете, все окружающее «давит» на меня с невероятной силой, пробуждая былые воспоминания.

Я немного помолчала, а затем добавила:

− И ОН ведь тоже никуда не делся.

Полина что-то хотела возразить, но Андрей ее перебил:

− Легок на помине…

Я посмотрела вперед. В аудиторию, словно гонимый ветром, влетел Эдуард. По-приятельски поздоровавшись с несколькими парнями из команды, он прошел вперед, и занял свое привычное место в крайней секции. Той, что располагалась у окон.

− Любимая четвертая парта, крайнее место справа… − ехидно заметила Полина, покусывая кончик ручки.

Пристально вглядевшись в спину своего бывшего, я ожидала, что он обернется, посмотрит на меня… но, увы, этого так и не произошло. Эдуард вытащил из рюкзака свой «мак», и запустил текстовый менеджер, готовясь записывать.

Буквально мгновение спустя в аудиторию вошел Даниель.

Взобравшись на кафедру, он кивнул приветствующим его студентам, и попросил всех садиться.

Аккуратным, почти каллиграфическим почерком написав на доске тему лекции, он начал свой рассказ, лишь изредка прерываясь для того, чтобы задать тот или иной вопрос аудитории.

Лекции Даниеля по истории были тем немногим, что мне по-настоящему нравилось в университете. Я всегда поражалась, как этот молодой человек в прямоугольных очках, и черными как смоль, вечно торчащими вверх волосами, может вмещать в себе столь многое количество информации, да еще и передавать ее студентам в столь интересной и доступной форме. Может быть, именно эта способность помогла ему получить докторскую степень в двадцать один год и стать самым молодым профессором в МГУ, а может быть и таинственный «покровитель», о котором поговаривал весь университет.

Я изо всех сил пыталась не упустить ничего важного, старательно записывая каждое слово преподавателя. Кейша и Ксандр с довольным видом осторожно переписывались с Марком и Лизой через мобильники, Андрей, сидевший слева от меня, украдкой читал «Куджо» Стивена Кинга, а Полина, спрятавшись за широченной спиной Сереги Иванова, уткнулась в свежий номер «Вог».

В тот самый момент, когда Даниель Викторович написал на доске очередную, важную для Великой французской революции дату, в кабинет вошла Тамара Андреевна Позднякова − наш новый декан. Одним легким взмахом руки она дала понять аудитории, что приветствовать ее не нужно, и сразу же направилась к Даниелю. Что-то тихо шепнув ему на ухо, она получила в ответ утвердительный кивок, и начала свою речь:

− Добрый день, господа студенты! Я хотела бы отвлечь вас на несколько минут, с любезного разрешения Даниеля Викторовича…

− Наверняка, это как-то связано с той поездкой в Прагу после экзаменов… − прошептала Полина, откладывая журнал в сторону.

Тамара Андреевна тем временем, продолжала:

− Вчера с нами связались представители чешского посольства, и поэтому я с радостью могу сообщить, что наша поездка была одобрена. Если еще кто-то не успел внести себя в окончательный список, прошу поторопиться и записаться в ближайшее время. Всю информацию вы сможете получить в деканате у секретаря.

По аудитории распространился одобрительный шепот.

− Ты еще не забыла о том, что тоже записалась? − прошептала Кейша мне на ухо. − Даже не думай теперь отказываться!

− Кей, я…

Я не успела договорить, потому что Даниель вдруг повысил голос:

− Ребята, тише! Проявите уважение.

Все мигом примолкли. Деканша прочистила горло, и, кивнув Даниелю, благодарно проговорила:

− Большое спасибо, Даниель Викторович. Это действительно еще не все. Мне хотелось бы вам кое-кого представить…

С этими словами она подошла к тяжелой дубовой двери, и для кого-то ее открыла.

Высокая стройная фигура грациозно вошла в помещение.

Из-за просачивающегося через огромные окна света отливающая медью шевелюра ярко заблестела, а невероятно синие, чарующие глаза внимательно посмотрели прямо на меня, сразу же «выделив» из ста двадцати человек, восседающих в помещении.

Я вздрогнула, и с силой вцепилась в край стола. Андрей, до этого момента погруженный в чтение, и ни на что вокруг не обращающий абсолютно никакого внимания, вдруг резко вздрогнул, и, поправив очки, испуганным тоном спросил:

− Амелия, что с тобой?

Я, не в силах ответить, продолжала неотрывно, словно зачарованная, смотреть вперед.

− Познакомьтесь, Анджей Моретти − ваш новый однокурсник. Он приехал к нам из Германии, по программе обмена. Учился в Берлинском университете, на факультете философии, на кафедре классической филологии.

− Привет! − снова послышался этот сладостный, пронизанный хрипотцой голос, без какого-либо намека на акцент. Его глаза продолжали неотрывно смотреть на меня, заставляя сердце биться быстрее.

Приложив невероятные усилия, я, наконец, все же смогла взять себя в руки, и, отведя взгляд, вонзила пальцы в запястье Кейши:

− Кей, это он. Тот самый парень…

Подруга удивленно посмотрела на меня:

− Амели, ты чего? Какой еще парень?

− Да в чем дело-то? − протянул Андрей, вопросительно глядя на нас. − Ам, тебе что, плохо?

− Да не плохо мне! − шикнула я на друга, и осторожно кивнула в сторону Анджея. − Это тот самый парень, который утром вмешался в нашу перепалку с Эдуардом!

Ксандр хохотнул:

− Ты хотела сказать, это тот самый парень, который ВРЕЗАЛ Эдуарду?

− Насчет языкового барьера можете не переживать… − объявила Тамара Андреевна, и едва заметно улыбнулась, − Анджей прекрасно говорит по-русски, и в этом плане проблем быть не должно. Так что, прошу любить и жаловать!

С этими словами деканша снова кивнула, а затем вышла.

− Прошу вас, Анджей, проходите и присаживайтесь на свободное место… − вежливо проговорил Даниель.

Анджей поправил свисающий с плеча рюкзак, и, пройдя вперед, примостился на свободном месте в нашем ряду, но только тремя партами ниже.

Его затылок, покрытый густыми, слегка завивающимися на макушке волосами, постриженными по последней моде, прекрасно просматривался с моего места.

Полина удивленно присвистнула:

− Ничего себе! Ты не говорила, что твой таинственный защитник настолько хорош собой! Я не удивлена, что ты покраснела как вареный рак, когда начала говорить о случившемся. Он ведь просто красавец, черт подери!

− Жутко не хочется соглашаться с Полиной, но в этот раз она, кажется, права… − прошептала Кейша, глядя в сторону Анджея. − Парень действительно оч-чч-е-нь симпатичный!

− А по мне, так ничего особенного… − буркнул Андрей и, как всегда, поправил свои очки. − Еще один смазливый слизняк. Смотри, как все девицы на него уставились!

− Андрей, заткнись! − слишком громко шикнула на него я.

Даниель, который уже продолжил лекцию, вдруг оторвался от доски, и, неодобрительно глянув в нашу сторону, прикрикнул:

− Шестая парта! Прошу, повнимательнее…

Мигом уткнувшись в тетрадь, я осторожно огляделась по сторонам. Кажется, Андрей оказался прав. Почти все девчонки, которые попадали в поле моего зрения, с огромным интересом поглядывали на Анджея. Некоторые из них перешептывались, а на их безупречно накрашенных губах застывала озорная улыбка.

Решив, что не стоит понапрасну забивать себе голову всякими глупостями, я хотела взяться за ручку и начать писать, как вдруг, мои глаза непроизвольно переключились на Эдуарда.

Он неотрывно смотрел в сторону ничего не подозревающего Анджея. Его руки, до этого усердно фиксирующие лекцию, замерли над клавиатурой и сжались в кулаки. В глазах застыл гнев.

Вдруг, Эдуард обернулся, и посмотрел прямо на меня. На его лице проступила злобная, насмешливая улыбка. Я поняла, что он не собирался спускать новенькому с рук «причиненную обиду». Анджею абсолютно точно стоило быть начеку.

Вложив во взгляд все свое призрение, я посмотрела ему прямо в глаза.

Проведя ладонью по волосам, я резко отбросила их назад так, как Эдуард когда-то любил, и, как ни в чем не бывало, продолжила записывать лекцию.

Когда занятия, наконец, закончились, я облегченно выдохнула.

Собрав вещи, я молнией выбежала из аудитории, перед этим предварительно дав согласие ребятам на завтрашний поход в кино.

Полине нужно было съездить в книжный магазин на Лубянку, а Ксандр собирался на дополнительные занятия по английскому языку на Чистых прудах. Сокольники были совсем рядом, и поэтому друг любезно согласился захватить и меня.

Остальные отправились погулять по Воробьевым горам, поскольку погода в Москве сегодня разгулялась просто чудная.

− Встретимся внизу! − бросила я, направляясь к лифтам. − Мне нужно сходить в деканат, и сдать ведомость по долгам. Я скоро!

Полина почти волоком потащила беднягу Ксандра к лестнице, ни на секунду не прекращая своего рассказа о какой-то потрясающей воображение книжной новинке.

Оказавшись в ласкающей слух тиши лифта, я прислонилась к прохладной дубовой стенке, и глубоко вдохнула. Сегодняшний день пролетел невероятно быстро. Стычка с Эдуардом, долгожданная встреча с друзьями, положительная оценка по докладу, а еще… Анджей. Таинственный и прекрасный незнакомец, один взгляд которого буквально сводил с ума.

Я почувствовала, как кровь с силой начала приливать к щекам в тот самый момент, когда лифт остановился на девятом этаже, и его двери с тихим скрежетом растворились.

На административном этаже было невероятно прохладно и тихо. Я повернула налево, и медленным шагом направилась к деканату.

Подойдя к двери, я протянула ладонь к дверной ручке, и уже собралась ее опустить, как вдруг, мои глаза наткнулись на висящий на стенде бланк:

«Список студентов, подавших заявление на экскурсионную поездку в Прагу (Чехия), проводящуюся с 21 по 28 июня».

Чуть ниже был приклеен яркий салатовый стикер, с пометкой:

«В список могут вписать свое имя еще несколько студентов, чья успеваемость превышает средний показатель. Те студенты, которые уже внесены в список, обязаны подтвердить свое согласие на поездку повторной отметкой в бланке. В ином случае, не отметившиеся студенты будут автоматически исключены из списка».

Проглядев список фамилий, я обнаружила, что ребята уже отметились… и Эдуард тоже.

«Странно… — пронеслось у меня в голове, — Не думала, что его заинтересует эта поездка».

У семьи Эдуарда был собственный дом неподалеку от Праги, где он, по иронии судьбы, сделал мне предложение в прошлом году. В тот вечер мы так долго бродили по уютным, искрящимся от света гирлянд и непрекращающегося снега улицам, что «отморозили» себе ноги, и оба подхватили жуткую простуду, но… при этом, были бесконечно счастливы.

Я открыла зажатую в руке папку, и вытащила ручку. На душе стало гадко из-за вновь нахлынувших воспоминаний, а вытянутая рука в нерешительности застыла в нескольких миллиметрах от графы «Подпись».

Вдруг, мой затылок обожгло чье-то горячее, прерывистое дыхание. Рядом с моей ладонью появилась еще одна − широкая, с проступающими на ней извилистыми венами. В длинных пальцах был зажат серебристый «паркер».

Не успела я и глазом моргнуть, как в конце списка появилось еще одно имя, выведенное аккуратным каллиграфическим почерком: «А. Моретти».

− По-моему, здесь не о чем задумываться… − послышался ласкающий слух баритон, − Нельзя отступать, если сердце уже приняло решение.

Я вздрогнула, и обернулась.

Анджей стоял напротив, и пристально смотрел на меня.

− Я не… то есть… − нечленораздельно пробормотала я, пытаясь подобрать мигом вылетевшие из головы слова. − Я не собиралась ехать… моя подруга Полина вынудила меня записаться. Решила, что мне не помешает развеяться.

Анджей улыбнулся, снова обнажив свои белоснежные зубы, и протянул мне ладонь:

− Меня зовут Анджей. Хотя, ты и так это уже знаешь… − он усмехнулся. − Я сразу же заметил тебя в аудитории!

«Значит, мне не показалось…» − подумала я про себя, а вслух спросила:

− Правда? И где же я сидела?

Анджей удивленно вскинул бровь, но, тем не менее, сразу же, без какой-либо тени сомнения, ответил:

− Средний ряд, шестая парта, второе место справа. А зачем ты спрашиваешь?

Я, не в силах сдержаться, громко усмехнулась:

− Да так… знаешь, забудь. Я − Амелия Гумберт.

В глазах Анджея неожиданно появился какой-то странный огонек. Его грудь начала вздыматься чаще, а дыхание участилось.

Невероятно горячая, слегка шероховатая ладонь осторожно коснулась моей, и я почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, а щеки наливаются краской.

− Амелия… − тихо прошептал он, проговаривая каждую букву, словно пробуя ее на вкус, − Красивое имя! Откуда оно?

Я улыбнулась, и убрала за ухо выбившуюся прядь:

− От моего дедушки.

− От дедушки?

− Как-нибудь я расскажу тебе. А пока мне, наверное, нужно поблагодарить тебя, за… − я запнулась, — …ну, за то, что ты сделал для меня утром.

Он потупил взор:

− Знаешь, обычно я так не поступаю…

− Не вступаешься за девушек?

Он усмехнулся. На его щеках проступили ямочки.

− Да нет, я имел в виду, что я обычно не врезаю по носу первому встречному.

Теперь мы уже улыбнулись вместе.

− Надеюсь на это. Но знаешь, я вообще-то хотела предупредить тебя насчет Эдуарда. Он…

− Он твой парень, да? − закончил за меня Анджей.

Только сейчас я поняла, что он действительно говорит без малейшего намека на акцент, и это действительно поражало воображение. У моих родителей было пару знакомых в Мюнхене, которые владели русским языком, и, честно признаться, жуткий акцент и грубая интонация сразу же выдавала в них немцев. Что касается Анджея, то его выдавала скорее внешность — голубые глаза, идеально ровный нос, светлые волосы, и, хоть и подтянутая, но все же довольно худощавая фигура.

− Мы собирались пожениться… − тихо прошептала я.

− «Собирались»?

− Да, собирались. Но у нас ничего не вышло. В общем, все это сложно! − я глубоко вздохнула. − Одним словом, я просто хотела сказать, чтобы ты был осторожен. После того, что ты сегодня сделал, Эдуард приложит все усилия, чтобы испортить тебе жизнь. Он из очень влиятельной семьи. Ты здесь новенький, и вероятно…

Анджей усмехнулся:

− Амелия, не нужно за меня беспокоиться. Я уже большой мальчик, и смогу за себя постоять.

Он немного наклонился вперед, и я сразу же почувствовала ласкающий нос аромат сандалового дерева, разбавленный ноткой гибискуса:

− Ты же ведь, и сама сегодня все прекрасно видела.

Все вокруг закружилось. Я боролась с отчаянным желанием приблизиться к нему еще ближе. Мое дыхание участилось, а сердце так и рвалось из груди.

− Разве нет?

Его синие глаза так и «ласкали» мне взор, словно волна холодного океана, налетающая на рифы. Они буквально гипнотизировали.

Мне жутко захотелось, чтобы он меня поцеловал. Немедленно! Прямо сейчас! Но, вдруг, все закончилось, так и не успев начаться.

Я, словно пробудившись ото сна, отстранилась и тихо пробормотала:

− Я не это имела в виду… − дыхание никак не желало восстанавливаться, − Очевидно, что ты в городе недавно, и поэтому тебе вряд ли известно, что его отец депутат. Если его сыну что-то не нравится, то и ему тоже…

− Амелия, поверь, у меня тоже достаточно знакомств. Тебе не стоит за меня беспокоиться! Если бы его отец был хорошим человеком, то наверняка объяснил бы сыну, что мужчина не имеет никакого права на то, чтобы унижать женщину! Особенно, если он ее любит.

В его глазах вдруг промелькнула боль. Я сразу же поняла, что он проходил через что-то подобное, но, как бы там ни было, наше знакомство длилось всего несколько часов, а это означало, что я не имела права ничего спрашивать.

Анджей посмотрел на часы, и пробормотал:

− Прости, но мне нужно идти. У меня есть кое-какие дела. Мне было приятно познакомиться с тобой, Амелия…

Его глаза снова на какой-то миг встретились с моими, и я одними губами прошептала:

− Мне тоже, Анджей.

Он еще раз одарил меня своей невероятной улыбкой, а затем резко тронулся с места. Через секунду высокая стройная фигура Анджея исчезла за поворотом.

Я еще немного постояла перед дверьми, стараясь привести в норму все еще безумно стучавшее в груди сердце, а затем, направилась в деканат сдавать формуляр.

Спустя десять минут я наконец-то освободилась, и, снова подойдя к стенду, еще раз изучила список студентов, изъявивших желание на поездку.

Ручка снова замерла над пустой графой рядом с моей фамилией. Размашистый, но при этом довольно аккуратный почерк Анджея так и бросался в глаза чуть ниже.

Моя рука резко дернулась, и несколько секунд спустя моя подпись так же появилась в списке. Еще раз пристально изучив бланк, я поспешила направиться вниз.

− Что так долго? − недовольно пробормотала Полина, как всегда забравшаяся на переднее сиденье, и трясущая головой в такт песни, вырывающейся из динамиков. «BANKS» искренне «умоляла о нити».

Я хлопнула дверью, и, удобно расположившись на заднем сиденье, отбросила в сторону свой светло-бежевый рюкзак.

− Действительно, почему так долго? − голубые глаза Ксандра, не такие выразительные, как у Анджея, пристально посмотрели на меня из зеркала заднего вида.

Я откинулась на кожаный подголовник, и, улыбнувшись, пробормотала:

− Ну… я отчиталась за пропуски, подтвердила свое заявление на поездку в Прагу, и… поболтала с Анджеем.

− Что?! − Полина резко подпрыгнула на сиденье, и, мигом выключив музыку, повернулась ко мне. − Ты поболтала с этим красавчиком? Просто взяла, и ПОБОЛТАЛА?

− Начинается… − недовольно протянул Ксандр и повернул ключ в зажигании.

Мотор тихо загудел.

− Я должна все узнать в мельчайших подробностях!

Машина резво тронулась с места. Все то время, что мы добирались до Мясницкой, Полина не умолкала ни на секунду, продолжая расспрашивать меня про Анджея.

Каково же было мое облегчение, когда я, наконец, оказалась дома.

В квартире стояла ласкающая слух тишина. Папа две недели тому назад укатил в очередную командировку в Бразилию, где реализовывал свой новый проект по строительству. Мама еще не вернулась из своей студии.

Первым делом я направилась на кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, а заодно покормить и Марса.

В холодильнике меня не привлекло ничего кроме апельсинового сока, да приготовленного вчера греческого салата. Выудив из плетеной корзиночки пару квадратных ломтиков белого хлеба, я вставила их в тостер. Достав из тумбочки сухого корма для кошек, я наполнила им пластмассовую миску Марса, надеясь, что это заставит нашего котика выползти, наконец, из своего «убежища» в спальне родителей.

В папином кабинете тихо тикали напольные часы с маятником. В раковине лежала оставленная с завтрака грязная посуда.

Пересилив лень, я подошла к мойке, и, включив воду, начала тщательно отмывать тарелки от остатков каши, хлопьев и йогурта.

К тому моменту, когда я покончила с посудой, хлеб уже выскочил из решетки. Выложив ароматные ломтики на тарелку, я добавила на них немного салата, и с удовольствием отправила в рот.

Немного утолив голод, я решила, что неплохо было бы принять душ после всего того, что произошло утром.

Войдя в ванную комнату, я подошла к кабине и включила горячую воду. Настроив радио на любимую волну, я с огромным удовольствием встала под ласкающие тело струи.

Из динамиков послышались «Snow Patrol».

Стащив с полки бутылочку любимого геля для душа с ароматом арбуза, я выдавила пару капель на мочалку и с удовольствием нанесла пенную жидкость на тело.

Через несколько минут косые струи воды, наконец, смыли с моего тела грубые прикосновения Эдуарда. Я осторожно провела ладонью сначала по одному запястью, затем по второму. Глубокие шрамы пестрели на коже уродливыми неровными линиями. В такие минуты я, как правило, начинала беспощадно корить себя за свою глупость, а заодно, и мечтать о том, что это убожество однажды каким-нибудь чудесным способом исчезнет с моих рук, и перестанет, наконец, напоминать о случившемся.

Выйдя из приятного тепла стеклянной кабины на прохладный темно-синий кафель, я направилась к зеркалу, и расчесала спутавшиеся от воды волосы. Из стеклянных глубин на меня грустно взирало бледное осунувшееся лицо моего зеркального двойника, которое, казалось, сохранило в себе всего лишь одну узнаваемую черту «прежней» Амелии, а именно − большие темно-зеленые глаза.

Натянув на тело светло-серый шелковый халат, я направилась в свою комнату.

Когда я оказалась внутри, то сразу же пришла к выводу, что мама была абсолютно права − вид передо мной предстал и впрямь ужасающий.

Повсюду «красовались» кучки из использованных бумажных платков, дорожка, сооруженная из смятой одежды, вела в гардеробную, а на письменном столе, заросшем целой тонной пыли, валялись груды наших с Эдуардом совместных фотографий. Постель не заправлялась неделями напролет, коробочки из-под компакт-дисков были перепутаны и разбросаны повсюду вперемежку с нижним бельем.

Притащив из кладовой пылесос и пачку хозяйственных салфеток, я взобралась на кровать, и включила музыкальный центр, примостившийся в широкой, отделанной дубом нише.

Из динамиков послышались громкие гитарные рифы. «Honeyblood» запели о «вечном падении».

Что ж, приступим! Пусть вторым шагом в моей реабилитации станет уборка!

Собрав использованные салфетки в мусорный мешок, я сразу же принялась за пылесос.

Когда светло-серый ковер вновь стал бежевым, настала очередь одежды. Аккуратно развесив вещи в гардеробной по цветовой гамме, я собрала валяющееся на полу белье, и отнесла его в стиральную машину.

Отправив наши с Эдуардом фотографии туда же, куда и весь остальной мусор, я тщательно протерла письменный стол, а затем, аккуратно разложила учебники, тетради и компакт-диски.

Когда я начала менять постельное белье, и с силой сдернула с матраца простыню, что-то тихо лязгнуло о паркет.

Я перевела взгляд на пол и заметила, что рядом с ножкой кровати что-то притягательно поблескивает.

Присев на колени, я осторожно подняла «находку». Маленький овальный медальон с растительным орнаментом бесшумно раскачивался на тонкой цепочке из белого золота.

У меня в груди екнуло:

− А я-то думала, что давным-давно потеряла медальон дедули… − протянула я в пустоту.

Осторожно открыв крышечку, я с любовью посмотрела на крохотные фотографии: на первой я и дедушка запускали воздушного змея, а на второй он заключил меня, четырехлетнюю малютку в пышном клетчатом платьице, в свои крепкие объятья. Его густая седая шевелюра развевалась на ветру.

Я чмокнула фотографию, и, закрыв медальон, повесила его на шею.

На глаза навернулись слезы. Так всегда бывало, когда я начинала вспоминать о дедушке. А точнее, о его трагической гибели.

Он был знаменитым историком, и поэтому довольно часто руководил археологическими экспедициями. В день моего пятого дня рождения он должен был вернуться из Непала из очередной поездки, но этому так и не суждено было случиться. Самолет, набрав высоту, взорвался в воздухе прямо над Катманду.

Я встряхнула головой, пытаясь отогнать от себя неприятные воспоминания, и решила как можно скорее вернуться к уборке.

Когда постель, наконец, была заправлена и застелена свежим бельем, я решила включить компьютер, и проверить электронную почту.

В «ящике» оказалось несколько сообщений от секретаря из деканата, в которых были экзаменационные билеты по современной филологии и философии, тема нового доклада от Даниеля, а также письмо от папы, в котором он сообщал о процессе строительства нового квартала в Порто-Аллегре, а так же интересовался, как у меня дела.

В тот самый момент, когда я закончила писать ответ, дверь в прихожей тихо щелкнула, и отворилась. Послышался лязг ключей, брошенных в стоящую на комоде в прихожей вазочку.

− Амелия, ты дома? − послышался усталый голос мамы.

− Я у себя! − отозвалась я, вставая из-за стола.

Поправив волосы и сведя ладони вместе, я торжественно выпрямилась, ожидая появления мамы.

Послышались частые шаги.

Через секунду ее белокурая голова появилась в дверном проеме. Реакция на представшее перед ней зрелище не заставила долго себя ждать.

Мама открыла рот, чтобы что-то сказать, но так и замерла в нерешительности. Ее удивленные глаза тщательно изучали комнату, не упуская из виду ни одну деталь. Зрачки внимательно «скользили» по полу, столу, полкам, шкафу…

− Амелия, что… − заикаясь, начала она, − Господи, что это?

Мое лицо озарила гордая улыбка:

− Я просто решила последовать твоему совету и немного здесь прибраться. Ну, что скажешь?

Мама осторожно провела ладонью по лакированному дубу столешницы, и, увидев запущенное приложение электронной почты, совсем растаяла:

− Ты написала папе?! Как у него дела? У меня совсем не было времени…

− У него все в порядке! − отозвалась я. − Приезжает через четыре недели. Строительство идет полным ходом. Сегодня у них был жуткий ливень…

Мама подошла ко мне и крепко обняла. Ее лицо озарила улыбка:

− Амели, я так рада, что ты начинаешь приходить в себя! Это огромный шаг вперед.

Я крепко прижала маму к себе. От нее пахло сливочной карамелью, и дело тут было совсем не в духах. Это был ее собственный, особый запах, который был со мной с самого детства. Каждый раз, когда мама обнимала меня, и я чувствовала этот сладостный аромат, мне начинало казаться, что я снова становлюсь маленькой девочкой, дремлющей у нее на руках.

− Я тоже рада.

Отстранившись, я подошла к нише и выключила проигрыватель. Тишина, столь резко воцарившаяся в комнате, буквально «надавила» на слух.

Мама прошла в гардеробную, а я вернулась к столу, чтобы выключить моноблок. Пару привычных движений, и гудение процессора исчезло.

Вместо него из гардеробной послышалось тихое шуршание. Я осторожно подошла к настежь открытым двойным дверям с тонкими решетками. Мама встрепенулась, и резко отстранилась от ящика, в котором я хранила белье.

− Я… я просто просматривала твои вещи, и… − она лихорадочно соображала, что же сказать, − Мне кажется, тебе было бы полезно немного обновить свой гардероб! Сходи с девочками в торговый центр, развейся…

Мама поняла, что ее «поймали», и решила сразу же перевести тему на шмотки. Возможно, раньше это сработало бы, но уж никак не сейчас.

Я прекрасно поняла, ЧТО ИМЕННО она пыталась там найти. Когда мои отношения с Эдуардом пошли под откос, именно в ящике с нижним бельем я стала прятать пакетики с гашишем, которые для меня доставал один знакомый парень, с которым я раньше училась в школе. Когда чувство опустошенности и безысходности стало невыносимым, я добралась и до спрятанного там «на всякий случай» лезвия, которое, после долгих раздумий, все же имела глупость применить по задуманному назначению.

− Я обязательно займусь этим позже… − ответила я, и, не желая раздувать конфликта, примирительно улыбнулась, − Слушай, мам… у нас в холодильнике хоть «шаром покати»! Может, закажем что-нибудь? Я просто умираю с голоду…

Мама, кажется, немного растерявшаяся от подобного заявления, присела на широкую бежевую банкетку, и, вытащив из кармана брюк свой «блэкберри», неуверенно нажала на нем пару кнопок.

− Хорошо… − едва заметно улыбнулась она в ответ. − Давай закажем пиццу и суши. У меня, если честно, тоже с самого утра во рту не было ни крошки. «Маргарита» и «Филадельфия», верно?

Я подошла к выдвинутому ящику, и с силой его захлопнула.

− Да. То, что надо!

Ровно полчаса спустя мы с мамой сидели в гостиной, по сотому разу пересматривали очередную серию «Друзей», и с аппетитом уплетали хрустящую пиццу вперемежку с роллами.

Ее радости не было предела, когда я сообщила о том, что мне удалось закрыть все долги, защитить доклад на отличную оценку, да еще и выбраться в кино на выходных.

В тот самый момент, когда мама отправилась на кухню, чтобы заварить нам чая с ромашкой, началась реклама. По огромному экрану «растекся» бушующий океан.

Высокий широкоплечий парень с невероятно притягательными голубыми глазами и светлыми курчавыми волосами подошел к обрыву, и, с искаженным от блаженства лицом вытянулся и резво прыгнул в воду.

Теперь на экране появилась загорелая длинноногая блондинка, ожидающая своего смелого кавалера на берегу. Молодой человек, грациозно выйдя из воды и продемонстрировав всем желающим свой идеальный накаченный торс, подошел к девушке и благодарно принял из ее рук минеральную воду. Океан сразу же начал успокаиваться, а парочка, как и полагалось, слилась в страстном поцелуе.

Марс, лежащий на противоположной стороне дивана, громко промяукал, а я почувствовала, как к лицу прилила краска.

С губ сорвался вздох. Этот парень чем-то походил на Анджея, голос, глаза и улыбка которого сразу же снова «вторглись» в мои мысли, давая понять, что теперь они будут там довольно «частыми гостями».

− Что с тобой?

Я вздрогнула, и, посмотрев прямо перед собой, увидела прозрачную кружку с дымящейся ароматной жидкостью. Мама уже вернулась, и удивленно смотрела на меня:

− Ты как-то странно выглядишь, дорогая…

− Правда? Как именно?

Мама на секунду замолчала, и, немного подумав, ответила:

− Ну, не знаю… как будто тебе премию дали.

Я усмехнулась, и, отпив чаю, прилегла на мамино плечо, ощущая, как по телу разливается приятное тепло.

Часы в глубине папиного кабинета пробили одиннадцать раз. Глаза сразу же начали слипаться, фигуры, туда-сюда снующие по экрану, стали превращаться в размытые нечеткие пятна.

− Кажется, все меняется мам… − неразборчиво протянула я, и, сама того не осознавая, провалилась в глубокий сон.

Глава вторая. Встреча

− Ну давай же! − заорал Андрей, пытаясь перекричать и без того шумную толпу, заполнившую зал. − Врежь ему!

Грохнул громкий взрыв. Направляемые безумным пламенем и гремящие миллионами звонких колокольчиков осколки «рассыпались» по залу.

− Андрей, заткнись! − Ксандр пнул друга в бок. − Не мешай смотреть!

Сидящая рядом со мной Кейша стянула с переносицы 3D-очки и громко вздохнув, протянула:

− Не понимаю, как только мы могли согласиться пойти на эту «мальчишечью» ерунду… Совершенно бездарное зрелище!

− А по мне, совсем ничего! − отозвалась Полина. − Погони, драки, перестрелки… а еще − Стетхем в главной роли! Чего еще можно желать?

− Лучше бы мы пошли на мультфильм… − недовольно протянула я, поднимаясь с места. − Пойду немного проветрюсь.

Лиза подозрительно глянула на меня:

− Ты же не собираешься уйти? − в ее зелено-голубых глазах читались хитринки. − Амелия Гумберт, только попробуй это сделать, и я тебя убью!

− Я просто хочу купить воды… − пояснила я, и стала пробираться к проходу.

В зале было невероятно душно и темно. Ускорив шаг, я добралась до задних рядов, на которых восседала целая туча парочек, которых происходящее на экране действо волновало, очевидно, в самую последнюю очередь.

Выскользнув в прохладный коридор, я сразу же направилась в кафе.

Звук моих шагов громким эхом отлетал от стен, а из-за плотно закрытых дверей раздавался приглушенный рокот толпы и гудение спецэффектов. В конце коридора уборщица натирала пол.

Не успев спуститься, я услышала позади себя быстрые шаги. Обернувшись, я увидела, как из-за пролета появилась запыхавшаяся Кейша:

− Ам, подожди меня! Я, конечно, понимаю, что Андрей действительно СТАРАЛСЯ, выбирая фильм, но… ЭТО ВЫШЕ МОИХ СИЛ!!!

Я улыбнулась, и приобняла подругу за плечи:

− Умоляю, в следующий раз, не доверяйте это задание парням… А Андрею в особенности!

Вместе мы добрались до кафе, и, сев за один из свободных столиков, заказали себе по большому стакану содовой с мятным сиропом.

Здесь было довольно тихо, и, на удивление, не так многолюдно, как в зале. В основном, места занимали мило ворковавшие друг с другом парочки, которые либо уже посмотрели очередную новинку жанра романтической комедии, либо только собирались.

− Господи, как же приятно промочить горло! − протянула я, с удовольствием втягивая в себя газировку через тонкую полосатую трубочку. − В зале так душно!

Подруга утвердительно кивнула, и поправила свою густую черную шевелюру:

− Знаешь Ам, мне так до конца и не верится, что ты сейчас здесь, с нами! Совсем, как раньше… Я так переживала за тебя все это время.

Я благодарно улыбнулась, и накрыла лежащую на столешнице холодную ладонь подруги своей:

− Я знаю Кей. Спасибо тебе за поддержку. Спасибо всем вам… Мне и самой не верится, что я, кажется, все же смогла пережить разрыв с… − как же тяжело было произносить ЕГО имя вслух, −…Эдуардом.

Кейша поправила толстый серебряный браслет, украшенный бирюзой и аккуратно примостившийся на ее хрупком запястье. В голубых глазах подруги читалось сочувствие:

− Станет ли тебе легче, если я в сотый раз скажу, как мне жаль? Эдуард поступил с тобой, как самый настоящий подонок!

Я сделала еще пару глотков светло-салатовой, искрящейся от пузырьков жидкости и тяжело вздохнула.

− Променять любимую девушку на безмозглый мешок с деньгами… Это так низко!

Подруга неодобрительно помотала головой, и, допив напиток до конца, громко стукнула толстым дном стакана по мраморной столешнице.

− Не беспокойся Кей… − отозвалась я. − Теперь я в полном порядке. До сих пор не понимаю, как можно было быть такой глупой и слепой. Ведь все было ясно с самого начала. Я прекрасно понимала, что его мать не позволит нашим отношениям вылиться в совместное будущее.

Я немного помолчала, а затем добавила:

− Как бы я хотела повернуть время вспять…

Скрытые под черной водолазкой неровные шрамы терлись о ткань, назойливо напоминая о своем «присутствии» на моих запястьях.

− Все будет хорошо, Амели… − прошептала Кейша, прижимая меня к себе. − Ты помнишь, как в одиннадцать мы поклялись друг другу в вечной дружбе?

Я горько усмехнулась, пытаясь заглушить подошедшие к горлу слезы. Перед мысленным взором пронеслось жаркое лето две тысячи пятого. Тогда мы с ребятами сидели в сооруженном в саду у Лизы шалаше (мы постоянно торчали там чуть ли не с самого рождения), и клялись друг другу в том, что останемся лучшими друзьями несмотря ни на что. Ксандр тогда стащил у отца его швейцарский нож, и мы, совсем как в кино, скрепили свое обещание кровью, ни на секунду не задумываясь о том, что можно подцепить заражение крови.

Воспоминание было таким четким и ярким, что на секунду мне показалось, что я снова ощущаю запах свежескошенной травы и костра, что стоит только открыть глаза, и в шалаш резво войдет дедушка, чтобы угостить нас своим фирменным морсом с корицей…

− Ты помнишь моего дедушку? − вдруг спросила я.

Кейша отстранилась, и пристально посмотрела на меня. В ее глазах читались тревога и удивление:

− Да, конечно. Я отлично помню Георгия Сергеевича! Он ведь часто играл с нами, придумывал разные головоломки, читал книжки. А помнишь ту забавную игру с монеткой, которую он нам показывал?

Я улыбнулась, и кивнула:

− Да, конечно. Он всегда угадывал, какая именно сторона выпадет в итоге!

Мы с Кейшей весело рассмеялись, вспомнив, как мой дедушка подбрасывал в воздух старинную серебряную монету, а когда та делала несколько переворотов, ловко ловил ее. После этого он раскручивал маленький металлический кружочек пальцами и объявлял всем предполагаемый результат. Обычно, когда монета переставала вращаться, выпадала именно та сторона, которую называл дедуля.

− Мне его не хватает… − с ностальгией протянула я.

− Я знаю дорогая… − Кейша убрала с моего лица выбившуюся прядь, а затем добавила, − Давай не будем вспоминать о прошлом. Тебе сейчас и так тяжело. Лучше расскажи, что там у тебя с этим новеньким? Анджей, верно?

Мое сердце трепетно забилось, стоило подруге произнести его имя.

− О чем ты, Кей? − я почувствовала, как по щекам растекается предательский румянец. − Что у нас может быть? Я знаю его всего один день.

− Да, я знаю, но, по словам Полины, вы уже успели пофлиртовать! Что происходит? Еще несколько дней назад у тебя из головы не выходил Эдуард, а теперь… мы тебя даже в кинотеатр затащить смогли!

− Ну, ясно… — протянула я, смеривая подругу многозначительным взглядом, − Полина, значит?! Кей, ты ведь ее прекрасно знаешь! Она самая настоящая болтушка! Я просто встретила его у деканата, и немного поболтала. Проявила гостеприимство, так сказать…

− Ам, успокойся… − Кейша примирительно выставила ладони вперед. − Я ни в чем тебя не упрекаю. Просто хотела поддержать разговор. К тому же, мне и самой кажется, что тебе снова пора начать жить нормальной жизнью. А новые отношения − это еще один хороший способ оставить все произошедшее в прошлом.

Я тяжело вздохнула и повертела в руках пустой стакан из-под газировки:

− Я действительно изо всех сил стараюсь все начать заново. Но Кей… если бы ты только знала… как это тяжело, находиться в одном помещении с человеком, который так безжалостно растоптал твое сердце и все твои чувства!

Послышался шум. Я посмотрела на часы, и поняла, что сеанс закончился. С лестницы спускалась шумная толпа народу, и стремительно заполняла собой фойе. Кто-то, накинув пальто, сразу же направлялся к выходу, а кто-то со всех ног несся в кафе.

− Ну, вот и пришел конец нашей спокойной размеренной беседе… − заключила я, когда заприметила оглядывающегося по сторонам Андрея, а также Полину, Ксандра, Лизу и Марка.

Кейша подняла лежащий на столе мобильник, и набрала номер Марка. В глубине толпы послышался приглушенный звук ксилофона.

− Посмотри направо… − пробормотала подруга и подняла руку вверх.

Марк, заметив нас, улыбнулся, и, махнув остальным, направился к стойке бара.

Пока друг делал заказ, все остальные проследовали к нашему столику.

− Боже… − простонала Лиза. − Это были полтора часа самой настоящей пытки!

− Да что вы все ворчите? − пропыхтел Андрей, расправляя свою футболку с изображением «Железного человека». − Может, сюжет и не слишком замысловат, но вот спецэффекты…

Со всех сторон послышался гвалт недовольства.

− Андрей, больше ты фильмы не выбираешь! И это не обсуждается! − проворчала Полина. − Даже при всей моей любви к красавцу Джейсону… это был полный провал! Теперь я несколько дней прорыдаю в подушку!

Мы с Кейшей переглянулись.

− Мы вовремя «эвакуировались»! − рассмеялась я. − Неужели в наше отсутствие все стало еще хуже?

− Не знаю, как вы, но Андрей, по-моему, в восторге… − послышался бархатистый голос Марка. − Посмотрите, сколько счастья в глазах!

Друг принес огромный поднос, уставленный целой кучей всевозможных стаканов с соком и содовой.

− Отлично! У нас как раз закончились напитки… − весело пробормотала Кейша, и стянула с подноса стакан с клубничным соком. − Спасибо, милый!

Марк, с облегчением вздохнув, опустился на стул, а Кейша обняла его за шею, и звонко чмокнула в щеку.

− Да ты настоящий джентльмен, братишка! − усмехнулась Лиза, и взяла себе колу. − А вот от Ксандра помощи не дождешься! Все, на что он способен − это открыть мне дверцу машины.

Ксандр смерил подругу удивленным взглядом:

− Лиза, как тебе не стыдно? Да я − самый большой романтик во вселенной! После Теда Мосби конечно…

Все дружно рассмеялись, вспомнив главного героя одного из своих самых любимых сериалов.

− Кстати, насчет сериальных героев… − вставила Полина, выпуская изо рта трубочку, − Амели, а это не твой новый поклонник стоит возле афиши очередной экранизации романа Джейн Остин?

Мое сердце трепетно забилось. Я, словно струна, напряглась, и попыталась рассмотреть Анджея из-за спин друзей.

Андрей недовольно хмыкнул, и пробормотал:

− Только его тут не хватало! Еще один смазливый сморчок, способный лишь на то, чтобы запудривать мозги доверчивым российским студенткам!

Полина сузила глаза:

− По-моему, попахивает ревностью, а, Андрей?

− Что ты несешь? − лицо друга залил предательский румянец. − К кому и кого здесь ревновать?

− А ты уверен в том, что ты хочешь, чтобы я произнесла это вслух? − ехидно подметила Лиза, пересаживаясь на колени к Ксандру, и обнимая его за мускулистую шею.

Я не сводила глаз с Анджея. Его высокая стройная фигура примостилась в тени стоящих вдоль правой стены картонных фигур, изображавших высокопочтенных английских дам, а также, всем знакомых супергероев.

Его прекрасные глаза внимательно что-то изучали на экране смартфона. Сквозняк, витающий по помещению из-за работающих кондиционеров, мягко трепал его золотисто-медные волнистые волосы.

У меня внутри все затрепетало, в ушах застучало, а к горлу подступил тугой ком.

− Пойду, поздороваюсь… − сообщила я, и, так и не дождавшись ответа, резко встала из-за стола.

− Вы только посмотрите! − никак не унимался Андрей. − Ам, по-моему, это не слишком корректно с твоей стороны, вот так оставлять друзей…

Кейша смерила друга укоризненным взглядом:

− Андрей, прекрати! Оставь Амели в покое! Ты ведь прекрасно знаешь, как сильно она нас любит…

Полина прикрыла глаза, и почти шепотом добавила:

− Все мы прекрасно понимаем, из-за чего ты так бесишься.

Между тем, я приблизилась к Анджею. В мой нос снова «ворвался» приятный аромат мускатного ореха и сандалового дерева.

Моя рука осторожно опустилась на его плечо. Собравшись с силами, я, как можно приветливее, пролепетала:

− Привет! Что ты здесь делаешь?

На меня удивленно посмотрели два синих, похожих на аквамарины, глаза. Им хватило всего одного короткого мгновения для того, чтобы я перестала дышать.

− Привет! − на его выразительных губах проступила милая, до неприличия ослепительная улыбка. − У меня здесь встреча с одним старым другом. А ты что здесь делаешь, Амелия?

Когда он произнес мое имя, я с трудом справилась с тем, чтобы устоять на ногах, и не грохнуться в обморок. Но затем, все же взяла себя в руки, и, указав кивком в сторону ребят, ответила:

− Я здесь с друзьями. Решили оценить одну из последних новинок кинематографа…

Он оторвал свой взор от моего лица, и приветливо помахал ребятам.

Друзья ответили тем же. За исключением Полины и Андрея.

Первая, пожирая Анджея жадным взглядом, глупо усмехалась, а второй наоборот, недовольно хмурился.

− У тебя забавные друзья… − тихо пробормотал он, словно опасаясь, что нас могут подслушать.

− Да, они и вправду замечательные.

Я пристально осмотрела его с головы до пят, а затем восторженно протянула:

− А у тебя друг явно большая шишка…

На его щеках проступили ямочки:

− Почему ты так думаешь?

Я указала пальцем на его одеяние.

Анджей действительно выглядел фантастически.

На нем были обтягивающие черные джинсы, серые замшевые «оксфорды» от «Хьюго Босс», а также, стильная темно-синяя ветровка от «Ральф Лорен».

− Да ты весь… от кутюр!

Он обвел себя взглядом, и снова улыбнулся:

− А, ты про это… Я всегда покупаю то, в чем мне удобно. Ну, так… и как фильм?

− По-правде сказать, он… был просто ужасен. Один мой друг не отличается хорошим вкусом…

Анджей снова посмотрел на ребят, и, подойдя ближе, наклонился прямо ко мне.

− Тот недовольный паренек в очках?

Его горячее дыхание приятно защекотало шею.

Я почувствовала, как мне в спину «врезались» пристальные взгляды ребят. К лицу прилила краска:

− Да, это он… − прошептала я.

− По-моему, я ему не нравлюсь… − отозвался он.

Я снова обернулась. Девчонки, удивленно разинув рты, пристально смотрели прямо на меня. Все парни, за исключением Андрея, предпочли отвернуться.

− Ему не нравятся ВСЕ парни, которые со мной общаются, не считая Марка и Ксандра конечно.

Анджей, нарочито озорно подмигнув Андрею, снова посмотрел на меня:

− Предай ему, чтобы привыкал ко мне. Потому что, я рассчитываю продолжить наше общение…

Я вздрогнула, а мир вокруг словно утратил свои привычные очертания.

− Я… Ты… − отрывки слов неуверенно слетали с моих губ, перекрывая друг друга, − Ты не хочешь пойти прогуляться с нами? Фильм уже закончился, и я могла бы устроить тебе небольшую экскурсию по городу. Что скажешь?

Я с надеждой посмотрела на него.

В его глазах читалась тревога. Точно такая же, как и вчера, когда мы стояли в пустом коридоре возле деканата.

− Я… − он запнулся. − Прости Амелия, но я не могу. Я уже сказал, что жду друга. Боюсь, наша встреча может затянуться. Видишь ли, мы давно друг друга не видели…

Его отказ отозвался в груди глухой болью разочарования. Я вздохнула, и пробормотала:

− Ну, что ж… в таком случае, увидимся в университете на лекциях. Если будет желание прогуляться по Москве, дай знать.

Я уже развернулась, и собралась направиться обратно к столику, как вдруг его широкая ладонь меня остановила.

− Ты забыла попрощаться…

Мягкие, но на удивление довольно прохладные губы Анджея осторожно коснулись моей щеки.

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног от этого невинного, но такого желанного поцелуя.

− Не обижайся на меня, милая девочка.

Он посмотрел мне в глаза, его пальцы нежно провели своими кончиками по моему подбородку, а затем он отстранился, и пошел к выходу.

Когда я вернулась за столик, его прикосновение все еще ощущалось на коже.

− Ну, ничего же себе! − послышался ошалевший от восторга голос Полины. − Даже после этого ты будешь продолжать отрицать, что между вами не пробежала искра? Да он же чуть не поцеловал тебя у всех на виду!

Кейша внимательно на меня посмотрела:

− Амели, тебе не кажется, что в Анджее есть что-то… необычное?

− Я не заметила в нем ничего предосудительного кроме неприличной красоты и отсутствия положенного всем иностранцам акцента… − вмешалась Лиза.

Андрей нервно поправил очки, и, поерзав на стуле так, словно ему что-то мешало в области зада, прошипел:

− Стыда у него нет, вот что! Вы видели, как насмешливо он пялился на меня? Похотливый сукин сын!

− Эй-эй! − Марк примирительно потрепал друга по плечу. − Полегче, приятель! Он же тебе ничего не сделал…

Я смотрела прямо перед собой, и была не в состоянии ответить чего-либо вразумительного. Мой рассудок все еще находился под впечатлением от чарующего обаяния Анджея.

Его невероятные синие глаза, тихий, слегка грубоватый голос, чувственные губы… все это еще стояло перед мысленным взором и не давало покоя бешено колотящемуся в груди сердцу.

Я почувствовала легкий пинок в бок. Кейша продолжала буравить меня вопросительным взглядом, ожидая ответа.

− Что?

Подруга закатила глаза, и повторила свой вопрос:

− Тебе не кажется, что с Анджеем что-то не так? Есть что-то в том, как он двигается, как говорит… Что-то довольно необычное, но я пока никак не могу понять, что именно.

− Девочки, не преувеличивайте… − беззаботно протянула я, в душе просто с ума сходя от того, что Анджея больше нет рядом, − Он приехал из другой страны, у него просто другой менталитет, вот и все.

Полина прищурила глаза, и смерила меня хитрым взглядом:

− Значит, дело только в этом? Амели, неужели ты думаешь нас провести, просто притворившись, что тебе на него абсолютно «все равно»? Ни за что не поверю!

Я с вызовом посмотрела на подругу:

− Полина, у тебя слишком любвеобильный характер. Вспомни, сколько раз ты влюблялась в кого-то? А все из-за того, что безумно любишь идеализировать.

Полина утвердительно кивнула, и поспешила перебить меня:

− Да, все верно! Я действительно постоянно влюбляюсь! Мне всегда нравились смазливые, но абсолютно пустоголовые парни, отношения с которыми никогда не выливались во что-то серьезное… Но сейчас мы говорим о тебе, Ам! К тебе всегда тянется совершенно иной тип парней! Я вынуждена согласиться с Лизой! Анджей просто потрясающий, и я почти уверена в том, что он «положил на тебя глаз». Неужели ты упустишь такой шанс?! Только не говори, что все еще думаешь об этом козле Эдуарде! Если так, то я, пожалуй, включусь в игру, пока его не захомутала Петровская…

У меня внутри что-то екнуло, и я отчетливо поняла, что именно − это была ревность.

− Я не говорила, что он некрасив! Просто, я пыталась объяснить Кейше, что не замечала в нем ничего необычного! − голос предательски дрогнул. − Ну, наверное, за исключением его манеры вести разговор…

− А с этим что не так? − теперь вопрос задал уже Марк.

Я нервно стряхнула с лица назойливый локон, снова и снова выбивающийся из-за уха:

− Когда он говорит, то смотрит прямо в глаза. Так, будто пытается проникнуть взглядом в самую душу. А его голос… он словно усыпляет, медленно подчиняя своей воле.

− Так-так… − протянула Лиза, игриво прикусывая зубами трубочку, − По-моему, кто-то уже влюбился.

Андрей стукнул кулаком по столу, и резко встал из-за стола:

− Так, все! С меня хватит этих девчачьих разговоров! Вы не могли бы обсуждать все это, когда парней нет за столом?! Жду вас у выхода! Что-то меня затошнило…

Все удивленно уставились на удаляющуюся спину друга, а затем переглянулись между собой:

− По-моему, кто-то сегодня не в духе… − присвистнув, протянул Ксандр.

− Сам виноват. − Вставил Марк, вытаскивая из бумажника несколько шуршащих купюр. − Мало того, что ведет себя как ребенок, так еще и фильмы выбирать не умеет!

Расплатившись за напитки, мы выбрались под хмурое, затянутое серыми тучами московское небо.

Андрей стоял на ступенях, и протирал очки специальной салфеткой. Так бывало всякий раз, когда его что-то сильно раздражало.

По асфальту «забегали» мелкие черные точки − дождь начал накрапывать. Прохожие, словно сговорившись, открывали свои зонтики, опасаясь промокнуть от первого апрельского дождя.

− «Люблю грозу в начале мая…» − продекламировал Тютчева Ксандр, и, накинув на свою светло-пшеничную шевелюру колпак толстовки, добавил, − Точнее, в конце апреля!

Ветер резким порывом закачал пока что еще голые кроны деревьев, а я плотнее запахнула свою кожаную куртку.

− Надо же… − протянула Кейша, потирая плечи, прикрытые легким плащом, − Вчера было теплее.

− Иди ко мне… − ласково пробормотал Марк, и прижал подругу к себе.

Полина в мгновение ока преодолела ступени, и, выпорхнув под падающие с неба капли, крикнула:

− Смотрите, как здорово! Обожаю гулять под дождем! Ну, чего встали? − она весело махала руками, призывая нас присоединиться к ней. − Давайте же… Идите сюда!

Проходящие мимо люди с недоумением оглядывались на подругу, выражая смешанные чувства. Кто-то недовольно хмурился, кто-то мило улыбался, очевидно, посчитав, что у девчонки «съехала крыша».

Что касается нас, то мы многозначительно пожимали плечами и, улыбаясь в ответ, бессильно разводили руками.

Пока ветер теребил мои локоны, а Полина радовалась первому дождю, что-то внутри словно заставило меня посмотреть вперед. К горлу сразу же подступил тугой ком, а сердце, вот уже второй раз за день, начало вылетать из груди.

Прямо перед входом в кинотеатр был Анджей, и не один, а с девушкой!

Кейша, отстранившись от Марка, подошла ближе и проследила за направлением моего взгляда.

− Это что, Анджей? − спросила она.

− Кажется… − протянула я, ни на секунду не отрывая взгляда от происходящего.

Полина, заметив наши озадаченные лица, наконец, перестала глупо скакать, и тоже обернулась.

Анджей, тем временем, придерживая рукой развивающиеся от ветра полы куртки, грациозно направился к пассажирской двери серебристого «порше панамера», припаркованного чуть поодаль.

Сопровождающая его высокая темноволосая брюнетка, облаченная в стильное белоснежное платье до колен и короткую бежевую курточку, ослепительно улыбнулась.

Даже с такого расстояния, я смогла различить ее алые выразительные губы и жемчужно-белые зубы.

Анджей, галантно протянув руку, помог ей сесть в автомобиль. Дверца тихо хлопнула.

В тот самый момент, когда он обогнул автомобиль с другой стороны и стал открывать уже водительскую дверь, наши с ним взгляды встретились.

Это длилось считанные секунды, но мне вдруг стало по-настоящему жутко.

Бездонная синева почти полностью испарилась из его выразительных глаз, сменившись непроглядной тьмой. Во всем облике появилось что-то такое, что заставило мое тело сразу же покрыться мурашками. Казалось, что сам дьявол предстал передо мной во плоти.

К реальности меня вернул приглушенный звук мотора, слившийся с общим гулом оживленной улицы.

Анджей, ловко выкрутив руль, выехал с парковки, и машина резво выкатила на шоссе.

Я с тупым видом уставилась на свои потертые черные «конверсы», прокручивая перед мысленным взором то, что произошло несколько секунд тому назад. Прекрасное лицо незнакомки, так мило улыбающейся Анджею, не выходило из головы точно так же, как и его страшные, затянутые темным полотном глаза.

На мое плечо вдруг опустилась рука Кейши, и подруга ласково пробормотала:

− Пойдем отсюда. Машина Марка стоит на соседней улице. По пути заглянем в «Шоколадницу», пропустим по чашечке горячего капуччино! Потом мы отвезем тебя домой, если ты, конечно, захочешь…

− Да, − неуверенно протянула я, лихорадочно растирая виски, − отличная идея! Мне совсем не помешает немного кофе.

С этими словами я быстро спустилась по ступеням, и, выйдя под моросящие холодные капли, молча направилась в переулок, туда, где припарковался Марк.

До меня донесся негодующий голос Полины:

− Это и вправду был Анджей? А что это за фотомодель укатила с ним на тачке?

− Я же говорил, что он всего лишь еще один смазливый придурок, не пропускающий ни одной юбки! Парни с его внешностью не могут быть другими… − восторженно объявил Андрей.

Его вечно шуршащие подошвы послышались у меня за спиной. Мгновение спустя, друг подбежал ко мне, и, не проронив не слова, приобнял за плечи.

Я была безумно благодарна Андрею за эти несколько минут тишины.

Вернувшись домой, я застала маму в гостиной. По дубовому паркету были разложены целые сотни фотографий, на которых был запечатлен один именитый телеведущий, застывший в самых разнообразных позах.

Мама сидела за ноутбуком и что-то пристально рассматривала сквозь очки.

Рядом с компьютером примостился бокал белого вина, а также коробка с бумажными салфетками, большая часть которых уже была скомкана и брошена в принесенную из ванны пластиковую корзину для мусора. Из динамиков стереосистемы «лился» ласкающий слух «Воздух на струне Соль» Баха.

− Я вернулась! − протянула я, стараясь изобразить на своем лице хотя бы некое подобие улыбки. − Ну, как ты здесь без меня?

− Неплохо… − протянула она, вытягивая из коробочки очередной бумажный прямоугольник и высмаркиваясь, −…если не учитывать того факта, что у меня жуткая простуда, а все эти фотографии нужно обработать и до завтрашнего вечера отправить в Лондон.

Мама пристально посмотрела на меня:

− Как погуляла?

− Да так, ничего особенного. Посмотрели с ребятами второсортный фильм, из разряда «увидел-забыл», посидели в кофейне…

− Что-нибудь случилось? − поинтересовалась она, стянув с переносицы очки и почти сразу же заметив мой недовольный, до неприличия кислый вид.

В комнате было невероятно жарко.

«Кажется, мама действительно заболела, раз включила радиатор на полную мощность»… − подумала я, и, стянув с себя джемпер, вслух пробормотала:

− Да нет, все хорошо. Просто немного устала. Это моя первая прогулка с друзьями за долгое время, и я… ну, в общем, ты понимаешь.

Мама улыбнулась, и ласково взяла меня за руку:

− Да, родная, я все понимаю, и ни в чем тебя не упрекаю. Это настоящее чудо, что ты, наконец, пришла в себя и вернулась к нормальной жизни.

Я наклонилась и чмокнула ее в горячий лоб.

− Люблю тебя, мам.

− Я тоже тебя люблю…− прошептала она, и, отстранившись, похлопала меня по руке.

− Я приготовлю горячего пунша с малиной и корицей… − протянула я, заходя на кухонный островок, − Тебе нужно пить больше жидкости. Да и температуру сбить бы не мешало…

После того, как мы пропустили по стаканчику ароматного напитка, мама, несмотря на все мои уговоры, так и не захотела лечь в постель. Вместо этого она запаслась новой коробкой с салфетками и вернулась к работе.

Я же отправилась в свою комнату, и, стянув с себя джинсы, без сил рухнула на кровать.

Мягкость пухового одеяла приятно ласкала тело, а запах ванили, распространявшийся от свежего пододеяльника − нос.

Мои ноги бессильно свисали с кровати, а волосы рассыпались по подушке словно паутина, только что сплетенная старательным пауком.

Мои ладони нехотя соединились, и по комнате сразу же раскатился тихий хлопок. Ночники, располагающиеся по обеим сторонам от кровати, словно по мановению волшебной палочки зажглись. Приятный полумрак заполнил комнату, сменив собой еще несколько секунд назад заполнявшую ее тьму. Часы на прикроватной тумбочке показывали половину десятого вечера.

Я снова и снова пыталась хоть как-то забыться, но момент, связанный с Анджеем и той сногсшибательной брюнеткой, все равно никак не хотел выходить из головы.

«И с чего я только взяла, что нравлюсь ему? − подумала я. − Он просто заступился за меня перед Эдуардом, а я напридумывала себе бог весть что!».

С губ сорвался легкий смешок.

− Вот идиотка! − протянула я вслух, и резко вскочила с постели.

Нужно было срочно переодеться.

Отыскав черную майку и свои любимые шорты, я принялась нехотя их натягивать.

Когда все было сделано, лицо вдруг предательски запылало, а сердце в груди, беспокойно затрепетало, затруднив дыхание. Мысли в голове так и путались.

− К чему тогда был весь этот флирт с его стороны? − спросила я сама себя и почти сразу же нашла ответ в словах, сказанных Андреем.

«Он всего лишь еще один смазливый придурок, не пропускающий ни одной юбки»… − послышался в голове голос друга.

Я тяжело вздохнула, и, проходя мимо гардеробной, решила на секунду остановиться, чтобы мимолетом разглядеть в стоящем там зеркале собственное отражение.

Зрелище было довольно жалкое. Мои худые руки свисали словно плети, волосы спутались, длинные ноги, прикрытые короткими розовыми шортами, покрылись гусиной кожей, а глаза… почему-то горели каким-то странным, зеленоватым светом.

Свалив все на освещение, я направилась к окну, и, отворив створку, с облегчением втянула в себя немного вечернего весеннего воздуха.

На улице все еще было сыро, но дождь уже прекратился. До моего уха доносилось приглушенное гудение вечерней Москвы. Деревья, примостившиеся за железной оградой парка, находящегося прямо через дорогу, тихо шумели, откидывая свои замысловатые тени на мокрый асфальт. Немногочисленные прохожие ускоривали шаг, очевидно, желая как можно быстрее попасть домой.

Тепло, расходящееся от батареи, расположенной под пластиковым подоконником, приятно согревало обнаженные ноги.

− Значит, у него есть девушка… − рассуждала я. − Ну конечно, дуреха! Надо было сразу понять, что такой парень как Анджей, не для тебя Амелия. Такие, как он, обычно встречаются с актрисами, моделями, или… дочерями нефтяных магнатов.

Перед глазами сразу же пронеслось лицо Эдуарда, но, на удивление, надолго не задержалось. В этот раз оно почти сразу же «выпорхнуло» в окно и растворилось в прохладном ночном воздухе. Его место снова заняло лицо Анджея.

Я прикрыла глаза, и вслушалась в тихое гудение ветра.

Руки, глаза, голос и губы Анджея − все это заполнило мои мысли со стремительной силой, заставив сердце в груди снова сойти на галоп.

Но, вдруг все исчезло. Вместо прекрасного лица перед моим мысленным взором предстали те страшные, наполненные зловещей тьмой глаза, что я увидела на парковке. Мои веки дрогнули, а по коже снова поползли мурашки.

«Интересно, что это было? − подумала я. − Его глаза как-то реагируют на свет, или это какая-то болезнь?».

Деревья в парке еще более грозно зашумели ветвями. Вдали завыла автомобильная сирена, а из моей гардеробной послышался какой-то едва различимый шорох.

Я резко обернулась, и прислушалась.

Да, все верно. Этот странный звук исходил не с улицы. Он шел ИМЕННО из гардеробной.

Ноги заледенели еще сильнее, а ладони вмиг покрылись испариной.

Я сделала неуверенный шаг в сторону.

Шорох заметно усиливался.

«Какого черта?» − подумала я, заходя в смежное помещение.

На первый взгляд все выглядело так же, как и обычно. За исключением зеркала.

Старинный овальный предмет интерьера, заключенный в резную медную раму и некогда принадлежащий моей бабушке, словно преобразился изнутри.

Отбрасываемые комнатой отражения исчезли, сменившись непроглядной тьмой, по которой расползались замысловатые узоры из бело-серых клубов дыма.

− Амелия… − послышался тихий, едва различимый шепот.

На секунду мне показалось, что я свихнулась. Все вокруг поплыло, а тело начала пробивать мелкая дрожь.

− Кто здесь? − еле слышно пробормотала я, сама до конца не уверенная в том, к кому обращаюсь.

Ответом мне был лишь легкий ветерок, проникающий внутрь помещения сквозь открытое окно и тихо теребивший мои спутавшиеся локоны.

Непонятные узоры, застилающие зеркальную гладь, вдруг замедлили свой ход и начали постепенно сменяться каким-то замысловатым непонятным свечением, напоминающим беспокойное колебание зажженной на ветру свечи.

Я, словно зачарованная, наблюдала за этим, возрастающим с каждой секундой свечением. Страх, сковавший мое тело, вдруг куда-то улетучился, сменившись согревающим душу теплом, напоминающем о чем-то дорогом и давно забытом.

Мой разум отключился, а все вокруг словно растворилось. Остался лишь этот свет. Такой теплый и яркий.

Я вновь прикрыла глаза.

Мои обнаженные ступни словно оторвались от поверхности пола, и сами понесли меня навстречу этому приятному, согревающему душу сиянию.

«Как тепло», − подумала я, выставляя лицо вперед под ослепительные, обжигающие кожу лучи.

− Амелия…

«Снова этот голос! Он кажется таким знакомым»… − пронеслось у меня в голове.

− Амелия… ТЫ В ОПАСНОСТИ!

По комнате прокатился оглушительный грохот, а я резко распахнула глаза. Овладевшее мной забытье исчезло так же неожиданно, как и появилось. Теплый свет, вырывающийся из-за зазеркалья, снова сменился непроглядной тьмой. Воздух, еще несколько секунд назад такой теплый и ласковый, сейчас холодно обжигал лицо. Что-то с силой стиснуло мою шею.

− Уходи! Уходи… − снова и снова повторял далекий голос.

Я опустила глаза вниз, и поняла, что причиной неприятных ощущений в области шеи стал дедушкин медальон.

Звенья цепи вытянулись и тихо потрескивали, норовя вот-вот лопнуть. Медальон едва уловимо вздрагивал, словно его кто-то собирался затянуть внутрь зеркала при помощи магнита.

Меня медленно потянуло вперед.

Я схватилась за натянутую, словно тетиву цепочку, и с силой дернула ее на себя, пытаясь противостоять этой, неизвестно откуда пришедшей силе.

Украшение с силой вдавливалось в кожу. Я тихо вскрикнула.

− Уходи, Амелия! Уходи же…

− Исчезни!!! − завопила я, больше не в силах сопротивляться. Мои ноги уже почти приблизились к раме.

− Отдай это мне!

Я вздрогнула. Голос, проронивший эту фразу, отличался от тихого бормотания, которое я слышала прежде. Он был грубым, пропитанным злобой и ненавистью.

− Ни за что! − мои ладони соприкоснулись с ледяной поверхностью зеркала.

Тьма, сгущающаяся вокруг меня, закружилась вокруг в бешеном вальсе. Сердце почти вылетало из груди, а глаза словно пульсировали изнутри.

Я со всей силы дернула за цепочку, и та с треском лопнула.

Меня отбросило назад, а изо рта вырвался очередной вопль.

Я почувствовала под собой твердь прохладного дубового паркета. Волосы разлетелись в стороны.

Воздух всколыхнулся. Зеркальная гладь завертелась взбесившейся спиралью, и, издав какой-то непонятный, похожий на отдаленные раскаты грома звук затихла, снова отразив внутри себя всевозможные платья и туфли. А еще, мое перепуганное от страха лицо.

Послышались частые шаги:

− Амелия, ты в порядке? − дверь моей комнаты распахнулась, и туда влетела мама. − Я, кажется, слышала крик…

Меня по-прежнему била легкая дрожь. Я громко и отчаянно хватала ртом воздух, не в силах отвести взгляда от зеркала.

− Боже, что здесь происходит?! − мама подбежала ко мне и принялась лихорадочно ощупывать мои руки и ноги. − Ты в порядке, дочка? Не ушиблась?

Я вцепилась в мамино плечо мертвой хваткой. На глаза уже наворачивались слезы, но, приложив невероятное усилие, я все же сумела их сдержать.

− Я… в порядке. Просто поскользнулась… − осторожно поднявшись на ноги, я еще раз с опаской огляделась по сторонам.

− Почему ты кричала? − мама пристально заглянула мне в глаза.

− Просто… я ударилась ногой о банкетку. Наверное, задела нерв.

− Ты уверена, что все нормально?

− Да, абсолютно. Просто немного устала. Завтра нужно встать пораньше, у меня семинарская неделя на носу, а несколько рефератов так и остались недоделанными. Думаю, мне стоит лечь…

С этими словами я осторожно поднялась, а затем, медленно направилась к постели.

Я успела стянуть с себя шорты и забраться под одеяло прежде, чем мама вышла из гардеробной. Разговор продолжать не хотелось, и мои глаза почти сразу же притворно закрылись.

Через секунду кровать тихо скрипнула, а прохладная мягкая ладонь мамы коснулась моей щеки, и нежно провела по ней пальцами.

− Ты точно ничего не хочешь мне сказать, Амелия? − прошептала она.

Я не ответила.

Послышался тихий вздох.

Поняв, что отвечать я не намерена, мама начала медленно подниматься, но моя рука вдруг ее остановила, и потянула обратно.

Я была не в силах справиться с собственным страхом перед тем, что та неведомая сила, что пыталась затащить меня в зеркало, может снова неожиданно вернуться. Мне безумно не хотелось оставаться одной.

− Мам… − тихо протянула я, − А помнишь, как в детстве я всегда боялась того темного угла возле письменного стола в нашей старой квартире и думала, что там живет домовой?

Мама ласково улыбнулась, и утвердительно кивнула:

− Конечно, помню. Ты всегда визжала как резанная, и прибегала в нашу с папой спальню. Он всегда относил тебя обратно в детскую только после того, как ты засыпала. А почему ты вдруг об этом вспомнила?

Я тяжело вздохнула, и, так и не ответив на вопрос, почти умоляюще попросила:

− Ты не могла бы посидеть здесь, пока я не усну? Мне так одиноко в последнее время…

В глазах мамы проступила печаль, перемешанная с радостью. Ее лицо медленно приблизилось к моему, и, мгновение спустя, ее горячие губы нежно чмокнули меня в лоб:

− Я люблю тебя, моя дорогая девочка.

Мама тихо запела колыбельную, которую пела медведица в мультфильме про Умку − в детстве я могла засыпать только под нее.

Глаза сразу же начали слипаться, а мысли путаться. Я почти полностью успокоилась под эти нежные звуки, срывающиеся с маминых губ. Сейчас мне снова начинало казаться, что эта женщина действительно способна защитить меня ото всех несчастий на свете.

«У Анджея есть девушка… − навязчивые мысли не давали покоя даже сейчас, когда сон уже почти завладел моим рассудком, − Ну, и что с того?! Я не должна из-за этого сходить с ума! Мы почти не знаем друг друга…».

По телу растеклось приятное тепло, а губы вдруг разошлись в легкой улыбке. «Завтра будет новый день, и я ни за что на свете не позволю себе снова хандрить! Да здравствует прежняя, ни от кого не зависящая Амелия!».

Это была последняя мысль, промелькнувшая у меня в голове перед тем, как я провалилась в сладкий сон.

Тогда я уже не могла видеть того, как мама, скинув спутанные волосы с моего лица, вздрагивает при виде представшего перед ней ужасного синяка, «охватившего» мою шею, словно колье.

− О, Боже… − с ужасом протянула она, и зажала рот ладонями.

Встав с кровати, она снова направилась в гардеробную, и принялась вытряхивать содержимое моих ящиков с одеждой и бельем на пол.

Пару минут спустя, так ничего и не обнаружив, мама тяжело вздохнула, и начала все собирать назад, искренне надеясь на то, что я никогда об этом не узнаю.

Глава третья. Вечеринка

Последующие полтора месяца пролетели совершенно незаметно. Май, заполненный сплошными контрольными и тестами, наконец-то подошел к концу и сменился экзаменационным июнем.

Я полностью вернулась к обыденной, кишащей сплошными проблемами жизни.

«Забросив» стеснение и обиду куда подальше, я снова полностью сосредоточилась на учебе, и начала набирать самые высокие баллы по всем возможным предметам.

Каждое мое утро, к превеликому удовольствию Кейши, начиналось с пробежки, прохладного душа, и, конечно же, качественного макияжа, на который я почти полностью наплевала во время своей затяжной депрессии.

Про тот случай с зеркалом я совершенно забыла, свалив все на переутомление и разыгравшееся на нервной почве воображение.

Отношения с мамой по-прежнему были напряженными, но тот факт, что моя успеваемость снова пришла в норму, ее полностью устраивал. Что касается папы, то он также был в полном восторге от всего происходящего. После нескольких недель, проведенных дома, он снова вернулся в Бразилию, но я была рада тому, что в этот раз − со спокойной душой и позитивным настроем.

Некоторые ребята из университета все еще продолжали бросать на меня косые взгляды, но я старалась не обращать на это особого внимания.

Даже Даниель заметил произошедшие во мне перемены, и поэтому пригласил поучаствовать в научно-исторической конференции, которая проходила как раз за несколько недель до начала экзаменов. Сроки «подпирали», а у него как раз не хватало участника. Сначала я отпиралась, но потом все же согласилась, чтобы хоть как-то отблагодарить преподавателя за проявленную обо мне заботу.

С Эдуардом на занятиях я за все это время практически не пересекалась. Он изредка появлялся на лекциях, посвящая почти все свое время тренировкам, поскольку на носу «висел» финальный матч по футболу. С кем МГУ обещал сразиться в этом году, я не имела ни малейшего понятия, поскольку единственной вещью, не выходившей у меня из головы − был ненавистный Анджей.

С момента той самой неожиданной встречи в кинотеатре, мы с ним так и не поговорили.

Когда пару дней спустя я пришла на занятия в своих любимых, обтягивающих ноги черных джинсах, вязаной кофте от «Москино», обнажающей плечи, а также в стильных замшевых «брогах», большинство присутствующих в аудитории ребят окинули меня одобрительными взглядами. Естественно, кроме «госпожи» Петровской и ее преданной «свиты», занимающей первые ряды.

Я знала, что эта высокомерная девица терпеть меня не может, так как когда-то Эдуард дал ей от ворот поворот. Не привыкшая проигрывать дочь крупного бизнесмена, сразу же «заточила» на меня зуб, и так и ждала любого удобного случая для того, чтобы отомстить. Я была абсолютно уверенна в том, что именно она растрепала всем вокруг о том, что со мной произошло.

Смерив высокомерных девиц безразличным взглядом, я протопала к своему месту. Эдуард тогда, кинув на меня быстрый взгляд, мигом выудил из сумки ноутбук, и поспешил поскорее открыть крышку.

Анджей же, сидевший чуть поодаль, помахал мне и приветливо улыбнулся. В его глазах так же читалось одобрение.

Еще несколько дней спустя после этого, нам с ним все же удалось немного поговорить перед началом семинара по философии.

Мы сверили домашние работы и немного поговорили о… Шекспире. Когда я все же набралась смелости для того, чтобы спросить его о той девушке, с которой мы видели его возле кинотеатра, в аудиторию вошел преподаватель, и мне пришлось вернуться на место.

Последующие несколько недель я была так сильно занята подготовкой к экзаменам, что времени не хватало даже на то, чтобы ненадолго встретиться с ребятами. Все мы успокаивали себя тем фактом, что нас ждет поездка в Европу, и уж там мы не упустим возможности хорошенько повеселиться.

Каково же было мое облегчение, когда Дмитрий Анатольевич Алексеев − наш преподаватель по английскому, удовлетворенно хмыкнул, и, поставив «пятерку», передал мне «зачетку».

Последний в этом году экзамен, наконец-то был позади.

Я со скоростью звука вылетела из аудитории, и, громко смеясь, весело завертелась вокруг Кейши, словно заправская балерина.

− Поверить не могу! Мы это сделали!

− Поздравляю, дорогая! − подруга радостно меня обняла. − Даже не верится, что каникулы наконец-то начались!

Ксандр стоял возле самых дверей и недовольно хмурился. Следующим на сдачу должен был идти он.

− У кого-то они начались, а у кого-то еще под бо-о-оольшим вопросом…

− Ну, милый… − протянула Лиза, обнимая возлюбленного за шею, − Не переживай ты так! Все будет хорошо! Если мы с Марком сдали французский, то ты-то точно с английским справишься!

Марк, стоявший у меня за спиной, что-то внимательно вычитывал с экрана планшета:

− Не беспокойся, приятель! − обратился он к Ксандру. − Если Андрей сейчас выйдет и сообщит, что ему удалось заполучить положительную оценку, то можно считать, что ты УЖЕ сдал.

Не прошло и секунды, как тяжелая дубовая дверь отворилась, и оттуда показался раскрасневшийся от волнения Андрей.

− Аллилуйя! − завопил он и подскочил к нам. − «Четверка»! − причитал друг, радостно открывая «зачетку», и тыча пальцем в графу с оценкой, − И это при том, что учить я начал только вчера! Предпоследний билет попался! Ответ на него я сегодня утром в метро прочитал…

− Ну, я же говорил, что волноваться не стоит… − рассмеялся Марк.

Кейша шутливо пнула его в живот:

− Может, хватит вам с Ксандром над ним постоянно подтрунивать? Парень хоть иногда, но старается…

− Вот именно! − улыбнулась Лиза, обнажив все тридцать два зуба. − Здесь важно заметить, что главное слово − «иногда».

Ксандр скрылся за дверью.

Ребята, которые еще не ходили сдавать, припали к дверям, чтобы хоть что-нибудь расслышать. Обычно, на экзаменах у Алексеева так бывало постоянно, поскольку заведующий кафедрой иностранных языков слыл настоящим «зверем». Все ребята на нашем факультете и боялись, и уважали его одновременно. Поэтому и готовились всегда «как следует».

− Поздравляю, Андрей! − пробормотала я, и одобрительно похлопала друга по плечу.

Его довольные карие глаза, чем-то напоминающие щенячьи, с благодарностью посмотрели на меня:

− Спасибо, Ам! А ты…

− Отлично! − перебил его Марк. − Я забронировал нам билеты прямым рейсом до Праги на завтра, на 16:45. Что скажете?

Лиза, радостно запрыгав, обняла брата за шею:

− Молодчина, братишка! То, что нужно! Не хотелось бы тащиться со всеми остальными…

Я удивленно посмотрела на ребят:

− Так-так, минуточку… Я думала, мы летим вместе с остальными. Разве разделяться можно? Что еще за «отдельный» рейс?

Марк смерил меня взглядом:

− Ам, слушай… Я, конечно, парень общительный, но даже у меня нет никакого желания лететь в самолете, набитом парой десятков шумных студентов, и с вечно сующимися не в свое дело преподавателями! К тому же, мы записывались во «второй волне», и билеты на самолет так и так пришлось бы бронировать самим…

− Или ты хочешь провести несколько часов в замкнутом пространстве вместе с этим говнюком Эдуардом? − Андрей смерил меня пристальным взглядом. − Ты же понимаешь, что в том случае, если между вами снова возникнут какие-нибудь придирки, «сойти» будет нельзя…

Я ехидно усмехнулась, и показала другу средний палец.

− Марк, забронируй мне еще и парашют на всякий случай! А вообще… − я запнулась, −…не думаю, что он будет на борту вместе с остальными.

− Оу… − протянула Лиза, и скорчила рожицу. − Ты что, забыл? У папы нашего богатенького мальчика есть частный самолет. Он комфортабельно домчит его вместе с невестой прямиком до места назначения.

Кейша многозначительно кашлянула и смерила подругу укоризненным взглядом, давая понять, что я все еще стою рядом.

Лиза, вздохнув, пробормотала:

− Прости, Ам. Не хотела давить на больное.

Я несколько секунд буравила подругу наигранным злобным взглядом, а затем громко рассмеялась:

− Видела бы ты свою физиономию!

− Не смешно… − Лиза изобразила на лице обиду.

− По-моему, у кого-то настроение просто отличное… − Кейша улыбнулась. − У тебя все в порядке?

Я с трудом подавила в себе приступы смеха, и примирительно выставив ладони вперед, ответила:

− Да, все нормально. Ребят, мне абсолютно все равно. Эдуард и я… все это уже в прошлом. − Мой взгляд упал на часы. − Мне нужно идти. Мама уже наверняка приехала…

− Что-то случилось? − поинтересовалась Лиза. − Опять вы что-то не поделили?

Я сняла с плеча небольшой кожаный рюкзачок, убрала в него зачетку, и выудила свой «айфон». На экране красовалось уведомление о двух пропущенных звонках от мамы.

− Нет, все в полном порядке… − заверила я подругу, и продемонстрировала ребятам подсвечивающийся экран мобильника, − Просто она решила, что неплохо было бы вместе пройтись по магазинам, и выбрать мне платье для вечеринки. У нее сегодня как раз долгожданный выходной.

− Ну, надо же… − присвистнула Лиза. − А у нас с Марком мама вообще скептически относится к подобным «мероприятиям». Не думала, что Милена Георгиевна любит шопинг…

− Она и не любит шопинг… − поспешила успокоить я подругу. − Она любит ПОЛНЫЙ КОНТРОЛЬ!!!

Андрей усмехнулся:

− Ты хотела сказать, что она любит держать ТЕБЯ под контролем?

− Ты смышлен не по годам, мой добрый друг! − я уже направлялась к лестнице, и, махнув ребятам рукой на прощание, добавила, − Увидимся в половине девятого!

Резво слетев со ступенек, я радостно выпорхнула в вестибюль. Поскольку сейчас шли экзамены, а приемная комиссия находилась в другом корпусе, вокруг было довольно тихо.

Игорь Дмитриевич (наш охранник), как всегда, примостился на широком кожаном диване и смотрел футбол по огромному плазменному телевизору, висящему на стене.

Я уже направилась к выходу, и даже успела вытащить из кармана заранее подготовленный электронный пропуск, как из смежного коридора появился Эдуард.

Я вздрогнула, а он, увидев меня, вдруг резко остановился, словно перед ним возникла невидимая преграда.

Сначала мне показалось, что я вот-вот рухну в обморок. Перед глазами пронеслись кадры нашей последней встречи. Это длилось всего несколько секунд, потому что мне почти сразу же удалось взять себя в руки, и смело двинуться навстречу.

− Привет! Как поживаешь? − приветливо протянула я, подойдя ближе.

В зеленых, испещренных мелкими крапинками, глазах Эдуарда читалось удивление:

− Привет… − неуверенно протянул он. − Все нормально. Вот, иду «автомат» по философии проставить…

Я понимающе кивнула:

− А я только что от Алексеева. Бой был жестокий.

Эдуард улыбнулся. У меня внутри сразу же все сжалось − давно я не видела этой его беззаботной ласковой улыбки, идущей от самого сердца.

− Ну, это же Алексеев! У него без борьбы вообще не выиграть… − Он посмотрел на висящие на стене часы. − Наша группа сдает английский в три часа, так что спасибо за предупреждение.

Повисла неловкая пауза, которую несколько секунд спустя нарушил Эдуард:

− Ты идешь на вечеринку, которую наш факультет устраивает сегодня в «Клевере»? − вдруг спросил он.

− Я не хотела идти, но… − тихо протянула я.

−…но Полина и Лиза тебя уломали, верно? − закончил за меня он.

Я открыла рот, чтобы ответить, но вместо этого вдруг улыбнулась и, разведя руками, утвердительно кивнула:

− И все-то ты знаешь. Да, они оказывают на меня огромное влияние… − щеки залились предательским румянцем. − А ты придешь?

Он смутился.

«Наверное, он собирается прийти с ней»… − пронеслось у меня в голове.

− Эдуард… − начала я вслух, − Тебе не следует смущаться. Наши отношения уже в прошлом… Ты придешь с Мари?

Его глаза пристально смотрели на меня. По лицу растекся румянец, дыхание участилось, и он одним резким движением приблизился ко мне.

Запах его одеколона защекотал мне ноздри.

− Мари нет в городе… − прошептал он, а затем, немного погодя, добавил:

− А ты придешь туда с… этим Анджеем?

Было слышно, как ненавистно было ему произносить последнее слово. Его широкие ладони сжались в кулаки.

Я, чувствуя, что нахожусь в опасной близости от его лица, отстранилась:

− Я приду туда с ребятами. С чего ты взял, что нас с Анджеем что-то связывает?

Он усмехнулся:

− А ты разве сама не видишь? Он же на всех лекциях взгляда с тебя не сводит… Буквально, по пятам тебя преследует.

Меня пробил легкий озноб, а мысли вмиг спутались.

«Что?! Анджей… преследует меня? − пронеслось в голове, − Ну что еще за глупости!».

Тряхнув головой, я пристально посмотрела на Эдуарда:

− О чем ты, Эдди?

Он едва заметно вздрогнул, и приблизился ко мне еще ближе. Я почувствовала исходящий от его разгоряченного тренировкой тела жар. Сердце бешено заколотилось в груди.

− Как ты меня сейчас назвала?

− Никак… − резко бросила я, безуспешно пытаясь исправить положение.

− Пожалуйста, Ам, повтори… — прохрипел он. − Хотя бы в последний раз…

Игорь Дмитриевич покосился в нашу сторону и, негодующе покачав головой, снова вернулся к футболу.

Руки Эдуарда вдруг обвились вокруг моей талии, и я почувствовала, как он осторожно прижимает меня к себе.

− Повтори…

Я, обмякнув, словно тряпичная кукла, была больше не в силах сопротивляться, и поэтому тихо прошептала:

− Я назвала тебя так, как всегда, Эдди…

На его губах проступила улыбка, а лицо медленно подалось к моему.

Послышался тихий писк. Кто-то приложил к считывающему устройству пропуск, и турникет тихо заскрипел. Послышалось цоканье каблуков.

− Амелия?! − раздался удивленный голос Полины.

Я резко отстранилась от Эдуарда, и, громко дыша, смущенно посмотрела на подругу.

Полина стояла на месте, и вопросительно смотрела на меня:

− Что здесь происходит? − недовольно пробормотала она.

− Мне лучше уйти… − Эдуард отстранился, и попятился к лестнице, − Увидимся вечером. Полина…

Он кивнул подруге, и в мгновение ока скрылся на ступеньках.

Я все еще не могла прийти в себя от всего произошедшего.

Полина резко подлетела ко мне.

− Ну, и как это понимать? − в ее голосе послышался упрек, − Ты что, совсем спятила?!

− Не знаю, что на меня нашло… − жалобно протянула я. − Словно какое-то затмение… Это так глупо!

Полина скорчила гримасу, и сделала такой вид, словно я только что сообщила ей о том, что Земля круглая:

− Вот именно! Целоваться с бывшим парнем, который смешал тебя с грязью − это же унизительно! Что он тут тебе наплел?

− В том-то и дело, что ничего! Я просто поздоровалась, решила, что пора прекратить все наши размолвки раз и навсегда. Мы поговорили, и…

− И собрались слиться в страстном поцелуе?! − Полина, кажется, была в самом настоящем бешенстве. − Хорошо, что я вовремя появилась, и остановила все это безумие!

Немного помолчав, она добавила:

− Ладно… пока оставим это. Я проспала, и мчалась сюда на всех парах! Как там экзамен? Все наши сдали?

Я чувствовала, как мое лицо предательски полыхает. Чувство стыда было так велико, что мне было тяжело перебороть себя, и посмотреть подруге в глаза. Вместо этого, я потупила взор и принялась внимательно «изучать» блестяшки на своих балетках:

− Когда я уходила, Ксандр пошел сдавать. У остальных все нормально, но я все равно предупреждаю… Алексеев сегодня не в духе.

− Ладно… − тяжело протянула Полина. − Надеюсь, что все обойдется. Я последние три дня головы вообще от книг не отрывала.

С невероятным трудом справившись с собой, я все же подняла глаза на подругу и, слегка улыбнувшись, пролепетала:

− Удачи, Полли. И прости. Я была не в себе. Пожалуйста, не говори ребятам о том, что произошло, ладно?

Полина ничего не ответила, но все же утвердительно кивнула.

− В таком случае… увидимся вечером! Мне нужно бежать, а то мама уже наверняка с ума сошла от бесполезного сидения в машине…

Полина резво взбежала по лестнице, и скрылась в том же направлении, что и Эдуард несколько минут тому назад.

Каково же было мое облегчение, когда я оказалась на улице. Сегодня было пасмурно, но не дождливо. Мое самое любимое сочетание в погоде!

Ветер кружил и прижимал к тротуару летевший со всех сторон пух. Солнце, скрытое серыми облаками, приятно согревало, но при этом не палило. Вокруг было несметное количество молодых амбициозных людей, пришедших попытать счастья в поступлении в главный ВУЗ нашей страны. Отовсюду до моего уха долетали обрывки разговоров о ЕГЭ, проходных баллах, а также о недавно прошедших в школе выпускных вечерах.

Поспешив ретироваться, я прибавила шагу, и уже через несколько секунд была на стоянке.

Заприметив в одном из задних рядов мамину «ауди», я еще немного прошла вперед.

Отворив пассажирскую дверь, я мигом юркнула внутрь. Мама с кем-то разговаривала по телефону на повышенных тонах.

Кинув на меня короткий взгляд, она недовольно пробормотала:

− Сергей, я сейчас не могу, ясно?! У меня сегодня наконец-то выдался свободный день, и я собиралась провести его с дочерью. Жан-Пьер может и подождать! Все, я отключаюсь… − с этими словами она дала отбой.

− Что, без тебя в редакции опять проблемы? − поинтересовалась я, швырнув рюкзак на заднее сиденье.

Мама помассировала виски и недовольно пробормотала:

− Наш французский коллега в полном восторге от фотографий, опубликованных в последнем номере журнала, и ему срочно понадобилось создать что-то подобное для их августовского выпуска.

− Тебе нужно лететь во Францию? − вскинув бровь, протянула я.

− Знаю, это довольно неожиданно, но мне и в правду нужно туда попасть. Это весьма прибыльный заказ, и я не могу просто так его упустить.

− Понятно. И когда нужно ехать?

Мама со страдальческим видом посмотрела на мои, сведенные вместе ладони, и тихо ответила:

− Они хотели, чтобы я вылетела немедленно, но я уговорила дать мне времени до вечера. Билет уже забронирован.

Я понимающе кивнула, и, немного помедлив, протянула ей «зачетку».

Мама с любопытством вгляделась в разворот, и на ее лице застыла довольная улыбка.

− Умница… − она потрепала меня по растрепавшимся волосам. − Я так рада за тебя! Ты так сильно боялась этого последнего экзамена…

Забрав зачетную книжку обратно, я швырнула ее на заднее сиденье вслед за рюкзаком, и, довольно потерев руки, весело протянула:

− Я − студентка выпускного курса! Боже, поверить не могу!

Мама, с готовностью повернув ключ в зажигании, пролепетала:

− Это срочно нужно отметить!

− Что ты задумала?! − улыбнулась я. − Мы же просто всего-навсего хотели пройтись по магазинам. Не забывай, что я должна быть полностью готова к половине девятого…

Мотор «ожил».

− Я все помню… − ласково улыбнулась она, обнажая свои жемчужные зубы. − Мы будем вовремя!

С этими словами мама ловко развернула автомобиль, и, переключив передачу, направила машину к выезду.

Несмотря на то, что день начался просто прекрасно, внутри меня с каждой секундой нарастало какое-то неведомое беспокойство. Что-то непременно должно было произойти. Что-то такое, что изменит мою жизнь навсегда.

Проникновенный голос Лауры Велш наполнил своим звучанием залитый фиолетово-синими красками зал.

Молодые люди, почувствовав, что летние каникулы наконец-то начались, развлекались на полную катушку.

Я и ребята примостились на удобных, обтянутых красной кожей диванчиках, и как раз отправляли официанта за заказом.

− Боже, просто не верится! − пытаясь перекричать громко «ухающую» музыку, заявила Лиза. − Каникулы начались! Никаких контрольных и тестов в течение нескольких месяцев!

Подруга, сидящая на коленях у Ксандра, выглядела просто фантастически. На ней было шикарное кремовое платье до колен, и точно такие же кремовые босоножки на высоком широком каблуке. Мелкая россыпь жемчуга, украшающая тончайший шелк, прекрасно сочеталась с длинными золотистыми волосами Лизы.

− Точно-точно! − захихикала Полина. − Как же я рада, что мы на какое-то время распрощались со всей этой научной тягомотиной…

Сидящие рядом со мной Кейша и Марк весело переглянулись.

− Полина, ты просто неисправима! − улыбнулась подруга, а затем, подмигнув мне, заявила, − А вот за Ам, я действительно рада. Активное участие в культурной жизни университета и закрытая на «отлично» сессия просто так не даются! Наконец-то ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с нами, подружка!

− И вы посмотрите, в каком новомодном прикиде! − указал Андрей на меня зеленоватым горлышком бутылки «Хайнекена». − Поверить не могу, что Мелена Георгиевна сама выбрала тебе ЭТО платье…

Я почувствовала, как к лицу предательски приливает румянец.

− Да ладно вам! − замахала я руками. − Это всего лишь платье. К тому же, я всегда их носила. Вы просто забыли об этом в связи с… последними событиями. Надеюсь, что вся эта «ерунда» ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в прошлом!

Взгляд Полины сразу же встретился с моим. Я поняла, о чем думает подруга, и сразу же вспомнила произошедший утром… «инцидент».

− «Золотые слова»! − утвердительно кивнул Ксандр, который в своих вытертых джинсах и обтягивающей его внушительные мускулы белой футболке, был похож на самого настоящего вышибалу.

В этот самый момент к нашему столику вернулся худощавый, светловолосый официант, и водрузил на него поднос с напитками.

В мгновение ока, все бокалы и бутылки «разошлись» по рукам.

− Я предлагаю выпить за это! − торжественно объявила Кейша, зажав в руке бокал с мартини.

Марк улыбнулся, и устремил свои голубые до неприличия глаза на возлюбленную.

Кейша, грациозно поднявшись, предстала перед нами во всей красе. Ее густые темные волосы были заплетены в высокую косу, которую украшала целая россыпь маленьких серебристых звездочек, сияющих в темноте. Белоснежное платье-туника плотно облегало узкую талию и высокую грудь подруги, но при этом, величественно скрывало ее стройные ноги внушительной шелковой юбкой со шлейфом.

Да что уж тут говорить! Кей выглядела как настоящая греческая богиня. Ее голос звенел, словно колокольчик:

− Я знаю, что для нас этот год выдался довольно тяжелым, но, несмотря на все трудности, мы все же справились. Мы заслужили для себя это лето… − подруга посмотрела на меня, − Полина, Лиза, Андрей, Ксандр, Марк − все вы просто молодцы, и заслуживаете каждый отдельного тоста, но… сегодня мне бы хотелось целиком и полностью посвятить этот вечер нашей дорогой Амелии!

Ее лицо озарила улыбка.

− Я бесконечно рада, что сегодня ты здесь, рядом с нами… Мы все тебя безумно любим!!!

Мне на глаза навернулись слезы. И в этот раз они, к счастью, были не от обиды.

− За тебя, Амели!!! − протянули все хором, и в веселом трезвоне, соединили бокалы.

Спустя полчаса, заполненных разговорами о предстоящей поездке и громким хохотом Полины, всем захотелось танцевать.

Марк и Кейша, которые выглядели как настоящие принц и принцесса, согласились выйти на танцпол только тогда, когда из динамиков послышалась медленная, ласкающая слух мелодия.

Лиза и Ксандр, сославшись на то, что им нравиться что-нибудь «более ритмичное», остались за столиком вместе со мной.

Что касается Полины и Андрея, которые вечно цеплялись друг к другу, и постоянно ныли о своем одиночестве, сегодня были просто в «ударе».

Подруга, почувствовав прилив теплых чувств, схватила Андрея, и почти волоком вытащила на танцплощадку.

Друг, приобняв Полину за талию, неуверенно топтался на месте, бросая на меня жалобный взгляд через ее плечо.

Я улыбнулась, и, сжав руку в кулак, выставила вверх большой палец.

− Да уж, видок у него как у мокрой курицы… − задорно протянул Ксандр, забрасывая в рот фисташку. − Будь рядом с ним кое-кто другой, сразу бы «расцвел», словно одуванчик весной!

− Ксандр, хватит! − прикрикнула на него Лиза. − Ам, ты же помнишь, что было в прошлый раз?

Я утвердительно кивнула, вспоминая о произошедшей несколько лет тому назад… «неловкой ситуации».

Андрей, зная, что мы оканчиваем школу, собрался с духом, и в день последнего экзамена решил, что пришло время рассказать мне о своих чувствах. Я же, в свою очередь, не имея не малейшего представления о душевных терзаниях друга, в этот же вечер сообщила ребятам о том, что мы с Эдуардом «официально» встречаемся.

Каково же было мое удивление, когда Андрей встал, и буквально бегом выскочил из кафе, где мы тогда проводили время. Только потом девочки поведали мне о «маленьком секрете» друга.

− А как у вас с Ксандром дела? − спросила я, сделав обильный глоток «Пина-колады». − Вы еще не планировали узаконить ваши отношения?

Друг поперхнулся, а Лиза, громко рассмеявшись, постучала его по спине:

− Амели, ну ты и выдумщица! Я и Ксандр… мы оба, наверное, слишком ветрены для брака. Кто-кто, а первыми точно обручатся Кейша и мой дорогой братец!

Мы с одобрением посмотрели на танцующих ребят. Пара из них получалась действительно великолепная. Оба красивы, образованы, из хороших семей…

− Да уж… Марк, наверное, единственный из нас, кто действительно готов к тому, чтобы обзавестись семьей, − пробормотал Ксандр. − Кейша за ним, как за каменной спиной!

− Ты хотел сказать «стеной»… − поправила его Лиза.

− Вот у кого у кого, а у тебя-то точно спина «каменная»! − рассмеялась я, и потрепала друга по бицепсам.

− Да уж, точно! − друг слегка покраснел. − Не так выразился.

− Кстати, о женихах и невестах… − протянула Лиза, и кивнула вперед, − Что творится с твоим бывшим? Он сегодня сам не свой.

Я удивленно посмотрела за спину подруги.

За широкой дубовой стойкой с мраморной зеленой столешницей восседал Эдуард.

Его густые волнистые волосы растрепались в стороны, а зеленые, горящие злобой глаза, были направлены в противоположную от нашего столика сторону.

Я проследила за направлением его взгляда и вздрогнула.

В другом конце зала, за одним из самых дальних столиков, находящихся почти в самом углу, сидел Анджей и с кем-то мило разговаривал.

− Анджей тоже здесь? − вопросительно протянула я.

Лиза и Ксандр обернулись.

− По-моему Андрей, как бы это было не прискорбно, в этот раз действительно оказался прав… − заключил Ксандр. − Этот парень действительно тот еще «донжуан».

− Странно… − протянула Лиза. − Не думала, что он здесь появится.

Я вопросительно посмотрела на подругу:

− Это еще почему?

Лиза тяжело вздохнула.

− Ну, в общем… я кое-что подслушала, когда была в «дамской комнате» напротив той аудитории, в которой у вас сегодня проходил экзамен по английскому.

− Выкладывай! − на одном дыхании выпалила я.

Ксандр, присвистнув, поднялся:

− Так… чувствую, здесь назревает чисто женский разговор. Пойду, прогуляюсь.

Лиза одарила возлюбленного ослепительной улыбкой, и как только он отошел, сразу же заговорщически наклонилась ко мне:

− Там была Петровская со своей «свитой». Они трепались о чем-то будничном, что мне было абсолютно «до лампочки»…

− Лиза! − взревела я от нетерпения. − Ближе к делу!

Подруга недовольно хмыкнула:

− В общем, когда я собралась выходить, то услышала имя Анджея, и решила послушать. Она рассказывала подружкам о том, что она пыталась пригласить его на вечеринку, но он отказался, сославшись на то, что он типа, тут всего полтора месяца, что это не его праздник…

− Но, тем не менее, он все же здесь… − вставила я, сложив руки на груди.

− В конце разговора она своим излюбленным, самодовольным тоном во всеуслышание заявила, что «заставит этого «милого немца» в ногах у нее валяться, чего бы ей это не стоило».

− Что ж… Очевидно, ей это удалось! − усмехнулась я, поднимая один из стоящих на столе бокалов.

В тот самый момент, когда пряный вкус вермута обжог мое горло, Анджей оторвался от разговора с «невидимым собеседником», и посмотрел прямо на меня.

Я замерла. Его синие глаза, сияющие в темноте как два огромных сапфира, озарились теплом, а на лице застыла улыбка.

− Что с тобой? − спросила подруга, а затем обернулась.

Анджей, понимая, что его «поймали», помахал Лизе в ответ.

Из-за высокой кожаной спинки дивана, стоящего напротив его столика, показалась белокурая голова с ламинированными прядями. Два серо-голубых глаза пристально вгляделись вглубь зала.

− А вот и наша «принцесса»… − протянула Лиза себе под нос.

Разглядев нас, Петровская обнажила свои отбеленные до неприличия зубы, и одарила притворного вида улыбкой.

Почувствовав, как моя физиономия начинает «наливаться» от гнева, я, приложив невероятные усилия, все же справилась с собой, и помахала в ответ.

Через секунду она отвернулась, и начала что-то жарко нашептывать наклонившемуся к ней Анджею на ухо, и громко хохотать.

Эдуард, все еще сидевший за стойкой, обернулся, и посмотрел на меня.

Вид у него был жуткий. Зеленые до недавнего времени глаза налились кровью, прямой выразительный нос, все еще заклеенный пластырем, распух, а изящная шея покрылась неровными багровыми пятнами.

Одними губами я прошептала слово «привет», а он, никак не отреагировав, снова отвернулся.

Кучерявая голова бармена показалась из-за стойки, и перед Эдуардом появилась небольшая рюмочка с текилой, которую он сразу же опрокинул, и через мгновение отправил к дюжине точно таких же пустых стекляшек.

− Ого… − протянула Лиза. − Да наш спортсмен, кажется, набрался! Интересно, что у него произошло?

− Лиза! − прикрикнула я на подругу. − Не нужно язвить. Мало ли, что у него могло случиться… Он же самый обычный человек. Возможно, его мать снова загуляла от отца с водителем…

Лиза осушила свой бокал с белым вином, и, посмотрев мне прямо в глаза, спросила:

− Амелия, а тебе не кажется, что это все из-за тебя? Ты сегодня весь день сама не своя… Что-нибудь случилось?

Зал на мгновение погрузился в тишину. Ди-джей запустил новый трек. Парочки, заполнявшие танцпол, снова пришли в движение. Среди них появилась и Петровская с Анджеем, которая бросала на меня свой самодовольный взор при каждом удобном случае.

− Ты только посмотри на нее… − Лиза покачала головой, и откинула в сторону свою длинную белокурую прядь, − Так и виснет на нем! Один ее взгляд чего стоит! «Смотрите! Это − моя территория! Кто попробует сунуться, сразу убью!».

− Он хотел меня поцеловать.

Лиза оторвала свой взгляд от Анджея с Ольгой, и с ошеломленным видом переспросила:

− Не поняла, кто хотел тебя поцеловать?!

Я потупила взор:

− Эдуард. Полина застукала нас сегодня утром в университетском фойе.

− Ну, надо же! − Лиза стукнула ладонью по темной стеклянной столешнице. − Полина действительно молодец! А мы еще называем ее болтушкой… За весь день и словом об этом не обмолвилась!

− Я не хотела ничего говорить при Андрее. Ты же знаешь, что ему будет больно об этом узнать, да и к тому же…

− К тому же…− повторила мои слова подруга.

− Это была ошибка. Я всего лишь решила, что пора нам с ним уже «зарыть топор войны», и начать общаться нормально.

Лиза склонилась ко мне и еле-еле сдержалась, чтобы не закричать:

− Ам, ты в своем уме?! Этот парень превратил твою жизнь в ад! Унизил, растоптал твое сердце на куски…

− Лиза, я…

− Никаких отговорок! − подруга взяла меня за руку, − Амелия, ты − моя подруга, я знаю тебя с детства, и никогда не прощу этому человеку того, как он с тобой обошелся… − она запнулась, подбирая слова, − Если бы такое произошло со мной, я, наверное, тоже не захотела бы жить… Обещай, что будешь держаться от него подальше.

Я до самой глубины души была тронута словами Лизы, и, наверное, именно поэтому, сжав ее ладонь, утвердительно кивнула.

− Вот и славно.

Через несколько минут за столик начали возвращаться ребята.

Полина снова начала подтрунивать над неуклюжестью Андрея, который после пережитых танцев, напоминал вареного рака.

Ксандр вернулся из бара с новой порцией напитков, а вот Кейша возвратилась за столик в одиночестве. Длинная юбка подруги заняла собой почти всю поверхность диванчика.

− О боже, как же я устала! − заявила она, с наслаждением сбросив на пол свои белоснежные босоножки от «Джимми Чу». − Мои ступни срочно нуждаются в отдыхе…

− Вы с Марком смотрелись просто потрясающе! − улыбнувшись, протянула я.

− Точно-точно! − закивала головой Лиза. − Словно жених и невеста во время первого супружеского танца!!!

− Ну хватит! − махнула рукой подруга. − Вы преувеличиваете!

− Кстати, а куда подевался Марк? − спросил Ксандр, отправляя в рот внушительных размеров креветку.

− Он пошел в машину за пиджаком. Меня что-то слегка знобит…

− Ты в порядке? − поинтересовалась я, только сейчас заметив, как сильно Кей побледнела.

− Да-да, все нормально… − отозвалась она, и приобняла себя за плечи.

Спустя десять минут к компании снова присоединился Марк.

− Амели, − обратился он ко мне, накинув подруге на плечи свой пиджак, в котором та буквально утонула, − Я видел на стоянке за клубом Анджея и Ольгу. Они стояли возле его машины, и… кажется, целовались.

У меня внутри что-то оборвалось. К горлу подступил тугой ком. Меня резко замутило, но я поняла, что в этот раз винить некого, поскольку Анджей − свободный человек, и волен делать все что захочет.

− Мне все равно! − прошипела я, и откинулась на мягкую кожаную спинку. − Я ведь не его девушка, в конце концов! Пусть об этом думает та высокая брюнетка, с которой мы видели его около киноцентра…

− То, что и требовалось доказать! − торжественно объявил Андрей. − Он − самый настоящий бабник! Наверняка они уже на полпути в ее шикарную квартирку на Кутузовском.

Андрей не успел договорить, поскольку его заглушил громогласный голос Дениса Яковлева из второй группы:

− Ребята, скорее на улицу! В клубе, что через дорогу, кажется, кого-то замочили! Полиция повсюду!!!

В зале поднялся гул. Большинство ребят побросало свои вещи, и мигом ринулось на улицу.

− Боже… − протянула Кейша, еще сильнее натягивая на себя пиджак. − Какой ужас!

Полина, прикончив очередной коктейль, проговорила:

− Не знаю, как вы, а я иду посмотреть. Если повезет, я даже смогу попасть на ТВ в качестве очевидца!

− Полина!!! − прикрикнула на нее Кейша.

− Я просто шучу! − прокричала подруга уже из глубин окружившей ее толпы.

− Давайте лучше собираться по домам… − протянула Лиза, накидывая на плечи пелерину, − Мне что-то не по себе.

Парни мигом поднялись.

− Давайте хотя бы узнаем, что произошло, − предложил Ксандр.

Марк протянул ему ключи, и пробормотал:

− Ладно. Но чтобы не дольше пяти минут! Я пока пойду, оплачу излишки по счету…

Мы утвердительно кивнули, а Марк резво направился к бару.

Музыка затихла, а зал в считанные мгновения оказался полупустым. Из-за плотных кирпичных стен здания был слышен приглушенный рокот возбужденной толпы, разбавленный воем полицейских сирен.

Андрей, Кейша и Лиза поднялись.

Я, взяв лежащий на столике клатч и проверив застежки на своих босоножках, последовала их примеру.

Не успела я выпрямиться, как все резко поплыло перед глазами. Кровь прилила к лицу, и меня с силой повело в сторону.

− О, Господи! − проронил Андрей, и подхватил меня за плечи. − Амели, что с тобой?!

Я встряхнула головой и, посмотрев на друга, заплетающимся языком ответила:

− Мне срочно нужно в уборную. По-моему, я немного перебрала с коктейлями. Кажется, меня сейчас стошнит…

Кейша, подобрав свой длинный подол, подбежала ко мне:

− Пойдем, Ам! Я отведу тебя…

− Нет-нет! − запротестовала я. − Ни в коем случае! Еще не хватало, чтобы ты слушала, как меня рвет… Я сама в состоянии найти дорогу в туалет!

Подруга продолжала пристально смотреть на меня:

− Ты уверена? − переспросила она.

Я утвердительно кивнула, и, одернув свое короткое черное платьице, вырвалась из рук Андрея, продолжающих крепко придерживать меня за плечи.

− Мы будем ждать тебя на улице. Не задерживайся, Ам… − протянул Ксандр, и с этими словами, ребята направились к выходу.

Недолго думая, я свернула в один из узких темных коридоров, и почти сразу же нашла заветную золотистую табличку с изображением человечка в платье.

К моей бесконечной радости, внутри было пусто. Кажется, на улице действительно разыгралось что-то по-настоящему грандиозное, раз в женском туалете, как это положено в клубах, нет целой толпы девиц, поправляющих макияж или треплющихся по телефону.

Проведя в уборной добрых десять минут, за которые у меня было несколько неудачных порывов проблеваться, я, наконец, вышла.

В зале по-прежнему никого не было. Почувствовав легкий озноб, я поняла, что оставила свою замшевую куртку за столиком.

Найдя ее на спинке одного из диванчиков, я быстро двинулась к выходу, ощущая неприятное покалывание в лодыжках.

Когда я уже почти добрела до коридора, ведущего на улицу, меня вдруг совершенно неожиданно окликнул до боли знакомый голос:

− Амелия, подожди!

Я обернулась.

Эдуард неуклюже сползал с высокого железного стула, стоящего перед барной стойкой.

Еще мгновение, и он, зацепившись лакированным ботинком за перекладину, свалился бы навзничь, но я успела подбежать к нему вовремя, и удержать от неминуемого падения.

«Надо же… − пронеслось у меня в голове, − И как это я только не заметила, что он все еще здесь».

Эдуард крепко схватился за мои плечи, и еле шевеля языком, пробормотал:

− Ам, слушай, я… Я − самая настоящая свинья! Давай поговорим! Мне нужно СРОЧНО с тобой поговорить! Знаешь, сегодня…

− Эдуард, сейчас не время… − протянула я, и, приложив неимоверное усилие, поставила его на ноги.

Эдуард тяжело опрокинулся на мраморную столешницу. Два стеклянных стакана с недопитым виски слетели на пол, и со звонким треском разлетелись на сотни мелких кусочков:

− Амелия… − невнятно пробубнил он, − Прости меня! Я − идиот! Кретин с куриными мозгами, вечно идущий на поводу у своей матери…

Я, усмехнувшись, выставила ладонь вперед:

− Ты пьян! Я вызову тебе такси.

Вытащив из сумочки «айфон», я попыталась открыть список контактов, чтобы найти нужный номер.

Эдуард дернулся в мою сторону, и одним резким ударом выбил из моих рук телефон:

− Ты что, и вправду ничего не понимаешь, или только прикидываешься?! − его широкие влажные ладони с силой сжали мне запястья.

− Мне больно! − зашипела я, безуспешно пытаясь вырваться из его медвежьей хватки.

Эдуард, пропустив мой возглас мимо ушей, продолжил:

− Неужели ты не видишь, что мне плохо?! − его голос становился яростнее с каждой секундой, − Неужели не понимаешь, что я до сих пор люблю тебя? Что меня воротит от одной лишь мысли о предстоящей свадьбе с этой избалованной французской потаскухой!!!

Резко выкрутив запястья, я все же смогла вырваться.

Как только моя правая рука оказалась свободной, я со всей силы залепила Эдуарду пощечину.

Он схватился за пылающую щеку, и удивленно уставился на меня.

− Значит, тебе «ПЛОХО»?! − завопила я, вытирая рукой покатившиеся из глаз слезы, − «Воротит от этой избалованной французской потаскухи»?!

Я выдержала паузу, а затем выпалила:

− А ты не задавался вопросом, каково было мне, когда мой жених сообщил, что собирается жениться на другой, а?! Каково это, когда все вокруг шепчутся у тебя за спиной, и считают сумасшедшей!

− Ты… − протянул Эдуард, немного прочухавшись после моей оплеухи, − Ты не можешь так со мной поступить!

Я посмотрела в его затуманенные алкоголем глаза, и, так ничего и не ответив, направилась к выходу.

− Амелия! − взревел он и резко сорвался с места.

Его ладонь плотным кольцом зажалась на моем локте, а затем, с силой развернула и потащила за собой.

− Эдуард, прекрати! − завопила я, и оглянулась вокруг в поисках помощи, − Отпусти…

В зале по-прежнему было пусто и тихо. Даже обслуга и ди-джей куда-то испарились. Мой одинокий крик звонко отражался от стен, а затем беспомощно «тонул» в холодной темноте помещения.

− Ты меня выслушаешь! − рявкнул Эдуард, волоча меня в сторону одного из диванов.

− Нам не о чем разговаривать! − я, понимая, что в этот раз руку освободить не удастся, недолго думая, согнула правую ногу в колене, а затем, резко ее выпрямила.

Мой каблук с силой опустился на ботинок бывшего жениха.

Эдуард взревел, и снова выпустил мой локоть.

Недолго думая, я бросилась в сторону темного коридора, в конце которого должен был находиться запасной выход, но добраться до него мне было, увы, не суждено.

Быстро придя в себя, Эдуард нагнал меня у поворота, и с силой прижал к стене:

− Перестань вести себя как идиотка! − мне в нос ударил резкий запах виски, смешанный с его приторным одеколоном, − Ты не слышала, что я сказал? Я люблю тебя, и не намерен ни с кем делить!

Откинув мои руки назад, он схватил меня за талию, и одним резким движением приподнял:

− Я изо всех сил пытался заставить тебя меня возненавидеть, но потом появился этот сморчок, и…− его зловонное дыхание защекотало мне шею, − Я не позволю ему отобрать то, что по праву принадлежит МНЕ!

Его пропитанные алкоголем губы жадно прижались к моим, а левая рука соскользнула вниз, и пробралась под подол платья.

Почувствовав у себя во рту его отвратительный прогорклый язык, я приглушенно вскрикнула и с силой напрягла руки, пытаясь хоть как-то его оттолкнуть.

Эдуард, поняв, что я все еще сопротивляюсь, прервал поцелуй, и тихо пробормотал мне прямо в самое ухо:

− Перестань ломаться, Ам. Тебе же всегда нравилось, когда я так к тебе прикасаюсь… − его губы соскользнули на мою шею.

− Нет… − жалобно проскулила я, и, больше не в силах сопротивляться, зажмурилась, приготовившись к неизбежному.

Вдруг, что-то тихо зашуршало. Мое пылающее лицо обдало приятным прохладным дуновением, словно кто-то открыл невидимую дверь.

− Что за… − услышала я удивленный голос Эдуарда, разбавленный звоном бьющегося стекла.

Я медленно сползла вниз по стене и распахнула глаза.

Эдуард растянулся на осколках одного из столиков в противоположной стороне зала и так и сыпал проклятиями.

Чьи-то холодные как лед руки обхватили меня за плечи, и резко поставили на ноги.

− Ах ты мразь! − заорал Эдуард, пытаясь встать. Из уголка его рта стекала тонкая кровавая струйка, а в густых волнистых волосах застряли мелкие осколки стеклянной столешницы. − Я уничтожу тебя…

− Иди к заднему выходу, Амелия… − услышала я приятный, идущий откуда-то издалека баритон, но так и не смогла сдвинуться с места. − Сейчас же!

Эдуард медленно поднялся с пола. Его шатало, на виске также красовалось темно-бордовое пятно.

Недолго думая, он схватил с одного из столиков бутылку из-под пива, и, грохнув ей об выложенную красными плитками колонну, выставил осколок вперед:

− Ну, пеняй на себя, сосунок!

Издав злобный рык, он яростно бросился вперед. Я, не в состоянии управлять собственным телом, продолжала стоять на месте, и тупо наблюдать за происходящим.

Все было расплывчато. Темная фигура, стоящая рядом со мной, исчезла, и каким-то образом в одно короткое мгновение оказалась в другой стороне помещения, прямо рядом с разъяренным Эдуардом.

Ловко изогнувшись, она выбила из его рук осколок бутылки, и, схватив за шею, прижала к полу.

− Анджей, не надо! − словно на автомате прокричала я.

Эдуард бесшумно, словно рыба в аквариуме, то открывал, то закрывал рот, безнадежно пытаясь вдохнуть.

Я сделала несколько неуверенных шагов в их сторону, но вдруг, почему-то остановилась.

Анджей обернулся, и посмотрел на меня. Его глаза потемнели, бледное лицо испещрили тонкие витиеватые прожилки, а изящные губы исказила пугающая, почти звериная ухмылка.

− Не надо… − снова повторила я, с трудом расслышав свой собственный голос. − Он того не стоит.

− Давай же… − пропищал Эдуард с невероятным трудом. − Не будь тряпкой, доведи дело до конца!

Анджей вдруг часто заморгал, и, сделав глубокий вдох, обернулся к Эдуарду. Его изящные длинные пальцы неохотно разжались.

Эдуард сразу же схватился за свое горло, и начал жадно хватать воздух ртом.

Анджей поднялся с правого колена, и медленно направился ко мне.

− Ты − трус! − не унимался Эдуард. − Я все равно тебя достану! Тебя, и эту неблагодарную сучку…

Я бросила на Эдуарда последний взгляд через плечо моего «спасителя», и, мгновение спустя, мы уже были на улице.

Обойдя клуб с обратной стороны, мы направились в небольшой сквер, минуя шумно гудящую толпу, скопившуюся у главного входа со стороны набережной.

Меня трясло. Я все еще ощущала зловонное дыхание и липкие пальцы Эдуарда, хватающие меня за тело. Сразу же жутко захотелось забраться в душ, и смыть с себя всю эту «грязь». Мысли путались, не желая мириться с тем фактом, что человек, которого я когда-то любила, и за которого собиралась выйти замуж, способен на что-то подобное.

«Один раз он уже поклялся тебе в вечной любви… − подумала я, − И, посмотри, что из этого вышло! Наверное, ты никогда по-настоящему не знала его, Амелия…».

− Садись, − тихий хрипловатый голос Анджея вернул меня к реальности. Я поняла, что стою напротив его серебристого «порше», и пристально вглядываюсь в темноту открывшегося перед моим взором салона.

− Амелия… − с упреком протянул он, − Меня тебе бояться не стоит. По-моему, я только что это доказал.

Я еще раз вгляделась в темноту, словно опасалась, что внутри автомобиля мог кто-то притаиться, и, лишь пару мгновений спустя сумела утвердительно кивнуть.

Как только мои измученные каблуками ноги коснулись пола, дверца глухо захлопнулась.

Внутри автомобиля царила приятная прохлада. В воздухе витал приятный аромат неведомого мне растения, чем-то напоминающего фиалку. На зеркале заднего вида висела подвеска в виде кельтского креста, выполненная, судя по всему, из чистого серебра.

Как только я стянула с себя ненавистные босоножки, водительская дверь отворилась, и Анджей оказался рядом со мной.

− Я отвезу тебя домой. — Пробормотал он, вставляя ключ в зажигание. − Где ты живешь?

− В Сокольниках, рядом с парком… − ответила я, и, открыв клатч, начала искать ключи от квартиры. − Ты знаешь, где это?

− Эээ… да.

Спустя пару минут я, наконец, перебрала все содержимое сумочки, и с горечью протянула себе под нос:

− Вот, черт…

− В чем дело? − спросил Анджей.

− Который сейчас час?

− Половина первого. − Ответил он, посмотрев на вмонтированные в приборную доску часы.

− Ключи. Кажется, я забыла их дома… − я откинула голову на подголовник, и горько усмехнулась, − И, все бы ничего, но дело в том, что мой отец сейчас находится в Южной Америке, а мать улетела в Париж ровно… − на всякий случай, я еще раз бросила взгляд на часы, −…час назад. У нашего второго консьержа есть запасной ключ, но его смена начнется только утром. Я должна вернуться в клуб, и найти Кейшу. Возможно, она…

Глаза Анджея пристально наблюдали за каждым моим движением. Я, заметив это, замерла, а потом спросила:

− Что?

Он улыбнулся:

− Ты такая забавная, когда волнуешься.

− Что? − снова переспросила я, заливаясь румянцем. − Это еще почему?

Он провел пальцем по моему подбородку, из-за чего по всему телу поползли мурашки:

− Потому что напоминаешь надувшего губки малыша. И… − он убрал руку, −…не нужно никуда идти, и не надо никого искать.

Он повернул ключ в зажигании и резко выкрутил руль. Двигатель автомобиля пронзительно взревел, и мы на захватывающей дух скорости, понеслись вперед, навстречу ночной Москве.

− Переночуешь у меня… − ответил он, объезжая едущий впереди «Мерседес».

Меня бросило в жар. Больше всего на свете я боялась, что он предложит именно этот вариант.

− А это удобно? − спросила я как можно более непринужденно. − Твои родители не будут возражать?

Анджей едва заметно улыбнулся, и, бросив на меня хитрый взгляд, переключил передачу:

− Нет, не будут.

− Ну, что ж… − протянула я, удобнее устраиваясь на сиденье, − В таком случае… большое тебе спасибо! Ты спас мне жизнь уже дважды за сегодняшний вечер.

− Постарайся, чтобы твое спасение не вошло у меня в привычку. − Усмехнулся он, и включил приемник.

Из динамиков полилась чарующая музыка. Голос несравненной Марии Каллас разлился по салону, «знакомя» нас с прорицательницей Нормой из одноименной оперы Беллини.

Не в силах больше бороться с накатившей на меня дикой усталостью, я вытянула ноги вперед, и, снова откинув голову на подголовник, прикрыла глаза.

Ласкающая слух музыка, тихое гудение мощного мотора и близость Анджея приятно успокаивали и навивали дремоту. Сама не заметив, как, я провалилась в темноту.

Глава четвертая. Здравствуй, Прага!

Мой затылок и правая часть лица пылали так, словно к ним приложили кусок раскаленного железа. Я неуверенно открыла глаза, но почти сразу же поспешила закрыть их обратно, поскольку яркий поток света беспощадно ослепил меня. Ноздри ласкал приятный запах белых орхидей и свежеприготовленной яичницы, а до ушей доносились приглушенные звуки босановы.

Я снова открыла глаза. Вокруг плыли непонятные тени, «слепляющие» все в одно большое нечеткое пятно. Мозг отчаянно не хотел просыпаться, надеясь остаться в приятном забытьи.

Поняв, что мое лицо попало под «зону действия» небольшого солнечного лучика, прорвавшегося в комнату сквозь узкую щелку, образовавшуюся между плотно сдернутыми шелковыми занавесями, я нехотя откатилась в менее освещенную часть кровати. Автоматически потянувшись вниз, чтобы нащупать одеяло, я наткнулась на свою обнаженную ногу, и замерла.

Резко подскочив на кровати, я медленно начала воспроизводить события прошлого вечера.

− Только не это… − протянула я, понимая, что лежу в постели Анджея.

Мои глаза начали лихорадочно изучать окружающую обстановку, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, но уже пару мгновений спустя я поняла, что это абсолютно пустая затея.

В комнате царил приятный полумрак. Одеяло валялось на полу, простыни были измяты точно так же, как и подушки, а мое тело оказалось облачено в белую хлопковую рубашку, которая, судя по размерам, ну никак не могла принадлежать мне.

− Мамочки… − я начала лихорадочно ощупывать собственное тело, пытаясь понять, есть ли на нем белье.

Убедившись, что «все на месте», я облегченно вздохнула, и осторожно коснулась пальцами прохладного паркета.

В огромном зеркале, висевшем над комодом в противоположной стороне комнаты, я узнала свою испуганную физиономию. Мои волосы растрепались, глаза были заспанными, но тушь, к счастью, все же не потекла.

Посмотрев на тумбочку, я увидела лежащую там серебряную заколку-крабик, инкрустированную мелкими розовыми кристаллами.

Недолго думая, я взяла ее в руки, и кое-как собрала волосы.

Добравшись до массивных дубовых дверей, я осторожно приоткрыла одну из них, и высунула нос в гостиную.

Широкое окно, точно также, как и в спальне, было плотно занавешено. На шикарных диванах, обтянутых светло-бежевой кожей, в творческом беспорядке были разбросаны старинные книги, всевозможных цветов и размеров. На резных комодах из красного дерева красовались замысловатые антиквариатные вазы, заполненные букетами с орхидеями и белыми розами. В правой части просторного помещения стоял белоснежный рояль, рядом с которым примостилась старинная банкетка на изогнутых ножках. Все убранство комнаты завершали всевозможные постеры к старым фильмам, развешанные на стенах в стильных рамочках.

Я неуверенно прошла вперед, и, оглядевшись, обратилась в пустоту:

− Анджей… Анджей, ты здесь?

Никто не ответил. Лишь замечательный голос Аструд Жилберту поведывал мне и пустой комнате о «Девушке из Ипанемы».

Подойдя к роялю, я осторожно провела ладонью по гладкой лакированной поверхности инструмента, но так и не решилась взять ту пару аккордов, что хранились в моей памяти со времен музыкальной школы.

Переведя свой взгляд выше, я заметила, что на закрытой крышке лежит начищенная до блеска серебристая флейта, а также массивный овальный медальон с замысловатым орнаментом.

Оглядевшись вокруг, словно боясь того, что меня кто-то застукает, я осторожно взяла его в руки и раскрыла. Внутри оказалось две фотографии.

На той, что была в левой половине медальона, была изображена женщина с шикарными волнистыми волосами цвета воронового крыла и крупными выразительными глазами. На ее шее красовалась широкая темная лента, в центре которой примостился огромный изумруд. Вид у женщины был настолько печальный, что начинало казаться, что из ее глаз вот-вот хлынут слезы.

На фотографии в правой половине так же была изображена женщина, но в отличие от первой, совсем юная, почти девочка. Ее белоснежные волосы были собраны в аккуратный пучок, светлые глаза, испещренные мелкими крапинками, с хитринкой смотрели в объектив, а тонкие, слегка приоткрытые губы, словно застыли в ожидании чего-то.

− Интересно… − протянула я вслух. − Кто они такие? Фотографии выглядят очень старыми…

Послышался тихий щелчок. Я вздрогнула. Медальон звонко шлепнулся на паркет, и отлетел в сторону. Аппарат для проигрывания грампластинок тихо щелкнул, а затем снова завел «Девушку из Ипанемы».

Рухнув на колени, я мигом запустила руку под рояль, понимая, что лучше вернуть эту вещицу на место прежде, чем Анджей откроет дверь.

Послышался еще один щелчок. Зацепившись кончиком указательного пальца за ненавистную цепочку, я резко вскочила на ноги.

Уложив медальон на место, я не придумала ничего лучшего, чем усесться на банкетку, и открыть клавиши. Послышались первые аккорды «К Элизе» Бетховена − единственного произведения, которое я могла исполнить не краснея.

Краем глаза я увидела, как Анджей появляется из прихожей и лениво приваливается к дверному косяку.

− Доброе утро… − приветливо протянул он. − Не знал, что ты умеешь играть.

Лишь доиграв мелодию до конца, я осторожно захлопнула крышку обратно и, улыбнувшись, ответила:

− А я и не умею. Просто выпендриться хотела! Ты откуда?

Анджей вытянул руку вперед, продемонстрировав мне висящий на пальцах пластиковый пакет, набитый продуктами:

− Здесь то, чего не хватало для полноценного завтрака. Пойдешь за стол сама, или тебя тащить силой? − в его голосе читались строгие, но при этом, довольно игривые нотки.

Я хотела было огрызнуться, но, увы, так и не смогла придумать чего-то стоящего для ответа. Тем более устоять перед этим сладостным словом «завтрак» действительно было нелегко. В животе предательски заурчало.

Недолго думая, я поднялась, и послушно последовала за ним.

− Что вчера было? − спросила я, осматриваясь.

Анджей подошел к окну, поднял жалюзи, и, стянув с переносицы солнцезащитные очки, швырнул их на мраморную столешницу рядом с пакетом.

Подойдя ближе, я посмотрела вперед. Голова сразу же пошла кругом от шикарного вида, открывающегося на освещенную ярким июньским солнцем набережную.

− И как это я сразу не догадалась?! − задорно протянула я. − Определенный парень, определенное жилье…

Анджей, снующий из стороны в сторону, и достающий из кухонных полок то одну склянку, то другую, удивленно посмотрел на меня своими неповторимыми синими глазами, и спросил:

− Что ты подразумеваешь под словом «определенный»?

Я улыбнулась, и, отбросив нависшие на глаза волосы в сторону, ответила:

− Ну, не знаю… Красивый, таинственный, обходительный… так подойдет? Как тебе удалось заполучить жилье в одной из «семи сестер»? Многие из моих соотечественников готовы душу дьяволу продать за такие апартаменты…

Анджей с серьезным видом заявил:

− Если я расскажу, то мне, возможно, придется тебя убить.

Я шутливо пнула его в живот, который, на удивление, оказался невероятно твердым:

− А это кто кого! − на моих губах проступила улыбка. − Ты знаешь, что значит выражение «русские не сдаются»?

Анджей почти вплотную приблизился к моему лицу и тихо прошептал:

− Может мне удастся их как-то уговорить, а пока… − на его губах так же заиграла ослепительная улыбка и он, указав в сторону стола, поспешил отстраниться, −… прошу!

Он подошел к по-прежнему лежащему на кухонной стойке пакету, и принялся выкладывать его содержимое в холодильник.

− Так что вчера произошло? − спросила я, садясь на мягкий стул с витиеватой чугунной спинкой, − Я почти ничего не помню из того, что было после того… «происшествия» в клубе.

Анджей поставил перед моей удивленной физиономией огромную тарелку с куском аппетитной яичницы, приправленной базиликом, и двумя золотистыми картофельными оладьями. Через секунду на столе появился графин со свежевыжатым апельсиновым соком, дымящийся кофейник с парой фарфоровых чашек, а также блюдо, наполненное хрустящими гренками.

− Ты отключилась у меня в машине, почти сразу же после того, как я включил музыку…

Я стукнула себя по лбу:

− Ах да, точно… «Норма»! А почему ты не разбудил меня потом?

Анджей сел напротив и, вскинув бровь, с задором откусил почти половину гренки:

− Кое-кого здесь и пушечным выстрелом не разбудить.

Я закрыла лицо руками, и еле слышно протянула:

− Господи, Амелия Гумберт… ну, и даешь же ты! Кажется, я вчера все же переборщила со спиртным. Прости, Анджей… Твои родители, наверное, были в ужасе?

Он заметно смутился.

− Да… в общем-то, нет. Понимаешь, я, как бы это сказать… живу один.

У меня в груди как-то беспокойно екнуло. Только сейчас до меня дошло, что я провела ночь в квартире почти совершенно незнакомого человека.

− Значит, они остались в Германии? − спросила я, чтобы хоть как-то отбросить от себя эти тревожные мысли.

− Нет, Амелия, они не в Германии.

Повисла пауза, а затем Анджей вдруг на одном дыхании выпалил:

− Моя мать умерла, когда мне исполнилось восемнадцать, а отец… − его кулаки едва заметно сжались, − Его у меня, можно сказать, тоже нет.

− Прости, я не знала. Мне очень жаль.

Анджей благодарно кивнул, а я вдруг испуганно подскочила на стуле и почувствовала, как к лицу предательски приливает румянец:

− Так значит, это ты меня раздел?!

Анджей поднялся, и, бросив на меня смущенный взгляд, направился в гостиную:

− Не думаю, что ты смогла бы нормально спать в том коротком узком платье, что было на тебе. После нескольких тщетных попыток до тебя достучаться, мне пришлось стянуть его с тебя самому.

Сделав еще пару коротких шагов, он, вдруг, снова остановился, а затем добавил:

− Знаешь, просто так, к слову… Тебе нечего стесняться!

Я почувствовала, как щеки запылали с новой силой. Застегнув рубашку до самого ворота, словно это спасет меня от того, что уже произошло, я принялась за еду.

Когда Анджей скрылся за поворотом, музыка, раздававшаяся из стоящего в комнате проигрывателя, почти сразу же затихла. Вместо нее до моего слуха донеслись приятные звуки флейты.

За считанные минуты прикончив яичницу и оладьи, я залпом осушила стакан с соком, и почти целой затолкала в рот покрытую темной корочкой гренку. Убрав со стола, я посмотрела на висящие в коридоре огромные часы и ужаснулась, поскольку до нашего сегодняшнего самолета оставалось около пяти часов, а я еще даже не была дома.

Пролетев в спальню, я бросилась искать свой клатч. Не увидев ничего похожего, я высунула голову из-за двери, и, пытаясь перекричать свистящий инструмент, громко крикнула:

− Где мои вещи, Анджей? Только не говори, что они испарились! Я отлично знаю парней! Они и шанса не упустят для того, чтобы…

Он медленно поднялся с банкетки и, смерив меня многозначительным взглядом, протиснулся в комнату.

Я стояла в дверях и выжидающе следила за его движениями.

Анджей прошел в небольшую гардеробную, и через секунду вернулся с моей сумочкой и платьем в одной руке, и босоножками в другой.

− Вот. Я решил, что им самое место в шкафу.

Аккуратно положив платье и клатч на незаправленную постель, Анджей сел на стоящий в изножье широкий пуф и снова тихо заиграл.

Подойдя к кровати, я взяла в руки свою блестящую сумочку, и стала усердно искать телефон.

Когда моя рука коснулась шелкового дна, так ничего и не найдя, я поняла, что мой телефон остался в клубе, а точнее, под барной стойкой после того, как пьяный в стельку Эдуард выбил его из моих рук.

− Вот черт! − протянула я, подняв голову, и рассеяно пялясь на свое отражение в зеркало.

− Где-то я уже это слышал… − язвительно протянул Анджей, и, отложив флейту в сторону, вытянул из заднего кармана джинсов свой «айфон». − Вот, держи. Можешь разговаривать сколько тебе потребуется.

Мне стало жутко неловко. За последние несколько часов Анджей успел уже не раз меня по-настоящему выручить, а я, поддавшись импульсу, нагрубила ему.

Возможно, виной всему был пережитый вчера стресс, а может быть, я просто безумно нервничала, поскольку что-то чувствовала по отношению к этому загадочному молодому человеку, и, не смотря на все усилия, не получала ответных эмоций, как это обычно бывало с другими парнями.

Я осторожно взяла телефон из его широкой прохладной ладони и, заправив за ухо выбившуюся прядь, прошептала:

− Спасибо. Прости, что нагрубила. Я просто…

− Ничего страшного. Ты не обязана мне что-то объяснять.

− Спасибо, − еще раз поблагодарила я, а затем добавила, − Где находится ванная? Я поговорю там, а заодно приведу себя в порядок.

− Как выйдешь из коридора, направо.

Я утвердительно кивнула головой и направилась туда, куда сказал Анджей. Сам он тем временем выпорхнул обратно в гостиную.

Добравшись до места, я облегченно вздохнула и закрыла за собой дверь.

Приятная прохлада и внезапное одиночество заставили бешено бьющееся в груди сердце немного сбавить ритм.

Ванная комната была просто огромной. Стены покрывала мелкая мозаичная плитка светло-бирюзового цвета. На равном друг от друга расстоянии были выложены аккуратные «рамочки» с замысловатым геометрическим узором. В дальнем левом углу располагалась внушительных размеров ванная, над которой висели аккуратные полочки с медными витиеватыми перекладинами.

По правому боку от ванны располагалось огромное зеркало, сверху подсвеченное целым десятком маленьких бра. Две круглые раковины, объединенные черной мраморной столешницей с тумбочками из белого дерева, довершали этот прекрасный ансамбль.

В противоположной стороне помещения примостилась просторная душевая кабина из прочного стекла и хромированного металла, а также несколько стильных шкафов для полотенец.

Пройдя вперед по прохладному кафелю, я захлопнула крышку встроенного в стену унитаза и, сев, принялась по памяти набирать номер Кейши.

Пока долгие протяжные гудки приглушенно раздавались из динамика, я с интересом рассматривала белые завитушки, «расползшиеся» по плиткам на полу.

− Алло? − послышался обеспокоенный голос подруги.

− Кей? − произнесла я так, словно пыталась выяснить она это, или нет, − Это Амелия.

− Господи! Ам, ты в порядке?! Что вчера произошло? Мы с ребятами просто с ума попосходили из-за беспокойства!!!

− Кей, успокойся. У меня все хорошо. Я просто решила узнать, не переменились ли наши планы насчет поездки?

Кейша пропустила мои слова мимо ушей, и продолжила причитания:

− Мы так и не дождались тебя вчера! Андрей такую истерику устроил, что нас чуть не забрали в отделение вместе с ребятами, которые мешали работать сотрудникам полиции… − подруга замолчала на секунду. − Ам, что это за номер? Вчера Лиза нашла твой телефон на полу, а неподалеку от него пьяного в хлам Эдуарда… Ты меня слышишь?

− Да Кей, я прекрасно тебя слышу… − отозвалась я. − Просто ты так частишь, что я слова не успеваю вставить!

Подруга сразу же примолкла.

− Я могу говорить?

− Да, − протянула она. − Говори.

− Хорошо. Вчера у нас с Эдуардом произошла небольшая… − я запнулась, −…«потасовка».

− «Небольшая потасовка»? Опять?! − Кейша явно была удивлена. − Да он весь в крови и в куче битого стекла на полу валялся! Мы сначала подумали, что те отморозки из соседнего клуба и тут успели побывать… Ам, тебе что, мало того, что в прошлый раз ты сломала ему нос?

Я удивленно хмыкнула:

− Ты что, его защищаешь?

− Ам, я…

− Кей, я знаю, что людей бить нельзя, но… ОН это заслужил! Вчера Анджей вправил ему мозги, и я надеюсь, что это произведет должный эффект, и Эдуард, наконец, оставит меня в покое.

− Что?! − присвистнула Кейша. − Так это Анджей так его отделал?! Ам, ты знаешь, что он может заявить на него в полицию? Это не шутки! Вчера приезжала «скорая», и Эдуарду наложили целых четыре шва!

Я снова хмыкнула:

− Переживет! Учитывая то, что он вчера собирался… сделать, он и рта не раскроет. Что он сказал врачам? Что в пьяном угаре рухнул на один из стеклянных столов?

− Да что, черт возьми, происходит, Ам? Что между вами произошло? Где ты?

− Я сейчас у Анджея. Это его номер. − На одном дыхании выпалила я.

Кейша присвистнула:

− Ты хочешь сказать, что провела с ним ночь?

Я подошла к двери и, плотнее ее прикрыв, перешла на шепот, опасаясь, что Анджей может услышать наш разговор:

− Я просто у него переночевала. Я забыла ключи дома, ясно?! Мою мать отправили в Париж, а консьерж должен был объявиться только сегодня утром… Что мне было делать? Спать на улице?

− Ты могла бы позвонить мне!

Я замолчала, понимая, что подруга, кажется, загнала меня в тупик:

− Знаешь, Кей… Давай, я расскажу тебе все при встрече, хорошо? Вчера кое-что произошло, и я не могу обсуждать это по телефону, ясно? Мой «айфон» у тебя?

Подруга тяжело вздохнула, и я поняла, что в этот самый момент она, как всегда, нервно массирует переносицу.

− Его забрала Лиза, но я скажу ей, чтобы она привезла его в аэропорт. Кажется, вчера пришло СМС от твоей мамы… − ее голос содрогнулся, − Боже, Ам! Как же я волновалась!

У меня в груди потеплело. Я знала, что Кей не может злиться на меня дольше трех минут:

− Прости, что заставила вас волноваться… − пролепетала я. − Я все расскажу вам вечером. Но, предупреждаю сразу, что это действительно будет ТА ЕЩЕ НОВОСТЬ!!!

Кейша вздохнула:

− Ну, хорошо. Мы будем ждать тебя у входа в аэропорт ровно в 16:00. Прошу тебя, не опаздывай. И, Ам…

− Да? − прошептала я.

− Пожалуйста, будь осторожна, ладно?

Я улыбнулась:

− Как всегда. Пока, Кей.

Подруга отключилась, а я, тяжело вздохнув, подошла к раковине и подумала о том, каково будет рассказывать ребятам о том, что Эдуард пытался меня изнасиловать. А еще о том, что сегодня я ночевала у Анджея.

Перед мысленным взором так и мелькали лица друзей.

− Как ты могла, Амелия?! − прошипит расстроенный Андрей. − Поддалась его смазливой мордашке и чувственному голосу? Это же глупо!

− Ты ночевала у него?! − заверещит Полина. − Ну и как он? Хорош?

Мое лицо вдруг озарила улыбка.

«Боже, как же я рада, что у меня есть друзья! − подумала я. − Ни за какие сокровища в мире не согласилась бы променять их на кого-то другого!».

Стянув с головы заколку, взятую у Анджея на тумбочке, я повернула один из бронзовых вентилей, и принялась умываться.

Так и не решившись взять ни одно из висевших поблизости полотенец, я вытянула из стоящей на мраморной столешнице коробочки пару салфеток и вытерла ими лицо.

Выбросив скомканные бумажки в металлическую урну, я огляделась по сторонам в поисках зубной пасты, которую, не смотря на кучу разных пузырьков, смогла обнаружить почти сразу же.

К счастью, тюбик был полон. В стоявшем напротив фарфоровом стаканчике была только одна зубная щетка из черной прочной пластмассы.

Нанеся на палец полоску белой вязкой субстанции, я принялась чистить зубы.

«Интересно, − подумала я, выплевывая густую пену в слив, − Анджей сам все держит в таком идеальном порядке, или к нему кто-то приходит убираться?».

Закончив с неким подобием утренних водных процедур, я выключила воду и направилась обратно в гостиную, которая стала выглядеть еще более шикарно после того, как Анджей раскрыл шторы.

Он лениво развалился на диване, и смотрел выпуск утренних новостей по «России 24».

− Вчера, на стоянке одного из столичных клубов произошло зверское убийство… − вещала рыжеволосая дикторша, облаченная в красный пиджак, − Полусгоревшее тело было обнаружено студентами одного из московских вузов, в разгар одной из устроенных в заведении вечеринок.

− О, Боже… − протянула я, присев на широкий деревянный подлокотник, − Так вот, что вчера произошло!

Анджей прибавил громкость, а на экране тем временем появился широкоплечий темноволосый сотрудник полиции:

− По предварительным данным, полученными нами от судмедэкспертов, потерпевший − мужчина 22-25 лет, возможно недавно переживший хирургическую челюстно-лицевую операцию. Судя по всему, сначала ему нанесли несовместимую с жизнью рану в область сердца, а затем подожгли.

Я почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Только сейчас до меня дошло, что вчера я находилась неподалеку от места совершения этого зверского преступления.

− Вы уже кого-нибудь задержали в качестве подозреваемого? − спросила коротко стриженая блондинка-репортер. − Можно ли предположить, что это было ритуальное убийство?

Высокий подтянутый брюнет-полицейский незамедлительно ответил:

− У нас есть такое предположение. Что касается подозреваемых, то мы уже допросили всех, кто в тот момент находился непосредственно в заведении, на территории которого было обнаружено тело, а также тех, кто был в клубе через дорогу. Есть несколько ребят, которые нас «заинтересовали», но пока ничего конкретного выяснить, к сожалению, не удалось.

− Есть какие-нибудь зацепки относительно пола или возраста преступника, товарищ полковник?

− Мы предполагаем, что убийца − мужчина 25-30 лет, ростом выше среднего. Это все, о чем можно сейчас сказать.

− Есть ли вероятность, что преступников могло быть несколько? − не отставала репортерша.

− Это возможно, − утвердительно кивнул полицейский, а затем, его серьезное, испещренное мелкими морщинками лицо повернулось, и, посмотрев прямо в камеру, он твердо заявил, − Если кто-то располагает хоть какой-нибудь информацией, то внизу указан номер, по которому можно связаться с нашими сотрудниками. Чтобы не случилось, мы вычислим этого подонка, и привлечем к ответственности! Я лично буду принимать участие в расследовании этого… зверского преступления.

− Спасибо большое за предоставленную нашему каналу информацию, Алексей Михайлович.

Мужчина скрылся из зоны обзора телекамер, а молодая репортерша «отчеканила»:

− Полковник московского УВД по центральному району − Алексей Ковалевский, специально для нашего телеканала.

− Интересно, кому так сильно не угодил этот парень, если ему продырявили грудь, а затем еще и подожгли? − пробормотал Анджей, и выключил телевизор.

Я, сделав глубокий вдох, все же смогла сдержать подкатившую к горлу тошноту, и, поднявшись, протянула ему зажатую в руке заколку:

− Вот это лежало у тебя на тумбочке. Надеюсь, ты не рассердишься, что она побывала у меня в волосах…

Анджей замер. На секунду мне показалось, что его глаза как-то преобразились. Как будто стали темнее.

− Ты в порядке? − спросила я приглядываясь. − По-моему, у тебя что-то с глазами. Дай я посмотрю, вдруг это глазная инфекция! В городе сейчас так сухо и пыльно…

Я наклонилась, и протянула руки к его лицу, но Анджей резво вскочил с дивана и схватил меня за кисти, отчего заколка вылетела, и звонко стукнулась об паркет:

− Я в полном порядке! Не нужно ничего проверять…

− Я просто хотела помочь тебе.

Анджей закрыл глаза, сделал глубокий вдох, а затем, снова открыл. Сейчас его радужки уже не казались мне такими уж странными и темными.

Разжав пальцы, он опустился на колени, и, подняв заколку с пола, пробормотал:

− Это принадлежало моей матери. Бабушка и дедушка были бедны, и это все, что она получила в подарок на свое восемнадцатилетие, которое отпраздновала за несколько дней до своего отъезда в Австрию. Ее целью была Венская Опера…

Я присвистнула:

− Так твоя мама была оперной певицей? Это же просто потрясающе! Моя мама когда-то занималась балетом, но, увы, слишком скоро поняла, что это абсолютно не ее.

Анджей поднялся с колен и рассеяно улыбнулся, словно не зная, что еще добавить к сказанному. Я поспешила прийти ему на помощь, и протянула:

− Ну, что ж… Мне нужно идти. У нас с ребятами рейс на 16:45, а мне еще нужно собрать вещи.

Я запнулась и взяла его за руку, только сейчас по-настоящему ощутив, насколько она холодна:

− Спасибо тебе за все. Ты и понятия не имеешь, как сильно ты меня выручил.

− Амелия, я…

− Ты − настоящий друг! − Я протянула ему его телефон, который по-прежнему сжимала в другой руке, а затем, подтянувшись на мысках, неловко чмокнула в щеку.

Нос приятно «обласкал» запах сандалового дерева, а лицо защекотали его мягкие, зачесанные назад волнистые волосы. Сердце забилось в бешеном ритме, по животу расползлось приятное тепло. Опасаясь того, что мои потаенные чувства и желания вот-вот могут вырваться наружу, я быстро отстранилась и, резко развернувшись на носках, направилась в спальню.

Когда я расстегнула первые пуговицы рубашки, то почувствовала на своей спине пристальный взгляд. Анджей стоял в дверях.

− Что-то не так? − протянула я, замерев.

Он подошел ко мне и протянул заколку:

− Возьми это себе.

Я сначала посмотрела на украшение, а потом на него:

− Ты что, с ума сошел?! Ведь это твоей мамы…

− Я знаю… − он потер переносицу. − Просто, глядя на эту вещь, я постоянно вспоминаю о своей прежней жизни и каждый раз понимаю, что она потеряна для меня навсегда. К тому же, она очень красивая… а красивые вещи должны украшать, а не приносить вечную тоску и нескончаемую боль.

− Анджей, я не могу.

− Она очень тебе идет, Амелия. Я обижусь, если ты откажешься…

Я вздохнула, и неуверенно приняла из его протянутой ладони столь «неожиданный» подарок:

− Что ж… спасибо. Если она вдруг тебе понадобится, то я всегда готова вернуть…

− Не говори глупостей! − пробормотал он, и, подойдя к занавешенному шторами окну, подставил ладонь под падающий на покрывало луч света.

Я подошла к постели, и, взяв в руки свои вещи, направилась к дверям, но тут меня словно осенило, и я спросила:

− Ты сказал, что эта вещь, − я потрясла заколкой в воздухе, − причиняет тебе боль… Но почему?

Он грустно усмехнулся:

− Иногда именно бездушные вещи могут причинять боль куда более сильную, чем реальные, живые люди… − Анджей посмотрел прямо перед собой. − Моя мать, незадолго до смерти, подарила эту заколку моей невесте, которой тоже вскоре не стало.

− Она порвала с тобой? − спросила я.

− Нет, Амелия, она не разрывала со мной отношения, − отозвался он. − Марию убили через несколько лет после маминых похорон.

У меня похолодело в груди. Руки и обнаженные ноги покрылись гусиной кожей:

− Мне очень жаль. Это… − я с трудом подбирала слова, −…ужасно, когда теряешь кого-то, кто тебе по-настоящему дорог.

Анджей снова усмехнулся:

− Она была мне не просто дорога. Я любил ее, понимаешь?! Любил так сильно, как человек только может полюбить кого-то! Она была моими глазами, моим воздухом, моим всем! Ты даже не представляешь, как долго я молил господа о том, чтобы произошло чудо! Просил, чтобы она вернулась ко мне…

Я смотрела на него во все глаза.

− Но, увы, чуда так и не произошло. Мария не восстала из мертвых… − он запнулся, и вдруг, посмотрел прямо на меня, − Потом я встретил тебя, и во мне словно что-то надломилось.

Я почувствовала, как платье и босоножки выскользнули из рук. Анджей, тем временем продолжал:

− Когда я впервые тебя увидел… меня, словно громом поразило! Внутри что-то зашевелилось, словно пробудилось от долгого сна…

− Анджей, я… − мысли так и путались.

− Ты любишь его?

− Что? − не поняла я.

Анджей подошел прямо ко мне:

− Скажи, ты любишь этого… Эдуарда?

У меня дыхание перехватило от его близости. Я задрожала, ощутив исходящее от его тела приятное тепло. Слова никак не хотели слетать с губ, но приложив невероятное усилие, я все же смогла едва слышно пробормотать:

− До недавнего времени я думала, что этот человек главное, что есть в моей жизни. Когда он сказал, что бросает меня ради другой, все вокруг словно утратило всякий смысл…

Я на мгновение замолчала, чувствуя, как на глаза начинают наворачиваться слезы, но все же продолжила:

− Ты наверняка слышал, что я даже попыталась покончить с собой, безнадежно надеясь на то, что это принесет хотя бы какое-то облегчение.

В комнате воцарилось пугающее молчание.

− Но ты не ответила на мой вопрос… − еле слышно пробормотал он.

− Ровно полтора месяца назад я вернулась в университет после нескольких месяцев затяжной депрессии с четкой целью полностью пересмотреть всю свою жизнь, а заодно попытаться выбросить Эдуарда из головы. В этот же день, словно по велению высших сил, появляешься ты…− я подняла взор.

Синие глаза Анджея пристально наблюдали за каждым моим движением. Больше не в силах сопротивляться их невероятному притяжению, я на одном дыхании выпалила:

− Как не крути, все уже случилось. Эдуард навсегда оставил свой след в моей душе и в моем сердце… но как бы там ни было, сейчас он уже больше ничего для меня не значит.

Мне показалось, что небольшое пространство, отделявшее нас друг от друга вот-вот заискрится. Где-то отдаленно загудели сирены.

− Вот и ответ… − прошептал он спустя, наверное, целую вечность.

Не успела я издать и звука, как Анджей с силой прижал меня к стене.

Его горячие, сладкие как топленый шоколад, губы прильнули к моим, а сильные мускулистые руки соскользнули вниз, и резко приподняли меня за ягодицы.

Я почувствовала, как его язык настойчиво врывается в мой рот, и не стала этому препятствовать, с нежностью отвечая на каждое его движение.

Когда Анджей оставил мой рот и начал покрывать поцелуями хрупкую шею, с губ сорвался сладостный стон. Откинув голову назад, я запустила свои пальцы в его густую золотистую шевелюру.

Каждое прикосновение, каждый вздох и ласкающий ноздри запах его разгоряченного тела, заставляли меня медленно сходить с ума.

Когда, пару мгновений спустя он немного охладил пыл, а его железная хватка слегка ослабла, я наконец-то позволила себе приоткрыть глаза.

Анджей затуманенным взором пристально смотрел на меня, и я с наслаждением поняла, что все происходящее − не плод моего воображения.

Я не смогла удержаться от охватившего меня искушения, вытянула руку вперед, и медленно провела кончиком указательного пальца по его тонким, идеально выведенным губам.

Не сказав ни слова, он оторвал меня от прохладной шероховатой поверхности и не мгновения не поколебавшись, направился к постели.

Когда я почувствовала под собой приятную прохладу шелкового белья, мое сердце затрепетало так сильно, что начало казаться, что оно вот-вот вылетит из груди.

Смотря на Анджея своими широко раскрытыми глазами, я с предвкушением ожидала того, что будет происходить дальше.

Одним резким движением он сдернул с себя футболку.

Моему взору предстало идеальное, словно слепленное руками умелого скульптора тело древнегреческого бога.

− Иди ко мне… − прошептала я, больше не желая ждать ни секунды.

Через мгновение Анджей уже снова был в моих объятьях. Его губы с новой силой принялись за мои, пальцы крепко вплелись в растрепавшиеся волосы, а разгоряченная мускулистая грудь обжигала мое тело сквозь тонкую хлопковую ткань рубашки.

На мгновение я отстранилась, чтобы перевести дыхание, и снова посмотрела ему прямо в глаза. Меня сразу же пробил легкий озноб, но желание от этого не уменьшилось ни на йоту.

Его радужки снова стали черными как вороново крыло.

− Анджей…

Я не успела договорить, потому что он заткнул мне рот очередным поцелуем, настолько диким и жадным, что голова и тело с силой вдавились в мягкий пуховый матрац.

Сразу же обо всем позабыв, я дала волю рукам, и медленно провела пальцами по его подтянутой спине, ощущая, как внутри напрягается каждый мускул.

Анджей снова принялся ласкать губами мою шею. Его горячее дыхание обожгло нервно пульсирующую сонную артерию, а руки забрались под рубашку.

Когда с моих губ сорвался очередной стон, он вдруг совершенно неожиданно отстранился и, задыхаясь, пробормотал:

− Прости, Амелия, но я не могу…

− Что?! − протянула я, приподнявшись на кровати. − Что с тобой такое?

Он отодвинулся, и, подняв с пола недавно сброшенную футболку, сел на краю постели.

Я, откинув волосы назад и застегнув обратно несколько пуговиц, до которых Анджей успел добраться, на коленях подползла к нему, и обняла за шею.

− Скажи мне, в чем дело?

Он не ответил. Лишь его сбивчивое, тяжелое дыхание нарушало тишину, воцарившуюся в комнате.

Не зная, что еще можно придумать, я чмокнула Анджея в макушку и приобняла за плечи.

− Нам лучше больше не видеться… − наконец вымолвил он, потупив взор.

От его слов я похолодела и, приложив невероятное усилие, тихо спросила:

− Но почему?! Что изменилось за последние десять секунд?

− Амелия, я…

− Стоп! Кажется, я поняла! − протянула я, догадавшись, наконец, о причине его столь резко изменившегося настроения. − Все дело в той стройной брюнетке, с которой я видела тебя у кинотеатра?

Анджей удивленно на меня посмотрел:

− Ты видела Оливию?

Я хмыкнула:

− Я-то видела. А вот ты, видимо, был настолько занят, что не заметил, как на тебя пялиться «великолепная семерка», пристроившаяся на ступенях… Какая же я глупая!

Резко вскочив с постели, я подхватила валяющиеся на полу вещи, и направилась в гостиную.

− Амелия… − Анджей сразу же вскочил, и кинулся следом, − Это не то, что ты думаешь! Оливия мой давний друг… Нас с ней ничего не связывает. Дело вовсе не в ней!

Я остановилась возле рояля, и выжидающе на него посмотрела:

− Тогда, в ком? Или… в чем?

Он медленно направился ко мне:

− Дело во мне. Точнее, в моей невесте. Мария… Ее…

− Причем здесь она? − в моем голосе послышались истерические нотки, − Анджей, только не говори, что тебя мучают угрызения совести! Ведь… ОНА УЖЕ МЕРТВА!

Я в ужасе прикрыла рот ладонью.

Анджей закрыл глаза, и тяжело вздохнув, тихо ответил:

− Тебе лучше держаться от меня подальше. Ради твоей же безопасности…

Я продолжала тупо на него таращиться, совершенно не понимая смысла происходящего.

Когда его глаза снова открылись, в них читалась бесконечная боль:

− Я не тот человек, что тебе нужен.

Я почувствовала, как мои руки лихорадочно затряслись, а к горлу подкатил тугой ком:

− Отвези меня домой, − прошептала я, и почти бегом направилась в ванную.

Анджей повернул ключ в зажигании, и гудящий мотор сразу же умолк.

Всю дорогу до моего дома мы провели в полном молчании. Он пристально наблюдал за медленно текущим потоком автомобилей, а я, отвернувшись, тупо пялилась в окно. То, что он мне сказал, ни на секунду не выходило из головы, ровно, как и наши недавние объятия.

Ветер трепал густую зеленую листву, тень от которой падала на асфальт и колыхалась причудливыми фигурами. Несмотря на то, что было еще утро, на улицах уже парило.

Посмотрев в сторону подъезда, я пригляделась, и, различив в зарешеченном окне первого этажа размытый силуэт Аркадия Петровича (нашего второго консьержа), повернулась к Анджею.

Он безразлично смотрел прямо перед собой, крепко вцепившись в руль.

− Ну, что ж… − протянула я. − Еще раз, спасибо тебе за все. Мне пора.

Моя рука легла на серебристую металлическую ручку, но я, так и не нажав на нее, снова обернулась к нему:

− Анджей, я не понимаю, почему ты так суров к себе? Твоя девушка умерла, и ты уже ничего не сможешь с этим поделать… Почему ты до сих пор продолжаешь жить прошлым?

Он посмотрел на меня из-под своих темных «рейбенов»:

− Амелия, пожалуйста, прошу тебя, не начинай сначала! Я уже совершил одну ошибку…

− Но почему мы не можем хотя бы попробовать? Почему ты не хочешь дать мне шанса? − я почувствовала, как на моих глазах выступают слезы отчаяния.

− Прости, Амелия… − прошептал он, и, осторожно взяв мою ладонь в свою, поднес ее к губам.

По моему телу словно пропустили легкий электрический разряд. Я закрыла глаза и замерла. Сердце рвалось на части при мысли о том, что сейчас мы расстанемся, и я больше никогда не смогу ощутить на своей коже этих нежных прикосновений.

Резко выдернув ладонь, я потянула за рычажок, и открыла дверь. Когда моя правая нога оказалась снаружи, я в последний раз посмотрела на него, и произнесла:

− Прощай, Анджей.

Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но я быстро выпорхнула из машины и чуть ли не бегом направилась к подъезду.

Позвонив в домофон, я попросила консьержа меня впустить. В тот момент, когда дверь издала протяжный писк, до моего слуха донеслось мощное гудение мотора. Обернувшись, я увидела, как серебристый «порше» резко сорвался с места, и через секунду скрылся из вида, наполняя улицу своим ревом.

− Амелия! − приветливо протянул Аркадий Петрович. − Как поживаешь, деточка? Как родители? Давненько их не видел. Вот, только из отпуска вернулся…

«Натянув» на физиономию самую приветливую улыбку, на которую сейчас только была способна, я, заглянув за стойку, ответила:

− Рада вас снова видеть, Аркадий Петрович. Родители в полном порядке, спасибо. Отец до сих пор в Латинской Америке, а мама только вчера улетела в Париж по делам.

− Ух ты! − задорно протянул консьерж. − Вот это я понимаю! Интересная жизнь, ничего не скажешь! Кто-то по Парижам разъезжает, а у кого-то ключи да книга посещений. Но, я не жалуюсь! Работа у меня, что называется, «не бей лежачего»! Вот в прежние лета…

− Нисколько не сомневаюсь, − улыбнулась я, стараясь быть как можно более вежливой. − Аркадий Петрович, мне нужен…

− Я ведь половину Европы прошел! До Берлина добрался… − не унимался старичок.

− Аркадий Петрович, дорогой, не могли бы вы мне дать запасной ключ от нашей квартиры? − пролепетала я. − Я свой дома забыла.

Консьерж сразу же примолк, и одарил меня добродушной улыбкой:

− Ой, ну, конечно, моя дорогая! Сию минуту!

Обернувшись, он протянул свою трясущуюся ладонь к небольшому стенду, на котором в идеальном порядке висели ключи. Найдя номер нашей квартиры, он снял с гвоздика заветное колечко и протянул его мне:

− Вот они, прошу.

Я благодарно приняла ключи, и, немного подавшись вперед, благодарно чмокнула дедулю в его морщинистую щеку:

− Спасибо вам большое, Аркадий Петрович! С меня тортик! С удовольствием поболтаем о ваших приключениях в следующий раз! Мне пора.

− Буду ждать, моя дорогая! − старичок широко улыбнулся своими вставными, идеально ровными зубами, и помахал мне вслед.

Несколько минут спустя я была на месте. Стянув так сильно надоевшие мне за последний вечер босоножки, я забежала на кухню, и, залпом осушив стакан холодной воды из-под крана, направилась в свою комнату.

На прикроватной тумбочке висела записка от мамы, в которой она сообщала о том, что наш кот несколько недель поживет у соседки.

Я тяжело вздохнула, бессильно рухнула на кровать и, наконец, дала волю уже давно душившим меня слезам.

− Почему? − вопила я, с силой долбя кулаками в подушку, − Но почему всегда так?

Слезы ручьем текли из глаз, застилая взор мутной пеленой. Мои волосы спутались, желудок предательски скрутило, а сердце, кажется, снова оказалось окончательно и бесповоротно разбито.

− Ну, ты Амелия и дура! − злобно прошипела я, не в состоянии справиться с собственным бессилием, которое заключалось в том, что я по уши влюбилась в Анджея, а он, увы, был не в состоянии ответить мне взаимностью.

Я с облегчением плюхнулась на плотное темно-зеленое покрывало, и с наслаждением вытянулась на широкой дубовой кровати. Ровно час тому назад мы с ребятами приземлились в аэропорту имени Вацлава Гавела, и присоединились к остальным однокурсникам во главе с Даниелем, зарегистрировавшись в отеле «Резидентс Агнес», по праву считающимся одним из лучших в Праге. Учитывая тот факт, что здание было довольно небольшим, вероятнее всего, все комнаты оказались забиты ребятами из нашего университета.

Что касается вчерашних событий, то полноценного разговора у меня с ребятами так и не состоялось. Когда Кейша и Полина бросились ко мне с расспросами в зале ожидания, я решила «опустить» все шокирующие детали, и просто сказала, что Эдуард снова попытался меня ударить, а Анджей за меня заступился. Про мерзкий поступок своего бывшего, и все последующие… «события» я решила умолчать, понимая, что тем самым только разгорячу воображение ребят, и тогда весь полет мне уж точно будет не видать покоя! Одни неуместные вопросы Полины и «недетские» ругательства Ксандра могли чего стоить…

− Господи! − верещала Полина, глядя в окно, − Поверить не могу, что мы в Праге! Город − жди нас!

− Ты и вправду считаешь, что Даниель позволит нам в одиночку шататься по вечерним улицам? − скептически заметила Кейша, бессильно оседая в широком мягком кресле.

− Завтра нас ждет довольно насыщенная программа, − протянула Лиза, ни на секунду не отрывая взгляда от экрана планшета, − Даниель, очевидно, очень давно готовился к этой поездке.

Полина повернулась к нам, и, скрестив ноги, вальяжно развалилась на подоконнике:

− Вы что, шутите?! Все эти походы по музеям и… − она изобразила пальцами кавычки, −…«местам былой славы» − это же СКУКА СМЕРТНАЯ!

− Даниель любезно всем разослал план мероприятий на завтрашний день, − Лиза продолжала отрывисто водить пальцем по экрану.

− А почему не на всю неделю сразу? − съехидничала я.

− Если ты была внимательна на его лекциях по истории, то должна была заметить, что Даниель − человек-сюрприз. − С важным видом заявила Полина. − Как-то раз я пришла пересдавать ему контрольную работу, ожидая тех же вопросов, что были и в день основного теста…

− Это когда ты умоляла меня оставить тебе мой листок с ответами? − ехидно подметила Кейша и улыбнулась.

− Ты так и будешь это все время вспоминать? − недовольно протянула Полина, и швырнула в подругу помятой брошюркой с рекламой отеля. − В тот раз я просто не выучила, ясно?!

− Ну, конечно… − весело протянула Кейша. − Значит, в этом все дело?

− Так что там тебе устроил наш мистер «Непредсказуемый»? − спросила я, стянув с себя джинсовку, а Лиза тем временем переписала все на бумажку и протянула ее мне.

− Он устроил мне опрос прямо сходу. Я просто пришла и села, готовая к тому, что мне сейчас дадут листок, на котором всего-навсего нужно будет обвести кружком нужные варианты ответа… но не тут-то было! Он начал задавать всякие занудные вопросы, на которые нужно было дать развернутые ответы. Ну, типа, «назовите основной труд Томаса Мора и опишите главные предпосылки к его написанию»… Потом он улыбнулся этой своей «заумной» улыбкой, и пробормотал:

− «Полина, только не говорите, что вы снова ничего не знаете»…

− Завтра нас ждет Пражский Град с его знаменитым готическим собором Святого Вита, Музей алхимиков и магов, а также… − я бросила на подругу неоднозначный взгляд, −…мостик влюбленных!

− Ух ты! − весело протянули Лиза и Кейша.

− Что? − непонимающе уставилась на них Полина.

Девчонки замолчали, и одновременно посмотрели на меня, давая «мысленный сигнал» о том, чтобы говорить начала именно я.

− Почему я? − одними губами спросила я.

− Эй, да в чем дело? − встрепенулась Полина, и, слетев с подоконника, села рядом со мной на кровать. − Колитесь уже, в чем дело?

В комнате повисла угрожающая тишина, и я, зная, что сейчас все ждут от меня решительных действий, повернулась к Полине и взяла ее за руки:

− Полли, послушай… Мы, как бы, это сказать…

− О, Боже! − недовольно протянула Лиза, и, отключив планшет, примостилась рядом со мной. − Полина, мы все знаем! Пора уже во всем сознаться!

− Я не понимаю… − «отмахнулась» подруга. − В чем еще сознаться?

Кейша встала с кресла, и тоже присоединилась к нам:

− Дорогая, мы просто хотим…

В этот момент в дверь постучали, и я, вскочив с постели, ринулась в коридор.

Открыв дверь, я увидела, что на пороге стоит Даниель.

− Даниель Викторович? − рассеяно пробормотала я. − Что-нибудь случилось?

Даниель, как всегда, смущенно улыбнулся, и, поправив очки на переносице, ответил:

− Здравствуй, Амелия! Мне только что сообщили, что вы зарегистрировались. Я пришел узнать, все ли в порядке.

− Амелия, кто там? − завопили девчонки из комнаты.

Я, словно очнувшись ото сна, встряхнула головой, и, тоже улыбнувшись, приветливо протянула руку внутрь комнаты:

− Проходите, пожалуйста…

Преподаватель неуверенно зашел в номер, и, при виде еще трех очаровательных девушек, покрылся густым румянцем смущения:

− Э… здравствуйте, девушки! Я просто решил проверить, все ли у вас в порядке. Почти вся экскурсионная группа прилетела вместе со мной, и уже вовсю носится по отелю… − он запнулся, словно подбирал подходящие слова, − Вы, и еще пару других ребят летели отдельными рейсами, и я хотел…

− Мы в полном порядке, Даниель Викторович! − заявила Кейша, вскакивая с постели, и направляясь к небольшому холодильнику, вмонтированному в тумбочку. − Спасибо, что интересуетесь.

Полина сидела посередине постели красная, как вареный рак, и пристально глядела на молодого преподавателя.

− Вы никогда о нас не забываете… − вдруг пробормотала она и глупо ухмыльнулась. − Даниель Викторович, а чего нам стоит ожидать от завтрашней прогулки? Какие-нибудь романтичные места будут?

Даниель, совершенно не догадывающийся о «тонких» намеках подруги, простодушно ответил:

− Полина, Прага − один из самых красивых и загадочных городов Старого Света, и, как мне кажется, здесь все кажется довольно романтичным. Весь вопрос в том, что конкретно человек понимает под словом «романтика»…

Я кинула быстрый взгляд на удивленную Лизу и, ухмыльнувшись, вопросительно пожала плечами.

− Минуточку! − словно прозрев, заключил преподаватель. − А разве вы не получили моего сообщения о предстоящем маршруте? Лиза, я же все выслал тебе на почту…

Подруга утвердительно кивнула:

− Я как раз закончила все записывать за минуту до вашего прихода, но мы еще не успели полностью ознакомиться с материалом. Может, вы сами нам расскажете?

Даниель потер переносицу и, с сожалением разведя руками, ответил:

− Вы ведь прекрасно знаете, что я часами могу говорить об истории, искусстве, достопримечательностях… но, как бы там, ни было, сейчас у меня, увы, совершенно нет на это времени! Придется вам все прочитать самим. Мне еще нужно сделать пару важных звонков. Так что, прошу меня извинить…

За дверью послышался гул, и через секунду к нам шумно ввалились ребята. Андрей, который шел первым, совершенно не замечая стоящего посреди комнаты преподавателя, громко рассуждал:

− На кой нам сдался этот мост влюбленных?

− Тебе что, не нравится, когда кто-то выставляет свои чувства напоказ? − послышался усмехающийся голос Марка. − Андрей, да в тебе нет ничего святого!

− Просто, я − реалист! К тому же, можно спокойно сходить к Лужкову мосту и посмотреть на наши родные, «российские столбы», усеянные всевозможными замочками с разноцветными ленточками…

− Какой ты черствый! − рассмеялся Ксандр.

− По мне, так лучше бы организовал поход в музей «Лего». Вот это я понимаю!

Я почувствовала, как к щекам стремительно приливает румянец.

− Добрый вечер, молодые люди! − поздоровался Даниель, и ехидно подметил, − Обсуждаете детали завтрашней экскурсии?

Андрей, совершенно не ожидавший увидеть в нашей комнате преподавателя, удивленно замер на месте и, заикаясь, протянул:

− Я… Мы… Это… Здравствуйте, Даниель Викторович! А что вы тут делаете? Что-то случилось?

Марк и Ксандр еле сдерживались от смеха, пока физиономия Андрея покрывалась испариной.

− Нет-нет, все хорошо. Я просто проверяю на месте ли мои ученики, и все ли у них в порядке.

− У нас все отлично, Даниель Викторович… − лепетал друг, − Честно!

− Очень на это надеюсь, студент Григорьев.

− Даниель Викторович, − я выступила вперед, пытаясь отвлечь внимание от опозорившегося Андрея, − вы говорите, что некоторые студенты еще не зарегистрировались в отеле… Их еще много?

Даниель, который никогда не отличался ни обидчивостью, ни бойким характером, сразу же позабыл о том, что произошло несколько минут назад, и ответил:

− Да нет, не так уж и много. Двое, если быть точным.

− И кто это? − поинтересовалась Кейша.

− Студенты Красовский и Моретти.

У меня сердце екнуло, стоило услышать фамилию Анджея.

− А в чем дело? У них рейс отменили? − поинтересовался Марк.

− Насколько мне известно, у семьи Эдуарда свой собственный особняк где-то под Прагой… − Даниель посмотрел на часы, а затем на меня, − А вот почему задерживается Анджей, для меня интересный вопрос.

− Мы чем-то можем помочь? − пролепетала я.

− Не думаю, что здесь нужна чья-то помощь. Очевидно, Марк прав, и его рейс просто задержали. Думаю, он присоединиться к нам в самом скором времени.

Преподаватель одобряюще потрепал меня по плечу, и, направившись в сторону коридора, добавил:

− Ведите себя прилично, хорошо? − мы все утвердительно кивнули. − Чтобы через полчаса все были в своих комнатах, ясно? − Даниель «сверкнул» глазами в сторону парней. − Ребята, вас это в первую очередь касается!

− Без вопросов, Даниель Викторович! − отчеканил Ксандр, и вытянулся по «стойке смирно».

− Встречаемся завтра в вестибюле, ровно в 9:00.

Бросив на нас последний взгляд, преподаватель вышел из номера, и тихо прикрыл за собой дверь.

− Музей «Лего»?! − протянула я, смерив Андрея испепеляющим взглядом. − Тебе что, десять лет?

− И чего это его вдруг сюда принесло? − вставил Андрей, плюхаясь на стоящий перед телевизором диван, − Печется о нас как о маленьких детях…

Сидевшая на кровати Полина вдруг резко вскочила и, подойдя к нам, ткнула в друга пальцем:

− Между прочим, мы должны быть ему благодарны, ясно!

Парни удивленно уставились на нас.

− Мы что-то пропустили? − поинтересовался Марк.

Полина, между тем, продолжила:

− Даниель не только организовал эту поездку и «выбил» для нас места в одном из самых лучших отелей, но еще и не поленился найти интересные места для экскурсий! − с каждой секундой подруга расходилась все сильнее, − А тебе, наглецу этакому, хоть и из-за жалости, но четверку все-таки «натянул» на экзамене! Да любой другой преподаватель на его месте за все твои выкрутасы давно бы уже…

− А тебе уже давно пора признаться, что ты по уши втрескалась в нашего еврейчика-Даниельчика!

Резко просвистел рассеченный рукой Полины воздух. Послышался громкий шлепок. Очки Андрея полетели на пол, а он сам схватился за пылающую щеку.

− Полина, − я бросилась к подруге, − ты чего?

− Не трогай меня! − вдруг невероятно резко отбрыкнулась она, и презрительно на меня посмотрела. − Ты-то у нас вообще, всегда самая умная и прилежная!

− Полина, я…

− Что, разве не так Амелия? − зеленые глаза подруги сверкнули недовольством и ненавистью. − Ты ведь всегда в центре внимания! Ты же действительно всегда у нас всегда самая начитанная, самая популярная, самая стильная и красивая!

− Полина, успокойся! − прикрикнула на нее Кейша. − Как ты можешь такое говорить?

− А что, разве не так? Вечно у нее самые хорошие оценки, самые красивые парни… Согласись, ведь ты из Эдуарда веревки вила! А теперь мечтаешь прибрать к рукам этого красавца Анджея!

− Не собираюсь я никого «прибирать к рукам»… − протянула я, стоя, как громом пораженная, − Я просто… Кей, ты тоже так думаешь?

Подруга, сидящая на кровати рядом с Лизой, поднялась и, подойдя ко мне, приобняла за плечи:

− Полина, по-моему, ты перегибаешь палку…

Подруга громко захохотала:

− Ой, ну конечно! Как что, так сразу Кейша! Ведешь себя словно ребенок! − Она помолчала, а затем добавила, − Наверняка, даже покончить с собой решила только для того, чтобы лишнее внимание привлечь…

Я почувствовала, как мои ноги подкашиваются. Если бы не вовремя подлетевший Ксандр, я бы точно рухнула на пол. Из глаз потекли слезы.

− Замолчи, Полина! − прикрикнул на нее Марк. − Еще хотя бы одно слово, и наша с тобой дружба закончиться навсегда, ясно?! Амелия нам всем как родная сестра, и мы никому не позволим обижать ее. Даже тебе…

− Ну, конечно! Вы ведь всегда были преданными пажами нашей королевы! Я-то официальной аудиенции так и не получила…

Лицо подруги пылало, глаза были затуманенными и стеклянными, словно какая-то неведомая сила вселилась внутрь, и полностью завладела ее рассудком.

− Надеюсь, что самолет твоего обожаемого Анджея разлетелся на куски еще при взлете!

− О, Боже… − истерически протянула я, и, несмотря на все старания Ксандра, бессильно рухнула на колени. Перед глазами сразу же пронеслось лицо дедушки и газетные фотографии с места крушения его самолета в Непале.

− Ну все, хватит! − Лиза в мгновение ока слетела с кровати и, с силой заломив Полине руки, потащила ее вон. − Выметайся отсюда!

− Отпусти меня, ты…

Через секунду в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь моими тихими всхлипами.

− Успокойся, милая… − ласково пробормотала Кейша, поглаживая меня по голове. − Она просто сорвалась, только и всего. Всегда тяжело, когда любовь безответная.

− Что я ей сделала, Кей?! Ведь у нас всегда были очень хорошие отношения. Полина всегда приходила ко мне на помощь одной из первых! Она − одна из самых замечательных людей в моей жизни!

− Я знаю, дорогая.

Марк, Ксандр и Андрей буквально через несколько минут после нашей ссоры ретировались к себе в комнату.

− Наверное, мы не вовремя решили завести с ней эту беседу. Ну, я имею в виду, насчет Даниеля… − протянула Кейша.

Дверь тихо щелкнула, и в комнату пробралась Лиза, уже успевшая переодеться в белый махровый халат с эмблемой отеля на груди.

− Ну как там? − поинтересовалась я, привстав на кровати, и обмахнув лицо журналом из аэропорта.

− Я уложила ее спать. У нашей Полли жуткая истерика, и, судя по данным термометра, еще и приличная температура.

− Лихорадка?

− Именно! − утвердительно кивнула Лиза, и как-то странно посмотрела на Кейшу. − Я послала Марка и Ксандра за лекарствами.

− А в отеле их разве нет? − поинтересовалась я. − Тут ведь, вроде бы есть дежурный врач…

− Он придет только утром.

− А что делать, если кому-то станет плохо ночью?

− Есть «скорая».

− Ты спросила ее, в чем дело? − спросила Кейша, пытаясь перевести тему разговора.

Лиза села на кровать и, взяв меня за руку, утвердительно кивнула головой:

− Она говорит, что Амелия отбила у нее Анджея, а теперь, когда она, наконец, успокоилась, пытается заполучить еще и Даниеля.

− Что?! − удивленно протянула я. − Анджея?! Да она с ним даже ни разу не разговаривала! Даже не упоминала о своей симпатии к нему…

− Ну ты же знаешь Полину! − вздыхая, протянула Лиза. − Она за друзей «костьми ляжет». Ты ведь сразу намекнула о своих чувствах, и, поэтому она отошла на задний план, даже не пытаясь что-то предпринять. Что касается Даниеля, то…

− А причем тут, собственно, Даниель? − недоумевала я. − Он отличный педагог. Благодаря его заботам, я смогла закрыть все «хвосты» и меня все же допустили до сессии! Он никогда не интересовал меня в каком-либо другом плане…

− Полина считает по-другому.

− Знаешь, мне даже самой интересно узнать, почему…

Кейша бросила на Лизу кроткий взгляд, и я его сразу же заметила.

− А ну рассказывайте! − прикрикнула на них я. − Вы знаете что-то такое, чего не знаю я?

− Амелия, ты и вправду никогда не замечала, как он меняется, когда видит тебя? Тебе не кажется, что он не просто так тебе помогает?

− Думаю, сегодня она заметила что-то такое, что очень ей не понравилось, и поэтому, как и любая другая влюбленная девушка, среагировала… − утвердительно кивнула Кейша.

У меня челюсть отвисла от слов подруг. Я не знала, что и сказать.

− Ну это же бред! Даниель совершенно меня не интересует! Я прямо сейчас пойду к Полине, и все ей объясню!

− Стой! − Лиза схватила меня за руку и притянула обратно на покрывало. − Я думаю, что этот разговор может подождать и до завтра. Вы обе сейчас на взводе. По-моему, вам следует все это как следует «переварить», и уже завтра поговорить друг с другом на трезвую голову.

Я задумалась на секунду, а затем утвердительно кивнула:

− Ну что же… Наверное, вы правы. Мне действительно лучше поговорить с ней завтра.

− Вот и отлично! − Лиза улыбнулась, и посмотрела на стоящие на прикроватной тумбочке электронные часы. − Ух ты, уже половина одиннадцатого! Я, пожалуй, пойду. Нужно проверить, не пришли ли ребята…

Вскоре после ухода Лизы, мы с Кейшей по очереди приняли теплую ванну, а затем, легли в свои постели. Под отдаленное гудение машин, врывающееся в нашу комнату через открытое окно, мы почти сразу же заснули, предвкушая первый день своих заслуженных летних каникул.

Я резко вскочила на кровати и посмотрела на часы, которые показывали, что сейчас десять минут второго утра.

− Вот черт! − протянула я под нос, и стерла со лба липкую холодную испарину.

Скинув с себя одеяло, я направилась к встроенному в тумбочку холодильнику.

Вытянув оттуда бутылку минеральной воды, я осторожно прикрыла дверцу, чтобы не разбудить тихо посапывающую на соседней кровати Кейшу.

Лицо подруги снова погрузилось во мрак, а прохладная, наполненная пузырьками жидкость, приятно обожгла горло. Сделав еще пару глотков, я закрыла бутылку и глубоко вздохнула, пытаясь проанализировать то, что недавно увидела.

Мне снился темный, густо насаженный лес. На чистом небе ярко светила полная луна. Под ногами тихо шелестела трава, покрывшаяся вечерней росой, а в нос врывался запах свежей летней листвы, тревожно шумевшей от резких порывов ветра. Я со всех ног неслась по кем-то натоптанной тропинке неизвестно куда, зная лишь то, что мне нельзя останавливаться. Что-то безжалостное и темное надвигалось прямо на меня, и я четко осознавала, что стоит мне остановиться, и все будет кончено.

Когда ветер стал таким сильным, что я оказалась не в состоянии двигаться, мои ноги подвернулись, словно тонкие надломленные ветви, и я с силой рухнула на землю, почувствовав резкий земляной запах − запах свежей могилы. Перевернувшись на спину, я увидела, как темная тень, возникшая прямо надо мной, мерно растворяется и принимает некие очертания.

− Я пришел за тобой… − послышался знакомый до боли голос. − Мы должны быть вместе, Амелия! Ты ведь так этого хочешь, верно?

Искаженное злобной гримасой лицо Анджея с черными, словно у демона, глазами опустилось ко мне. Его длинный палец с уродливым желтым когтем на конце нежно провел по моей щеке:

− Я заберу тебя в свой замечательный темный мир, девочка моя… И мы всегда будем вместе! Я тебя никому не отдам…

− Пожалуйста, Анджей, не надо… − прошептала я.

− Успокойся, милая… Больно не будет! − с этими словами он с силой прижал меня к холодной сырой земле, и начал медленно наклоняться…

В этот самый момент я проснулась.

Все увиденное сразу же тяжелым камнем легло на сердце. Я всегда верила в вещие сны и различные предзнаменования и, наверное, именно поэтому, у меня внутри зародилось какое-то необъяснимое чувство обреченности и безысходности.

«Что-то непременно должно произойти»… − подумала я, поставив бутылку на тумбочку.

Подойдя к открытому настежь окну, я выглянула наружу.

Небо было затянуто серыми тучами. Луны видно не было, а деревья затихли в предвкушении скорого дождя. В нескольких кварталах от гостиницы громко завыла полицейская сирена.

Я высунулась вперед, пытаясь что-нибудь разглядеть. На улице никого не было. Лишь фонари с тихим электрическим гудением освещали улицу. В соседнем переулке вдруг что-то грохнуло, и из темного неосвященного угла медленно выползла чья-то непонятная фигура. Вздрогнув, я быстро отстранилась и спряталась за занавеску, надеясь, что меня не заметили.

Через белую шелковую ткань, развивавшуюся на ветру, я отлично могла разглядеть, что фигура застыла на месте и, кажется, устремила свой взор прямо на меня. Во всех ее очертаниях было что-то знакомое, но при этом холодное и отталкивающее одновременно.

Послышалось едва уловимое, неразборчивое бормотание. Точно такое же, какое я услышала тогда, когда произошла та непонятная чертовщина с зеркалом (ребятам я, кстати, так и не рассказала о случившемся, опасаясь, что они сочтут меня ненормальной). Фигура на улице прямо на глазах начала едва уловимо искажаться, и я поняла, что она медленно, но уверенно направляется ко мне прямо по воздуху.

Сзади послышалось непонятное шуршание и, вдруг, громкий стон наполнил комнату:

− О, нет!

Громко завизжав, я с силой захлопнула окно и резко задернула шторы. Словно метеор, я пронеслась к своей постели и юркнула под одеяло.

− Амелия, это ты? Включи свет… − послышался полусонный голос Кейши.

Дрожащей рукой я нащупала выключатель. Комната наполнилась приглушенным светом, исходящим от стоящего на прикроватной тумбочке ночника.

− Ты чего не спишь? − разлохмаченная голова подруги медленно показалась из-под кровати. − Черт, как больно!

Я мигом взяла себя в руки и, с облегчением вздохнув, вылезла из-под одеяла и помогла ей подняться.

− Как же ты меня напугала! − прошипела я. − Я чуть концы не отдала!

− Кровать слишком узкая…

− С этой твоей пагубной привычкой спать «звездочкой» все покажется узким! − усмехнулась я.

− Так, почему ты не спишь? − Кейша медленно забралась обратно в постель.

− Я просто захотела пить. В комнате было прохладно, а ты лежишь как раз напротив окна. Я подошла его закрыть… и тут ты грохнулась на пол, вопя, как сумасшедшая!

− Ну прости! − протянула подруга, и почти до самого подбородка закрылась одеялом. − Я больше так не буду, обещаю. И, спасибо за заботу!

− Ага, − протянула я, и, снова выключив лампу, еще раз посмотрела на занавешенное шторой окно.

− Спокойной ночи, Ам.

− Спокойной, Кей-Кей.

С этими словами я опустилась на подушку, и сон снова «накрыл» меня своей мягкой волной.

Глава пятая. Ослепляющий свет

− Боже, я уже ног не чувствую… − устало протянула Кейша. − Мне срочно нужно отдохнуть!

После интереснейшей, но при этом, довольно изнурительной прогулки по главным историческим местам Праги, единственным желанием всей нашей группы, состоящей из восемнадцати человек, было поскорее примоститься где-нибудь в теньке, и пропустить по стаканчику какого-нибудь освежающего напитка.

− Активнее, активнее! − задорно протянул Даниель, пытаясь растормошить уже прилично подуставших ребят. − Мы почти дошли! Я думаю, что последнее на сегодня место, понравится вам больше всего.

− Даниель Викторович… − идущая во главе всей группы Виолетта (одна из верных подручных Петровской), подняла руку. − Разрешите задать вопрос!

Молодой преподаватель остановился, и со вздохом протянул:

− Я вас слушаю, мадмуазель Сергеева.

− Я слышала, что в этом музее есть комната с привидениями. Мы сможем ее посмотреть?

Даниель усмехнулся и поправил очки на переносице:

− А вам разве не хватило призраков в тех местах, в которых мы уже успели побывать?

Виолетта вытаращила на преподавателя свои миловидные голубые глазки и, глупо захохотав, слащаво пролепетала:

− Меня трудно напугать подобными глупостями. Я уже давно распрощалась с детством! К тому же, вы все это время были рядом с нами…

Даниель смутился и, потупив взор, отвернулся:

− Польщен вашими словами, Виолетта, но, увы… Я всю свою жизнь посвятил науке. Рыцарь из меня никудышный.

− А, по-моему, то, что надо! − проворковала она и что-то записала в блокнот.

− Какая же она мерзкая… − качая головой, пробормотал Андрей. − В каждой бочке — затычка!

− И не говори, − усмехаясь, кивнул Ксандр, и с удовольствием отхлебнул минералки.

Плетущаяся позади всех Полина выглядела усталой и подавленной. Утром мы встретились в вестибюле, но так и не решились поговорить друг с другом. Я знала, что подруге стыдно за то, что она так сильно обидела меня накануне, но чувства, которые она испытывала к Даниелю, все же были сильнее. Поэтому, бросив мне еле слышное «Привет», Полина почти сразу же поспешила ретироваться прочь.

− Вы так и не поговорили? − поинтересовалась Кейша, приобнимая меня за плечи.

Тяжело вздохнув, я отрицательно помотала головой:

− Нет. Думаю, она еще не готова.

− Но, почему? − негодующе протянула идущая слева Лиза. − Думаешь, ваш конфликт затянется надолго?

− Ей мешают ее чувства к Даниелю… − ответила я, и, обернувшись, с грустью посмотрела на подругу. − Сейчас она в каждой девушке видит соперницу.

− О, значит Сергеева уже точно в ее «списке»! − усмехнулась Лиза, а затем добавила, − И что ты собираешься делать?

− При первой же возможности объяснить ей, что Даниель меня не интересует! Что все, что он сделал для меня за последние несколько месяцев не что иное, как обыкновенное, генетически заложенное в нем чувство вежливости, и не более того!

Настроение было паршивым. Несмотря на замечательный солнечный день, на душе по-прежнему продолжали скрести кошки. Мне жутко хотелось поговорить с Анджеем, который появился в отеле только сегодня утром. Как и предполагал Даниель, его рейс действительно задержали из-за начавшейся в Москве непогоды.

Когда я увидела, как он, резво сбежав с лестницы, и вежливо поприветствовав Даниеля, присоединяется к остальным, кровь предательски прилила к лицу, и я сразу же вспомнила, как его горячие нежные губы ласкали мою шею.

Назойливая Петровская сразу же подхватила Анджея под руку, и, смерив меня коротким насмешливым взглядом, чмокнула его в щеку, давая понять, чтобы я держалась подальше от ее «собственности».

Что касается Эдуарда, то я не видела его с того самого момента в клубе. Протрезвев, он, очевидно, понял, что натворил, и теперь чувство стыда не позволяло ему появиться на экскурсии вместе с остальными. Что-то мне подсказывало, что он сейчас у себя дома, за городом. Сидит на веранде, потягивает джин, и размышляет о том, как же себя оправдать.

Когда мы добрались до небольшого светло-бежевого здания на Малой Стране, Даниель всех призвал к порядку, и вежливо попросил отключить мобильные телефоны.

− Приготовьтесь к кромешному уж-ж-а-су-уу!!! − протянул Андрей, и, подражая грозному зомби, шатаясь ввалился в дверь следом за остальными.

В небольшом темноватом фойе едва хватало места для того, чтобы развернуться. Даниель подошел к стойке, за которой модельного вида блондинка аккуратно раскладывала брошюры с описанием экспозиций музея, и что-то спросил у нее по-чешски.

Девушка сразу же ответила, и, улыбнувшись, протянула преподавателю какую-то бумагу. Внимательно изучив листок, Даниель улыбнулся в ответ, и, расписавшись, вернул его обратно.

− Все на месте? − спросил он, и, прищурившись, пристально осмотрел присутствующих.

Когда назойливая Виолетта утвердительно кивнула и снова что-то записала в свой розовый блокнотик, преподаватель утвердительно кивнул, и жестом позвал всех следовать за ним.

Пройдя мимо механической модели Солнечной системы и огромной кадушки, перед которой красовалось ведро с какой-то непонятной мутной жидкостью, мы направились в небольшой мрачный закуток.

− Ух ты! − задорно протянул Ксандр. − Смотрите, кажется, тут кого-то засосало!!!

− Какая мерзость! − фыркнула Петровская и наиграно прижалась к Анджею.

Все обратили свой взор вверх, и увидели, что из небольшого отверстия в самом центре потолка торчат… мужские ноги, облаченные в белые гольфы и темно-зеленые ботинки.

− Кто-нибудь знает, что за сцена изображена на данной экспозиции? − спросил Даниель.

Все сразу же потупили взор. Кто-то притворился, что пытается прочитать надписи, которыми были испещрены стены, а кто-то с интересом разглядывал черный стеклянный пол, усеянный напоминающими пентаграммы узорами.

− Это чешская интерпретация легенды о докторе Фаусте, − послышался хрипловатый голос Анджея.

Я удивленно посмотрела вперед. Даниель, улыбнувшись, утвердительно кивнул:

− Я рад, что среди моих учеников есть хоть кто-то, кто интересуется не только компьютерными играми и социальными сетями. Пожалуйста, студент Моретти, просветите остальных.

− В самой знаменитой версии, той, что вышла из-под пера Гете, Фауст просит у Мефистофеля лишить его жизни на строящейся по его просьбе плотине…

Ольга, удивленно разинув рот, не отрываясь смотрела на Анджея.

− Слыша звуки работающих лопат, Фауст начинает наивно полагать, что его работа принесет большую помощь людям, но ему остается невдомек, что это злодей Мефистофель призвал ночных духов − лемуров, копать для него могилу…

− Ничего себе! − басовито протянул Максим Смирнов из второй группы. − Этот парень что, не мог найти никого получше, чем этих уродливых, похожих на белку зверьков?

Даниель прикрыл лицо рукой, и, покачав головой, пробормотал:

− Вы как всегда в своем репертуаре, студент Смирнов…

− А чего, разве неправильно? − протянул здоровяк.

− Лемурами, или лярвами… − Даниель на секунду замолчал, когда откуда-то сзади послышалось приглушенное хихиканье, −…в древнеримской мифологии называли духов умерших молодых людей, которые обычно приносили в наш мир смерть и несчастья. Если вам когда-нибудь доводилось видеть венецианскую карнавальную маску, то вы отлично сможете себе представить, как примерно должен был выглядеть такой дух.

Максим густо покраснел, и, поняв, что сморозил глупость, смущенно потупил взор.

Анджей, тем временем, продолжил:

− Что касается пражских легенд, то они утверждают, что доктор Фауст якобы существовал на самом деле, и его главной страстью было изучение старинных мистических книг. Местные жители поговаривали, что этот человек якобы умел творить чудеса и даже исцелял людей.

− «Творить чудеса»? − скептически переспросил Ксандр.

Анджей кивнул:

− Люди считали, что Фауст продал душу дьяволу ради обладания такими знаниями, а когда тот пришел получить обещанное, доктор стал сопротивляться этому, пытаясь защититься при помощи зелий и заклинаний.

− И, что же произошло дальше? − снова вступил в разговор успевший оправиться от стыда Максим.

− Естественно, это никак не могло навредить демону. Сатана унес Фауста прочь, пробив дыру в крыше дома. Ее несколько раз пытались заделать, но кладка все равно каждый раз осыпалась. Вскоре по Праге поползли слухи, что дом продолжает посещать дух хозяина, недовольный тем, что там пытаются что-то изменить без его согласия…

Анджей мило улыбнулся, а затем, посмотрев на парня, усмехнулся, и добавил:

− Лично я считаю, что это полнейший бред, который придумали местные экскурсоводы, чтобы хоть как-то разбавить монотонность путеводителей.

Даниель удовлетворенно кивнул:

− Тут я полностью согласен. Эта экспозиция − всего лишь мистификация, представляющая интерес исключительно для туристов. Данный дом когда-то принадлежал некоему Эдварду Келли − английскому алхимику и чернокнижнику, который бежал в Чехию в середине шестнадцатого века. Сам Фауст никак не связан с данной постройкой. Дом, в котором, предположительно жил доктор находится на южной стороне Карловой площади, и о нем действительно ходит довольно много мрачных легенд. Например, 14 февраля 1945 года в крышу дома попала бомба, но так и не разорвалась. Поговаривали, что она попала в ту самую дьявольскую дыру, через которую был унесен доктор…

Еще раз благодарно посмотрев на Анджея, преподаватель вновь кивнул, и произнес:

− Благодарю вас за рассказ, студент Моретти. А теперь, давайте пройдем в самое интересное место этого небольшого музея − алхимическую башню!

С трудом развернувшись в невероятно узком помещении, мы двинулись назад.

− Ты такой умный… − слащавым голосом протянула Ольга, и, якобы случайно, задела меня локтем. − Анджей, расскажи еще что-нибудь! Ой, прости, Амелия…

Я презрительно посмотрела им вслед.

Кейша, увидев мою кислую физиономию, похлопала меня по плечу, и произнесла:

− Да не обращай ты на нее внимания…

− Вот именно! − добавила Лиза. − Просто на публику выделывается, вот и все.

Я вяло кивнула, и мы, стараясь не наступать друг другу на пятки, двинулись вслед за остальными.

Когда все с невероятным трудом все же смогли подняться наверх, откуда ни возьмись, появился смотритель музея, и отворил нам тяжелую дубовую дверь. Послышались зловещие, леденящие душу воющие звуки.

− Еще и со спецэффектами! − протянул Андрей, и с интересом вытянул голову, пытаясь что-нибудь рассмотреть.

− В этой комнате когда-то и творил свои мрачные эксперименты загадочный Эдвард Келли. − Пояснил Даниель.

− А какого рода экспериментами он занимался? − спросила Кейша, с отвращением смотря на выглядывающее из-за старинных кожаных переплетов чучело кошки, со зловещим оскалом и остекленевшими глазами.

− Ходили легенды, что Келли пообещал тогдашнему правителю, Рудольфу II, что выработает уникальную формулу по созданию золота, в обмен на убежище. В родной Англии его приговорили к «позорному столбу» за шарлатанство…

− Что было дальше? − поинтересовался Марк, рассматривая замысловатые керамические фигурки, которыми были заставлены стеллажи и столы.

− Когда Рудольф понял, что его обманули, и никакого золота не будет, он рассвирепел, и заключил Келли в замок, где тот и окончил свои дни.

− Рисковый парень… − заключил Ксандр, лицо которого было скрыто паром, исходящим из длинной колбы. − Его выставили на осмеяние в Англии, а он не побоялся, и снова рискнул устроить фортель в Чехии.

Я подошла к небольшому столику, стоящему напротив зарешетчатого окна и заставленному кучей разноцветных скляночек, на этикетках которых красовались непонятные мне надписи на латыни.

− Вы только посмотрите, какие симпатичненькие флакончики! − прямо у меня над ухом послышался так и «сочащийся» приторностью голос Ольги, которая, пройдя вперед, с глупым видом начала перебирать злополучные «стекляшки». − Похоже на лак для ногтей, правда Амелия?

Я недоуменно на нее посмотрела. В голубых глазах девицы сверкал неприкрытый хищный огонек, лишний раз доказывающий, что она что-то задумала, и это «что-то», обязательно будет направлено против меня:

− По-моему, самые обычные склянки с реактивами…

− Aqua Regia… − коверкая язык, прочитала она, вглядываясь в этикетку очередного флакончика.

− Это «царская водка», − ответила я, услышав знакомое название, и, видя застывшее на лице «соперницы» недоумение, пояснила, − Химический реактив, получаемый путем смешивания одной части соляной кислоты и трех частей азотной.

− Что? − снова переспросила Ольга с глупым видом.

Я открыла, было, рот, чтобы повторить, но тут послышался восхищенный голос Даниеля:

− Мои ученики не перестают меня удивлять! − он подошел к столу, и удивленно на меня посмотрел. − Амелия, я не знал, что ты увлекаешься химией…

Лиза, стоящая напротив витрины, внутри которой красовался огромный фолиант в темно-красном переплете, настороженно посмотрела в мою сторону.

Чувствуя, как к лицу приливает румянец, я пробормотала:

− А я и не увлекаюсь. Вы ведь знаете, мой дед был ученым. У нас дома бывал самый разнообразный профессорский контингент, так что…

− Ах, да! − утвердительно кивнул Даниель. − Я совершенно об этом забыл. А в какой научной области он был ученым?

Я снова посмотрела в сторону Лизы, которая, демонстративно отвернувшись, начала изучать стоящие на стеллажах книги, а затем ответила:

− Он был историком, академиком РАН. В разное время руководил различными археологическими экспедициями. Позже заинтересовался парапсихологией…

− Значит, мы с вашим дедушкой коллеги! − протянул преподаватель, а затем, взяв из рук Ольги склянку, с важным видом объяснил, − «Царская водка» − это уникальный химический «коктейль», способный растворить практически все существующие в природе металлы. Примечательно то, что ни одна из кислот, входящих в ее состав, по своей сути, металл растворить не в состоянии. Средневековые алхимики создали это вещество в процессе поисков знаменитого «философского камня» − особого реактива, который был бы способен превратить любой другой металл в золото.

− Ну, прямо «Гарри Поттер» какой-то! − задорно протянул подошедший к нам Андрей, и, взяв в руку небольшой флакончик с синеватой жидкостью и серебряным остроконечным колпачком, удивленно протянул, − А это что такое?

Я с интересом посмотрела на друга, а затем на Даниеля, ожидая, что преподаватель без труда сможет определить не только название, но и состав неизвестного снадобья внутри.

− Можно? − протянул он, протягивая ладонь вперед, и принимая склянку из рук друга.

− Переливается, словно лунный камень… − протянула Ольга, с интересом наблюдая за сияющей ярким светом жидкостью.

Даниель внимательно рассмотрел флакончик со всех сторон, и, почесав ногтем подбородок, неоднозначно протянул:

− Похоже на фосфор, но я не совсем в этом уверен. Цвет заметно отличается…

− Это люпитий.

Я обернулась, и увидела, как к краю стола подошел Анджей.

− Защитное зелье против вампиров из кельтских легенд.

Я удивленно посмотрела на него, а затем спросила:

− Против вампиров?

− Именно так, − кивнул он, и посмотрел мне прямо в глаза.

Стоящая слева Ольга недовольно пробормотала:

− Здесь становится скучно. Пойду, полистаю книжки… Анджей, не хочешь составить мне компанию?

Анджей сдержанно улыбнулся и отрицательно мотнул головой:

− Иди. Я подойду позже.

Обогнув стол, Петровская вплотную подошла к нему и, бросив на меня испепеляющий взгляд, наиграно чмокнула в уголок губ.

Стоящий напротив Даниель покрылся легким румянцем и, как только эта выскочка удалилась, сказал:

− Никогда не видел ничего подобного. А что собой представляет это вещество?

Анджей, заметив неподдельный интерес в глазах преподавателя, пояснил:

− Люпитий представляет собой смесь из расплавленного серебра, нескольких частей настойки из синеголовника и капли некоего секретного элемента, о составе и происхождении которого знают лишь посвященные…

− Звучит интересно… − протянул Даниель и еще раз пристально рассмотрел жидкость на свету. − Имя того, кто разработал это… «снадобье» известно?

− Да. Это был некий Уильям Длиннобородый − английский крестоносец, который, якобы в одном из своих походов, обнаружил где-то у берегов нынешней Турции некий фолиант, в котором, согласно древним легендам, хранится секрет вечной жизни и невероятного могущества.

Несколько ребят из второй группы столпились в углу помещения, и над чем-то тихо посмеивались.

− С того самого момента англичанин посвятил всю свою жизнь различным экспериментам и исследованиям, в ходе которых и разработал вот «это»… − Анджей указал на зажатую в руках преподавателя склянку.

Даниель открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но тут раздался звон бьющегося стекла и непонятное бормотание.

− Я не виноват! − послышалось жалобное бормотание Смирнова. − Эта реторта сама с полки соскочила!

− Прошу меня извинить… − пробормотал Даниель, и, тяжело вздохнув, направился к появившемуся в дверях и недовольно причитающему смотрителю музея.

Примирительно выставив руки вперед, он что-то пробормотал мужчине по-чешски, и тот мигом успокоился.

Анджей пристально посмотрел на меня, и тихо, почти одними губами, прошептал:

− Привет.

− По-моему, мы сегодня уже здоровались… − недовольно протянула я, краем глаза наблюдая за тем, как Ольга подглядывает за нами из-за стеллажей. − В отеле, в фойе.

− А, по-моему, нет.

− Знаешь, я лучше пойду… − бросила я. − А то твоя подружка уже, наверное, всю пыль собрала, прячась за стеллажами.

Я собралась двинуться вперед, но сильные руки Анджея мигом меня остановили.

−Какого черта?!

− Слушай, Амелия, мне очень жаль, если мои слова тебя обидели… − в его глазах читалось искреннее сожаление. − Просто, я привык быть предельно откровенным в том, что касается чувств. Ты мне очень нравишься, но… я не могу подвергать тебя опасности.

− О чем ты?! − недовольно прошипела я, оглядываясь по сторонам. − Что еще за опасность? Кто ты, черт возьми, такой? Сотрудник Интерпола что-ли?

Анджей наклонился и пробормотал мне почти на ухо:

− Всему свое время. Когда-нибудь я расскажу тебе. Сейчас меня интересует кое-что совершенно иное…

Я пристально на него посмотрела. Глаза Анджея были наполнены какой-то тревогой. Было видно, что он очень взволнован.

− Я знаю, что сейчас, возможно, совершу одну из самых больших ошибок в своей жизни, но… не могу поступить иначе!

Ольга изогнула свою тощую шею так сильно, что мне показалось, что она вот-вот сломается.

− Я изо всех сил старался подавить в себе это навязчивое чувство… но, увы, все тщетно. Как я не старался, но ты не желаешь выходить у меня из головы, Амелия! Скажи, я действительно тебе так сильно нравлюсь?

Я вздрогнула. Ладони затряслись, а на лбу выступила холодная испарина:

− Почему ты спрашиваешь об этом сейчас? − мои глаза сразу же принялись пристально изучать комнату в поисках тех, кто мог бы тайком на нас пялиться, но все, кроме злосчастной Петровской, к счастью, были заняты своими собственными делами.

− Просто ответь… − прошептал Анджей.

Его прекрасные, синие, словно сапфиры глаза, пристально смотрели на меня, а чувственные губы слегка приоткрылись в ожидании ответа.

Сделав глубокий вдох и, с невероятным трудом переборов желание немедленно впиться в него поцелуем, я ответила:

− Как я уже говорила, мне всегда казалось, что в моей жизни уже давно есть тот человек, с которым мне суждено связать свою судьбу. Я действительно думала, что он меня по-настоящему любит…

− И?

− И теперь я понимаю, как сильно ошиблась тогда. То, что я испытываю к тебе, сложно назвать симпатией…

Я посмотрела Анджею прямо в глаза, и, выдержав небольшую паузу, на одном дыхании выпалила:

− Это нечто большее. Настолько большее, что порой становится страшно.

− Вот и ответ, − прошептал он точно так же, как и тогда, когда мы впервые поцеловались у него дома, и осторожно прижал меня к себе.

Ольга, по-прежнему таращащаяся на нас украдкой, издала какой-то непонятный всхлип. Послышался очередной звук битого стекла. Пузырек, который она сжимала в ладони в этот момент, с треском разлетелся на куски.

− Боже, Ольга! У тебя кровь… − испуганно протянула Виолетта, и в мгновение ока оказалась возле своей «предводительницы».

− По-моему, это сегодня не закончится! − протянул Даниель, уже заранее приготовившись к очередным недовольным возгласам смотрителя. − Все, экскурсия окончена! Собираемся внизу, возле входа, а затем, направляемся обратно в отель!

− Даниель Викторович, но Оле нужен врач! − трещала Виолетта. − Посмотрите на ее руку…

− Именно поэтому мы и направляемся обратно в гостиницу… − еле сдерживаясь от возмущения, протянул преподаватель. − Там есть медпункт, а следственно, и доктор, который сможет помочь.

Петровская смеривала меня ненавистным взглядом, на который так и наворачивались слезы досады.

− Дай мне руку, − вперед выступила Лиза. − У нас в школе были курсы по оказанию первой помощи. Я перевяжу…

Ольга, подобно избалованному ребенку, громко завизжала:

− Да отстаньте вы все от меня! − она оттолкнула Виолетту в сторону, и, резко развернувшись на каблуках, ринулась в сторону лестницы.

Все присутствующие проводили ее недоумевающими взглядами.

− Да что это с ней? − протянул Дима Соловьев из первой группы. − Словно с цепи сорвалась…

− Да она влюбилась! − громко заржал Смирнов, бросив в нашу с Анджеем сторону пару недвусмысленных взглядов. − Втрескалась по уши!!!

− Так, хватит! − прикрикнул на них уже начавший выходить из себя Даниель. − Все вниз! Быстро!!!

Ребята с тихим гудением стали выбираться из помещения.

− Я ее терпеть не могу… − нехотя призналась я. − Но сейчас мне ее даже немного жаль. Может, тебе стоит с ней поговорить? У вас ведь вроде что-то намечалось…

Анджей усмехнулся:

− Что?! У нас с ней? − его тонкие губы разошлись в кривой усмешке и обнажили жемчужно белые зубы. − Амелия, Ольга никогда не смогла бы меня заинтересовать.

− Правда?! − усмехнулась я. − А как же все ваши обнимашки и этот, «совершенно невинный», поцелуй в губы?

Зал уже практически опустел.

− Да она проходу мне не давала! Наверное, моя проблема состоит в том, что я не могу просто так взять, и сказать девушке «отвали»… Вот она и напридумывала себе Бог весь что!

− Боже… − протянула я, и, усмехнувшись, добавила, − Анджей Моретти, да вы просто неисправимы! Разбили бедной девушке сердце, а теперь открещиваетесь от нее?!

Анджей потрепал меня по щеке:

− Я все объясню, когда она немного остынет.

− Ну, что же… − протянула я. − В таком случае, я спокойна. Какие у тебя планы на остаток сегодняшнего дня?

− Ну, вообще то, я хотел тебе предложить встретиться сегодня вечером. Можем прогуляться или, например, посидеть в хорошем ресторане…

Я почувствовала, как к лицу приливает румянец:

− Не думаю, что Даниель одобрит идею, связанную с ночными прогулками.

− Думаю, я сумею его уговорить, − прошептал Анджей, и, притянув мою ладонь к губам, добавил, − Я зайду за тобой в восемь, а пока…

− Да? − задыхаясь, протянула я.

− А пока иди, и поговори со своей подругой.

Я обернулась, и увидела неловко топчущуюся у горелки Бунзена Полину.

− Расскажи, что чувствуешь на самом деле… − протянул Анджей, и, весело мне подмигнув, направился к двери.

Сделав глубокий вдох, я собрала всю волю в кулак, и направилась в сторону подруги. Я была абсолютно уверена в том, что она специально осталась, чтобы поговорить со мной «с глазу на глаз».

− Привет! − одновременно бросили мы друг другу, и, не сдержавшись, так же одновременно улыбнулись.

− Ты первая, − протянула подруга, отодвигая в сторону старую пыльную книгу с какими-то непонятными алхимическими формулами.

− Хорошо… − я глупо усмехнулась, из всех сил стараясь подобрать нужные слова. − Пожалуйста, прости меня Полли. Ты − одна из моих лучших друзей, и я бы никогда не посмела бы обидеть тебя! Ты так много для меня сделала…

− Ам, я…

− Пожалуйста, дай мне закончить! − слова сами сыпались изо рта, − Я знаю, что это был безумно трудный год. Я наделала кучу глупостей! Заставила волноваться всех, кто мне дорог… а ты так сильно поддерживала меня все это время, шутила, подбадривала! Прости, если я как-то обидела тебя своим поведением по отношению к Даниелю. Он замечательный человек и потрясающий преподаватель, но я никогда не испытывала к нему никаких чувств, кроме искренней благодарности.

− Ох, Ам… − протянула Полина, и с силой прижала меня к себе. − Прости меня! Я такая дура… Как я только могла тебе все это наговорить?!

С огромной радостью я обняла подругу в ответ, и, усмехнувшись, добавила:

− У тебя все будет просто отлично, я тебе обещаю.

Полина тихо засмеялась и, протерев глаза ладонью, спросила:

− Расскажи, что происходит у вас с Анджеем? Знаешь, не я одна заметила это ваше… мимолетное объятие.

− Да неужели?! − задорно протянула я.

− А то! − подруга снова начала становиться сама собой − веселой, болтливой, и задорной. − Петровская от злости даже мензурку умудрилась раздавить голыми руками! Видела бы ты, с какой ненавистью она на вас пялилась…

− Да мне-то, в общем, плевать на эту задаваку… − протянула я. − Она всегда над кем-нибудь издевается! Теперь пришел мой черед поставить ее на место! Знаешь, я гораздо больше переживаю за Андрея, чем за нее.

Полина потупила взор, и по одному ее виду было понятно, что друг тоже нас видел.

− Он тоже видел, да? − переспросила я, надеясь на то, что мне все же могло показаться.

− Да, видел, и…

− «И»? − протянула я, не понимая, к чему подруга ведет.

− Амелия, я просто хочу сказать, что Андрей − наш друг, и вам с ним обязательно нужно обо всем поговорить. Ты ведь прекрасно знаешь, что он любит тебя.

Я закусила губу, и, утвердительно кивнув, ответила:

− Что ж, кажется, ты права. В моих отношениях с Эдуардом наконец-то поставлена жирная точка, и, наверное, именно сейчас действительно самое подходящее время для того, чтобы поговорить с Андреем. Думаю, что прежде, чем начинать новые отношения, нужно все прояснить и перестать давать ему ложные надежды. По крайней мере, это было бы честно.

− Думаю, что это просто необходимо, Ам. Иначе вы не сможете дальше нормально общаться друг с другом.

С этими словами мы с Полиной поспешили отправиться вниз. Даниель как раз сообщал ребятам о том, что они могут пройти в сувенирную лавку. Кажется, сегодняшняя экскурсия наконец-то подошла к своему логическому завершению.

Кейша, Ольга (несмотря на неумело перебинтованную носовым платком кровоточащую ладонь), Марк и еще пару ребят из другой группы, с радостью отправились за покупкой сувениров.

Только двадцать минут спустя мы, наконец, направились обратно в отель. Нескольким ребятам Даниель все же разрешил побродить по городу в одиночку, но при условии, что они не станут разделяться и будут у себя в номере к вечернему обходу.

Недовольный походом в музей алхимиков Максим (очевидно, по причине разбитой реторты), сразу же заинтересовал Андрея и Ксандра походом в музей «Лего», о котором первый грезил еще накануне.

Что касается меня и девчонок, то мы, не задумываясь направились в гостиницу вместе с остальными. Нашей целью был душ и долгожданный отдых.

После сытного обеда в ресторане отеля и прохладного освежающего душа я прилегла отдохнуть, и, проснувшись несколько часов спустя, поняла, что на город уже надвигаются сумерки.

− Мне кажется, что это не совсем уместный наряд для ужина… − протянула я, глядя на свое отражение в зеркале.

− Амелия Гумберт, тебе вообще ни один нормальный наряд не кажется уместным! − недовольно прошипела Кейша, с усердием накручивая мои непослушные волосы на щипцы для завивки.

Изрядно повеселевшая Полина ритмично прыгала на кровати под льющийся из портативных колонок инди в исполнении «Ex Cops». Ее вчерашней лихорадки как не бывало.

− Полина, убавь звук! Иначе твой дорогой Даниель принесется сюда, и тогда нам мало не покажется!

− Ну и что! − язвительно пролепетала подруга. − Пусть приходит! Уж тогда я его точно отсюда не выпущу!!!

− Ох… − протянула Лиза, и продолжила копошиться в косметичке в поисках блеска для губ. − Она просто неисправима!

− Это уж точно! − ответила я, с радостью наблюдая за подругой. − Полли снова с нами.

− Как тебе так быстро удалось вернуть ее в привычное русло?

− Я просто послушала одного очень мудрого человека, − отозвалась я, а затем убрала от века щипцы для закручивания ресниц.

Лиза, найдя, наконец, подходящий для моих губ оттенок, подошла к туалетному столику и принялась тщательно наносить на них ароматный бальзам. Закончив с этим, подруга стянула с мраморной столешницы раковины тушь для ресниц.

− Лиза, не наклоняй ее так сильно! − недовольно пробурчала Кейша.

− Кто у нас тут визажист, а? − она весело хохотнула. − Мне света не хватает, ясно?!

Кейша на секунду оставила мою голову в покое, давая подруге простор для действий. Лиза наклонила меня так, что в глаза ударил ослепительный свет встроенных в потолок ванной комнаты светильников-бра. У меня в голове сразу же невольно проскользнула мысль о зубных врачах.

− Пампа-ра-рараам… − верещала Полина в такт музыке.

− Вот так! − довольно заключила Лиза, и, отстранившись, добавила, − А, ну-ка, погляди на себя…

Выпрямившись на принесенном из гостиной стуле, я посмотрела в зеркало и замерла.

Мое отражение выглядело просто безупречно. Не знаю, что там девочки нанесли на мою физиономию, но результат просто ошеломлял. Мягкий, идеально ровный тон лица, огромные выразительные зеленые глаза и нежно-розовые чувственные губы смотрелись изящно и ненавязчиво.

− А ну-ка… − протянула Кейша, и, слегка взбив мои, струящиеся по плечам густыми волнами волосы, отошла в сторону.

− Ну, как тебе? − поинтересовалась Лиза, видя, как на моем лице медленно застывает довольная улыбка.

− Это… − переполненная восторгом, начала я. − Это просто потрясающе! Девчонки, вы − самые лучшие!!!

Притянув подруг к себе, я (наверное, уже в миллионный раз) осознала, что дружба − это самое дорогое и бесценное, что может быть у человека в жизни. Минуту мы просто стояли, крепко прижавшись друг к другу.

− Ну, вы там скоро? − перекрикивая музыку, заверещала Полина.

− Уже идем! − отозвалась я, и, еще раз подойдя к зеркалу, осмотрела себя со всех сторон.

Макияж и прическа выглядели просто отлично, а белое строгое платье удачно облегало фигуру. Весь ансамбль довершал тонкий черный пояс с небольшой серебристой пряжкой, укрепленный чуть выше талии.

Распылив на себя несколько капель нового аромата от «Кензо», я сделала глубокий вдох и выпорхнула в комнату.

Полина продолжала прыгать на моей кровати и голосить песню. Теперь из динамиков слышались голоса солистов «Arcade Fire». Если мне не изменяла память, то песня, по-моему, называлась «Afterlife».

− Ну, что скажешь? − крикнула я подруге.

− Эй, ты! − выкрикнула Лиза и швырнула в нее подушкой. − Мы закончили!

Полина, полностью поглощенная песней, резко встрепенулась от столь неожиданного толчка и посмотрела прямо на меня. Ее нога почти сразу же подкосилась, и подруга с силой грохнулась задом на матрац.

Лиза недовольно проследовала к прикроватной тумбочке, а затем, резко отключила подсоединенный к колонкам «айпод»:

− Больше ты моего плеера не получишь! − прошипела она, и, подняв с пола брошенные Полиной наушники, обмотала их вокруг хромированного корпуса.

− Ну что, хорошо мы потрудились? − Кейша с гордостью посмотрела на меня и скрестила руки на груди. В одной из ладоней по-прежнему была зажата расческа.

Полина еще несколько секунд молча просидела на постели, а затем вскочила, и, подбежав ко мне, с силой прижала к себе:

− Выглядишь просто потрясающе, Ам! − улыбнулась она, и, отстранившись, хитро улыбнулась, − Но, все же, кое-чего не хватает…

На секунду выбежав в гостиную, Полина вернулась с зажатым в руке темно-розовым бумажным пакетиком, перетянутым лиловой лентой.

Кейша и Лиза удивленно переглянулись, и с интересом посмотрели на подругу.

− Вот… − она протянула пакетик мне. − Это тебе от меня!

− Полина, не нужно было… − начала я.

− Амелия Гумберт, открывай, черт тебя подери!

Я, тяжело вздохнув, все же приняла протянутый мне подарок, и заглянула внутрь пакетика.

На самом дне лежали два массивных серебряных браслета с замысловатыми цветочными узорами.

− Мой отец привез их из Индии несколько лет назад, − пояснила Полина.

− Полли, ну зачем… − не унималась я, − Они ведь такие красивые! Я надену их сегодня, а потом обязательно верну…

Полина улыбнулась, и, взяв мои ладони в свои, тихо прошептала:

− Не надо. Я хочу, чтобы они были у тебя.

Взяв у меня из рук пакетик, подруга надела украшение на мое, испещренное шрамами запястье. Проделав то же самое с другой рукой, она снова улыбнулась, а затем прижала меня к себе:

− Я безумно рада, что у меня есть такая подруга.

− Я тоже.

В этот самый момент в дверь постучали.

− Я открою! − Полина сразу же отстранилась, и, язвительно показав мне язык, как ни в чем не бывало, понеслась в коридор.

Я нервно заметалась из стороны в сторону в поисках туфель, заранее подобранных девчонками к платью.

− Да успокойся ты… − протянула Кейша, протягивая мне обувь. − Все будет нормально! Это всего-навсего свидание…

− Вот именно! − вставила Лиза. − А ну-ка, возьми себя в руки! Анджей − самый обычный парень. Тебе нечего переживать… Ты ведь не в первый раз с кем-то встречаешься!

Я смерила подруг многозначительным взглядом, и, улыбнувшись, ответила:

− Нет, девочки… Он не такой, как остальные парни. Он…

Так и не закончив фразы, я взяла из рук обескураженной Кейши туфли и не спеша направилась в коридор.

Полина, громко хохоча, что-то рассказывала лениво привалившемуся к стене и мило улыбающемуся Анджею. Казалось, рассказ подруги тронул его до самой глубины души.

Услышав шаги, он медленно устремил свой взор на меня. Его глаза, как всегда, сияли ослепительным чарующим блеском. Идеально очерченные губы изогнулись в улыбке, отчего на щеках проступили ямочки.

− Ты даже представить себе не можешь, как это было здорово! − Полина, проследив за направлением его взгляда, сразу же замолчала и резко обернулась.

− Привет, − улыбнулась я.

− Привет. − Одними губами отозвался он.

Полина, густо покраснев, отошла в сторону, а затем пробормотала:

− Ну, что ж… Я, пожалуй, пойду! Была рада с тобой поболтать, Анджей.

− Я тоже был рад… − ответил он, и, одарив подругу добродушной улыбкой, добавил, − Постарайтесь больше не ссориться.

Подруга улыбнулась в ответ, и, засунув руки в задние карманы шорт, исчезла в глубине комнаты.

− Выглядишь просто потрясающе, − протянул он, оглядывая меня с головы до ног.

− Спасибо, − пролепетала я. − О тебе можно сказать то же самое.

Анджей выглядел просто отлично. На нем были светло-синие джинсы, обтягивающий черный джемпер и кожаные мокасины на тонкой подошве.

Честно признаться, со стороны я, наверное, выглядела довольно глупо, вот так замерев и пристально его разглядывая. К реальности меня вернули приглушенные смешки, раздающиеся из спальни.

− Так значит, тебе удалось уговорить Даниеля?

− Как видишь! − протянул Анджей, и, положив ладонь на мою талию, привлек к себе.

Я снова почувствовала вкус его невероятно сладких пленительных губ, и с жадностью ответила на поцелуй. Он издал тихий стон, и почти сразу же поспешил отстраниться:

− Лучше, не играй так со мной… Я ведь могу и сорваться!

Я улыбнулась, и поспешила шутливо вытолкнуть его в общий коридор. Из спальни послышался приглушенный голос Кейши:

− Надеюсь, что ты вернешься к одиннадцати! Иначе, кое-кто…

− Непременно, мамуля! − усмехнувшись, прокричала я, и захлопнула за собой дверь.

− Ну, и куда мы идем? − поинтересовалась я, убирая карточку от номера в сумочку.

В гостинице уже зажгли ночники. В конце коридора со своей тележкой возилась горничная, что-то с недовольством бормоча по-чешски.

Анджей ухмыльнулся.

− В чем дело? − поинтересовалась я.

− Знаешь, я, конечно, не специалист по моде… но, по-моему, в туфлях тебе будет лучше!

Смерив его удивленным взглядом, я сразу же перевела глаза на свои ноги, и сама с огромным трудом удержалась от подступившего к горлу хохота. Обе ступни оказались босыми, а злосчастные туфли по-прежнему были зажаты в руке.

Бросив обувь на светло-бежевый ковер, я поспешила как можно быстрее натянуть ее на ноги.

Когда мы с Анджеем сделали заказ, а официант наконец-то оставил нас наедине, я почувствовала себя несколько свободнее.

− Почему ты привел меня именно сюда? − поинтересовалась я, с интересом рассматривая убранство знаменитого ресторана «У Карлова моста».

− Ну, во-первых, потому что в 2006 году этот ресторан посетил Владимир Путин… − ответил он, и, увидев мое недоуменное лицо, звонко рассмеялся. − Я же пошутил! Просто, мне здесь нравится. Тихо, уютно…

Его голос походил на нежное звучание колокольчиков, а на щеках появились милые ямочки:

− А еще, тут подают просто отменный «Пильзнер»! Когда я бываю в Чехии, то всегда захожу ненадолго.

− Да, тут довольно мило… − протянула я.

На удивление, народу в ресторане действительно было немного. Бармен за стойкой наливал в кружку какому-то пожилому чеху в серой кепке отменное «пенное». Небольшая компания из пяти человек занимала столик в углу и что-то с жаром обсуждала, а молодая парочка, сидевшая прямо напротив нас, тихо целовалась. Из скрытых от посторонних глаз динамиков звучала приятная легкая музыка. В зале, стены которого были отделаны белым булыжником, витал аромат жатецкого хмеля и красного дуба.

Когда официант водрузил на стол две кружки пенного ароматного напитка, а также блюдо с ребрышками и колбасками, я с любопытством посмотрела на Анджея. Он с удовольствием вдохнул аромат, исходящий от густой пышной пенки, и приложил кружку к губам:

− Потрясающе… − протянул он, после обильного глотка. − Попробуй.

Я недоверчиво посмотрела на свою кружку, и, осторожно взяв ее в руку, протянула:

− Ну, ладно… Была, не была! − и так же сделала глоток.

Рот наполнился слегка горьковатым, но при этом довольно приятным, чем-то напоминающим лайм вкусом, от которого я, на удивление, почувствовала себя свежее.

− Ну, и как тебе? − поинтересовался Анджей, наблюдая за моим, с каждой секундой меняющимся лицом.

− Довольно недурно, − ответила я, и, сделав еще один глоток, добавила, − Никогда не любила пиво. Всегда считала его сугубо мужским напитком, но, честно говоря, впервые в жизни засомневалась в своих убеждениях.

− Каждый день люди открывают для себя что-то новое… − улыбнулся он.

− Мне кажется, что сейчас, пока ты еще не совсем меня опоил, самое время рассказать о себе. Мы ведь друг о друге толком ничего не знаем, и мне кажется, что это как-то неправильно что-ли… Ты не находишь?

Он улыбнулся, и, утвердительно кивнув, ответил:

− Думаю, что твое требование вполне разумно. Что ты хочешь знать?

Своим столь быстрым согласием он совершенно сбил меня с толку. Еще несколько часов назад у меня был целый миллион вопросов, который сейчас буквально вылетел из головы.

− Ну, во-первых… − запинаясь, начала я, − Где ты так хорошо выучил русский язык? Я встречала много иностранцев, но ни у кого не было столь четкой дикции и безупречного произношения, как у тебя.

− Надо же… − усмехаясь, протянул он. − А я-то ожидал, что твой первый вопрос будет о Марии.

− До нее мы еще доберемся… − после пары глотков пива я почувствовала себя гораздо увереннее, и поэтому, смотрела ему прямо в глаза.

− Что же… − протянул Анджей, а затем, начал рассказ. − Я родился и вырос в Берлине. Моя мать была родом из Польши. Ее дальние родственники по линии бабушки были выходцами из России, и довольно долгое время жили в их доме неподалеку от Кракова. К восьми годам она уже бегло говорила на вашем языке, и поэтому потом без труда передала свои знания мне.

На секунду он замолчал. Его глаза заблестели. В них читалась бесконечная нежность и тепло:

− До того, как встретить моего отца, она была оперной певицей, правда, не очень известной. Именно благодаря маме я и заинтересовался музыкой. У нее был просто бесподобный вкус. Она часами могла просто сидеть и играть на пианино свои любимые произведения Бетховена или Шуберта, ни словечком, не перекинувшись с остальными домочадцами…

− Что с ней произошло? − поинтересовалась я, отломив кусочек колбаски и с аппетитом отправив его в рот.

− Ее убили, − протянул он, смотря прямо перед собой.

− Что?! Убили?! Так же, как и твою невесту? − я почувствовала, как по телу прошел легкий озноб.

− Не везет мне с женщинами, да? − усмехнулся Анджей. − Наверное, именно поэтому я и боюсь с кем-то сближаться.

Я протянула руку, и осторожно прикоснулась к его широкой ладони, лежащей на столе. Она была холодной как лед:

− Ты замерз, − протянула я, пристально разглядывая синие вены и тонкий кожаный браслет с серебряной змейкой, пристроившийся у него на запястье.

− Нет, все в порядке… − Анджей резко убрал ладонь со столешницы. − У меня всегда так. Не бери в голову.

− Анджей, я всего лишь хотела сказать, что тебе не стоит беспокоиться. Мы все находимся во власти уготованной нам судьбы. Если… − я запнулась, −…им было суждено погибнуть, то это вовсе не означает, что с другими произойдет то же самое. Это не означает, что это произойдет со мной…

Анджей пристально смотрел на меня. Синева в его глазах снова начала стремительно исчезать, сменяясь «непроглядной тьмой». Вокруг образовались болезненные круги. Он прекрасно понимал, что я снова это заметила, но уже не пытался ничего скрыть.

− Ты чем-то болен? − тихо прошептала я. − Если, ты этого так опасаешься… то учти − я готова ко всему. Анджей, я же уже говорила, мне кажется, что я успела… влюбиться в тебя.

С его губ сорвался глухой стон. С силой втянув в себя воздух, Анджей наклонил голову и обхватил мою, все еще лежащую на белой льняной скатерти ладонь своими длинными пальцами.

− Что с тобой?! − вскрикнула я, и, приподнявшись на стуле, схватила его за плечо.

Тот немногочисленный люд, что наполнял зал, сразу же обернулся и смерил нас обеспокоенными взглядами.

− Все в порядке! − поспешил успокоить всех Анджей, снова обретя присутствие духа. − У меня просто немного закружилась голова…

− Может, вам принести воды? − на удивление, по-русски, спросил стоящий за стойкой бармен.

− Нет-нет, благодарю вас. Все уже нормально.

Когда внимание окружающих снова переключилось на их собственные дела, Анджей вновь повернулся ко мне. Его лицо снова выглядело нормальным — красивым и невероятно притягательным.

− Ты точно в порядке? − поинтересовалась я.

Анджей ничего не ответил. Вместо этого он нежно провел своими длинными пальцами по моим запястьям, а затем осторожно стянул с них подаренные Полиной браслеты.

Я почувствовала, как по телу расползается дрожь. Сухожилия напряглись, давая позыв мозгу срочно отдернуть руки прочь.

− Не надо… − прошептал Анджей, мигом сообразив, что именно я собралась сделать.

С трудом «переступив» через себя, я закрыла глаза, и полностью отдалась захватившим меня чувственным эмоциям.

Его пальцы осторожно ласкали каждый рубец, испещряющий тонкую кожу. Болезненные воспоминания огненной стрелой «вонзились» в сердце, когда я почувствовала его мягкие губы на своих руках.

− Было глупо делать это из-за такого ничтожества как он.

Я открыла глаза, и с грустью посмотрела на Анджея. На его лице застыла ярость:

− Я сделала это по СОБСТВЕННОЙ глупости. Когда-то Эдуард был замечательным, добродушным парнем, готовым всегда прийти на помощь. Но сейчас, благодаря стараниям матери, он превратился в хитрого расчетливого мерзавца, у которого на уме только деньги и власть!

− Ольга еще в первый день рассказала мне о том, что между вами произошло.

− Ах, Ольга… − недовольно протянула я. − Ты поговорил с ней?

− Я никогда ей ничего не обещал, Амелия, − протянул Анджей, и, улыбнувшись, добавил, − Карьеристки, болтушки, и эгоистки никогда меня особенно не привлекали.

− Правда? − я улыбнулась. − А кто тогда?

− Настоящие, сильные духом женщины.

Еще около получаса Анджей расспрашивал меня о моих родителях, увлечениях, и тому подобном. Когда он узнал все, что его интересовало, снова наступил мой черед. Я так же выяснила все, что только можно.

Конец ознакомительного фрагмента.