Аношкина умная

Евгения Ивановна Хамуляк (2021)

Друзья! Перед вами рассказ "Аношкина умная" Евгении Хамуляк, написанный во время седьмого марафона сказок, где психологи, писатели и просто родители погрузились в противоречивую тему взаимоотношений с подростками, пытаясь найти решения в сложных жизненных ситуациях через художественные образы. В рассказах поднимаются такие темы как клептомания, агрессия, полное неприятие со стороны подростков, непонимание, отчаяние, неверие со стороны родителей. И все же надежда есть. Особенно, когда родители находят свою родительскую силу в терпении и мудрости, и дети, как отражение, успокаиваются и исправляются, становясь детьми, а не теми, кто бессознательно указывает своим поведением родителям на их ошибки. Перед вами рассказ о сложном мальчишке Гришке, который был на грани того, что бы совершить роковую ошибку в своей жизни. Однако его мать, неумная женщина Виктория Аношкина, как говорили про нее, идет на рискованный шаг и обращается к участковому. Рассказ издан в книге "Сага о родителях подростков"

А ведь во время первобытно-общинного строя не было проблем с подростками.

Аношкина Виктория была глупой женщиной. Причем она сама это знала, и когда ей про это говорили, не противоречила и не обижалась. Глупая, и все тут, что поделать.

В школе училась кое-как, хотя могла лучше. Еле-еле поступила в техникум, еле-еле его закончила. Об институтах речи не шло, умом не вышла, что называется. Отучилась на товароведа, короче, но пошла работать продавцом, потому что опыта не хватало. И так продавцом осталась на всю свою тридцатиоднолетнюю жизнь. Но не только учеба да работа в жизни были, еще много мужчин, иногда слишком много алкоголя и дешевого табака, слишком много необдуманных поступков и любимый сынок Гришка.

Гришка и в самом деле был очень любимым, единственным мужчиной, которого она ни на кого не могла променять, поэтому мужики не задерживались в ее доме. Хоть и была неумная, но красивая.

Однако любовь к единственному сыну приносила большую боль. И чем больше рос Гриша, тем сильнее и больнее было от его неумной жизни, пусть детской, подростковой пока что. Неумным рос Гришка, но это ладно, есть в кого. Но как стукнуло ему восемь лет появились в нем какие-то остервенелость, бешенство и неуправляемость. Дальше больше: драки, воровство, хулиганство. И ведь в отличие от матери мог бы отличником быть: неглупый в плане учебы, память хорошая, прозорливость, терпение имел, если хотел. Но к тринадцати Гриша будто забыл, для чего школа нужна, и ходил туда исключительно за общением, весельем, хулиганством.

Аношкина поняла: если оставить как есть, дело дойдет до тюрьмы для малолетних. Курить и выпивать к этому возрасту стало обычным делом.

И понимала умом Аношкина, где собака зарыта — не хватает сыну мужской руки и ремня, примера хорошего не хватает. Да только где этот пример взять? Ну были мужики у нее, да все, как назло, «плохие парни» — наподобие самого Гришки, только во взрослом виде. Как-то пару раз просила разобраться с сыном двоюродного брата, жившего в другом городе. Специально вызывала его в особо тяжелых случаях. Брат был правильным, хорошим примером. Сын его слушался, боялся, уважал. Но не будешь же ты через раз вызывать женатого семейного человека? Родила шпану — сама разбирайся, дура-мать.

И тут Аношкину накрыло прямо за прилавком, где она стояла шесть через сутки. Продавала элитные сыры. Швейцарский. Голландский. Российский на цельном молоке — для тех, кто понимал. Работа была сложная, товар дорогой, не дай Бог отрежешь больше, а клиент не захочет брать, сама будешь давиться этими вонючими сырами. Но зарплата была более-менее, хватало на себя и на сына. И пока могла, Аношкина выдерживала тяжелый график, хотя и не видела сына неделями, только по вечерам. Но выбирать не приходилось — голод — не тетка. А она одна. Она да Гриша. Пока он поймет, как деньги матери доставались, чтоб он окончательно на беспризорника не стал похож. Эх! Сколько воды утечет…

Накрыло Аношкину до слез. И поняла она, что надо что-то делать прямо здесь и сейчас.

Прямо сегодня что-то решать. Так дальше продолжаться не может.

Она неумная, полжизни растратила не пойми на что, так Гришу такому же учит. Ведь он с нее пример берет! Она одна-единственная с ним живет, значит, чай, не с дяди чужого поведение копирует. Отца у Гриши отродясь не водилось. Тот как узнал, что отцом станет, — тут же и испарился в воздухе. Рассказать нечего. Отчимов Гриша не принимал. Почему, говорилось уже.

Надо было что-то решать. Но Аношкина была неумная. А в этом вопросе надо было б быть умной. Не для себя, раз нормальную жизнь устроить не смогла. Ради сына.

И первое, что пришло на неумный ум, спросить мудрого человека, как поступить в такой ситуации. Ведь умность от мудрости отличалась тем, что мудрый умеет применить знания и умности в жизни. Этого качества, как выяснила Аношкина, пока в ее жизни не хватало.

Единственным умным, кого Аношкина знала поблизости, был сторож Василий, который приходил на смену, как раз когда продавщица элитных сыров уходила. Много раз они перекидывались словами, и Вика поняла, что старик Василий умный. Коротко и ясно, по делу и с добром только умный человек мог говорить, при этом уважительно, неважно продавщица ты или директор. Не все покупатели Аношкиной относились к этой категории, хотя сыры стоили столько, что их могли позволить себе кушать только директора, по идее, умные люди.

Никто не знал про Гришу и его проблемы на рынке. Вика старалась не распространяться и не жаловаться подружкам по работе. Чему-чему, а этому алкаши-родители, точнее, отец и мачеха, спившиеся разом, научили ее: «зря голову не морочить ерундой другим людям».

Не зная, как правильно рассказать, Аношкина подошла к старику и по-простому попросила совета. Он внимательно ее выслушал, тем более, торопиться ему было некуда, он только заступал на ночную смену. И после продолжительного молчания сказал:

— Ты, Вика, хорошая мать. Только хорошая мать столько думает о своем ребенке. Просто и ребенок тебе достался что надо! Ребус!

Аношкина прослезилась почему-то, хотя не понимала почему. Она и хорошая мать? Да никто, включая ее саму, никогда так не говорил и не думал. Она и хорошая мать? Да она дура неумная. Родила от какого-то хахаля в семнадцать лет, когда мозгов — кот наплакал. Еще после того столько абортов наделала. Целый школьный класс усадить можно было б. А куда их девать-то? Если она все на себе тянет, а все потому, что выбирает то хулиганов, то ловкачей, то лентяев. Неумная! Вон хоть бы за Ашота пошла, своего директора сырного. Умный, семь точек своих сырных, детей хочет. А она никак. Что-то не то, и все. Объяснить не может, вроде как и с виду ничего, не болтает зря, весь в работе, как и она с утра до ночи по семь дней в неделю. К ней уважительно очень. Но нет, сердцу не прикажешь…

Василий начал с того, что нужно найти хороший мужицкий пример парню. Оказалось, такового поблизости нет.

— Ну тогда… Я б на твоем месте… — почесал голову старик. — Пошел в полицию.

— Как в полицию? — аж присела Аношкина, которая сама-то побаивалась людей в форме, к тому же Гриша уже пару раз попадал на примету к участковому.

Конец ознакомительного фрагмента.