Пепел в отражении

Евгения Дмитриевна Захарова, 2020

Дарине Дубцовой не везет в любви. Полностью отдавшись своей работе, она и не подозревала, что судьба сведет ее с нужным человеком самым удивительным образом, а затем преподнесет очередные трудности в лице еще одного мужчины – почти точной копии того, кто спас ей жизнь.

Боль — первое, что она почувствовала. Она разливалась во всем теле, проникала в каждую его клеточку, отдавалась тупыми ударами в груди и голове. Где-то неподалеку что-то противно пищало, веки будто налились свинцом, отчего открыть глаза попросту не получалось. Сознание отказывалось повиноваться, уступив без боя слабости и сонливости.

Нет, спать больше нельзя. Что-то недавно случилось, что-то ужасное и очень важное… Она же была там и сама все видела, нужно только вспомнить…

Надо сосредоточиться. Она снова попробовала открыть глаза, как вдруг голову словно пронзила молния, и она едва не вскрикнула — крик застрял в пересохшем горле. Попробовав пошевелить рукой, она обнаружила, что не может и этого: запястье было крепко перетянуто тканью, завязанной на предплечье. В районе локтя саднило особенно сильно, словно там что-то застряло, но выяснить, что это, не хватало сил.

Что же все-таки произошло?..

Пищание над головой участилось, заставив ее поморщиться от очередной волны боли. Темнота перед закрытыми глазами будто куда-то поплыла, отчего в груди поднялась тошнота и осела горечью в горле. Где-то рядом с ней послышались чьи-то едва уловимые шаги, раздался тихий щелчок и легкий скрежет металла по металлу. По венам медленно разлилось тепло и усталость, темнота перестала вихриться мелкими смерчами, замедлилась и вскоре остановилась единым черным экраном. Она тихонько застонала.

Ей нельзя спать… Больше нельзя, иначе будет плохо… Нужно заставить себя проснуться, ей нужно прийти в себя, нужно все вспомнить, пока еще не слишком поздно!..

Она не знала, сколько спала. Сколько времени прошло с тех пор, как все случилось? Час? Два? Больше? А сколько она уже лежит вот так, не способная даже просто открыть глаза?

Будто откликаясь на ее мысли, веки потяжелели еще сильнее, и ей понадобились все силы, чтобы все же их разлепить. Яркий белый свет мгновенно ее ослепил, и боль тут же вернулась — такая же сильная и по-особенному острая, аж в ушах зазвенело. Когда же звон слегка утих, она попробовала снова.

Белый крашеный потолок, темно-синие занавески на окне и холодный свет от лампы наверху.

А еще серо-голубые глаза человека, стоявшего рядом с ней. Те самые глаза, что совсем недавно спасли ей жизнь.

Шестнадцатью часами ранее.

Из магазина Дарина выходила, нагруженная сумками, словно навьюченный верблюд. Легкий брючный костюм в тонкую полоску от духоты торгового центра не спасал совсем, переброшенный через плечо ремешок сумочки неприятно оттягивал руку, и Дарина мечтала только об одном — как можно скорее оказаться в машине, рядом со спасительным кондиционером.

Вот только до парковки еще нужно было добраться.

Стоя в лифте, она от всей души молилась, чтобы в машине было хотя бы чуть-чуть прохладнее, чем на улице или в том же магазине. Жара, стоявшая последние несколько недель, понемногу спадала, но не так быстро, как хотелось бы упарившимся москвичам. Дарина исключением не была.

Стоило створкам лифта разъехаться на втором подземном этаже, как с парковки тут же потянуло блаженной прохладой. Дарина чуть не застонала от удовольствия, подхватила с пола лифта свои покупки и зашагала мимо пустых мест в дальний край парковки. К ее удивлению, автомобилей на стоянке оказалось немного, и она оставила своего ярко-оранжевого «жука» на том небольшом пятачке, где уже стояли несколько машин — но идти до этого пятачка нужно было через всю парковку.

Стиснув зубы, она шагала по полупустому этажу, с наслаждением представляя, как через час будет нежиться вместе с подругами в спа-салоне и попивать шампанское. Что-что, а отдых ей был просто необходим: за две недели она умудрилась провести парочку выставок, заключить три довольно выгодные сделки и объездить почти весь город в поисках картины, которую она по глупости пообещала достать одному особо крупному клиенту.

Зазвонивший в сумке мобильник огласил своей трелью всю стоянку, и ей пришлось остановиться. Телефон она нашла, по обыкновению, на самом дне, под кучей бумаг, косметичкой, ключами от дома и пустой бутылкой из-под воды. Стоило ей достать его, как телефон затих. Дарина тяжело вздохнула.

— Конечно, так я и поверю, что это все…

Будто услышав ее, мобильник ожил снова. Она подняла трубку.

— Дариныч, ты где? Гелка уже приехала, ждем только тебя.

— Скоро буду, к машине уже иду.

— Все взяла? Геля требует ежевику под сливками, а наш повар делиться не желает, ты же знаешь этого француза…

— Да, купила все, — нетерпеливо отозвалась Дарина. — Ян, можно я перезвоню? Я на парковке сейчас с кучей пакетов, говорить неудобно…

— Поняла, нет проблем. Ждем, целую.

— Я вас тоже, скоро приеду.

Она сунула мобильник в карман сумки, опять подняла пакеты и зашагала дальше. До автомобиля оставалось недалеко, как вдруг ей навстречу из-за колонны вышел мужчина. Дарина отшатнулась, уходя от столкновения, и смерила его недовольным взглядом.

— А можно смотреть, куда идешь?

Мужчина не ответил, только стрельнул в нее злыми глазами и ушел, спрятав руки в карманы толстовки. Дарина запоздало задалась вопросом, кто в такую жару ходит в толстовке, но быстро откинула подобные мысли и пошла дальше. Еще один поворот и по прямой, почти к самой пожарной лестнице.

Добравшись до своего «жука», она с чувством выполненного долга оставила пакеты у багажника и с облегчением потянулась. Мелькнула досадливая мысль о том, что зря она вообще вызвалась покупать эти закуски и выпивку. От Яниного отеля не убыло бы, но раз обещала, приходится выполнять.

Что за проклятый перфекционизм и гиперответственность?

К мерседесу у стены напротив подошел еще один мужчина, скользнул по ней быстрым равнодушным взглядом, огляделся по сторонам и вдруг замер, глядя куда-то за угол. Дарина припомнила стоявшую там старенькую ладу. Ничего сверхинтересного в ней не было, пожалуй, кроме хозяина — того самого мужлана, в которого она чуть не врезалась. Но, видимо, незнакомец считал иначе: помедлив еще минуту, он все же задумчиво вытащил телефон и отвернулся к своей машине, настороженно поглядывая на Дарину. Она демонстративно отвернулась и открыла багажник.

Можно подумать, у нее других дел нет, кроме как за мужиками на парковке наблюдать.

— Никита? Привет, — послышался позади нее глубокий бархатистый голос, усиленный эхом. — Слушай, пробей для меня номер. Наталья, восемь, три, ноль, Роман, Людмила, семьдесят третий регион. Давай, я подожду.

На короткий миг Дарина окаменела, с трудом борясь с желанием обернуться.

Что, черт возьми, происходит?..

Любопытство оказалось сильнее, и, закрывая багажник, она мельком бросила на мужчину внимательный взгляд. Он стоял к ней вполоборота и сразу заметил ее интерес. Дарина поспешно отвернулась. Это не ее дело, ее ждут подруги и полноценный отдых, а все это…

Краем глаза она заметила короткую яркую вспышку, и только потом до нее долетел звук. Резкий громкий хлопок, за которым последовала оглушительная ударная волна и грохот падающих плит и труб. Ее сбило с ног, отбросило на капот машины, и, перевалившись через него, она упала на бетонный пол, крепко ударившись об него головой. Стены заходили ходуном, побежавшие по ним и потолку трещины внушали откровенный ужас, и Дарина успела только подумать о том, чтобы все скорее кончилось, — как они рухнули.

Он пришел в себя в куче осколков стекла, битого бетона и арматуры. В ушах звенело, от вида искрящегося провода где-то неподалеку болели глаза, а в груди нещадно саднило. Клубящийся в воздухе пепел медленно оседал вокруг неровными хлопьями, и он не сомневался, что выглядит сейчас как белесый призрак. Бетонная крошка то и дело лезла в нос, заставляя кашлять, мешая вдохнуть полной грудью.

Все-таки чутье его не подвело. Жаль только, не хватило времени. Этот выродок все просчитал.

Он попробовал сесть. Слух понемногу восстанавливался, но вокруг было тихо. Он прислушался. Ни новых взрывов, ни треска падающих стен. Ничего. Ухватившись за край ближайшего обломка, он осторожно поднялся, сделал неверный шаг и чуть не упал, облокотившись о стену позади.

Ему просто невероятно повезло. Если бы не его машина и стена, возле которой он стоял… Весь удар пришелся на его автомобиль, и кусок стены обвалился сверху, образовав вокруг него самого защитный домик. Он отделался всего парой синяков и ушибов да легким сотрясением. Страшно представить, что было бы с теми, кто стоял ближе к очагу взрыва…

Мысль о находившейся рядом с ним девушке пригвоздила его к месту. Он заозирался по сторонам, судорожно хлопая себя по карману и искренне надеясь, что его фонарик не разбился. Спустя пару долгих мгновений темноту обрушившегося помещения пронзил тонкий холодный лучик света.

Первым делом он посветил вокруг. Взрывом разрушило почти половину этажа. Выход к лифту завалило особенно сильно, дверь к пожарной лестнице скрылась за парой крупных обломков. От оранжевого автомобиля девушки остались лишь покореженные железяки. Он взглянул в сторону образовавшейся в потолке дыры. Должно быть, подрывник рассчитывал, что взрывом снесет основную опору, и остальные этажи провалятся вниз, но бетонных кусков для этого исхода было слишком мало. Значит, затронуло всего пару этажей. Может, отголоски докатились до магазина, но это максимум. Пострадавших должно быть мало.

Выдох облегчения сдержать не удалось.

Проведя ладонью по лицу, он начал аккуратно продвигаться к уцелевшим частям автомобиля.

— Меня кто-нибудь слышит?

Тишина, но ему показалось, что он уловил тихий стон.

— Кто-нибудь, ответьте!

Куски арматуры издали громкий звон, когда он перешагнул через них и оказался возле того места, где стояла девушка. По спине побежал холодок, когда он понял, что простыми ушибами она вряд ли отделалась. Стиснув зубы, он начал разгребать завалы, как вдруг стон послышался вновь. Отбросив в сторону очередную плиту, он увидел пепельно-бледное лицо. Из-под полуприкрытых век виднелась зеленая радужка.

— Вы меня слышите?

— Да…

Она закашлялась, захрипела, и он наклонился ближе, посветив себе на часы. Секундная стрелка дергалась между делениями, разбитый циферблат красноречиво говорил о поломке. Он припомнил, который был час, когда он звонил. Сколько прошло времени, сказать было трудно, но, судя по тем царапинам, которые уже перестали кровоточить, вряд ли больше часа.

Девушка снова вздохнула, длинные ресницы дрогнули. Он отодвинул еще несколько бетонных кусков, порезав пальцы.

— Как себя чувствуете?

— Дышать тяжело, — медленно проговорила она. — И в груди больно.

Он осветил ее блузку. По левому боку струилась кровавая полоса, среди порванной ткани виднелись осколки пластика. Вероятно, мобильник, подумал он, скользнув фонариком дальше. Ее правая рука оказалась вывернута под каким-то странным углом, и перелом напрашивался сам собой. Бережно приподняв ее голову, он осмотрел ее. Пальцы тут же увязли в горячей и липкой жиже.

— Ногами пошевелить можете? — нарушил молчание он, опуская ее обратно. Девушка едва заметно кивнула. — Отлично. Говорите, дышать больно. На вдохе или постоянно?

— На вдохе…

Он чертыхнулся. Наверно, коллапс легкого, наверняка еще несколько сломанных ребер имеется в придачу. Неудивительно, учитывая, сколько всего на нее упало. Он осторожно ощупал ее бока, отчего она вскрикнула и тут же снова захрипела.

— Спать хочется…

— Нет, засыпать сейчас нельзя, — поторопился сказать он. — Говори со мной, давай. Как тебя зовут?

— Дарина…

— Отлично, «дарованная жизнью», имя прекрасное. Куда собиралась?

Дарина судорожно всхлипнула, поморгала немного, будто что-то вспоминала. В тусклом свете фонарика ей удалось разглядеть только с тревогой смотрящие на нее серо-голубые глаза на белом от пыли лице. Он напряженно прищурился.

— Слышишь меня? Не отключайся только…

— Да. Подруга замуж выходит…

— Свадьба, значит? Или девичник? — снова заговорил он. Дарина кашлянула, в уголке губ выступила кровь.

— Девичник.

Он ухватил ее за запястье, прощупывая пульс. Сердце билось в ускоренном ритме, и он еще больше убедился в травме легкого. Надо было убрать давление на него, но трубку среди завалов достать было невозможно. Значит, нужно как можно скорее вытащить отсюда Дарину.

— Девичник… Музыка, шампанское, стриптиз?

Шутка была неуместна, но Дарина слабо улыбнулась. Он тоже ответил улыбкой, как вдруг девушка нахмурилась.

— Больше никто не пострадал?.. Я видела мужчину, когда сюда шла…

— Я никого не видел.

— Странно… в такую жару и в толстовке…

Последние слова она произнесла почти шепотом, еще раз кашлянула и затихла. Он осторожно взял ее за плечи.

— Дарина? Дарина, слышишь меня? Не отключайся! Черт…

Осматриваясь по сторонам, он усиленно думал. Единственным возможным выходом была пожарная лестница, но до нее оставалось полметра разбитого бетона. Он оглянулся на Дарину, втянул носом воздух, чувствуя, как пыль царапает легкие, и пошел к завалу.

Только бы все сработало… Нельзя допустить, чтобы она погибла. Жизненно необходимо вытащить ее отсюда целой, а если ее еще и «скорая» тут же подхватит… Никита наверняка уже вычислил, откуда он звонил, и про взрыв тоже узнал. Шанс еще есть, надо только выбраться.

Отодвинув последнюю плиту, он подергал дверную ручку. Она поддалась, дверь открылась внутрь и тут же застряла, наткнувшись на препятствие. Он заглянул в разбитое окошко и увидел потолочные осколки. Упершись в дверь спиной, он тяжело вздохнул и напрягся. Дверь заскрипела, протестуя, и медленно со скрипом отъехала. Обнаружившиеся внутри ступени по большей части уцелели, теряясь в темноте.

Дарину он нашел в том же положении. Подняв ее на руки, он вернулся к лестнице и начал подниматься, сжав фонарик в кулаке. Девушка дышала еле-еле, тело сотрясала мелкая дрожь, глаза под тонкими веками бегали из стороны в сторону. Нужно было спешить. Мелкие обломки периодически попадались под ноги, затрудняя движение, но больше всего он боялся того, что выход наверху окажется поврежден взрывом. Время стремительно убегало, работая против них.

На площадке первого подземного этажа он остановился. Не стоило думать о плохом, не стоило. Не зря же говорят, мысли материальны. Мгновение он еще смотрел на разрушенную лестницу, потом прислушался. Ему показалось, что где-то наверху слышатся голоса, он замер, напрягая слух, и, когда уловил треск передвигаемых плит, закричал.

— Кто-нибудь, нам нужна помощь!

Голоса стихли. Он крикнул снова, потом еще раз, как вдруг по ту сторону обвала раздались тяжелые шаги, и спустя полминуты его ослепило светом фонарей. Он пошатнулся, Дарина в его руках задрожала еще сильнее.

— Нужна срочная эвакуация и «скорая» к выходу, — сказал он, отворачиваясь от луча света. — И перестаньте светить прямо в глаза, ради бога!

— Виноват, фонарь на каске, — ответили ему из темноты. — Свой что ли? — он кивнул. — Вот я и смотрю, говоришь грамотно. Держись, сейчас найдем что-нибудь.

Два фонаря из трех исчезли, последний отвернулся в сторону, выхватывая из темноты куски арматуры и кольца металлических труб. Он терпеливо ждал, с тревогой поглядывая на задыхающуюся Дарину. Наверняка давление на легкое только усилилось после всех этих переходов. Ну уж нет, умереть он ей не позволит. Не в его смену. Он выходил из ситуаций и похуже и вытаскивал людей из таких мест, где обычно долго не живут. Самое страшное уже позади, осталось только немножко потерпеть…

Ушедшие спасатели вернулись с бетонной плитой, поверх которой успели закрепить лестницу. Втроем они передвинули плиту через обвал, и один из них аккуратно на нее ступил. Плита съехала еще на сантиметр и остановилась.

— Давай быстро, долго не продержится.

Он начал подниматься. На седьмой ступени из десяти плита съехала еще, и он ускорился, но шаткая лестница больше не двигалась. Остановившись рядом со спасателями, он с облегчением выдохнул и благодарно посмотрел на того мужчину, с которым вел переговоры.

— Как зовут?

— Серега.

— Креативная работа, ты в курсе? — он кивнул в сторону импровизированного моста.

— За то и деньги получаю. — Серега улыбнулся. — Идемте скорее, пока тут еще чего не рухнуло.

До самого выхода из завала они больше не произнесли ни слова. Только когда показался солнечный свет, он позволил себе простонать сквозь зубы и ускорил шаг. Дарина не шевелилась.

— Давай, держись… — приговаривал он. — Держись, не смей умирать, слышишь?

«Скорая» дежурила у края ограждающей ленты. Добежав до нее через толпу спасателей и пожарных, он быстро положил девушку на каталку, и ее мгновенно окружили врачи. Стоя рядом, он внимательно следил за каждым их движением, время от времени поднимая глаза выше, к ее лицу. В холодном свете фонарика он толком ее не видел и только теперь смог как следует разглядеть.

Левую часть лица заливала кровь, к образовавшейся корке прилип пепел и бетонная крошка. Глаза лихорадочно бегали под веками, грудь поднималась едва заметно и как-то прерывисто. Темные волосы покрывала пыль, из-за чего ее лицо казалось просто мертвецки бледным. Но она пока держалась. Настоящий боец.

Один из врачей обернулся к нему.

— Вы ранены?

Он покачал головой.

— Пара царапин, ничего серьезного.

— Это нам решать, если позволите, — отрезал фельдшер. — Садитесь, повезем вас обоих в больницу.

— Мне лучше остаться…

— Мужчина, и речи быть не может. Вы что, спасатель? — он опять покачал головой, хотел было пояснить, но фельдшер не дал ему такого шанса. — Вот и все, вы здесь ничем не поможете. Поехали.

Нехотя, он подчинился. Уже выезжая на шоссе, он вдруг вспомнил, что так и не увидел никого из своей команды возле взорвавшейся парковки, и попросил у врача телефон. Тот быстро вынул его из кармана, сунул ему в руки и вернулся к Дарине, постучав по водительскому сидению.

— Прибавь газу, пульс слабый.

Взвизгнула сирена, машина понеслась быстрее.

— Довезем?

— Постараемся.

Набранный номер он знал назубок, хотя пальцы его почти не слушались, так что по последней цифре он попал не сразу. Пара долгих гудков заставила его понервничать, и он уже почти отчаялся, когда трубку наконец подняли, и раздался раздраженный голос.

— Слушаю!

— Никит, это я.

— Господи, ты в порядке? — тут же в панике воскликнул Никита. — Связь прервалась, я пробовал перезвонить, но без толку. А потом сообщили о взрыве. Я сразу начал искать, откуда ты звонил, у нас ведь не бывает таких совпадений… Ты цел вообще?

— Да, я в порядке. Наши выехали?

— Да, только добрались. Ты где сейчас?

— Еду в больницу. Трофимов там?

— Уехал со всеми, а что?

— Позвони ему, скажи, пусть всех пострадавших везут в частную больницу, адрес я скину.

— Но как же…

— Никит, под мою ответственность, как всегда. Лучше скажи, жертв много?

Никита помолчал.

— Не очень, — наконец выдал он. — Точно достали двоих погибших — в лифте были, когда взрыв прогремел, — и еще двое раненых. Ну и ты, конечно.

— Со мной еще девушка. Пострадала серьезно, врачи говорят, постараются довезти.

— Сделаем, все, что можем, знаю, — пробурчал Никита. — Понял, как доберешься до больницы, позвони еще раз. Я пока с Трофимовым свяжусь.

— Давай, до связи.

Он отключился, быстро набрал смску, отправил и протянул мобильник безмолвному фельдшеру. Тот принял телефон с опаской, окинув его пристальным взглядом, будто что-то понял. Второй санитар все еще склонялся над Дариной, проверяя капельницу.

— Вы же понимаете, что не все зависит от нас, правда? — в конце концов, проговорил фельдшер. Он кивнул и прищурился.

— А вы все же постарайтесь, чтобы она выжила.

Врач нервно облизнул губы, поджал их, проверил у девушки пульс, посмотрел на водителя и тяжело вздохнул.

— Предупреждаю сразу, шансов мало.

Он набрал в грудь воздух, незаметно сжав изрезанные ладони в кулаки, прикрыл глаза, а когда открыл, его голос зазвучал абсолютно спокойно и хладнокровно.

— Значит, попробуем их увеличить. На перекрестке сверните направо.

— Больница в другой стороне… — запротестовал было водитель, но фельдшер дернул его за рукав.

— Вези, куда скажет.

— А куда едем-то?

Фельдшер выжидающе на него посмотрел. Он взглянул на Дарину и коротко коснулся ее руки. Несмотря на жару, пальцы были холодными.

— Я покажу.

Тринадцатью часами ранее.

Он сидел у себя в кабинете, когда по телевизору вдруг начались экстренные новости. Серьезность ситуации он понял мгновенно, как и весь объем той работы, которая ему вскоре предстоит. Выскочив в коридор, он пробежал до холла, где застал паникующего Гошу, который волновался так, что толком не видел, что и как берет, и больничные листы рассыпались у него в руках.

— Гоша, собери всю бригаду, встретимся в моем кабинете, — быстро распорядился он. Парнишка в форме ординатора замер, словно кролик перед удавом.

— Вы думаете, пострадавших повезут к нам?

В этом он почти не сомневался. Бросив быстрый взгляд на экран телевизора, он тяжело вздохнул, чувствуя, как внутри удушливой волной поднимается напряжение.

— Это теракт, Гоша. В прошлый раз разве не к нам всех раненых привезли?

— Но вдруг это взрыв газа или…

— На подземной парковке? — он усмехнулся. — Не трусь, Гоша. Давай, собирай ребят.

— Да, Александр Николаевич.

Гоша умчался, окончательно рассыпав по полу свои бумаги, а Александр подошел к телевизору. Вид на место взрыва показывали с квадрокоптера, голос корреспондента за кадром вещал о том, что взрыв затронул только несколько этажей стоянки, а торговые ряды почти не пострадали. На секунду он почувствовал облегчение, но оно быстро исчезло. Не время расслабляться.

–…Согласно последним данным, из-под завалов извлекли не меньше восьми человек. Достоверно известно о двоих погибших. Поиски продолжаются.

Саша отвернулся. Значит, готовиться нужно к приезду как минимум десятерых. Операции наверняка потребуются не меньше, чем половине. Направляясь обратно в свой кабинет, он лихорадочно соображал, кто из хирургов сейчас свободен. Придется выдернуть несколько человек с выходного.

В кабинете его уже ждала вся его команда. Гоша нервно постукивал пальцами по планшетке с документами, Полина шагала из угла в угол, а Кирилл сидел на диване, просматривая медицинские карты. Когда он вошел, все они мгновенно переключили на него свое внимание.

— Все уже слышали новости? — поинтересовался Саша. Коллеги кивнули. — Точной информации еще нет, но велика вероятность, что пострадавшие окажутся у нас. От всех вас мне нужна предельная сосредоточенность. Полина, нужно подготовить все свободные операционные. Все плановые операции, которые можно перенести, переносите. Всем быть наготове. Кирилл, предупреди бригаду анестезиологов. Гоша, все возникающие вопросы на тебе, если что, зови меня.

— Какова вообще ситуация? — подал голос Кирилл.

— Пока восемь раненых. Если их все-таки везут к нам, то должны вот-вот приехать.

Кирилл мрачно кивнул. Подхватив свою стопку документов, Полина первой выскочила из кабинета, Кирилл последовал за ней. Гоша медлил, и Александр смерил его вопросительным взглядом.

— Александр Николаевич, я хотел спросить… Я всего полгода как из ординатуры, — он сглотнул. — Когда-нибудь станет проще реагировать на все это?

— Ты же понимаешь, хирург должен быть готов ко всему, — уклончиво ответил Саша. — Однажды тебе станет просто привычнее.

Судя по глазам молодого специалиста, он рассчитывал услышать совсем другой ответ. Коротко кивнув, Гоша вышел из кабинета, а Александр отошел к раковине в углу, тщательно вымыл руки до локтя, насухо вытер их бумажным полотенцем и взглянул на себя в зеркало. Прожив тридцать пять лет, из которых пятнадцать он посвятил медицине, он приучил себя к хладнокровию на работе. Но иногда все еще просыпался по ночам от кошмаров. Он покачал головой, отгоняя мысли, надел на шею фонендоскоп, сунул в карман халата ручку и вернулся в холл.

Новости о взрыве крутили на повторе почти по всем каналам. Удивляться было особо нечему — за последние два месяца это был уже четвертый случай, причем предыдущий произошел всего две недели назад. Общественность только смогла прийти в себя, и вот — на тебе.

— Саша!

Он поспешно обернулся. К нему спешила парочка санитаров, кативших каталку, а рядом с ними быстрым шагом шел коротко стриженый темноволосый мужчина в синей рубашке, покрытый кровью и пылью настолько, что разглядеть в нем знакомое лицо оказалось трудным делом. В первую секунду Саша даже растерялся от неожиданности, но вид встревоженных санитаров и лежащей на каталке бессознательной девушки быстро заставил его взять себя в руки.

— Что с ней?

— Вытащил из-под завала, — мужчина кивнул в сторону телевизора. — Стояла недалеко от меня, но ближе к взрыву…

— Она в сознание приходила? — спросил Александр, вдевая фонендоскоп в уши и вслушиваясь в дыхание девушки.

— Когда я ее нашел, была в сознании, потом отключилась. Говорила, тяжело дышать и больно в груди, плюс у нее рука сломана и наверняка сотрясение…

Саша прислушался к отчетливым хрипам, затем прощупал сонную артерию. Сердце билось едва-едва.

— Пульс нитевидный, травматический пневмоторакс, — заговорил врач. — Гоша, быстро ее в пятую операционную, Кирилла туда же. И сделайте рентген, я подойду через десять минут.

Санитары повезли девушку в ту сторону, куда побежал Гоша. В холле стало тише, слышался только гомон телевизора и тихие переговоры столпившихся возле него пациентов. Александр обернулся к мужчине.

— Ты сам ранен?

Тот отмахнулся.

— Пара царапин, ничего серьезного…

— Кто из нас врач, ты или я? — оборвал его Саша, бегло осмотрел его синяки, потрогал голову. Мужчина поморщился. — Пусть рентген сделают, лишним не будет… Остальных сюда же привезут?

— Да, после прошлого раза, когда в городской больнице мест не оказалось, мы решили не рисковать.

— То есть ты решил? — хмуро усмехнулся хирург. — У нас все готово, ребята всех встретят.

Он подождал, пока его собеседник кивнет, и уже повернулся в сторону операционной, когда мужчина вдруг ухватил его за руку.

— Эта девушка — свидетель, — проговорил он. Саша молчал. — Сделай для нее все возможное.

— Я для всех своих пациентов делаю все возможное. И невозможное тоже. — Александр выдернул руку и пошел в операционную, добавив на ходу: — Живо на рентген, и не смей там никому мешать!

Глядя ему вслед, мужчина криво улыбнулся.

В предоперационной комнате Александр встретил Гошу. Тот уже вымыл руки, напялил специальный халат и дожидался только его. Кирилл за стеклом операционной кружил вокруг пострадавшей девушки, Полина раскладывала инструменты.

— Рентген сделали? — вопросил Саша, надевая шапочку и сдвигая маску на подбородок. Гоша кивнул.

— Три ребра сломаны, одно из них давит на легкое, отсюда пневмоторакс. Еще в одном ребре трещина. Закрытый перелом правой руки, сотрясение мозга и многочисленные ушибы и порезы.

— Давление на легкое сняли?

— Да, вставили дренаж, воздух потихоньку выходит, но пульс все еще слабый. Кирилл проводит анестезию.

Саша качнул головой, стряхнул лишнюю воду с рук и вошел в операционную. Подоспевшая Полина тут же одела ему перчатки, потом перешла к Гоше. Подойдя к бессознательной девушке, Саша встал рядом с Кириллом, внимательно изучил показатели на мониторе, взглянул на пострадавшую. Полина успела смыть пыль и кровь с ее лица и рук, но даже без пепельной крошки она была очень бледна. Он глубоко вздохнул, успокаивая дыхание и нервы.

— Поехали? — Кирилл кивнул. — Полина, скальпель.

Настоящее время.

Очнувшись, первым делом она огляделась. Гул в ушах все еще мешал нормально соображать, хотя боль заметно притупилась, отдавая легкими спазмами в груди. Повязка на забинтованной руке приносила откровенный дискомфорт, как и бинт на голове, но жаловаться не стоило — тем более что голова все еще раскалывалась. Дарина немного поморгала, привыкая к яркому свету, и осторожно открыла глаза.

Первым, что она увидела, был белый потолок. Люминесцентные лампы едва слышно гудели, пищал монитор с жизненными показателями, а за окном медленно разгорался рассвет. Подавив стон, она слегка повернула голову и увидела мужчину во врачебном халате, что-то сосредоточенно пишущего в планшетку с документами. Заметив, что она очнулась, он спрятал ручку в нагрудный карман и коротко улыбнулся.

— Как себя чувствуете?

Вопрос был задан тихим бархатистым голосом, от которого мгновенно снова захотелось спать, но Дарина удержалась. Что-то в этом голосе ей было знакомо, но что именно понять не получалось.

— Бывало и лучше… — прохрипела она, пару раз кашлянула и поморщилась от накатившей боли в груди. Мужчина слегка нахмурился. — Что случилось?

— Вы не помните?

— Смутно… Помню парковку, я шла из магазина, а потом… Будто пустота.

— Это временно, — успокоил ее доктор. — У вас сотрясение мозга, при нем часто бывает краткосрочная потеря памяти. Через пару дней воспоминания вернутся.

— Все же скажите честно, — настояла Дарина. — Что произошло?

Врач на секунду замялся, бросил быстрый взгляд на дверь.

— Несчастный случай, взрыв на подземной парковке. У вас травма легкого и несколько сломанных ребер, плюс перелом руки…

Голова заболела с новой силой, на глаза даже слезы навернулись. Вспышки воспоминаний замелькали одна за другой: пустая стоянка, грохот взрыва, боль, пыль и камни — и глаза мужчины, перемазанного пеплом, склонившегося над ней в тусклом свете фонарика и просившего не отключаться…

— Что с вами? Где больно?

Она открыла глаза, даже не осознавая, что судорожно вцепилась здоровой рукой в простыню. Слезы неторопливо бежали по скулам, дышать было нечем, и казалось, что она вот-вот задохнется. Мужчина резким движением подвинул стул и сел, аккуратно взяв ее за руку.

— Слушайте меня. Все хорошо, уже все в порядке. Это паническая атака, скоро пройдет. У вас шок. Просто слушайте мой голос и дышите под счет, на раз — вдох через нос, на два — выдох через рот. Все хорошо. Раз, два… Раз…

Дарина медленно дышала, понемногу чувствуя, как унимается дрожь. Тепло чужой руки успокаивало, тихий спокойный голос внушал уверенность, что все и впрямь уже позади. Писк аппарата стал реже, мужчина перевел дыхание, ободряюще посмотрел на нее, и Дарина едва заметно вздрогнула.

— Как вас зовут?

Доктор мягко улыбнулся.

— Александр Николаевич.

— Сколько времени я была без сознания?

— Вас привезли тринадцать часов назад. Операция закончилась шесть часов назад.

Дарина смотрела в его серо-голубые глаза и не понимала, реальность это или ей все привиделось.

— Это вы меня спасли?

— Можно сказать и так, — ответил Александр. — Врачи «скорой» быстро сориентировались, сделали все, чтобы доставить вас еще живой. Да и спасатели хорошо сработали.

Дарина кивнула. Голова шла кругом от всего случившегося, перед глазами то и дело всплывала темная обрушившаяся парковка и тот мужчина… Она бросила на доктора короткий взгляд. Тот же голос, те же глаза… Она видела его всего лишь мельком и запомнила только самые общие черты лица, но этот человек спас ей жизнь. И был просто невероятно похож на ее лечащего врача.

Между тем Александр встал, вернул стул на место и взял с тумбочки свои бумаги.

— Мне необходимы ваши паспортные данные, но при себе у вас документов не было. Вы брали паспорт с собой? — Дарина опять кивнула. — Боюсь, после взрыва он вряд ли уцелел… Ладно, назовите свое полное имя.

— Дубцова Дарина Алексеевна.

— Аллергии на какие-либо лекарства или вещества есть?

— Вроде нет…

Он сделал заметки и выпрямился, серо-голубые глаза в очередной раз ей улыбнулись.

— Ну, что ж, еще пару дней вы пробудете в реанимации, потом переведем вас в обычную палату. — Александр сделал паузу, но Дарина молчала. — Может, нужно кому-нибудь позвонить? Родные, друзья?

Мысли о несостоявшемся девичнике накрыли ее, как холодная вода из ушата. Она столько времени провела без сознания, а телефон наверняка разбился во время взрыва… Представить себе беспокойство подруг Дарина могла легко — особенно учитывая, что подобный взрыв далеко не первый.

Продиктовав доктору два телефона, она устало откинулась на подушку. Александр что-то тихо ей пожелал, но она его уже почти не слышала.

Значит, вот каково это — оказаться на волосок от смерти. Всего-то и надо было очутиться не в том месте не в то время… Ей вдруг вспомнилось, что в тот момент, будучи под битыми камнями, она совсем не чувствовала страха, только жгучую боль и желание остаться в живых. Если бы не тот человек… Или все же это действительно был этот Александр? Если так, почему не сказал? Почему-то ей казалось, что мужчина на парковке был немного старше… к тому же, он тоже оказался под завалами и наверняка был ранен…

Раздраженно отбросив эти мысли в сторону, Дарина уставилась на потолок. Солнце уже успело взойти, и по потолку мелькали ярко-оранжевые всполохи, прерываемые длинными прямоугольными тенями оконных жалюзи. Синие шторы были сдвинуты лишь наполовину, чтобы свет не бросался в глаза, и, наблюдая за яркими зайчиками, Дарина почувствовала, как погружается в сон, когда за дверью внезапно послышался неясный шум. Она прислушалась.

— Нет, я не дам тебе с ней поговорить! У нее только что была паническая атака, а до этого — сложнейшая операция. Она еле выкарабкалась, не мне тебе об этом рассказывать!

— Я делаю свою работу.

— А я свою, — упрямо ответил собеседнику Александр. — Я и так уже нарушил правила, когда пустил тебя в реанимацию. До сих пор не понимаю, что ты хотел здесь увидеть… Через пару дней поговоришь. Если показатели будут хорошие, может, даже немного раньше.

— Саш…

— Нет. Кем бы ты ни был у себя на работе, здесь моя территория. И, кстати, ты — тоже мой пациент.

— Брось, у меня сотрясение не в первый раз…

— Не в первый, но до этого дня тебе хватало ума не дежурить под дверями реанимации, а отлеживаться где-нибудь дома. Давай, тут ничего не случится.

Собеседник медлил, потом устало вздохнул, сдаваясь. Дарина представила уставшее мужское лицо с покрасневшими от недосыпа глазами и двухдневной щетиной. Сотрясение мозга… Выходит, он тоже был под обломками? Она вслушалась в голоса, но мужчины говорили почти шепотом. И все же ей показалось, что именно этот человек был с ней на парковке.

— Хорошо. Я посплю пару часов, переоденусь и приеду. Не спорь, Саш. Мне так будет спокойнее.

— Это больница, а не заброшенный дом, куда может влезть любой дурак, — иронично сказал Александр. — У нас хватит охраны и без тебя. Но если тебе так уж нравится смотреть на закрытую дверь — ради бога. В следующий раз я тебя откачивать не буду.

Голоса медленно удалились и затихли вдалеке. Дарина еще долго напрягала слух, но за дверью было тихо. Мерно пищал монитор, капало обезболивающее в капельнице. Больница, несмотря на ранний час, засыпала после тяжелого дня, и Дарина сама не заметила, как тоже провалилась в лечебный сон.

Сосредоточиться на работе у Яны не получалось совсем. Кипа бумаг перед ней лежала неровной стопкой, на включенном ноутбуке красовался месячный отчет, в который она смотрела пустыми глазами вот уже полчаса и не видела ни единой цифры.

Беспокойство за подругу увеличивалось с каждой секундой. Со вчерашнего дня Дарина будто провалилась сквозь землю: в галерее ее не было, ее секретарша Ксюша тоже ничего не знала, дом стоял пустой, а мобильник был выключен. Когда Дарина не пришла на девичник, Яна и Геля подумали, что она попала в пробку и застряла в ней. Ближе к вечеру, когда она так и не объявилась, они позвонили и съездили во все возможные места, где подруга могла появиться, даже обзвонили по списку все больницы. Без толку.

Яна старалась не думать о тех новостях, что крутили по телевизору. Даже сама возможность того, что Дарина стала одной из жертв теракта, приводила и ее, и Гелю в ужас. Да и с чего бы подруге идти именно в этот магазин, если ближе к отелю есть другой, намного больше?

Однако мысль о том, чтобы позвонить бывшей однокласснице из отделения полиции, привлекала ее все больше и больше.

Дверь ее кабинета открылась, внутрь заглянула помощница Олеся. От неожиданности Яна вздрогнула.

— Что такое?

— Яна Васильевна, там испанка скандал собирается закатить, требует вас.

— А что ей нужно, сказала?

— Просит номер получше, говорит, в том, где она сейчас живет, слишком холодно. Это при той жаре, что на улице стоит!

— А свободные номера той же категории у нас есть? — Олеся отрицательно покачала головой. — Тогда скажи, что мы можем ее поселить хоть в люкс, если она готова доплатить. Если кроме холода ее в номере все устраивает, попроси электрика, пусть посмотрит, вдруг кондиционер сломался.

— Хорошо.

Олеся уже почти закрыла за собой дверь, когда Яна ее окликнула.

— Позови ко мне Стаса.

Помощница кивнула и скрылась из виду. Откинувшись в кресле, Яна задумчиво взглянула на часы. Время едва перевалило за десять. Рабочего настроя как не было, так и нет, зато появилось острое чувство приближающихся неприятностей.

Звонок мобильника раздался в тот же момент, когда в кабинет вошел менеджер службы портье. Сделав ему знак присаживаться, Яна взяла трубку.

— Скворецкая, слушаю.

— Добрый день. Вас беспокоят из клиники «Лекарь», заведующий отделением хирургии. Мое имя Горский Александр Николаевич. К нам вчера поступила пациентка, — говоривший на миг запнулся, словно сверялся с документами. — Дубцова Дарина Алексеевна…

Яна, почувствовала, как от лица отлила кровь, и упала обратно в кресло, из которого уже успела встать.

— Что с ней? — спросила не своим голосом. Стас обеспокоенно подался вперед.

— Она пострадала вчера при взрыве, но все уже позади, угрозы для жизни нет, — успокоил ее Александр. — Она просила вам позвонить. Скажите, вы можете привезти ей вещи?

— Вещи?.. — глупо переспросила Яна, все еще не отойдя от шока.

— Да. Что-нибудь из одежды, средства личной гигиены, телефон. Если сможете найти копию ее паспорта или водительских прав, будет просто замечательно.

— Да, конечно… я поищу. Когда к ней можно будет прийти?

— Пока она в реанимации, но состояние стабильное. Планово послезавтра будем переводить ее в палату. Если что-то изменится, я вам позвоню.

— Хорошо… спасибо!

Доктор попрощался и повесил трубку. Ошеломленная Яна мгновение сидела, глядя в пустоту, потом лихорадочно заозиралась, схватила сумку и принялась бросать в нее все подряд. Стас встал. Когда он видел начальницу последний раз в таком состоянии, дело было совсем плохо.

— Что стряслось?

— Дарина, — отрывисто ответила Яна. — Она в больнице. Я побежала, ты за старшего. Ты же справишься, правда?

— Не в первый раз, — подтвердил Стас. — Поезжай, держи нас в курсе.

Из гостиницы Яна вылетела пулей, параллельно набирая Гелю. Как назло, у подруги было занято. Наплевав на правила дорожного движения, она позвонила еще раз, уже с дороги, и опять попала на голосовую почту, бросила мобильник на приборную панель и поехала в сторону МКАДа.

Боже… Да разве могли они с Гелей подумать, что с их подругой случится нечто подобное? Как ее вообще угораздило там оказаться? И частная больница, там-то она как очутилась? Конечно, там они искать и не думали, частных клиник в городе пруд пруди.

Только бы все обошлось!.. Дарина сильная, она должна справиться.

Геля позвонила, когда она уже сворачивала в Даринин поселок. Табличка «Солнцево» именно сегодня показалась ей издевательской. О каком солнце и радости может идти речь, когда вокруг творится такое? Когда любой может случайно оказаться в самом эпицентре несчастного случая?.. Не в силах думать об этом дальше, Яна ответила на звонок.

— Геля…

— Дарина в больнице, — затараторила Геля. — Вчерашний взрыв, она была там…

— Я знаю, врач звонил, — умудрилась вставить Яна. — Я сейчас у ее дома, он просил собрать для Дарины вещи. Подъезжай, как сможешь.

— Уже еду.

Остановившись у небольшого аккуратного коттеджа, Яна выбралась из машины и почти побежала к дому, на ходу вытаскивая ключи. В замочную скважину она попала только с четвертого раза — руки тряслись, как у столетнего пьяницы.

Внутри было невероятно тихо. Она не была в этом доме уже бог знает сколько лет — втроем они все время собирались либо у Яны дома, либо у Гели. Дарина жила за городом, и добираться от нее домой девушкам было неудобно. Сама Дарина тоже была не в восторге от местоположения своего жилья, но менять что-либо не собиралась. Говорила, трудности только закаляют, и не важно, насколько эти проблемы серьезны. Должно быть, поэтому она была такой пробивной, с чувством юмора, остро граничащим с сарказмом.

Обойдя дом, Яна вернулась в прихожую, порылась в шкафу у входа и извлекла на божий свет спортивную сумку. Внутри обнаружилась форма студенческих времен, когда они все втроем ходили после занятий в бассейн. На глазах выступили слезы, которые она тут же раздраженно смахнула. Не хватало еще раскиснуть сейчас.

Бросив сумку в гостиной, она поднялась на второй этаж и вошла в спальню. На комоде напротив кровати ей в глаза бросилась фотография в рамке. Дарина, Геля и она сама счастливо смеялись где-то в весеннем парке. Яна взяла ее в руки. Кажется, это было лет шесть назад, они тогда уехали во Францию на майские праздники. Сколько лет они уже вместе, сколько всего было прожито, сколько трудностей пройдено… Но ничего из того, что происходило сейчас, они и представить не могли.

Из комода она достала пару маек и комплектов нижнего белья. В гардеробе висели несколько пар джинсов, на полке покоились старые домашние леггинсы. Куча футболок, разложенных по цветам, заняла отдельную полку, и Яна вытащила из нее черную, серую и ярко-красную. С кресла в углу прихватила еще теплую фланелевую кофту. Вроде бы все.

Уже спускаясь по лестнице, она услышала хлопок входной двери и увидела взбудораженную Гелю. Подруга явно бежала, на бледном лице играл нездоровый румянец, пальцы теребили лямку рюкзака.

— Что еще он сказал? — с порога спросила она, швыряя рюкзак в сторону и принимая из рук подруги стопку одежды.

— Ее переведут послезавтра. — Яна огляделась. — Ты не знаешь, где у нее копии документов?

— Посмотри на кухне, в ящике слева, у нее там все платежные квитанции.

Яна метнулась в кухню. Сгрудив одежду на диване, Геля начала собирать сумку, потом зашла в ванную за зубной щеткой и пастой. В стенном шкафчике нашелся дорожный несессер. Спустя пару мгновений из кухни появилась Яна с несколькими листами бумаги.

— Что тебе этот доктор сказал? — поинтересовалась она. Геля пожала плечами.

— Почти ничего, он торопился очень. Сказал, что обо всем известил некую Скворецкую.

— Да мне он тоже почти ничего не объяснил. Господи, да как это вообще могло случиться? Почему этого урода не поймали еще?

— Вопрос интересный, только кто на него ответит? — философски заметила Геля. Яна щелкнула молнией сумки. — Это уже который случай за все лето? Четвертый?

— Такими темпами можно уже сейчас запасаться консервами и спускаться в бункер, там и то будет безопаснее… Что ее туда понесло-то, я не понимаю?! Договорились ведь заранее, магазин рядом… Как она там оказалась?

— Главное, что вытащили и что цела. А все остальное она нам сама расскажет. Тебе этот Горский адрес клиники дал?

— Да, продиктовал напоследок. Это почти в самом центре.

— Поехали сейчас, — предложила Геля. — Вдруг что еще узнаем.

Яна согласно кивнула.

— Еще и клиника эта… Частная больница. Почему ее туда доставили, а не в городскую? Ерунда какая-то…

— Вот заодно и спросим.

Спросить, впрочем, не удалось. Когда они добрались до больницы, медсестра за сестринским постом сказала, что Горский на операции, а проводить посетителей в реанимацию она не может. Посоветовала идти домой и не переживать, а после рассыпалась в лестных отзывах ко всей клинике: и врачи-то здесь потрясающие, и оборудование самое новое, и обстановка для восстановления наилучшая. Одни плюсы, минусы исключены. Девушек такой ответ не удовлетворил, но поделать они ничего не могли. Только гадать, каким образом их подруга очутилась в столь восхитительной больнице и кого благодарить за ее спасение.

В палату Дарину перевели на полдня раньше, почти ближе к вечеру. Дорогу она практически не запомнила, но в глаза бросилась обстановка — чисто, уютно, в воздухе пахнет смесью лекарств и чая, а вокруг все просто блестит. Вместо зеленоватых стен — приятные бежевые, старый линолеум заменила блестящая плитка. Медсестра, представившаяся Полиной — миловидная девушка примерно Дарининого возраста, — помогла ей дойти до постели, и она с наслаждением растянулась на подушках. Отпустив санитаров, Полина принялась налаживать капельницу.

— А где Александр Николаевич? — сонно спросила у нее Дарина. Медсестра включила подачу болеутоляющего.

— Он скоро к вам зайдет. Пока отдыхайте. Если что-то понадобится, кнопка у вас над головой. Вода на тумбочке.

— Спасибо.

Полина кивнула и тихо ушла, прикрыв за собой дверь, а Дарина с любопытством огляделась.

Все-таки частная больница — это частная больница. Палата походила на гостиничный номер: просторная и светлая, с телевизором напротив кровати, диваном, парой кресел и столиком в углу, собственной ванной комнатой и полным отсутствием соседей. Интересно, у них здесь все палаты одноместные? Если так, стоит попросить визитку.

Больше всего на свете ей хотелось в душ. Она привыкла подолгу стоять под теплыми струями, чувствовать клубящийся в воздухе пар и тяжесть мокрых волос на плечах. Но приказ лечащего врача был бескомпромиссен — еще день без водных процедур, чтобы швы как следует затянулись.

Бросив быстрый взгляд на телевизор, она лениво дотянулась до пульта, посмотрела на него несколько минут и вернула на место, решив просто поспать, когда дверь вдруг резко открылась, и внутрь влетели две девушки. Дарина улыбнулась.

— Дариныч! — воскликнула Яна, подходя к ней с круглыми от беспокойства глазами. Геля маячила позади. — Господи, как ты? Мы так перепугались, вчера сюда приезжали, а нас не пустили, сказали, ты в реанимации…

— Меня сегодня только перевели…

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Геля. — Мы еле прорвались к тебе, скоро время посещений заканчивается, так Янка твоему врачу позвонила, он распорядился.

— Он мне днем позвонил, предупредил, что тебя сегодня переводят, мы и приехали, — пояснила Яна и водрузила на ближайший стол видавшую виды спортивную сумку. Дарина застонала.

— Ты где этот позор нашла?

— Почему сразу позор? — возмутилась Геля. — Мы все такие сумки в бассейне покупали, я со своей до сих пор иногда в тренажерный зал хожу.

— Да я ее специально спрятала подальше, чтоб на глаза не попадалась!

— Ну прости, ничего приличней под рукой не оказалось, — проворчала Яна. — Собрали тебе вещи, если еще что-то надо будет, только скажи, мы привезем.

Подтянув к себе сумку, Дарина открыла молнию. Ей в глаза тут же бросилась ярко-красная футболка, и она прыснула.

— Да вы у меня целую ревизию провели, — сквозь смех проговорила она, морщась от боли в груди. Геля встревожено наклонилась к ней. — Ничего, я в порядке. Ребра только ноют и рука тоже.

— А голова как? — осторожно спросила Геля. — Врач по телефону сказал, что у тебя сотрясение…

— Болела поначалу, сейчас уже меньше. — Дарина вздохнула, поерзав в кровати. — Не хочу об этом говорить. Расскажите лучше, как у вас дела? С девичником не получилось, но, как выпишут, обязательно повторим.

Яна с Гелей переглянулись, и Дарина сразу узнала этот взгляд. У их троицы был особый дар выпытывать секреты друг друга, умение, приобретенное за время многолетней дружбы. Когда о чем-то говорить не хотелось, они могли убедить друг друга, что станет легче, и непременно все рассказывали. Обычно допрос устраивали двое из их трио, и сейчас Дарина оказалась на месте допрашиваемого. И деваться ей было некуда.

— Ты почему именно в этот магазин пошла? — настаивала Яна. — У меня возле «Немезиды» огромный супермаркет, как тебя в ту лавочку занесло?

Дарина помолчала.

— Я за нашим вином любимым поехала, — наконец призналась она. — Оно всего в нескольких магазинах есть, я в ближайший и завернула, — она вдруг взглянула на Гелю. — Там еще салон один есть рядом, свадебный, хотела вам с Андреем подарки купить.

— Даринка, давай ты просто поправишься без происшествий, ладно? — с улыбкой ответила Геля. — Это для нас лучшим подарком будет.

— Но девичник мы повторим? — лукаво улыбнувшись, на всякий случай уточнила Дарина.

— Только в следующий раз сама не суйся за покупками, ладно? — не сумев скрыть дрожь в голосе, попросила Яна. — Я лучше в гостиницу закажу, нам все привезут.

— Ты нам скажи, ты помнишь, что случилось? Как тебя вытащили? — снова задала вопрос Геля. Дарина вдруг опустила глаза, что не укрылось от глаз подруг. Яна с подозрением прищурилась.

— Дариш?..

— Ой, девчонки… все очень смутно, — она замолчала, собираясь с мыслями. — Все так быстро произошло, меня отбросило в сторону… Потом обвалился потолок, а дальше темнота.

— Дай бог здоровья спасателям! — взмолилась Яна. Дарина вдруг замотала головой.

— Меня не мчсники спасли.

Девушки удивленно замолчали, с ожиданием глядя на подругу.

— А кто тогда?

— Там… там был мужчина. Я плохо помню его лицо, только глаза и голос, но он… он был так похож на Александра!..

— На кого? — тут же переспросила Геля.

— На Александра, моего лечащего врача. Я тогда быстро потеряла сознание, но… мне кажется, это был он.

— Так, а ты его спрашивала?

— Да, но он так странно ответил, что…

Быстрый стук в дверь прервал ее рассказ, подруги обернулись к входу, дверь открылась. Вошедший Александр Николаевич остановился недалеко от них, внимательно оглядел всю собравшуюся компанию и вдруг улыбнулся, хотя его глаза оставались серьезными.

— Добрый вечер. Дарина Алексеевна, как самочувствие?

Дарина едва заметно покраснела, пока ее подруги с неподдельным интересом разглядывали внезапно появившегося хирурга, успевая при этом понимающе переглядываться между собой.

— Просто Дарина. — Александр кивнул. — Немного лучше.

— Голова кружится?

— Иногда. Еще ребра до сих пор болят…

— А Полина вам обезболивающее сделала? — он подошел к капельнице, проверил уровень подачи лекарств и увеличил его на пару делений. — Если боль слабее не станет, зовите.

— Александр Николаевич, а какие прогнозы? — вступила в разговор Яна, получив чувствительный тычок локтем от Гели. — Когда ее выпишут, что ей можно, что нельзя?

— Как минимум недельку вы еще здесь проведете, — ответил врач. — А вы проконтролируйте, чтобы она меньше двигалась, особенно после выписки. Сломанные ребра срастаются довольно долго, так что с вас, Дарина, полностью постельный режим. Посмотрим через неделю, что покажет рентген, а там уже решим, выписывать вас или нет, — он вдруг оглянулся на открытую дверь, будто чего-то ждал, потом снова взглянул на Дарину. — Вы не очень устали?

— Совсем нет, — недоуменно отозвалась Дарина.

Мгновение Александр задумчиво на нее смотрел, потом молча повернулся и отошел к двери, что-то тихо сказал, внимательно выслушал ответ. Выразительно округлив глаза, Яна глянула на улыбавшуюся Дарину, и она тихо хихикнула. Теперь точно подробных расспросов не избежать.

Между тем разговор в дверях продолжался. Геля вытянула шею, даже на цыпочки встала, чтобы разглядеть стоявшего в коридоре, когда хирург вернулся. За ним в палату вошел мужчина, при виде которого Дарина внезапно почувствовала, что ей не хватает дыхания. Ее подруги тоже оторопело замерли. Окинув всех пристальным взглядом, незнакомец остановился у изножья ее кровати.

— Дарина, это мой брат… — начал было Александр, но мужчина коротко коснулся его руки, и он умолк.

— Майор ФСБ Горский Марк Николаевич, — представился незваный посетитель, глядя на Дарину серо-голубыми глазами. — У меня к вам несколько вопросов.

На секунду Дарине показалось, что она вот-вот потеряет сознание, но наваждение быстро прошло, а мужчина перед ней остался.

Он был лет на семь старше Александра, и именно эта разница больше всего бросалась в глаза. В коротких темных волосах затерялись первые седые пряди, щеки и подбородок покрывала легкая щетина, от постоянно нахмуренных бровей осталась глубокая складка и пара морщин на лбу. В остальном они с братом были очень похожи: те же черты лица, прямой нос, глубокие глаза и один и тот же голос, от звука которого мгновенно становилось тепло.

Он продолжал молча смотреть на нее, будто чего-то ждал, а она не могла вымолвить ни слова. Перед глазами снова замелькала рухнувшая парковка и слабый свет от карманного фонарика.

— Дарин? — послышался рядом голос Гели. — Дарин, тебе плохо? Ты побледнела резко…

— Марк, это плохая идея, — громким шепотом сказал Александр, укоризненно глядя на брата. Марк смерил его уставшим взглядом. — Она еще слишком слаба, ей нельзя волноваться…

— Нет, все нормально, — проговорила Дарина, обращаясь скорее к майору, чем к подругам или доктору. — Я в порядке.

Марк спокойно взглянул на нее, слегка прищурился, явно над чем-то раздумывая, а потом вдруг повернулся к Яне и Геле.

— Вы нас не оставите?

— Не оставим, — неожиданно разозлилась Яна. Геля изумленно на нее вытаращилась. — Скажите, товарищ майор, почему ваша служба ничего не предприняла? Как этот маньяк сумел провернуть четыре операции подряд, и вы его до сих пор не взяли? Вы хоть что-нибудь для этого делаете?

— Яна…

— Нет, пусть объяснит! Ты чуть не погибла, черт возьми, тебя чудом спасли!..

Дарина наблюдала за Марком. Он как-то мгновенно помрачнел, словно сталкивался с подобными обвинениями почти каждый день, взгляд сразу стал холодным и колючим.

— Я попрошу вас еще раз, — с прохладцей в голосе повторил он. — Покиньте палату.

Яна демонстративно сложила руки на груди, будто собиралась простоять в этой комнате до конца своих дней, когда Геля вдруг тронула ее за руку и настойчиво потянула к выходу.

— Ян, пойдем. Не будем им мешать, идем, — она посмотрела на притихшую Дарину. — Мы будем в коридоре, потом увидимся.

— Лучше поезжайте сейчас домой, — предложил Александр. — Время посещений уже закончилось, а вашей подруге нужен отдых. Завтра увидитесь.

— Тогда проследите, чтобы она не слишком утомлялась, — попросила Яна, угрюмо глядя на Марка. Мужчина медленно кивнул.

— Это не займет много времени, не волнуйтесь.

Презрительно фыркнув, Яна взяла с тумбочки свою сумку, на прощание коротко сжала Даринину руку и вышла из палаты следом за Гелей. Дарина услышала, как подруги в коридоре начали спорить, но урезонить разбушевавшуюся Яну Геле так и не удалось.

Марк закрыл за ними дверь, и голоса сразу стихли. Вернувшись к ее кровати, он встал на то же место. Хмурый Александр отошел к окну — было видно, что ему эта затея не нравится совсем. Сама Дарина вдруг почувствовала себя неуютно. В душе росло чувство стыда за подругу, но винить ее было не за что. Однако Марк явно считал иначе: казалось, еще секунда, и в палате разразится буря.

— Это был ты… — словно со стороны услышала свой голос Дарина. Марк чуть сильнее нахмурился, и она вдруг заметила длинный порез над правой бровью. — На парковке. Это ты меня вытащил…

— Рад, что память к вам вернулась, Дарина Алексеевна, — заметил Марк, огляделся и подтянул к себе стул, стоявший возле стены. — Я уже сказал, мне нужно задать вам пару вопросов.

Почему-то столь тщательное соблюдение условностей ее взбесило. После всего пережитого обращаться к этому человеку по званию было как-то глупо, а слышать от него собственное имя и отчество просто неприятно.

— Но ты ведь стоял рядом, сам все видел, — медленно ответила Дарина, старательно контролируя голос. Марк будто что-то почувствовал, в глазах промелькнула усмешка, но он промолчал. — Я не знаю, что еще добавить.

— Перед тем, как потерять сознание, вы говорили, что видели человека.

Она вспомнила чуть не врезавшегося в нее мужчину. Кажется, она и впрямь говорила о нем перед отключкой, но подробности упорно не желали всплывать в памяти. Марк терпеливо ждал.

— Описать его сможете?

— Я… я плохо его помню. — Дарина зажмурилась, воскрешая образ в голове, но он рассыпался, как мозаика. — Темные джинсы, черная толстовка с капюшоном.

— А лицо? Рост, глаза, волосы?

— Кажется, темноволосый. Не знаю, мысли путаются, голова болит…

— Марк, хватит, — недовольно сказал от окна Александр. — Не забывай, что у нее сотрясение.

— У меня тоже, Саша, — оборвал брата Марк.

Дарина закрыла глаза, краем уха вслушиваясь в их перепалку. Разве так бывает?.. Она всю голову сломала, кто тот человек, который ее вытащил! Ее все время смущала та выдержка, с которой он держался там, под завалами, та сила духа и мастерство, с которым он ее осматривал. А он оказался фсбшником! Почти военным. Тем самым человеком, который посвятил жизнь борьбе с террористами, наркодилерами и контрабандой и знает об этом все. Когда последний раз ей так везло — если взрыв на подземной стоянке можно назвать везением?..

Прикосновение к руке заставило ее испуганно дернуться и открыть глаза. Марк стоял рядом с ней, касаясь запястья кончиками пальцев, серо-голубые глаза с тревогой вглядывались в ее лицо, словно он пытался найти ответы на вопросы, которые так и не были озвучены.

— Ты в порядке? — тихо спросил Марк. Дарина растерянно качнула головой.

— Да, просто задумалась…

Он тут же выпрямился, тревога из глаз ушла, сменившись легким беспокойством. Александр еще раз проверил капельницу.

— Все, Марк, на сегодня достаточно.

— Саш, две минуты, — попросил он. Хирург молчал. — Пожалуйста. Ты сам знаешь, как это важно.

Александр напряженно молчал. Желание выставить брата из палаты и дать девушке спокойно отдохнуть было просто неудержимым, но что-то не давало ему этого сделать. Он вспомнил о пострадавших, находившихся в соседних палатах, кто-то до сих пор лежал в реанимации, — и, подняв глаза на Марка, кивнул.

— Тот мужчина, вы видели, откуда он шел? — быстро заговорил майор. Дарина напрягла память.

— Кажется, с той стороны, где стояла машина, я еще подумала, что он водитель.

— Больше на парковке никого не было?

— Вроде нет. — Дарина внимательно посмотрела на мужчину. — Думаешь, этот человек устроил взрыв?

Марк не ответил, но по его молчанию Дарина все поняла.

На пустой парковке бомбу можно было спрятать только в машине — в той самой старенькой ладе, которую оставили на стоянке за углом от ее «жука». А тот мужчина… если он был владельцем машины, не знать о взрывчатке он просто не мог. А если не был, то что тогда он вообще делал на парковке?

— Если что-то еще вспомните, позвоните, — прервал ее размышления Марк, вытащив из кармана прямоугольник картона и положив его рядом с принесенной подругами сумкой. — Саша сказал, ваши документы были в машине? — она кивнула. — Придется восстановить. Я попробую ускорить процесс, но ничего не обещаю.

— Я просил ваших подруг найти копию вашего паспорта, — вспомнил Александр. Дарина аккуратно подтянула к себе сумку, пошарила внутри здоровой рукой, пока не наткнулась на пластиковую папку. Внутри обнаружились два листа бумаги с отпечатавшимся паспортом и правами. Марк взял ее, коротко кивнув в знак благодарности.

— Так дело может пойти… Пока отдыхайте, поправляйтесь. Я к вам еще зайду.

Александр незаметно закатил глаза, мгновенно представив, сколько нервов потратит он, его сотрудники и пациенты, прежде чем расследование ФСБ закончится. Не дожидаясь ее ответа, Марк пошел к выходу, а Дарина смотрела ему вслед и пыталась понять, почему вид уходящего майора ей так не по душе.

— Марк! — имя приятно скользнуло по языку, когда она его окликнула. Марк обернулся у самой двери, и она внезапно стушевалась. — Кроме меня… сколько еще пострадавших?

— Семнадцать, — помедлив секунду, ответил мужчина. Дарина похолодела.

— А погибших?

— Четверо.

Она с шумом выдохнула, сломанные ребра тут же отозвались ноющей болью. Мгновение Марк еще смотрел на нее, изучая, потом отвернулся и вышел. Александр последовал за ним, мягко затворив за собой дверь. Единственным звуком в наступившей тишине осталось лишь размеренное капание обезболивающего — кап, кап, кап…

Бросив сумку на освободившийся стул, Дарина откинулась на подушку. В голове не укладывался произошедший разговор. Все случившееся походило на кошмарный сон, но, к несчастью, она твердо знала, что это не так.

Погибли четыре человека, и это при том, что все они находились дальше от взрыва. Если бы не Марк, погибших было бы пятеро.

Что-то в сегодняшнем разговоре ее смущало, что-то было не так. Беспокойство Александра? Это его врачебный долг, беспокоиться о пациентах. Тогда, возможно, грозный взгляд Марка? После того диалога на парковке это было странно. Он позволил себе хоть какие-то чувства только, когда подумал, что ей плохо. Да еще этот излишне официальный тон… Может, это внутренние правила ФСБ?

Вот только это не отменяло того факта, что при разговоре с ним она неожиданно почувствовала себя… подозреваемой.

На следующее утро Дарина обнаружила у своей палаты охранника. Точнее не охранника — конвоира, как она его прозвала про себя. В стандартной черной форме с желтыми погонами на плечах и бритой почти под ноль головой. Он следовал за ней, куда бы она не пошла — погулять по коридору, посидеть в общем холле, даже на процедуры, — зорко глядел по сторонам и на вопросы почти не отвечал. Дарине от него удалось добиться только, что его зовут Максим.

При этом кого именно он охранял — ее от всей больницы или больницу от нее, — оставалось загадкой.

Поначалу ее это даже забавляло: врачи провожали ее удивленными взглядами, пациенты испуганно расступались, как море перед Моисеем, а встречные посетители принимались шептаться. Но довольно скоро такое пристальное внимание ей надоело, и она скрылась в своей палате, оставив Максима дежурить под дверью.

Она пыталась смотреть телевизор, но многочисленные утренние новости ей настолько приелись, что она раздраженно бросила пульт на одеяло и упала рядом. Можно было разложить вещи, раз ей предстояло провести здесь еще почти неделю, но недавно встреченная в коридоре Полина наистрожайше велела ей соблюдать постельный режим, а несоблюдение этого правила вполне могло вылиться в более продолжительное заключение в этой больнице. В итоге Дарина включила телевизор обратно и принялась мрачно слушать корреспондентку.

Стоило попросить девчонок привезти ей ноутбук или хотя бы книгу, как раз дома завалялась последняя часть про агента ФБР.

Подруги вырвались к ней только ближе к обеду. Первой к ней добралась Геля, когда Дарина возвращалась с уколов. Завидев рядом с подругой охранника, девушка недоуменно замедлила шаг, настороженно поглядывая на Максима.

— Дариш, все в порядке?

— Нормально, Гель, пойдем. — Дарина почти силком затолкала подругу в палату и захлопнула дверь. — Вот ведь послал господь телохранителя…

— Чего-чего? — переспросила Геля, устраиваясь в кресле и глядя на развалившуюся на кровати девушку. — Давай по порядку, это кто такой?

— Максим.

— Шикарно, а он кто?

— А я сама не знаю, веришь? — чувствуя приближающуюся истерику, затараторила Дарина. — То ли охранник, то ли тюремщик. Ходит за мной, как тень отца Гамлета, по всем коридорам и кабинетам, хорошо хоть в палату не лезет. От меня уже шарахаются все!

— Ладно… — осторожно протянула Геля. — Кто его приставил, он сказал?

— Он ничего не сказал! Кто приставил, с какой целью, надолго ли… И что самое главное, никто из врачей этого тоже не знает! Я искала Александра, так его нет сегодня…

Гелка задумчиво почесала кончик носа, сощурилась и принялась напряженно думать. Дарина могла поклясться, что слышала, как у нее в голове скрипят и крутятся шестеренки.

— Давай-ка ты мне расскажешь все с того момента, как мы вчера с Яной ушли, — наконец проговорила Геля. Дарина протяжно застонала, спрятав лицо в подушку. И рассказала. Даже про разговор у дверей реанимации упомянула.

Внимательно ее выслушав, Геля принялась выхаживать по палате, меряя ее шагами. Дарина следила за ней, чувствуя, как привычно начинает кружиться голова, но она терпела. Беспокоить медсестер по таким пустякам ей было совестно.

— То есть он спрашивал только про этого человека?

— Да. Как выглядел, откуда шел, разве что прописку его не спросил…

Геля довольно щелкнула пальцами.

— Ну вот. Он его подозревает. Сама подумай: зачем фсбшникам так к тебе рваться, если этот Марк сам был на месте взрыва? Что такого видела ты, чего не видел он?

— Он меня подозревает, Гель, меня! Даже, вон, человека своего прислал следить, чтоб не сбежала! Кто еще, кроме него?

Геля вдруг улыбнулась, заставив Дарину изумленно хлопать глазами и гневно сопеть.

— Ты не думала, что этот Максим не тюремщик, а действительно всего лишь охранник? Может, твой Марк волнуется о твоей безопасности?

— Во-первых, никакой он не мой, — пробурчала Дарина. — А во-вторых, ты не слышала, как он со мной вчера разговаривал. Как будто мы с ним не под обломками находились, а так, случайно в магазине столкнулись, причем по моей вине.

Открылась дверь, и в палату вошла Яна. Окинув их внимательным взглядом, она аккуратно заглянула в ванную, скользнула глазами по шкафу и углам и только тогда подошла ближе. Геля едва сдерживала смех.

— Ты чего?

— Да мало ли, вдруг у вас тут засада, — съязвила Яна, усаживаясь к Дарине на кровать. — Дозорный в коридоре уже есть, значит, должна быть и кавалерия. Что происходит-то, мне кто-нибудь объяснит?

— Дарина считает, что к ней приставили надсмотрщика, а я думаю, что он просто охранник, — опередила подругу Геля. Дарина насупилась. — Твоя версия?

— Так, еще раз и по-русски — что происходит?

Пришлось рассказывать снова. С каждым словом Дарина боялась, что Яна опять разразится гневной тирадой, но, к ее удивлению, подруга спокойно выслушала ее до конца, помолчала пару минут, посмотрела на Гелю и совершенно неожиданно с ней согласилась.

— Мне кажется, это правда просто охранник. Ты преувеличиваешь, Дарин. Поговоришь завтра с Александром, спросишь все у него, уж он-то должен знать… Но если мы с Гелкой правы, то я беру назад все свои вчерашние слова об этом майоре. Молодец мужик. Уважаю.

— Ты чего на него вчера так наехала? — с любопытством спросила Дарина. Яна закатила глаза.

— Да сама не знаю… Перенервничала, наверно. Но они тоже хороши, четыре теракта за все лето проморгали! Хотя, может, у них зацепок никаких нет, раз этот придурок умудрился чуть тебя не убить… Так это Марк тебя оттуда вытащил?

Дарина кивнула, чувствуя, как заалели щеки. Воспоминания о том жутком дне все еще были слишком свежи, даже дрожь иногда пробегала. Но при мысли о спасшем ее мужчине почему-то сразу становилось тепло. Злило только его вчерашнее к ней обращение.

Яна хмыкнула.

— Мда, а я на него так наорала… — виновато сказала она. — Надо будет извиниться, как увижу.

— Не надо, — категорично заявила Дарина. — Уверена, он переживет. И вообще, с какой стати мы должны оправдываться? Я вчера оправдалась, а сегодня получила личный конвой.

— Вот не дает тебе этот охранник покоя! — разозлилась Геля. — Ну позвони ты майору, спроси!

— Чтобы он решил, что я из-за этого нервничаю? А раз нервничаю, значит, совесть нечиста? Нет уж, спасибо.

— Тогда терпи.

На том дискуссия и кончилась.

Проболтав еще около часа, девушки засобирались по домам. Уныло проводив их до двери, Дарина вернулась в кровать, с ненавистью посмотрела на телевизор, где как раз началась очередная серия мыльной оперы.

За такие моменты Дарина ненавидела больницы. Делать нечего, уйти никуда нельзя, даже поговорить особо не с кем. Хоть в потолок от скуки плюй. Оглядев комнату, она заметила сумку с так и не разобранными вещами и скривилась. После выписки надо будет обязательно ее выкинуть, решила она и вдруг вспомнила, как в институте увлекалась гаданиями по картам. Девчонки с их потока тогда поголовно с ума сходили по таким гаданиям, и Дарина частенько таскала с собой колоду карт — не погадать, так хоть пасьянс разложить. С надеждой сунув руку в боковой карман, она нащупала старую потрепанную коробочку, вытянула ее наружу и победно улыбнулась.

Вспомнить молодость ей сейчас не повредит.

— А если вот так?

На поверхность одеяла легла девятка червей. Максим скривился.

— Забираю.

— Бери-бери, — с торжествующей улыбкой Дарина добрала карты и спряталась за ними, раскрыв их веером.

Она собрала три козыря, две двойки и шестерку. Бросив быстрый взгляд на оставшуюся карту — козырную тройку, она хитро глянула на охранника. Большинство козырей уже были разыграны, одна двойка тоже. Значит, у него на руках точно есть последняя. Как удачно, что это именно та масть, что и ее шестерка!..

Стиснув зубы, Максим выложил ответную четверку пик, Дарина козырнула. Потом в ход пошла восьмерка крести, еще один козырь. С мученическим видом Максим отложил битые карты в сторону, наблюдая, как она забирает последнюю карту. Дарина уже даже не пыталась скрывать широкую улыбку.

Двойка треф оказалась бита ее шестеркой, собственные двойка червей и двойка пик тоже. У нее оставались только козырные карты. Максим обиженно пыхтел, явно предчувствуя свой скорый проигрыш.

Лукаво щурясь, как кошка на солнце, Дарина выложила меньший из козырей в ответ на его восьмерку пик. Максим обреченно вздохнул.

— Я ведь правильно понимаю, чем бы я сейчас не пошел, ты побьешь козырной?

— Абсолютно, — довольно вздохнула Дарина, глядя на свою козырную десятку, и аккуратно выложила ее на одеяло между ними. — Ты должен мне уже три чашки кофе!..

В этот момент дверь палаты неожиданно открылась. Максим тут же вскочил, одной рукой потянувшись к кобуре, а второй сжимая свои карты. Дарина за его спиной испуганно съежилась.

Вошедший Марк так и встал в дверях, глядя на развернувшуюся перед ним картину с неподдельным изумлением, которое, впрочем, быстро сменялось гневом.

— Лейтенант, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? — ледяным тоном поинтересовался он. Охранник торопливо выпрямился.

— Виноват, товарищ майор, гражданка…

— Он ни при чем, Марк, — вступилась за него Дарина. — Это я его уговорила…

— Не сомневаюсь, что ты, — сквозь зубы процедил Марк. — У тебя прямо дар — притягивать неприятности.

— Это еще в каком смысле? — оскорбилась девушка, подскочив с кровати.

— Быстро на свой пост, лейтенант, и не покидать его ни при каких обстоятельствах, пусть хоть ад разверзнется, и черти вылезут! — проигнорировав ее, скомандовал майор. Максим отдал честь и быстро вышел, стремясь как можно скорее оказаться за линией гнева начальства. Марк подождал, пока за ним закроется дверь, и длинно выругался. — Ты хоть понимаешь, что ты творишь?! По-твоему, я просто так к твоей палате охранника приставил?

— А мы что, уже опять на «ты»? — съязвила Дарина, гордо вскинув голову и с вызовом глядя ему в глаза. Марк крепко сжал челюсти, явно с трудом сдерживая рвущиеся наружу проклятья.

Он так и знал, что от нее будут одни проблемы. Понял, когда впервые увидел, за пару минут до взрыва. Тогда она показалась ему несносной легкомысленной дурочкой, и, в принципе, он несильно ошибся с такой оценкой. По крайней мере, несносной она являлась точно. А еще ненормальной, потому что какой человек в здравом уме будет кататься по городу на ярко-оранжевом «жуке», похожем на черепаху с выпученными глазами?

Дарина все еще сверлила его полным ярости взглядом. Марк несколько раз глубоко вдохнул полной грудью, мысленно досчитал до десяти и посмотрел на нее уже более спокойно. Желание надавать лейтенанту по шее, однако, никуда не делось.

— У меня мало времени, — откашлялся майор, с невозмутимым видом усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. Вспышки гнева будто и не было, — поэтому перейдем сразу к делу. Еще что-нибудь вспомнили?

Она молчала. Воспоминания все еще сбоили, но отдельные фрагменты давали о себе знать. Теперь она была уверена, что тот незнакомец действительно шел от машины, что почти наверняка делало его тем, кто заложил бомбу. Но вот его лицо по-прежнему от нее ускользало.

— Дарина Алексеевна?

Она раздраженно фыркнула, чуть не сбив на пол принесенный подругами букет.

— Мы так и будем продолжать, да? Дарина Алексеевна то, Дарина Алексеевна это, так, Марк Николаевич? Не думаешь, что это слишком для тех, кто выбирался из-под двух обрушившихся этажей? Или тебе официального знакомства не хватило?

Под ее немигающим взглядом ломались все ее сотрудники, а конкуренты путались в словах и позорно сбегали с любого аукциона. Но на Марка он не произвел никакого впечатления.

— Это обыкновенный протокол, — словно маленькой девочке, пояснил он. Дарина закатила глаза.

— В таком случае прошу называть меня просто по имени. Это для твоего протокола. И, отвечая на твой вопрос, нет, не вспомнила. Отдельные обрывки без общей картины.

Марк подался вперед, уперся локтями в колени и спрятал в ладонях лицо. В этот момент он меньше всего походил на сотрудника федеральной службы — скорее просто на человека, который спал от силы пару часов за последние несколько суток и смертельно устал. Дарине вдруг стало совестно.

Повела себя совсем как Яна на днях, а он сутками работает, чтобы этого маньяка найти…

Подойдя к дивану, она медленно села рядом, одернула край своей кофты и затихла. Опустив руки, Марк глянул на нее искоса, отчего она моментально почувствовала себя неловко. Почему-то под его взглядом ей который раз становилось не по себе. Страх, что ли?

— Я так тебя и не поблагодарила, — вдруг тихо сказала она, изучая рисунок на ткани. Мужчина едва заметно дернул бровью. — Если бы не ты… я наверняка была бы пятой.

Она смущенно подняла голову, тут же напоровшись на его пронзительный взгляд. Он смотрел на нее так же, как некоторые из ее покупателей смотрели на работы современных скульпторов и художников: с легким любопытством, желанием непременно понять, что именно хотел передать мастер в своем произведении, и твердой уверенностью, что ничего более странного им в жизни еще не встречалось.

И этот взгляд ее завораживал.

— Как твои ребра? — так же тихо поинтересовался Марк, все еще не отводя глаз и пытаясь отбросить ненужные мысли, которые как назло упрямо лезли ему в голову. — Болят?

— Почти нет. Во мне столько обезболивающего, что можно еще что-нибудь себе сломать и даже не почувствовать. — Дарина слабо улыбнулась, не заметив мимолетной вспышки в его глазах.

— А рука?

Закутанная в гипс, она часто мешала, была неестественно тяжелой и постоянно цеплялась за все подряд. Но боли не приносила. Девушка покачала головой для пущей убедительности, и Марк впервые за все время их разговора позволил себе улыбнуться. Дарина замерла, засмотревшись на ямочку у него на подбородке, почти скрытую щетиной.

— Мы его найдем.

Она вздрогнула, возвращаясь к реальности. Серо-голубые глаза все еще задумчиво блуждали по ее лицу.

— А что мешало раньше?

Марк помрачнел и отвернулся, снова уставившись на свои руки.

— Улик не было. Их и сейчас не особо много. Зато есть ты. Если, конечно, твоя история — правда.

— Так я подозреваемая? — спросила Дарина, пытливо вглядываясь в его лицо. Если Марк и удивился, то не повел и бровью. — Я не такая дура, какой могу показаться, поэтому ответь на вопрос. Пожалуйста.

— Пока ты свидетель, — прищурился Марк. — Но этот статус легко может измениться.

— То есть я кто? Неудавшаяся смертница? — грустно усмехнулась девушка. — Ты мне не веришь?

— Не важно, верю я или не верю, — он вскочил на ноги, скрестил руки на груди и глянул в окно. — У нас нет никаких доказательств твоей теории кроме твоих же слов.

— А камеры? Там ведь должны были стоять камеры! Посмотрите записи…

— Записей нет, — отрезал Марк. — Взрывом разнесло будку охраны, все компьютеры всмятку, архивы тоже. А на уличных камерах с соседних зданий он не засветился, просмотрели уже.

Дарине хотелось выть от отчаяния. Должно что-то быть, просто обязано!.. Ей необходимо убедить его, что она тут ни при чем, что он не зря рисковал собой, когда спасал ее из-под обломков, что она полностью искренна с ним. Нужно, чтобы он это знал, а зачем — не так уж важно…

— А что машина? — вспомнила она. Марк нахмурился. — Ты перед самым взрывом просил пробить номер машины, той лады, я слышала.

— Ничего. Угнана с месяц назад, номера Ульяновской области, — он немного помолчал, стараясь не встречаться с ней взглядом. — Я хочу тебе верить, но у меня такая работа — все подвергать сомнению.

Она тихо хмыкнула.

— Так охранник для этого? Для кого именно: для свидетеля или для подозреваемой?

— Для обоих, Дарина. Если ты свидетель, то лишним не будет, а если виновная… будет труднее сбежать.

На душе скребли кошки, и его ответ настроения не поднял.

Повисшее в воздухе напряжение противно давило. Дарина молчала, не зная, что еще придумать. Любое ее слово будет встречено недоверием, значит, остается просто ждать. Чего? Что фсбшники смогут накопать? У них не было улик раньше, нет и сейчас, а ее показания — всего лишь слова.

Отвернувшись от окна, Марк взглянул на часы. Скоро должен состояться брифинг по поводу последнего теракта, он обязан ехать. Журналисты так просто от них не отстанут, а Трофимов не слезет с него, пока он не найдет хоть что-то на этого отморозка.

— Мне пора. — Дарина не отреагировала, думая о чем-то своем, и он, бросив на нее еще один косой взгляд, направился к двери. — Я еще зайду, как будет время, а ты больше не смей беспокоить охранника. Он здесь не для того, чтобы резаться с тобой в «дурака».

Тишина в ответ. Вздохнув, он уже почти дошел до выхода из палаты, протягивая руку к дверной ручке, когда позади него раздался тихий потерянный голос.

— Когда ты поймешь, что ошибался, извиняться придется долго.

Он оглянулся. Она сидела в своей кофте, с загипсованной до локтя рукой на коленях, здоровой рукой держалась за бок, смотрела в пустоту и выглядела такой хрупкой, что он ощутил острый укол совести и жгучую потребность хоть как-то ее утешить. И не мог.

Впервые за восемнадцать лет службы он пожалел о своей работе.

До Лубянки он добрался быстро. Время перед брифингом еще оставалось, и Марк рассчитывал заглянуть к программистам, выяснить, что удалось найти, но его планам сбыться было не суждено.

Он это понял, как только увидел пару дежурных у главного входа в штаб-квартиру и кучку телевизионщиков, настраивавших камеры. Кто-то вел прямую трансляцию, несколько человек судорожно придумывали вопросы, надеясь задать их кому-нибудь из руководства, а Марку оставалось только скрипеть зубами и ускорять шаг, чтобы быстрее оказаться вне кольца прессы. Сквозь ряды журналистов, столпившихся возле кордона, он пробирался почти с боем, сочувствующе поздоровался с дежурными и вошел в здание.

Кабинет их оперативной группы располагался на третьем этаже. Миновав залы совещаний, он толкнул дверь в коридор, поздоровался с секретарем и шагнул в помещение.

За несколькими столами сидели четыре человека. Никита почти полностью скрылся за компьютером, только рыжая макушка торчала из-за монитора. Борис листал бумаги, в которых Марк распознал личные дела пострадавших во время взрыва. Илья и Денис склонились над фотографиями с камер наблюдения. Отряд айтишников работал за стенкой.

При виде него все, как по команде, выпрямились. Хоть он и не был их непосредственным начальником, но его авторитет и опыт признавались единогласно. Марк махнул рукой.

— Рассказывайте, что я пропустил?

— Да нечего пока… — вздохнул Борис. — У наших потерпевших ничего криминальнее штрафов ГИБДД нет. Ребята полностью успели проверить только несколько человек, окружение, прошлое, счета, там все чисто, я с остальными сижу.

Он кивнул на шесть отложенных папок. Марк сунул руки в карманы и перевел взгляд на Дениса с Илюхой.

— Что у вас?

— Криминалисты закончили со всеми осколками бомбы, полное совпадение с прошлыми взрывами. Самодел, ударная волна направленного действия, но, то ли ее немного неправильно собрали, то ли не так настроили… Короче, она сработала не так, как должна была, всего половина мощности. В основе пластит, никакой дополнительной начинки нет. Сработала по таймеру, но трудно сказать, на какое время он был установлен.

— Камеры?

— Машина заехала на стоянку за полчаса до взрыва, — отрапортовал Илья. — Камера соседнего офиса засекла, но лица водителя там не видно. Сразу после взрыва к выезду с парковки набежала толпа, потом приехали МЧС, так что кого-то подозрительного там разглядеть не получается.

— Хреново, — резюмировал Марк. — Никит?

— По известным подрывникам ничего подозрительного, ни ДНК, ни тем более отпечатков, все чисто, как и раньше. — Никита говорил, не отрываясь от монитора. — Я запустил поиск по массовым закупкам отдельных элементов нашей бомбы, но похоже наш товарищ готовился заранее и покупал все необходимое небольшими порциями, чтобы не вызывать подозрений. У айтишников тоже ничего. Нашли владельца угнанной машины, это милый старикашка из Ульяновска, даже не знал, что его гараж вскрыли.

— Ясно. — Марк замолчал, раздумывая. — Что по Дубцовой?

Никита быстро на него зыркнул.

— Тебе подробное досье или как? Тебя еще Трофимов ждет, да и журналюги требуют хлеба и зрелищ…

— Тогда короче, Никит!

— Дубцова Дарина Алексеевна, галеристка, владеет собственным выставочным залом. Среди искусствоведов на хорошем счету, вертится в высших кругах, из покупателей есть именитые товарищи. Частенько бывает на аукционах, устраивает выставки и благотворительные вечера.

Протараторив все на одном дыхании, Никита шумно втянул носом воздух. Денис за его спиной усмехнулся.

— Это я и так уже знаю. Что-нибудь необычное есть? — спросил Марк.

— Да она вся такая, — пробормотал Борис. — Только крайне неординарная личность будет пытаться продать нашим богачам произведения современного искусства. Ты их видел вообще, эти «творения»? Это почти как сцена из фильма, скоро будут кучку мусора из ведра вытряхивать и говорить, что это отражение социального положения в современном мире…

— Да ты, Борь, сам искусствовед, такой талант пропадает! — захохотал Илья. Никита улыбнулся уголком губ, Марк фыркнул.

— Парни, ближе к делу.

— Марк, если честно, не тянет она на смертницу. Да и вообще не похоже это все на работу смертника. Это была бы смена сценария, ведь раньше никаких следов погибших террористов не было, — миролюбиво проговорил Денис. — Сам подумай, знай Дубцова, что эта бомба вот-вот рванет, стала бы она там оставаться? Зачем тогда таймер?

— А зачем вообще все эти взрывы? — вопросом на вопрос ответил Марк. — Что это за заявление такое, для кого?

Ответа у ребят не было. Проведя ладонью по коротким волосам, он пожал плечами, разгоняя кровь, зажмурился и резко открыл глаза. От понимания, что Дарина здесь все-таки может быть ни при чем, стало легче, будто камень с плеч упал. Но проверить ее до конца все же надо было. А еще усилить охрану. Раз она свидетель, она должна всегда быть под присмотром и в полной безопасности.

— Проверяй дальше, — приказал он. — Ее окружение, клиенты, партнеры, финансы, все, что есть. Если вдруг что-то нароешь, тут же звони мне. Илюха, Денис, как закончите с камерами, помогите Боре со свидетелями. Еще раз допросите каждого, может быть, кто-то что-то вспомнит. Потом определите всех, кого сможете, из толпы, проверьте их, узнайте, кто из покупателей появился в магазине незадолго до взрыва. Кстати, по сотрудникам магазина закончили?

— Да, особых нареканий ни у кого нет, уголовное прошлое только у одного продавца — мелкая кража по малолетке, по остальным все чисто. Никаких перестановок в графике, все работали по расписанию.

— Понятно. Трофимов в курсе уже?

— Да, рассказали все, как узнали. У тебя-то что?

— Глухо, — буркнул Марк. — Не помнит она пока ничего. Пойду, начальство обрадую, он у себя?

— Нет, в конференц-зал пошел.

Окончательно помрачнев, он ушел на поиски полковника. Трофимов и впрямь нашелся в соседней с залом комнате, что-то обсуждавший с собственным заместителем. Завидев Марка, он быстро закончил разговор, махнул ему рукой, приглашая, и отошел к двери в зал. За стеной уже слышались возбужденные голоса журналистов.

— Марк, что у нас нового? — низким голосом вопросил мужчина, поворачиваясь к нему лицом. Ему пошел шестой десяток, но блеск темных глаз и ум были все такими же острыми. — Ребята говорят, все как в прошлый раз, опять почти без улик. Что со свидетельницей, кого она видела?

— Есть кое-какие зацепки, но их мало, — признался Марк. — По ее словам, это был мужчина, полного описания пока нет. У нее сотрясение мозга, частичная потеря памяти, но прогнозы благоприятные. Работал этот парень один, бомба самодельная. Проверяем всех, кто был на месте взрыва, но пока никого похожего.

— Охрану приставил?

— Приставил, Роман Алексеевич.

— Усиль, — спустя пару секунд раздумий распорядился Трофимов, словно прочитал его мысли, и тяжело вздохнул. — Да уж, директор обрадуется…

Марк вопросительно нахмурился.

— Его не будет на брифинге?

— Нет, он у министра. Обсуждают, как такое могло произойти у нас под носом.

Трофимов замолчал, гомон голосов за дверью усиливался. Когда к ним заглянул взволнованный секретарь, полковник кивнул каким-то своим мыслям.

— Хорошо, попробую их успокоить. Как закончите проверять нашу свидетельницу, глаз с нее не спускай! Пусть круглосуточно будет под охраной. Она ведь в больнице твоего брата? — Марк кивнул, и Роман Алексеевич усмехнулся. — Так вот почему ты сразу запросил всех пострадавших туда везти… Пусть там и остается. Журналистам не говорили, куда всех отправили, там ей сейчас безопаснее. Главное, чтобы никто не знал, кто наш свидетель и где он.

Марк кивнул еще раз. Одернув пиджак, полковник решительно толкнул дверь, майор последовал за ним.

При виде них журналисты слегка притихли. Роман Алексеевич занял место за столом, рядом с ним сел его заместитель, представитель министерства обороны и их пресс-секретарь, которую кроме как просто по имени — Елена — они ни разу не называли. Марк остался стоять у дверей. Трофимов внимательно оглядел зал, что-то сказал своему заму и кивнул Лене. Та взяла в руки микрофон.

— Добрый день. Мы начинаем брифинг начальника отдела по борьбе с терроризмом ФСБ России Романа Трофимова и начальника Главного Оперативного управления Генерального штаба Вооруженных сил Российской федерации Сергея Ольховского. Брифинг посвящен событиям, связанным с террористическими актами, совершенными на территории Москвы за последние месяцы. — Елена перевела дыхание и взглянула на полковника. — Роман Алексеевич, передаю слово вам.

— Спасибо, Елена. Добрый день, уважаемые коллеги. Для начала разрешите поблагодарить всех вас за участие в нашем брифинге. Надеемся, по его окончании у вас будет более ясное представление о наших действиях и реальной обстановке, которая складывается на сегодняшний день. — Трофимов еще раз обвел внимательными глазами собравшихся. — Итак, по нашим данным мы имеем дело с одиночкой, а не террористической ячейкой, как предполагалось раньше. Тем не менее, эта версия также прорабатывается и не исключается. Согласно собранной информации мы заключили, что последний теракт произошел не так, как был запланирован. Подрывник серьезно наследил и сделал несколько ошибок, которые, мы надеемся, смогут привести к его поимке…

Конец ознакомительного фрагмента.