Сбываются другие мечты

Евгения Горская, 2015

В последнее время в жизни офтальмолога Екатерины Бородиной начались странности: к ней на прием пришел импозантный мужчина, каких нечасто увидишь в районной поликлинике, а после работы он встретил ее с букетом роз. На влюбленного пациент не очень походил, и Катя не понимала, что ему от нее нужно… Ей вообще было не по себе с тех пор, как она увидела падающую на асфальт Ольгу. Сбившая ее машина скрылась, Катя подбежала к своей медсестре первой и сразу поняла: травмы едва ли совместимы с жизнью… За несколько дней до гибели Ольга оставила в кабинете ноутбук. Катя собиралась вернуть его мужу подруги, но сначала решила удалить оттуда свои фотографии и наткнулась на странный видеофайл: пара катается по озеру, потом парень вдруг начинает раскачивать лодку, девушка в ужасе цепляется за борт, а в следующем кадре ее уже нет… Что это за запись, кто на ней снят и какое отношение все это имеет к Ольге? Неужели она стала свидетельницей преступления и поплатилась за это жизнью?

Седьмое октября, понедельник

Оперативка у директора была, как всегда, напряжённой, потом Бородина дёргали телефонными звонками, и он не сразу вспомнил, что Катя просила починить компьютер. За последние полгода он приучил себя забывать о жене, находясь на работе. Здесь у него была Ирина.

Глеб достал ноутбук из сумки, отнёс к компьютерщикам, напомнил себе не забыть купить им бутылку коньяка и, отпирая кабинет, опять услышал звонок.

— Я подала заявление, — тихо произнесла в трубке Ира. — Я увольняюсь. Ты ведь этого хотел?

— Но… — Ему не верилось, что жизнь может так легко снова наладиться, что больше не придётся краснеть перед коллегами и прятать глаза от Кати. — Я тебя не тороплю, просто хочу, чтобы ты не мешала мне работать, не лезла в мои дела. Я не имел в виду увольнение. Ты новое место нашла?

— Нет. Но это не имеет значения.

По-хорошему, её давно надо было уволить, инженер из неё никакой, но за это не увольняют.

— Я к тебе загляну? — попросила она. — Можно?

— Приходи.

Было и ещё кое-что помимо чувства вины, что не давало ему с облегчением радоваться её уходу. Она стала ему не чужой, не такой необходимой для жизни, как Катя, но всё-таки не чужой, и ему не безразлична её судьба.

Она появилась быстро, почти мгновенно, села сбоку, куда садились все, приходящие к нему в кабинет, покачала ногой, глядя в сторону, как примерная студентка, которой экзаменатор ещё не задал вопроса.

— Я ничего у тебя не прошу, Глеб.

Бородин промолчал, он ничего не мог ей предложить, да и не хотел предлагать. Больше всего он хотел невозможного: чтобы она опять стала для него чужой, а его жизнь простой и понятной.

— Знаешь… я просто хочу, чтобы ты знал — у меня никого нет, кроме тебя.

— Я знаю, — мягко сказал он.

— Нет. — Она покачала головой. — Не знаешь. Я имею в виду совсем не то. Мне даже поговорить не с кем, кроме тебя.

— Ира…

— Я всё понимаю, Глеб, — перебила его она. — Не говори ничего. Я знаю, что ты на мне не женишься, и ни на что не претендую. Я тебе уже сказала. Не бойся.

— Я не боюсь, — соврал он.

Конечно, он боялся, ещё как. Он не мог больше видеть несчастных Катиных глаз, он давно чувствовал себя мерзавцем и не хотел так жить.

— Зайди сегодня, — попросила она, наклонившись к нему. — Пожалуйста. Меня очень скоро здесь не будет.

Он отшатнулся, в кабинет в любой момент мог кто-то заглянуть.

— Хорошо, — обречённо сдался Глеб и трусливо добавил: — Только ненадолго.

Она встала, молча вышла из кабинета.

Ему до боли было жалко Ирину, он отдал бы всё, чтобы сделать её счастливой. Всё, кроме счастья Кати. И кроме своего счастья, которое без Кати невозможно.

За окном ярко светило солнце, создавая блики на экране компьютера. Бородин встал, опустил жалюзи. До смерти не хотелось ехать к Ирине.

Давно, когда между ним и Катей толком ещё ничего не было, но юный Глеб уже понимал, что без неё жизни ему не будет, Илья, встретив его перед лекцией в университетском коридоре, грозно на него надвинулся.

— Я за свою сестру горло перегрызу, — прошипел он, стараясь, чтобы никто не слышал.

— Я тоже, — зло ответил тогда Бородин, стоя в нескольких сантиметрах от Ильи.

Он и сейчас готов был на всё ради Кати и с тоской отгонял мысли о предстоящем вечере с Ириной. Если бы он мог вернуться назад, в цветущую казахскую степь, близко бы не подошёл к Ирке, но вернуться туда невозможно.

Она уволится, и всё кончится, успокоил он себя, поправил идеально ровно висевшие жалюзи и вернулся к столу.

Сегодня Катя работала в первую смену и уже в начале третьего оказалась дома.

Хотелось по привычке залезть в Интернет, почитать новости, послушать музыку, но её компьютер Глеб отнёс на работу чинить дисковод, а как подключить Интернет к Ольгиному, она не знала.

Ольгин ноут давно надо отдать Перовскому, но Катя тянула, как будто комп до сих пор связывал её с Ольгой, и ей было больно рвать эту последнюю связь. Неожиданно припомнилось, что в последнее время Ольга стала не такой жизнерадостной, как обычно. Она была чем-то озабочена, но Катя не обращала на это внимания. Ей хватало проблем с Глебом, она всё время помнила, что больше нет мамы, её не волновали чьи-то ещё проблемы, даже Ольгины. Сейчас её захлестнуло такое острое чувство вины, что она быстро включила компьютер, раскрыла первую попавшуюся Ольгину фотографию и долго смотрела на экранное изображение, пока не взглянула на часы и не заторопилась.

Повезло, машина Глеба стояла внизу, муж решил добраться до работы на метро. Катя, опасаясь попасть в начинающие собираться при выезде из города пробки, опять поехала к Ольгиной даче.

Заезжать в дачный посёлок не стала, оставила машину на обочине, почти провалившись правым колесом в канаву. Вошла на территорию посёлка через скрипучую решётчатую калитку и сразу увидела маленький магазинчик, неприметно расположенный рядом с поселковой конторой.

Народу в лавке почти не было, только две совсем маленькие девочки никак не могли выбрать себе мороженое. За прилавком молоденькая продавщица читала книгу в мягкой обложке.

Девочки наконец выбрали мороженое, продавщица отложила книжку и улыбнулась Кате. На обложке было нарисовано розовое сердце, и от этого Кате почему-то стало жаль девушку.

— Бутылочку воды, пожалуйста. Без газа, — попросила она и решилась: — Вы давно здесь работаете?

— Год уже. — Девушке явно было скучно, хотелось поболтать.

— У меня подруга погибла, — призналась Катя. — Ольга Перовская. Может, знали её? Вы, наверное, всех в посёлке знаете.

— Знала, — вздохнула девушка. — Жалко, хорошая женщина была.

— Жалко, — подтвердила Катя. — До сих пор поверить не могу.

— Знаете, — девушка перегнулась к ней через прилавок. — Напасть какая-то в этом году. Сначала Таня утонула, правда, она наша, местная, не из дачников. Потом Стас, он из дачного посёлка. Теперь вот Ольга. Её машина сбила, да?

— Да, — кивнула Катя. — На моих глазах.

— Ужас какой! Как думаете, найдут водилу?

— Не знаю. Хотелось бы.

— Пьяный, наверное. Расстреливать таких надо, — возмущалась девушка.

— Вы про Стаса упомянули, — напомнила Катя. — Кто это?

— Парень здесь жил на даче. Но он со мной даже не здоровался, — вздохнула продавщица. — Всё равно жалко. Такой молодой и умер.

— А что с ним случилось?

— Сначала думали, у него отравление. — Девушка вышла из-за прилавка, кивнула Кате, приглашая на крыльцо, закурила. Катя подумала, достала сигареты и тоже закурила. — Мать его к нам ругаться приходила, а что с нами ругаться, у нас всё свежее, никто ни разу не жаловался. Потом оказалось, у него аппендицит. Вот ведь ужас, от простого аппендицита умереть.

— Наверное, поздно операцию сделали, — предположила Катя. — Раньше надо было «Скорую» вызывать.

— Наверное. А может быть, просто судьба у него такая. Вы в судьбу верите?

— Как-то не задумывалась, — призналась Катя, достала телефон и, найдя на экране изображение парня в лодке, протянула девушке. — Этого молодого человека знаете?

— Нет, — внимательно посмотрела та. — Кто это?

— Не знаю, — вздохнула Катя. — Нашла у Ольги в компьютере.

— Лицо вроде знакомое, — задумалась девушка и улыбнулась проходившей мимо женщине лет семидесяти: — Здравствуйте, Вероника Антоновна.

— Здравствуй, Танечка, — откликнулась та.

— В Москву?

— Поеду, квартиру проведаю. Через пару дней вернусь, — кивнула женщина, облокотившись на сумку-тележку, и пожаловалась: — Боюсь на электричку опоздать, а быстро идти не могу.

— Давайте я вас подвезу, — предложила Катя. — Я в Москву еду.

— Спасибо, — не отказалась старушка, внимательно её разглядывая.

Катя улыбнулась на прощание продавщице Танечке, подхватила старушкину сумку и направилась к машине.

За последние полгода Бородин бывал в Ирининой квартире множество раз, но только сейчас обратил внимание, что обстановка здесь не просто хорошая — богатая. Дорогая мебель — это было понятно даже ему, никогда не интересовавшемуся интерьерами, — очень дорогая электроника, да и сами апартаменты, расположенные в пределах Бульварного кольца, далеко не из дешёвых.

А ведь он практически ничего не знает об Ирке. Знает, что москвичка, что ещё с институтских лет живёт одна, и всё. Она не рассказывала, он не спрашивал. Ему было неинтересно. Вот про Катю ему было интересно всё с первого дня до дня сегодняшнего. А из этой квартиры ему всегда хотелось побыстрее исчезнуть, и он исчезал, быстренько приняв душ после Иркиных ласк. Зачем он впутался во всё это?

— Поужинаешь? — Ира успела переодеться во что-то почти прозрачное, села к нему на колени, прижалась. Одеяние было соблазнительное, но сегодня не соблазняло.

— Давай чайку попьём. — Он дёрнулся, держать её на коленях было ни к чему, роман остался в прошлом.

Она поняла, встала, включила чайник, полезла в холодильник, достала початый торт без крема, именно такой, какой Бородин любил.

— Если ты ещё не нашла работу, не увольняйся пока, — опять предложил он.

— Я не пропаду. — Ира ненавидела его в этот момент и знала, что унижения ему не простит, но у неё есть цель, а она привыкла добиваться своего. Цель была простая и ясная — выйти за него замуж.

Вообще-то мама права, Бородин для неё незавидный жених, он никогда не создаст ей того материального уровня, к которому она привыкла, а самое главное — он не принадлежит к тому кругу, куда она всегда стремилась попасть, к кругу людей очень богатых и известных, являющихся для всех прочих почти богами. Глеб не только не принадлежит к избранному кругу, она знала, что он и не хотел бы к нему принадлежать.

Но она знала и другое: никакие знакомства и никакие деньги не заменят ей его. А самое главное, очень хотелось, чтобы его никчёмная жена страдала так же, как страдает она, когда Бородин рвётся от неё к своей Кате.

— Ира, на что ты будешь жить?

— У меня обеспеченные родители, проживу. — Она заварила чай, подумала, взяла рюмку, достала бутылку мартини. — Выпью, пожалуй. Хочешь?

— Нет, спасибо. Если не секрет, кто твои родители? — Глеб поднялся, наполнил ей рюмку. Иркины доходы его неожиданно заинтересовали.

— У меня папа банкир.

— Поздравляю, — улыбнулся он.

— Спасибо, — усмехнулась она.

Глеб улыбнулся впервые после командировки, и она почувствовала себя уверенней. Главное сейчас — не допустить полного разрыва, нужно продержаться ещё немного, и тогда цель станет намного более реальной. Катя Бородина даже не представляет, какой сюрприз её ждёт.

— Родители развелись лет пятнадцать назад, — сказала Ирина. — Но папочка нас не забывает, и мне, и маме в деньгах не отказывает.

Конец ознакомительного фрагмента.