Приют миражей

Евгения Горская, 2015

«Я законченная старая дева, – поставила себе диагноз Саша. – Мисс Марпл». А как еще объяснить, что она взялась помогать коллеге Борису, попавшему в больницу после нападения бандитов? Это было не банальное ограбление! Борина девушка Юля рассказала – у нее похитили сестру Машу, и он отправился передавать выкуп, но все сразу пошло не по плану… По странному совпадению бандиты потребовали именно ту сумму, которая имелась у сестер. А вскоре Маша вернулась домой, но ничего не смогла толком рассказать, кроме того, что ей, по счастливому стечению обстоятельств, удалось сбежать… Саша пока не подозревала: запутанная история на этом не заканчивается, а только начинается!

24 июля, четверг

Вечером Саша заснула, едва положив голову на подушку, а среди ночи проснулась и до утра мучилась, проворочавшись с боку на бок. То ей казалось, что с девочками, Юлей и Машей, прямо сейчас происходит что-то ужасное, а она, взрослая неглупая женщина, не сочла нужным это предотвратить, заставить их пойти в полицию или, по крайней мере, спрятать их у себя в квартире. То перед глазами вставало бескровное Борино лицо, и она мучилась, что парень, несмотря на заверения доктора, окончательно не поправится.

Еще вспоминалось, как они молча шли с Ильей по тропинке парка, и ей не хотелось, чтобы прогулка заканчивалась. Но эти воспоминания Саша старалась отогнать. Ужасно глупо. Илья совершенно чужой человек, он женат, а у нее есть Гоша.

Еле дождавшись половины восьмого, звонить раньше было уж совсем неприлично, Саша набрала Юлю, удостоверилась, что с девчонками все в порядке, опять предложила пожить у нее на даче и получила вежливый отказ.

— Маша сегодня на нашу дачу поедет, — объяснила Юля. — А я буду приезжать ночевать.

— Ты сейчас к Боре?

— Да.

— А на работе как договорилась?

— Потом отработаю.

Девочке было не до нее, и Саша от Юли отстала.

— Гулять, — обрадовала она путающегося под ногами Тошку.

На фоне шума проезжающих машин телефонный звонок она еле услышала.

— Саш, — произнес незнакомый голос. — Это Романенко.

— Боря! — обрадовалась она. — Тебе лучше, да?

— Саш, присмотри за Машкой. За Юлиной сестрой. Пожалуйста.

— Боря! — не поняла Саша. — Как я за ней присмотрю? Ей же не два годика.

— Присмотри, — опять попросил он. — А я потом для тебя все что хочешь сделаю.

— Попробую. — Саша вспомнила, что говорит с больным человеком, которого нельзя расстраивать. — Присмотрю, ты, главное, поправляйся, Боря, и не беспокойся ни о чем. Я все сделаю.

Знать бы еще, что и как требовалось сделать.

Ни у входа в парк, ни на тропинке, вьющейся между островками сныти и старыми деревьями, Ильи не было. И слава богу, одной проблемой меньше. Не нужно будет отгонять лишние мысли.

Сныть была одной из немногих трав, которые Саша знала. Ее показала маленькой Саше бабушка, лекарственные растения были ее хобби. Старушка собирала травы, сушила их, добавляла в чай, готовила отвары и настои, умывалась ими и ополаскивала волосы.

Мама это увлечение раздраженно высмеивала. Сейчас не советские времена, есть великолепная косметика, и заниматься ерундой можно, только когда совсем делать нечего. Бабушка не спорила, она вообще при маме старалась помалкивать.

Она показывала внучке разные травы, а запомнила Саша, помимо общеизвестных, вроде подорожника и одуванчиков, только сныть. Ей было тогда лет пять. Наверное, только начинался май, потому что трава на дачном участке еще не стояла сплошными зарослями. Бабушка срезала ножницами зеленые листья сныти и рассказывала, как много полезных веществ содержится в этой траве, что раньше этими листьями лечили массу болезней и о ней упоминали даже древние целители.

Вечером к приезду родителей бабушка приготовила что-то очень аппетитное с обжаренной снытью. Она была отменной кулинаркой.

— Что это? — не поняла мама.

— Сныть, — объяснила Саша. — Очень полезно. И вкусно.

— Что?! — Мать брезгливо отодвинула тарелку и посмотрела на бабушку. — Господи, гадость какая. Работаешь, работаешь, так даже поесть нормально не дадут. Сейчас что, война? Революция? Завтра ты нам кашу из лебеды предложишь?

Ни бабушка, ни папа ничего не ответили. Папа съел тогда и свою порцию, и мамину, похвалил бабушкину стряпню и уехал куда-то на велосипеде. Мать кричала ему вслед, и даже маленькая Саша понимала, что папа только делает вид, что не слышит.

Потом мама плакала и жаловалась Саше и бабушке, что папа ее не любит. Меня никто не любит, рыдала она, а бабушка в тот вечер ее не уговаривала.

На следующий день родители помирились, папа водил Сашу на пруд, и они долго наблюдали за большой зеленой лягушкой…

Илья догнал ее, когда она уже поворачивала к дому.

— Здравствуйте, — как обычно, поздоровался он.

Он совсем ее не разглядывал и, кажется, смотрел не на нее, а себе под ноги, только почему-то заметил, как сильно она обрадовалась, и что уж совсем удивительно, почувствовал, что она смутилась этой своей радости.

И только тогда он понял, что все время думает о ней, что десятиминутная прогулка с ней стала самым важным событием в его жизни.

«Надо кончать, — с тоской подумал он. — Я не смогу бросить Варю и всю оставшуюся жизнь чувствовать себя подлецом. Этот раз — последний».

Кажется, она прочла его мысли, потому что радости у нее на лице не осталось, а проступили усталость и озабоченность.

На этот раз молчание было тягостным, и Илья заговорил первым:

— Почему вы выбрали такую неженскую профессию? — Его действительно это интересовало.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Так получилось. Мне предложили, и я согласилась.

— Любите брать на себя ответственность?

— Терпеть не могу.

Она терпеть не могла брать на себя ответственность. Жаль, что нет никого, кто бы взял на себя все ее проблемы.

— Мне нравится моя работа. И вообще… Времени свободного больше. Добираться удобно.

— А я, — неожиданно признался он, — всю жизнь мечтал заниматься наукой.

— Не получилось?

— Не получилось.

Варя не хотела, чтобы он оставался на кафедре. Ревновала его к студенткам. А Илья ее жалел и пожертвовал собственными интересами, перейдя на, может быть, и более престижную, но уж точно менее интересную работу. Сейчас, на узкой тропинке, покрытой яркими пятнами от пробивающегося между листьев солнца, он впервые подумал, что пожертвовал своими интересами. Раньше ему просто хотелось, чтобы Варе было хорошо, чтобы она не мучилась сама и не мучила его. Впрочем, раньше он вообще об этом не думал. Сделал, как жена хотела, она от него отстала, и слава богу.

Показалась калитка. Саша позвала Тошку, пристегнула поводок.

— До свидания, — кивнул он.

— До свидания, — откликнулась Саша.

Ничего не изменилось, все было так же, как вчера, позавчера, несколько дней назад. Только она вдруг почувствовала себя одинокой на улице, полной машин и пешеходов.

Одной на всем белом свете.

Ей не привыкать быть одной, она одна с тех пор, как умерла бабушка.

Ничего не изменилось. Она будет так же изредка встречать Илью то у метро, то в магазине. Может быть, иногда встретит его в парке.

Он женат, а у нее есть Гоша.

Что-то Ксюшу беспокоило во вчерашнем дне. У нее такое бывало: понимала, что сделала что-то не так, и ей становилось неприятно. Особенно Ксюша мучилась, когда случайно кого-то обижала. Специально она старалась не обижать никого и никогда, а вот непредумышленно, бывало, ляпнет что-нибудь, не подумав, потом переживает.

Последний такой случай был как раз накануне отъезда. Гуляли с подружкой и ее ребенком, обсуждали общую знакомую, которая почти полгода жила в Москве, утрясала дела с наследством. Выглядит хорошо, поделилась Ксюша. Только растолстела очень. Сказала и тут же забыла об этом, а придя домой, поняла, что про «растолстела» упомянула зря. Подруга очень переживала из-за лишнего веса, и хотя совсем некритичная полнота ей шла, и вообще у нее была нормальная фигура, особенно для кормящей матери, упоминаний о чьем-то лишнем весе лучше было избежать, не доставлять собеседнице неприятных эмоций.

Ксюша вообще не любила, когда кому-то становилось плохо, она даже книг с плохим концом старалась не читать. Сначала навязывала их Руслану, но он читать отказывался — к легкому чтению, детективам, дамским романам, муж никакого интереса не испытывал. В напряженный момент заглядывала в конец книги, и если он ее не устраивал, бросала чтиво безо всякого сожаления. Грустного в жизни и так много, не хватало еще расстраивать себя за собственные же деньги.

Что было не так вчера, она поняла сразу, как только проснулась. Она оказалась лишней у постели Ильдара Каримовича. Она мешала ему быть с самыми любимыми, с женой и дочерью. Тактичная Динара Амировна вчера специально ушла от мужа пораньше, вряд ли ей этого хотелось. Приезжать нужно было Руслану, не Ксюше.

Буду появляться попозже и не каждый день, решила она. И приносить всякую ерунду незачем, надо спрашивать у Динары, что действительно необходимо.

Повеселевшая Ксюша встала, раздернула занавески. День обещал быть таким же жарким, как вчера. Ксюша жару любила и искренне не понимала тех, кто на нее жаловался. Бояться надо холода, слякоти, моросящего дождя. Того, что в России длится десять месяцев в году. А тепло стоит месяц, от силы два, им нужно наслаждаться, а не стонать.

— Мама, я сейчас приеду, — позвонила матери Ксюша.

Накануне она не успела заехать к родителям. Пока провожала унылую Гулю, пока пила чай у нее на кухне, ехать куда-то стало поздно.

Только обнимая маму в прихожей, Ксюша поняла, как соскучилась.

— Папа на работе?

— Да. Хочешь, я ему позвоню и он приедет? Мы тебя вчера весь вечер ждали.

— Не получилось, — виновато улыбнулась Ксюша. — Не надо ему звонить. Я же не завтра уезжаю, каждый день буду приезжать.

Квартира родителей совершенно не изменилась. Та же дешевая, с советских времен мебель, тот же старый телевизор, к которому невозможно подключить цифровой канал.

— Мама! — расстроилась Ксюша. — Вы хоть бы телевизор поменяли, ему место на помойке. Я понимаю, раньше денег не было, а сейчас? Вы что, на новый телик не соберете?

— Деньги есть, — улыбнулась мама, и от ее улыбки Ксюша окончательно почувствовала себя дома. — Желания нет. Мы телевизор практически не смотрим. У нас теперь компьютер вместо телевизора. Если что интересное, смотрим в записи. Гораздо удобнее, никакой рекламы, хочешь — включил, хочешь — выключил.

— Все равно, — назидательно сказала Ксюша. — Квартира должна быть в порядке.

— Ну тебя, — отмахнулась мама. — Нам с папой и так хорошо. Пойдем завтракать.

— Мам, мебель однозначно нужно сменить. А перед этим сделать хороший ремонт.

Раньше на дорогую мебель и хороший ремонт денег у родителей не было. Мать всю жизнь проработала учительницей математики в школе, папа инженером на заводе. Но теперь и зарплаты совсем другие, и мама из простой учительницы превратилась в директора школы.

— Мы с этой мебелью прожили всю жизнь, — ставя на стол тарелки, засмеялась она. — Я не хочу другую.

— Как у папы дела?

— Отлично. В прошлом году завод заработал на полную мощность. Отец стал заместителем директора, он тебе говорил?

— Нет.

Мать положила Ксюше на тарелку дымящуюся кашу из каких-то хлопьев, поставила яйцо на подставке. Ксюша знала, яйцо сварено «в мешочек», как она любит.

— Как Ильдар Каримович?

— По-моему, неплохо. С Гулей помирился.

— Знаю. Динара говорила. — Себе мама налила крепкого кофе, села напротив. — Наконец-то. Дикость какая-то была, а ведь нормальные люди.

— Я Динару вчера не видела, только Гулю. Она плачет все время. Знаешь, это как-то даже нехорошо, плачет, будто Ильдар уже умер. Как будто заранее его хоронит.

— Это можно понять. Она привыкла видеть его сильным, больной отец для нее крушение мира.

— Может быть, — согласилась Ксюша.

Она доела кашу, попросила кофе, как обычно, подумав, что ей очень повезло с родителями.

Она всегда так думала, даже когда у нее не было того, что было у подруг и чего ей очень хотелось. Хотелось ей многого, но деньги не главное.

Саша накормила собаку, поменяла в миске воду. Нужно обязательно позвонить Гоше, она его обижает. Сделала себе чай, вздохнула, велела Тошке сидеть тихо, спустилась вниз, села в стоявшую у подъезда машину, которой в последнее время почти не пользовалась, и поехала к Юлиному дому.

В который раз порадовавшись, как хорошо жить в безлюдной летней Москве, она пристроила машину удобно — и подъезд, где живут сестры, видно, и общий подход к дому хорошо просматривается.

Место для слежки она выбрала удачное, а результат получила нулевой. То есть никакого результата. Из подъезда вышла Юля, быстро скрылась за углом дома. Больше ничего не происходило. Маша из подъезда не выходила, никакие подозрительные личности поблизости не болтались. Хорошо хоть, что в машине с кондиционером было приятнее, чем на улице под палящим солнцем, перепутавшим Москву с тропиками.

Рядом остановилась бежевая «Хонда». Хозяин поиграл ключами, с любопытством посмотрев на Сашу, скрылся за дверью подъезда. Не стоило дожидаться, пока бдительные граждане заметят, как надолго она здесь расположилась, и проявят нездоровое любопытство, но Саша ерзала на сиденье и ждала.

Сидеть было скучно. Она собралась позвонить Гуле, но та объявилась сама.

— Ты знаешь, что с Борей? — сразу спросила подруга. — Говорят, он в больнице.

— Знаю, — вздохнула Саша. — На него напали ночью. Когда мы дежурили.

— Подожди, — не поняла Гуля. — Как на него могли напасть, если вы были на смене? Кто на него напал?

— Тут целая история. Детектив. Только ты никому не проболтайся. В общем, он ушел часа в три ночи и не вернулся. Я соврала, что он заболел и ушел утром. А потом Юле из «Скорой помощи» позвонили. На него напали и сильно избили. Гуля, никому ничего не говори!

— Не скажу, кому мне говорить. Откуда ты узнала, что Юле позвонили? Она пришла к тебе про Борю спросить?

— Нет. Я тебе потом расскажу.

— Ой, расскажи сейчас!

— Ну, в общем, у Юли деньги вымогали, она всю ночь с нами просидела в комнате отдыха. Среди ночи Боря уехал выкуп отдавать, и все, больше не вернулся. Гуль, я тебе потом расскажу, не могу сейчас. Приходи вечером.

— Не смогу. К папе поеду.

— Как он?

— Слабый очень. Долго сидеть не может, сразу ложится. Он совсем не такой, как раньше.

— Гуля, надо верить, что он поправится.

— Я стараюсь.

Саша покрутила замолкнувший телефон в руке. Нужно позвонить Гоше и немедленно отсюда уезжать.

Из Юлиного подъезда вышла совсем молоденькая мама с коляской, прошла прямо перед капотом Сашиной машины, улыбаясь ребенку и что-то ему рассказывая.

Нужно выйти замуж за Гошу, родить ребенка и не лезть в чужие дела.

Дверь подъезда опять открылась, выпустив двух девочек лет десяти. Девочки стали на самокаты, уехали в противоположном от Саши направлении, весело переговариваясь.

У Саши в детстве самоката не было. У нее был скейт, на котором она толком так и не научилась кататься, еще роликовые коньки и велосипед.

Первый велосипед, трехколесный, ей купила бабушка. Совсем маленькая Саша ездила на нем по дачному участку, в бабушкином альбоме для фотографий сохранилось несколько таких снимков.

Саша подросшая уезжала кататься в поле. Иногда поле засевали клубникой, иногда какими-то злаками, иногда вовсе ничем. К тому времени бабушки уже не было, приезжавший с работы папа ходил искать Сашу, кричал ей и махал руками, стоя у края леса. Мама Сашу не искала, только морщилась, когда дочь приезжала в сумерках. Тебе нечем заняться, говорила она. Лучше бы почитала что-нибудь. Читала Саша много, но с мамой никогда не спорила…

Мужик вернулся в свою «Хонду», опять с интересом посмотрел на Сашу и уехал.

Маша появилась, когда Саша окончательно и бесповоротно решила уезжать. Девочка нервничала, стоя на крыльце, с беспокойством крутила головой по сторонам, но на Сашину машину никакого внимания не обратила. Постояв с минуту, Маша быстро пошла вдоль дома, оглядываясь через каждые несколько метров.

Ехать за ней Саша не рискнула, быстро выбралась из машины и заспешила за девочкой, стараясь держаться поближе к росшему вдоль дома боярышнику. Отойдя от дома, постоянно оглядываться Маша перестала, пошла медленнее, понурив голову.

У пешеходного перехода Маша опять повернулась, внимательно оглядела улицу. Саша едва успела укрыться за газетным киоском, наблюдая за ней через стекло в просвете между выставленными в витрине журналами.

Светофор зажегся зеленым, Маша двинулась вместе с небольшой группой пешеходов, Саша с трудом за ней поспевала. Дальше Маша пошла, совсем не оглядываясь, свернула через высокую арку во двор старого дома, у ближайшего подъезда еще раз осмотрелась, не заметив прятавшуюся за аркой Сашу, набрала код домофона и исчезла в подъезде.

Таблички с адресом Саша на доме не увидела, и это было плохо, потому что ориентировалась она ужасно и дорогу всегда запоминала с трудом. Гоша часто над ней подшучивал по этому поводу.

Подходить к подъезду было рискованно, Маша могла выйти в любую минуту, но Саша, подошла. И правильно сделала, потому что дверь открылась, выпустив пожилую даму. Саша юркнула внутрь, прислушалась и начала тихо подниматься по лестнице. Дом был старой постройки с высокими потолками, и к пятому этажу Саша заметно устала. Нельзя вести сидячий образ жизни, надо бегать, как Илья. Или в бассейн ходить.

Машу она увидела на шестом этаже. Та нажимала кнопку звонка, привалившись боком к выкрашенной голубой краской стене. Даже Саше, стоявшей на пол-этажа ниже, было слышно, как надрывается звонок в квартире.

Стараясь не шуметь, она сбежала вниз, спряталась, насколько это было возможно, за расположенной во дворе детской площадкой. Маша вышла через несколько минут и, не оглядываясь, вернулась к собственному дому.

Саша опять села в машину и стала ждать.

Варе было плохо. Ужасно. Такого, чтобы Илья больше суток не делал попыток примириться, еще не было. Он должен искренне раскаяться и попросить прощения, без этого мир восстановить невозможно.

Вообще-то отчасти она Илью понимала, сама работает и знает, какое любопытство проявляет коллектив к каждому из своих членов. Конечно, любая дура додумается, что звонит она мужу на городской, потому что проверяет. Ну и что? Что для него дороже, любопытство каких-то девок или ее, Варино, спокойствие? Пусть думают что хотят, ему-то какая разница?

Раньше он действительно старался ее не расстраивать, а на мнение других не обращал никакого внимания. Однажды в Турции они случайно встретили его бывшего приятеля с женой. То ли Илья с приятелем в одной школе учился, то ли в одном доме жил, неважно. Важно то, что приятель с женой оказался в том же отеле, что и Илья с Варей. И получилось черт знает что. Утром они встречались за завтраком, потом маячили на глазах друг у друга на пляже, а по вечерам в ресторане. Приятель никакого интереса у Вари не вызывал, а про его жену и говорить нечего. Редкостная дура, все время Илье улыбалась, а к ней лезла с какими-то кулинарными рецептами, как Варя ни давала ей понять, что не кухарка и пирогов печь не собирается. Если честно, парочка не слишком им докучала и к тесному общению не стремилась, так, перекидывались парой слов, и все. Только Варю раздражало даже то, что Илья сообщал приятелю, на экскурсию они сейчас собираются или к морю. Как будто разрешения спрашивал. Идиотизм.

Варя промучилась двое суток, пока наконец, придя с пляжа, не расплакалась в номере.

— Ты что? — испугался Илья. — Что ты, Варюша?

Она ничего объяснять не стала, спрятала лицо у Ильи на груди и продолжала всхлипывать. Но он все понял правильно. В тот же вечер выбрал в ресторане столик на двоих в самом углу зала, на следующий день на пляже к приятелю с женой не подошел, и отпуск они провели чудесно, Варя до сих пор вспоминала ту поездку.

Воспоминания портило только одно — очень уж хорошая фигура была у приятелевой жены. Себя показать Варе тоже не стыдилась, но врать себе она не могла и понимала, что до той девки ей далеко.

Раньше Илья ее понимал и жалел, а теперь…

Когда муж ушел утром на пробежку, она подошла к окну, выходящему на парк. Просто так подошла, совершенно не собираясь за ним следить.

Варя вообще любила смотреть в окно с детства. Когда была маленькая, садилась на широкий подоконник и подолгу смотрела вниз, на суетящееся Садовое кольцо. Даже уроки делала, сидя на подоконнике.

После старого сталинского дома на Садовой, где до сих пор жили родители, к этой своей квартире Варя привыкала долго. Потолки низкие, подоконники узкие. Одно хорошо, что парк рядом. С квартирой им повезло. У Ильи незадолго до их свадьбы умерла бабушка, оставив двушку в панельном доме. Двушку Илья и Варя продали и купили эту квартиру. Дом тогда еще строился, и получилось, что доплатить нужно совсем немного. Варя очень боялась, что на бабкину квартиру станет претендовать еще и Катя, сестра Ильи, но никто об этом даже не заикнулся, ни Катя, ни свекровь. Обошлось.

Конец ознакомительного фрагмента.