Синяя рыба. Добрая сказка для всех, кто любит волшебные приключения

Евгения Викторовна Духовникова

Совет Высших на внеочередном заседании приходит к выводу, что количество зла в мире достигло критического уровня. Спасти Вселенную от неминуемой катастрофы может только человек с доброй душой и горячим сердцем. Совет отправляет своего эмиссара, Синюю Рыбу, на Землю, чтобы найти его. Однако слуги тьмы не дремлют. Силы Зла намерены внести свои коррективы в планы Светлых сил.

Конкурс

Дождь шел уже вторую неделю, то прекращаясь на час-другой, то начинаясь опять. На ветвях деревьев висели крупные капли, которые то и дело срывались и падали вниз. Автобусы медленно ползли по дорогам, залитым водой. Земля размокла, превратившись в жидкую грязь. Весь город расцвел разноцветными бутонами зонтиков; их яркие пятна выглядели неестественно праздничными в серости пасмурного неба и мокрых газонов, когда-то зеленых, а сейчас приобретших цвет тушеной капусты.

Порывистый ветер старательно выворачивал наизнанку клетчатый желто-зеленый зонтик, которым Вика безуспешно старалась укрыться от проливного дождя. Она шла по тротуару вдоль дороги, с зонтом в одной руке и с черным портфелем — в другой. Сегодня был понедельник, а значит, начиналась очередная неделя учебы.

До школы была недалеко, всего двадцать минут ходу. Оживленный перекресток с подземным переходом и «зеброй». Шумная улица, полная вечно спешащих куда-то людей, сразу за ней — длинный тротуар, усаженный с обеих сторон высокими серебристыми тополями.

Вика поправила капюшон куртки и пошла быстрее. До начала занятий оставалось всего десять минут.

Неожиданно мимо нее, надсадно пыхтя, с грохотом проехал невесть откуда взявшийся грузовик. Девочка едва успела отскочить в сторону, но заднее колесо попало в яму на дороге, обдав ее фонтаном грязно-коричневой жижи. Подмигнув на прощание задними фарами, машина скрылась за поворотом.

«Не повезло, — грустно подумала Вика, глядя на мокрый подол платья. — Впрочем, как и всегда».

Как всегда. В этом была ее судьба, ее проклятие, ее крест — называйте как хотите, суть от этого не менялась. А суть состояла в том, что Вика отличалась прямо-таки фантастическим невезением. Фортуна никогда не то что не поворачивалась к ней лицом — похоже было, что она обходит девочку за тысячу километров. И, несмотря на то, что Виктория Лисицына была отличницей, умела рисовать и играть в шахматы, в обыденных жизненных ситуациях ей не везло практически всегда.

Родители ее погибли в автокатастрофе, еще когда Вике было всего годик. Девочка жила с бабушкой, которая, будучи человеком глубоко верующим и даже религиозным, воспитывала внучку в строгом соответствии с канонами христианства. Каждый месяц они обязательно ходили в церковь на службу, причаститься и исповедаться. Молиться утром, вечером и перед приемом пищи было необходимо. Все посты неукоснительно соблюдались, а Библия имела официальный статус настольной книги. По выходным бабушка частенько усаживала Вику в старое плетеное кресло, клала перед ней на стол Евангелие в потрепанном кожаном переплете, и приказывала прочитать ту или иную главу, чтобы потом пересказать своими словами, что она уяснила из Писания и как она понимает Слово Божье. Место, на котором они остановились в прошлый раз, было аккуратно отмечено узкой ленточкой закладки.

Вика в Бога верила. И втайне надеялась, что когда-нибудь ее молитвы будут услышаны и Он поможет ей. Годы шли, и нынче осенью Вике исполнилось четырнадцать лет, но все оставалось по-прежнему.

Друзей у нее не было. Одноклассники не любили скромную, недрачливую Вику, отличницу и тихоню. И когда представлялся удобный случай, что было довольно часто, не упускали возможность бросить ей вслед какую-нибудь колкость. И так продолжалось все время, пока… Нет, давайте уж все по порядку.

— Смотрите! Мокрая лисица.

— О, Лисица! Ты что, решила искупаться по дороге? Как водичка?

— Послушай, Лисица, как тебя в таком виде вообще пропустили в школу?

Такие замечания градом посыпались на Вику, когда она медленно открыла дверь школьного класса и вошла внутрь. Она уже так привыкла ко всем этим усмешкам и оскорблениям, что относилась к ним, как к досадным, но неустранимым мелочам, вроде перфораторов по выходным у соседей сверху. Вика тихонько прошла за свою парту, открыла портфель и стала копаться в нем, стараясь выглядеть как можно незаметнее и молясь, чтобы одноклассники побыстрее забыли о ней.

— Лисица, ну ты даешь! — вдруг над самым ухом раздался чей-то голос. — Ты что, под ноги не смотришь? Сегодня же у нас открытый урок. Государственная комиссия. Мы не должны подвести Марию Павловну.

Вика резко обернулась. За партой рядом с ней сидел Митька Жуков. Его темно-карие глаза были лукаво прищурены, но в голосе и взгляде не было враждебности. Было что-то, чему Вика еще не знала названия.

— Привет, Жук. А я и не знала, что у нас проверка. Иду, вдруг вижу: лужа! Думаю, дай-ка залезу, проверю, глубокая или нет. Прыгала, прыгала, потом мне это надоело, вот и…

— Тебя машина обрызгала? — тихо перебил ее Митька.

Вика вздохнула и замолчала. Она хотела посмотреть ему в глаза, но почему-то не смогла заставить себя поднять голову. Он не смеялся и не издевался над ней. Он искренне сочувствует, он хочет помочь…

— Да уж, такая вот я невезучая, — Вика достала из кармана носовой платок и попыталась хоть как-то оттереть грязь. Парень молча наблюдал за ней.

Дмитрий Жуков был сыном то ли работника спецслужб, то ли какого-то министра, и другие дети его уважали, вернее, старались угодить и навязаться в друзья. Однако на их лесть и подхалимство Митька смотрел с гордым равнодушием: он уже научился быть выше всего этого, и никогда не опускался до словесных баталий, не принимал участия в дешевых школьных разборках. Напротив, со всеми, в том числе с Викой, Митька держался подчеркнуто-корректно. В Вике, в частности, Жуков видел прежде всего возможность получать более высокие оценки, так как она была самой сильной ученицей не только в их классе, но и на всем потоке, поэтому благоразумно сидел с ней за одной партой, усердно списывая все контрольные и диктанты. Поддерживать с Лисициной приятельские отношения было мудрее, чем дразнить из-за ее прямо-таки ядерного невезения. Он хотел стать дипломатом и после окончания университета работать где-нибудь в посольстве, поэтому заранее решил начать вырабатывать в своем характере необходимые качества, с удовольствием отмечая про себя, что поступает весьма дипломатично.

Вика ничего этого не знала. Митя всегда ей нравился, и в ее душе с недавних пор жила отчаянная мысль, что она тоже нравится ему. Вика знала, что он получает высокие оценки только потому, что списывает у нее, но из деликатности никогда не напоминала ему об этом.

Пронзительно-громкий звонок, возвестивший о начале занятий отвлек девочку от размышлений. В класс вошла Мария Павловна.

— Дети, доброе утро, — учительница обвела глазами класс. — У меня есть небольшое объявление. Как вам уже известно, в нашей школе эту и следующую недели работает федеральная комиссия. Думаю, стоит напомнить, что вы должны показать себя с наилучшей стороны.

В этот момент несколько человек обернулись и многозначительно посмотрели на Вику, кто-то кашлянул, сдерживая смех.

— Алексеев, это и к тебе относится, — будничным тоном заметила Мария Павловна и продолжала:

— И еще одно. Городской комитет по образованию объявил конкурс среди учеников младших классов и средней школы. Конкурс рисунков на тему «Моя мечта». Все желающие могут принять участие. Победителей, разумеется, ждут призы, так что ваши старания будут не напрасны. Работы принимаются до четверга. Если кто-то решит участвовать, свои рисунки можете отдать мне, или положить на мой стол в учительской.

Одинокая капля дождя улиткой ползла по оконному стеклу. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, по дороге вбирая в себя другие капли, и в конце концов ручейком обрушилась вниз, напоследок ярко блеснув отраженным светом уличного фонаря. И было в этом блеске что-то такое, что Вика неожиданно для самой себя подумала: «А почему бы и нет?..»

В самом деле, должно же ей хоть когда-нибудь повезти?

* * *

Дождь, наконец, закончился. Вика сложила зонтик. Она шла домой. Вика знала, что дома из-за грязного платья ей предстоит лекция от бабушки на тему «почему она такая неаккуратная и невнимательная». Но, несмотря на это, настроение у нее было лучше, чем утром: она твердо решила принять участие в этом конкурсе, и обязательно победить. Доказав самой себе и всему миру, что она — такая же, как все нормальные люди, которые периодически терпят поражение, но иногда и празднуют победу.

Надо только верить, что удача ей улыбнется, и настроиться на результат. Надо только верить, и чудо произойдет. В жизни ей доставалось так мало успеха, что для того, чтобы уравновесить все несчастья, порция позитива должна была быть по меньшей мере размером с футбольный стадион. И высотой с небоскреб.

«Итак, „Моя мечта“. Ну и выбрали же они темку!».

Перед Викой лежал белый лист ватмана. Рядом — кисточки, толстые и тонкие, с кокетливо загнутыми хвостиками. В граненом стеклянном стакан — чистая вода. Краски, карандаши, цветные пастельные мелки — все было готово.

«Моя мечта».

«О чем же я мечтаю?»

Вика переплела пальцы, и положив руки на стол, уперлась подбородком в ладони. Закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула. О чем она мечтала?

Чтобы ее родители были живы, никакой катастрофы не было, и они все вместе поехали отдыхать куда-нибудь на море? Вряд ли. Это фантастика. Чтобы ее невезение закончилось? Возможно, но как это изобразить…

Вика моргнула. И в последний момент успела заметить перед своим внутренним взором две горящие точки. Будто бы чьи-то глаза. А на листе было нарисовано…

Вика моргнула опять. Нет. Показалось. Лист бумаги был абсолютно чист. Она взялась за карандаш. Девочка уже знала, что она нарисует.

Поздно вечером, когда за окном стемнело, и на улице зажгли фонари, работы был закончена. Усталая, но довольная, девочка зачарованно смотрела на свое творение. Фантастическое переплетение линий, образующих узоры, орнаменты, немыслимые сказочные фигуры. Цветущие деревья, птицы с длинными, как у павлинов, хвостами, животные, для которых в нашем мире нет даже подходящий названий. А в самом центре листа, посреди этого буйства красок — глаза. Обычные, человеческие глаза, они были настолько реалистичны, что, казалось, это живой человек смотрит на тебя с картины, как с экрана телевизора. Темно-карие, с длинными ресницами и густыми бровями, эти глаза смеялись, подмигивали, и звали, манили… куда? Вика не знала. Она вообще не могла понять, как она смогла придумать и изобразить все это. Да, она знала, что неплохо рисует, но на этот раз результат превзошел все ее ожидания.

«Это, кажется, называют вдохновением. А может, если очень сильно хотеть, у тебя все получится».

Вика проснулась среди ночи, в холодном поту, дрожа от страха. Она не помнила, что ей приснилось. Напрягшись, попыталась вспомнить то состояние, которое вызвало у нее такое сильное чувство, но сон растворялся, рассыпался, как пепел от сгоревшего листа бумаги. Лишь лоскутки, обрывки пару секунд слабо трепыхались в ее сознании — отчаянный крик, взвывающий о помощи, невыносимо яркий блеск какого-то кристалла, огромная хищная птица, хлопавшая крыльями, лестница без перил над пропастью и вспышка синего цвета. Но через несколько мгновений Вика забыла и это, крепко уснув. На этот раз без сновидений.

* * *

— Вот это да-а-а! Неужели это ты нарисовала? Сама?

Дети обступили Вику плотной толпой, неотрывно глядя на картину, кто — с восхищением, кто — с неприкрытой завистью, но все до единого — с плохо скрываемым изумлением.

— Да ну тебя, Жук! Скажешь тоже — сама! Срисовала из журнала или купила у какого-нибудь художника. Настоящего художника, — язвительно процедил Сашка Алексеев. — Ведь правда, Лисица? Признайся, это не твоя работа!

— Конечно, не твоя. Видно же! Куда уж тебе! И не стыдно врать-то?

Вика опешила от такого натиска. Оправдываться? Убеждать их? Доказывать? Но зачем? Ведь она никого не обманывала! Это ее рисунок, все полностью, от и до, и никто ей не помогал.

Или все-таки помогал?..

Вика вспомнила, как она работала вчера: ее рука с кистью летала, словно ей управлял кто-то невидимый, а она, Вика, была словно в трансе, и не могла даже пошевелиться.

«Да брось, — сказала она сама себе. — Не может этого быть.»

Никто, конечно, ее рукой не водил. Это нарисовала она. Она сама.

— Что молчишь? Не знаешь, что сказать? Сознавайся, тогда, может, пощадим и не расскажем Марии Павловне. Где ты его достала? Ну, отвечай!

Вика гордо выпрямилась и обвела взглядом ребят.

— Это я нарисовала. Я. Сама, — раздельно произнесла она.

— Да ну? Неужели? — навстречу ей выступила Катя Пенкина, самая злющая из всех. — Это ты зря.

Вика сжала кулаки, ногти вонзились в ладони.

— Да? С чего это?

— А с того, что я тоже принимаю участие в конкурсе. Поняла? И главный приз получу я. Я, а не ты. А если посмеешь лезть на конкурс со своей жалкой картиночкой, у тебя будут серьезные проблемы, так что не советую тебе этого делать! Подумай, тебе оно надо? Так что забирай свою каляку-маляку и спрячь куда-нибудь подальше.

— Ни за что, — твердо сказала Вика, и в ее голосе послышался металл.

— Ах так?! Смотри, хуже будет.

— Ты не заставишь меня отказаться!

— Только попробуй! Тебе все равно не победить, ты неудачница, запомни это!

— Пенкина, оставь ее в покое! Вика имеет точно такое же право участвовать в конкурсе, как и ты.

Удивленные не столько тем, что Жуков вмешался в спор, сколько тем, что он назвал девочку по имени, пятнадцать голов дружно повернулись в сторону говорившего. Пятнадцать пар глаз, не мигая, уставились на него. Митька вышел вперед и медленно, внимательно рассмотрел рисунок.

— Классно. Нет, серьезно. Думаю, что он если не победит, то уж точно будет одним из лучших, — он повернулся к толпе детей. — Если кто забыл, конкурс организовала администрация города, для всех желающих. Или вы не слышали, что сказала Мария Павловна? Лично я не вижу ни одной причины, по которой Лисица не может в нем участвовать.

Он перевел взгляд на Вику. Ей было так неловко и неудобно, что она была готова провалиться сквозь землю от смущения.

Спорить с сыном министра, разумеется, никто не решился, и школьники потихоньку разделились на группы и разошлись в разные стороны, оживленно обсуждая между собой случившееся.

Митька взглядом критика изучал рисунок.

— Очень красиво, правда. И глаза такие… как настоящие.

Девочка бросила быстрый взгляд на него, потом на рисунок, и внезапно ее пронзила поразительная мысль: эти глаза, на рисунке как две капли воды были похожи на глаза мальчика!

Жуков еще раз внимательно посмотрел на Вику, ободряюще улыбнулся и отошел в сторону. Она стояла, не шевелясь, завороженно глядя ему вслед.

Неужели?.. Нет, невозможно. Кто он и кто она? Никому не нужная сирота, у которой и друзей-то нет. У которой можно только списывать на контрольной, — это максимум, на что она годится. Но семена незнакомого доселе ощущения, попавшие в ее душу, уже давали первые всходы. Подсознание рождало мысли, мысли — чувства, чувства определяли цель, а цель искала пути к воплощению в реальность.

Теперь Вика знала, в чем ее мечта. Оставалось только понять, как ее осуществить, и возможно ли ее осуществить вообще.

Что же было потом?

А вот что.

Смеркалось. Последний урок давно закончился, и школьники разошлись по домам. В классе остались только дежурные, которые должны были вымыть пол и расставить стулья. Дежурившие в тот день Сашка и Костя, придя в класс, бросили сумки в угол, взяли ведра и пошли за водой. И, конечно, кабинет остался открытым.

Никто не видел, как дверь тихо скрипнула, и два темных силуэта, почти неразличимые в сгущающихся сумерках, проскользнули в пустой класс. Стараясь двигаться как можно бесшумней, они подошли к учительскому столу, где ровной стопкой лежали конкурсные работы. Долго копаться в рисунках не пришлось — тот, что они искали, лежал почти на самом верху. Таинственным пришельцам не составило никакого труда найти нужный им рисунок, свернув трубочкой, засунуть его в пакет, а на его место положить другой, нарисованный специально для этого дела: уродливые, неряшливые каракули.

Злорадно хихикнув, одна тень шепнула другой: «Пошли скорее, пока мальчишки не вернулись!», и так же бесшумно похитители покинули класс, не забыв прикрыть за собой дверь.

Никто этого не видел.