Мертвая петля

Евгения Ветрова, 2023

«Мертвая петля» – продолжение романа «Точка невозврата» Евгении Ветровой. Стюардесса по имени Жанна, которая боится летать и постоянно борется со своим страхом, вновь оказывается втянута в опасный мир тайн и лжи.

Глава 6

Журналистка Штырц жила на окраине в трехэтажном домике на четыре подъезда. Кремовая штукатурка стен местами зияла сколами и проплешинами. От этого места веяло провинциальной запущенностью и отсутствием движения времени. Неподвижно висело белье на веревке, натянутой меж трех деревьев. Неподвижно лежал дворовый серый кот в тени рассохшейся скамьи у входа в подъезд. И даже дети, играющие в мяч, казалось, тоже застыли как видеозапись с нажатой паузой.

— Зато зелени много, — задумчиво сказал Камаев, оглядывая неказистый двор.

— Мне нравится твой позитивный настрой.

Домофона не было. Вернее, он был, но не работал. В подъезде оказалось относительно чисто: стены не разрисованы, пол не заплеван. На втором этаже возле нужной двери Камаев надавил на кнопку звонка. Трель раздалась неожиданно громко. Жанна вздрогнула.

— Ильяс, — шепнула она, трогая его за рукав, — смотри, кажется, открыто…

Дверь колыхнулась, Камаев просунул руку в щель и тихонько ее расширил. Они посмотрели друг на друга. Много чего было в этом взгляде. Потом дружно вздохнули и переступили порог.

Татьяна Штырц была красивой женщиной, и форма стюардессы ей явно шла. Это было видно даже сейчас, когда голова ее покоилась прямо посередине темно-красной густой кляксы. Глаза неподвижно смотрели в стену, на плинтус, к которому уже подбирался кровавый ручеек.

Жанна попятилась и зажала рот рукой. Запах крови заполнил нос, не давая вздохнуть.

— Спокойно. — Камаев сильно сжал ее плечо и заставил остановиться. — Просто не смотри.

Камаев прошелся по комнате, порылся на столе — искал документы. Но не нашел. Развел руками.

— Идем, — развернул он ее ко выходу. — Тихо и спокойно.

Но ее все же скрутило. Она присела, пытаясь справиться с тошнотой. Камаев терпеливо стоял рядом. На полу, под ножкой дивана, валялся темно-коричневый окурок. Жанна протянула руку и взяла его. Поднесла к носу.

— Эй, ты как там?

— Ильяс. — Голос внезапно пропал, и она сипло откашлялась. — Белковский…

— Где? — Камаев резко дернулся, потом недоуменно уставился на окурок в ее пальцах.

— Это его. Он курит такие же…

Взгляд Камаева стал жестким, он взял окурок, втянул воздух, резные ноздри его восточного носа дрогнули.

— Не факт…

— Спорим? Я вчера весь вечер эти сигариллы нюхала. Все волосы пропахли.

— Думаешь, он был здесь? Или…

Видимо, Камаеву пришла в голову та же мысль, что и ей. Неужели Белковский успел побывать в квартире раньше их? Получается, убил он? За что? Значит, он узнал ее на видео, решил забрать документы, она не отдавала, и тогда…

— Идем. Пока соседям на глаза не попались… — Жанна поднялась, цепляясь за услужливо поданную ей руку, и с некоторым удивлением посмотрела, как Камаев заворачивает окурок в чистый носовой платок, вытащенный им из кармана брюк. Надо же, у этого сурового ордынца джентльменские привычки?

— Фу! — На улице ей удалось отдышаться. — Никогда не верила фильмам, где обязательно блюют над трупом. Но теперь верю. Еще бы немного… и все. Как это развидеть, а?

— Я вызову такси. — Камаев достал телефон.

— Малинин там уже, наверное, всю королевскую рать поднял по тревоге. Я бы не стала торопиться. Пусть поищет.

— Смотрю, что ты любишь бесить людей.

— Людей нет. А вот всяких там…

Чтобы не светиться во дворе, вышли на улицу в ожидании такси. Водитель всю дорогу говорил о спорте и немного о политике. Сидя на заднем сиденье, Жанна и Камаев молчали, не прерывая этот монолог.

— Это же Струковский сад? — спросила Жанна. Водитель подтвердил энергичным кивком.

Такси как раз остановилось на светофоре. Справа от дороги зеленели деревья. Меж ними проглядывали ровные дорожки. Судя по всему, они почти приехали. Жанна увидела задумчиво бредущего по тротуару невысокого дядечку в кепке, лихо сдвинутой набекрень, узнала в нем самарского представителя авиакомпании и попросила водителя остановить.

— Смотри, это же Вардун. Слушай, поезжай дальше, мне как раз надо с ним поговорить. Да и пройдусь заодно, а то меня все еще мутит, — на ходу придумала она объяснение. — Отсюда до гостиницы совсем близко, пешком дойду… — Прежде чем Камаев успел возразить, она уже выскочила из машины.

Вардун все так же неторопливо шел, разглядывая асфальт под ногами.

— Добрый день, Ефим Сергеевич! — окликнула она его.

Вардун резко остановился, повернул голову, узнал ее и широко улыбнулся.

— Здравствуйте, здравствуйте… Гуляете? Как вам Самара?

— Великолепно, — абсолютно искренне восхитилась Жанна. — Даже думаю приехать сюда на несколько дней в отпуск. А то три дня — это мало.

— Вот это верно! Мало, три дня — это мало. Тут у нас, знаете, какие красоты? — И он вздохнул.

— Что-то вы не веселы, Ефим Сергеевич, — проницательно заметила Жанна.

Вардун махнул рукой.

— С моей работой не до веселья. То одно, то другое. У нас же, сами знаете, семь пятниц на неделе. Все надо сделать не сегодня, а еще вчера, да еще предугадать, что начальство хотело, но не сказало. А виноват кто?

Жанна благоразумно промолчала.

— Ладно, это все мелочи. Сегодня прекрасный день. Рядом со мной идет красивая женщина. Прямо чувствую, как все мужчины мне завидуют.

Жанна взяла его под руку.

— Чтобы завидовали еще больше, — рассмеялась она. Вардун, видимо, был из тех легких людей, способных радоваться жизни даже в мелочах. Ей бы такое умение.

— Все хотел спросить, в вас нет польских корней? Во мне, знаете ли, есть примесь шляхетской крови, я просто чувствую в вас родственную душу.

И вновь она рассмеялась.

— Мне часто говорят, что я похожа на панночку… ту, которая поме́рла^[4].

— Бог с вами, — замахал на нее Вардун. — Не верьте. Это завистники. У вас классическая и немного холодная красота. Эти глаза цвета неба… Как говорил незабвенный Иван Васильевич: «Червлена губами, бровьми союзна…»^[5]

— Да вы льстец, Ефим Сергеевич. Отвечу банально: «Не родись красивой, а родись счастливой».

— О, как я вас понимаю! Счастье — птица непредсказуемая. А ведь вчера еще ничто не предвещало…

«Именно, — подумала она, — ничто. А Вардун, выходит, знает о пропавших документах?»

— А у меня к вам просьба, Ефим Сергеевич, моя форма, увы, пришла в негодность. Нет ли у вас возможности достать комплект? А то прямо не знаю, как в рейс выходить.

— Для вас, ясная пани, Ефим не только форму — луну с неба достанет. Дайте-ка я посмотрю на вас. — Вардун довольно бесцеремонно отодвинул ее рукой и даже повертел вокруг своей оси. — Прелестно, — вынес он вердикт. — Не волнуйтесь, Жанночка, форму я вам обязательно достану. Вы же в гостиницу идете? Нам по пути. Пройдемте через сад и по набережной потом. Путь почти такой же, а удовольствия больше.

Они свернули в сквер. Здесь было тенисто и прохладно. И как было бы здорово не плестись в отель под грозные очи начальства, а побродить по этим дорожкам, послушать пение фонтанных струй, посидеть на лавочке с книжкой. Видимо, мысли их оказались схожи, потому что они как-то вздохнули в унисон, переглянулись и рассмеялись. Ей нравился этот невысокий человек, начавший рано лысеть. Судя по всему, добродушный и веселый. И как он столько лет продержался на этой должности, где порой требуются жесткость и сила, непонятно.

— Вы интуиции доверяете? — спросил Вардун внезапно.

— Еще как!

— Вот и я. Так я вам скажу: что-то нехорошее творится. Элеонора Васильевна зря не приедет.

— Кто, простите?

Что-то толкнуло ее в бок и царапнуло по ноге. Она отскочила. Мимо промчались два подростка на самокатах.

— Извините! — на бегу крикнул один из них.

— Вот олухи! — Вардун неодобрительно смотрел им вслед.

— Ну, извинились же. Культурные. Кстати, а как тут у вас с культурой? Как народ развлекается?

Вардун широко улыбнулся и погрозил ей пальцем:

— Ой, молодость-молодость… понимаю. Ну, как и везде — кино, кафе, клубы…

— Ой, какая ж я молодежь, скажете тоже. Меня больше интересуют, скажем так, общественные процессы. Знаете, хочется как-то участвовать в жизни страны…

— Политика? — изумленно воскликнул Ефим Сергеевич. — О! Это вещь сложная. Женщинам в этой сфере тяжело.

— Да уж не сложнее, чем летать, — засмеялась она и подхватила его под локоток. — Знаете, хлеб стюардессы совсем не легок. Мы, как балерины, во многом же себе отказываем. Поневоле задумаешься, чем заняться, когда придет возраст. Думаю, может, книгу написать? Про стюардессу, например.

— Ну… — Вардун задумался, — почему бы и нет. Сейчас многие пишут. — Он вздохнул.

— Или в журналистику податься… Я вот слышала, что в Самаре есть талантливая журналистка. Штырц вроде?

— Штырц? Ну да, есть такая, — буркнул Ефим Сергеевич. — Пишет и пишет, пишет и пишет…

— Что-то вы ее не жалуете, похоже?

— Ой, да ну! Пронырливая особа. Весьма. И не слишком разборчивая.

— Да? Ой, а расскажите, страсть как люблю сплетни.

— Да была тут у нас история с авиазаводом три года назад. С какой-то радости тиснула статью, что предприятие специально подводят под банкротство. Вы не представляете, что тут у нас было! Акции рухнули, акционеры в панике…

— И?

— Да что… все оказалось пустышкой. Но кто-то с этого хорошо нагрелся.

— А Штырц?

— Да что ей сделается… пишет… Ну подали на нее в суд, штраф присудили. Думаю, те, кто ей статью заказал, его же и оплатили. С барышей, так сказать.

Жанна покивала и задумалась. Да, писала, писала и дописалась. Или все же ее смерть связана именно с украденными документами? И где их теперь искать? В любом случае, теперь хотя бы есть доказательства, что никто из их экипажа не причастен к этому делу. А если кое-кто будет все же настаивать, то у нее есть убойный аргумент.

Сквер кончился, теперь они шли по набережной, выложенной разных оттенков серой плиткой. Справа текла Волга, слепя глаза бликами от воды. По реке шел теплоход, небольшое судно с тентом на верхней палубе. Впереди, у причалов с полукруглыми спиральными эстакадами, стояли теплоходы побольше, двухпалубные. На таких, наверное, люди ездят в круизы до Казани и других мест. Так здорово сидеть на палубе с чашечкой кофе и смотреть на проплывающие мимо берега. Полный релакс. И никакой аэрофобии. Впервые Жанна подумала о смене работы. На теплоходах тоже нужны бортпроводники. А ведь есть еще и морские лайнеры. Что она так держится за это небо? Она подняла голову. Голубое полотно прочертила двойная молочная полоса. Она мысленно пожелала самолету мягкой посадки. Ничего, суслику не привыкать. Суслик справится.

Вардун же тем временем обращал ее внимание на всяческие красоты, указывая пальцем в различные городские скульптуры, стоящие вдоль набережной. Больше всего порадовал товарищ Сухов, хоть и в бронзовом виде, но все же дошедший до родных мест.

За разговорами они незаметно подошли к зданию гостиницы. Вардун распахнул перед ней дверь, пропуская вперед. В холле оказалось неожиданно шумно. Недалеко от входа стояли Белковский со своим охранником, Малинин, два суровых парня из его команды и Камаев. Видимо, у них только что произошел какой-то бурный разговор, все были явно возбуждены и до сих пор искрили. Тут они увидели ее и как по команде дружно открыли рты. Но всех опередил Малинин:

— Какого черта? Я же ясно сказал не покидать отель! Сначала этот, — он ткнул пальцем в Камаева, — теперь вот еще одна нарушительница!

Но не успела Жанна и слова сказать, как получила сильный толчок в спину и точно бы завалилась, если бы Вардун не успел подхватить ее. Мимо них промчалась растрепанная женщина и с ходу вцепилась в лацканы пиджака Белковского.

— Олег! Его забрали! Олег! Сделай что-нибудь!

Белковский застыл соляным столпом, а женщина трясла его, словно хотела стрясти урожай яблок.

— Инга! — Белковский пришел в себя. Отодрал ее руки от пиджака, чуть отодвинул от себя и заглянул в лицо: — Успокойся! Что случилось?

— Наш сын! Они забрали его.

Жанна мысленно присвистнула. Жена Белковского, по слухам, была дамой солидной и корпулентной. Эта же обладала формами, достойными фотомодели, на вид была не старше тридцати. Спутанные рыжие локоны взлетали над ее головой медно-золотым облаком. Вот вы какой, Олег Валерьевич! Сколько же секретов еще храните? Видимо, Камаева одолевали похожие мысли. Смотрел тот хмуро и даже дергал уголком рта.

Тем временем Белковский подхватил женщину под руку и потащил к лифтам. Малинин и его команда шли за ними стеной, через которую не пробить ни одного штрафного. Жанна дернула Камаева за руку:

— Ильяс, дай окурок, что мы нашли.

— Мне кажется, что лучше всего будет позвонить в полицию, рассказать про смерть журналистки и отдать улику им.

— Ты серьезно? — От изумления у нее голос сорвался на фальцет. — Похоже, тебе точно надоело сидеть за штурвалом. Не терпится освоить новую профессию, шитье рукавиц, например? — Теперь изумился Камаев. — Что ты так смотришь? Забыл прописную истину: кто труп нашел, тот и убил?

— Я бы не стал так утрировать. Мифы о некомпетентности нашей полиции — это всего лишь обывательские бредни.

Чтобы не сказать грубость, пришлось отвернуться. Камаев не только домостроевец, но еще и идеалист. Да, конечно, полиция разберется. Возможно. Но задержать до выяснения смогут вполне. А там, глядишь, из свидетеля ты уже плавно превращаешься… в основного подозреваемого. Нет уж!

— Ты его, часом, не потерял? — прищурилась она с подозрением.

Камаев сунул руку в карман, пошарил, вытащил свернутый платок, но перед тем, как он успел что-то сказать, Жанна выхватила сверток и ринулась вслед удаляющейся процессии.

Двери лифта почти закрылись, когда она подбежала и крикнула в сужающийся проем:

— Хотите узнать, кто украл документы?

Примечания

4

Панночка — персонаж повести Н. В. Гоголя «Вий».

5

Фраза из к/фильма «Иван Васильевич меняет профессию», реж. Л. Гайдай, 1973 г.