Наша земля – дышит

Евгения Басова, 2020

«Кедровый стланик, я вам скажу, уж до чего хитрое растение. Летом оно распрямляется во весь свой рост, – а ростом оно выше нашего папки. Зато зимой стланика вовсе не видать. Одни голые лиственницы торчат из ватно-белой сопки. Стланик весь прячется под снегом. Он укладывается спать на зиму, стелется под снежным одеялом по земле. Оттого и называют его стлаником. А кедровый он потому, что на нём шишки растут с орешками, будто на кедрах, но только маленькие…»

Каких людей на свете больше — добрых или злых?

Выходим мы с Валиком и Славкой со школьного двора, идём через тот двор, где Славка с Валиком живут. Думаю, ну, что бы им не пойти домой? Вон Валиков подъезд, вон Славкин. Но нет, они вместе со мной через свой двор на улицу выходят — даже портфели не занесут. Когда же я проведу эксперимент? Я ведь уже который день в школу хожу со старым своим портфелем и книжки не беру — вдруг, как папа говорил, оставлю портфель, а он ко мне больше не вернётся. Я только дневник в портфель кладу, чтобы удобней было определить, кто я и в какой школе, — ну, кому портфель надо вернуть. А если кто-нибудь захочет присвоить мой портфель вместе с дневником, то мне не жаль. Тем более теперь. На каждой странице: «Мальчик не имеет своего учебника!», «Уважаемые родители! Купите Коле учебники!» Нет уж, такой дневник я и сам куда-нибудь дену. Сразу в июне, вот только каникулы начнутся. А то вдруг потом забуду. Вырасту, будет у меня сын, найдёт он мой дневник и скажет:

— Эх ты, а ещё мой папа!

Конечно, до июня ещё три месяца, но если что — не жалко мне расстаться с дневником. Да только как при Валике и Славке портфель оставишь? Мы втроём покупаем мороженое, а после они идут со мной на остановку. И ждут автобуса, хотя им ехать никуда не нужно.

Автобуса, как всегда, нет.

Тут Валик толкает меня в бок и говорит:

— Гляди, что это?

А это собака идёт по тротуару, качается на тонких лапах… Морда нелепая, сразу видать, что беспородный. И грустные глаза так смотрят на тебя, что сразу и засмеяться, и заплакать хочется. Сколько вокруг собак, а мало увидишь таких нелепых мордочек. Да это же мой Кактус! Похудел, шерсть, кажется, ещё длиннее стала, и меньше её, как будто. Лохмы как иголки во все стороны торчат. А в одном месте сбоку шерсти нет, там страшное чёрно-красное пятно. Гляжу я, а там у него как будто яма, а в яме всё кое-как залеплено чёрным и красным пластилином. Я так и подумал сперва, что это у него пластилин.

— Вот это рана! — говорит Валик. — Внутренности видать.

Я прямо обалдел. Этот бугристый грязный пластилин — Кактусовы внутренности?

— Жгли его, — Славка говорит. — Шерсть вокруг болячки обгоревшая.

А Кактусу хоть бы что. Тычется мне в коленки, радуется.

Взяли мы деньги, сколько у нас было, купили триста граммов колбасы — он как накинулся на неё!

— Понятно, изголодался, — говорит Славка. — Они, пока болячки лечат, ничего не едят. Только травку специальную.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает Валик.

Я в книжке читал.

Тогда я говорю:

— Совсем, что ли, с ума сошёл? Откуда зимой травка?

А с Кактусом надо было что-то делать. И мы решили повести его к ветеринару.

Ветеринара мы не сразу нашли. Спросили у какого-то человека, где ветеринарная больница, а он как начнёт смеяться:

— Вам, — говорит, — с вашим чемпионом не к ветеринару, вам в спецавтохозяйство нужно.

— А что это, — спрашиваю, — спецавтохозяйство?

А человек уже дальше идёт. Мне не отвечает.

Славка говорит:

— Не знаешь, что ли? Это контора, которая вылавливает бродячих собак.

Валик тогда удивился и спрашивает:

— А Кактус разве бродячий?

Славка говорит:

— А что, скажешь, Колькин собственный?

Нашли мы всё-таки ветеринарную больницу. Доктор там Кактуса осмотрел, присвистнул.

— Вот надо же, — говорит, — зверьё!

А после говорит:

— Если ваш пёс до сих пор не умер, теперь уж не помрёт!

Валик говорит:

— У него внутренности торчат!

А доктор:

— Это не внутренности. Это у него так рана затянулась. Её зашить бы сразу, эту рану, вон какая здоровенная была. А сейчас он уже сам себе помог. Видите? У него новые ткани нарастают.

— Что нарастает? — спрашивает Валик.

А Славка отвечает ему:

— Ткани! Не видишь?

Я спрашиваю доктора:

— Так мы тогда пойдём?

Он говорит:

— Смотри получше за своей собакой. Чтобы ей опять какой-нибудь подонок бок не подпалил. Или чтобы её спецавтохозяйство не забрало.

— Это не его собака, — встревает Славик. — Ему родители не разрешают домой собаку. А Кактус его только возле школы ждёт и на остановку провожает.

Доктор тогда принёс ошейник — старый такой, потёртый ремешок, и застегнул его на шее у Кактуса.

— Хоть так, — говорит.

А после подумал и сказал:

— Давайте-ка я сделаю ему укол. Для профилактики.

И увёл Кактуса за дверь. Оттуда вскоре повизгивание раздалось — больно, видать. Вышли мы из ветеринарной больницы, а Кактус на нас и не глядит. Обиделся, пошёл куда-то за дом, в чужие дворы. Мы звали его, звали, а он не обращает внимания. А мне уже пора домой. Сегодня же среда. По средам к нам в посёлок машина с молочной кухни приезжает. И все, у кого есть младенцы, как наша Юлька, выходят на дорогу с бутылочками. Пустые бутылки в машину отдаёшь, и тебе тётя Катя оттуда новые даёт — с молоком, с кефиром. И я маме обещал машину встретить.

Пошли мы втроём на остановку ждать автобуса. Валик со Славкой до сих пор с полными портфелями — и не надоело же им таскаться! Валик точно прочитал мои мысли. Говорит:

— Колька, а ты почему уже который день с пустым портфелем ходишь?

— Ну… — отвечаю.

И что-то никакой охоты у меня не было что-то придумывать. Я и говорю:

— Надо провести эксперимент. Каких людей на свете больше. Честных или вороватых. И куда человечество идёт.

Славка с Валиком, конечно, заинтересовались, какой эксперимент. Ну, я им и рассказал. Если, мол, вернётся ко мне портфель — значит, у нас в городе честные люди. А если не вернётся… Вот на этот случай я ничего такого ценного в портфеле и не ношу. А дневник, если что, пусть забирают.

Славка спрашивает:

— Я только не понял, как ты узнаешь, куда человечество идёт?

— А это, — говорю, — проще простого. Папка у меня, когда в школе учился, проводил такой эксперимент…

Тут они оба спрашивают:

— Твой папка? Юрий Михайлович?

— Ну, да, — говорю. — А что такого? Он, между прочим, выяснил, что больше в его время было честных людей.

Славка с Валиком подумали и говорят:

— Мы тоже хотим участвовать в эксперименте. Если твой портфель, Колька, найдёт честный человек или, наоборот, нечестный, то это, может, будет и случайность. А вот если оставить три портфеля…

— По городу, — говорит Славка.

— Ну да, в разных местах, — добавляет Валик. — Я свой в магазине оставлю, на подоконнике…

— А я… — говорит Славка.

Тут мой автобус подошёл. Толпа втянула меня в себя, и сразу мы все в автобус затянулись. Славка и Валик на улице остались. И портфель я оставить позабыл.

Зато назавтра нас уже трое в классе было с пустыми портфелями. Учителя все как один говорили, что мы над ними издеваемся. Но мы-то знали, что всё это — ради науки!

После уроков мы в разные стороны пошли. Я — как всегда, на остановку. Тихо, чтоб не привлекать внимания, оставил у забора портфель, а сам, как папа, бегом через дорогу в магазин. Встал в очередь, чтобы купить мороженое. Стою, стою. Вдруг слышу:

— С собаками нельзя! Пшёл, пшёл отсюда!

— Бродячий!

— Нет, с ошейником…

— Да что с того, глядите на него — бродячий!

И тётенька какая-то визжит.

А кто-то говорит:

— Вы что, не видите, у него хозяин здесь. Вот он ему портфель несёт!

И другой голос отвечает:

— Портфель с помойки, кто сейчас с такими ходит?

— Эй, собачка, что у тебя в портфеле?

А дальше уж все как-то сразу заговорили.

В общем, это Кактус в магазин принёс портфель. Представляете? Он же обиделся, что мы привели его в ветеринарку, где ему сделали укол, вот и ушёл от нас. А на следующий день всё-таки решил вернуться ко мне. Пришёл на остановку — меня нет, а мой портфель стоит. Кактус его взял в зубы, а меня по запаху нашёл. Я тут обрадовался, даже про мороженое забыл. Обнял его:

— Кактус, Кактус…

Люди говорят:

— Что ж ты за своим Кактусом не следишь, смотри, какое чучело! И мучили его — следы-то…

Ну, нет уж, думаю, буду я теперь за Кактусом следить. Никто меня с ним не разлучит.

Поехали мы с Кактусом в посёлок.

Мама как увидела — заплакала.

— Это же та наша собака, — говорит. — Это же наша собака. Мы же ей тогда беляш купили, когда Юлька ещё не родилась. Помнишь, Колька?

Думаю, ну, купили. Конечно, помню. И что?

А мама всё повторяет:

— Это же та собака, а они её жгли…

Папа поглядел на маму, и я подумал, что сейчас он скажет: «А говорила, люди лучше со временем становятся. Я прав был».

Но он сказал:

— Таких уродов всегда было полно.

Но главное-то, главное, Кактус у нас остался. Мама сказала:

— Я ещё тогда подумала: вот бы его взять домой, такой потешный! Только вот думаю: чего это я? Скоро малыш родится, а с собаки шерсть, да и потом — с ней же и гулять надо будет… А самое главное, Колька, думаю, молчит. То всё просил: давай, мол, возьмём домой щенка или котёнка. А тут ни звука. Значит, и не нужно, думаю…

Ничего себе — не нужно!

Я теперь каждое утро на час раньше поднимаюсь. Папка говорит, что меня будто подменили. А при чём тут «подменили»? Просто с Кактусом гулять надо. Утром он стягивает с меня одеяло и за пятку тяпнуть норовит. Я дрыгаюсь: щекотно. В общем, попробуй-ка не встань!

И после школы с ним надо гулять, и вечером. Кактус то мышь поймает в снегу у леса, то за котом во дворе увяжется. Только знай себе бегай за ним. Бывает, подерётся с котом и улепётывает от него к подъезду. Он, в общем-то, трусишка — Кактус.

Да, так вот, я ещё не дорассказал — ну, про портфели-то. Про Кактуса — важней, и я отвлёкся.

Валик в магазине портфель оставил, но не в том, на остановке, а возле своего дома. И ему его вечером на дом принесли. Уборщица вечером стала убираться, глядит — портфель. Открыла, а это Валиков. Уборщица-то была — Валикова соседка по подъезду. Ну, она его и принесла. Валику, конечно, дома попало. Мало того, что в дневнике записано, что в школу пришёл без книг, так ещё и портфель оставил в магазине.

А Славка своего портфеля не дождался. Он его в сквере на скамейке положил. И всё — только он его и видел. Дома ему тоже попало. Портфель-то почти новый был, и его мама думала, что он ещё на следующий год будет с ним ходить.

Вот и думай, каких людей на свете больше. Честных или нечестных? Добрых или злых?