Бандит-3. Академия

Евгений Щепетнов, 2022

Петр Синельников, бывший спецназовец, а ныне семнадцатилетний парень из племени ворков после череды приключений отправляется на учебу в Академию. Это единственное на всю Империю заведение готовит профессиональных магов, которые потом служат Императору на протяжении пяти лет. И все они – офицеры. Будущие офицеры. Амбициозные, спесивые, уверенные в своем славном будущем… подростки, которые очень не любят «белых ворон». Как встретят Петра Сина в Академии? Сможет ли он в буквальном смысле слова выжить в этих условиях? Увидим.

Глава 2

Как-то пришлось мне оказаться в одном из пафосных ресторанов высшего разряда, в одной из бывших советских республик. Ездил туда… по обмену опытом. В общем — задание у нас было — пробраться через границу дружественной республики, войти в недружественную, и взять одного уголовного авторитета, обложившегося со всех сторон своими боевиками. Взяли, чего уж там… даже не подстрелили. Так, помяли немного — не потому, что так было необходимо, а больше от полноты чувств. Паскудный был человечек, много чего на нем висело… ну нас и наняли его взять. Предложили добровольцам, я и пошел. Почему бы и нет? Хоть юность у меня бурная, с уголовниками и всякой шпаной якшался, но вот укоренилась во мне стойкая ненависть к этим… хмм… ну, неважно. С какой стати я, вояка, занимался этим делом? Так… предложили, за плату. А я и не отказался. И не пожалел.

Так вот — посетили мы с соратниками этот ресторан. Музыка играет — цыган в красной рубашке играет на скрипке. Потом ресторанный ансамбль, или как он там называется — стал играть «Естедей». Кто-то из посетителей заказал музыку. Все танцуют… Хорошо! Приятно! Но опять — дело не в музыке, и не в той операции, и даже не в куриных ножках, фаршированных грибами, которые я ел. Дело в зале ресторана. Зал столовой Академии был таким же пафосным, как и зал элитного ресторана. Высоченные потолки, лепнина…

Немного преувеличиваю, но в принципе почти все так и есть. Простор, огромные окна, и столики рядами. Каждый столик на два человека. Прикинул — если занять все столики… разом тут человек двести уместится. Или больше? Кстати — похоже что там вон вход в другой зал, поменьше. Наверное, тот зал для администрации Академии, этот зал для учащихся.

Насчет столиков… а с чего я решил, что они на двоих? Нет, точно на четверых! Просто они кажутся маленькими из-за того, что потолки высокие и вообще просторно.

Выдача еды — вон из того окошка, за которым угадываются фигуры раздатчиц или кухарок. Окошком я его назвал так… вгорячах. На самом деле — окно, окошище! На выдаче могут стоять сразу четверо или пятеро раздатчиц. Сейчас непосредственно у окна стояла одна, оно и понятно — каникулы, зачем использовать всю толпу? Одна раздатчица, две поварихи, уборщица — вот и весь состав кухонной бригады на время каникул. Я бы так и сделал.

Пахло вкусно — жареным мясом, сдобой, специями — не хуже чем в хорошем трактире. У меня сразу рот наполнился слюнями — все, что за сегодня съедено, это небольшой бутерброд в кабинете ректора. И то — едва урвал. Сдается, уважаемый дядечка Зоран так на меня рассердился за отказ уехать домой, что его бы воля — вырвал этот бутерброд из моего чрева вместе с кишками. Нет, ну так-то я его прекрасно понимаю — кому нужен такой заведомый «геморрой» в лице залетного ворка? Обязательно ведь будут неприятности, что он мне популярно и рассказал. Но что поделаешь? Такая вот наша селяви!

Иду через зал к окошку кухни, по дороге цепляю деревянный поднос со специального стеллажа при входе. Автоматически оглядываю зал на предмет нахождения в нем опасных субъектов. После беседы с ректором я уже «на щелчке» — это когда оружие снято с предохранителя — щелк! Жду любой неприятности. Скорее всего, слухи уже разлетелись по Академии — судя по всему Хельга еще та болтушка, и служит источником информации для всей округи. Главное — умело к ней подойти. Типичная секратарша, чего уж там.

В зале народу очень мало. Практически — он пуст. И скорее всего не потому, что еще не все собрались на обед — просто в Академии остались только штрафники, да те, кому не хотелось ехать домой. Ну и возможно — дежурные. Кто-то ведь должен следить за входом, за порядком, ну и вообще. так положено, чтобы в учебке оставались дневальные. Четверо сидят возле окна, выходящего во двор, на сквер, двое парней чуть поодаль, под высоким подобием пальмы, растущим в здоровенной, причудливо вылепленной из глины и обожженной бочке.

На меня воззрились все — и эти четверо, среди которых были две девушки, и двое под пальмой — даже есть бросили, так я их заинтересовал. Неужели здесь никогда не было ворков? А что… вполне может быть. Я отличаюсь от смуглокожих и черноглазых обитателей империи так же, как белый человек от мулатов. А ситуация нормальная — вот только представить, что в столовую Рязанского десантного училища вошел негр — самый настоящий, иссиня-черный, желтоглазый, в форме этого самого родного училища. Как бы на него смотрели?

Прохожу к раздаче, вижу женщину лет сорока пяти — полноватую, с добрым румяным лицом. Вежливо здороваюсь, спрашиваю:

— Могу пообедать? Я не знаю, внесли меня в списки курсантов, или нет… может на меня еще разнарядка не приходила?

Женщина смотрит на меня, будто я вдруг заговорил с ней на иностранном языке, потом фыркает и удивительно приятным, нежным голосом (по контрасту с огромным телом), говорит:

— Ишь ты! Разнарядка! Списки! Какой ты ученый-то! Хи хи… если на тебе форма, значит везде уже внесли, и ты такой же курсант, как и все остальные. Новенький ведь, да?

— А не видно? — улыбаюсь я женщине, которая мне честно сказать понравилась. Этакая домашняя, правильная повариха. Да и не со зла она меня поддевает, видно, что добродушная.

— Еще как видно! — хохочет женщина, наливая и накладывая из двух огромных медных кастрюль — Сколько тут работаю, а ворка у нас еще не видала! Да еще и такого красавчика! Девочки, вы только поглядите — какой красавчик! Ну, теперь держись, девки! Ишь, кто к нам пожаловал!

Кухарки — все как на подбор грудастые, плечистые, девочками называться могли только с огромной такой натяжкой. Больше они напоминали штангисток, которые каким-то образом оказались в роли кухонных хозяек. Оно и понятно — потаскай-ка тяжеленные кастрюли, быстро накачаешь мышцу!

— Да, хорош! — выстроились у окна кухарки, бесстыдно раздевая меня взглядами — Мы бы с тобой… сварили похлебку! Ха ха ха!

— Ну хватит паренька смущать! — цыкнула раздатчица, и заговорщицки мне подмигнула — Ты это… не теряйся! Меня Анар звать… если что, обращайся! Я вообще очень хорошо к воркам отношусь. Знаешь, у меня в юности парень был — ворк. Вот мы с ним зажигали! Как вспомню, так вздрогну! До сих пор забыть не могу!

— А куда он делся? — из вежливости поинтересовался я, и лучше бы этого не делал.

— Убили его — погрустнела женщина — Шел как-то вечером с работы… он в лавке, продавцом работал. И… утром нашли. Голову ему проломили, раздели. Тогда как раз на севере снова война началась с ворками, били их крепко, убивали. Мол, ваши соплеменники нас режут! А причем тут мой Виглан? Он и мухи бы не обидел! Он все в их храм ходил, а там им священник рассказывал, что никого обижать нельзя, что надо молиться за своих врагов… вот и домолился. Голову разбили. Тоже красавчик был!

Она вытерла глаза запястьем, посмотрела куда-то в зал за мою спину, и еще тише сказала:

— Ты это… как тебя звать?

— Петр

— Ты, Петр… будь осторожнее. Тут знаешь, сколько говна среди курсантов? Друг перед другом выпендриваются, перед девчонками выкаблучиваются. А уж если ворка увидят… так и жди, что сейчас что-нибудь учудят. Тут многие с севера, опять же — родители офицеры, воевали с ворками. А ваше племя все эти дурацкие завывания слушает — не убий, не защищайся! Ну кроме лесных ворков, конечно. Так что ты сладкий пирожок для этих коршунов. Опять же — слишком красивый, девки на тебя смотреть будут. Берегись, парень!

— Спасибо, Анар! Учту! — искренне поблагодарил я, и подняв тяжелый поднос, пошел в зал. Уже в спину мне подавальщица вполголоса сказала:

— Не наешься — подходи, еще положу! Тут у нас кормят от пуза, а тебе надо поправляться, вон какой худенький!

Я кивнул, поблагодарил и пошел дальше, думая о том, что вряд ли буду просить добавки. Здоровенная чашка огненно-горячей похлебки, посреди которой как остров возвышался кусок темного мяса, миска с чем-то вроде картофельного пюре, политого соусом, в луже которого лежали здоровенная жменя соломкой нарезанного мяса. Два пирожка — один вроде как с мясом, другой с фруктами, сладкий (сквозь отверстие в центре видать), Ломоть ноздреватого белого хлеба толщиной сантиметра четыре, и литровая кружка компота, в котором плавали нарезанные на кусочки ягоды и фрукты. Да я с такой пищи сделаюсь жирным, как боров! Неужели все это в меня влезет?

Влезло. Правда, с трудом. Видно сильно я проголодался, да и еда была вкусной. Мясо нежное, пюрешка как у мамы, компот не приторный, кисленький — как я люблю. Сижу, отдуваюсь, думаю — чем бы в зубах поковырять. Расслабился после обеда как сытый кот. Только уши как у кота — настороже.

— И кто тебя сюда пустил, свинья?! Твое место — на кухне! У помойного ведра! Пшел вон, скотина! Где украл форму курсанта?

Поднимаю взгляд — медленно, нарочито вяло. Началось. Итак, что тут у нас? Ага… парень довольно крупный, покрупнее меня. Килограммов на двадцать тяжелее. Видно, что сильный парнишка. Одет в безукоризненно выглаженную форму, ботинки блестят. Буквы «А» на петлицах… золотые, что ли?! Ух ты… богатенький Буратино! Кольцо на среднем пальце левой руки — похоже, что бриллиант. Здоровенный такой камушек… сверкает! Нет, никогда не любил мужские перстни. Мне это кажется глупым и претенциозным — носить перстни. А еще — опасным. Вот так зацепишься таким перстнем, да и оторвешь палец.

— А по какому праву ты со мной так разговариваешь, юноша? — спрашиваю лениво, делая самую презрительную гримасу, которую могу создать. Нужно с самого начала себя ставить, иначе задавят.

— Да как ты смеешь! Воркская морда! Ты одним своим присутствием поганишь светлое здание Академии! Вон отсюда, мерзавец!

— Не ты меня приглашал, не тебе меня изгонять — цежу я сквозь зубы, и добавляю — И поосторожнее с оскорблениями. Можешь ответить за свои слова.

— Ах ты же гаденыш! — рука парня хватает меня за шиворот, вздергивает над стулом. Да, силен парень, ничего не скажешь!

Автоматически перехватываю его руку, находя указательный палец, беру на излом, и через секунду парень с воем опускается передо мной на колени. Палец сломан, торчит в сторону под неестественным углом, но я его не отпускаю. Тихо говорю:

— Если я тебе понадоблюсь, захочешь получить удовлетворение — я живу в комнате номер тридцать три.

Да, кстати, сразу внимание не обратил, но в уголке моей комнаты был вбит номер — «33». Я даже слегка порадовался — ну а чего, возраст Христа! Хороший знак!

Отпускаю парня, у которого из глаз льются слезы (больно, я знаю), и ухожу, сопровождаемый взглядами и курсантов, и обслуживающего персонала. Кто-то смотрит с любопытством, кто-то с ненавистью. Больше — с ненавистью, и это мои будущие… нет — нынешние коллеги, соученики. Братья, так сказать. «Никогда мы не будем братьями!» — ага, не будем. Только мне на вас плевать. Главное, чтобы из-за угла теперь дубиной не врезали. Ходи, да оглядывайся.

В комнате я пробыл недолго — всего полчаса. Уже через полчаса в мою дверь постучали, я встал, повернул ключ, и передо мной стоит гений чистой красоты — Хельга, собственной персоной.

— Скорее! Пойдем к ректору! Вызывает! — глаза девушки горят, щеки пунцовеют, ну не девушка, огонь! Мда… после мяса меня что-то на девиц потянуло.

— А в чем дело? Что случилось? — спрашиваю я небрежно, прекрасно зная, что именно случилось. Но надо же знать диспозицию сил!

— Ты напал на курсант Элронда и сломал ему палец! — выпаливает Хельга, с каким-то даже священным ужасом глядя на меня — А ты знаешь, кто такие Элронды?! Знаешь, насколько они богаты?! Один из древнейших Кланов! Можно сказать — король Севера! Эх и угораздило же тебя… теперь точно выгонят.

Хельга посмотрела на меня с искренней жалостью, ну а я изобразил на лице грусть и печаль, приличествующие моему нынешнему положению. Ну да, неприятно, когда ты еще и форму обмять не успел, а тебя уже норовят отправить восвояси — туда, откуда приехал. Так должен реагировать нормальный курсант. Но я не нормальный курсант. Потому еле сдерживал улыбку, глядя в печальное лицо девушки. Кстати, похоже что Хельга совсем не плохая девчонка. Искренне за меня переживает. Только вот непонятно — почему переживает. Я ей не сват, не брат, не любимый. Так искусно играет? Ну… все может быть.

* * *

Ректор был спокоен. Я ждал чего-то вроде: «Да как ты посмел?! Я так и думал, что этим этим все закончится!». Но — нет. Он посмотрел мне в глаза и негромко приказал:

— Рассказывай, как дело было.

Я рассказал — четко, в ясных и недвусмысленных выражениях. Ректор подумал секунд десять, и так же тихо и спокойно спросил:

— А зачем палец-то сломал? Нельзя было ограничиться… хмм… внушением?

Я чуть не расхохотался — этого придурка, и внушением?! Он что, шутит?! Но вслух такого не сказал. Так же четко ответил:

— Мне было необходимо с первой же минуты пребывания в Академии дать понять, что касаться меня без разрешения, и тем более нападать — чревато большими неприятностями. Вне зависимости от личности нападающего. И тот, кто напал на Мастера — всегда проигрывает. Просто потому что напал.

— На Мастера? — ректор иронично скривил губы — Ты — Мастер? Серьезно? Забавно… Леграс об этом ничего не писал. Ну да ладно. Ты в курсе обвинения, которое выдвинул Грендель Элронд?

— Да. Я коварно напал на несчастного, набросился на него в столовой, когда он ковырял у себя в носу. И он от испуга так глубоко засунул в ноздрю палец, что нечаянно его сломал.

— Да ты наглец, как я погляжу — усмехнулся ректор — Да, ты напал на Элронда, и сломал ему палец. Без всякого повода.

— Если не считать поводом то, что он назвал меня воркской мордой, скотиной, свиньей, мерзавцем, а потом схватил за шиворот и попытался выкинуть из столовой. В результате чего я и сломал ему палец.

— Кто может подтвердить? — озабоченно спросил ректор.

— Персонал кухни — пожал я плечами — Думается, что товарищи Элронда подтвердят его версию. Хотя… возможно что и кухня не станет ничего говорить. Как мне тут сказали, Элронды богаты и влиятельны. Зачем поварихам наживать себе таких врагов?

— Да… так я и знал! — сказав свою сакраментальную фразу, ректор уселся в кресло — Ну и что теперь будем делать? Что я напишу Леграсу, когда этот… когда Элронд тебя убьет на дуэли?

— Так вроде как дуэли здесь никогда не бывают смертельными? — удивился я.

— Для тебя будет сделано исключение — ядовито буркнул ректор — Не бывает совершенно не смертельных дуэлей! Ткнули тебе в глаз, пробили мозг — вот и покойник! Выпотрошили, не успел лекарь залечить — вот и покойник! Время от времени случается, чего уж там говорить. Элронд — один из лучших бойцов, фанат единоборств! А ты…

Он замолчал, посмотрел на меня одновременно и сочувственным, и неприязненным взглядом.

— А я хрупкий, неумелый сторонник непротивления Злу, так? — ухмыльнулся я, и тут же посерьезнел — Вот что, Мастер Зоран! Я гарантирую, что буду действовать в пределах правил Академии. Если ко мне не будут лезть — никого задирать не буду. Если нападут — отвечу. Словесные оскорбления мне безразличны. Собаки лают — караван идет. И вы не смотрите, что я такой тощий и хилый. Я вовсе не хилый. И выгляжу очень даже обманчиво. И скоро все в этом убедятся. Ваша задача (Зоран поднял брови и недоверчиво помотал головой — вот мол, скотина! Задачи мне ставит) — сделать так, чтобы меня не отравили и не прибили из-за угла прямо в Академии. Уверен, вы сможете этого добиться, вашего влияния на это хватит с избытком. Я бы на вашем месте (Зоран опять ухмыльнулся и поджал губы) вызвал этого Элронда и сказал, что есть достоверные сведения — он напал первым. И что если с курсантом Сином что-то случится в пределах Академии — папаше Элронда сразу отправится депеша о том, как себя ведет сынок. А еще — уйдет депеша в столицу, где будут описаны все подвиги этого придурка. И эта информация повлияет на его будущую карьеру. Уверен, он не первый раз ведет себя по-скотски. Просто по просьбе папаши вы всегда спускаете ему с рук. Что, небось папаша частично финансирует Академию? Но при этом не очень любит своего сыночка-залетчика, который бросает тень на папашино имя. Иначе почему бы этот придурок остался в каникулы здесь, а не уехал домой. Ну а что касается дуэли… заверяю вас, все будет по правилам.

Зоран смотрел на меня странным взглядом, будто заново оценив. Будто видел сейчас меня в первый раз. И после минутного молчания сухо и бесцветно отправил меня отдыхать, напоследок пожелал соблюдать правила Академии и не допускать никаких нарушений. Ну а я пошел к себе в комнату, улыбнувшись по дороге серьезной и удивительно неразговорчивой Хельге. Уже когда подошел к дверям комнаты — передумал, и отправился искать библиотеку. Валяться на кровати уже не хотелось, сон из меня выбило, как самым сильным возбуждающим снадобьем. Почитаю книжки, подышу воздухом знаний — хорошо! До начала занятий еще три или четыре дня, так что будет чем заняться в эти дни межвременья.

* * *

Мастер Зоран посмотрел в спину уходящему парню, невольно отмечая, что двигается тот легко, плавно, легко, как опытный боец, дождался, когда за курсантом закроется дверь, и закрыв глаза, задумался. Мерзавец Леграс! Проклятый советник протянул свои липкие паучьи нити во все уголки Империи! Правая рука Императора, что поделаешь!

Кстати — на этот пост Зорана поставил именно Леграс — он посоветовал Императору взять ректором именно его, тогда еще преподавателя боевой магии, и так же легко он может Зорана сместить. Всегда можно к чему-нибудь прицепиться, найти огрехи в работе Академии, или в жизни самого Зорана — хотя Мастер не представлял, что такого криминального можно у него найти. То, что пристроил секретарем свою дочь? Так это разве нарушение? Она хорошо исполняет свои обязанности! Ну да, торговцы дают ему откат за то, чтобы Академия закупала продукты только у них, но разве он, Зоран, кормит курсантов гнильем? Питание — как в самом лучшем трактире! То же самое с пошивом, то же самое с обувью, с ремонтом здания. Жалование ректора не такое уж и большое, тот же Леграс зарабатыват огромные деньги! По сравнению с ним Зоран просто нищий!

И вот — Леграс присылает этого парнишку. Ясное дело — непростого парнишку. «Крыса», без всякого сомнения. Хочет заслать его в среду столичных ворков? А может подослать к «непримиримым»? В любом случае — в послании Леграса твердо говорится, что парень не должен быть отчислен ни при каких условиях. Но при этом сказано и о двух совершенно противоположных вещах: Зорн не должен опекать парня, показывать, что администрация в нем особо заинтересована, и тут же требует не допустить его смерти! Правда, с оговоркой — «по возможности». И что бы это значило? Если возможности не будет — парня можно и списать? А после что будет? Не воспримет ли Леграс смерть этого странного ворка как невыполнение его недвусмысленного приказа? Названного в письме — «просьба». Смешно! Второе лицо Империи — ПРОСИТ! Кому скажи — засмеют.

Итак, что сейчас имеется в наличии: первая ссора Сина с одним из самых одиозных и знаменитых курсантов школы. Ну что за демонство?! Неужели он не мог поссориться с кем-то попроще?! Папаша этого парня на самом деле много делает для Академии, а значит — и для него, Зорана. И продуктов присылает, и денег дает на ремонт Академии, и вообще — на Севере он очень, очень влиятельная персона! И при желании может сильно навредить ректору. Не дай бог этот ворк его убьет! С него станется — вон как смотрит, волк волком! Чего-чего, а Зоран давно уже легко определяет потенциал бойцов. Настоящих Мастеров сразу видно — и по походке, и по движениям. Парень старается выглядеть как можно менее опасным бойцом — на зрителя, показно. Но он может обмануть этим только таких болванов как Грендель. Самодовольных, спесивых болванов. Но он, Зоран, видит Сина насквозь! И то, как тот скромничает, на самом деле абсолютно не чувствуя почтения перед авторитетом ректора, и то, как старается не смотреть в глаза, когда разговаривает, ведь глаза отражают многое из того, что происходит в душе человека. И вот у этого парня глаза самого настоящего убийцы! Он перережет глотку Гренделю не задумавшись ни на секунду — если это Сину будет нужно.

И вот теперь — что делать? Убьют Сина — Леграс испортит Зорану жизнь! Сместит с такой выгодной, такой сытной должности! Леграс обид не забывает!

Син убьет Гренделя — Элрон-старший ополчится на Академию, и лично на Зорана — почему не уследил? Почему допустил, чтобы сына убили? Не будет поддержки Академии, не будет подарков к праздникам, свежих овощей и фруктов — бесплатно. Придется тратить деньги, выделенные для содержания курсантов. И тут уже не отщипнешь ни медяка. Неприятности, однако!

А с другой стороны… кто такой Элрон, и кто такой Леграс? Если Леграс захочет — от Элрона только перья полетят! То есть если Гренделя не будет — Зоран потеряет часть доходов, но останется на месте и окажет услугу второму по значимости человеку в Империи. Ну да, заработает меньше, да — Элрон может и еще как-нибудь мелко напакостить, не очень сильно. Как? Это еще надо обдумать. Но по большому счету — неважно. Элрон не сможет нанести ему такого вреда, как Леграс. Потому — выбор очевиден.

А парнишка-то все четко просчитал. Вон как расклад сделал — все рассказал, как есть. И если с Гренделем что-то случится… это не вина Зорана. Так он и скажет — и в Совете Академии, и Леграсу, и отцу Гренделя. Леграс если что — прикроет. Он вообще-то помнит оказанные ему услуги. И очень жестоко карает предателей. И об этом надо помнить.

Зоран взял в руку серебряный колокольчик, стоявший на краю стола, коротко позвонил. Через несколько секунд открылась дверь и Хельга недовольно спросила:

— Чего, пап?

— Сколько раз тебе говорить — когда мы на службе, говорить только официально! Даже если никто не видит! Тебе может быть кажется, что никто не видит, а на самом деле…

— Чего изволите, господин Ректор! — нахмурилась Хельга и поджала губы. Ректор мысленно выругался — теперь нажалуется матери, и та будет выносить ему мозг: «Ну чего девочку обижаешь?! Что, она с обязанностями не справляется?! Справляется! А ты ее тиранишь мелкими придирками! Невозможный ты человек, совершенно невозможный! И еще курсантов воспитываешь?! Как ты можешь их воспитывать, если со своей дочерью так обращаешься?!» Вот хоть домой теперь не ходи! Может и правда — заночевать в Академии? Или пойти к Исидре? Та хоть и не великого ума, но мозг точно выносить не будет. И в постели не ленится. И много подарков не требует. И язык за зубами умеет держать. Мда…

— Пригласи ко мне Элронда — мрачно подвел итог своим мыслям Мастер Зоран — И побыстрее пусть тащит сюда свой толстый зад!

— Так и сказать ему, насчет зада? — невинно поинтересовалась Хельга, и ректор взорвался, это было последней каплей на сегодня:

— Да! Толстый! Зад! Пусть тащит! Бегом пошла! Чтобы через минуту был здесь! Вон!

Хельга вздрогнула, обиженно поджала губы и покачивая бедрами медленно выплыла из кабинета, похожая на дорогую яхту, качающуюся на волнах. Ну, копия матери! Такая же шлюховатая и бесцеремонная! Но очень красивая. И где были его глаза двадцать лет назад? Впрочем — он знал, где именно…

Ректор досадливо скривился, вздохнул и сел на место, наконец-то приняв решение: точно, домой сегодня не пойдет. А ночью сходит к Исидре. А еще — хорошенько напьется! Сегодня ему это жизненно необходимо.

Эх, Леграс… ну какую же свинью подложил! И что день грядущий готовит… явно, следующий учебный год будет очень, очень непростым.