Воспитанник орков. Книга первая

Евгений Шалашов, 2020

Мы уже привыкли к тому, что орки – злобные существа, которые норовят уничтожить людей. А если все обстоит совсем не так? А может ли так случиться, что люди и орки сражаются плечом к плечу против общего врага? Юному Дануту, сыну Таггерта, пришлось убедиться в этом.

Глава седьмая

Душевные муки

Дядюшка и братец сидели, любуясь на выдранный тетрадный лист, испещренный цифрами. Судя по всему, Казистер получил прощение. Видимо, не зря отпрыска учили целых пять лет.

— И что так долго? — с подозрением поинтересовался господин Силуд. — Принес?

Данут плюхнул на стол мешок с векшами и только тут спохватился:

— Разве я долго ходил?

— Еще как, — хмыкнул Силуд, переводя взгляд с племянника на мешок.

— И сколько тут?

— Не считал, — улыбнулся Данут непонятной и, чуточку виноватой улыбкой. Ему сейчас не было дела ни до склада, ни до дядюшки.

— Ты что, пьян? — нахмурился Силуд, а Казистер тоненько захихикал. Не поленившись, дядюшка встал, подошел к племяннику и старательно его обнюхал.

— Хм, вроде не пахнет, — констатировал глава Торгового дома, развязывая тесемки. Перебирая пачки кожаных квадратиков, перевязанных суровыми нитками, изрек: — Ты зачем столько взял? Я же всего две сотни просил, а здесь тысяча!

— Сколько ростовщик дал, столько и взял.

— Подожди-ка, — усмехнулся дядюшка, принявшись пересчитывать пачки. — Старый сквалыга дал тебе тысячу векшей, получив расписку на двести?

Силуд Таггерт, глава Торгового дома, развалившись на стуле, захохотал. Отсмеявшись, вытерев обильную слезу, дядюшка изрек:

— Не иначе, наш ростовщик умом тронулся.

— Нет, он просто отвлекся, — решил вступиться за отца прекрасной девушки — пусть она сто раз гоблинша. — Когда ростовщик деньги достал, дочка зашла.

— Дочка? — удивился Силуд. — Откуда у него взялась?

— Ну, девушка, которую Тиной звать.

— А, так это воспитанница, а не дочка. Опекун он, — пояснил дядька. Подняв глаза от обрезков, расплылся в улыбке: — Понятно, почему ты так долго шел. На красивую девку засмотрелся?

— Она просто зашла, — словно оправдываясь, пробормотал Данут. — Зверек у нее сбежал, она за ним и погналась. А ее батюшка — ну, который опекун, видимо, мешки перепутал.

— Ну, это его трудности, — в который раз усмехнулся дядюшка. — Восемьсот векшей — сумма приличная, но для ростовщика не слишком большая. Не разорится.

— Нет, так нельзя, — решительно заявил Данут, сдвигая к себе пачки с обрезками. Считал он гораздо хуже, чем двоюродный брат, но здесь особого счета не требовалось. Успел понять, что в одной связке ровно пятьдесят векшей. Придвинув к дядюшке четыре стопки, остальные скидал обратно в мешок.

— Постой-ка, племянник, — попытался вразумить парня дядюшка. — Ты думаешь, если бы я сам лишние векши ростовщику передал, он бы мне их вернул?

Дядюшка протянул руку к мешку, но она оказалась коротковата. Вставать и отбирать векши у племянника Силуд посчитал ниже своего достоинства или осознавал, что по-хорошему их не получит, а сумеет ли справится с племянником — это ворона надвое каркнула.

— Прости, дядя, но если я напортачил, мне самому это и исправлять. Ошибся Альц-Ром-Гейм, с кем не бывает? Не хочу, чтобы обо мне плохо думали.

— Э, ты чё делаешь? — перегородил дорогу осмелевший Казистер.

Данут отодвинул в сторону родича, словно ветку, попавшуюся на пути, торопливо вышел, не услышав брошенный в спину вздох дядюшки:

— Весь в братца покойного. Такой же дурак.

На сей раз в дом ростовщика парня пропустили без всяких задержек. Привратник выскочил, открывая не маленькую дверцу, а ворота для экипажей, а навстречу, из дома бежал сам господин ростовщик. Забирая у юноши мешок, гоблин, первым делом сунул острый нос внутрь, провел когтем по упаковкам.

— Шестнадцать… — перевел дух банкир, прижимая к себе мешок, словно любящая мамаша младенца.

— Угу, — буркнул парень.

— Может, отобедаете со мной? — ласково предложил Альц-Ром-Гейм, лучась стеклышками.

Дануту ужас, как хотелось пообедать с гоблином (понятное дело, не с самим ростовщиком, а с его воспитанницей), но было страшновато — вдруг возьмет вилку в правую, а нож в левую руку? Или перепутает рыбный нож с закусочным? В доме дядюшки над этим постоянно потешались.

— Извините, некогда, — пробормотал юноша, косясь глазами по сторонам — а не покажется ли Тина?

Но девушки не было видно. Возможно, повтори ростовщик свою просьбу во второй раз, он бы пошел, но тот, не в пример землякам, не стал настаивать.

— Приятно, что современные молодые люди заняты полезным трудом, — важно изрек Альц-Ром-Гейм, пытаясь одновременно поправить стеклышки и удержать мешок.

— Да, а как там ваша воспитанница? — поинтересовался Данут. — Передайте ей… — замялся юноша, не зная, что бы такое сказать. Наконец, нашелся: — В общем, мне очень стыдно…

— С ней все в порядке, — погасил улыбку гоблин. Придерживая за плечо гостя, он повел его к воротам, не то, провожая, не то, выпроваживая. — Простите меня за мою несдержанность. И, до свидания…

Оказавшись за пределами владений ростовщика, вместо того, чтобы идти на склад, Данут начал обходить забор — вначале прошел по одному кругу, потом по второму, по солнышку, против. А вдруг Тина выйдет во двор выгулять своего чудесного зверька, так похожего на маленькую рысь, только без кисточек на кончиках ушей?

Но во двор девушка не вышла. Так, проболтавшись до самого вечера (даже не задумался — а что скажет дядюшка), Данут побрел домой, выбрав, отчего-то, самый замысловатый и длинный путь, идущий по каким-то руинам.

Удивительно, что юноша не запутался в сорняке и не убился, упав в какую-нибудь яму, скрытую травой и мусором. Из раздумий (или, как правильно обозвать его состояние, если на самом-то деле он ни о чем не думал? Мы бы сказали — «в прострации», но юноша, воспитанный в поморском поселке, таких слов не знал.) Данута вывела тень, мелькнувшая за углом покосившегося каменного сарая. Остановившись, боковым зрением парень увидел, как за спиной шевельнулось несколько темных силуэтов, неумело прячущихся среди развалин. Как же это он? Преследователи, хотя и стараются изображать из себя неслышных и невидных существ, на самом-то деле видны хорошо, да и битый кирпич хрустит под тяжелыми башмаками. Выругав самого себя — давным-давно мог бы увидеть и услышать, а вот, поди же ты… Грабители? Вполне возможно. Места, в которые его занесло, пользовались в городе дурной славой. Так, что там у нас впереди? Засада. Сзади загонщики, а спереди охотники. Грамотные, сволочи!

Не сказать, что парень особо испугался, но ему все-таки стало не по себе. Высматривая — что бы такое ухватить, нащупал ногой какую-то палку, быстро нагнулся. Ощущая в руке некую тяжесть, слегка успокоился — оружие неважное, но и с таким можно натворить дел. Сойдя с дороги, Данут прислонился спиной к стене, ожидая противника. В рассуждении, что на это уйдет время, присел на корточки, чем расстроил планы неизвестных, потерявших в сумерках жертву.

Данут сидел. Терпения, выработанного на промысле, на рыбной ловле, ему было не занимать, чего нельзя было сказать о злоумышленниках. Первыми не выдержали «загонщики».

— И куда он делся? — озираясь по сторонам, спросил первый, словно в надежде услышать подсказку из темноты. Потом, уже в голос, крикнул: — Эй, Аристун, дикарь пропал!

Из-за сарая донесся недовольный глас атамана:

— Куда он мог деться? Мимо нас он не проходил. Упустили, суки!

— Кто упустил? Он мимо нас тоже не проходил! — принялся отругиваться «загонщик».

О, да это старые знакомые. Атаман уличной своры Аристун и его шайка. Подождав, когда из-за сараев проявится еще три силуэта и, вся шайка соберется вместе, Данут встал.

— Ну, здесь я.

Кажется, появление Данута удивило и, даже слегка напугало малолетних бандитов. Но хозяевам улицы надо было держать фасон. Да и поквитаться хотелось за прежнее унижение. Первым, как и положено, вперед выдвинулся атаман:

— Ну что, дикарь, смелый говоришь, да? Силушка, говоришь, так из тебя и прет!

— Ничего, мы ее сейчас всю выпустим! — хохотнул еще один бандит, вытаскивая нож.

Кажется, у всех было оружие. Данут, который в этот момент вовсе не жаждал крови, а любил всех на свете, миролюбиво прокрутил палку, на краткий миг превратив деревяшку в крылышки стрекозы. Прекращая вращение, доброжелательно предложил:

— Парни, мне от вас ничего не нужно. Идите-ка вы…

Он бы сказал, куда именно им идти, но произносить вслух это слово, после встречи с прекрасной девушкой, язык не поворачивался. Благо, парни сами догадались.

Луна, когда она нужна, обязательно прячется в тучки и юные бандиты не смогли, как следует, оценить искусство намеченной жертвы, но по звуку догадались, что жертвой-то станут сами. Они уже приготовились тихонько раствориться в сумерках, но тут на Данута вместо доброжелательности накатила злость. Не то на самого себя — ишь ты, распустился из-за какой-то смазливой девчонки, не то на гоблина — мог бы и во второй раз предложить пообедать.

— Э, ножи-то свои мне оставьте. Что, не хотите?

Визг рассекаемого воздуха смешался с глухими ударами и визгом тех, кто не успел побросать оружие. Крики и стоны отрезвили парня и он невольно попридержал палку, не стал бить ни по голове, ни по другим уязвимым местам. Ну, не убивать же дураков из-за собственного плохого настроения?

Тех же, кто догадался скинуть клинки на землю, Данут трогать не стал. Пусть бегут. Провожая взглядом бывших бандитов, превращающихся в ревущих подростков, парень собрал «трофеи» и, насколько позволяла луна, вынырнувшая так же внезапно — хоть такая от нее, от крутобокой, польза — осмотрел добычу. А ножи-то дрянь. Выкинуть, что ли? Подумав, Данут решил прихватить их с собой — лежат, хлеба не просят…

Немного повеселев, юноша выбрался из руин и быстрым шагом отправился домой. Он уже почти дошел, когда услышал свист распоротого воздуха, но уже не успел ни присесть, ни увернуться от арбалетного болта. Единственное, что смог — немного уклониться и, короткая деревянная стрела с увесистым наконечником пробила плечо, а не сердце. Еще не замечая боли, Данут выхватил один из прихваченных ножей и запустил его в человека, ловко орудующего «козьей ножкой». С такого расстояния — шагов двадцать пять — нечего и стараться попасть. Злодей лишь повел рукой, отбивая клинок, потерявший скорость. Но хотя бы отвлекся. Выхватывая второй нож, парень побежал навстречу, надеясь, что тот не успеет взвести. Как же… Неизвестный не только успел натянуть тугую тетиву, но даже вскинул оружие, направляя его прямо в лоб Данута.

Юноша понимал, что уже не успеет стереть ухмылку с лица мерзавца, едва различимую при бледном свете луны (опять появившейся некстати!) как вдруг, улыбка сменилась недоумением. Арбалетный болт, вместо того, чтобы продырявить тело парня, улетел прочь, а несостоявшийся убийца повалился на колени, давясь беззвучным криком. А за его спиной возник человек невысокого роста, в сером плаще, хладнокровно вытирающий об одежду арбалетчика — уже мертвого! — короткий меч.

— Можешь спрятать, — сказал незнакомец, кивая на нож, зажатый в руке Данута.

Но парень, дважды за один вечер, встретившийся со смертью, не торопился. Как знать, а что сейчас выкинет спаситель? Хотя, если бы тот собирался убить, разве не проще ему было дождаться выстрела?

— Впрочем, можешь оставить, если тебе с ним спокойнее. Пойдем.

Незнакомец повернулся и пошел, не заботясь о собственной спине, ни о том, последует ли за ним молодой человек. Последует. Куда же он денется?