От рассвета до рассвета. Повести и рассказы

Евгений Чертовских

В сборник вошли рассказы, описывающие несколько периодов жизни простого русского мужика, Дмитрия Сергеевича Чертовских, родившегося в начале ХХ века (в 1901 году). Пройдя дорогами Гражданской войны, пережив время репрессий и получив тяжелое ранение на фронте Великой Отечественной войны, герой рассказов, как птица Феникс, возрождался после суровых испытаний и невзгод, и продолжал жить дальше.Часть рассказов ранее публиковалась в авторских сборниках «Две женщины» и «Память».

За арбузами

В России шла Гражданская война, которая полыхала не только в центре страны, но и на её окраинах. Судьба забросила Дмитрия в составе частей Красной Армии на Северный Кавказ.

— Товарищ командир, — умоляющим голосом обращался к командиру полка интендант, — ну товарищ командир!

— Семёнов, как ты меня достал уже.

— Ну, давайте ребятам арбузиков привезём, товарищ командир.

— Какие арбузики? Здесь не рынок, здесь каждый день убивают. Семёнов, ты понимаешь, что война идёт.

Семёнов, переваливаясь с ноги на ногу, следовал за командиром как тень и продолжал ноющим голосом упрашивать.

— Товарищ командир, ну разнообразим рацион ребятам…

— Вот где у меня твой рацион, — командир пошлёпал ладонью себе по затылку.

— Ну, товарищ…

— Всё! Бери четверых, телегу и чтобы быстро! Туда и обратно!

— Есть, туда и обратно!

Интендант по-детски подпрыгнул и побежал в сторону конюшни.

В числе выделенных бойцов для поездки в аул был и Дмитрий. Интендант и двое красноармейцев сели на коней, а Дмитрий с товарищем на телегу, запряженную крепкими лошадьми. Выдвинулись в путь с хорошим настроением, предвкушая чуть ли не увеселительную прогулку.

Ехали вдоль Терека. Места здесь удивительно красивые. Горы, покрытые деревьями, цепко державшимися на скалистых выступах, внизу зажатая между скал натужно ревущая река, изо всех сил стремящаяся вырваться из их тесных объятий. Но горы отступали и река, выйдя на простор, успокаивалась. Заросли камыша шелестели под тихий говор реки. Лишь крик птицы, обеспокоенной чем-то, нарушал устоявшийся покой. Дорога в скалистой местности, утрамбованная за тысячелетия копытами коней, волов и колесами повозок, была жесткой, петляла над берегом реки, постепенно поднимаясь вверх.

Приехали в аул, остановились под раскидистой чинарой. Улица, как в мертвом городе — безлюдна. Несколько коз беззаботно лазили по стенам своеобразных строений, словно прилипших к скалам. Время подходило к полдню, стояла тишина и только пара собак заливались лаем, указывая всем, что кто-то чужой зашел на их территорию.

Внимательно приглядевшись, красноармейцы заметили, что за ними из всех щелей наблюдает множество глаз.

— Интересно, — с какой-то настороженностью проговорил напарник Дмитрия, — даже мальчишки не показывают носа.

— Да оно и понятно, — ответил Дмитрий, — приехали солдаты.

Интендант, не спеша сошел с коня и направился к одной из дверей. Постучал раз, другой и стал терпеливо ждать. Прошло довольно много времени, прежде чем открылась дверь. В дверном проеме стоял сухой как палка старик с бледно-коричневым лицом, одетый в белую черкеску не первой свежести, с рядами газырей на груди. Его худое тело было перехвачено тоненьким ремешком, на котором висел неестественно большой кинжал. На голове красовалась белая баранья шапка, в руках держал высокий посох. Гордо подняв свое сухонькое личико, он потухшими глазами вопросительно смотрел на интенданта.

Жестикулируя пальцами обеих рук, интендант заговорил с ним на каком-то непонятном никому языке. Прошло время, а русский и старик продолжали вести разговор жестами, похлопывая друг друга и произнося какие-то слова. Потом старик сделал шаг назад, повернулся, подал знак интенданту и стал удаляться мягкими неслышными шагами, увлекая за собой гостя.

Конец ознакомительного фрагмента.