Эссе

Евгений Ткаченко

В этой книге речь идет о России. Последние годы коренное население страны сокращается. Падение государства началось после 1917 года с расправы над его культурой, православием, физического уничтожения зажиточного крестьянства и придачи забвению истории страны. Слово «русский» поменяли на «советский». Эти действия привели к практическому уничтожению русской нации, служившей фундаментом государства. Сможет ли Россия стать процветающей? На этот вопрос пытается ответить автор. Книга содержит нецензурную брань.

О жизни

Верьте, люди, в нежные идеи. Бросьте железо: оно — паутина. Истинное железо — слезы, вздохи и тоска. Истинное, что никогда не разрушится, — оно благородное им и живите.

Розанов В. В.

Когда-то давным-давно, когда я был еще студентом, летом, в июне, у нас всегда была сессия. А надо вам сказать, что в те времена лето было куда жарче, чем сейчас, и куда как продолжительнее. В Питере летом даже асфальт плавился. Да что там лето, каждый год тянулся-тянулся и никак не кончался, да и ступеньки в домах делались тогда не такими высокими. В общем, много чего за жизнь изменилось, однако муки этих летних сессий запомнились на всю жизнь и остались навсегда неизменными, видно, уже тогда были они запредельными и достигли потолка.

Солнце, пляж, девушки в мини, и почти все неотразимы, а тут сессия. Пытка изощренная. Отказаться абсолютно от всего было нереально, и в то же время невозможно было сдать сессию, не оградив себя хотя бы от части искушений. Как-то собралась нас группа студентов, человек семь, и единогласно приняли мы решение на время сессии отказаться, но только от девушек. Они всегда нас окружают, временно упущенное здесь можно наверстать, а лето в Питере такое короткое, что, казалось, отказаться от солнца — то же, что от самого лета. В общем, стали мы ездить за город, обычно на берег Невы. Ехали нагруженные конспектами и учебниками и как бы между делом никогда не забывали карты, конечно не топографические, а обычные, игральные. Бывало, правда нечасто, кто-то доставал на денек карты с эротическими картинками. Уже тогда по великому блату их достать было можно. Как только такая колода представала пред нашими очами и ее начинали тасовать, «все мешалось в доме Облонских». Тот, кто хронически выигрывал, помнил все карты, вышедшие из игры, и всегда знал, у кого что на руках, уже ничего не соображал и ничего не помнил, а сидел с улыбкой блаженного и радовался всему, и проигрышу тоже.

Понятно, что конспекты и учебники не открывались. Все это мы тащили для успокоения совести и в надежде, что ведь должна проснуться когда-то здоровая сила внутри и заставить нас открыть конспекты. Оказалось, здесь мы серьезно заблуждались. Или силы этой здоровой внутри никого из нас не было, или ничего она нам не должна. Но только никто за все времена ничего не открыл, зато тренировались физически, таская груз науки туда и обратно.

Получается уж очень длинное вступление и всего-то ради одного маленького фрагмента, правда важного, поскольку запомнился он на всю жизнь.

Однажды, очередной раз окунувшись в Неве, сидим на солнцепеке, сохнем, раздаем карты, а мимо нас проходит пара мужчин в плавках и с бутылками дефицитного «Рижского» пива в руках. На мгновение они отвлекли наше внимание не только вожделенным пивом и тем, что неожиданно появились в нашем достаточно безлюдном уголке, а в основном контрастом своих деформированных возрастом тел по сравнению с нашими, такими молодыми и упругими. Было им, может, чуть больше пятидесяти, один лысый, другой седой. Отошли от нас метров на двадцать, сели на травку в тени кустика и занялись своим пивом. У нас получилась неожиданная пауза, а раздающий положил колоду на одеяло, не раздав до конца. По лицам всех пробежала волна грусти, что ли. Один из нас вдруг сказал:

— А стоит ли, мужики, доживать до таких лет? Разве там может быть жизнь? Дожить до пятидесяти, а там или в петлю, или на дуло пистолета.

Мы хором согласились. Оказалось, в эту короткую невольную паузу все подумали об одном и том же.

Пролетели годы, много лет. Вот сижу, пишу эти строки. Те мужики с пивом кажутся мальчишками, ведь я сейчас старше их лет на десять. Хочется ли мне залезть в петлю или лечь на дуло? Да упаси Господи, совсем наоборот.

Какая чудная штука жизнь! Как же мудро она создана! Особенно жизнь человека, способного ее осознавать. И как же счастливы должны быть те, кому Господь дарует возможность дожить до лет преклонных. Только дожив до этих лет, можно оглянуться назад, оценить все периоды своей прожитой жизни и понять, что путь этот был совсем не случайным и повторения тебе не надо, и другого пути тоже. Трудности же и неудачи на этом пути скорее всего — самое ценное. Удивительно и то, что радость жизни с годами только увеличивается.

Как-то встретил в газете статью, где писалось об интересном статистическом опросе в странах Западной Европы. Он проводился среди людей очень почтенного возраста. Задавали всего один вопрос: «Скажите, пожалуйста, какой возраст был в вашей жизни самым счастливым?»

Автор статьи удивляется, что самым счастливым в жизни был назван возраст 73 года. Выводы он сделал, я думаю, не совсем правильные. Автор написал, что статистика эта годится только для Европы, а счастье связал с социальной защищенностью и где-то с беззаботностью и безответственностью.

Должно быть, автор статьи человек молодой, не умудренный опытом жизни и именно поэтому сделал такие выводы. Несомненно, философская позиция людей умных, задумывающихся о вопросах бытия и мироздания, невольно выдает их возраст. Идя по жизни, меняется каждый человек, и особенно его мировосприятие.

Когда-то я, будучи еще молодым, с атеистически-материалистическим восприятием мира, посетил кладбище в Комарово, где покоится Ахматова, а также представители культурной и научной элиты Петербурга. Был удивлен тем, что почти на всех могилах были кресты. Значит, уходили они туда с верой. Конечно, в моем понимании мира ничего не изменилось, но в душе остался след и появился еще один вопрос. Думаю, он появляется у многих, а ответ приходит к тем, кому удается прожить достаточное количество лет, не забыть за это время вопрос и не растерять любопытства.

Теперь поговорим о России. Общеизвестно, что судьба нашего народа в ХХ веке была неподъемно тяжелой. Часть этой тяжести лежала и на мне.

Больше сорока лет прожито в коммунистической России, почти целая жизнь, если соизмерять ее со средней продолжительностью жизни мужчин в нашей стране. Да! Существование там, откровенно говоря, для людей природно неспособных жить в атмосфере двойной морали, было малосимпатичное. И все же постоянно памятью и мыслями своими возвращаюсь туда, причем с удовольствием все большим и большим. Ведь то, что осталось позади, — это толстая-толстая и очень интересная книга жизни, и существует она всего в одном экземпляре. Сюжет этой книги стал очевидным для меня совсем недавно — жизнь в мире, отказавшемся от Бога, и испытание человека этим миром. Главные герои ее в основном люди мне близкие и родные. Как же в ней много и забавного и поучительного. Кое-что определенно должно быть интересно, и, думаю, важно моим прямым потомкам, а может, и многим, кто будет жить после меня. Надо непременно напрячься и перенести хотя бы некоторые части глав этой толстенной книги на бумагу. Вот ведь уйду в мир иной, и вместе со мной безвозвратно исчезнет эта книга и, конечно, опыт моей жизни. Потомки будут представлять то время, мою жизнь и меня совсем не так как реально было, и самое неприятное, что, сделав неправильные выводы, могут и поступить неверно.

Постоянно заглядываю я в книгу своей жизни еще и потому, что именно из того времени выросло сегодняшнее. Понять и осмыслить его невозможно, не заглядывая в прошлое. Возвращаться туда необходимо и по той причине, что такого опыта жизни не имел ни один народ на Земле, и подсмотреть и скопировать успешные рецепты устроения нашей жизни где-то на стороне не удастся. Над нами произведен эксперимент, может, в назидание потомкам, а возможно, и из особого расположения к нам, чтобы мы прозрели первыми и поняли, что без Бога жить на земле нельзя. Правильные выводы из него можем сделать только мы сами и в основном из опыта своей жизни. Именно поэтому надо внимательно, непредвзято рассматривать и анализировать то, что было. Может, как раз этот опыт необходим для того, чтобы найти новый путь жизни для себя, а возможно, и для всего человечества.

Многие сегодня представляют себя независимыми, современными, никак не связанными со временем прошедшим, и, как это ни странно, именно эти самоуверенные несут порой больше всего гирь на себе с того прошедшего времени. Те, кто там жил, идеализируют его и зачастую только потому, что в том времени безвозвратно остались счастливое детство и юность. Достаточно и таких, кто хорошо усвоил ту искусственную, политизированную жизнь и продолжает только ее считать за идеал. У кого детство и юность прошли в этом времени, не заглядывают во время жизни предыдущего поколения потому, что такие внутри, в душе, заложены установки. Несколько поколений подряд нас учили забывать прошлое и жить только будущим. Сейчас, правда, учат жить временем и настоящим, но вот до прошлого пока не дошло.

По жизни не был я в гармонии ни с тем временем, ни с той властью. Интересно, что воинственной позиции не было никогда, но и гармонии тоже не было. Удивительно, что никто меня против власти и государства не настраивал. И откуда же оно взялось с самого детства, это ощущение постоянного дискомфорта жизни в социалистической стране? Оглядываясь назад, вижу, что оно сидело в душе даже в периоды, казалось бы, полного счастья, когда страна под фанфары покоряла космос, осваивала целину, побеждала на олимпиадах. Внешне я, как и все дети, этому радовался, гордился своей Родиной. Однако сейчас, спустя много лет вижу, что внутри глубоко-глубоко сидел кто-то, знающий, что все это видимое благополучие построено на песке, на неправде. Откуда же он такой взялся с раннего детства в душе маленького ребенка? Должно быть, есть какая-то мировая гармония, которая существует внутри каждого, камертон, что ли, а может, Бог. Если окружающая жизнь искусственная, в дисгармонии с камертоном, то ощущает это живая душа тем, что не появляется резонанса, не откликается она на такую жизнь. Чувствует это порой даже душа ребенка. Вот только чувствительность к этой гармонии у всех разная.

До сих пор отчетливо помню эпизод, когда я был еще младшим школьником. Какой-то праздник. У Дома культуры большая толпа народа, а на его высоком крыльце стоит толстая женщина, глава городской администрации, а по-тогдашнему — председатель Городского совета, и громким голосом читает речь. Я вместе со всеми в толпе. Она пытается что-то говорить своими словами, а они грубые, официозные, неуклюжие. Я чувствую все, что она говорит, — это неправда, и то, что она это знает. Мне почему-то стыдно за эту большую толстую тетю, за то, что она врет, смотря прямо на нас. Уши от этого горят, а глаза не могут смотреть прямо и опускаются к земле.

И еще. В течение всей жизни постоянное и назойливое навязывание властью атеистической идеологии и странных теорий, что вся гармония произошла сама по себе из хаоса, и все, мол, происходящее случайно, и, мол, людей незаменимых нет, и даже великие, повлиявшие на мировую историю, случайны, просто вовремя оказались в нужном месте. Душа почему-то противилась этой идеологии, а личный, постепенно накапливающийся опыт подвергал ее дополнительному сомнению и даже опровергал.

Так, уже в зрелые годы я стал обращать внимание на странную закономерность, что беру порой случайно подвернувшуюся книгу, открываю ее, а там ответ на вопрос, который точил душу. Закономерность заподозрил, когда это повторилось, и не раз. Потом до меня дошло, что ничего случайного в этой жизни не бывает и закономерно все. Оказывается, что это можно знать с детства, если жить в семье верующих, а можно просто быть любопытным, и при этом достаточно пожить на белом свете.

Я как раз тот, кому, как Фоме неверующему, пришлось столкнуться не раз с этим очевидно иррациональным и дивиться ему. Сейчас знаю, что книга приходит к человеку порой совершенно невероятным образом именно тогда, когда она ему нужна как помощь, иногда экстренная, для разрешения проблем, возникших чаще всего внутри, в душе. В дальнейшем пришло понимание: не только книга, а и все с чем или кем сталкиваешься в жизни совсем не случайно.

Мы идем каждый по своей дороге, постоянно встречаем трудности и препятствия и ищем выход, а найдя удачный, бываем гордые собой, совсем не замечая, что кто-то любящий, но невидимый подставил нам плечо, бережно поддержал и направил. И делает он это как раз с помощью книг и людей близких или даже случайных. Момент осознания был непростым. Когда понял, что кто-то свыше меня видит, контролирует и ведет, сначала стало как-то неуютно. Всем известная фраза из Библии «Просите, и дано будет вам» сразу приобрела особый вес. Понял, что просьба наша направлена не в никуда, а относится к конкретной личности, хотя и невидимой, но любящей, слышащей, и не только помочь способной, но и помогающей реально, даже без конкретных просьб, вот только помощь эту надо научиться видеть.

Самый яркий и бесспорный, на мой взгляд, пример из моей собственной жизни. Случай, от которого я до сих пор не отошел. Лет семь назад попала мне в руки книга В. В. Розанова¹ «Уединенное». Книга неожиданная и интересная. Но самое главное, что меня поразило, название — «Опавшие листья» и главы в виде коробов. Я воспринял это как послание ко мне лично.

Как-то встретился со своим приятелем Анатолием и, делясь впечатлением о прочитанном, вдруг неожиданно для самого себя сказал, что напишу книгу и она будет называться «Давно опавшие листья». Толя окинул меня взглядом, в котором была невольная усмешка. Реакция его была вполне нормальной, ненормальными было мое поведение и слова, но я тогда так не считал. В душе была уверенность, что так будет. Объективно меня действительно можно было отнести к ненормальным. Я, обычный инженер, технарь, ничего литературного в своей жизни не написавший, да и не знающий вообще, как это делается, вдруг позволяю себе такие самоуверенные высказывания.

Как это ни странно, уже через год выяснилось, что я прав. Оказалось, неведомо для меня книга уже существовала в душе. Она действительно была из фрагментов избранных глав моей толстенной книги жизни, и сюжет ее — жизнь человека без Бога. Ее просто нужно было перенести на бумагу. Писалась она радостно, без муки. Было ощущение, что кто-то меня для этой цели выбрал и помогал моей руке писать.

Удивительно, что после этого случая встретил я в литературе несколько жизненных аналогичных ситуаций, происшедших с разными людьми. Должно быть, они попались на глаза совсем не случайно, а с очевидной целью подтвердить правильность восприятия мной событий.

Известный ученый В. Ю. Тихоплав² лежал в больнице по поводу тяжелого заболевания щитовидной железы. Врачи делали все возможное, но состояние здоровья только ухудшалось. Виталий Юрьевич занимался атомными подводными лодками, и болезнь была результатом больших доз облучения. Тихоплав вспоминает, что когда на него особенно накатилась безнадежность и тоска по уходящей жизни, какая-то неведомая сила заставила его подняться с постели и идти. Ноги сами куда-то шли. И он, уже приготовившийся к смерти, оказался у двери с надписью «Библиотека». Он зашел и понял, ему так плохо, что все книги кажутся неважными и неинтересными. Тихоплав машинально дотронулся рукой до книг, лежащих на столе, но рука дрожала и стопка завалилась. Он увидел обложку одной из вывалившихся книг; на ней «синее звездное небо и дрожащая рука, пишущая что-то пером». Это была обложка книги «Жизнь после смерти, как об этом было рассказано Джерому Эллисону».

Книга эта, прочитанная в тяжелейшие минуты, не только помогла укрепить дух и справиться с болезнью, но и наполнила сердце искренней верой. Она помогла понять, что наука совсем не противоречит вере, а только доказывает ее правильность.

За последние десять лет Виталий Тихоплав вместе со своей женой Татьяной, тоже физиком, написали целый ряд книг, доказывающих с позиции последних достижений науки полную несостоятельность атеизма и убедительно свидетельствующих о Божественной основе мироустройства.

Интересно то, что жизнь моя после этого осознания изменилась, причем в лучшую сторону. Понял, что не одинок и рядом всегда кто-то мудрый, сильный и любящий. Он, как ребенка, ведет за ручку, и надо быть послушным. Умиротворился, стал иначе относиться ко всему, что меня окружает, к людям и, конечно, к книгам. Вдруг появился особый интерес и внимание к тому, что вокруг. А еще появилось желание пытаться правильно видеть, понимать, подчиняться и уверенность, что это будет на благо. Жизнь стала куда как интереснее и красочнее. В ней совершенно неожиданно стали появляться праздники. Те же, которыми жил раньше, давно потускнели и сошли на нет. Оказывается, они были ненастоящими, в них не было ни глубины, ни души, ни любви.

Высветился и еще один очень важный для меня сейчас момент. Каждый человек обладает каким-то невидимым полем, в котором заключена вся информация о нем. Есть на земле люди, способные считывать информацию о человеке с этого поля, их, конечно, очень мало. Обычные люди его тоже чувствуют, но на уровне поверхностном. Каждый может вспомнить, что встретил первый раз человека, еще совсем не знаешь его, а душа сразу определяет свое отношение в виде симпатии, антипатии или безразличия.

Определенно, что почти все дети чувствуют поле своих родителей на много большую глубину, чем поле других людей. Правда, когда живешь рядом, вместе, этого никогда не замечаешь, даже наоборот, порой сторонишься и кажешься сам себе существом, полностью несходным с ними. Измерить эту глубину созвучия и тонкости понимания удается, как правило, только тогда, когда родителей лишаешься навсегда.

Совсем не случайно я поднимаю тему взаимоотношения поколений. Поколение моих родителей — это люди уникальные, отборные. Жизнь отобрала их по жесткому критерию — способности к выживанию в самых экстремальных ситуациях. Они не только выжили во времена сталинских репрессий и в страшную войну, но даже нарожали детей. Их потомство — это мы, поколение следующее. Удивлялись мы терпимости, двужильности и неприхотливости своих родителей. Удивлялись и не понимали их способности радоваться малому, бытовому, и упорном нежелании рассказывать о жизни. Видно, копание в прошлом, абсурдном и лишенном здравого смысла мешало выживать. Мы не понимали, что другие, росли во время хрущевской оттепели и рисковать жизнью, ради свободы говорить нам уже было не нужно.

Так вот случилось и у меня. Ощущал я какую-то невидимую искусственную стену между собой и родителями и не понимал почему. Казалось мне, что жил я со своим отцом в параллельных мирах. Был он даже менее разговорчив, чем все, не делился со мной своими мыслями, соображениями и позицией в этой жизни. Так параллельно прожили мы почти шестьдесят лет. Все это время невольно по крупицам собиралась в душе информация о нем. И только после того, как его не стало, неожиданно пришло ясное понимание, что я жил и совершенно невероятным образом действовал, принимал решения в полном соответствии с его позицией и взглядами, игнорируя преходящие ценности, навязываемые этой переменчивой жизнью. Возможно, то, что отец был гармоничен с чем-то главным в жизни, моя душа это чувствовала с раннего детства и вела независимо от сознания.

Удивительно и другое, то, что и сам я оказался представителем поколения уникального. Уж и не знаю, как точнее назвать свое поколение, может, пограничное, а может, переходное. Несомненно, что оно войдет в историю, как минимум, нашего государства, а возможно, и историю мировую, и название ему, конечно, придумают более точное.

В плане мировой истории на моем поколении закончилось поступательное развитие капитализма с его технической революцией, и началась другая революция — информационная. Мировой капитализм, со своей демократией, и социализм в моей стране, со своим авторитаризмом, почти в одно и то же время обанкротились, причем на моем поколении, показав миру свою внутреннюю гниль и бесперспективность. Именно мое поколение искренне верило или в одно, или в другое, или последовательно в каждое и особенно остро ощутило и пережило это банкротство. Многие сейчас пришли к пониманию, что без нравственной высшей идеи, основанной на ценностях религиозных, стоящей над властью и любой политикой, человеческое общество перспективы не имеет.

В плане истории России все, с одной стороны, нагляднее, а с другой — сложнее, несмотря на то, что я сам был свидетелем всех изменений и перестроек. Сегодня на жестко проходящий через нас мировой кризис накладывается еще и свое, особенное, оригинальное и неповторимое, потому, что только в нашей стране без насилия извне существовало придуманное человеком общество. Эта «школа» привела нас к неожиданному результату, научила относиться с недоверием к любым социальным построениям, придуманным человеком, и открыла сердца и души многих к иррациональному — вере. В Европе набирает силу секуляризация, у нас — вера.

Сегодня жизнь в нашей стране так быстро меняется, что понять, к какому берегу пристанем, каким путем пойдем, предположить трудно, здорового, к счастью, появляется все больше и больше. Самое главное, что очевидный и быстрый процесс оздоровления идет в высшей власти, и не менее быстро крепнет и приобретает авторитет Православная Церковь. Хочется верить в то, что Россия уже в ближайшие годы возродится духовно, культурно и экономически.

2012 г.