Уловка медвежатника

Евгений Сухов, 2008

Знаменитый русский медвежатник Савелий Родионов организовал ограбление «Российского купеческого банка». В хранилище банка воры проникли, пробив отверстие в стене из ресторана, расположенного по соседству. Начальник Московской сыскной полиции Виноградов был поражен ловкости, с какой орудовали преступники. Но куда грабители денут процентные бумаги на два с половиной миллиона рублей, похищенные из банка? Наверняка, попытаются «впарить» какому-нибудь заезжему богачу. И тогда в роли «заезжего богача» выступил молодой помощник начальника полиции Краюшкин…

Глава 4

МОРГАНАТИЧЕСКИЙ БРАК

Месяц назад был отстроен новый царский дворец в Ливадии. В отличие от прежнего этот в первую очередь поражал своими большущими размерами, имел огромные высокие окна, ярко освещавшие залы, а также смотровые башни, с которых обозревалась вся окрестность. Но особенно живописен был просторный внутренний дворик, засаженный тропическими цветами. Клумбы в нем, разбитые на длинные расходящиеся лучи, собирались в самом центре двора у греческой арки с фонтаном. И были весьма удобным местом для прогулки по вечерам.

Николай Второй, удобно устроившись в широком кресле у окна, просматривал корреспонденцию. Однако всякий раз ловил себя на мысли, что не вникает в смысл прочитанных посланий, — все его думы вертелись вокруг заболевшего наследника, Алексея. Неделю назад у него открылось почечное кровотечение, и по настоянию Александры решили послать за Григорием Распутиным. Что бы там ни говорили о старце, но как было не поверить в его искусство врачевания, если мальчику становилось лучше тотчас, как только он перешагивал порог его спальни или просто начинал молиться во здравие.

Теперь главное, чтобы болезнь не обострилась. Впрочем, с присутствием Григория этого не должно случиться.

Николай Александрович отложил письма и, поднявшись, подошел к окну, с которого просматривался внутренний дворик. Алексея (в матросском костюме, который невольно делал его старше и очень шел ему) в сопровождении Григория он увидел вблизи греческой арки. Старец, присев на корточки, что-то вещал наследнику в самое лицо. Оба улыбались и чем-то напоминали заговорщиков. И здесь свои секреты!

Немного поодаль стоял «дядька» наследника, матрос Деревенько. Простоватый, малость угрюмый, он не без ревности наблюдал за дружбой царевича и Распутина. А в дальнем конце двора, сбившись в плотную группу, стояли офицеры. В одном из них Николай Александрович узнал Петра Старицкого — приятеля своего младшего брата великого князя Михаила Александровича.

Между бровей императора пролегла глубокая складка. Интересно, что тот делает в царствующем доме, если дорога сюда заказана самому великому князю Михаилу?

Император вернулся в глубину комнаты и надавил на кнопку звонка в самом углу стола. Через минуту дверь распахнулась, и на пороге предстал секретарь.

Умело справляясь с раздражением, подступившим к самому горлу, Николай Александрович произнес:

— Милостивый государь, вы не могли бы мне сказать, почему здесь находится князь Петр Старицкий? Я не помню, чтобы было приглашение на его счет.

Подбородок секретаря чуток дернулся — всего лишь отголосок той бури, что сейчас копилась в душе секретаря и, видимо, искала выхода.

— Ваше величество, я к этому не имею никакого отношения. Князь Старицкий прибыл по приглашению княгини Ольги.

— Ах, вот оно что, — протянул ошеломленный новостью Николай Александрович. Что это за дом, когда внутри семьи появляются какие-то свои тайны? Не хватало еще одного морганатического брака — подобного удара семья Романовых может не выдержать. — Ступайте, голубчик… Хотя, знаете что, попробуйте как-нибудь спровадить князя из дворца.

— Слушаюсь, ваше величество!

— И умоляю вас, попытайтесь это проделать под каким-нибудь благовидным предлогом и с большим тактом, еще не хватало, чтобы меня мои дочери упрекали в деспотизме. Вы хорошо меня понимаете?

— Ваше величество, можете не беспокоиться, я сделаю все так, как подобает.

— Вот и славно, — с видимым облегчением вздохнул Николай Александрович, возвращаясь к разложенной на столе корреспонденции.

Поверх газет лежало два конверта. В одном из них была вложена фотография, о чем ему сообщили при вручении, в другом, большем конверте из плотной желтой бумаги, помещался рапорт полицейского агента Федора Грищука, составленный после свадьбы великого князя Михаила Александровича со своей морганатической супругой Натальей Сергеевной, урожденной Шереметьевской.

Первым возмутителем спокойствия в династии Романовых стал дядя Николая Второго великий князь Павел Александрович, — втайне от царя он женился на разведенной женщине, к тому же матери троих детей, госпоже Ольге Пистолькорс.

Весьма грустная история!

Причем его страсть оказалась настолько сильной, что он позабыл не только о своих собственных детях, но даже о родине. Пожертвовал всем: благополучием, уважением царственной семьи, карьерой — ради вздорной, глуповатой женщины. Право, она не достойна подобных жертв!

И вот теперь на очереди новое неприятное разбирательство.

Николай Александрович вскрыл конверт и вытряхнул из него небольшую фотографию, на которой был запечатлен великий князь Михаил Александрович с супругой Натальей Сергеевной. Новоиспеченные супруги были запечатлены в Каннах, во время своего свадебного путешествия. Их поездка была строго законспирирована даже от самых близких лиц, а потому по Европе они путешествовали инкогнито без пышного сопровождения и подобающей их положению охраны, останавливаясь в неприметных и недорогих гостиницах. Но то, что неведомо было даже ближайшему окружению, известно было его старшему брату, царю Николаю. Едва ли не ежедневно на императорский стол ложился отчет о пребывании великого князя и его супруги за границей. И, судя по тому как они проводили время, были вполне счастливы и наслаждались обществом друг друга.

Морганатический брак — большой удар по семейным традициям, хотя Николай и не исключал того, что в его основе может быть заложено весьма глубокое чувство. Это ему повезло любить женщину, которая оказалась его круга, но далеко не каждому выпадает подобное счастье. А потому частенько Романовы были большими эгоистами и во главу угла ставили личные интересы, нежели благополучие всего царствующего дома.

Николай Александрович глубоко вздохнул. На небольшой фотографии была запечатлена молодая красивая пара, стоящая на балконе. Николаю Александровичу приходилось бывать в Каннах, и он прекрасно представлял местность, где были засняты молодожены. Это был бульвар Круазет, главная улица, где расположены весьма дорогостоящие отели. Ему и самому очень нравились эти места. Бывая в Каннах, он всякий раз удивлялся предприимчивости британского политика лорда Броухэма, который сумел превратить маленькую рыболовецкую деревушку в центр аристократического курорта.

Княгиня Шереметьевская была в демисезонном пальто с белой розой на правом отвороте. Гибкую шею укрывал длинный белый шарф. На красивой головке темная широкополая шляпа с коротенькой вуалью, заброшенной наверх. В нарочитой небрежности чувствовался тонкий женский шик. Получалось весьма пикантно, даже где-то чарующе. Впрочем, Наталья Сергеевна не совершала непродуманных поступков, так как отличалась весьма острым умом, так же как и ее отец, видный финансист Москвы. Так что с ее стороны была разыграна блестящая партия. Не исключено, что Михаил полностью попал под влияние Шереметьевской, сделавшись даже на какое-то время невменяемым. Если это не так, тогда как же объяснить тот факт, что великий князь не единожды давал обещание государю не жениться на этой вздорной женщине и тем не менее нарушил свое слово, намеренно углубив конфликт с семьей, и тайно обвенчался за границей.

Николай Александрович вздохнул. Ссориться с любимым братом было тяжело. Царь вновь принялся рассматривать фотографию.

Михаил Александрович был в темном пальто и в высокой шляпе. Широкий ворот белоснежной рубахи небольшим узлом стягивал галстук. Весьма трогательно князь поддерживал жену за левую руку, взгляды обоих были устремлены в одну сторону. Создавалось впечатление, что они позировали неведомому фотографу на балконе отеля, но в действительности дело обстояло иначе — они были зачарованы карнавальным шествием, а фотография была сделана нелегально агентом тайной полиции.

Чтобы Михаил сполна осознал тяжесть содеянного греха и гнев Его величества, его следует наказать: для начала нужно воспрепятствовать въезду в Россию обоим, а также учредить опеку над его имуществом. Пожалуй, подобное распоряжение следует отдать завтра же!

Николай Александрович вернулся к разложенным на столе газетам, что усиливало чувство комфорта и покоя. Два часа, оставшиеся до обеда, всецело принадлежали ему. Их он по обыкновению посвящал чтению корреспонденции и периодической печати. Так что Николая Александровича никто не беспокоил. Исключение делалось разве что для Алешеньки, который до бесконечности мог показывать ему лошадку, вырезанную «дядькой» Деревенько. В какой-то степени это был отдых.

Николай Александрович оказался предоставлен самому себе и мог сполна насладиться чтением. Кроме политических новостей, которым он уделял особое внимание, его интересовала и светская хроника, куда частенько в качестве главных действующих лиц попадали члены царской семьи, и, надо признать, порой их представляли не в самом лучшем свете. А все эти скандалы, связанные с несостоятельными браками, подрывали его личную репутацию. Правда, этому в немалой степени способствовали и сами журналисты, порой смакуя подробности личной жизни членов царской фамилии.

В этот раз в скандалах императорская семья замешана не была, а потому чтение газет доставляло некоторое удовольствие. «Саратовский вестник» оповещал о том, что в город прибыла большая группа итальянских акробатов, которые пробудут в городе целую неделю и обещают подивить взыскательную саратовскую публику новыми номерами. Гвоздем труппы был «первый Геркулес мира», молодой акробат Ванченцио Модельяни, который, вися вниз головой, умудрялся при этом поднимать лошадь, обхватив ее руками за брюхо.

Это надо было видеть. Наверняка итальянский акробат произвел в провинции настоящий фурор.

Николай Александрович отложил просмотренную газету в сторону, взял следующую, «Коммерсант». «На свадьбе у городского головы присутствовало триста персон…» — читал император. Совсем неинтересно.

Перевернув страницу, принялся читать дальше. А это еще что такое? Брови Николая Александровича рассерженно изогнулись. «Вчера злоумышленниками был ограблен „Российский купеческий банк“. Преступниками было похищено процентных бумаг на сумму 2 500 000 рублей. Злоумышленники проникли в помещение банка через смежную стену. После чего режущими инструментами вскрыли несгораемые шкафы и похитили ценные бумаги и наличность. Пропажа обнаружилась только утром следующего дня. По какой-то непонятной причине банк не был оснащен надлежащей сигнализацией, а с той стороны, где был совершен взлом, охрана не была выставлена. Как нам удалось выяснить, в соседнем помещении с банком находилась ресторация, также неохраняемая. Так что преступникам не составляло большого труда проникнуть в залы ресторации и добраться до хранилища. Так, господа, мы можем порастерять не только деньги, но и отечество».

Нервно отодвинув газету в сторону, Николай Александрович поднялся и зашагал по комнате. Сумма похищенного впечатляла. Российской казне был нанесен существенный ущерб. Но это еще полбеды. Что подумают зарубежные вкладчики, которые держали свои сбережения именно в этом банке? Как получилось, что полиция не сумела предотвратить столь дерзкого ограбления? Нельзя не учитывать, что это ограбление может иметь резонанс в Европе, последствия могут быть самые серьезные. Ведь именно в этом банке держал часть своих семейных накоплений двоюродный брат Алекс.

Император надавил на звонок. Получилось несколько нервно, и уже через несколько секунд дверь распахнул встревоженный секретарь.

— Вызывали, Николай Александрович?

Самодержец, стараясь не показать накопившегося раздражения, произнес как можно спокойнее, приподнимая со стола «Коммерсант»:

— Вы читали этот номер, батенька?

Помощник выглядел слегка смущенным. Стараясь смотреть императору прямо в лицо, отвечал:

— Не успел, Николай Александрович. Разбирал документы, присланные вам накануне.

Знакомства с периодикой от секретаря и не требовалось. Ему вполне хватало того, чтобы вникать в прибывшие документы, устанавливать очередность подписи, записывать на прием нуждающихся, вести прочую канцелярскую работу. Упрекнуть его было не в чем. Но в интонации сквозило столько раскаяния, как если бы он совершил непростительную оплошность.

Император самобичевание оценил.

— Могу вам сообщить, что вчера вечером ограблен «Российский коммерческий купеческий банк» на очень крупную сумму. Дело может принять политический оборот с весьма неприятными для нас последствиями, — голос царя звучал ровно и уверенно. Уже ничто не указывало на раздражение императора. — Передайте мое высочайшее распоряжение министру внутренних дел, что я буду лично следить за раскрытием этого преступления.

Секретарь был из рода князей Трубецких. Малый представительный, едва ли не на голову выше самого императора, он обладал очень важным качеством — умел быть незаметным и открывал рот только в том случае, когда того требовали обстоятельства. Вот и сейчас, приподняв острый раздвоенный подбородок, он внимал с невероятным прилежанием. Надо отдать ему должное, все указания секретарь справлял в срок, не забывая ни о чем. Впрочем, иного и не ожидалось. Иначе бы его при императорской особе не держали.

— Будет немедленно исполнено, — заверил секретарь.

— Вы уж поторопитесь, голубчик. Да, еще вот что… Меня настораживает криминальная обстановка в Санкт-Петербурге и в Москве. В какую газету ни глянь, обязательно натолкнешься на какую-нибудь леденящую душу историю. Вызовите ко мне в ближайшее время для доклада министра внутренних дел, мне бы хотелось услышать, что же он скажет в свое оправдание.

— Я немедленно передам ваше распоряжение.

— Уж постарайтесь, — чуток ворчливо проговорил Николай Александрович и, заложив руки за спину, отошел к окну.

Князь Трубецкой, кроме гвардейского роста и выправки кавалергарда, обладал еще одним немаловажным качеством — тактичностью. Государю не нужно было его выпроваживать даже наклоном головы — он прекрасно знал, когда следует возникнуть и когда нужно отбыть. Дверь неслышно закрылась, оставив государя в одиночестве.

Во внутренний дворик вышла Алекс. На ней было длинное темно-синее приталенное платье, еще более подчеркивающее ее почти девичью фигуру. В правой руке императрица держала небольшой зонтик, больше служивший для опоры во время ходьбы, чем от возможного дождя.

Наследник, доверчиво прижавшись к матери, что-то ей оживленно рассказывал. Внутри у государя защемило. Он болел вместе с сыном и вряд ли когда-нибудь поправится окончательно.