Слово авторитета

Евгений Сухов, 1997

Слово вора – закон. За пустой «базар» с него строго спросится. И когда Миша Хвост упустил партию стволов, на которые претендовал казначей общака Варяг, – он подписал себе приговор. Стволы нужны позарез. Без них невозможно убрать тех, кого задумали ликвидировать авторитеты. Кто этот отморозок, пошедший наперекор воровскому сходняку? Об этом знает только сам отморозок – да еще «крот» из МУРа, косящий под крутого…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

«КРОТ»

Глава 6

ДОМАШНЕЕ ПОРНО — ЭТО НЕЧТО!

С недавних пор Миша Хвост пристрастился к домашнему порно. Одно дело просматривать клубничку западной секс-индустрии, где в камеру таращатся телки с силиконовыми грудями, и совсем другое — барышни свои, родные, с которыми накануне вечером сидел в ресторане. Надо отдать должное — смотрятся они на экранах телевизоров куда более предпочтительно, чем все эти жеманные красотки с ягодицами, красными от усиленных щипков. Даже рычат куда натуральнее, чем все эти порнодивы, с их неизменным: «Дас ист фантастишь!»

Большинство женщин Миши Хвоста не догадывались о его тайном увлечении и вели себя очень естественно, стараясь не только получить удовольствие, но и доставить радость мужчине. А потому он не без интереса наблюдал за их лицами, которые неоднократно менялись всего лишь в течение нескольких минут.

Кроме искусной подсветки, здесь нужен был звук, способный донести до слушателя малейший стон и уловить даже едва заметное шевеление губ. Подобная аппаратура стоила недешево, но когда Миша Хвост вмонтировал динамики по всем углам комнаты, то не пожалел о своем приобретении. Слушать такую акустику было приятно, она обладала массой спецэффектов и умело оттеняла даже малейшие интонации голоса.

В минуты благодушного настроения он любил показывать приятелям наиболее полюбившиеся кассеты, и те, вкушая под водочку любительскую клубничку, грозились завести нечто похожее.

Сейчас Миша Хвост просматривал пленку, которую записал два дня назад. С этой девушкой он познакомился в «Поплавке». Внешне она выглядела лет на восемнадцать — эдакое домашнее растеньице, выпестованное любящими мамой и папой. Но на самом деле ей было двадцать два года, и она понимала толк не только в выпивке, но и в контрацептивах. Поначалу Миша решил, что это всего лишь одна из дорогих проституток, спешащих снять в ресторане фирмача, но потом выяснилось, что его предположение оказалось ошибочным. Девушка оказалась весьма самостоятельной особой и уже пять лет проживала в Штатах, работая в одном из крупных коммерческих банков. Уже полгода была замужем и в Москву приехала, чтобы навестить родителей.

Их сближение произошло быстро и совсем неожиданно для самого Миши. Ему достаточно было угостить ее двумя бутылками французского шампанского, чтобы уговорить посетить его холостяцкую квартиру, здесь же, на набережной. И когда они остались вдвоем, Миша Хвост отомстил Америке (в лице ее мужа, наставив ему рога) за все те большие и малые обиды, что та нанесла России в последнее время.

Похоже, что девушка осталась удовлетворенной и стонала так, как будто намеревалась разродиться. Кто бы мог подумать, что в столь изящном и ухоженном тельце может скрываться такая нешуточная страсть.

Свою очередную победу Хвост отнес на счет собственного сексуального магнетизма, не поддаться которому могли разве что выжившие из ума старухи.

Кажется, эта поза называется «наездница». Девушка то замирала на нем, изогнув спину, а то вдруг принималась скакать, как будто бы и в самом деле объезжала необузданного племенного жеребчика.

Задребезжал телефон, заставив Мишу отвлечься от приятных воспоминаний.

— Слушаю, — поднял он трубку, продолжая наблюдать за экраном.

Странное дело, со стороны ситуация видится совершенно по-другому, да и чувства наблюдателя значительно отличаются от тех, что он испытал в действительности. Это совсем иная плоскость переживаний, и в личные ощущения смелые картинки добавляли немало свежих красок и полутонов.

— Все прошло отлично, — раздался звонкий голос, — как ты и предполагал.

С экрана Миша Хвост смотрелся неплохо. Культуристом, конечно, не назовешь, но тело подтянутое, в тонусе. Его можно было запросто принять за тридцатилетнего ухаря, если бы не кустик седых волос на груди.

— Ты где?

— Я здесь, у твоего подъезда.

— По мобильному звонишь?

— Да. Мне зайти?

— Заходи. Расскажешь.

Подсветка, установленная у самого потолка, ровно падала на плечи и спину девушки, отчего ее фигура, и без того идеальная, приобретала еще большую утонченность и какой-то аристократизм. Такую натуру художники минувшего столетия любили изображать на фоне цветущего луга или в качестве амазонки, оседлавшей крутобокого буйвола, — сила и хрупкость всегда соседствуют.

Раздалась заливистая трель звонка, гость был у порога. Миша Хвост нажал на кнопку пульта — изображение мгновенно пропало. Он никогда не открывал дверь сразу, а предпочитал рассматривать гостя изнутри — простое, но очень эффективное средство, чтобы не получить пулю в голову.

В окуляре видеоглазка предстала фигура Олега Гришина. Парень как будто стеснялся своего немалого роста и неимоверно сутулился, отчего и получил погоняло Оглобля.

Хвост неспешно отомкнул замок и, отступив на шаг в сторону, пропустил ночного гостя.

— Проходи.

Он цепко проследил за тем, как Оглобля скидывает туфли, как неловко идет по мягкому ковролину. Длинные и широкие стопы, очень напоминающие лапти, утопали в густом ворсе. В окружении роскоши Оглобля смотрелся так же неуместно, как пожарная каланча среди элитного жилья.

— Ну, что скажешь? — спросил Миша Хвост, плюхаясь в мягкое кресло.

Он обратил внимание на то, что Оглобля сел только после того, как сам Хвост удобно устроил свою задницу в европейской роскоши, непринужденно откинувшись на широкую спинку. Уважает.

— Все в ажуре! Оружие прибыло и уже на месте. Можно будет и забирать. Чуток оглядимся.

— Некогда нам оглядываться. Дело не ждет.

— Ну, как скажешь…

— Ладно, завтра покажешь мне, где оно лежит, и еще раз предупредишь этого фирмача, к которому мы его определим на склад. Да смотри за ним в оба. Ничего-ничего, — погасил Хвост поднятием руки писк Оглобли. — Лучше перебдить, чем недобдить. В общем, скажешь ему, если не хочет остаться без башки, пусть не вякает. Сколько там?

— Как ты и говорил, вроде сотня. Еще пять десятков «ТТ».

— Я же говорил, «волыны» брать не будем! — стукнул ладонью о подлокотник Миша Хвост.

— Это ты напрасно, Миша, — обиделся Оглобля. — Тоже ведь деньги, их с ходу можно по пятьсот баксов за штуку сплавить. А если с умом подойти, так и за полторы тысячи вальнуть можно будет.

— Я тебе говорю, что все эти «стволы» меченые, а через них и на нас могут выйти. Тут такие деньги на кон поставлены, а ты мне о каких-то копейках говоришь, — всерьез разнервничался Хвост.

Миша редко волновался. Он был из той породы людей, которых вообще трудно вывести из равновесия. Эдакая скала, стоящая на берегу моря. Оно себе бушует, волнуется, разбивается о каменную твердь, брызжет во все стороны соленой водой, а скала хоть бы что, по-прежнему, как и многие тысячи лет назад, подпирает базальтовой макушкой тяжелые небесные своды.

Смотрящий раскипятился не случайно, значит, за этой операцией стоят куда большие дела, чем он предполагал. Миша Хвост — птица большого полета и просто так взвинчиваться не станет.

— Поостынь, ничего страшного еще не произошло…

Миша Хвост неожиданно вновь стал прежним. Минуту назад Оглобле показалось, что скала дала трещину, но вот она возвышается, как и раньше.

— Если по твоей вине дело запалится, — очень спокойно произнес Хвост, — я тебя самолично задавлю. Ты меня понял?

Гришин невольно проглотил спазм, сдавивший горло. В его кругу избегают угроз, но уж если угроза все же озвучена, то приобретает почти материальное воплощение. Оглобля не сомневался, что так оно и будет.

— Понял, — не без труда выдавил он. И уже с некоторой улыбкой, стараясь смягчить ситуацию, добавил: — Я тебе сам веревку принесу.

Хвост взял трубку телефона, набрал номер и, когда раздалось короткое «да», негромко произнес:

— Все идет по плану, — и, дождавшись ответа, положил трубку.

Глава 7

ВЕРСИЯ ПРОСТАЯ — ОГРАБЛЕНИЕ С ЦЕЛЬЮ НАЖИВЫ

Ровно в девять полковник Крылов начал совещание. Кроме него, в кабинете сидели еще трое: майор Усольцев, который считался специалистом по раскрытию убийств, старший опер Малышев и капитан Шибанов, недавно переведенный из районного отделения. Группа собралась сильная, и Геннадий Васильевич вправе был рассчитывать на успех.

Полковник Крылов сидел в жестком кожаном кресле, опершись локтями о стол. К сегодняшнему утру каждый из присутствующих должен был подготовить свою версию случившегося.

— Давайте начнем с вас, майор, — посмотрел полковник в сторону Виктора Малышева.

Старший оперуполномоченный охотно кивнул. Он открыл папку, лежавшую перед ним, и, перевернув бумагу, заговорил:

— Версия у меня простая: ограбление произошло с целью наживы. Все-таки сотня снайперских винтовок. По нынешним ценам, это очень немаленькие деньги. Меня даже немного удивляет, почему это место не ограбили раньше. Во-первых, оно находится в отдалении от основных магистралей, во-вторых, не так уж надежно защищено. Здесь требовалось всего лишь несколько дерзких хлопчиков. А они, как это часто случается, отыскались. У меня даже есть предположение, кто это мог сделать, — смело посмотрел он на полковника.

— Так, любопытно, — ненавязчиво подбодрил полковник, — продолжайте.

— В этом районе работает группировка некоего Карася. — Геннадий Васильевич понимающе качнул головой. — Полгода назад он вышел из мест заключения, и сейчас его группировка стремительно набирает вес.

— За что он сидел?

— За незаконное ношение оружия, — мгновенно доложил Малышев. — Появился на стрелке с «вальтером», вот мы его и сцапали. Просидел три года. Но за то время, пока он находился на зоне, его бригада почти распалась: часть людей перешла под солнцевских, другая — ушла под казанских, а те немногие, что остались, уже не могли удержать прежние точки. Например, у них отняли три крупных автостоянки, десятка два коммерческих киосков. Под его «крышей» было два ресторана и один автосервис. И вот сейчас они пытаются вернуть себе старое. Надо отдать ему должное, его группа значительно увеличилась, часть рекрутов он набрал из Ярославля, откуда сам родом, а другие доморощенные. Рестораны и автосервис ему удалось отвоевать. Остались киоски… С финансовой точки зрения, это не так уж и много, но здесь дело принципа: если они этого не сделают, то их просто перестанут уважать.

— А под чьей «крышей» находятся эти киоски? — заинтересовался полковник. Версия была неплохая и вполне имела право на жизнь.

— Киоски отжала орехово-зуевская бригада. Совсем не исключено, что Карась надумал с ними разобраться.

Полковник грузно откинулся на спинку кресла.

— Сто винтовок, не считая пистолетов… А не слишком ли это много, даже для самых активных действий? Ладно, майор, у вас есть еще что-нибудь добавить?

Малышев слегка пожал плечами:

— В общих чертах как будто бы все, — и аккуратно закрыл папочку.

С минуту полковник Крылов молчал, думая о чем-то своем. Его паузу с трудом переносили не только подследственные, но и те, кто постоянно находился рядом. Однако ничего не сделаешь, приходилось терпеть.

— Теперь давайте вы, Усольцев. Какие-нибудь свежие соображения имеются?

— У меня версия другого плана… Я не думаю, что на подобное мог рискнуть кто-то из своих. Есть такая пословица, что волк не режет овец вблизи своей норы… Скорее всего здесь тот же самый случай. Я тут поговорил со своим источником, так он высказался, что ограбление произошло, чтобы навести нас на банду Карася, чтобы мы, так сказать, завершили его разгром.

— Идея понятна. И кто, по-вашему, способен на такую дерзость?

— Под это дело больше подходят таганские ребята, — оживился Усольцев. — По моим оперативным данным, у Карася с ними наблюдаются кое-какие трения. Я знаю, что обе эти группировки контролируют рестораны «Волга» и «Юность».

— Под их «крышей» находится еще и ювелирный магазин «Сапфир», — между прочим заметил полковник.

Присутствующие уже давно не удивлялись осведомленности Крылова. Его память напоминала копилку, куда складывались все уголовные дела, что прошли через его руки. Причем эта копилка в любую минуту могла выдать сочный пример из, казалось бы, уже запылившегося прошлого.

— Верно, — невольно согласился Усольцев. — Так вот, когда мы заинтересуемся Карасем, таганские сумеют подмять под себя его группировку и станут единолично контролировать прибыльные места. — На столе перед майором лежало несколько листочков, он вытащил один из них и, подняв голову, продолжал так же сдержанно: — Я тут примерно прикинул, сколько они будут иметь только с трех точек… Цифра оказалась внушительной, около одного миллиона.

— Да, не мало, — согласился полковник, нервно забарабанив карандашом по столу. — Ну, а вы что можете предложить? — остановил Крылов взгляд на капитане Шибанове.

В отличие от присутствующих капитан ощущал неловкость. Сидел на самом краешке стула, как девушка на смотринах, и очень завидовал старшему оперу Малышеву, который, как видно, успел пообтереться в начальственных стенах и даже покачивал ногой в такт какой-то мелодии.

— Мне думается, что это ограбление не обошлось без участия вохровцев. Я тут поговорил с этим стариком, мне показалось, что он чего-то недоговаривает. Не исключено, что в ограблении были замешаны убитые охранники… Возможно, с ними не захотели делиться и поэтому решили убрать, — доложил капитан.

— Так, ясно. Все высказанные версии вполне могут быть реальными. Что я думаю по этому поводу… Ситуация очень непростая и довольно запутанная, — произнес полковник Крылов. — Сразу в ней не разобраться. Но чем больше я думаю об этом деле, тем более странным нахожу его. Во-первых, как им удалось проникнуть в охраняемое помещение? Лично я напрочь отвергаю возможность, что преступники стояли под дверьми и терпеливо подбирали отмычки. Хотя бы потому, что каждая дверь имеет по три крепких замка. Какой бы квалификации ни был домушник, ему потребуется на это немало времени. Не говоря уже о том, что их просто могли засечь видеокамеры… Во-вторых, кроме обыкновенных замков, имелись запоры, которыми дверь была заперта изнутри… Следовательно, логичнее предположить, что двери были открыты очень быстро. Настолько быстро, что охрана не успела переполошиться и хоть как-то отреагировать на вторжение… Не правда ли, странно? — добавил Геннадий Васильевич после некоторой паузы. Нужно было отдать ему должное, все эти его интервалы в диалоге только усиливали сказанное. Собравшимся ничего не оставалось, как сдержанно согласиться. — Если вникнуть во все это поглубже, то покажется странной такая вещь: ограбление произошло между двумя и тремя часами ночи. Как раз после того, как охрана связалась с милицией и сообщила, что у них все в порядке. В запасе у них оставался ровно час, чтобы погрузить пирамиды, и они использовали его сполна. Милиция, как мы знаем, забеспокоилась только после того, как вохровцы не вышли на связь в установленное время. Впрочем, их тоже можно понять, они думали, что была нарушена связь, в наше время это дело обыкновенное. Поломку на линии можно было бы списать на случайность, но, как мы знаем из собственного опыта, такое происходит крайне редко. Все это наводит на мысль, что среди охраны у преступников был сообщник. Не исключаю, что их было даже двое. — Геннадий Васильевич посмотрел на капитана, который продолжал сидеть на самом краешке стула. — Мне легко предположить, что сообщниками были даже оба убитых охранника… подобные случаи встречались в нашей практике… Грабители просто не пожелали делиться возможным наваром. А третьего им было убивать просто ни к чему. Он не видел их лиц, не мог опознать их, не влезал к ним в долю и вел себя, по их мнению, очень благоразумно — не сопротивлялся, отдал ключи. Так что все это очень походит на правду. Я тут начертил кое-какие схемы. — Полковник вытащил несколько листочков. — Судя по следам в коридоре, которые удалось обнаружить криминалистам, — указал он заточенным карандашом на стрелочки, — преступники шли точно к комнате с оружием, не тратя время на поиски. Следовательно, их кто-то вел… Снаружи, очевидно, их ожидала машина, они погрузили в нее оружие и скрылись. Опять-таки никем не замеченные.

— Но здесь может быть и другой вариант, товарищ полковник: не исключено, что информацию об оружии преступники получили от какого-нибудь родственника из охраны. Соответственно, тот мог передать им и план здания. Его также могли впустить в помещение как своего, а он, в свою очередь, мог принимать участие в ограблении, — сдержанно высказался Шибанов.

— Как бы там ни было, но круг подозреваемых очень широк. И ясно одно: что ограбление не было случайным и произошло оно не без ведома людей, которые работали в охране. Какой там штат? — посмотрел Геннадий Васильевич на капитана.

— Восемнадцать человек.

— Немало! — согласился полковник, и карандаш вновь забарабанил по столу. — К этой цифре нужно прибавить еще и тех, кто работал там не так давно, и еще присовокупить их родственников. Кстати, вы считали, сколько человек уволилось за последние полгода?

— Шестеро, — уверенно отвечал Малышев. — Двое из них остались в Москве, а остальные перебрались в пригороды. Можно будет допросить.

— Сделайте это, — настоял полковник, — но так, чтобы все было проделано очень мягко. Безо всяких там кавалерийских наскоков, — строго посмотрел Крылов на Усольцева. — А то надоело мне жалобы читать.

— Все будет в порядке, Геннадий Васильевич, — пряча улыбку, пообещал майор. Он прекрасно знал, о чем идет речь. Неделю назад под видом братка он с двумя оперативниками выезжал на стрелку. А когда им воткнули в бок «стволы», пришлось тряхнуть служебным удостоверением и последующие полчаса в глухом дворике учить наглецов светским манерам.

После профилактических бесед братва обычно не строчит заявление в суд, предпочитая не связываться с милицией, что означает «жить по понятиям». Но в этот раз действие пошло вопреки привычному сценарию. Усольцев со своей стороны тоже предпринял контраргумент, сбросив информацию о том, что быки решили уладить дело законопослушным путем, что вряд ли послужит укреплению их авторитета.

— Сделаю, — энергично кивнул Усольцев.

— Следует отработать еще один вопрос. Каким это образом настоящее боевое оружие оказалось не в воинской части, а в самом обыкновенном отделении ВОХРа? Причем в таком, где его не сложно грабануть. Вы установили, кто доставил оружие?

— Так точно, товарищ полковник, — отозвался Шибанов. И мысленно поблагодарил себя за интуицию. Вчера вечером он связался со штабом Уральского военного округа и узнал, что предписание отвезти оружие в Балашиху было у старшего лейтенанта Блюме. По телефону Блюме доложил в округ, что целую неделю ждал на запасных путях, потом появился какой-то майор, показал соответствующие документы и сказал, что теперь он отвечает за оружие и что его нужно переправить в какое-то отделение ВОХРа. С тех пор известий о старшем лейтенанте Блюме в штабе округа не было.

— Ну и что, ни лейтенанта, ни майора не нашли?

— Ищем, товарищ полковник, моя группа как раз занимается этим. Но думается, что отыскать их будет не так-то просто… Я тут посмотрел документы и обнаружил, что все они являются искусной фальшивкой. А подписи подделаны тоже очень грамотно. Очевидно, человек, составлявший бумаги, был хорошо знаком с такого рода документами и имел доступ к бланкам.

— Что-то уж очень закручено, — сдержанно высказался полковник.

— Так ты говоришь, что этот неизвестный майор из Московского военного округа? — обратился Малышев к капитану Шибанову.

— Именно так.

— Тут такое дело получилось, — продолжил майор дальше, обращаясь к Крылову. — Позавчера поступило заявление от некой гражданки Латышевой. Она утверждает, что ее муж три дня назад ушел на службу и до сих пор домой не явился. Мы не стали поднимать тревогу, пытались ее убедить, что, может быть, загулял где-нибудь, намекали, что, может, у подруги. Но она стоит на своем и уверена, что если бы он где-то задержался или неожиданно уехал бы в командировку, то обязательно поставил бы ее в известность, потому что так поступал всегда. А тут ушел и как в воду канул!

— Может быть, так оно в действительности и есть, — задумчиво протянул полковник. — А как фамилия того майора, что оприходовал оружие?

Григорий открыл папку.

— Я тут на всякий случай снял копии, там должна быть его фамилия, — пролистал две бумаги и произнес: — Ага, нашел… Майор Латышев. Все сходится, товарищ полковник!

— Думаю, что больше этого майора, да и лейтенанта тоже, мы никогда не увидим. Во всяком случае, живыми, — поправился полковник. — Нужно обладать немалым влиянием, чтобы отправить оружие туда, где оно не должно быть. Следовательно, нам противостоят очень серьезные люди, прошу не забывать этого, — мягко предупредил Крылов. — Итак, к чему мы пришли? Версий много, а результатов пока никаких. И думается мне, что майор не последний покойник в этом деле.

— Товарищ полковник, а что, если нам в ВОХР устроить своего человека? — осмелел капитан. — Мы разрабатывали бы свои версии, как бы извне, а он бы присматривался ко всем, кто там работает.

Полковник Крылов задумался. Со временем из Шибанова вырастет очень серьезный профессионал. Любую идею парень буквально схватывает на лету. Крылову нравилось и то, как держался капитан в его присутствии — слегка раскрепощенно и одновременно с подчеркнутым уважением. С каждой минутой, проведенной в кабинете начальника, он все больше осваивался и теперь сидел в кресле так, как будто провел в нем половину жизни. Так, глядишь, лет через десять и на его место переберется.

У них никогда не заходил разговор по поводу прежнего места службы Шибанова, но он видел, что парень не жалел о переводе, потому что буквально жил работой. А потом, на Петровке все-таки перспективы, льстящие мужскому честолюбию. К примеру, кем бы Шибанов стал в своем районе? Самое большее, на что он мог рассчитывать, так это перед самой пенсией получить должность начальника отдела.

— Идея красивая. Не скрою. Она мне по душе. Не мешало бы прощупать это гнездышко. Не такая уж там тишь да благодать, как кажется на первый взгляд. Но кого можно туда внедрить? Человек для такого дела должен иметь авантюрный характер. А у нас… К сожалению, люди в основном серьезные, даже очень. А у вас, капитан, случайно не отыщется такой человек… с куражом?

Григорий невольно улыбнулся:

— Отыщется, товарищ полковник. Лучшей кандидатуры, чем он, и не сыскать.

— Где он работает в нашей системе? — взял полковник карандаш. — Давайте его координаты.

— Он работает в МУРе, был переведен из Воркуты около года назад.

— Вот как. — Крылов отодвинул лист чистой бумаги. — Как его фамилия?

— Старший лейтенант Маркелов.

— Хм… Наслышан о нем. Ведь у него грешок есть. И не один, кажется. — Геннадий Васильевич выглядел озабоченным.

Задумчивость Крылова капитан расценил по-своему.

— Я знаю его очень давно… Можно сказать, с детства. Ведь я сам из Воркуты. Защищал его от всякой шпаны, он меня немного младше… В общем, я могу за него поручиться. — Капитан смело посмотрел в глаза полковнику.

— Да не в этом дело, Гриша, — отмахнулся Крылов. — Просто сейчас его нет в Москве. Неделю назад я ему подписал заявление на отпуск. Может быть, есть какие-то другие кандидаты?

— Товарищ полковник, он лучший! — неожиданно запротестовал капитан. — Он как никто подходит для этого дела. Я бы даже сказал, что он артист!

— А артист-то откуда? — хмыкнул полковник.

Продолжение разговора он воспринял как веселую передышку, когда можно расслабиться.

— Дело в том, что он поступал в Щукинское училище и с блеском прошел оба тура. Остался последний, но он с друзьями на радостях отметил свою победу и заключительный экзамен просто проспал.

Полковник расхохотался:

— Чего только не узнаешь о своих подчиненных. Ладно, придется вызывать его из отпуска. Но вы-то хоть примерно знаете, где он может быть?

Капитан на минуту задумался.

— Примерно знаю. Я его попытаюсь разыскать через…

— У нас совершенно нет времени. Завтра, в крайнем случае послезавтра он должен быть в моем кабинете и сидеть вот на этом стуле. — Геннадий Васильевич старался говорить спокойно, но голос неожиданно погрубел, и к нему добавились властные нотки. — Хочу сказать, что это дело находится под контролем самого министра. Знаете, какой вопрос он мне задал, когда я доложил ему о похищении оружия? — Присутствующие молчали. Никто не смотрел полковнику в глаза. — Так вот. На кого могут быть направлены эти снайперские винтовки? На тех людей, которых вблизи не достанешь. Вы понимаете мой намек? И чем раньше мы отыщем эти винтовки, тем меньше будет неприятностей у нас с вами. Все свободны, господа офицеры.

Сыщики поднялись и один за другим вышли из кабинета.

Оставшись в одиночестве, полковник еще раз просмотрел чертежи здания ВОХРа. На плане стрелками было отмечено движение группы. Он мысленно проследил их путь, воскрешая в памяти коридоры. У лестницы преступники ненадолго остановились, здесь эксперты обнаружили значительное количество песка, во всяком случае, его было больше, чем в других помещениях. Возможно, они даже о чем-то спорили и на ходу вырабатывали дальнейший план действий. Крылов даже вспомнил шероховатость стен, окрашенных в светло-зеленый цвет. Взошли на второй этаж и вошли в комнату.

Крылов воспроизвел в памяти простреленный висок второго охранника. Странно все это — преступники находятся в здании уже не менее пяти минут, а охрана продолжает пребывать в полном неведении и смотрит по телевизору какую-то мелодраму.

Полковник уложил в папку чертежи и нажал на кнопку селектора.

— Майор Гаврилов?

— Да, товарищ полковник, — раздался в ответ глуховатый голос.

— Принесите мне дело старшего лейтенанта Маркелова.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Глава 8

ЖЕНЩИНЫ ЛЮБЯТ ГУСАРОВ

— Знаешь, Захар, у меня есть мечта. Проехаться по всем ресторанам Москвы и отведать всюду фирменное блюдо. Представляешь, какое это будет ощущение! — восторженно щебетала Инна.

Захар проехал «Балчуг» и свернул на Раушскую набережную, откуда, не доезжая до Устьинского моста, юркнул в крохотный переулок, заставленный дорогими иномарками. Приходилось быть настоящим виртуозом, чтобы отыскать место среди этого парада роскоши.

В этот ресторан он наведывался нечасто. И совсем не потому, что терпеть не мог кожаных кресел, живой музыки и ненавязчивого стриптиза, а оттого, что даже самый легкий обед обходился в половину его месячного жалованья. Но сегодня случай особый: во-первых, он уже несколько дней в отпуске, а во-вторых, он был не один, и последний довод был весьма решающим. Следовало показать себя с наилучшей стороны — эдаким романтическим кутилой, способным выстлать ковер из стодолларовых купюр под ноги любимой женщины.

Женщины любят гусаров, особенно таких, что способны ради бахвальства вымыть шампанским собственных лошадей, и Захар старался соответствовать. Деньгами он распоряжался так, как будто бы не знал им счета, и за скромный ужин в ресторане мог запросто отблагодарить угодливого официанта пятидесятидолларовой бумажкой.

Подобная роль транжиры и любимца фортуны ему нравилась все больше. Захар чувствовал, что еще несколько дней куража, и роль засосет его так же крепко, как трясина кабана, неожиданно выскочившего на самую топь.

Боулинг, стриптизы, ночные клубы — это не его игровое поле. Его — это дешевая пельменная с бокалом пенящегося пива. Но он старался держаться так, как будто бы родился богачом и кутилой.

И, что самое удивительное, Захару верили все: швейцары, что стояли в дверях и думали, будто бы он имеет глубокие карманы, до самого дна набитые всякой «безделицей», начиная от изумрудов и заканчивая шлиховым золотом; официанты, знавшие, что он не даст на чай меньше десяти долларов; и, конечно же, проститутки, предполагающие, что, кроме сказочной ночи, он способен подарить им и норковое манто.

Можно представить, как все они будут разочарованы, если узнают, что, кроме гонора и манеры пренахально вести себя, в кармане у него побрякивают последние пятаки, оставшиеся от недавно полученных отпускных. Швейцары не стали бы распахивать перед ним двери столь широко, а «ночные бабочки» не навязывали бы целый комплекс услуг, от которых у простого смертного голова идет кругом.

— Ощущение будет незабываемое, — охотно согласился Захар, отворяя дверцу «Мицубиси Галант». Машина не самая рядовая, на кожаных сиденьях такого автомобиля не стыдно разложить понравившуюся телку. Несложно представить, как она запищит от удовольствия и восторга, когда ее придавит породистый самец. — Обещаю тебе.

— Очень надеюсь, — выпорхнула из машины Инна.

Секретов у Захара было неимоверное количество, и один из них — происхождение тачки. Своих приятелей он уверял в том, что новенький автомобиль ему достался по случаю и практически бесплатно. Он и сам уже почти уверовал в собственную легенду. Но действительность выглядела намного прозаичнее — его двоюродный брат на год уехал на стажировку в Штаты и попросил Захара присматривать за машиной. Вряд ли он отважился бы на подобный поступок, если бы знал, что родственник примется эксплуатировать машину нещадно, а по субботам и воскресеньям станет выезжать на ней в заповедные кущи, чтобы дивить дам своей неистощимой потенцией.

Главное для Захара было не попасть в аварию и не ободрать дверцы на ночных стоянках, что, в свою очередь, может увеличить непредвиденные расходы. И, несмотря на свою раскрепощенную манеру езды, с машиной он все-таки обращался бережно.

В таком автомобиле не стыдно подъехать к любому ресторану. Возможно, среднее сословие, где-нибудь в Западной Европе, воспринимает машину такого класса как ширпотреб, но для неизбалованного россиянина она выглядит очень цивильно.

Звонко сработала сигнализация, застопорив четыре замка. Инна, взяв Захара под руку, уверенно направилась на свет ресторанных огней.

Высокий парень в черном костюме с алой бабочкой на шее радушно распахнул перед гостями дверь, заученно добавив:

— Добро пожаловать в наш ресторан!

Мышцы его лица привычно напряглись в дежурной улыбке. Охотно верилось, что гостям он несказанно рад.

— Выбирай все, что хочешь. — Захар протянул Инне меню.

Маркелов старался не вертеть головой, разглядывая разодетую публику, не пялиться на дорогой интерьер и вообще делал все, чтобы доказать девушке, что последние полгода провел за ресторанными столиками. Хотя, если подумать, удивляться было чему. Он не был здесь всего лишь неделю, а обстановка в ресторане изменилась до неузнаваемости. Похоже, что в этом заведении своеобразный стиль — менять интерьер хотя бы раз в десять дней. Что ж, очень неплохо задумано. Разумеется, занятие недешевое, но, видно, окупается с лихвой.

— Я буду есть все, что ты закажешь, — радостно воскликнула Инна.

— Сегодня здесь французская кухня. Мне бы не хотелось навязывать свои пристрастия.

Инна взяла меню и принялась пристально вчитываться.

— Ой, какие незнакомые названия. А если мне это не понравится и я не смогу съесть? — капризно поморщила она носик. — Я бы хотела что-нибудь знакомое.

Захар невольно улыбнулся:

— Французская кухня считается одной из лучших в мире… Пожалуй, еще китайская. Ладно, давай я попробую. Значит, говоришь, из того, что уже пробовала?

Инна неопределенно повела плечом:

— Ну, разве что для начала.

Подошел официант, слегка наклонившись над столом, он сдержанно поинтересовался:

— Что будете заказывать?

— Мяса какого-нибудь повкуснее… салатиков экзотических… — Официант лихо записывал.

— А что будете пить?

— Мне минералки. А даме какого-нибудь красного вина.

— На десерт?

— Мороженое… Какое у вас там фирменное?..

— Я вас понял, — вновь черкнул официант в небольшом блокноте.

Выучка у него была великолепная, достаточно было пообщаться с ним минуту, чтобы убедиться в этом. Официант слушал посетителя с таким вниманием, как будто это был лучший собеседник в его жизни, и на любой, даже самый нелепый, заказ он поощрительно улыбался. По его глазам невозможно было прочитать, что он думает о клиентах. Но скорее всего он принял Захара за одного из завсегдатаев злачных мест, которому уже не нужно доказывать знание национальных кухонь, и он полностью полагался на опыт профессионала.

Захар не без удовольствия отметил, что на Инну смотрят. Это были совсем не жадные взгляды со слюной на губах, которые можно увидеть у юнцов, готовых к немедленному совокуплению. А взгляды настоящих мужчин, прекрасно знавших свое место в этом мире и не желавших уступать его кому бы то ни было другому. Они смотрели на Инну не с восхищением, а несколько иначе. Примерно так, как это делают богачи в ювелирной лавке, разглядывая красивую вещь. У них хватит денег не только на золотую брошь, но и на весь ювелирный магазин, включая продавца с директором. Только следует задаться вопросом: а нужно ли все это?

Каждый из них мысленно оценивал, сколько же может стоить эта красивая куколка. Весь вопрос в цене. Ее внешность отдает атласными страницами «Космо» и «Плейбоя», а следовательно, подкатывать к ней нужно на белом «Мерседесе».

Довольно-таки откровенно Инну рассматривал лишь один из парней, сидящих за соседним столиком. Откинувшись на спинку кресла, он курил, выпуская ровную струйку дыма под самый потолок, настроение у него было благодушное. Судя по его взгляду, он хотел бы посмотреть, что у нее находится выше колен, но мешало платье, аккуратно облегающее бедра. Вдоволь налюбовавшись узорами на подоле, он поднял взор на ее спутника. Взгляд был тяжеловат и слегка затуманен немереным количеством поглощенного коктейля. В глазах отразилось нечто вроде пренебрежения и брезгливости: а достоин ли ты, парень, того, чтобы пялить такую соску? Взгляды их встретились всего лишь на секунду, но даже этого мгновения оказалось достаточно, чтобы понять — в черных зрачках мелькнул вызов.

Стараясь ничем не выдать пробудившегося беспокойства, Захар о чем-то непринужденно спросил Инну и услышал ее восторженный ответ. Было видно, что заведение ей понравилось. Девушка упорно не хотела замечать взглядов матерых самцов, а возможно, ей даже где-то льстило столь повышенное внимание.

Этого и следовало ожидать!

Краешком глаза Захар увидел, как парень, сидящий неподалеку, что-то сказал своим собеседникам, а те в ответ захохотали, он же, лишь слегка улыбнувшись, направился прямиком к их столику.

С крохотной сцены, на которую все-таки сумели втиснуться двое гитаристов и ударник, зазвучала музыка. Она плавно растекалась по огромному залу, невольно завораживая всех присутствующих. Один из гитаристов, с длинной неприбранной прической и кудлатой рыжеватой бородкой, хрипловато затянул грустную песню.

— Можно пригласить вашу даму на танец? — безо всякого выражения посмотрел парень на Захара.

По неброской внешности Захара он успел определить, что тот явно недотягивает до своей избранницы, и решил показать, чего стоят настоящие мужчины.

Захар с показной ленцой перевел взгляд на Инну. Выражение ее лица как будто бы не изменилось совсем, но, приглядевшись повнимательнее, он обнаружил в глазах неистребимое женское любопытство.

— Девушка не танцует… Мы пришли немного отдохнуть.

Словно бы невзначай Захар посмотрел на соседний столик. Приятели этого белобрысого парня с интересом наблюдали за разворачивающейся сценой. Похоже, что они неплохо знали характер своего сотоварища и ждали нешуточного веселья.

— А может, спросим об этом девушку? — мягко настаивал парень. Улыбка у него была не злой, скорее задорной. Похоже, он ни на секунду не сомневался в собственной неотразимости и искренне верил, что при желании может совратить даже английскую королеву.

— Послушай, тебе же сказали, что девушка не желает танцевать.

Захар откинулся на спинку кресла и, соорудив самую доброжелательную улыбку, на которую был способен, немигающим взором принялся рассматривать лицо соперника. У стоящего всегда психологический перевес, что ж, тем интереснее ситуация.

В зрачках нахала что-то мелькнуло. Похоже, он уже осознал, что ошибся в расчетах, но кураж, который бередит душу каждого половозрелого самца, не позволил ему пойти на попятную.

— Я спрашиваю девушку, пускай она решит, — мягко, но одновременно с некоторым вызовом проговорил он.

За соседним столом откровенно захихикали.

Из служебного помещения выпорхнул лощеный официант с подносом в руках и, заметив подошедшего, так же стремительно заскочил обратно. По напряженным лицам гитаристов читалось, что парень здесь был за своего и пользовался не самой лучшей репутацией.

Захар закинул локти за спинку стула.

— Ты меня начинаешь утомлять, — несколько разочарованно произнес он, не спеша избавляться от доброжелательной улыбки.

Певец, хрипло срываясь на высокой ноте, продолжал тянуть мелодию. Получалось у него неплохо, но за соседними столиками его слушали вяло, а взгляды большинства были обращены в их сторону.

— Послушайте, давайте не будем ругаться, — поднялась со своего места Инна. — Я непременно потанцую с вами. Мы ведь пришли сюда отдыхать, так ведь, Захар?

— Вот и давай отдохнем, детка. — Захар с силой дернул девушку за руку, и она поломанной куклой плюхнулась обратно в кресло. — Кажется, нам есть о чем поговорить. — С его лица не исчезла улыбка, но сейчас, еще более натянувшись, она напоминала звериный оскал.

— Вот как, это будет весьма занятно. — На лице белобрысого изобразился интерес. — Пойдем поговорим.

Вокалист умолк, дважды ударив по струнам. На низеньком столике, чуть позади него, стояла откупоренная бутылка пива. Не оборачиваясь, он ловко ухватился за длинное горлышко и, блаженно прикрыв глаза, опустошил содержимое в четыре глотка.

— Эту песню я посвящаю милым дамам, — с приятной хрипотцой проговорил он. Глаза его при этом призывно искрились, как будто с каждой из присутствующих женщин он состоял в интимных отношениях.

Длинные пальцы, поросшие тонкими рыжеватыми волосами, несильно ударили по струнам, вырвав из глубины гитары нежный вибрирующий звук.

Захар шел первым, зная, что блондин следует за ним. Через минуту-полторы с деланной ленцой выйдут в холл его дружки, и в этом случае расклад сил будет не в его пользу, а потому в запасе у него всего лишь тридцать секунд.

Звякнула разбитая тарелка, и тотчас послышалась торопливая дробь женских каблучков. «Инна!» — догадался Захар. Взбудораженная женщина не доставит ничего, кроме дополнительных проблем, а следовательно, запас отведенного времени уменьшается еще на треть.

Стоявший в дверях вышибала, вскинув брови, удивленно посмотрел на выходящего Захара:

— Вы что, не будете ждать ужина?

— Он у вас очень пресный, пойду поищу чего-нибудь остренького, — сквозь зубы сообщил Захар.

Просторный холл был почти безлюден, только в самом углу, вдали от посторонних глаз, самозабвенно обнималась парочка влюбленных.

Под мышкой у Захара, с левой стороны, в открытой плетеной кобуре торчал «макаров». С оружием Маркелов почти не расставался, и если все-таки оставлял его дома по рассеянности, то чувствовал себя так же скверно, как гусеница в присутствии расторопного воробья.

Неожиданно он резко развернулся, выудил пистолет и с силой ткнул стволом в живот наскочившему на него белобрысому. Парень невольно согнулся.

— Глубже дыши. Вот так… Ровнее. Еще ровнее. Давай отойдем в сторонку, и не рыпайся, если не хочешь, чтобы в твоем теле на одну дырку стало больше.

— Ты кто? — выдохнул белобрысый.

— Конь в пальто… Ты песни уважаешь? По глазам вижу, что поешь. Тогда исполни мне «Красные кавалеристы». Ну!.. Мне терять нечего… На мне парочка мокрух висит. Одним «жмуриком» больше, одним меньше, только-то и всего. Считаю до трех… Раз… Два…

— Мы кра-асны-ы-е ка-ва-ле-ри-сты…

— Громче! — сурово потребовал Захар. — У меня контузия с войны.

–…и-и про-о-о на-а-ас былин-ни-ки ре-чи-и-и-с-тые ведут ра-а-ас-сказ!..

Голос блондина оказался необыкновенно сильным. Не то от страха, не то от желания показать свои вокальные возможности он почти перекричал хрипатого барда. Эхо, усиленное множеством выступов и замысловатыми углами, выскочило из холла, ставшего вдруг необыкновенно тесным, и проникло в зал. Недоуменно застыли официанты с подносами в руках, заулыбались посетители, сидящие невдалеке от дверей. Влюбленная парочка расцепилась и с интересом взирала на певца, воспринимая его сольный номер как продолжение развлекательной программы. В дверях с непонимающими физиономиями застыли два приятеля блондина.

–…А-а-а том, ка-а-к в но-о-о-чи я-я-сные, о том, как в дни нена-а-астные…

Инна отступила к двери.

Теперь его не достать. Наклонившись к самому уху, Захар жестко проговорил:

— Рыпнешься, пристрелю, сучара!

И незаметным профессиональным движением сунул «макаров» в кобуру.

Повернувшись спиной, Захар слегка разболтанной походкой направился к выходу.

Раздался негромкий и сдержанный смешок. Песня увяла на полуслове, и в спину, словно ругательство, прозвучало:

— Я тебя запомню!

Дверь с шумом закрылась, обрубив последние слова белобрысого.

— Скорее! — ухватил Захар Инну за руку и потащил к машине. — Отведали, значит, французской кухни! Уж больно остренькая она оказалась!

Дважды пискнула машина, снятая с сигнализации, и Захар юркнул в салон. Рядом, на пассажирское кресло, устроилась Инна, громко хлопнув дверцей. В иные минуты Захар непременно сделал бы ей замечание, заметив, что она имеет дело не с самосвалом, но сейчас промолчал.

Двигатель завелся мгновенно. Через стекло заднего вида он увидел трех парней, направляющихся в его сторону. Среди них выделялся белобрысый, в вечерних сумерках он выглядел седым и смотрелся значительно старше своих лет. Рядом, в широком пиджаке, шел крепыш, и Захару показалось, что за поясом у него торчит рукоять пистолета.

Потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы разогнать автомобиль до ста километров в час. Вот когда возрадуешься, что сжимаешь руль настоящей японской машины.

Захар невольно улыбнулся. Неприятности оставались где-то позади.

— Что ты намерен делать?.. Ой, господи! — зажмурилась Инна. — Ты же чуть-чуть не врезался в самосвал!

— А ты как думаешь, чем я намерен заниматься? — крутанул рулем Захар, избегая лобового столкновения с несущейся навстречу «Нексией». — У меня стресс, и я намерен снять его во что бы то ни стало. Сейчас я поеду на Тверскую, сниму там знатную кобылку вот с такими титьками и буду иметь ее целую ночь во всех положениях.

— Ты это серьезно? — Похоже, что Инна была слегка обижена.

— А ты как думала! — гнал машину по набережной Захар. — Конечно, серьезно. Я кручусь вокруг тебя, плетусь как вьюн, а ты мне даже не даешь себя за ляжку подержать!

— Захар, ну ты напрасно, ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Только не надо мне про твое отношение. Бога ради, не надо! Ты мне должна доказать это. А доказательств я никаких пока не вижу. Стоит мне только ладонь к тебе в трусы запустить, как ты тут же ноги сжимаешь! Ты что, со всеми так или это только мне такая радость?

— Я не могу.

— Почему же ты не можешь?

— Не могу… У меня ведь опыта никакого нет.

Захар выглядел обескураженным. Моргнув правым поворотником, он прижался к тротуару.

— Не ожидал… Ты что, девочка, что ли? У тебя и мужиков, что ли, никогда не было?

Инна выглядела расстроенной:

— Теперь ты меня бросишь? Ты во мне разочаровался?

— Ты меня удивила. — Он повернул ключ зажигания, и двигатель затих. — И ты девочка?! Иметь такую физиономию и такую задницу и при этом остаться целкой! У меня просто нет слов… Неужели тебе никто не понравился за это время?

— Ну как тебе сказать… конечно же, нравились, но как-то до этого не доходило. Я считаю, что нужно очень сильное чувство, чтобы отважиться на такое.

Захар всплеснул ладонями:

— Ну ты, право, святая. Не сочти меня за циника, но в наше время девушки расстаются с невинностью за полкило колбасы. И не где-нибудь на королевских кроватях и атласных простынях, а в самых что ни на есть заплеванных подъездах. Вот так-то!

— Откуда тебе все это известно?

Неожиданно Захар расхохотался и, отсмеявшись всласть, произнес:

— На собственном опыте.

— Фи, какой ты противный, — отвернулась девушка.

— Ладно, ладно, не обижайся, — примирительно проговорил Захар, — пошутил я. Вот повезло, так повезло! — хмыкнул он. — Ну кто бы мог подумать, что девочка достанется!

— Еще не досталась, — фыркнула Инна.

— Ладно, куда мы теперь едем?

Девушка неожиданно сжалась. Куда девалась прежняя раскрепощенная девчонка, какой он видел ее всего лишь полчаса назад.

— Куда скажешь, — негромко произнесла она.

В ее голосе чувствовалась какая-то обреченность.

Захар мягко отпустил сцепление и сдержанно ответил:

— Что-то у меня отпало всякое желание топтаться по злачным местам. Давай поедем в какое-нибудь тихое и уютное местечко, где можно будет обо всем поговорить.

Захар выехал на Варшавское шоссе: между кронами разросшихся кленов показались золотые маковки Свято-Данилова монастыря и тут же пропали, спрятавшись за крыши высотных зданий. В салоне установилось молчание, и, чтобы хоть как-то загладить возникшую неловкость, Захар негромко включил радио. Из динамиков полился сочный женский голос.

— А зачем у тебя пистолет? — неожиданно спросила Инна.

— А чтобы пугать бедных и невинных девочек! — состроил он страшную физиономию.

Инна поморщилась:

— Не паясничай!

— И не думаю.

— А может быть, ты бандит? И везешь меня в какой-нибудь укромный притон, чтобы поглумиться над моей чистотой? — очень серьезно спросила Инна.

— У тебя есть шикарная возможность убедиться в моих серьезных намерениях, — с улыбкой отвечал Захар.

В принципе у Инны было немало оснований беспокоиться. Они познакомились всего лишь две недели назад в каком-то захудалом баре на окраине Москвы. В него забегали не для того, чтобы прекрасно провести время с понравившейся дамой, а лишь затем, чтобы хлопнуть впопыхах стакан красного вина и бежать дальше. Даже интерьер не способствовал серьезным знакомствам: грубо струганные столы, с такими же занозистыми табуретами, на стенах красочно нарисованы сцены из русской бани — целомудрием здесь и не пахло. Но посетители поглядывали на рисунки спокойно, так же беспристрастно, как лицезреют народные художества в общественном туалете.

Единственное, что притягивало клиентов в эту дыру, так это красота звучавшей музыки. Некогда здесь была церквушка — здание старинное, многовековое, с толстенными стенами, псковские мастера возвели его в полном соответствии со всеми законами акустики. И колонки, размещенные по углам, давали такой неожиданный эффект, какого не встретишь даже в самых современных концертных залах.

В винном баре Захар оказался со своим другом совершенно случайно, чтобы купить по пачке сигарет. Но хиты двадцатипятилетней давности сначала заставили их помедлить, а потом и вовсе усадили за стол.

Рядом, у стойки, стояли две девушки и через соломинки потягивали апельсиновый сок. Высокие, длинноногие, с утонченными узкими лицами, они как будто бы шагнули в бар прямо с парижского подиума. Даже бармен, стареющий ловелас с рыжими усами, взирал на красоток обалдело и как-то пришибленно. Нечто подобное испытывает рыбак, решивший скоротать времечко с удочкой в руках у тихой речной заводи. Одно дело, когда рассчитываешь на парочку ленивых пескарей, сдуру клюнувших на отдавшего концы червя, и совсем другое, когда неожиданно вытягиваешь на сушу сома в полтора пуда весом. Девушки старались не замечать выразительных взглядов, и, судя по оживленной беседе, которую они вели, это им удавалось.

Приятель Захара, маленький и толстый чудак, больше из любви к куражу, чем из желания прикоснуться к чему-то возвышенному, предложил пригласить девушек на медленный танец. Взгляд, брошенный дамами в их сторону, больше напоминал пощечину. Так могли смотреть только породистые суки, выросшие в барских хоромах и привыкшие писать на персидские ковры. Но, к удивлению обоих парней, девушки дали согласие на танец. Скорее всего здесь сыграла свою роль хмельная мелодия прошлых лет.

И лишь потом Захар сумел убедиться, что Инна далека от той заносчивой девушки, какой она представлялась в баре. Захар же, в свою очередь, не мог позабыть надменного взгляда и неделю тиранил Инну показным невниманием.

Несмотря на внешнее великолепие, Инна выглядела вполне земной: любила подолгу стоять в темных подъездах и задыхалась от жарких поцелуев и, что самое интересное, считала свое лицо далеким от идеала. Она искренне расстраивалась, рассматривая свои руки, и всерьез полагала, что они непомерно длинные. Про ноги она говорила то же самое, но здесь, вероятно, таилось обыкновенное девичье кокетство.

Захар сделал слабую попытку затащить Инну в постель в первый же день знакомства и, получив вежливый отказ, отступил, но лишь для того, чтобы дать плоду дозреть — вот тогда он сам свалится в подставленные ладони.

Все это время он считал, что его спутница не знает недостатка в ухажерах, а он всего лишь один из тех, кто замыкает их длинную череду. Но сейчас, услышав ее сокровенное признание, он совершенно не представлял, как ему следует реагировать на подобное откровение.

Музыка воскресила утраченное настроение, и Захар не без восторга подумал о том, что кроме престижной иномарки кузен оставил ему в пользование еще и двухкомнатную квартиру в Черемушках, где всегда можно очень мило провести остаток ночи с понравившейся красоткой.

Захар свернул с шоссе и устремился по узкой улице. По обочинам стояли машины, тесно, как лошади в загоне. К одной из них Захар подъехал совсем близко, и та протестующе запаниковала, отбрасывая красное мерцание в окружающее пространство.

— Далеко еще? — глухо поинтересовалась Инна и зябко поежилась.

— Уже приехали, — вырулил он в полутемный двор. Распахнул дверцу и выпрыгнул из салона. Следом робко вышла Инна.

Полумрак сделал девушку еще более загадочной. Захар невольно задержал на ней взгляд. Хороша! Набрось ей на плечи мешок, она выглядела бы так же изящно.

Лампы у подъезда светили тускло, но в ночи они казались пожарищами. Неровный свет падал на лицо девушки.

Захар поставил машину на сигнализацию, и она, моргнув фарами, затаилась в тени.

— Сюда, — потянул он девушку в подъезд.

— Какой этаж? — Инну выдало дыхание, оно было чуть сбившимся. Такое впечатление, что она вошла в холодный омут.

— Третий… Уже пришли. Ну где он у меня? — рылся в карманах Захар.

Полы куртки колыхнулись, и из-под мышки невинно высунулась кобура пистолета. От Захара не укрылся сдержанный восторг в женских глазах, где без труда читалось: а вы очаровательны, господин бандит!

Ключи наконец отыскались: как это часто бывает, они лежали в самом последнем кармане.

— Проходи, — легонько подтолкнул он ладонью девушку, приглашая войти.

Как бы невзначай задержался у входа, разглядывая девушку со спины. В груди приятно ворохнулось: и все это мое!

Негромко захлопнулась дверь, и помещение погрузилось в абсолютную темень.

— Ой!.. Мне страшно, — тонко проговорила Инна где-то рядом.

— Где тут у него свет? — раздосадованно шарил Захар по шероховатой стене обеими руками. — Черт бы его побрал! — Неожиданно он почувствовал прикосновение, очень быстрое и одновременно легкое, как дуновение ветра. Похоже, что испуг девушки не был наигранным. — Ага, нашел, — обрадованно произнес он и потянул за тонкий шнур. Негромким щелчком сработал выключатель, и комната обрела реальность. — У всех людей, как и положено, выключатель находится у самой двери, а он его залепил куда-то на середину коридора.

— Это бра, для подсветки, — неожиданно улыбнулась Инна. — А выключатель — вот он, около двери.

— Да где тут разглядишь в потемках, — махнул рукой Захар.

Коридор был обставлен со вкусом, хоть и не богато: ковер с высоким ворсом, весьма недурная прихожая под орех, в тон обои. Единственное, что казалось не к месту, так это огромная белая маска с оскаленной пастью. Такое впечатление, что ее скопировали с бога войны.

Следом за Захаром в комнату прошла Инна, почему-то на цыпочках, как будто опасалась разбудить спящего.

— Здесь никого нет, — громко напомнил Захар. — Где у него тут холодильник?

— Наверное, на кухне, — подсказала Инна, чуть пожав плечами.

Захар прошел на кухню, маленькую, но очень уютную, с крохотным столиком у самого окна. В углу белым исполином возвышался холодильник.

— Да у него здесь шампанское! — восторженно произнес он, распахивая дверцу. — Французское! Буженина тоже имеется. Очень кстати.

— А ваш брат не будет обижаться, если мы его выпьем? — робко поинтересовалась девушка.

— Обижаться? — воскликнул Захар. — Ты совсем не знаешь моего кузена, — победно, словно самым дорогим трофеем, размахивал он бутылкой. — Он будет просто счастлив оттого, что его братан выпил шампанского с любимой девушкой. Так… где тут у него фужеры? — открыл шкаф Захар. — Возьмем высокие… вот эти. Самое то! Нравятся?

— Красивые, — покорно согласилась Инна, вновь поежившись, словно в комнате стояла промозглая сырость.

— Нарежь пока буженинку. К шампанскому мясцо как раз будет!

Инна достала из шкафа плоское блюдо и тонкими ломтиками порезала мясо.

— А ты мастерица, — похвалил Захар, открывая шампанское. Раздался негромкий хлопок, и пенящаяся жидкость залила белую скатерть. — Не рассчитал. Но ничего, нам хватит, — уверил он, разливая шампанское в бокалы.

— За что пьем? — подняла Инна фужер за тонкую хрустальную ножку, в глазах ее мелькнуло кокетство.

Она сидела прямо, лишь слегка наклонив голову.

— За тебя. Но только чтобы до дна, — предупредил Захар. — Да посмелее же ты, не яд ведь! — настаивал он.

Девушка пила шампанское мелкими глотками, чуть приоткрыв тоненькие губки, и, отпив половину, изящным движением поставила бокал.

— У меня закружилась голова, — не то пожаловалась, не то обрадовалась Инна.

— То ли еще будет, — многозначительно пообещал Захар. — Ты бы мяса отведала, оно очень кстати здесь. Вот так, смелее, не стесняйся, здесь все твое.

Захар невольно любовался ее грацией. С такими манерами не стыдно ужинать и в Букингемском дворце.

— Как вкусно! — искренне восхитилась она.

— А ты как думала! Человек, который живет здесь, ерунды не покупает. Допила?.. Теперь давай еще по одной.

— Ты меня хочешь напоить? — В ее глазах веселые огоньки, очень напоминающие вызов.

Видно, правду говорят, что шампанское действует на женщину куда эффективнее любого возбуждающего средства. Не воспользоваться таким случаем было бы просто глупо.

— Давай выпьем. — Захар тихонечко тоненькой струйкой наполнил фужер до самых краев. — За твою красоту мы ведь уже пили?.. — И, поймав легкий кивок, продолжил: — Теперь давай другой тост. Потому что, сама знаешь, выпивка без тостов — сплошное пьянство. А мы ведь не просто какие-нибудь забулдыги. Так ведь? Уже несколько дней я в отпуске, так что давай выпьем за мое безделье.

Инна тонко хихикнула, веселящий напиток давал о себе знать:

— А разве у бандитов бывают отпуска?

Захар почти обиделся:

— Ты в этом сомневаешься? Ведь у нас на работе такой напряг. За целый год знаешь как стресс накапливается! На всех этих стрелках, разборках… Вот и охота его снять. А после трудовых будней мы выезжаем на море, к солнцу, теплому песку, к красивым девушкам.

— К красивым девушкам тоже? — капризно надула губы Инна.

— Это я оговорился… Ну так что, пьем за отпускников?

— За тебя, — улыбнулась Инна и протянула бокал.

Тонко и торжественно звякнул хрусталь.

— За нас, — добавил Захар и несколькими большими глотками выпил.

Он почувствовал, как холодный напиток стал распространяться по всему телу, наполняя конечности приятной слабостью.

— Ой, я, кажется, стала совсем пьяненькая, — пожаловалась Инна.

— Давай немного потанцуем, надеюсь, ты мне не откажешь? — Захар подошел к магнитофону. — Что там у него?.. Ага, вот это подходит, — и нажал кнопку.

Зазвучала плавная мелодия. Захар взял девушку за обе руки и потянул ее к себе.

— Меня не держат ноги, — пожаловалась она, обхватив руками его шею.

— Давай я тебе помогу, у меня есть очень хорошее средство, которое способно поднять на ноги любого.

Захар взял девушку на руки и положил на диван. Она не отпускала сцепленных рук, и он стоял над ней, наклонившись.

— Я тебе помогу, — проговорил он, чувствуя, как от волнения пересыхает горло. — Подними руки.

Инна подчинилась, и Захар, справляясь с возбуждением, стал осторожно приподнимать ее платье. Он задержал взгляд на бедрах, разглядывая треугольник черных трусиков. Ничто так возбуждающе не действует на мужчину, как ажурное женское белье. И уже с силой рванул платье, освобождая роскошную фигуру от тесного плена.

— Все будет хорошо, не волнуйся, — поспешил успокоить девушку Захар, коснувшись губами ее шеи. Он давно обратил внимание на то, что Инна предпочитает ходить без лифчика, а следовательно, они стали ближе друг к другу еще на одну деталь туалета.

Медленно, не лишая себя удовольствия, Захар принялся стаскивать трусики. Колени девушки слегка сомкнулись.

— Ты только скажи, что нужно сделать. Я не умею.

— Это нехитрая наука, — успокоил ее Захар.

— Может, выключим свет? — несмело предложила Инна.

Захар чуть покачал головой:

— Нет… Я хочу видеть тебя всю, какая ты есть. На свете нет более прекрасного зрелища, чем возбужденная женщина.

— Господи, никогда не думала, что потеряю свою невинность в незнакомой квартире и на чужих простынях. Мне представлялось, что это будет куда более романтично.

— Тебе не нужно ни в чем раскаиваться. Доверься мне. Расслабься… Вот так… Ноги расслабь, — поглаживал Захар живот девушки. Движения неторопливые, круговые, а потом, как бы невзначай, он продвинул ладонь к ее паху и нежно погладил бедра с внутренней стороны.

Инна застонала, негромко и одновременно сладко, и ноги ее слегка раздвинулись.

— Не останавливайся, — неожиданно попросила девушка, — мне так хорошо.

Захар понимающе улыбнулся:

— Не переживай. Это только самое начало. А теперь подними ноги, — и, заметив нерешительность подруги, добавил: — Пожалуйста.

Инна согнула ноги в коленях. В глазах больше любопытства, чем страха. Захар навис над ее хрупким телом, как скала, которая готова раздавить ее в любое мгновение. Но опустился он очень мягко и, коснувшись животом ее тела, спросил:

— Ты готова?

— Да, — глухо произнесла Инна.

Он вошел в нее не сразу, сначала поласкал губами ее набухшие соски и, убедившись, что она действительно ждет, скользнул в нее осторожно и неторопливо, ощущая нешуточное сопротивление девичьей плоти.

— Захар, мне больно, — негромко застонала Инна, прикусив губу.

— Потерпи.

Неожиданно Инна вскрикнула и вцепилась пальцами в его плечи, больно расцарапав кожу, а Захар, не желая останавливаться, прижимал ее все крепче.

Инна вскрикивала, стонала, царапала ногтями его спину и шею, а он, ничего не замечая, содрогался на ее нежном теле, как молодой взбесившийся дьявол. И вот, наконец, устав, он скатился в сторону, глубоко и удовлетворенно вздохнув.

Некоторое время они молчали, слушая музыку, доносившуюся из динамиков. А потом Захар спросил, повернув голову:

— О чем ты думаешь?

— Так… О разном.

— И все же?

Инна невесело улыбнулась:

— Тебе интересно знать, что думают в эту знаменательную минуту бедные девушки? — В ее словах сквозил неприкрытый сарказм. — Поверь, ни о чем особенном. А вот ты, наверное, чувствуешь себя героем?

— Вовсе нет, — ответил Захар, — сейчас я чувствую себя как минимум волшебником. И знаешь почему?

— Интересно узнать.

— А потому что из девушки я сделал женщину, — почти торжественно заявил Захар.

— Ты тщеславен, — отметила Инна. В ее голосе не было никаких оттенков, простая констатация факта.

— Не без того. Ведь наш мир движут честолюбивые люди, остальные идут в прицепе, — сдержанно заметил Захар. — Просто люблю быть всюду первым. Ладно, что мы говорим о каких-то глупостях. Может, ты хочешь шампанского?

— Не откажусь, — согласилась девушка.

Она села на диван и укрылась легким покрывалом. Получилось что-то похожее на греческую тунику. Захар поднялся и, не стесняясь собственной наготы, подошел к столу и разлил шампанское в бокалы. От его внимания не укрылось, какими глазами оценила его фигуру Инна — быстро и одновременно очень цепко. Так смотреть может только опытная женщина, искушенная прелестями разврата, и только небольшое красное пятно на покрывале свидетельствовало, что это не так.

Захар сел рядом, слегка приобняв Инну. Все слова казались излишними, а потому следовало помолчать. Даже выпили без тоста, лишь слегка соприкоснувшись бокалами.

Пустые бокалы поставили рядом, на пол.

Захар предпринял попытку прижать к себе Инну покрепче и продолжить начатое, но неожиданно натолкнулся на уверенное и крепкое сопротивление девушки.

— Не надо, — виновато произнесла она, — у меня там все болит.

— Понимаю. — Голос Захара звучал почти виновато.

— Я сейчас приду, мне надо в душ, — тихо произнесла Инна и, прижав к груди покрывало, заторопилась в ванную.

Раздался плеск воды. Совсем неожиданно он подействовал на Захара убаюкивающе. Сон навалился на него тяжелой плитой. Теперь у него не оставалось сил, чтобы даже пошевелиться. Не сопротивляясь более желанию, он сомкнул веки, успев подумать о том, что так бездарно прошел сегодняшний день и вместо долгожданной ночи любви пришлось уснуть на краешке дивана.

…Захар проснулся оттого, что в его глаза ударил свет. Некоторое время он пытался противостоять его бесцеремонному вторжению, но солнечный поток навязчиво проникал даже через крепко сомкнутые веки.

Открыв глаза, он увидел сидящего в кресле Шибанова. Гриша неторопливо и с большим изяществом пережевывал куски буженины.

Неприкрытый, Захар чувствовал себя в присутствии Шибанова необычайно глупо. Поднявшись, опрокинул бокалы на пол (ладно, не разбил!), Гриша как будто не замечал его пробуждения, даже не глядел на него, а с аппетитом продолжал свою трапезу. Создавалось впечатление, что он явился в эту квартиру лишь для того, чтобы покушать.

— Очухался? — наконец спросил Григорий, проглотив последний кусок.

— Как ты сюда попал? — хмуро поинтересовался Захар, застегивая брюки.

Шибанов повертел в руках ключ:

— Как и положено, через дверь. Или ты думаешь, я, как домушник, должен через форточки врываться?

— Я думал, что ключ только у меня, — не то пожаловался, не то обиделся Захар.

— Хочу тебе сказать, лейтенант Маркелов, что трахаться не только ты один любишь. В этом отношении у меня тоже все в порядке. А когда Степан укатил за океан, то ключи оставил нам обоим. Он любит проделывать такие фокусы. Я сначала удивлялся. Думаю, откуда в мусорном ведре презервативы валяются? И решил посмотреть, кто сюда приходит. Сначала думал, что кто-нибудь из местных ребятишек балует, узнали, что квартира пустая, вот и развлекаются втихомолку. Грабить не грабят, чтобы осложнений с законом не возникло, а вот девочек приводят регулярно, оттянуться на полную катушку. И, признаюсь, очень удивился, когда здесь нарисовался ты. Кстати, буженина и шампанское были мои, — посмотрел капитан на Захара, уже одевшегося и присевшего напротив. — Мясо, так и быть, я тебе прощаю, тем более я сам доел остатки, а вот шампанское, будь добр, верни! Тем более оно не простое, а фирменное. Я как раз завтра с девочкой хотел сюда завалиться.

— Ладно, принесу, — невесело буркнул Захар.

— Ба! А это что такое? — показал Шибанов на бурое пятно в самом центре покрывала. — Да никак кровь! Я вижу, ты не брезгливый, молодец, — уважительно протянул капитан.

— Здесь не совсем то, — хмуро пробасил Захар. — Девочка попалась. Измучился, думал, не одолею, но вот, видишь, — махнул он рукой в сторону постели, — справился.

— Что я могу сказать? Герой! Пробил, так сказать, дорогу для остальных. А вот только диван ты испачкал, — покачал головой Шибанов. — Степан не простит тебе такого кощунства над своей мебелью, ткань менять заставит.

— Что ж делать, поменяю, — примирительно согласился Захар. — Только когда это еще будет, он ведь не раньше чем через полгода объявится.

— А где твоя подружка-то? Что-то я ее не видел.

— Сам не знаю, — пожал плечами Захар. — Я вчера очень устал… Навалилось всякого разного. Как дело свое сделал, прилег на диван, проснулся — ты здесь, а ее уже нет.

— Ладно, не переживай, отыщется, — успокоил его Григорий. — Если была девочка, то никуда от тебя теперь не денется, они очень прилипчивые. Поверь мне! Была у меня одна такая, как-нибудь расскажу. Но я к тебе не просто так пожаловал.

— Дело, что ли, какое? — безрадостно поинтересовался Маркелов.

— Угадал. И знаешь, кто тобой заинтересовался?

— Кто же?

— Полковник Крылов!

— А ему-то я зачем? — едва не поперхнулся Захар. — Ведь я же в отпуске!

— Тут такое дело, Захар… Ты уж меня извини, но я обещал ему срочно тебя разыскать.

— Но хоть пару дней ты мне дашь покуражиться? Только-только мои сердечные дела настраиваться начали, — искренне посетовал Захар. Он взял бутылку шампанского, с интересом заглянул внутрь и вылил на язык несколько капель. — Кисло, зараза! Удивляюсь, как это я вчера полбутылки выдул. Сейчас бы пивка! — мечтательно протянул Захар.

— Не советую, — отрицательно покачал головой Григорий. — Господин полковник не любит, когда ему дышат в лицо перегаром. Ты не смотри, что он снаружи рыхлый и производит впечатление добрячка. На самом деле у него внутри сталь, я на собственной холке уже успел в этом убедиться.

— Не знаю, что на меня вчера нашло, но я от полбутылки шампанского вырубился. Лежал пластом, будто бы водяры нахлебался, — удивился Захар.

— Может, твоя девочка чего-нибудь недозволенного в бокальчик подсыпала? — прищурился капитан. — Давай пробьем, что за особа. В два счета на чистую воду выведем.

— Девочка здесь ни при чем, — махнул рукой лейтенант. — Она чиста, как ангел, это я вчера немного подустал. Ну что, едем к полковнику? — посмотрел Захар на Шибанова. — Твоим ключом дверь закроем или мне свой достать?

Капитан невольно хмыкнул:

— Вижу, что ты созрел. Ладно, я сам достану. Давай на выход.

Глава 9

ЧТЕНИЕ ЛИЧНЫХ ДЕЛ — ЗАНЯТИЕ УВЛЕКАТЕЛЬНОЕ

Полковник не проронил ни слова, лишь только хмурился, что — то хмыкал себе под нос, иногда невесело улыбался, будто читал не личное дело лейтенанта Маркелова, а занимательное криминальное чтиво. Обнаружив очередное взыскание, Геннадий Васильевич вздохнул и поднял грустные глаза на своего собеседника, вконец искрутившегося на жестком стуле. Похоже, что стул был для него мал, еще совсем немного — и тощий зад лейтенанта скатится на дубовый паркет.

Но неожиданно полковник бодро поинтересовался:

— Это все про вас?

— Что именно, товарищ полковник?

— Ну, все то, что написано в вашем личном деле.

Лейтенант неопределенно пожал плечами (этот толстяк умел дать под самый дых, как заправский боксер) и ответил, покрываясь краской смущения:

— Мне не доводилось читать своего личного дела, но, наверное, там много неприятного.

— Признаюсь, очень увлекательное чтение. Я бы с удовольствием дал вам почитать, но… инструкции не позволяют. Так что попробуем обойтись без этого. Для нашего дела вы подходите идеально. То, что мы хотим поручить вам, еще полнее раскроет ваши артистические способности… Что же вы молчите-то, не желаете спросить, чем именно вам предстоит заниматься? — хитро посмотрел полковник Крылов на Маркелова, который будто бы вмерз в стул.

— Как-то не положено спрашивать у начальства, — дипломатично изрек Захар.

— Это ты верно заметил. Не положено. Но в твоем деле написано… — Полковник полистал страницы, выразительно хмыкнул и, плутовато посмотрев на Маркелова, продолжал: — Что ты более наглый. Так верить этому или нет?

Захар только повел плечами, как бы утверждая: бумага все стерпит, на ней еще и не такое можно нацарапать.

— Ничего не могу добавить, товарищ полковник.

— И правильно, — назидательно произнес Крылов. — Вижу, что ты еще и умом не обделен. А в наше время это очень большая редкость. Да не ерзай ты, наконец! Штаны до дыр протрешь! А они казенные, потом за свой счет покупать будешь. Опять же, финансовые траты, в долги залезешь, а тебе это ни к чему, с твоим-то окладом. А этот прокольчик на нервной системе может отразиться. Например, пригласишь какую-нибудь девушку в ресторан, а потом посуду начнешь сгоряча бить, официанту шею намылишь за то, что он к твоей девице пристает.

— Про это в деле тоже написано? — приуныл Захар.

— А ты что думал? Мы, брат, милиция, а она не только за порядком на улице смотрит, но еще за чистотой собственных рядов. Есть такое понятие «оперативные источники», не мне тебе объяснять, что это такое. Они и сообщили, что ты любишь устраивать дебоши в общественных местах. Странно, что тебя до сих пор еще из уголовки не поперли.

— Значит, настучали все-таки.

Полковник, подняв палец вверх, поправил:

— Не настучали, а поставили в известность. Всякую вещь нужно называть своими именами. Я тоже, бывает, хожу в рестораны. Но хочу сказать тебе откровенно, — полковник Крылов прижал пухлую ладонь к груди, — я не бью по роже всех тех мужчин, что смотрят на мою жену. А она, поверь мне, старому дураку, очень даже хороша! Я ведь второй раз женат и женушку выбрал на двадцать пять лет моложе себя. Так что она при роскошной заднице и с красивой физией. Мужики заглядываются! А я ведь не в пример круче тебя, мог бы звездануть чересчур нахальных по роже. Но ничего, терплю. И знаешь почему? — простецки поинтересовался полковник.

— И отчего же, товарищ полковник? — Разговор принимал интересный оборот.

— А потому что законность должен соблюдать, вот так-то!

— Но я ведь в тот день одного уркача задержал со «стволом». А он в федеральном розыске целый год числился.

— Знаю, — отмахнулся полковник. — Здесь этот подвиг тоже отображен. Поэтому ты до сих пор и разговариваешь со мной. Правда, что ты специалист по рукопашному бою?

— Правда, — слегка смущенно отозвался Захар, — так вы же мне сами подписывали разрешение на командировку для участия в соревнованиях.

— Давно это было?

— Полгода назад.

Полковник выглядел обескураженным:

— Хм… Ничего не помню. Да здесь и немудрено, столько приходится разных дел за день решать, что просто голова идет кругом. Ну и как ты выступил? — с любопытством посмотрел полковник на лейтенанта.

— Вторым стал.

— Что ж не первым-то? — разочарованно хмыкнул Геннадий Васильевич.

— Можно было бы и первым, просто не повезло. Состав был очень сильный. А проиграл я призеру чемпионата мира по самбо. Да и то по очкам.

— Не думал, что ты такой… способный.

Захар пожал плечами:

— Старался.

— Так ты еще и скромный! — удивился полковник. — Хвалю. Из твоего дела видно, что ты еще и неплохо стреляешь.

Маркелов улыбнулся. Оказывается, полковник был способен на шутку.

— Здесь произошла другая история. Когда я в армии в учебку попал, то в первую же неделю у нас стрельбы были. Так получилось, что я отстрелялся в пятерке лучших. А потом несколько месяцев мы автоматы пристреливали. Вот и научился малость.

— А в твоем деле отмечено, что по стрельбе из «АКМ» ты лучший в округе, — будто бы засомневался полковник, испытующе сверля его глазами.

— Отстрелялся я действительно лучше всех, — как бы нехотя признался Маркелов, — но ребята не хуже. Просто в этот день в отличие от многих я не нервничал, да и поспал неплохо.

— Ладно, — пятерня полковника решительно легла на картонную обложку, — теперь давай поговорим о деле. Не возражаешь?

— Разве я бы посмел?

— А ты, я замечу, большой дипломат. А дело вот в чем… Про налет на отделение ВОХРа слышал?

— Конечно, — кивнул лейтенант. — Двое убитых. А еще бандиты унесли несколько ящиков с оружием.

— Верно, вот в нем-то все и дело, — согласился Геннадий Васильевич. — А если говорить конкретно, то было вынесено несколько ящиков со снайперскими винтовками и пятьдесят пистолетов «ТТ».

— Нехило, — призадумался Захар.

— Вот именно. Оружие было взято под какую-то конкретную акцию. Какую именно, мы пока не знаем. По этому вопросу есть только предположения, но никаких фактов или оперативных данных. А нужно немедленно установить, кто это сделал, чтобы изъять украденное. Теперь ты понимаешь важность работы?

— Кажется, да. — В голосе Маркелова не было уверенности, он так и не смог понять, в какую сторону клонит полковник.

— Мы подозреваем, что в этом деле замешан кто-то из вохровцев. Возможно, кто-то из их родственников. Они могли пользоваться доверием остальных и иметь доступ в здание. — Задумавшись, полковник добавил: — Но скорее всего здесь вероятнее первое. Так вот, мы хотим внедрить в охрану своего человека — способного, умного, причем важно, чтобы он обладал какой-то жилкой авантюризма и изнутри посмотрел за тем, что там происходит. И конечно же, чтобы он вывел нас на людей, которые совершили ограбление. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Очень верное решение, товарищ полковник, — быстро согласился Маркелов.

— Так вот, этим человеком должен быть ты.

— Я?! — невольно вырвалось у Захара.

Крылов, немного помолчав, продолжал размеренным тоном, как бы не замечая недоуменного восклицания:

— Твоя кандидатура уже утверждена. Мы тебе сделаем документы — паспорт, водительское удостоверение, всевозможные выписки, характеристику с твоей прежней работы. Словом, все то, что тебе может пригодиться для твоей второй жизни. Придумаем легенду. Здесь нам придется поработать на совесть, — пальцы полковника нервно застучали по столу, — проколов быть не должно, и нужно продумать каждую мелочь. Помнится, ты откуда-то с севера.

— Из Воркуты.

— Хм… Знаменательный город — лагеря, колючая проволока. Ну-ну… Так что тебе не придется чего-нибудь особенного выдумывать. А кто твои родители?

— Из детдома я. Есть только брат, двоюродный.

— Ах, да! Извини… Дело еще более упрощается, по многим вещам тебя и вовсе не нужно будет инструктировать. Ты будешь играть этакого разбитного, бесшабашного парня. Скажем, рубаху-парня. Если будут спрашивать, зачем устроился на такую малоденежную работу, отвечай, что хочешь иметь свободное время. Сутки работаешь, трое отдыхаешь, это мечта каждого работяги. Не скупись! Деньги мы тебе выделим. Если будут спрашивать, откуда копейка, глубокомысленно помалкивай. Веди себя, как шалопай. Задирать никого не надо, и в стороне стоять тоже ни к чему. Как выдадут оружие, обмолвись, что вот с таким бы оружием — да на большую дорогу. И последи за реакцией остальных. Это важно!.. Может быть, что-нибудь и проявится. Тебе все ясно?

— Как будто бы все, — попытался придать уверенности своему голосу старший лейтенант Маркелов.

— Хм, рановато ты успокоился, — укорил его полковник Крылов. — Что же ты не спрашиваешь, как будешь связываться с нами?

— Думал, сами скажете.

— Так вот, никаких хождений в уголовку. Звонков тоже не должно быть. У меня такое ощущение, что здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд. Не исключено, что тебя могут элементарно подслушать, а значит, категорически никаких звонков!

— Понял, товарищ полковник.

— Связываться будешь через нашего человека. — Крылов порылся в карманах, выудил оттуда горсть мелочи, клочки бумаг и, не сдерживая досады, произнес: — Все хочу произвести ревизию в своем кармане, больно уж мусора много накопилось, да вот как-то руки не доходят. Ага, подходит!.. Запомни вот этот значок. — Захар всмотрелся. Обыкновенный металлический кругляш с изображением какого-то здания. — Человеку, который покажет тебе этот значок, ты должен будешь подчиняться во всем. Он и будет твоим связным. Понятно?

— Так точно, товарищ полковник!

— Чего улыбаешься-то?

— Да все как в детективе. — Губы старшего лейтенанта расползлись еще шире.

— Ах вот оно что… Хм, если ты не знаешь, так хочу тебе заметить, что наша жизнь и есть сплошной детектив. Ну да хватит лирики. Ладно, иди, дел у тебя будет много, так что готовься. И еще вот что… с бабами поосторожнее, — строго наказал полковник, — никаких откровений. Ты меня хорошо понял?

— Так точно, товарищ полковник! Разрешите идти?

— Ступай, — и, отпустив старшего лейтенанта, не без интереса возобновил дальнейшее изучение личного дела Маркелова.

Глава 10

ТРУДОВОЙ ДЕНЬ НАЧАЛСЯ — ПОЛАГАЕТСЯ ЗАЛИТЬ ПОД ЖАБРЫ

Начальник ВОХРа Абрамов Валерий Петрович аккуратно перелистывал трудовую книжку Захара.

— Однако, я посмотрю, по России вы поколесили немало. И что, больше года нигде проработать не сумели?

— Не получалось, — озорно улыбался Захар, демонстрируя безупречные зубы.

— Почему же не получалось: работа не нравилась или, может быть, люди не подходили?

Он намеренно не предлагал новичку присесть — некий тест на нахальство — и не без удовольствия следил за его дальнейшей реакцией. Однако ждать пришлось недолго. Выждав положенную пару минут, тот сел в свободное кресло и уставился на него непроницаемым взглядом. Валерий Петрович старательно делал вид, что не замечает самодеятельности новичка, и углубился в записи трудовой книжки.

Подождав еще минуту, новичок скрестил ладони на затылке, всем своим видом демонстрируя безразличие и скуку. А уж это было через край! Привыкший к армейской собранности, Абрамов не допускал разболтанности в подчиненных и сейчас быстро соображал, как правильнее следует реагировать на подобное действие.

Будь на месте этого парня кто-то другой, так он мгновенно выставил бы его за дверь, но перед ним был родственник его армейского приятеля. А Абрамов, в свою очередь, был обязан тому не только новым назначением, но и разного рода приработками, а поэтому старался услужить. Так, например, три дня назад приятель почему-то попросил его джип «Ниссан». Уважил. А сегодня в мягкой форме попросил о приеме в штат его родственника.

И попробуй откажи!

Похоже, молодой нахал осознавал собственную силу и вел себя в его кабинете, как в борделе низкого пошиба. Единственное, что остается делать, так это не заметить его наглости.

— А кем вы приходитесь Валентину Викторовичу?

— Это мой дядя.

— Ладно, вижу, что вы переменили множество мест, но очень надеюсь, что у нас вы останетесь надолго. Коллектив у нас неплохой, ребята все молодые, озорные, думаю, что вы с ними подружитесь. — Абрамов делал вид, что ничего не произошло. — К работе можете приступать завтра же. Инструктаж получите на месте. Начальником твоей смены будет Иван Степанович Федосеев. Работник он опытный. Можно сказать, уже старик, но дело свое знает куда лучше молодых и разгильдяйства на работе не потерпит.

— Понятно, — привстал Захар. — К порядку я тоже привык. В тягость не будет. А что там у вас случилось? Будто кто-то на охрану наехал?

— А разве дядя не рассказывал? — удивился начальник охраны.

— Так, упомянул что-то, — признался новый сотрудник.

— Ну, ничего, выйдете на работу, вам все расскажут в деталях.

* * *

Рабочий день Маркелова на новом месте сюрпризов не принес. Все выглядело до обыкновенного просто. Начальник смены — Иван Степанович Федосеев — дружески хлопнул его по плечу и весело поинтересовался:

— В армии служил?

— Было дело, — сдержанно заметил Захар, не решаясь вдаваться в подробности.

— Вот и отлично, — неожиданно возрадовался старик. — Будешь стоять на воротах, в «глазок» смотреть, кто подъехал. Спросишь пропуск, все как положено, а если возникнут хотя бы сомнения, связывайся со мной. Я распоряжусь!

— Понял, — задорно отозвался Захар. — А стульчик к воротам можно припереть, чтобы ноги не уставали?

Федосеев с интересом уставился на новенького:

— А ты, я вижу, комфорт любишь.

— А кто ж его не любит, — дерзко, не соблюдая дистанции, отозвался Захар.

— За комфорт платить нужно, — очень серьезно заметил Иван Степанович. — А потом, ведь начало твоей трудовой деятельности отметить нужно. Без этого здесь никак. Традиция такова! Не я начинал ее, и не мне забывать, — как-то торжественно подчеркнул старик. Судя по его отвислым щекам, на которых отчетливо обозначились крохотные ручейки лопнувших сосудов, он понимал толк в крепких напитках. — Иначе работа не заладится.

— За этим делом не станет! — объявил бодро Захар. — Как смена закончится, так и вспрыснем под жабры.

Кроме старика, в его смене было еще два человека. Первого все звали Гарик. Это был крупный мужчина лет тридцати, с сонливым выражением лица, как будто он только что отошел от многомесячной спячки. Его движения были заметно заторможены и ленивы, словно он делал снисхождение всем присутствующим. Второй — немного постарше Захара, сухощавый и выцветший, как мартовский кот. Он ходил пружинистой, легкой походкой и напоминал бывшего гимнаста. Звали его Егор.

Оба оказались москвичами и жили в пределах Садового кольца. К Захару они отнеслись покровительственно, как это случается со столичными жителями при встрече с дремучей провинцией. И лишь однажды Маркелов уловил неприязненный взгляд Гарика, который смотрел на нового сотрудника, как на дешевую лимиту, решившую в скором порядке изгадить все московские подъезды.

Маркелов решил присмотреться к Гарику.

День протекал обыкновенно. Даже где-то скучновато. Похоже, что такой же тоской маются и все остальные. Но скоро он убедился, что это не совсем так: Федосеев баловался кроссвордами, а Гарик листал красивые и толстые журналы с грудастыми тетками на цветных вкладышах. А кроме того, все нещадно эксплуатировали телефон, и казалось, что в интимных отношениях с охраной состояла половина гражданок столицы.

Однако увлечения сотрудников не отражались на работе — дело свое они знали неплохо. Были недоверчивы и придирчивы одновременно. Впрочем, когда отвечаешь за выдачу оружия, другого отношения быть не должно. В этот день Захар стал невольным свидетелем того, как они отказали в выдаче пистолета вохровцу, проработавшему в охране пятнадцать лет, лишь только потому, что тот позабыл служебное удостоверение.

Ночь прошла спокойно. Дважды подъезжал наряд патрульно-постовой службы и, выпив на дармовщинку кофейку с бутербродами, уезжал в ночь.

Невольно Захар стал присматриваться к подъехавшему наряду, ожидая, что кто-нибудь из них покажет ему условленный знак. Но через минуту общения с ними понимал, что сержантов милиции ничего не интересует, кроме получения мзды с частного предпринимателя. Впрочем, судя по их намекам, у них имелась еще одна страстишка — девочки с Тверского бульвара. Похоже, что за свой покой барышни расплачивались с неунывающими сержантами собственными телами.

Часа за два до конца смены к Захару подошел Егор.

— Ты грозился отметить с нами начало трудовой деятельности, — и, задержав холодные, чуть пытливые глаза на лице Захара, уточнил: — Или все-таки пошутил?

— Базара нет! — охотно откликнулся Маркелов. — Что я, не понимаю, что ли? — И, как бы спохватившись, добавил, посмотрев на часы: — Но ведь смена!

— Через пятнадцать минут подойдут двое наших. Они вместо нас подежурят. А мы с тобой за водярой смотаемся. Идет?

— Заметано! — с воодушевлением ответил Маркелов, словно бы предвкушая нешуточное веселье.

Так и случилось. Не прошло и получаса, как раздался хозяйский звонок, и следом, опережая возможный вопрос, послышался развязный окрик:

— Степаныч! Ты что, уснул, что ли, там? Свои это!

На мониторе Захар рассмотрел двух людей в камуфляжной форме. Похоже, те самые, о которых говорил Егор.

Открывать он не спешил, приучая гостей к дисциплине, и, потомив несколько минут, спросил:

— К кому?

— Ты чего, охренел, что ли? — завозмущался один из пришедших, с рыжеватой коротенькой шевелюрой. — Своих не узнаешь?

Лицо второго показалось Захару знакомым. Он невольно вздрогнул, подумав о том, что встреча могла состояться в одном из кабинетов на Петровке.

— Похоже, что парень из новеньких. Он нас еще не знает. Эй, как там тебя, позови Степаныча, скажи, что свои пришли.

Знакомым был даже голос, чуть шепелявый, с претензией на значимость.

Маркелов включил селекторную связь и проговорил:

— Здесь пришли двое. Говорят, к Степанычу.

— Пусти, — раздался добродушный голос Федосеева. — Это свои ребята, тебе с ними работать.

— Понял, — отозвался Маркелов и, предчувствуя самое недоброе, открыл дверь.

Захар вспомнил его мгновенно, едва тот перешагнул порог. Это был тот самый тип, с которым он сцепился в последний раз в ресторане. С минуту гость рассматривал Маркелова, вспоминая его, а потом, обнажив в усмешке фиксу, произнес просто, как будто пришел лишь затем, чтобы навестить его:

— Я же сказал, что найду тебя, падла! Вот и нашел. Сколько же мы с тобой не виделись? Дней десять? Хороший срок. Счетчик-то — он тикает, денежки идут, — неторопливо наступал он на Маркелова. Парень с рыжеватым бобриком с интересом смотрел на Захара, ожидая его реакции. — Теперь ты от меня никуда не денешься, козел. Знаешь, сколько моя обида стоит?

Захар не отступал, понимая, что от того, как он сейчас себя поведет, зависит судьба всей операции. Неплохо было бы обратить все в шутку, постучать белобрысому по плечу и пообещать немереное количество баксов. Но всякий его шажок в сторону будет воспринят окружающими как обыкновенная трусость.

— Послушай, о чем ты? — попытался изобразить он удивление.

Захар сразу почувствовал, что получилось на редкость скверно, — выдали губы, неожиданно потерявшие гибкость.

— Ты что ваньку валяешь? Ты меня что, за фраера малахольного, что ли, держишь? Ты с телкой был, а потом «стволом» у меня под носом размахивал! Я твою рожу и в аду помнить буду. Если не хочешь, чтобы тебя здесь уделали, завтра мне десять тысяч баксов пригонишь. Ты меня понял? Кузя, — повернулся он к рыжему, который стоял здесь же и со зловещей улыбкой посматривал на Захара, — это тот самый пидор, про которого я тебе рассказывал.

Адреналин, прорвав все запруды, забурлил и ударил кровью в лицо:

— Ты мне за базар ответишь, тварь! Не посмотрю, что при свидетелях, уделаю, как падаль!

— Ну, чего ты раздухарился, Ворона, — услышал Захар за спиной голос Федосеева. Похоже, что старикан был здесь в авторитете. Ворона как-то заметно скис и неловко отступил назад. — Если работать не желаешь, так я тебя быстро рассчитаю, желающих на твое место предостаточно найдется. Хватит с меня приключений! — рубанул он ребром ладони себе по горлу. — Мне такие духаристые работнички без надобности! Это наш новый сотрудник, звать Дмитрий Петров. Прошу любить и жаловать. Он подо мной! Хороших людей я сразу вижу. А если он перед тобой чем-то виноват… так две бутылки водяры сверху поставит. Вот на этом инцидент считаю исчерпанным. Понятно? — строго посмотрел он на Ворону. — Чего молчишь, я с тобой разговариваю, — грубовато поторопил Федосеев.

— Да.

— А теперь пожмите друг другу руки. Повторять не буду.

Ворона неохотно протянул руку, продолжая сверлить взглядом Захара. Рукопожатие у него оказалось вялым.

— Вот так-то. И чтобы не заводились. Теперь вы вместе работаете. Ясно? А ты марш за водярой, да чтобы не скупился! — шутя подтолкнул в спину Маркелова Иван Степанович. — А чтобы тебе скучно не было, провожатого возьми. Егор, сходи с новичком в магазин.

— Вопросов нет, — засветился надраенным самоваром напарник. — Ну что, пойдем, — весело посмотрел он на Захара и шагнул за территорию.

У самых ворот Захара несильно попридержал за рукав Ворона.

— Ты думаешь, что «фуксом» прошелся? — процедил он сквозь стиснутые зубы. — У нас с тобой еще будет времечко перетереть тему.

Захар зло выдернул рукав и, не ответив, заторопился следом за Егором, пружинисто удаляющимся по аллее.

— А что за человек этот Иван Степанович? — спросил Захар, догнав Егора.

— Батя-то? Мировой мужик, — протянул Егор, даже не взглянув на Маркелова. — Он у нас в авторитете, — уважительно добавил он. — Во-первых, дольше всех работает, и начальство его ценит, а во-вторых, деньжат у него всегда можно занять, и никогда не откажет, а в-третьих, не любит, когда молодые залупаются. Здесь же у нас коллектив маленький, все на виду, причем при оружии. Если что не так, тут такая стрельба может начаться, что не приведи господи!

— Что-то он староватый для охраны, — сдержанно заметил Захар.

Егор упорно избегал его взгляда и смотрел прямо перед собой.

— Это как раз тот случай, когда мастерство не пропьешь.

— А что там у вас за заварушка случилась? Я слышал, что двоих убили и оружие унесли.

Егор замедлил шаг и внимательно посмотрел на Маркелова:

— Ты случайно не в милиции работаешь?

— А что, похоже, что ли? — хмыкнул Захар.

— По роже-то не скажешь, — честно заметил Егор. — Может быть, и на «путевого» бы потянул, если бы вопросов глупых не задавал.

— А я вот что подумал: сколько бабок срубили те, что оружие взяли? На черном рынке одна винтовка под пять тысяч «зеленых» будет стоить!

— Ты особенно язык-то не распускай, — строго наказал Егор. — Ладно, ты мне сказал, никто не услышал. А если Степаныч узнает о таком базаре, так он голову оторвет.

— Спасибо за совет.

— Пользуйся. Денег за совет не беру, — отозвался Егор, скривив губы. Получилось очень невесело. — Вот и магазин, — показал он рукой на четырехэтажное здание. — С торца нужно заходить. Возьми «Столичную». Наш батя исключительно ее предпочитает.

— Хорошо. — Захар быстрым шагом заторопился к зданию.

Вход в магазин загораживал грузовик, крытый брезентовым тентом. Задний борт был открыт, а в глубине стояло десятка два ящиков с водкой. Здесь же суровым стражем стояла баба лет пятидесяти в белом халате. Она строго ловила завистливые взгляды мужиков и чувствовала себя в их присутствии по меньшей мере Царевной-лягушкой на смотринах у царя-батюшки.

У машины трудился грузчик лет сорока пяти. Лицо у него было покрыто густой темной щетиной, от оплывших глаз оставались одни щелочки, из которых недобрым огнем светились черные зрачки.

Подхватив ящик, он брел в магазин, тяжеловато ступая по высокому крыльцу. Вид у него был безмятежный и усталый, и, судя по физиономии, его уже давно не волновало неровное позвякивание бутылок. Перед глазами стояла постель, на которую можно было бы плюхнуться, даже не снимая стоптанных ботинок, и проспать беспробудно до рассвета следующего дня.

— Ну что ты опять застрял? — громко покрикивала женщина на мужика, которому, судя по обильному поту, выступившему на лбу, и без того было несладко, каждая ступенька лестницы давалась ему с трудом. — Набрала алкашей на свою голову! Плетешься, как беременная вошь по потной заднице.

— Это ты напрасно, хозяюшка. — Грузчик был настроен миролюбиво. — Спалось мне плохо, вот сегодня как-то и тяжело на душе.

— Еще бы не было тяжело, — задиристо кричала вдогонку баба, — жрать зараз по две бутылки водки, да еще на ночь!

Мужик исчез в магазине, но через несколько секунд появился вновь и с безучастным видом, шаркающей походкой, направился за очередным ящиком. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: он был из того немногочисленного племени мужиков, что посматривают на окружающий мир с невозмутимостью сытого зверя. И философски относятся не только к замечаниям тещи, но и к наставлениям собственной жены. Захар обратил внимание на то, что женщина мудро не переступала рубежа, за которым в сонливом мужике мог проклюнуться настоящий хищник.

— Да ладно тебе, — лениво огрызался грузчик, — ну чего разлаялась. Выпить, что ли, нельзя?.. Сама же знаешь, работу я свою делаю…

— А кто пять минут назад чуть ящик не расколотил? — сетовала баба, размахивая руками. — Если бы хоть одна бутылка треснула, так я бы с тебя в тройном размере высчитала, — угрожающе заколотила она кулаком по кузову.

Мужик взял следующий ящик грубовато, бесцеремонно, и тут же протестующим хором забренчали бутылки, а он, не обращая внимания на мелодичный звон, продолжал нести его к двери.

— Уволюсь, так сама, что ли, таскать будешь? — вяло отреагировал мужик. — Хотя если посмотреть на тебя, то сумеешь. Сколько же в тебе пудов будет, матушка?

— А твое какое дело?

Захар пропустил вперед мужика и пошел следом.

— Ильинична, а ты баба-то мягкая, допустила бы до себя, я бы показал, что значит настоящий мужик.

Женщина неожиданно тонко прыснула. Похоже, что похвала пришлась ей по душе. Махнув ладошкой, она произнесла:

— Ладно тебе! Ты с перепоя еще и не такое наговоришь.

— А у настоящего мужика сила с перепоя только удваивается. Может, убедиться хочешь? — Он поставил ящик и игриво подступил к женщине. И та, предвидя нешуточную атаку на свою честь, поспешно отстранилась.

— На жену бы осталось, а ты на других баб заглядываешься.

Отношения между ними были нескучные, и Захар не удивился бы, если бы узнал, что увалень-грузчик прижимает сочную бабенку где-нибудь в глубине склада, заставленного коробками с вином.

За прилавком стояла накрашенная желтоволосая девица лет тридцати. Густые пряди падали на плечи. Захар невольно задержал взгляд на златовласке.

Наверняка прибыла откуда-нибудь из дремучей провинции завоевывать хлебосольную Москву. Мечтала сверкать на подиуме длинными ногами и подставлять под сверкающие юпитеры смазливое личико. Но жизнь оказалась куда более циничной, чем это представлялось в бабушкиных рассказах. Отвергнутая и, возможно, неоднократно растоптанная, она поняла, что заоблачная жизнь не для нее и самое большее, на что она может рассчитывать, так это на водочный прилавок и на приставания подвыпивших кавалеров.

На лице девушки запечатлелась житейская мудрость, как если бы она прожила втрое больше своих лет. Похоже, она сознавала, что ей досталась не самая печальная участь. Ее менее удачливые подружки давно стали собственностью сутенеров и терпеливо отрабатывали не только ритуальные субботники на пикничках разудалой братвы, но и едва ли не каждый день платили дань милиции где-нибудь в тесном «луноходе», явно не приспособленном для любви.

Златовласка понимающе улыбнулась Захару, застывшему у прилавка, и негромко поинтересовалась:

— Вам что, водочку?

Чаще всего голоса у продавщиц винных магазинов звонкие, нахрапистые, закаленные в многочисленных перепалках с клиентами. Такими голосами не стыдно вести мужиков в штыковую атаку, а утихомирить разбушевавшихся завсегдатаев и вовсе пустяшное дело. Здесь же голос прозвучал тихо, с бархатными интонациями, как будто женщина пыталась убаюкать раскапризничавшегося ребенка.

Захар ответить не успел — грубоватый голос поторопил его:

— Ну, чего встал, не видишь, что ли, люди делом занимаются. Дорогу давай!

Захар обернулся — перед ним стоял грузчик с пустым ящиком в руках.

— А ты что, не пройдешь, что ли? Во-он сколько места.

— Мне что, тебя ящиком зацепить? — В голосе грузчика послышались угрожающие нотки. — Это я мигом могу тебе устроить.

— Ты бы свою удалую силушку на баб оставил, — миролюбиво заметил Захар, — тогда хоть польза какая-то будет: тебе в радость, да и женщине удовольствие доставишь.

— А ну пойдем, поговорим, — загорелся не на шутку грузчик, — а то при барышне неудобно…

— Кузьмич, ну чего ты к парню пристал? — все тем же бархатным голоском начала увещевать его блондинка. Как будто речь шла не о назревавшем мордобое, а о шоколадной конфете, стянутой без спроса со стола.

— Я к нему пристану тогда, когда рожу разобью, — не на шутку злился грузчик, — а сейчас только вежливости учу.

— Послушай… старый хрыч, — без затей обратился к нему Захар, — ты действительно ищешь на свою задницу неприятностей, мне так тебя понимать? — Захар невесело улыбнулся. Рабочий день на новом месте заканчивался бурно. Две ссоры за день не такой уж плохой показатель даже для подростка переходного возраста. — У меня не входило сегодня в планы бить тебе морду, но уж если ты так решительно настроен, то я не могу отказать тебе в этой любезности, — не повышая голоса, продолжал Захар, чувствуя, что адреналин в его крови начинает понемногу закипать. Точно так же бурлит кислород в жилах у подводника, быстро поднимающегося с большой глубины. — Только дай мне купить то, для чего я сюда пришел. Договорились?

— Я тебя на улице обожду, — угрожающе пообещал грузчик.

— Смотри, не убеги раньше времени, — хмыкнул Захар, — чтобы мне тебя искать не пришлось, — и, любезно улыбнувшись продавщице, сказал: — Мне, девушка, пивка для рывка… пару коробок. Водочки «Столичной», шесть бутылок. — Продавщица быстро набирала на калькуляторе цифры, лукаво посматривая на Захара. Ему подумалось, что если немного постараться, то это знакомство может вылиться в очень милый и многообещающий роман. Девушка наверняка одинока, успела устать от случайных связей, и ей хочется стабильности и покоя. — Так… Ага! Копченой колбаски с килограммчик, крабовых палочек… на любителя. Да, вот этих… Хлебушка. И сала копченого.

— Пировать собрались? — улыбнулась блондинка.

— Что-то вроде этого. Будет мальчишник. Не желаете разбавить своим присутствием наше убогое общество? — закинул удочку Захар, пристально всматриваясь в ее лицо. А брови-то дрогнули, вот даже искорки какие-то в глазах блеснули.

— Как-нибудь в следующий раз, — многозначительно пообещала девушка.

Ее голос прозвучал мягко и одновременно очень сочно, так может говорить только любящая женщина, которая уже успела расправить постель и теперь терпеливо, и в то же время настойчиво, поторапливает возлюбленного к более активным действиям.

— Это не последняя наша встреча, — взял Захар потяжелевшую сумку.

— Надеюсь, — тонкие холеные пальчики изобразили знак прощания, — если вас грузчик не пристукнет.

Егор стоял немного поодаль и неторопливо курил, не без сладкого кома в горле провожая взглядом всякую интересную девушку. Он был из тех мужчин, которые считают, что некрасивых женщин не бывает.

Грузчик стоял около машины и о чем-то разговаривал с шофером.

— Ты бы не убегал, у нас будет о чем с тобой поговорить, — угрожающе напомнил он, сделав шаг навстречу.

— Егор! — крикнул Захар. — Сумку со жраниной поохраняй, а то сопрут ненароком.

— А ты куда? — На лице Егора отобразилось удивление.

— Не напрягайся. Земляка встретил, перетереть кое-что надо, — беспечно соврал Захар, — ты подожди здесь, я сейчас приду.

— Ну, смотри, только недолго, а то у народа трубы горят.

— Отойдем в сторонку, — глухо произнес грузчик, красноречиво сунув руку в карман. — Ты думаешь, я тебя на людях, что ли, убивать стану?

Захар внимательно следил за его руками. Карман не выпирает, не похоже, чтобы там прятался «ствол», скорее всего нож. Нужно действовать на опережение. Как только он вытащит из кармана руку, следует ударить ногой по запястью, выбить у него «перышко» и двумя пальчиками правой руки ткнуть в гортань. А когда он отключится, укрыть его голову пустым ящиком, чтобы дневной свет не мешал смотреть цветные сны, и неторопливо вернуться в охрану.

Захар спокойно произнес:

— Ну, давай отойдем… если тебе не терпится получить свое.

Развернувшись, грузчик пошел в самый угол двора, где возвышалась тара из-под водки. Захар видел его крепкую, слегка оплывшую спину. Неожиданно он развернулся, выставив ладонь вперед. Среагировать Захар не успел, и если бы у грузчика в руке оказался нож, то он наверняка напоролся бы на него всем телом. Неплохая реакция для сорокапятилетнего мужика.

Грузчик разжал пальцы, и Захар увидел в его ладони значок, тот самый, что недавно показывал ему полковник.

— Узнаешь? — доброжелательно произнес грузчик.

— Узнаю, — сквозь зубы выдавил Захар, — а без этих театральных трюков никак нельзя было обойтись?

— Нельзя, — очень серьезно отвечал грузчик, выпятив подбородок, — мне сначала нужно было тебя проверить, что ты за птица такая. Нутро твое посмотреть, не стушуешься ли.

— И что? — хмуро спросил Маркелов, еще продолжая сердиться. — Каков вывод?

— Молодец, не сдрейфил, — уважительно проговорил грузчик, улыбнувшись.

Перевоплощение выглядело очень разительным — из грубого мужика в потертом грязном халате тот превратился в обаятельного человека, но что самое удивительное, он был свой!

— Спасибо, утешил.

— Насчет меня ты инструкции получил?

— Исчерпывающие, — ответил Маркелов, окончательно остывая.

— Меня зовут Ефим Кузьмич, фамилия моя Трошин. Если тебя интересует звание, то я майор. — Неожиданно он сделался серьезным, приняв едва ли не официальный облик. — Хочу сказать, что я не люблю никаких фамильярностей и похлопываний по плечу, а также «тыкания». Обращаться ко мне по уставу не обязательно, но по имени-отчеству, с соответствующим обращением на «вы», нужно. Все-таки я тебя старше не только по возрасту, но и по званию. Тебе все ясно?

Трудно было понять — шутил он или говорил всерьез.

— Да, — процедил сквозь зубы Захар.

Ефим Кузьмич наверняка был из седьмого управления, или, по-другому, из милицейской разведки. В этом ведомстве служили настоящие профессионалы, люди с железной психикой. Для них самое обыкновенное дело, если капитан милиции работает приемщиком стеклотары, а майор рядовым грузчиком. Как правило, такие люди имеют множество масок и тройное дно, и никогда не знаешь, какие они на самом деле.

Ефим Кузьмич вдруг расхохотался.

Конец ознакомительного фрагмента.