Порядковый номер жертвы

Евгений Сухов, 2018

В Москве-реке найден труп молодого человека со странной меткой в виде цифры 2 на лбу. Следователь Сергей Шамов предполагает, что это порядковый номер жертвы неизвестного пока серийного маньяка. Страшную догадку сыщика подтверждает третий труп. Но кто же был первым и кто будет следующим? Необычное объяснение происходящему дает старый знакомый Шамова, эксперт-аналитик. Он утверждает, что убийца следует определенной схеме, суть которой можно найти в старых милицейских архивах. Шамов берется разгадать загадку маньяка и приходит к ошеломляющему выводу…

Глава 3. Труп с цифрой «3»

С помощью полковника Лебешева, который в понедельник позвонил куда надо и попросил кого надо, выделенные следственному управлению полицейские наряды прочесали все укромные уголки Нескучного сада и парка Горького. Однако, кроме пустых пивных банок, использованных шприцев, осклизлых презервативов и кучек того, что остается от человека, когда он, сняв штаны, посидит какое-то время на корточках, ничего путного обнаружить не удалось. По лицу майора юстиции Шамова, лично присутствующего во время прочесывания полицейскими сада и парка, было непонятно, доволен он таким итогом или был обескуражен. С одной стороны, можно было посчитать, что результат получен положительный: ни одежды жертвы, ни места убийства со следами крови и кусками веревки найдено не было. С другой стороны, отрицательный результат тоже результат. Значит, убийство произошло в одном из строений, расположенных недалеко от набережной. Это уже вырисовывалась конкретика. И такое строение нужно отыскать…

Вернулся Шамов с прочесывания мест отдыха москвичей и гостей столицы уже под вечер.

— Ну, как? — встретил его Колесов.

— Никак, — ответил Сергей Иванович. — У тебя что?

— Тоже ничего. Убийств со схожим почерком в Москве и области за последние пять лет не было.

— А по стране посмотреть не догадался? — с трудом сдерживая недовольство, буркнул Шамов.

— Догадался, — ответил Колесов. — Не было подобных преступлений.

— А с установлением личности что? — уже без всякой надежды спросил Шамов.

— Тоже ничего, — услышал он то, что и ожидал услышать.

Это был тупик. Даже если посчастливится найти место преступления, это мало что даст…

— О нас уже в газетах пишут, — после затянувшегося молчания кивнул в сторону пачки газет Анатолий. — В смысле, о преступлении. И откуда только они все знают.

— Следователь дежурной группы, эксперт, опер, судмедэксперт… Кто-то из них мог слить информацию. По дружбе или за денежку, — без интонации произнес Сергей Иванович и достал из стопки популярную московскую газету. На первой полосе был заголовок:

«УБИЙСТВО НА ПУШКИНСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ»

Автор материала хорошо знал свое дело: имел острое перо, прекрасно разбирался в криминальной тематике, умел завлечь читателя, так что после прочтения очередного абзаца хотелось читать дальше. Майор Шамов поначалу не хотел вникать, просто посмотрел по диагонали, но неожиданно для себя прочитал статью до конца. Труп в мешке, его странная поза, похожая на позу младенца в утробе матери; рана на темени, следы от посмертного удушения, цифра «2» на лбу. Даже несколько зернышек овса, выпавшие из мешка, были упомянуты автором газетного материала.

В конце автор статьи задавался несколькими вопросами…

Кто убитый?

Почему он был засунут в мешок?

Зачем его душили после смерти?

Что означает цифра «2» на лбу: какой-то ритуал или то, что обнаруженный труп не первый?

И что было уже совсем ни к чему, в самом конце статьи указывалось, что дело передано в Следственное управление СК РФ и ведет его старший следователь-криминалист майор юстиции Шамов, которому придется поломать голову над столь необычным и полным загадок убийством. Далее шла приписка, обращенная к жителям Москвы, с просьбой не оставаться безучастными и в случае обладания информацией по убийству на Пушкинской набережной сообщить все, что они знают, по такому-то телефону или такому-то адресу.

«Ну, сейчас начнется», — подумалось Сергею Ивановичу.

Опасения не заставили долго ждать подтверждения. Этим же вечером в кабинет Шамова привели старушку, которая безапелляционно утверждала, что «убивец тово человека из мешка» проживает на одной с ней лестничной площадке.

— Вы в этом уверены? — с большим сомнением спросил бабку Сергей Иванович.

— А то, — с воодушевлением отвечала старушка. — У ево музыка каженный вечер играет на всю мощь и девок он к себе водит всякий раз разных. Пьянствуют они и наркоманят. Стало быть, он убивец и есть.

— Ясно, — уныло посмотрел в окошко Шамов.

Вторник выдался и вовсе горячий: звонки буквально доставали! Абоненты на том конце провода сообщали адреса подозреваемых и просили срочно их арестовать. Лейтенант Колесов выезжал с нарядом по адресам и всякий раз, вернувшись, говорил одно, глядя поверх головы Шамова:

— Пустышка.

В среду двенадцатого июля заявился этот самый Аркадий Денисович Шкаликов, на которого у Сергея Ивановича уже не хватило терпения. А дело по трупу на Пушкинской набережной по-прежнему не двигалось…

После двенадцати Шамова вызвал к себе полковник Лебешев:

— Что выполнено по представленному мне плану мероприятий по делу «Сапожника»?

— Все, — коротко и очень емко отрапортовал Шамов.

— И каковы результаты? — спросил полковник юстиции с некоторым недоверием.

— Их нет, — так же четко ответил Сергей Иванович.

— Я вижу, что нет, — ворчливо произнес Лебешев. — А когда будут, Сергей Иванович?

— Работаем, Геннадий Викторович, — ответил Шамов расхожей фразой.

— Ну вот, чтобы работалось лучше, примите в свое производство еще одно дело. На первый взгляд с вашим делом ничего общего, — заключил Геннадий Викторович.

— Тогда почему мне? — спросил Сергей Иванович.

— У жертвы на лбу написана цифра «три», — сообщил Лебешев и многозначительно посмотрел на Шамова.

* * *

Восьмиэтажный кирпичный дом на Балтийской улице ничем не отличался от домов поздней сталинской постройки. Первый этаж занимали салон дорогущих итальянских дверей, аптека, экспресс-кафе и чудом сохранившаяся еще со времен Никиты Хрущева библиотека.

Дверь углового подъезда дома была раскрыта настежь, и возле нее стоял хмурого вида полицейский сержант. Выйдя из машины и показав удостоверение следователя Следственного комитета, Шамов с Колесовым прошли в подъезд и пешком поднялись на четвертый этаж. Возле одной из квартир, двери которой опять-таки были раскрыты настежь, стоял еще один полицейский. Показав удостоверение и ему, старший следователь-криминалист с помощником вошли в квартиру.

— Вы кто, товарищи? — вышел из кухни навстречу Шамову и Колесову средних лет мужчина с проседью в висках.

— Старший следователь-криминалист Следственного управления Шамов, — представился Сергей Иванович, не посчитав нужным представить лейтенанта Колесова.

— Ну наконец-то, — пробурчал мужчина с проседью в висках. — Заждались мы вас прямо… Нам сказали, что приедут из СК и заберут это дело. Ждем вас, ждем…

— Пробки, — произнес Сергей Иванович сакраментально-актуальную для Москвы фразу. — Как говорится, не на крыльях…

— Это да, — сочувственно-понимающе кивнул мужчина с проседью. — Проходите.

Шамов с Колесовым прошли на кухню. Зрелище, что предстало их взору, наверное, было бы чересчур даже для самого воспаленного мозга. На кухне, в луже крови, лежала груда человеческих частей тела. Лейтенанта Колесова замутило, и он едва удержался, чтобы не стравить прямо на пол.

— Это был семилетний мальчик Коля Куницын, — севшим голосом произнес мужчина с проседью на висках. — Одиннадцать ударов топором, — добавил он глухо. — Орудия преступления не найдено. Улик никаких. Трудно вам будет этого упыря найти…

Майор Шамов посмотрел на человека с проседью и ничего не сказал. Ему приходилось видеть порубленные топором тела. Детских тел, изрубленных топором, он еще не видел.

— Это случилось часов пять-шесть назад, — подошел к Шамову эксперт. — Значит, где-то в одиннадцать-двенадцать дня… — Эксперт немного помолчал и добавил: — Цифра на лбу мальчика выведена краской на акриловой основе. — Эксперт опять помолчал и спросил: — У нас что, новый серийный убийца появился?

— Пока сложно что-то сказать, — произнес Сергей Иванович и посмотрел на мужчину с проседью на висках: — А что говорят соседи?

— Соседи с этой площадки ничего не говорят, — ответил седоватый. — Справа живет одна старуха глухая, у нее телевизор целый день орет, так что она ничего не слышала, да и не могла слышать. Слева двери нам не открыли. Нет никого. А вот в квартире этажом ниже нам сказали, что сегодня около половины одиннадцатого к ним приходил молодой человек лет под тридцать. Сказал, что проводит профилактический осмотр. Проверил вентиляцию на кухне, газовую плиту и ушел.

— Пойдемте, — кивнул мужчина с проседью.

Втроем спустились ниже этажом. Седоватый позвонил в одну из квартир. Открыли сразу.

— Извините, с вами можно еще раз побеседовать? — спросил мужчина с проседью.

— Ну, а чего же нельзя? — ответила женщина в халате, посматривая на Шамова и, верно, принимая его за большого начальника.

— Расскажите еще раз про этого работника из ЖЭКа, — попросил Сергей Иванович.

— Ну, позвонил он… — начала женщина в халате.

— Во сколько это было? — спросил Шамов, доставая свою потрепанную записную книжку.

— Я не смотрела на часы, — последовал ответ.

— Хотя бы примерно?

— Где-то около половины одиннадцатого, думаю, — не сразу ответила женщина.

— Так, он позвонил. А вы?

— Я подошла к двери, посмотрела в глазок и спросила: «Кто»? Разные ведь люди ходят…

— Это точно, — согласился Сергей Иванович.

— А он из-за двери отвечает: «Мосгаз»…

— Как? — переглянулся с седоватым Шамов.

— «Мосгаз», — повторила женщина в халате и продолжила: — Ну, я и открыла… Мы прошли на кухню. У него портфельчик такой в руках, на небольшой чемоданчик похожий… Он из него листок достал, попросил стул или табуретку, я дала. Он встал на нее и прислонил листочек к вентиляции. Листочек прилепился. Он сказал: «Хорошо» и слез с табуретки. Потом подошел к газовой плите и спросил: «Дома еще кто-то есть»? Ну, я машинально ответила: муж, мол, в соседней комнате спит…

— А мужа, насколько я понял, не было, — спросил Шамов.

— Конечно, не было, — посмотрела на него женщина в халате. — Муж был на работе.

Лейтенант Шамов кивнул и посмотрел на женщину: продолжайте, мол.

— Ну, он ручки у плиты покрутил и ушел, — промолвила женщина и замолчала. Потом, очевидно, решившись, заявила: — Вот вы скажите: мы за что за газовое техобслуживание платим? Чтобы раз в год пришел человек, проверил вентиляцию и ручки у плиты покрутил?

Женщина в халате, похоже, и правда принимала Шамова за большое начальство, которое, если пожелает, может разобраться с любой несправедливостью. Сергей Иванович хотел было ответить ей, что он тоже платит за это техобслуживание и тоже не понимает, за что он отдает свои деньги. И что плиту и вентиляцию у него не проверяли ни в прошлом году, ни в позапрошлом. Но он не стал этого говорить и сказал проходную и ни к чему не обязывающую фразу:

— Мы примем ваше заявление к сведению.

— Ага, примите, — ответила женщина и посмотрела на Сергея Ивановича с благодарностью: он хотя бы выслушал (другие-то вообще не слушают) и что-то пообещал…

— Отпечатки пальцев с ручек плиты сняли? — обратился Шамов к мужчине с проседью на висках.

— Их нет, — просто ответил седоватый.

— То есть как нет? — удивился старший следователь-криминалист.

— На ручках плиты вообще не было никаких отпечатков, — пояснил седоватый. — Хозяйка днем плитой не пользовалась, пила только чай, который грела в электрическом чайнике. Преступник умудрился как-то отвлечь внимание хозяйки и стереть свои отпечатки с ручек плиты.

— Ну, значит, человек этот — тот самый, который нам нужен, — заключил Шамов и посмотрел на женщину: — Вас как зовут?

— Марина, — ответила хозяйка, немного смутившись, добавила: — Марина Александровна.

— Вот что, Марина Александровна, — произнес Сергей Иванович и строго посмотрел на хозяйку. — Вам придется проехать с нами и помочь составить фоторобот человека, что сегодня утром приходил к вам. Надеюсь, это не отнимет у вас много времени.

— А-а, это как в кино, да? — не без любопытства поинтересовалась хозяйка.

— Да, как в кино, — подтвердил Шамов. — А пока — опишите, пожалуйста, этого человека.

— Ну, молодой, — стала припоминать внешность утреннего гостя Марина Александровна. — Тридцати, пожалуй, еще нет. Высокий такой, интересный. Короткая прическа…

— Волосы какого цвета? — быстро спросил Шамов.

— Ну, вот как у вас, — глянув на его волосы, ответила женщина.

— А глаза?

— Не помню точно. Тоже, как будто, как у вас.

— Ну а что-то еще вам запомнилось? — с надеждой спросил Сергей Иванович. — Какие-нибудь особые приметы. Шрамы, родимые пятна, может, у него были родинки…

— Да нет, чистое такое лицо… — задумчиво произнесла Марина Александровна. — А, вот! — вспомнила она. — Нос у него был тонкий и с горбинкой.

— Он что, кавказской национальности? — не преминул спросить Шамов.

— Да нет, — снова задумчиво промолвила женщина. — Я бы так не сказала… Хотя…

— А портфель, вы говорите, с ним был…

— Был, — согласно кивнула Марина Александровна.

— Так портфель или все же чемоданчик? — попробовал уточнить Сергей Иванович.

— Помните, раньше студенты с такими чемоданчиками на занятия ходили? Такие, небольшие, дерматиновые… Ну как их… — Марина Александровна впала в задумчивость, вспоминая выпавшее из памяти словечко.

— Дипломаты, что ли? — догадался Шамов.

— Да! — подтвердила женщина. — Вот такой же у него был.

— А как, на ваш взгляд, он был тяжелый? — спросил Шамов.

— Не знаю. Но он был не пустой, это точно, — ответила Марина Александровна.

— А как вы это определили? — поинтересовался старший следователь-криминалист.

— Ну, он его поставил со стуком… И когда брал, было видно, что он не пустой.

— Понял, — с некоторым удовлетворением произнес Сергей Иванович.

— Так это был не газовик? — Женщина спросила это с явной опаской. Правда, запоздалой.

— Нет, не газовик, — коротко ответил старший следователь-криминалист Следственного управления.

— Неужто это был тот самый, что Кольку зарубил? — округлила глаза Марина Александровна. — Тридцать лет в этом доме живу, так ни одного ограбления за это время даже не было. А тут такое…

Она охнула и всплеснула руками.

— Возможно. Но это только пока лишь предположение, — буркнул Сергей Иванович и занялся записной книжкой, явно показывая, что разговор на эту тему закончен.

— Так мне что, собираться? — спросила женщина.

— Да, — не отрываясь от своих записей, произнес Шамов.

— А вы, это, газовиков-то приструните? — робко спросила она и добавила: — Настоящих.

— Разберемся, — буркнул майор Шамов, не поднимая головы. — Сейчас как раз мы по ним специализируемся.

Хозяйка благодарно кивнула и закрыла дверь. Какое-то время она стояла как вкопанная, с ужасом ощущая, как холодные мурашки бегают по всему телу. Только теперь, похоже, до нее дошло, что ей несказанно повезло. Не соври она, что муж находится дома, так этот фальшивый газовик наверняка порешил бы ее вместо Кольки. Правду говорят, ложь бывает и во спасение.

Марина Александровна постояла еще немного, шумно выдохнула и стала лихорадочно собираться, мало чего соображая…

* * *

Еще через час старший следователь Шамов отвез свидетельницу в Следственное управление и передал ее экспертам в отдел криминалистики для составления фоторобота, а сам прошел к себе в кабинет и занялся чтением протоколов и свидетельских показаний по делу об убийстве Коли Куницына.

Мальчик семи лет… Беззащитное дитя, кому он мог помешать? Может, стал для кого-то опасен, поскольку увидел нечто такое, что видеть был не должен? А что мальчик мог видеть, находясь в своей квартире? Нет, не то. Скорее всего, убийство было совершено ради самого убийства. Значит, мотив как таковой отсутствовал. Или есть, но о нем знает пока лишь один преступник. И эта цифра «3» на лбу мальчика. Зачем убийца ее нарисовал? Что она означает? Третье по счету убийство одним и тем же человеком? Но тогда почему убийство мужчины около Пушкинской набережной и убийство мальчика на Балтийской имеют совсем разный почерк? Серийные убийцы-маньяки так не действуют. У каждого из них прослеживается свой индивидуальный почерк, они просто не могут поступить иначе, потому что так заложено их преступной природой. Но если все же в последних двух случаях убивал один человек, то какая связь между этими убийствами?

Вопросов было немало. Ответов — ни одного. Может, мозговой штурм поможет что-либо прояснить? Благо, что парень подает надежды. Глядишь, со временем до начальника отдела вырастет.

Лейтенант Колесов проверял очередной «сигнал». Вернулся, когда на часах было около восьми вечера. Молодец. Понимает, что у следователя, равно как и у его помощника, рабочий день не нормирован.

— Опять пустышка, — заявил с порога лейтенант юстиции Колесов и уселся на стул. — Ложный вызов. А как у вас?

— Вот, почитай, — Сергей Иванович пододвинул Колесову папку с делом об убийстве Коли Куницына и уставился в окно.

Какое-то время Анатолий шелестел страницами дела. Ознакомившись с ним, он поднял взор на Шамова:

— Вы думаете, что этот горбоносый псевдогазовик и есть разыскиваемый нами «Сапожник»?

— Дед-физкультурник, что обнаружил труп в мешке на Пушкинской набережной, тоже приметил человека с горбинкой на носу. И возраст примерно сходится…

— Но нет же никакой связи между этими двумя убийствами! — резонно заметил Колесов. — В первом случае человека убили молотком, потом еще и придушили, затем связали и сунули в мешок. А во втором — ребенка прямо в квартире изрубили топором.

— Видимой связи нет, — согласился со своим помощником Шамов. — И способы убийства совершенно разные. К тому же, уверен, мы не найдем никакой связи между мужчиной с Пушкинской набережной и мальчиком с улицы Балтийской. Но как быть с цифрами?

— Вы хотите сказать, что общее между этими двумя убийствами то, что они пронумерованы? А если допустить случайность? Или, может, действовал какой-нибудь подражатель? — Колесов пока отлично играл роль оппонента. — У нас два убийцы, и оба они метят свои жертвы? Такое разве исключено?

— Нет, не исключено, — раздумчиво согласился старший следователь-криминалист. — Но все же что-то мне подсказывает, что эти два убийства имеют какую-то общую связь. Не знаю, как это поточнее назвать — оперативное чутье, опыт или еще что-нибудь такое… Но это так! И это что-то мы упускаем. Пока не видим. А оно лежит на поверхности и издевательски смеется нам в лицо.

— И что именно мы упускаем? — слегка подпустив иронии в свой вопрос, произнес лейтенант юстиции Колесов.

Сергей Иванович промолчал. Да и чего он мог ответить помощнику следователя, если и сам не знал ответа.

Так нередко случается, когда забываешь какое-нибудь слово. Оно вот, рядом: точит мозг, вертится на языке, но назвать ты его не можешь. Напрягаешь память и силишься вспомнить не единожды на дню употребляемое слово, но все без толку, хоть ты тресни! Это злит, нервирует, и чем сильнее попытка, тем тщетнее вырвать его из вороха воспоминаний. В этом случае лучше даже не пытаться этого делать, следует смириться и немного переждать. И оно обязательно всплывет из памяти долгожданным подарком.

— Надо найти убийство с единицей на лбу трупа, — изрек наконец Сергей Иванович.

— Уже искал, — ответил Колесов.

— Ты искал преступление, схожее по почерку с убийством на Пушкинской набережной. А надо просто найти труп с цифрой один на лбу. Независимо от того, как он образовался: в результате удара молотком, топором, обрезком трубы или кирпичом; удушения, утопления, наезда автомобилем, выпадения из окна, отравления…

— Да понял я, понял, — оборвал тираду своего начальника помощник следователя.

— Ну, а раз понял — действуй.

— Что, прямо сейчас? Ночь же скоро, — выказал некоторое возмущение лейтенант юстиции Колесов.

— Найдешь сегодня, назавтра получишь отгул, — заверил его Сергей Иванович.

Колесов сел за компьютер, а Шамов продолжал размышлять. Когда стрелки часов показывали половину двенадцатого, Колесов устало откинулся на спинку кресла, победно посмотрел на Шамова и громко произнес:

— Есть отгул!