Гиблое дело

Евгений Сухов, 2019

В Рязани убита генеральша Безобразова и ее горничная. На третий день после происшествия в полицейское управление явился человек, заявивший, что именно он совершил двойное убийство. После проведенного следствия выяснилось, что он оговорил себя. Под подозрение попадает племянник генеральши.

Глава 3. Первый из апостолов

Что нужно, чтобы заделаться начальником Московской сыскной полиции и стать их высокоблагородием, получив в Первопрестольной известность и чин коллежского советника, равный чину армейского полковника?

Нет ничего проще: надобно просто родиться в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году в Новгородской губернии крестьянским сыном Владимиром Ивановым Лебедевым, пройти обучение и воспитание в сельском церковно-приходском начальном училище и успешно окончить двухгодичную учительскую семинарию. Затем, плюнув на полученные знания и педагогическую карьеру, круто изменить свою жизнь, уехать в Киев и надеть в одна тысяча восемьсот восемьдесят пятом году юнкерскую форму Киевского пехотного юнкерского училища.

В первых числах октября того же года, выстояв долгую и нудную церковную службу и встав в строй на училищном плацу перед аналоем с Евангелием и Животворящим Крестом, обнажить голову и громогласно повторить за священником слова воинской присяги:"Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству, своему истинному и природному Всемилостивейшему и Великому государю императору Александру Александровичу, Самодержцу Всероссийскому, и Его Императорского Величества Всероссийского престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови…"После чего под церемониальный марш проследовать на праздничный обед.

Еще надобно получить ко второму году обучения в Киевском юнкерском училище звание унтер-офицера. И выпуститься в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году из училища по второму разряду в чине подпрапорщика с направлением в сорок седьмой пехотный Украинский Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича полк, стоящий в Виннице. В этом славном ратными делами на поле брани воинском подразделении под командованием полковника Дмитрия Петровича Обезьянинова надлежало прослужить шесть лет и дослужиться до чина поручика. После чего неожиданно для сослуживцев и начальства прервать карьеру и подать рапорт на увольнение в запас с намерением снова круто изменить свою жизнь и неожиданно для всех поступить на службу в Московскую городскую полицию на должность помощника пристава второго участка Сущевской полицейской части.

Служить на новом поприще надлежало ревностно, денно и нощно, не жалея живота своего, как гласила одна из строк принятой некогда воинской присяги. Дабы уже в январе одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года начать исправлять должность участкового пристава, а в тысяча восемьсот девяносто седьмом году сделаться полноправным приставом Сущевской полицейской части и прослужить в такой должности три года, покуда не последовало в одна тысяча девятисотом году назначение на должность исправляющего обязанности начальника Московского сыскного отделения полиции вместо тяжко заболевшего надворного советника Платонова. А в феврале тысяча девятьсот третьего года формулировка"исправляющий обязанности"отпала. Пожалуй, нужно еще одно: любить то, чем занимаешься, иметь склонность к розыскным делам и обладать незаурядным умом. Как видите, — все просто…

С осени сего года, Владимир Иванович отпустил бороду, и когда Воловцов зашел к нему в кабинет, то поначалу даже не понял, кто это такой идет к нему навстречу, улыбаясь и протягивая руку для пожатия.

— Знаешь, встретил бы я тебя где-нибудь на улице, то прошел бы мимо, — заметил Воловцов, пожимая Лебедеву руку.

— Что, так трудно меня узнать? — улыбнулся главный сыщик Москвы.

— Непросто, — произнес Иван Федорович, вглядываясь в лицо своего товарища…

До сентября месяца тысяча девятьсот третьего года два коллежских советника, их высокоблагородия господа Воловцов и Лебедев, не имели чести быть лично знакомыми. Но друг о друге, конечно же, были наслышаны. Кроме того, это именно Владимир Иванович Лебедев вел поначалу розыск по делу о двойном убийстве в доме Стрельцовой супруги главного пивовара Хамовнического завода австрийского подданного Алоизия Осиповича Кара Юлии Карловны и его дочери Марты. И именно Лебедев вышел на Александра Кара, сына Алоизия Осиповича, как главного подозреваемого. Кстати, на этом деле Воловцов и Лебедев и свели личное знакомство и по прошествии менее суток уже перешли на"ты", найдя общий язык и начав сотрудничать. Вывести на чистую воду Александра Кара, убийцу матери и сестры, Воловцову удалось не без помощи начальника Московского сыска Лебедева.

Чуть позже, когда судебный следователь по важнейшим делам Воловцов вел дело об убийстве коммивояжера Стасько в Дмитрове, весьма запутанное и даже таинственное, Владимир Иванович также помогал Ивану Федоровичу по сыскной части. И дело было не только в том, что у Воловцова имелась бумага с гербом, в которой всем чинам и должностным лицам, невзирая на статус и ранг, предписывалось оказывать ему всяческое содействие и помощь по первому требованию. И не только в том, что одной из уставных служебных обязанностей чинов Московского сыскного отделения было выполнять поручения судебных следователей. Дело было еще и в том, что мгновенно вспыхнувшая между двумя служителями благочиния и правопорядка симпатия превратилась в крепкую дружбу и настоящее мужское товарищество. Поскольку между Воловцовым и Лебедевым было много общего: единые мировоззрение, пристрастия, вкусы и даже привычки; ревностное исполнение служебного долга; отношение к понятиям честь, порядочность и совесть как не к пустым звукам и иное прочее. Дружество, как известно, завязываются не на пустом месте.

— Что тебе опять нужна моя помощь, господин судебный следователь по особо важным делам? — слегка прищурившись, поинтересовался Владимир Иванович.

— Откуда тебе известно, что я следователь по особо важным? — подивился Воловцов. — Я сам это только на днях узнал.

— Ты, верно, забыл, куда и к кому ты пришел, — усмехнулся начальник Московского сыска. — Впрочем, после отпуска и не такое бывает… Сколь по всей стране таких, как ты, судебных следователей по особо важным? Человек десять? Пятнадцать?

— Двенадцать, — сдержанно ответил Воловцов.

— Вот! — едва не воскликнул Владимир Иванович. — Таких, как ты, всего двенадцать человек. Вы прямо, как апостолы. Думаю, это число даже не случайно… Гордись!

— Так я и горжусь, — спокойно ответил Иван Федорович, постепенно привыкая к новому облику Лебедева.

— Что-то не видно, — заметил начальник сыскного отделения. — Признаться, в своей полицейской жизни я всего один раз имел дело с судебным следователем по особо важным делам.

— Вот как. И когда же?

— Когда он расследовал серию уличных убийств, в том числе и на моем участке, в бытность мою помощником пристава второго участка Сущевской полицейской части. Этот судебный следователь был по происхождению поляк. Звали его Владиславом Рудольфовичем Рыковским. Умница, каких мало. Хотя и не без странностей… — Главный московский сыщик немного помолчал… — Позже Рыковский сделался одним из моих предшественников на посту начальника Московского сыскного отделения. — Лебедев посмотрел на Ивана Федоровича: — Ну вот теперь я знаю еще одного следователя по особо важным делам… Так ты ко мне по делу? Или так, как говорится, мимо проходил? — кинул сыскарь острый взгляд на судебного следователя по особо важным делам.

— По делу, Владимир Иванович, — ответил Воловцов и в свою очередь спросил: — Ты что-нибудь слышал об убийстве генеральши Безобразовой в Рязани?

— Только то, что писали газеты, — таков последовал ответ. — Кажется, главным подозреваемым там является то ли племянник генеральши, то ли ее внук, — добавил Лебедев. — Его даже взяли под стражу и предъявили обвинение в двойном убийстве и поджоге…

— Вполне возможно, что в этом деле открылись новые обстоятельства, — раздумчиво изрек Иван Федорович.

— Все понятно… Тебе поручено с этими обстоятельствами разобраться, имеют они место быть или нет, — без всякой вопросительной интонации произнес начальник сыскной полиции Москвы.

— Именно так, — согласно кивнул Воловцов.

— Ну и что это за обстоятельства? — поднял взор и в упор посмотрел на собеседника Лебедев.

— Излагаю, — начал Иван Федорович. — Три дня назад поздно вечером в Сретенскую полицейскую часть обратился молодой человек, представившийся московским мещанином Иваном Колобовым. Он заявил, что его следует немедля арестовать, поскольку он хорошо знает лиц, совершивших в Рязани убийство генеральши Безобразовой и ее горничной. Мало того, этот Колобов сказал, что, возможно, он сам принимал в этом преступлении участие, ибо пребывал во время этого двойного убийства в Рязани. Больше на вопросы дежурного полицейского Колобов отвечать не стал, попросил отложить допрос до утра и отвести его в камеру. Пожелание его было исполнено. Но тут случилась вот какая досада: до утра Колобов не дожил. Согласно врачебного заключения по медицинскому освидетельствованию трупа мещанина Ивана Колобова, в его желудке обнаружен медленно действующий яд, полученный как производное ртути и напоминающий сулему…

— Получается, его отравили? — спросил Владимир Иванович, до того внимательно слушавший собеседника.

— Возможно, — как-то не очень уверенно промолвил Иван Федорович. — Или имеет место факт самоотравления. И это первый вопрос, на который мне предстоит найти ответ. Второй вопрос, — произнес судебный следователь по особо важным делам после небольшой паузы, — правду ли сказал перед своей смертью Колобов. И наконец, третий — был ли он во время убийства генеральши Безобразовой и ее горничной в Рязани.

— Ты хочешь, чтобы я ответил на все эти вопросы? — поднял брови главный сыщик Москвы.

— Было бы славно, — улыбнулся Воловцов. — Но все это поручено мне. Хотя… — немного подумав, произнес Иван Федорович, — узнать, покидал ли Колобов Москву в августе сего года и проживал ли он на момент убийства в Рязани, тебе не составит особого труда.

— Ну да, ну да, — задумчиво произнес Лебедев. — А когда убили генеральшу? — спросил он.

— Двадцать восьмого августа, — быстро ответил Иван Федорович.

— Понял, — констатировал начальник Московского сыска и шутливо спросил: — Что еще изволите?

— Еще нужно прояснить личность этого Колобова, — объявил, наконец, свою главную цель визита в сыскное отделение судебный следователь по особо важным делам. — Мне нужно знать о нем все. Совсем все, понимаешь? — посмотрел на Лебедева Иван Федорович. — Знать всю подноготную, начиная с младых ногтей и первой любви и заканчивая личной перепиской с родными и близкими и состоянием его пищеварения. Сам понимаешь, полномочия у меня самые широкие.

— Понима-аю, — протянул Владимир Иванович. — Только вот кто всем этим займется?

— Так известное дело: Василий Степанович Стефанов, — без тени сомнения произнес Воловцов, глядя однако мимо Лебедева.

— Икий ты прыткий! Ты что, лучшего сыскаря у меня забрать хочешь? — спросил начальник Московского сыскного отделения, понимая, что Стефанова все же придется временно определить в помощь судебному следователю по особо важным делам Воловцову.

— Никто его забирать у тебя не собирается, — мягко возразил товарищу Иван Федорович. — Как был он у тебя старшим чиновником особых поручений и первым сыщиком, так им и останется. Просто какое-то время он поработает моим агентом. Не думаю, что ты забыл, — тут, наконец, Воловцов взглянул на Лебедева, — что исполнение поручений судебных следователей в перечне обязанностей служащих сыскных участков и отделений…

— У вас забудешь, как же, — ворчливо, но вполне добродушно промолвил Лебедев. — Сразу напомните! Что ж, придется подчиниться, — нарочито смиренно произнес главный сыщик Москвы. — Ведь таких, как ты, всего двенадцать… Апостолов!

* * *

Быть лучшим — совсем непросто. Случается, что найти и раскрыть банду преступников, разоблачить аферистов и мазуриков⁸ зачастую бывает несложно, имея при этом сыскной склад ума, опыт и агентов в среде блатных. Другое дело держать соответствующую планку и все время доказывать, что ты лучший. Вот для этого следует прикладывать немалые усилия и кроме недюжинной работоспособности надлежит быть завсегда собранным, внимательным и точным. Достигнув соответствующего уровня, ты понимаешь, что на тебя смотрят, на тебя рассчитывают, а если ты не сумел сработать должным образом, значит подвел людей и не оправдал возложенных на тебя надежд. Что никак непозволительно…

Так или примерно так думал Василий Степанович Стефанов, получая очередное назначение.

Вскоре бывшего околоточного надзирателя Третьего участка Лефортовской полицейской части заприметил начальник Московского сыскного отделения Лебедев и перевел к себе по прошению на имя обер-полицмейстера Москвы его превосходительства генерал-майора Трепова. В сыскном Стефанов быстро сделался чиновником особых поручений, потом старшим чиновником с принятием на себя должности столоначальника. Однако все это не мешало ему заниматься своим основным делом: розыском и разоблачением преступников. Правда, теперь Василий Степанович чаще руководил расследованием преступлений, нежели занимался сыском лично, направляя и контролируя действия своих подчиненных. Именно таким образом была раскрыта и заарестована банда Фимы Сенькина, два года промышлявшая в Москве грабежами во время поджогов, которые сами же и устраивали. Стефанов и его люди брали"Короля воров", — известного московского маза⁹ Костю Родзиковского, подмявшего под себя половину воровской Москвы. А совсем недавно был взят с поличным на проведении"благотворительной"лотереи некто генерал Дудышкин, оказавшийся вовсе не генералом и отнюдь не Дудышкиным, а мещанином Яковом Ароновичем Сандлером, махровым аферистом, занимающимся собиранием"благотворительных вспоможений"аж с тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года.

Когда Василия Степановича вызвал к себе начальник Московского сыскного отделения коллежский советник Лебедев, у него в кабинете находился судебный следователь Воловцов. Коротко знаком с ним Стефанов не был, хотя имел честь быть ему представленным Владимиром Ивановичем, и после этого они с Воловцовым несколько раз виделись, пересекаясь по служебным делам.

— Вот, Василий Степанович, господин Воловцов прибыл по твою душу, — так начал разговор Лебедев. — Пришел он за помощью, на что, собственно говоря, имеет по своему служебному положению полное право.

— А в чем надо помочь? — заинтересованно посмотрел сначала на своего начальника, а затем на Ивана Федоровича сыщик Стефанов.

— А это он сам тебе и расскажет, — самоустранился от дальнейшего разговора Владимир Иванович.

— Дело вот в чем, — обратился к Стефанову Иван Федорович. — Имеется труп некоего московского мещанина Ивана Александровича Колобова. По информации, сообщенной им лично, когда он был еще жив, в августе месяце сего года он находился в Рязани. Более о нем ничего не известно. Вам надлежит узнать: правду ли он сказал про свое нахождение в Рязани, и выяснить, кто, собственно, таков этот Колобов. Меня интересует все! Даже любая мелось с ним связанная. Его место проживания, род занятий, друзья, родственники, переписка, если таковая имелась… Словом, вся подноготная о человеке. Полагаю, — добавил без тени сомнения судебный следователь по особо важным делам, — заниматься сбором информации о человеке вам не впервой, поэтому надеюсь на скорый положительный результат.

— Я, конечно, постараюсь, — заверил Воловцова Василий Степанович. — Привлеку к этому делу для быстроты еще Игнатьева и Колмановича… — Стефанов вопросительно посмотрел на Лебедева: — Так, Владимир Иванович?

— Ты столоначальник, тебе решать, — ответил Лебедев. Со значением добавил: — Главное, чтобы не в ущерб всем остальным делам. Сам понимаешь…

— Не в ущерб, уверяю, — твердо произнес Стефанов. — Могу идти?

— Ступай, Василий Степанович, — отпустил подчиненного Владимир Иванович.

Когда старший чиновник по особым поручениям покинул кабинет, Лебедев спросил:

— Ну что, довольна теперь твоя душенька?

— Довольна, — ответил Воловцов, улыбнувшись.

— Будь спокоен, Стефанов сделает все в лучшем виде, — уверенно промолвил Владимир Иванович.

— А я спокоен, — на полном серьезе ответил Иван Федорович и протянул ладонь: — Благодарю за помощь.

— Обращайся, — тоже вполне серьезно произнес Лебедев и крепко пожал протянутую ладонь. — Всегда буду рад помочь.

Примечания

8

Мазурик — (здесь) жулик (жарг.).

9

Маз — опытный и авторитетный вор (жарг.).