Черный сокол. Снайпер из будущего

Евгений Сапронов, 2014

«Пристрелить Батыя!» – первое, что приходит на ум нашему современнику, заброшенному со снайперской винтовкой в эпоху татаро-монгольского нашествия. Но сможет ли «попаданец» подобраться к ханской ставке на прицельный выстрел? И главное – остановит ли смерть великого завоевателя степную лавину? Или лучше не просто убить Батыя, а сломить его дух, заставив отдать приказ об остановке вторжения и возвращении Орды обратно в степи? А значит – да здравствует тактика «выжженной земли»! Ответим террором на террор, обложив врага разведывательно-диверсионными отрядами! Русская Земля будет гореть у захватчиков под ногами! А стяг снайпера из будущего с черным соколом на белом фоне станет Знаменем Победы!

Глава 7

Горчаков мерно шагал в колонне, растянувшейся почти на полверсты. С пасмурного неба сыпал мелкий снежок и оседал на прикрытых рогожей санях, на шапках и плечах ратников.

— Стена воев се якоже городба, — негромко объяснял, топавший рядом новгородец Неждан — круглолицый веснушчатый парень с вислыми, соломенного цвета усами.

Насколько сумел понять Горчаков, он оказался в отряде по двум причинам. Первая: его приняли за рыцаря, а значит, за «правильного» мужика, который и слово сдержит, и своих не бросит. Со второй причиной Олег пытался сейчас разобраться.

Неждана он считал своим новым приятелем. Как-то так вышло, что у них сразу сложились дружеские отношения. Начало им положил случай за ужином. У Горчакова не оказалось самой нужной в походе вещи, а пока он думал над этой проблемой, запасливый Неждан порылся в своих вещах и презентовал ему новенькую березовую ложку.

Ратники ели прямо из котлов. Олег зачерпнул подаренным инструментом густой как каша гороховый суп и обнаружил в нем кусочки копченого мяса. Подул, попробовал — ух! Ароматное варево впитало запах костра, и голодному Горчакову показалось, что ничего вкуснее он в жизни не ел. Когда в желудке стало тепло, чувство благодарности Олега к молодому новгородцу стало таким же горячим, как исходивший паром на морозе суп.

Полк численностью без малого в тысячу бойцов состоял из двух частей: отряда лучников-профессионалов, являвшихся гриднями новгородского войска, и ватаги добровольцев, которые сами выбрали себе атамана. Вот к нему-то Горчаков позавчера и обратился. Выборного воеводу звали Прокоп. Поскольку такой вопрос, как принятие в отряд чужака, атаман не мог решать единолично, он собрал ратников на вече.

Кому-то могло бы показаться странным собрание по такому пустяковому поводу, но только не здешним воинам. Никто не хотел иметь подле себя в бою «темную лошадку».

Полноценного обсуждения кандидата в ватажники не получилось из-за языкового барьера. Помогая себе жестами, Олег кое-как составил два внятных предложения и на этом выдохся. Дальше начался просто цирк, какая уж тут биография! Новгородцы послушали лингвистические экспромты Горчакова и махнули рукой — достаточно, сойдет.

«Принять рыцаря в отряд», — постановило вече, после чего Олег принес клятву крепко стоять за товарищей и, по обычаю, поцеловал крест.

Сейчас пресловутый барьер донимал Горчакова уже меньше. Все ж таки язык был хоть и древний, но русский, а Олег слушал его почти двое суток.

После слов Неждана о том, что воинский строй подобен ограде, до Горчакова наконец дошло, что пытался втолковать ему новый приятель. Тщательно подбирая слова, он задал еще несколько вопросов, и все фрагменты головоломки заняли свои места.

Оказалось, что любившие подраться новгородцы ставили кулачных бойцов в «стенку» не как бог на душу положит, а по принципу забора. Важным компонентом стеношного боя были надежа-бойцы: крупные, выносливые, хорошо обученные вои, которые, как столбы в изгороди, в случае прорыва «стенки» должны были оставаться на месте, сдерживая противника.

Когда Олег на вече услышал, что его назвали «надежа-вой», он, естественно, ничего не понял. А теперь разобрался, и ему стало весело: «Значит, новгородцы решили, что из меня выйдет хороший столб — забор подпирать?» — сдерживая смех, подумал Горчаков. Он покосился на Неждана, в котором росту было от силы метр шестьдесят пять. В отряде попадались воины и повыше, но ненамного. А вот рост Олега был метр девяносто два, и поэтому, шагая в колонне, он свободно мог озирать местность, глядя поверх голов.

«Да я тут типа как Терминатор, — «прикалывался» про себя Горчаков, — я и в плечах пошире любого из местных, а если еще и сплошные латы надену — будет вообще жесть! Хотя есть в этом и некоторые минусы, — должен быть признать он, — шуба, блин горелый, тесная, и рукава короткие!»

С одеждой помогли товарищи, обнаружившие, что теплей тонкой куртки у Олега ничего нет. Первую ночь в отряде Горчаков провел в относительном комфорте. Когда прогорели те большие костры, назначение которых он сперва не понял, на горячей земле раскатали подстилки, а над ними установили шатры. Олег думал, что из-за смены часовых поясов он полночи спать не будет, но, видно, стресс и усталость взяли свое. Горчаков в спортивном костюме, который вызвал всеобщее любопытство, лег на медвежью шкуру и укрылся ее краем. Снизу от прогретой земли шло тепло, Олег пригрелся, расслабился и провалился в сон без сновидений. К утру, правда, стало холодно и, одеваясь, Горчаков стучал зубами, но это были уже пустяки, на которые не стоило обращать внимания.

Как выяснилось вскоре после подъема, Олег не дошел до ближайшей деревни порядка четырех километров. Местность здесь была холмистой, когда отряд преодолел очередную возвышенность, Горчаков увидел маленькое озерцо и разбросанные по его берегу деревянные домики. У этого населенного пункта воины немного задержались, и Прокоп купил Горчакову шубу, шапку и овчинные рукавицы в долг, который он должен был отдать товарищам в Москве. Олег мог бы и сам заплатить за обновку, отломав кусок от серебряного кубка. «Но раз уж так вышло, — подумал он, — то почему бы и не приберечь красивую вещь?» Впрочем, «обновка» — это было громко сказано. Ватажникам продали старую крестьянскую шубу, изрядно поношенную, но хоть целую — без дыр и заплаток. «Ничего, в Москве что-нибудь лучше подберу, — не расстроился Горчаков, — деревня это ж вам не супермаркет! Так что и на том спасибо».

Озеро располагалось в низине, окруженной с трех сторон поросшими лесом холмами, извилистая лента дороги взбегала на один из них и спускалась к реке. Как понял Олег, это была Клязьма, поскольку дальнейший путь пролегал вдоль нее, полк новгородцев спустился на присыпанный снегом лед. Здесь был накатан зимник, и двигаться по нему было намного удобней, чем по ухабам и колдобинам. К вечеру ратники добрались до крутой излучины, здесь река изгибалась и уходила на восток. В этом месте устроили ночлег, а с утра двинулись уже по дороге. Местность вокруг была почти ровной, увалы и взгорки остались позади. К полудню впереди показались берега еще одной реки. Горчаков мысленно уже разобрался с картой, и ему не надо было ничего спрашивать. И без того было ясно, что это Москва-река.

— Неждан, а возомолови ми, с кем сия рать? — малость поднаторевший в древнерусском Олег решил, что самое время прояснить ситуацию до конца.

— Якоже с кем? — удивился новгородец. — С безбожнии татарове.

— С кем?! — Горчаков даже остановился.

— А ты что, суть не ведаще о семъ? — обернулся к нему Неждан.

— Не-е-е, — потряс головой ошарашенный Олег, нагоняя новгородца.

— Якоже ркоша, — начал просвещать товарища Неждан, — придоша от всточьныя страны на Рязаньскую землю безбожнии татарове.

«Охренеть! — подумал Горчаков, которому впору было за голову хвататься. — Монголо-татары идут на Рязань. А мы, стало быть, им навстречу? Вот это я попал! А не пора ли мне дезертировать? Нет, так не пойдет! — разогнал трусливые мысли Олег. — Не по-людски это. Мужики мне помогли, я присягу дал. Погоди, — он едва не хлопнул себя по лбу, — а когда это новгородцы с татарами воевали? — Горчаков задумался. — Там вроде ушкуйники города по Волге грабили? — вспомнил он. — Так это позже было, да и Волга в другой стороне. А сейчас, надо полагать, тысяча двести тридцать седьмой год? Но я же точно помню, что новгородцы тогда никуда не ходили. Их же вроде бы князь Юрий Всеволодович на Сити ждал и не дождался. М-да, по ходу здесь не настоящая история, а какая-то альтернативная. Гы, — ухмыльнулся Олег, — а может, тут и монголы не настоящие? Ну, в смысле, монголы сидят в своей Монголии, а по степям шарится кто-то другой? Грохнули, к примеру, Чингисхана во время усобиц. Там же желающих было — в пору очередь занимать. И нет здесь никакой Монгольской империи. Чем не вариант?»

Последние километры пути отряд шел по льду Москвы-реки, ее берега были населены гуще, чем русло Клязьмы. Села и деревни попадались здесь часто, окруженные стеной леса, они жались к воде. Крестьяне, завидев колонну новгородцев, бросали свои дела и провожали воинов взглядами. Горчаков тоже во все глаза смотрел на жителей Древней Руси. «А девки здесь ничего», — подумал он, подмигнув курносенькой пухлогубой красотке, что набирала воду из проруби.

Ближе к вечеру, чтобы не повторять особо крутой изгиб речного русла, полк прошел по дороге через лес и…

«Ну, вот она, древняя Москва! — выдохнул Олег. — Или параллельная? Или альтернативная? Что-то я плохо понял теорию Романа». Будущая столица его не впечатлила. «Да это и не город вовсе, — недоумевал Горчаков, увидевший заснеженные поля, рощи и кучки окруженных низким тыном строений. — Это же просто несколько деревень одна рядом с другой, а между ними церкви и боярские усадьбы».

Над излучиной реки на холме возвышалась крепость, но больно уж непрезентабельная. Во-первых, она была маленькой. Стена, которую видел Олег, тянулась на глаз метров на триста. Да и не стена это была вовсе, а высокий земляной вал, поверх которого шли невзрачные деревянные городни под тесовыми крышами.

«Похоже, мы последние?» — подумал Горчаков, вертя головой. Под стенами крепостицы раскинулся огромный воинский лагерь. На всех свободных местах стояли шатры, повсюду горели костры, бродили люди, топтались кони. «Это ж сколько здесь народу? — попробовал прикинуть Олег. — На глаз как бы не дивизия. А вообще, шатры можно посчитать. Но, разумеется, не сейчас».

С шопингом в Москве Горчаков пролетел. Новгородский полк подошел к будущей столице ближе к вечеру. Пока воины искали дрова и готовили еду, начало темнеть. После ужина установили шатры и улеглись спать. А с утра пораньше к лагерю новгородцев подъехало несколько саней, а за ними князь Всеволод Юрьевич с боярами, в сопровождении дюжины дружинников.

Посмотрев на оживленного Неждана, Олег поинтересовался: а в чем, собственно, дело? Оказалось, что повод для радости имеется, поскольку на этих санях «получку» привезли. Горчаков сразу же вспомнил одного своего знакомого в день зарплаты, и ему стало интересно: принято ли здесь это дело «обмывать»?

Попутно он выяснил, что в середине декабря прошлого года в Новгород прибыло посольство от великого князя владимирского с просьбой прислать ему в помощь войско. Как в таких случаях водится, бояре сразу же собрали народ на вече, которое постановило: ополчение не собирать, но если Юрий Всеволодович пожелает, то может за плату набрать «охотников». В Новгороде, как позднее и в Европе, были отряды лучников-профессионалов. Их мощные луки ничуть не уступали знаменитым валлийским. Такие войска нужны были великому князю, и он согласился на все условия.

— Ну а мы тогда чего стоим? — спросил Олег приятеля. — Пошли очередь занимать.

Серебро раздавали прямо с саней из раскрытых сундуков. Выстояв длинную очередь, Горчаков получил две с половиной палочки и по привычке завертел головой, высматривая ведомость, в которой следовало расписаться за жалованье. Но князь Всеволод Юрьевич решил бухгалтерией не заморачиваться.

Естественно, Олег тут же насел на Неждана с расспросами. Его интересовало, что можно купить на две с половиной палки серебра? И вообще, это маленькая или большая зарплата?

Прежде всего, приятель объяснил, что две с половиной новгородские гривны — это стандартная плата воину за поход. Правда, уточнил, что поход может и полгода длиться, тут уж как повезет.

— Работнице по дому платят гривну в год, — пожал он плечами, отвечая на второй вопрос. — Плотники в Новгороде берут по полторы ногаты в день. Лес у нас дешев, а плотников много. Потому за две гривны можно струг на тридцать гребцов справить, по рекам ходить. А за три гривны — ладью, в коей можно и по морю плыть. Что еще? — почесал затылок Неждан. — Саблю можно за гривну сторговать, за полторы — меч. А за три-пять гривен рабыню продают. Пять — это если девка молодая да справная, — ухмыльнулся новгородец и подмигнул. — А вот ежели ты зубы кому выбьешь, то будешь штрафу двенадцать гривен платить, — ехидно закончил он перечень услуг.

Получив плату, новгородский полк сразу же выступил на Коломну вслед за владимирцами.