Период четвёртый. Сельские студенты (производство)

Евгений Орлов

Периодов всего двенадцать. В них две сюжетные линии. Первая, которую можно считать автобиографичной, рассказывает о крайне насыщенном жизненном пути автора. Вторая о Человеке, которого возможно вскоре будут считать главным героем нашей страны (умер в 1994-м). О его открытиях и разработках, спасительных для наших народов. Его сведения о материально-духовной сущности людей позволяют так изменить жизнь, что кризис, начавшийся в 2020 году, окажется не губительным, а прорывным в нашем развитии.

Оглавление

  • Часть вторая

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Период четвёртый. Сельские студенты (производство) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

© Евгений Орлов, 2021

ISBN 978-5-4498-9334-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иллюстрация для обложки позаимствована из сайта Pixabay

Часть вторая

Производство

После учёбы полагался месячный отпуск, но в апреле месяцы мы должны были явиться в управления сельского хозяйства в тех районах и областях, в которые были распределены. Ещё в средине марта съездил в Кантемировку и встал на военный и комсомольский учёт, а паспортный учёт оформлять не стал, потому что не представлял в какое из сёл и на какую должность меня направят работать. Во время поездки узнал, где расположено сельхоз управление. Оно размещалось в главном административном здании района на первом этаже. Я даже зашёл внутрь здания, походил по коридору, но в кабинеты двери не посмел открывать.

Поляничко уехал в Россошанский район в конце марта. Мошненко ещё раньше Алексея уехал, согласно направления, в Павловский район. А я решил явиться строго первого апреля. Число выпало на четверг. Решил, что явлюсь в управление, получу назначение в один из колхозов или в совхоз — потом за три дня приготовлю дома всё необходимое для переезда и с понедельника явлюсь по месту назначения. Но всё обернулось совсем по-другому.

В агроотделе мне сказали, что с направлением я должен обращаться не к ним. Что следует, пойти к Кривоклякину в отдел кадров, и он пояснит в каких хозяйствах существует потребность в специалистах и оформит мне направление в такое хозяйство.

В кабинете отдела кадров слышались сердитые голоса, и было понятно, что там громко и даже злобно спорят о чём-то. Спор продолжался долго. Всё это время я стоял напротив кабинет, прислонившись спиной к противоположной стене коридора. Вдруг дверь кабинета резко открылась, на пороге показался полный, лысый мужчина в очках и обернувшись назад, громко выкрикнул:

— А придётся!

Резко закрыл за собою дверь и остановился, вытирая тыльной стороной ладони вспотевший лоб. Я робко спросил у него:

— Вы не Кривоклякин?

— Слава Богу нет. Царёк на месте. Если к нему можешь заходить, только предупреждаю — он сейчас сердитый как собака. Можешь нарваться.

— Я по направлению.

— В парии не состоишь?

— Так я молодой ещё.

— В наше время и молодые успевали заслужить право вступления в партию. Ну, ты заходи, не бойся. Это он со своими свирепый, а на новых, не должен кидаться.

Постучав в дверь, не услышал ответа. Через минуту несмело приоткрыл дверь, заранее держа в руке листочек с направлением. За перегородкой наклонив голову к бумагам, сидел средних лет мужчина с пышной кудрявой шевелюрой. Мельком взглянув на меня, он опять опустил глаза к документам. Стоя у порога я сообщил:

— Человек, который вышел от Вас сказал, что Вы сердитый сейчас. Может мне попозже зайти?

— Во. Такие они райкомовские и есть. Сначала допекут, а потом ещё и народ науськивают. Думают, что если они главнее, то могут творить что захотят. Но здесь у них ничего не прорежет. Закон есть закон. Его и райком и колхозник должны одинаково соблюдать, — возбуждённо и громко выпалил Кривоклякин.

— Так я наверно пока погуляю, а как Вы закончите дела зайду.

— Дел мне хватает на каждый день с утра и до вечера, а тут ещё эти со своими указками. Ты с чем пожаловал?

— Я из Верхнеозёрского техникума получил диплом агронома. Направили с апреля в Кантемировский район. Приехал узнать в какой меня колхоз определят.

— Постой, постой. У нас же все агрономические вакансии закрыты. Почему тебя к нам распределили не пойму даже.

Тут я совсем сдрейфил. Подумал, что следовало послушаться лысого и не заходить в кадры пока у Кривоклякина настроение не улучшится. А так он сейчас наверно может меня обратно в техникум направить за новым направлением совсем в другой район. Успел даже подумать, что в техникумовской комиссии меня просто пожалели, учитывая военкоматское заключение о тяжёлом семейном положении, и выдали направление в район по месту жительства. А из района заявки наверно и не было совсем. Сомнения усилились, когда хозяин кабинета достал какую-то папку и стал листать в ней страницы, негромко приговаривая:

— Ну вот, никаких таких потребностей у меня не обозначено. Ничего не понимаю.

Я совсем загрустил, а Кривоклякин продолжал просматривать свои бумаги, и казалось совсем забыл о моём присутствии. Хотелось выйти из кабинета, но необходимо было дождаться результата. Которого теперь уже ждал как приговора, к чему-то неприятному. Молчание становилось для меня тягостным, но не мог придумать чем его нарушить. И тут кадровик стукнул себя ладошкой по лбу и даже улыбнувшись, воскликнул:

— А, допёр! Я ж тебя заказывал не для наших хозяйств, а для коконосушилки.

Я не знал, что означает это слово, но молчал, ожидая дальнейших разъяснений.

А кадровик продолжил совсем не сердито, и даже вроде бы доверительно:

— Мы тут прошлой осенью с большими потугами спровадили на пенсию одного хитреца. И его должность стала вакантной. Вот я и заказал агронома со средним специальным.

Опять углубившись в документы, нашёл нужный, и продолжил.

— Вот и заявку нашёл. А ты в техникуме шелководство не изучал?

— Нет, не изучали такого. Я даже не знал, что есть такой предмет.

— Ничего это дело не хитрое. Сейчас всё объясню. Я оформляю тебя агрономом по шелководству. На этой должности тебе предстоит заниматься организацией ухода и расширением площадей тутовника в хозяйствах нашего и Богучарского районов. Должность эта входит в штат нашего управления, но фактически ты должен будешь выполнять все установки россошанской коконосушилки.

Из обрушившейся на меня информации почти ничего не понимал. Успел только подумать, что для меня молодого и совершенно не опытного наверно возлагается непосильная задача, что-то там организовывать сразу в двух районах. Но в начале, решил выяснить значение непонятного мне слова и спросил:

— А что значит эта самая коконосушилка?

— Коконосушилкой называется организация, которая занимается выращиванием гусениц тутового шелкопряда. А название у этой организации такое, потому, что на её территории находится специальный цех, в который со всех ближайших к Россоши районов срочно привозят коконы шелкопряда, когда он окукливается. С тем чтобы при высокой температуре убить куколок и не допустить, того, чтобы они прогрызли кокон и испортили нить шёлковую.

— Но я ведь про эти дела совсем ничего не знаю!

— Ничего страшного. Для твоей работы достаточно даже тех знаний, которые я тебе сейчас выдал. Но для полной ясности с понедельника съездишь в Россошь. Я дам тебе адрес. Там тебе выдадут полную информацию и поставят конкретные задачи. Скажу больше, ты даже зарплату будешь каждый месяц ездить получать в эту контору. Хотя все взносы придётся платить у нас, потому, что зачислим в наш штат.

— Вы столько наговорили сейчас, что у меня аж голова идёт кругом. И ещё, а где я должен находиться?

Мой вопрос поставил Кривоклякина в затруднительное положение. Он немного подумал и, растягивая слова, заявил:

— Вот этим мы с тобой сейчас и озадачим завхоза. Место в агроотделе найдётся, а стол и стул тебе пусть хоть из дому приносит.

После этих слов он встал со своего места, откинул доску перегородки, вышел на мою строну и приказал:

— Пойдём со мною. Поищем её.

Мы вышли из кабинета, и он закрыл дверь на ключ. Завхозом оказалась молодая женщина, и застали мы её чаёвничающей в коморке под лестничной клеткой. Кадровик представил меня как нового специалиста управления и строгим голосом потребовал немедленно оборудовать для меня рабочее место в кабинете агроотдела. Женщина заявила, что у неё все имеется, только я должен буду помочь ей. Кадровик объяснил, что приказ о моём зачислении на работу напишет сегодня, а трудовую книжку выпишет позже, и оставил меня помогать завхозу.

Женщина предложила чая, но я постеснялся принять приглашение, и смиренно сидел на табуретке у двери, дожидаясь завершения трапезы. Затем мы прошли с нею в агроотдел, и она объявила находящимся в кабинете, что к ним добавляется ещё одно рабочее место и новый сотрудник. Посоветовались куда и как поставить ещё один письменный стол. Стол с завхозом мы принесли из заваленного хозяйственным инвентарём и материалами гаража. Стол был не новый. Одно тумбовый, со столешницей покрытой чёрным дерматином. Дерматин на одном углу протёрся так, что уголок оголился и видно было светлую фанеру, разрисованную чернильными узорами. Стул прочный и почти новый завхоз выдала мне из своей каморки.

Когда завершил обустройство соседи по кабинету затеяли процесс знакомства. Главный агроном района представился Сергеем Федоровичем, ему было немного за тридцать, и он подчеркнул, что обучался в Тимирязевский сельскохозяйственной академии и очень годится этим. Агронома семеновода он представил как Лидию Васильевну. Но она заявила, что ещё молодая для того чтобы её величали по отчеству и потребовала называть её просто Лидой. Лида тоже имела высшее образование. Она закончила Воронежский сельскохозяйственный институт, агрономическое отделение со специализацией на селекцию и семеноводство. Третьей сотрудницей была Галина Васильевна — молодая женщина занимающая должность главного экономиста управления. У экономиста, оказывается, отдельного кабинета не было. Она раньше сидела в кабинете животноводства, но там все сотрудники пожилые и с Нового года, она перебралась в кабинет с более молодыми коллегами.

Когда выяснили в качестве кого меня поселили к ним, то рассказали много интересного об этой должности. До меня её много лет занимал Константинович. По их красочным описаниям — худощавый интеллигентный с виду, но всегда угрюмый старичок. В управлении он появлялся очень редко. Утверждал, что решает все вопросы из дому и в поездках по колхозам. Но как уверяли новые знакомые, вся его работа заключалась в ежемесячных поездках в Россошь за зарплатой, а весной он ещё вынужден был напрячься и развезти по колхозам личинки шелкопряда. Но для этого ему из коконосушилки выделяли специально машину вездеход, потому что весной на простой машине не к каждому колхозу можно добраться.

Я объяснил, что с понедельника собираюсь съездить в эту коконосушилку и подробно разузнать чем мне следует заниматься. Но Сергей Фёдорович, мудро посоветовал сначала созвониться с этой конторой и узнать будут ли на месте те с кем лучше встретиться. Нужный номер россошанского телефона был у него записан на специальном листочке, с табличкой в которой были указаны организации и их телефоны. В кабинете телефонный аппарат стоял на его столе. И он объяснил как заказывать междугородний разговор и даже сообщил цифры кода, назвав который работникам управления разрешалось заказывать такие переговоры.

Первый раз переговоры с коконосушилкой он заказывал сам, а когда из Россоши ответили — передал трубку мне. Я назвал себя и пояснил, что меня с сегодняшнего дня назначили на эту должность, и что хочу приехать с понедельника для знакомства. Женщина на том конце провода обрадовалась, что в Кантемировке вновь появился специалист по шелководству. Пояснила, что она является бухгалтером организации и живёт со своею семьёй на территории коконосушилки с момента её открытия. Что может мне всё подробно рассказать о моей работе. Но что лучше мне для знакомства приехать в Россошь, но не раньше среды. Потому, что директором коконосушилки назначен новый человек, и он с понедельника будет принимать дела у ушедшего на пенсию прежнего директора. А потом видимо день или больше затратит на подробное знакомство с тем, что имеется в его распоряжении. И наверно захочет лично познакомиться и со всеми сотрудниками.

Затем бухгалтерша спросила, нет ли возможности связываться со мною по телефону, потому что Константинович звонил им только с почты. Я объяснил, что постоянно буду находиться в агроотделе управления, и спросил у Сергея Фёдоровича как сюда звонить. Он подсказал, что номер агроотдела 3—12. После этого бухгалтерша пояснила, что сама сообщит на какой день мне лучше приехать на встречу с директором.

К вечеру в кабинет заглянула завхоз и поинтересовалась, не понадобится ли мне дешёвая квартира в Кантемировке, И если такая необходимость есть, то она готова проводить меня туда, где поблизости сдаётся жильё для одиноких. Предложение оказалось очень даже кстати. Потому, что меня уже начинала беспокоить проблема обустройства по месту предоставленной работы. А поскольку из рассказов специалистов понял, что пребывание на рабочем месте у моей должности совершенно не регламентировано, то объявил коллегам, что сейчас пойду, займусь поиском жилья. И если решу вопрос, то сразу поеду домой за вещами и книгами, а завтра обязательно приду в управление опять.

Привела меня завхоз во двор пожилой полной, но энергичной женщины, расположенный на углу Комсомольской и Декабристов. Звали хозяйку Феодосией Евстратовной. Предлагалась тесная комнатка с кроватью и табуретом. Даже стола в комнате не было. Но хозяйка заявила, что если мене необходимо будет, то могу располагаться хоть за столом в зале, хоть на кухне. Что в моём распоряжении весь дом. И я ни в чём не буду ограничен. Могу в любое время пользоваться имеющейся посудой, плитой или керогазом. Упоминала только, что ей не нравится, если квартирант приглашает в гости большую шумную компанию или если сам злоупотребляет спиртным.

Условия нельзя было назвать шикарными. Но мне лучшие были бы и ни к чему. К тому же и до управления было рукой подать. А когда хозяйка уточнила, что просит за квартиру пять рублей, но может уступить как начинающему труженику и до четырёх с половиной, и что оплату можно будет делать после получения заработной платы — не раздумывая дал согласие.

Дома очень обрадовались и тому, что работу мне дали в управлении и тому, что график моей работы такой, при котором не обязательно восемь часов сидеть в кабинете. Что могу вообще быть дома, помогать по хозяйству, а будет считаться, что решаю вопросы в колхозах района. Но подумав, мама возразила:

— Наверно ты, что-то не так понял. Так не бывает, чтобы и зарплату платили и не контролировали, чем человек занимается. Другое дело если бы ты что-нибудь делал своими руками. Тогда конечно. Но тогда зарплату бы платили, за то, сколько чего сделал. Как дедушке нашему покойному, когда он сапожничал в селе от митрофановской артели.

— Если я правильно понял, так дедок, который до меня занимал эту должность, даже рабочего места не имел. Всем вешал лапшу, что по колхозам разъезжает у нас и в Богучарском районе. А сам только зарплату получал. И держался за это место так, что его никак выпроводить не могли, — уверял я.

Но мама продолжала:

— Может его потому и держали, что он чей-то блатной был. Но его ж всё равно за безделье прогнали. Поэтому, ты разузнай, чем должен заниматься и делай что положено. Не прогуливай.

— Да в управлении сами точно не знают, что мне делать. Но я уже созвонился с бухгалтершей из Россоши. Там всё точно расскажут. Только когда туда являться она мне позже сама позвонит в наш кабинет в управлении.

Поясняя про звонок в Россошь, про моё персональное место в кабинете агроотдела, про то, что из Россоши позвонят в управление мне лично — хотел, чтобы родители прочувствовали важность моей должности. Хвастать напрямую считалось неприличным, а так я вроде бы делился новостями, и заодно насколько мог, выпячивал свою значимость. К своему удовольствию замечал, что мама понимает и радуется такой моей удаче, но вслух об этом тоже не говорит.

В Россошь меня пригласили приехать только в четверг на следующей неделе. В помещении конторы первым от входа размещался кабинет бухгалтерии. Дверь была открыта. Когда я назвал себя, женщина, сидящая за двух тумбовым столом с зелёным сукном на столешнице, пригласила зайти. Оказалась это она разговаривала со мною по телефону первый раз и звонила повторно сообщить, что директор назначил мне встречу. Бухгалтерия оказалась довольно просторной. Здесь, как и в каждом учетном подразделении на стеллажах и в шкафах высились горы папок и подшивок с документами. Стол бухгалтерши стоял слева у окна, а справа рядом друг с другом стояли ещё два точно таких же письменных стола, как и у меня в агроотделе. На них лежали одинаковые счеты и по пачке подшитых газет. На одном «Сельская жизнь» а на другом «Коммуна». Указав на крайний бухгалтерша заявила:

— Садись на тот где «Сельская жизнь». Он для кантемировского агронома, а этот для нашего, россошанского.

— А почему столы для агрономов у вас в бухгалтерии стоят?

Она улыбнулась в ответ и пояснила:

— В конторе всего два кабинета. Один этот, а другой директорский. Он конечно больше, но в нём и совещания проводим и семинары. И раскладушки на ночь ставим, когда ночевать кому приходится из других районов или когда коконы привозят на сушку и не успевают сдать до конца дня.

Женщина была словоохотливой, и вскоре я уже знал, что вторая половина конторы отведена её семье под квартиру. Что они с мужем работают здесь с начала строительства сушилки и этого здания. Что зимой их даже переводят на должность сторожей, потому, что в это время никакой деятельности не ведётся, а рабочих сокращают. Но директор и агрономы зарплату получают круглый год. Что все это время директором конторы был отставной военный, который жил на соседней улице. Что он был очень добрым и отзывчивым, хотя и требовательным. И что планы при нём коконосушилка всегда выполняла. Но он не поладил с райкомом и его уволили. А назначили нового. Из инструкторов райкома. Этот тоже пожилой, и гражданский, но дисциплину пробует наладить армейскую. Каждое утро планёрки проводит со всеми семерыми. А по понедельникам сказал, чтобы и агроном россошанский приходил на планёрку. Наверно и меня заставит приезжать по понедельникам. Планёрка закончилась давно, а меня директор ждёт к обеду. Но сейчас он никак не может дозвониться до Воронежа и ему лучше не мешать. Когда переговоры закончатся, она сходит и доложит ему, что я приехал.

Вскоре голос директора за дверьми его кабинета стих, и бухгалтерша зашла к нему узнать будет ли он сейчас беседовать со мною. Разговаривали они долго, а потом и меня пригласили. Когда я зашёл и поздоровался — директор руки не подал, а предложил присесть на скамейку у входа. Бухгалтерша хотела уйти, но он задержал её и предложил сесть на стул сбоку директорского стола. Вначале он уточнял, где я учился, не работал ли до этой должности. Записал номер телефона кантемировского агроотдела, адрес моей квартиры в Кантемировке и наш домашний адрес. Потом очень долго и очень подробно рассказывал о большом значении шелководства для медицины и для обороны страны. И даже немного порассуждал о красоте и пользе шёлковой одежды.

Но меня больше интересовало, чем мне конкретно предстоит заниматься на должности агронома по шелководству. Директор пояснил, что эта должность потребует напряжённого, кропотливого труда, и что для четкой его организации, мне необходимо будет каждый понедельник являться к восьми утра, в контору на планёрку. Когда я объяснил, что для этого мне придётся из Кантемировки выезжать на рабочем поезде в четыре утра, а по приезду в Россошь ещё полтора часа ждать до начала планёрки — в его интонациях появились нотки сомнения. А потом, когда я начал уточнять будут ли в конторе оплачивать мне билеты за проезд и следует ли мне их собирать — он отменил своё требование.

Но уточнил, что конкретный перечень работы на ближайший период изложит мне бухгалтерша, так как он на неё возложил обязанности разработки таких заданий, потому что бухгалтер должен заниматься не только учетом, но и планированием. И ещё потому, что у этого бухгалтера накоплен богатый, многолетний опыт участия в производственном цикле коконосушилки.

Бухгалтерша начала рассказывать мне, что сейчас пока снег не растаял необходимо обследовать насаждения тутовника в колхозах и сверить их наличие и размеры с книгами учета земель. В это время зазвонил телефон на столе директора. Он поднял трубку, ответил собеседнику, а потом, прикрывая рукой микрофон, велел нам продолжить беседу в бухгалтерии. Бухгалтерша хоть и числилась на счётной работе, но агрономические трудности и особенности представляла очень хорошо. Без директора пояснила, что переживать за сохранность площадей тутовника не стоит. Что в тех колхозах, в которых выращивают гусениц шелкопряда тутовых насаждений хватает для того, чтобы прокормить в десятки раз большее количество чем им поручают. Что главное добиться наличия подготовленных помещений. Потому, что выход коконов тем больше, чем просторнее помещения и чем обильнее кормление. А поэтому следует проследить ещё и за тем, чтобы колхозы надёжным транспортом обеспечивали своих шелководов.

Я даже записал для себя некоторые её советы и готов был хоть до вечера расспрашивать о секретах и особенностях этого производства. Но во время нашего разговора в бухгалтерию два раза заходил мужчина, наверно муж бухгалтерши, Не здороваясь, подходил к ней и что-то шептал на ухо. Когда мужчина в третий раз заглянул в кабинет бухгалтерша заявила, что на первые время того что рассказала вполне достаточно. А если возникнут вопросы, то после пятого числа, мне следует приезжать за зарплатой и тогда смогу уточнять всё чего не понял.

Поскольку бухгалтерша снабдила меня не только перечнем тех колхозов Богучарского и Кантемировского районов, которые имеют плантации тутовника и заключили многолетние договоры на выращивание шелкопряда, но и передала целый список тех колхозников, которые уже много лет заняты в шелководстве этих колхозов — у меня сразу же наметился план работы. Кроме намерений посетить указанных людей и перечисленные колхозы, не давало покоя утверждение бухгалтерши, что в Россошанском районе некоторые граждане по собственной инициативе, у себя на подворьях выращивают шелкопряда и этим существенно помогают району в выполнении планов.

Вначале посетил колхозы своего района. Сергей Фёдорович подсказал хитрый ход. Председатели колхозов, обычно делают вид, что слишком заняты и увиливают от встреч с представителями района. И потому, что шелководство во всех хозяйствах считают не важной, а второстепенной и насильно навязанной им отраслью — заполнить специальный бланк командировочного удостоверения и заверить его у Кривоклякина печатью управления. Это потребует встречи с председателями колхозов, для того, чтобы они колхозной печатью подтвердили моё пребывание в колхозе. А при этом можно будет обсудить с председателем и возникшие у меня вопросы. Никаких командировочных коконосушилка конечно выплачивать не будет, но записи помогут мне подтвердить свою деятельность россошанскому руководству. Мне этот совет очень даже понравился и я не забывал потом на каждый месяц оформлять новые бланки командировки в колхозы Кантемировского и Богучаского районов.

На квартире в Кантемировке бывал довольно редко. Не нравилось готовить себе еду. Печку хозяйка топила только вечером и готовить приходилось на керогазе. Нагревалось на нём всё медленно, а если добавить уровень керосина, то керогаз начинал нещадно коптить. Готовил чаще всего яичницу. Готовил так как готовят дома. Пока на сковородке вытапливался жир из сала, разбивал в кружку два или три яйца, добавлял немножко соли и тщательно взбивал содержимое ложкой. А потом, когда сало поджарилось выливал содержимое кружки на сковородку.

Однажды Евстратовна заявила:

— У меня перьев лука много выросло, давай я тебя научу готовить яичницу по понски, пока ты яйца не стал взбивать.

— Как это по пански? — удивился я.

— Сейчас посмотришь.

Она принесла пучок перьев лука, мелко их накрошила и оставила на разделочной доске. В это время из сала хорошо вытопится жир и сковородка раскалиться. Взяв три яйца, она, стукнув острым ножом посредине каждого, аккуратно выливала содержимое на свободную часть сковородки, так чтобы желток не повредился. На горячей сковороде масса быстро превратилась в три ярких пятна с белыми краями и оранжевыми кругами внутри и выпуклостями от кусочков сала. Желтки ещё не полностью затвердели, когда она высыпала сверху на яичницу равномерным слоем измельчённые перья лука. Через пару минут поддела деревянной лопаткой всё содержимое сковородки и переложила его на мелкую с каймой тарелку, которую специально для этого достала из своего буфета. Получилось очень красиво и к тому же очень даже вкусно. Сверху яичница под луком оставалась вроде бы как немного недожаренной, а снизу все три яйца скреплялись вкусной прожаренной корочкой. Съев яичницу, пристал к хозяйке с расспросами:

— Спасибо Вам Евстратовна за науку. Так вкусно получилось, что пальчики оближешь. Даже подумать не мог, что у нас самые обыкновенные старушки могут так вкусно готовить и так красиво еду украшать. Кто Вам такое показал?

— Ты вот не первый день квартируешь, а того не знаешь, что я старушка не из простых.

— Так Вы, что из бывших? — понизив голос уточнил я.

— Сама не бывшая конечно, а вот у бывших служила в молодости очень долго.

— У кого?

— В имении, у пана.

— А кем Вы у него работали?

— Взяли сначала уборщицей и посуду мыть. Потом к кухарке в помощницы определили. Она меня многому научила и как готовить, и как украшать. А когда я сама за кухарку у пана осталась, так и барыня, много интересного подсказывала. Сейчас уже забыла многое, да и продуктов таких теперь не сыскать как у панов были.

— Я вообще думал, что яичницу, готовят только так, как у нас дома.

— Эта называется не просто яичница, а глазунья.

Потом несколько раз приходилось обедать в единственном кантемировском ресторане. Там в меню обратил внимание на наличие глазуньи. Каждый раз заказывал себе это блюдо. Но подавали её без зелёного лука сверху и жарили не на сале, а на масле сливочном. Мне казалось, что глазунья у Евстратовны, получилась намного вкуснее ресторанной.

Но больший интерес чем к глазунье, возник к особенностям жизни в прошлом. Дедушка и раньше не забывал напоминать, что в старину люди жили правильнее, что знали многок, были честнее и справедливей. Как я понимал, это всё он ассоциировал с нашим селом. С простыми, ничем не выдающимися односельчанами. А Феодосия Евстратовна могла рассказать о жизни тех, которые эксплуатировали крестьян и являлись представителями чуждого нам класса. Мои расспросы о панах порой даже ставили её в тупик. Я приставал:

— А какие они эти паны? Чем они отличались от простых?

Старуха надолго задумывалась, видно углубившись в воспоминания, а потом с сомнением в голосе поясняла:

— Они важные очень были.

Пришлось уточнять:

— В смысле задавались, не замечали других?

— Нет, они не гордились, а сами по себе важными были.

— Важными — значит толстыми, что ли? — засмеялся я.

— Важными людьми они были. Их средний сын при дворе императора состоял. Так они между собою и с гостями обсуждали, что царь-батюшка правильно делает, а чего он не замечает. Говорили, даже о том, что государю посоветовать или подсказать нужно. Вот таких важных людей мне довелось потчевать.

— Я читал про такое. Пишут, что перед революцией было много разных политических кружков и образованные люди наверно и в имениях своих обсуждали, разные революционные идеи.

— Революцию ж устроили против царя и веры. Мои же паны они и набожными были и за царя переживали.

— А можете рассказать как они своих подданных притесняли?

— Пан строгий был, и то правда. На мужиков и на баб ругался, чтобы чисто одевались. Чтобы из детей, хотя бы по одному в школу посылали.

— Дедушка рассказывал, что раньше не во всех сёлах школы были.

— В каком не было, так можно в соседнее было определить на учёбу. Только, мужики редко соглашались кого из детей на два года освободить от дел. Ты же знаешь, в селе, как только дитё ходить научится, так ему уже и занятие находят.

— А дети этого пана тоже в школу ходили с детьми мужиков.

— Про детей не знаю, а внуков у них дома специально выписанная учительница и француз старый обучали наукам. Учительницу при мне привезли, а француз этот, жил у пана, как я поняла, ещё при его родителях. Потом внуков в большие города отвозили на учёбу.

— Ваш этот пан наверно был дворянского роду. А их дети и внуки тогда могли в университетах учиться.

— Наверно. У них даже дочка, хоть и за купеческим сыном замужем была, а все говорили, что она и сама очень учёной была и ещё других в городе обучала наукам.

Но мне хотелось найти свидетельства притеснения крестьян и поэтому подталкивал собеседницу к критическим оценкам своих эксплуататоров. С возмущением замечал:

— Вот видите дворянские наследники могли в университетах учиться, а крестьяне не имели возможности и двухлетнее школьное образование дать своим детям, чтобы они тоже обучились хотя бы основам.

— Я тебе скажу в старину, простые люди много знали такого чему у них даже паны учились. Вот к вам в Бедное старый пан, ездил расспрашивать у стариков, как они когда чумачили, так соль могли доставлять по любой погоде, что она сухой и сыпучей оставалась. В имении, в кадке она сырой становилась, а потом слёживалась, так, что не отколупаешь. А барыня так постоянно у баб расспрашивала и когда лучше на зиму квасить всё начинать, и в какое время свиней забивать чтобы колбасы и окорока вкусными получались.

— Вы что хотите сказать, что эти паны, грамотные нуждались в советах невежественных крестьян?

— Не только совета спрашивать не чурались, а и лечились у простых.

— Как лечились?

— Врач был один на всю округу в Писаревке. А в каждом селе бабки жили, которые лечили людей. Барыня болями в животе страдала, так почитай каждую неделю посылала кучера за женщиной, которая животы вправляет.

— И что простая женщина бралась лечить благородную барышню?

— Раз приезжала то значит бралась.

— Видимо и среди простых крестьян находились, хитрющие, способные наживаться на доверчивых господах.

— Платить её конечно хозяйка платила, но платила не зря. Когда старого пана жеребец запряжённый в двуколку разбил об ворота, и он даже ходить не мог, так врач сказал, что в город везти его нужно и там операцию делать. А хозяйка настояла, чтобы его вначале бабки полечили. Так он через неделю уже опять мотался как молодой.

— Чем же они его таким лечили, когда даже врач не сумел помочь?

— Не знаю точно. Но раньше у нас и костоправы были хорошие, и те которые животы правят, и повитухи. Бабы в основном сами рожали с помощью родственников. Но бывали ведь случаи и не простые. А повитуха знает что и как делать. Рассказывали, что по два дня читает молитвы над той, которая разродится не может. Но зато добивалась, что и дитё живым рожалось и мамочка тоже живой оставалась. Теперь, бабок привлекать стали за их помощь людям. А нам от этого только хуже.

Со способностями костоправов, из рассказов хозяйки квартиры ещё мог согласиться. Потому, что помнил, как меня совсем маленького возили на лошадях в Михайловку к костоправу, когда я выбил руку из плечевого сустава, и она два дня болталась у меня как верёвка и я не мог её ни согнуть, ни повернуть. Понимал, что тот старик просто знал, как у людей кости расположены и умел их вставлять в суставы в правильном положении. Но при всём моём уважении к Феодосии Евстратовне, её описание необычных способностей всяких ворожей и повитух считал просто пересказом чьих-нибудь выдумок.

Как комсомолец знал, что всякие религиозные ухищрения направлены на одурачивание населения. И понимал, что молитва не может, ни вылечить человека, ни помочь роженице родить ребёнка. Скорее всего, такая знахарка, просто сидела, бубнила свои молитвы и ждала пока женщина родит, чтобы плату запросить.

Комсомольцем я был идейным и поэтому посчитал необходимым попробовать даже батюшку из церкви, которая была недалеко от моей квартиры убедить в его заблуждениях относительно Бога. Заметив его отдыхающим на скамейке подошёл, поздоровался и вежливо спросил:

— Вы не обидитесь, если я уточню некоторые вещи, в связи с достижениями советской космонавтики?

— Думаю не обижусь. Спрашивай, — разрешил батюшка.

— Скажите, а как Вы объясняете тем бабкам которых ходят молится в церковь, почему теперь по небу спутники летают. И космонавты уже не по одному дню могут там находится, а потом опять на землю возвращаются.

— Так же как своим прихожанам, так и тебе молодой человек могу пояснить, что значит Богу было угодно это дело. С его благословения и с его помощью вначале людям позволено было научиться летать на самолётах, а теперь вот их допустили ещё выше.

— При чём здесь самолёты? — кипятился я. — Теперь же в космос спутники запускают. Ведь в религиях утверждается, что Бог на небе. Но космонавты не обнаружили ж там никакого Бога. Выходит, врала религия народу, про то, что он на небе?

— Должен тебе заметить молодой человек, что слова твои показывают примитивность мышления. Святые старцы, глубоко верующие люди и служители церкви, описывая, что то триединство, которое ты по незнанию объединяешь под одним словом Бог, находится гораздо выше понимания человеческого разума. Выше не в километрах над земною поверхностью, а выше возможностей человеческого ума.

Спорить с попом оказалось сложно. Не мог согласиться с ним и понять его доводы, а он находил свои религиозные объяснения всем моим нападкам. Никакого удовлетворения от попытеи выполнить свой комсомольский долг после довольно продолжительного разговора с попом не испытывал. Даже никому не стал рассказывать об этой неудачной затее.

При посещении колхозов своего района познакомился и даже подружился с двумя молодыми специалистами в соседних с нашим сёлах — в Валентиновке, и в Фисенково. Агрономами в этих колхозах работали прошлогодние выпускницы Берёзовского техникума две Валентины. Обе заверяли, что окажут максимально возможную поддержку моим усилиям. Помогли встретиться с шелководами из моего списка. Женщины из обоих колхозов уверяли, что проблем с помещениями у них не возникнет. Но просили похлопотать перед председателями, чтобы те после освобождения коровников от скота при переводе стада в летние лагеря не забыли выделить пиломатериал и плотника для изготовления стеллажей.

Было огромное желание по примеру россошанских шелководов привлечь к выращиванию шелкопряда частников. Пробовал сагитировать и Аккулину Васильеву — мать Федьки Ковалёва и Нелькину мать. Соблазнял их и дополнительным заработком, и освобождением от обязательных работ в колхозе. Но они благоразумно рассуждали, что такое занятие будет рискованным из-за отсутствия тутовых насаждений. Тётя Ульяна убеждала:

— Хорошо. Могу поверить, что на первую неделю этим червякам будет хватать по несколько листочков. И их можно будет нарвать с шелковицы у огорода Моториных. И то хозяева могут и накричать за такое.

— Чего ради они будут кричать? Ведь шелковица не в огороде растёт, а у дороги, — возражал я.

— Согласна, с Моториными я смогу договориться. Но потом же сам пояснял придётся целые ветки класть для корма.

— Так я ж и говорю, что до фисенковского тутовника от нас совсем не далеко. Вы на велосипеде можете всего час затратить. Съездить нарезать веток и привезти столько, что на целый день хватит и на ночь даже.

— А они, что ночью не спят?

— Нет они спят раз в несколько дней. А когда проснутся то вылезают из старой шкуры и становятся сразу немного больше. Это у них называется следующий возраст. Таких возрастов у них всего пять. Поэтому спать за всё время они будут только четыре раза.

— Ты говоришь велосипедом. А если дождь? Тогда как? Сам же говорил, что они вялых листьев не едят.

— Ну, так у Вас Юрка на машине работает. Он по любой погоде может в Фисенково смотаться и привести хоть целую гору веток свежих.

— На Юрика надейся! Он домой не каждый день ночевать является, а ты предлагаешь его ещё и к червякам приспособить.

Акулина Васильевна тоже не соглашалась. Признавала, что на конюшне у дяди Игната всегда найдётся пара свободных лошадей. Но он сам не сможет оторваться для поездки за ветками тутовника в Фисенково. А она после того, как её облучали от ракового заболевания, не переносит долгое пребывание на солнце.

В Дерезовке Богучарского района агроном колхоза повёл меня на плантацию тутовника и показал такую меру ухода за плантацией как «омоложение на пень». Я о такой мере ничего не слышал. А он тоже оказывается в прошлом году случайно увидел такую процедуру в киножурнале про шелководство в какой-то из среднеазиатских наших республиках. Оказывается, что тутовник даёт очень много молодых хорошо облиственных веток при таком омоложении. И заготавливать корм легче, потому, что отпадает необходимость залезать высоко на стволы деревьев, а можно срезать кормовые ветки с земли. Теперь у них третья часть плантации была спилена на пень высотой от 80 сантиметров до метра. Летом деревья должны дать мощную молодую поросль. А осенью он опять организует такую работу на следующей трети плантации. При этом даже денег колхоз не тратил на такое мероприятия. Потому, что жители бесплатно пилят стволы на отмеченную высоту, а деревья забирают себе на дрова.

Идея мне понравилась. Когда рассказал об этом опыте в управлении, Сергей Федорович и Лидия Васильевна добавили много своих доводов в пользу такой процедуры и удивлялись, почему раньше у нас в области никто не додумался до такого полезного мероприятия. Я же в свою очередь заверил, что осенью организую во всех колхозах имеющих плантации тутовника такое постепенное омоложение насаждений. Обсудили мы с ними и мою мечту привлечь побольше частников, к выращиванию гусениц. Я жаловался на отсутствие тутовых деревьев в тех местах, где люди могут и желают участвовать в этом выгодном и не трудном деле. Но думал, что для создания пригодных к эксплуатации насаждений потребуется много лет пока из крошечного семени тутовой ягоды вырастет дерево. Но Сергей Фёдорович обрадовал, заверяя, что вегетативным способом можно за два года вырастить растения пригодные для использования на корм гусеницам. Он заявил:

— Здесь вообще никаких проблем не вижу. В академии я запомнил из курса шелководства, что самым распространённым способом расширения площадей является вегетативный.

— Это как? — не понял я.

— Их несколько видов. А словосочетание «вегетативный способ» обозначает, что для размножения используют не семена, а часть взрослого растения.

— Ветки пригибают и прикапывают как у смородины?

— Наверно можно и так, но в твоём случае можно попробовать способ гораздо результативней. Можно осенью посадить на укоренение черенки тутовника, а летом они дадут уже готовые саженцы. В той же Дерезовке к осени образуется миллионы новых побегов, на омоложенных деревьях. Из них можно заготовить любое количество черенков для укоренения.

— А как их заготавливать?

— Проще простого! Побеги будут волчкового характера — длинные и прямые. Отрезай их и отсекай от каждого черенки длиной, допустим, двадцать или пятнадцать сантиметров. И всё!

— А потом?

— Паши участок. В крайнюю борозду втыкай сантиметров через десять черенки. Только следи, чтобы нижней частью в землю и сверху, чтобы одна-две почки оставалось и не больше. А следующим проходом плуга приваливаешь, эти черенки землёй и готовишь место для следующего ряда?

— И всё? Ничего больше не потребуется?

— Весной гарантированно процентов девяносто черенков приживутся и при наличии дождей дадут очень даже приличную поросль. Потому, что тутовник относится к быстрорастущим породам деревьев.

— А почему так густо сажать. В колхозах деревья через два метра посажены?

— Я тебе рекомендую организацию быстрого выращивания саженцев. А имея готовые саженцы можно в тех хозяйствах, где нет плантаций, осуществить посадку небольших участков тутовника. Пустырей и выгонов в наших хозяйствах полно. И руководители не будут возражать, даже хотя бы потому, что ребятишкам не лето лакомство будет обеспечено. А если кто не послушает тебя, я с удовольствием подключусь. И райком можно привлечь!

— Вы так меня заразили своими разъяснениями. Осенью обязательно сам займусь таким делом. Можно ж нарезать веток в Дерезовке, а черенки делать и сажать их, к примеру, у нас в имени «Шевченко»?

— Конечно можно.

— Я тогда договорюсь в огородной бригаде распахать под черенки у Ривчака. Чтобы если дождей не будет поливать можно летом.

Меня радовало, что в агроотделе специалисты ни коем образом не демонстрировали своё превосходство и даже наоборот всячески подчёркивали наше равенство. Понимал, конечно и знал, что у них и знаний и опыта несравненно больше и образование у них всех троих высшее, но такие отношения очень даже льстили мне. А я в свою очередь старался быть им полезным, в чём мог. Когда интересовались, описывал особенности различных видов спорта. Демонстрировал глубокие знания устройства и особенностей эксплуатации новейших марок тракторов, комбайнов и других сельскохозяйственных машин. Удивлял тем, что накопил приличный запас брошюр по агротехнике основных культур возделываемых в нашей зоне. А таблицами и способами расчётов из моего справочника председателя колхоза, пользовались не только агрономы и экономист, но интересовались примерами таких расчётов даже из отдела животноводства.

Работали в агроотделе с задором, весело и дружно. Если у кого возникала напряжённая ситуация, все старались помочь, поучаствовать в поисках решения. Даже когда от экономиста требовали предоставления большого количества бумаг с расчётами. Мы откладывали свои не срочные дела и помогали её делать расчёты. При этом они втроём использовали арифмометры и счёты, а я складывал и вычислял на счётах, а умножение и деление приспособился с большой точностью делать на логарифмической линейке.

Для успехов в своей должности, как и советовала бухгалтерша, старался убедиться в наличии достаточного количество помещений для выращивания гусениц. И сразу же выяснилось, что в Богучарском районе почти все шелководы намерены в этом году уменьшить количество принимаемых для выращивания личинок. Мотивировали тем, что в прошлом году их убедили взять большее количество, чем обычно и на заключительном этапе пришлось не по одному, а по два раза в день ездить на заготовку веток, а потом ещё и места в помещениях оказалось недостаточно. Мои доводы о том, что помещения можно переоборудовать под гусениц в освобождающихся на лето коровниках, как в Кантемировском районе. О том, что при выращивании большего количества их колхозы получат гораздо большую прибыль — не давали результата. Женщины заявляли, что они привыкли выращивать гусениц в тех помещениях, где выращивали все последние годы. Что в коровниках может запах навоза не выветриться и неизвестно как это скажется на капризных гусеницах. И что им оплата установлена постоянная, и никто не будет доплачивать ни за дополнительные вечерние поездки за ветками тутовника, ни за сдачу дополнительных килограммов коконов.

Обеспокоенный таким настроем колхозниц, во время очередной поездки за зарплатой подробно рассказал обо всём директору коконосушилки. Он согласился с моим беспокойством об увеличении помещений, а требование уменьшить количество принятых на выращивание гусениц посчитал не важным:

— Сколько нужно столько и передадим. Мы ж не с потолка будем распределять план производства, а исходя из наличия площадей тутовника.

Я пытался пояснить, что шелководы настроены решительно, и заявляют, что примут личинок меньше прошлогоднего:

— Понимаете почти во всех колхозах Богучарского района колхозницы как сговорились. Доказывают, что в этом году не возьмут столько гусениц, сколько брали в прошлом году. Каждая кучу доводов приводят, чтобы уменьшить количество до уровня позапрошлого года, а то и ещё меньше хотят брать.

— Не хватало ещё, чтобы колхозные бабы указывали мне кому сколько грены передавать. Ты их лучше настраивай помещения расширять.

— Так они о дополнительных помещениях не желают даже вести разговор. Потому что привыкли в старых хатах выращивать гусениц, в которые даже печи протопить можно. А про другие помещения и слушать не хотят. Коллективы у всех устоявшиеся. К тем объемам, которые раньше были они приспособились и лишних хлопот не хотят.

— Здесь явная твоя недоработка. Встречайся с председателями колхозов. Обязуй их увеличивать штат шелководов и расширять помещения.

— Председатели отмахиваются от шелководства. Утверждают, что у них ни времени, ни желания нет вникать в эту проблему. Что все годы этими делами занимаются постоянные женщины, которым легкий труд положен, и они на них надеются.

— Тогда иди в райком. Пусть по партийной линии принимают меры к нерадивым председателям.

К лету возникла ещё одна проблема. Из коконосушилки позвонила бухгалтерша и объявила, что директор задумал нововведение. Решил экономить фонд заработной платы. Раньше они весной укомплектовывали штат рабочих для обслуживания цеха и подготовки его к сушке коконов. Эти же люди имели опыт и занимались инкубацией яичек в разные сроки для разных районов. Потому, что машина для доставки личинок одна на оба куста. А теперь директор решил, что инкубацию должны проводить кустовые агрономы сами в своих районах. Хотел даже дать команду одновременно инкубацию вести, но его убедили, что тогда часть выводка пропадёт, потому что на доставку личинок в каждом кусту приходится от семи до десяти дней. И что даже для одного куста раньше старались растянуть срок инкубации. Потому, что пока довезут личинок в один колхоз, пока документы оформят, пока вернутся за новой партией личинок — в другой везти уже поздно.

Меня такой расклад поверг в уныние. Потому, что даже и примерно не знал, как осуществляется инкубация шелкопряда. Про птичьи инкубаторы нам кратко рассказывали на уроках механизации. Там специальные камеры с постоянной температурой. И яйца птичьи переворачивать нужно. А как поступать с такими микроскопическими яичками я не знал. Поэтому настойчиво потребовал, чтобы меня предварительно отправили на какие-нибудь курсы по этой теме. Директор заявил, что таких курсов не только в нашей, но и в соседних областях он не нашёл.

Выручила бухгалтерша. Она сказала, что пригласит старого мастера коконосушилки, и он подробно расскажет, что и как делать. Потому, что он раньше всё время занимался этим делом и всегда выводил точно к заданному дню требуемое количество коробок личинки. По приезду мне показали и эти коробки картонные с невысокими бортиками. И рассказали, как в каждую следует равномерно распределять точное до миллиграмма количество яичек. Какую температуру поддерживать в помещении с точностью до двух градусов. Как измерять и поддерживать требуемую влажность воздуха.

Судя по описанию процесс, казался не сложным. Пугало только полное отсутствие опыта. Ведь мне даже на картинке не показали, какой вид будут иметь вылупившиеся гусеницы. Пояснили только, что в первый день им на корм целые листья давать не желательно. Их лучше измельчить ножницами на полоски, и раскладывать очень тонким слоем поверх вылупившихся гусениц. Что пока буду развозить коробки по колхозам, кормить гусениц придётся самому. Но для этого будет достаточно срезать одну молодую веточку шелковицы. Советовали распределить сроки вывода на два три или даже четыре этапа. С тем чтобы пока передам в колхозы первых, следующие только вылупились.

После инструктажа снабдили коробками в количестве, превышающем мою теоретическую потребность. Выдали психрометр, Аптекарские весы и миллиграммовые разновесы к ним. А яички для инкубации пообещали привезти сразу, как только они поступят в коконосушилку. Директор категорически потребовал, чтобы я всё оставшееся время использовал на поиски подходящего отапливаемого помещения для инкубации. Потому, что не только ночные, но и дневные температуры пока не достаточные для инкубации. Советовал для этого, через райком «нажать» на одного из председателей колхозов:

— Если райком прижмёт, в любом колхозе могут в конторе бригадной комнату с печкой освободить. Или может где в детском садике комната пустует. Садиков заставили настроить, а колхозники не привыкли жить по-городскому и не ведут детей в садики.

Посоветовавшись с родителями, решил устроить инкубатор для шелкопряда у себя дома в нашей отдельной кухне. Когда дедушка был ещё жив, у нас весной завалилась одна стена омшаника. А в это время у тех, кто побогаче стало модным, строить небольшие помещения под кухню летнюю. Там можно было и телят после отёла держать до тепла. И бельё кипятить. И пойло варить коровам да телятам. Построил на краю пасеки такую кухню из двух небольших комнат и дедушка. Его знакомый печник из Фисенково сложил нам очень удачную печку с плитой. Дедушка переносил туда ульи на зимовку, и в это время не позволял никому туда заходить, чтобы стуком не потревожили пчёл. Теперь пасеки у нас не стало, и я уговорил бабушку с мамой на период инкубации гусениц не заниматься приготовлением в кухне еды, стиркой и другими делами, а отдать её в моё распоряжение.

Ещё до поступления яичек уточнил, что в УАЗике, который все называли «буханкой» в салоне можно поддерживать необходимую температуру, чтобы разместить коробки с личинками сразу для нескольких колхозов и не возвращаться каждый раз за новой партией. Днём и ночью думал как мне лучше устроить инкубацию и передачу личинок в колхозы. Машину с водителем пообещали прикомандировать на неделю. И если не управлюсь передать все коробки шелководам — могу ещё задержать её на один-два дня.

Взвесив всё, решил рискнуть и заложить на инкубацию сразу всю партию яичек. Прикинул, что на машине, если выехать с утра, сможем до вечера развести все коробки и в нашем, и в Богучатском районе. А если даже не успею, то вернёмся домой, поставим оставшиеся коробки в кухню с нужной температурой, добавим резаных листьев на ночь и утром развезём в оставшиеся колхозы. Сообразил даже накладные на передачу требуемого количества грены заранее выписать по три экземпляра для каждого коллектива шелководов.

Переживал только из-за упрямства богучарских колхозниц. Мало того, что они настойчиво протестовали против прошлогоднего количества переданных им на выращивание гусениц. Так в этом году оказалось, что задание опять увеличили, и коконосушилка пропорционально площадей тутовника увеличила выдачу личинок по всем колхозам. Заполнил накладные для богучарских колхозов в тех количествах грены, которое мне указали в задании. А на всякий случай приготовил ещё и пустые бланки, если не сумею передать запланированное количество. Хотя совершенно не представлял, кого смогу потом уговорить принять лишнее. Мама сказала, что лишние пусть растут в нашей кухне, пока не вырастут. Они с бабушкой спокойно обойдутся и без кухни, да ещё и денег можно будет заработать. Но когда я пояснил, что вскоре для гусениц потребуются десятки, а может и сотни квадратных метров стеллажей — поняла бесперспективность такого дела.

Личинки должны были вылупиться в среду. А во вторник ко мне приехал похожий на «Скорую помощь» защитного цвета УАЗ с водителем. Водителя звали Виктором, он был старше меня, но не намного. Женат он был уже три года, а детей у них с женой ещё почему-то не было. По дороге от Пасеково, он подвёз в село Нинку Гузеву. Она училась в Воронеже на железнодорожного диспетчера и приехала на каникулы. Она ему и показала где находится наша хата. А он довёз её до их хаты и даже договорился вечером встретиться и погулять.

Ближе к вечеру начали вылупляться отдельные личинки. На машине мы с Виктором съездили к огороду Моториных и я срезал молодой побег шелковицы с сочными листьями, чтобы нарезать в коробки по немного корма. Потом поехали на почту и дозвонился своим знакомым агрономам в соседние сёла, чтобы они с вечера предупредили шелководов, что завтра я очень рано привезу им коробки с личинками. Девочки обещали помочь.

Виктор охотно поужинал с нами, но категорически отказался ночевать в хате. Сказал, что у него в машине припасены: и матрац, и одеяло, и подушка. И что он даже зимой ночует в машине, если его посылают по делам в Воронеж или в Липецк. Когда стемнело, он пояснил, что собирается поехать взять Нинку и съездит с ней в кино и при этом поинтересовался:

— У неё нет случайно в селе ревнивого поклонника?

— А тебе какая разница? Если она согласилась гулять с тобою, так пусть хоть сто поклонников страдает, — заметил я.

— А вдруг найдётся такой ревнивец, что скаты проколет, пока мы кино будем смотреть. Тогда завтра до обеда вулканизировать придётся.

— Думаю, у нас такого не должно случится. Да и Нинка вроде бы ни с кем из наших не дружила. Только ты смотри после кино не слишком задерживайся. Нам завтра нужно часов в пять выехать. А может даже и раньше сумеем собраться.

— В такую рань, даже в колхозах только доярки на работе, а остальные ещё по домам.

— Не, я договорился с Вальками, чтобы нас с рассветом ждали.

Утром пока Виктор прогревал салон, пока укладывали на сиденья и на матрац коробки, так, чтобы они не перевернулись от тряски — уже рассвело. Вылупившиеся гусеницы за ночь сожрали все полоски листьев, а оставшиеся на ветке завяли. Поэтому пришлось опять ехать к Мотроиным и срезать новую ветку. Ножницы захватил с собою, и пока ехали в Фисенково, нарезал в каждую коробку побольше кормов. Там у шелковичного сарая нас уже ждала Валя Виноградова со всеми колхозными шелководами. Когда колхозницы узнали, что в этом году задание опять увеличили, и я привёз им не пять, а семь коробок, они начали было возмущаться. Но Валентина, пристыдила женщин и пообещала им всяческую помощь в транспорте и в увеличении стеллажей. И звеньевая подписала накладные.

В Валентиновке тоже больших трудностей не возникло. Агроном меня не дождалась, но женщины, когда я пояснил, что в Фесенково взяли семь коробок, а плантация у них не больше чем в «Искре» тоже приняли пять коробок, хотя в прошлом году им выдали четыре. К половине двенадцатого кантемировским колхозам выдали всех причитающихся личинок. Радовало то, что шелководы даже не слишком возражали против повышения количества личинок для выращивания. Воодушевлённые успехом решили заехать к нам домой пообедать, и срезать свежую ветку шелковицы для кормления личинок. Они оказались невероятно прожорливыми. Каждая едва заметна А к обеду превратили все полоски в тонкую прозрачную сеточку и даже было видно как они поднимали головы свои крохотные в поиске новой пищи.

Быстро пообедав, поехали в Богучарский район. Начинать решили с самых отдалённых колхозов, расположенных на границе с Вернемамонским районом. Вначале решили заехать в расположенную у трассы Осетровку. И тут нас ждало огромное разочарование. Шелководы так решительно отказывались от предложенного количества личинок, что моё красноречие не имело на них никакого влияния. Нам удалось быстро найти председателя колхозы. Но этот пожилой и сердитый руководитель ни за что не хотел приказывать колхозницам взять намеченное коконосушилкой количество личинок. Он хоть и приехал с нами к помещению шелководов, но выслушав женщин важно заявил мне:

— Бабы во всём правы! И принуждать их на дополнительную заботу у меня нет никакого желания. И ты тоже должен был учесть, их слова, что в прошлом году и так пришлось под навес часть гусениц выносить. А ты в этом году им ещё больше припёр. К тому же Митрофановна заверяет, что ещё с зимы тебя предупреждали уменьшить количество.

Оставшись без поддержки, я хотел было уже переписать накладную, но эта самая Митрофановна натолкнула меня на шальную мысль обмануть возражающих. Дело в том, что все шелководы вели разговор о количестве коробок с личинками, которые они должны принять на выращивание. А в накладных указывалось количество грены в граммах. В этой стрессовой ситуации мгновенно сообразил, что поскольку они совершенно не обращают внимания на вес — я могу объединять личинок из двух коробок в одну. Эта мысль так меня воодушевила, что я с трудом сохранял вид расстроенного и обиженного человека. Сказал осетровским шелководам, что попробую излишки их задания отдать в другие колхозы, и к ним вернусь позже.

Когда переехали трасу в строну Дерезовки, велел Виктору остановиться и принял дописывать сведения о количестве коробок личинок в заранее заготовленные квитанции. К счастью в кармане даже авторучка оказалась с теми чернилами, которым я заполнял накладные дома. На первом экземпляре накладной, которая остаётся у колхозников, я дописывал ручкой, ниже указанного количества граммов ещё и количество коробок. Так дерезовцам, которым полагалось девять коробок, я написал шесть. В то время как в прошлом году им выдали семь коробок. При этом личинок из трёх коробок я равномерно пересыпал в эти шесть коробок. На двух других написанных под копировальную бумагу, накладных не стал делать никаких дополнений, чтобы в коконосушилке не догадались о моих махинациях. Подумал, что если спросят почему не указаны количество коробок на тех экземплярах в которых звеньевые расписываются в приёмке личинок, поясню, что для коконосушилки важен лишь вес грены.

Благодаря такой наглой хитрости, мы без проблем передали личинок и в Дерезовке. И в Осетровке «обрадовали» шелководов, тем, что им теперь досталось не семь, а всего четыре коробки личинок. К вечеру передали последних личинок и задержались в гостях у Федьки с Толиком. Они по распределению попали в Богучарский район, в совхоз «Радченский» агрономами на разные отделения. Мы вначале нашли Толика, а уже с ним приехали к Федьке. Федька работал на отделении центральной усадьбы. И успел заслужить славу музыкального виртуоза. Толик тоже и на баритоне в духовом оркестре техникума играл, и на мандолине, и на гитаре и даже на балалайке отлично играл и на слух и по нотам. Но Федька ещё и на гармошке мог и на аккордеоне, а на баяне не только играл известные мелодии, но и сам сочинял музыку.

Из рассказов парней выходило, что их в совхозе очень даже ценят, но не за агрономическую работу, а за участие в самодеятельности. Заведующий клубом души в них не чает. К тому же Федьке везёт ещё и в амурных делах. Местные девчонки даже по настоящему дрались, из-за того, кому с ним гулять. Сейчас он дружит с самой красивой девушкой совхоза, и она из-за Федька бросила парня, с которым до этого дружила почти год. Местные даже побить Федьку хотели, но завклубом им пообещал такого, что они отказались от этой затеи. Толик на мой вопрос, как у него обстоят дела на этой ниве, сказал, что ему нравятся аж две девочки с его отделения, но они обе дружат с другими парнями. А дружить с такой, которая не слишком нравится — он не хочет.

Засиделись мы у них допоздна. Федьку приходили в клуб звать, но он объяснил, что у него важные гости. Парни всё время порывались сбегать за выпивкой, но мы с Виктором возражали. Ему ещё ехать за рулём, а я оставался признанным трезвенником. Уехали из гостей около полуночи. Дома Виктор опять отказался идти ночевать в хату. Нинку искать в такое время он тоже не стал, и постелил себе матрац в салоне у прохода рядом с тёплым двигателем.

Утром, я собрался ехать с Виктором в коконосушилку, чтобы доложить об удачном выполнении задания и похвастать, что рискнул провести инкубацию всей грены в один срок, и как сумел за один день передать личинок колхозникам. Но он задал хороший вопрос:

— А зачем ты спешишь машину вернуть в Россошь? Тебе, что не интересно поездить недельку со мною? Мне у вас нравиться и тебе можно объезды шелководов делать хоть каждый день. Или по своим каким делам можешь машину использовать. Мне талонов выдали целую кучу. Съездим на бензоколонку, заправим оба бака и хоть опять к твоим друзьям, хоть по колхозам.

Предложение понравилось. Решил даже пока не хвастать ни в управлении, ни в коконосушилку не звонить, что закончил выдачу личинок. Съездили в Кантемировку, залили бензин и масло. Заехал в управление и похвастал, что в моё распоряжение выделили УАЗ и теперь целую неделю буду на машине развозить личинки шелководам. Галина Васильевна спросила нельзя ли на этой машине отвезти домой из магазина диван, который она оплатила, а забрать не на чем. Поехали в магазин, погрузили и отвезли ей диван. Её мать предложила нам чаю, но мы отказались, а Галина Васильевна подумала, что из-за неё у нас срывается график работы. Хотела даже назад в управление идти пешком. Мы довезли её до площади, но признаваться не стал, что у нас теперь полно свободного времени.

Вернувшись в село, заехали в контору, чтобы забрать маму на обед. Для пущей важности спросил, не требуется ли ей съездить куда на машине? Она очень даже обрадовалась такому предложению. Попросила отвезти её в Митрофановку, чтобы передать какие-то расчёты её знакомому Гринёву, которые она почти целый месяц делала по его просьбе. Мама отпросившись у Николая Кондратьевича. Заехали домой покушать, и чтобы денег взяла — сделать необходимые покупки в митрофановских магазинах.

Из Митрофановки я скомандовал ехать через Валентиновку и Фисенково, чтобы проверить, как идут дела у шелководов. Всё у них было в порядке, да к тому же они и сами могли меня поучить как и что делать с гусеницами первого возраста. В Фисенково Виноградова похвастала, что с комсомольцами обустроила целый спортивный городок на выгоне. Пригласила на следующий день вечером приехать с молодёжью из нашего села и посоревноваться с ними. Предложение принял с радостью.

На следующий день собрали на нашей улице тех парней и девочек, которые были не заняты домашними делами и в колхозе не работали и поехали купаться на пруд в Журавлёв лес. Вода была ещё прохладной, но в машине можно было быстро согреться. Отдыхали на пруду почти до вечера. Тем которые умели плавать интересно было нырять с плотов. Плотами называли два толстенных, в два обхвата бревна. Ровный ствол с коротко обрубленными сучьями все называли «Маршал Жуков», а другой изогнутый дугою именовали «Крученый». На «Маршале» если грести ногами или руками можно было плыть прямо хоть до другого берега. Но зато на нём сложно было удержаться сверху, потому, сто он постоянно проворачивался под, чьим-нибудь весом. «Крученый» не проворачивался, и на него могли забираться даже те, которые плавать не умели. Вот только плыть далеко от берега он не желал. Всё время норовил повернуть в сторону. Наверно поэтому его так и назвали.

Вечером в машину набилось столько желающих посоревноваться с фисенковскими, что даже в проходе некоторым стоять пришлось. Я надеялся, что будем играть в волейбол и очень жалел, что среди наших никто не имел хорошей практики в этой игре. Думал Толик дядин Васин приедет из Россоши. Он учился в педагогическом и должен уметь и пас давать и подачу делать — но он не приехал. На выгоне кроме местных оказалось много молодёжи и из Валентиновки. Виноградова, пригласила подругу прибыть со своими, чтобы соревнование стало ещё масштабней. А Заволокина подговорила в своём колхозе молодого шофера поучаствовать в соревновании, а заодно и доставить желающих в Фисенково. Но волейбол быстро надоел, хоть наша команда всех обыгрывала. Сетка оказалась низкой потому гасить мячи было легко и просто. Я успевал принимать и отбивать мячи, бегая по площадке почти на всё номера. И подавал так, что принять мяч было трудно. Но играли всего по шесть человек, а остальные просто смотрели.

Поэтому вскоре кто-то предложил сыграть всеми присутствующими в ручной мяч. Эта игра оказывается была популярной у фисенковских. И они заявили, что обязательно победят сборную команду гостей. Играть решили шестнадцать на шестнадцать смешанным составом и девчонки и парни. Наших и из «Искры» можно бы выставит больше двадцати, но фисенковские заявили, что у них только шестнадцать набирается умеющих играть, а чужих они в свою команду брать не будут. Поэтому, мы и валентиновские выбрали в нашу команду тех, которые покрупнее и повзрослее.

Границы поля для игры не были обозначены, но ворота из закопанных в землю жердей имелись. В ручной мяч раньше мне играть не приходилось. В техникуме у нас не было даже такой спортивной секции. Но водить мяч, ударяя его о землю иногда пробовал, играя с теми которые баскетболом увлекались. На удивление наша сборная команда стала выигрывать у фисенковских. Нам повезло, что на ворота встал шофёр из «Искры», который привёз ребят. Он оказывается давно уже тренируется с митрофановским футболистами именно в качестве вратаря. Поэтому он ловил или отбивал мячи даже в сложной ситуации. А всеобщий восторг вызвала моя игра.

Отличное знание различных приёмов игры в волейбол, помогло мне в этом. В волейболе мне удавалось очень эффективно принимать загашенные мячи в падении. Пригодился такой навык и здесь. Все играющие были ошарашены, когда я в погоне за противником, ведущим мяч к нашим воротам, понимая, что не успею ему помешать, сделал длинный прыжок «рыбкой» и в падении отбил мяч в руки нашему игроку. Такой финт оказался настолько неожиданным, что даже игра остановилась.

А Федька Ковалёв подбежал ко мне и закричал:

— Ну, ты даёшь! Такое только в кино показывают! Это вас такому на учёбе натренировали?

Воодушевлённый, чувствуя всеобщее внимание, смог ещё три раза продемонстрировать те, преимущества, которые обеспечило умение хорошо играть в волейбол. Дело в том, что фисенковские действительно выучили некоторые хитрости важные для игры в ручной мяч. Когда мы приближались с мячом к их воротам, они чуть ли не всей огромной командой группировались перед своим вратарём, поэтому сквозь их строй нашим с мячом было не пробиться. Да ещё и руки поднимали, чтобы через головы мяч в ворота не закинули. Тут-то я и использовал своё преимущество. В волейболе, играя в нападении, приходилось прыгать очень высоко, чтобы заглушить мяч выше блока. Или когда блок ставишь противнику, тоже приходилось прыгать на максимальную высоту. Когда мне попал в руки мяч перед стеною защищающих ворота, я прыгнул с мячом выше их голов и поднятых рук, и забросил мяч в угол подальше от вратаря. При моём падении толпа защищающих ворота расступилась, и я приземлился в красивом кувырке.

Эффект превзошёл все возможные ожидания! Нелька громко визжала, хлопала меня по плечам и чуть не плакала от восторга. Наши тоже были все впечатлены. Даже фисенковские хвалили и спрашивали, где я научился такому. А я интригующе, но честно, пояснял, что, по сути, вообще впервые играю в такую игру. Такие удачные и красивые броски по воротам мне удались ещё два раза. Только приземляться пришлось не в кувырке, а плашмя. Но оба раза такие приземления повезло выполнить технично и красиво.

Вернувшись в село, высадили всех около клуба. В машине остались только мы с Виктором и Нелька с Нинкой. Решили вначале отвезти Нинку домой. Виктор разрешил мне сесть за руль машины, а сам перебрался в салон к Нинке. Нелька попросилась пересесть на пассажирское сиденье в кабину. Когда подъехали к Нинкиной хате, Виктор сказал, чтобы я разворачивал машину и подождал его, пока он постоит немного с Нинкой. Парочка, обнявшись, зашла за тын у сарая, а я заглушил мотор, выключил фары и стал ждать водителя. Нелька сначала восторгалась моими спортивными достижениями, а потом предложила:

— А чё мы сидим порознь. Давай я перелезу через мотор к тебе, и тоже будем целоваться.

Немного смутившись, я пояснил:

— Так нам же нельзя с тобой

— Почему?

— Как это почему? Мы ж ведь родня.

— Глупости всё это! Я не раз читала, что кузены даже женятся на кузинах. А мы ж жениться не собираемся.

— Не понял. А кто такие эти кузены и кузины?

— Ты, чё книжек не читал? Так за границей называют двоюродных братьев и сестёр.

Позволять Нельке перебираться ко мне я не стал. Зато пока не вернулся шофёр, в разговоре выяснил, что она за эти годы прочитала очень много книжек разных. До этого, я был уверен, что больше меня в селе никто книжек не читал. Хотя читал я их запоем только в основном пока в школу ходил. В техникуме гораздо реже приходилось читать и в основном то, что по литературе задавали. Теперь конечно я навёрстывал упущенное: и в свою сельскую библиотеку записался и в Кантемировскую. Но Нелька стала перечислять таких писателей и такие книги, названия которых я даже и не слышал раньше. И к тому же добавила, что на следующий год будет сдавать документы и поступать учиться на журналиста в Московский государственный университет. Я пояснил, что по радио слышал, будто в этот университет, именно на факультет журналистики такой огромный конкурс, что туда вообще невозможно пробиться. А она уверяла, что сделает всё возможное и невозможное, но всё равно поступит туда, потому что став взрослой собирается сама писать книжки интересные и разные важные статьи в газеты и журналы.

Распоряжаться машиной понравилось очень! Поэтому, как только приехали в коконосушилку, попросил директора иногда предоставлять в моё распоряжение эту машину, для контроля, за деятельностью шелководов. К моему удивлению, директор отнёсся к просьбе положительно. Велел остаться на ночь, и на следующий день решить для меня вопрос транспорта. Ночевать предложили в директорском кабинете на раскладушке. Днём встретил в городе Петьку Калька. Он спешил с занятий на квартиру. Рассказал ему где ночую и пригласил посидеть вечером повспоминать как вместе овец пасли колхозных, как пробовал приучать их спортом заниматься.

Он пришёл когда уже стемнело. Пришёл не один, а с девушкой. Сказал, что это жена его. Они оба учились в ПТУ, этой весной решили пожениться. И теперь живут вместе. Даже из общежития ушли, на квартиру съёмную. Расписываться в ЗАГСе им ещё нельзя, потому, что несовершеннолетние, но в училище все знают, что они муж и жена.

Такое у меня никак не укладывалось в голове. Я даже себя и своих одноклассников считал детьми. А Петька был моложе нас. Поэтому представить его в качестве мужа, в качестве взрослого никак не мог. Решил, что женитьбой они оба считают просто решение перейти к половым отношениям. Удивляло как это Петька мог додуматься до такого, а у меня и моих одноклассников, не возникало даже и мысли попробовать склонить к таким отношениям, какую-нибудь понравившуюся девочку. Промелькнула мысль, что такое различие стало возможным, потому, что мы в своих беседах считали несправедливым подвергать честных девушек такому, которое принесёт в их дальнейшей жизни много неприятностей.

Подумал даже, что если эта девочка позволяет Петьке спать с ней, то может она и мне согласиться предоставить такое удовольствие. Когда Петька в очередной раз напомнил, что встречу положено отмечать, и что если у меня есть деньги, он может сбегать за вином и закуской, закралась мысль шальная отправить его за вином и попробовать склонить девочку побыть со мною. Но выпивать не хотелось. А когда, двигаясь, вроде бы нечаянно, стал прикасаться к интимным частям её тела, и увидел, как она резко отодвигается от меня при этом — понял, что ничего из моей затеи не получится. О том, что младший меня друг, по настоящему, по взрослому создал семью, что они с девочкой родят детей, могут со временем построить свой дом и начнут вести хозяйство, как это делают наши родители и взрослые знакомые — до этого не мог даже и подумать.

Утром оказалось, что директор решил предоставить мне в качестве транспорта мопед. Мопед купили для коконосушилки в прошлом году, и пользовался им муж бухгалтерши, когда требовалось отвезти куда-нибудь какие-то документы или не громоздкие вещи. Два дня назад он уехал на мопеде к своим родственникам в Павловский район и вернулся только ночью. Услышав о распоряжении директора, он стал возражать и доказывать, что без мопеда коконосушилка сильно пострадает. А директор, повысив голос, утверждал, что пострадает только муж бухгалтерши.

Такая ситуация была мне неприятной. Потому, что к бухгалтерше я относился с гораздо большим уважением, чем к директору. В тоже время и мопедом хотелось завладеть. Пока мопед заправляли, слив бензин из УАЗика, пока искали полагающиеся к нему ключи и насос, я беседовал с зашедшим в контору агрономом россошанского куста. Расспрашивал у него, чем мне заниматься во время выращиванию гусениц. Он объяснил, что шелководы лучше нас знают, что и когда делать. Что посещать их иногда нужно, чтобы подтверждать своё присутствие на работе. Советовал, только при посещениях коллективов строго требовать, чтобы не прозевали момент сдачи коконов. Потому, что если прозевать куколки могут прогрызть коконы и продукция испортится. Что если окукливание будет идти не равномерно, то лучше пусть сдают коконы не в один день, а в два разных дня.

Когда мопед заправили и оснастили причитающимися инструментами, поехал на нём домой. Ещё не выезжая из города обнаружил, что мотор мопеда теряет мощность и даже глохнет. Приходилось останавливаться. При остановках заметил, что из-под кнопки утопителя на карбюраторе вытекает бензин. Поэтому приходилось сразу же перекрывать кран подачи бензина на бачке. Дождавшись пока мотор остынет, заводил мопед и ехал дальше, но вскоре неприятная картина повторялась. Сначала думал, что слишком мал зазор между поршнем и цилиндром в моторе, и при нагревании мотор клинит. Потом обнаружил, что глохнет мотор от переизбытка бензина. Приспособился заводить мопед и начинать движение с закрытым краником на бензобаке, а потом на ходу не на долго открывал его о опять закрывал. Таким способом удавалось доехать домой, хотя иногда мотор глох когда не успевал во время открыть краник и бензин в карбюраторе заканчивался.

В селе остановился у Юрки Задорожнего, чтобы обсудить проблему. Ему ещё в прошлом году купили мотоцикл и он хорошо разбирался в особенностях такой техники. Юрка сразу же предположил, что в карбюраторе мопеда отсутствует поплавок, или, что его высота неправильно отрегулирована. Вынес из сарая свою отвёртку и тут же снял крышку поплавковой камеры карбюратора на мопеде. Обнаружилось, что высота поплавка на иголке отрегулирована правильно, но внутри его полно бензина. Бензин попадал внутрь поплавка через большой прокол сбоку. Юрка удивлялся:

— Не пойму, как поплавок внутри мог так повредиться? Прямо как нарочно кто гвоздём его проткнул.

— Может и нарочно, — согласился я — Потому, что мне тот который ездил на нём никак не хотел отдавать.

— И не жалко ему портить технику

— А что ж теперь мне делать с этим?

— Исправить всё проще простого. Хуже было б если поплавок пластмассовый был. А этот медный. Сейчас вырежем ножницами малюсенький кусочек меди от старого машинного радиатора и припаяем на дырку.

— Так он же тяжелее станет, тонуть будет опять, и иголка снова бензин не будет перекрывать.

— Ты что? Воздуха в поплавке вон сколько, а заплатка совсем маленькая. Всплывёт как миленький.

Паяльник у Юрки был электрический, а электричество летом среди дня подавали только в центре, где были гараж, мастерская и все учреждения. Оставил мопед у Юрки и сбегал домой за большим дедушкиным паяльником и раствором для травления меди. Паяльник нагрели на небольшом костре из щепок, запаяли поплавок и установили его на место. Юрка завёл мопед и поехал по улице проверить работу карбюратора. Поплавок работал безупречно. Можно было даже и на ночь краник не закрывать. Но Юрка пояснил, что закрывать всё равно необходимо, потому, что если мопед накренится, иголка закроет гнездо неплотно и бензин за ночь весь вытечет.

Мама вечером пришла с работы и увидев у сарая мопед спросила:

— А чей это у нас мотовелосипед стоит.

— Это не мотовелосипед, а мопед. Его мне в Россоше выдали как транспорт, — пояснил я.

— Мне такого слова и слышать не приходилось. А почему ты его так назвал?

— Так эта штука так действительно называется. Мопед это вроде как среднее между мотоциклом и велосипедом.

— Не знаю. От мотоцикла у него только сидение наверно. Педали вон тоже как велосипедные.

— Мама, просто у Вас мало технических знаний. У мопеда наоборот очень много общего с мотоциклами, а от велосипеда наверно только педали эти и можно назвать. Смотрите он и ниже намного от велосипеда. И передачи у него можно переключить. И едет он от мотора, а не от ног.

— Поэтому и сказала мотовелосипед. Мы их и раньше видели, когда ты ещё маленьким был.. Может они не такие красивые были, а тоже и с мотором и такие же низенькие.

— Какие раньше были я не помню. Но думаю мотовелосипедом следует называть те простые велосипеды, когда на них моторчики навешивают и другое заднее колесо ставят. Которые людям присылают по «Посылторгу».

В селе раньше даже простые велосипеды были редкостью. Теперь некоторые скопив денег оформляли в колхозе справки о том, что являются передовиками и покупали в сельпо мотоциклы. А Митрофан Васильевич — отец Толика Салова достал даже мотороллер «Вятка». Моторчики же на велосипеды можно было покупать через посылторг каждому. В селе выписывали их многие. По утрам на работу очень многие ехали на велосипедах, не крутя педали, а газуя моторчиками. Даже некоторые женщины молодые освоили этот транспорт. И все женщины наверно завидовали Митрофану Васильевичу, потому, что платья и юбки мешали езде на велосипеде, а на мотороллере можно свободно ехать, имея платье хоть до самых пят.

Такие перемены стали возможны потому, что теперь и колхозники получали денежную оплату. Скопить денег на такие покупки было не сложно, сложнее было достать желаемое. Мотоциклов, мотороллеров, мебели заводской в свободной продаже не было. А для того, чтобы получить справку на передовика следовало очень много и добросовестно трудиться. Но даже и среди самых добросовестных, такую возможность часто приходилось разыгрывать по жребию. Видимо поэтому в сёлах имеющих мотоциклы уважали, понимая, что приобрели они эти транспортные средства благодаря своим заслугам.

Но были у людей и такие вещи, о которых сельские передовики не могли даже и мечтать. В городах многие стахановцы и передовые рационализаторы получали возможность покупать холодильники. В которых, даже в самую летнюю жару можно хранить в холоде продукты, и напитки всякие там лежали как на льду. А ещё рассказывали, что самым уважаемым, например Героям Советского Союза, и другим очень почётным людям предоставляли возможность купить легковую машину для личных нужд.

Наличию у меня мопеда, завидовали даже коллеги по агроотделу управления. Персонального транспорта не было даже у начальника управления. И если ему необходимо было присутствовать на каком-нибудь мероприятии в колхозе, он или ехал туда на УАЗе с райкомовскими, или требовал, чтобы председатель колхоза прислал за ним колхозную легковую машину. А все специалисты управления добирались до колхозов на попутных машинах или на автобусе, если с колхозом было налажено автобусное сообщение. И Сергей Фёдорович, и даже Лидия Васильевна не раз брали у меня мопед, чтобы просто прокатиться по улицам райцентра.

В дружном коллективе агроотдела, мне очень нравились серьёзные, вдумчивые анализы того, что происходит в стране и в мире. Особенно часто и дотошно обсуждали материалы мартовское Пленума ЦК, наверно потому, что он целиком был посвящён сельскому хозяйству. В знании всех особенностей сельскохозяйственного производства и особенностей сельской жизни мы считали себя корифеями. Даже я, который был и моложе их, и не имел практического опыта — считал себя имеющим всю полноту знаний по этой теме. Ощущение же, того, что являюсь ещё дитём, когда в Россоше пытался понять Петьку, утверждающего что он по настоящему женат и что и его родители и родители девочки дали на это согласие — здесь не возникало. Даже наоборот был уверен, что гораздо лучше взрослых и пожилых малограмотных колхозников понимаю значение и последствия решений партии.

При обсуждениях мы не уподоблялись партийным пропагандистам, которые рассказывали в клубах и на собраниях о важной роли решений пленума. Даже наоборот пытались спрогнозировать те трудности, которые могут возникнуть при воплощении решений на местах. Моя осведомленность в особенностях практики применения решений поразила даже дядю Ваню. Он как всегда проездом отравил своих на какой-то курорт в один из городов Минеральных вод, а себе оформил остановку на неделю, чтобы погостить с родственниками. Я был дома и после обеда он специально пришёл к нам, расспросить про мою работу и посмотреть мопед. Когда рассказал кем работаю и чем приходится заниматься он спросил:

— А какие ты, как молодой специалист, видишь перемены в настроениях колхозников после пленума?

— Знаете дядя, колхозники ничего пока не замечают, да они и внимания не обратили на эти решения, — не задумываясь ответил я ему.

Такой ответ его явно озадачил и он уточнил:

— Так ведь сколько нововведений. И самостоятельность в планировании, и ослабление контроля. Теперь ведь колхозы сами стали решать чего и сколько сеять, как распоряжаться выращенным урожаем и продукцией животноводства.

Пришлось подробно рассказывать как всё происходит на самом деле;

— Ничего они не решают. Планы закупок доводятся районом. А в районе точно знают возможности каждого колхоза. Если раньше от колхоза требовали посеять сто гектаров пшеницы, получить с них урожай по двадцать одному центнеру, и сдать в госзакупку двести тонн зерна пшеницы. То теперь просто доводят задание по продажи той же пшеницы в двести тонн. А если колхоз захочет схитрить, укажет, что посеет пятьдесят гектаров пшеницы и получит с них по сорок пять центнеров урожай, чтобы на высвободившихся гектарах посеять бахчу и овощи и торговать им на рынке — у него ничего не выйдет. В управлении ему не утвердят такой план.

— По количеству посевов может действительно так и обстоят дела. Но ведь объявлено, что не будут больше указывать, где что сеять и когда какие работы проводить

— Такое решение правильное. Дело в том, что районы уже давно таким занимались совершенно формально. Если раньше, даже я помню, был один агроном МТС и один зоотехник на десятки колхозов, тогда они строго требовали что куда сеять и какие работы когда выполнять. А теперь в каждом колхозе свои специалисты. Они на месте гораздо лучше районных знают местные особенности. Поэтому районные контролировали всё совершенно формально. Требовали только, чтобы севообороты соблюдались, да рационы кормления грамотно составлялись.

— Ну а по поводу приусадебных хозяйств и домашнего скота, что разве не новаторство? Хрущёв постоянно твердил, что следует ограничивать колхозников в этом деле, чтобы не отвлекать их от коллективных дел. А теперь признали пользу и для колхозников и для страны от такого подспорья.

— Даже в этом деле я не вижу ничего революционного. Те у которых были возможности и раньше могли себе позволить большое домашнее хозяйство. У моего однокурсника родители работали в колхозе, а имели птицы домашней и животных, чуть ли не как в маленьком колхозе. Они об этом конечно не кричали на каждом углу, но их и не наказывал никто за такое.

— Вот видишь, а теперь каждый сельский житель получает право заводить такое подсобное хозяйство на личном подворье как у родителей твоего друга.

— У каждого не получится.

— Почему?

— Птицу и животных домашних кормить ведь нужно. У нас допустим в селе много неудобий и выгонов. Можно и телят и коров пасти и гусей и сена можно накосить вдоволь, если не лениться. А курочкам, уткам, свиньям зерно потребуется. Если колхозы увеличат выдачу зерна, а совхозы его продажу рабочим тогда конечно хозяйства домашние вырастут. А если нет, то для увеличения личного поголовье останется только воровать зерно и концентраты. Теперь хоть и не сталинские годы, но за такое и теперь на несколько лет можно загреметь куда следует.

— Сказать честно, ты для меня приоткрыл совершенно новый взгляд, на сельскую практику. Мы в городе рассуждаем в общем плане, а на местах оно выходит намного отличным от того, что в газетах читаем. Зато наверно в одном мы не ошиблись — колхозникам легче теперь будет чем при хрущёвских глупостях. У нас в академии и профессора и курсанты стишки пересказывают, как он заставлял кукурузу сеять за полярным кругом.

— Не знаю правда или нет про требования кукурузу выращивать в тундре, а в нашей зоне и стар и млад должны быть благодарными Никите Сергеевичу, за то, что потребовал резко расширить посевы этой культуры. Польза огромная и колхозам и людям. У кукурузы и урожай зерна несравненно выше чем у колосовых культур, а кормовой массы каждый гектар её посевов даёт в десятки раз больше чем любая другая культура. Раньше в колхозах рассказывают, к весне от кормов только солома гнилая оставалась. Коровы тощими становились, молоко переставали давать, а овцы облазили к весне и ходили с голыми шкурами. А теперь силоса кукурузного каждый колхоз запасает столько, что даже не успевает скармливать за зиму. И люди свою скотину многие на кукурузных початках выкармливают. Вот только сало конечно не вкусное, не крупинчатое получается если свиней не ячменём, а кукурузой кормить.

— Ну, а люди, простые колхозники, что совсем и внимания не обратили на решения пленума.

— Из-за того, что некоторые обратили внимание, я чуть не запорол выполнение задания, на своей работе.

— Как это?

— В коконосушилке план выращивания шелкопряда решили увеличить, а шелководы в богучарских колхозах как сговорились — решили в этом году меньше взять личинок на выращивание. Я как их не убеждал, а те упёрлись и ни в какую. Твердят, что на пленуме решили повысить самостоятельность колхозов, и что теперь они имеют полное право отказаться от лишнего на их взгляд. И что удивительно даже председатели и парторги встали на их сторону.

— Здесь я считаю они совершенно правы.

— Так это если с их колокольни. Чтобы работы и затрат было поменьше. А если с государственных позиций?

— Так государство же своим политическим решением и поддержало их, освободив от лишней опеки.

— И что от этого потребности в шёлке у государства сразу же уменьшились? Вон тётин Люсин муж, воевал лётчиком, так два раза спасался с парашютом шёлковым, когда его самолёт сбивали. И Вы же сами рассказываете, что тоже с парашютом приходилось прыгать. А не будет шёлка, что парашюты станут полотняными делать? Или пупки новорождённым шерстяными нитками станут перевязывать.

— Твои доводы хоть и звучат очень патриотично, и даже пример про авиацию к месту привёл, но они идут в разрез с тем, что намечено пленумом. Там ведь сказано о необходимости перейти от приказной системы организации труда сельских тружеников к их материальной заинтересованности в результатах этого труда.

— Так это в общем. А давайте мой конкретный пример разберём. Раньше если бы потребовалось увеличение производства шёлка, распорядились бы и площади тутовника увеличить, и помещения расширить, а при необходимости и штат шелководов увеличить и их транспортное обслуживание улучшить. И никто бы ни председатель, ни колхозницы и слова бы против не сказали. А парторги ещё и проследили бы, чтобы требования государства выполнялись беспрекословно. А теперь?

— А теперь следует учиться применять материальную заинтересованность. Ведь в решениях пленума есть и пункты о повышении закупочных цен на некоторую продукцию сельского хозяйства.

— Да пусть закупочные цены на коконы хоть в два, хоть в три раза повысят для колхозов. Такое даже для хозяйства будет мало заметным Потому что это микроскопическая отрасль в их производстве. А главную скрипку в шелководстве играют сами шелководы. Но на их работу и оплату это совсем не повлияет.

— Как это не повлияет, если увеличить закупочные цены в два или в три раза?

— А так и не повлияет. Колхозникам трудодни начисляют. На разных работах разные — в зависимости от трудности. А начисления на трудодень зерна и денег для всех равные и устанавливаются правлением колхоза или общим собранием. И шелководы получат на свои трудодни одинаковое количество зерна и денег, хоть бесплатно колхоз сдаст коконы, хоть по самой большой закупочной цене. Им от этого ни холодно ни жарко!

— Так теперь же постановили и колхозников перевести на денежную оплату.

— Да, денег наверно теперь колхозники получать станут больше. Но заинтересованность шелководов при этом никак не улучшится. Теперь им установят расценки, за часы работы с шелкопрядом. И установят номы времени, сколько отводится на уход за гусеницами. Но опять же их зарплата никак не будет зависеть от цены на коконы и даже от доходов колхоза. Если бы закупочные цены на коконы увеличили, то выгадали бы только те шелководы, которые на личном подворье, индивидуально занимались выращиванием коконов.

Дядя Ваня остался очень доволен нашей беседой, даже заявил:

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

  • Часть вторая

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Период четвёртый. Сельские студенты (производство) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я