Путешествие в детство

Евгений Николаевич Стребков, 2023

У каждого человека есть своя малая родина. То место, где в памяти еще живы дедушка и бабушка, а папа и мама молодые и здоровые, где все кажется большим, и перед тобой длинная-длинная дорога жизни. Моей малой родиной, как и для моих младших братьев, был и остается лесной поселок Ку́рдюг, от которого сейчас осталось только название на карте. Через много-много лет я побывал с братьями на том месте, где когда-то был поселок, где прошло наше детство. По нахлынувшим воспоминаниям я написал несколько рассказов, которые опубликовал в этой книге.Все фотографии для книги взяты из семейного альбома.

Путешествие в детство

Устарели стены деревянные.

В окнах больше не включают свет.

Годы, годы, годы окаянные.

Пролетают, мóчи больше нет.

Я стремглав лечу в поселок милый,

Вот мой дом, где детство проводил.

Сердце сжалось, словно над могилой.

Милый мой я так тебя любил…

Ты эпоха жизни человеческой.

Ты меня взрастил и воспитал.

А в пустых глазницах рвань трепещется.

Милый мальчик как же я устал….

Не терзай мне душу причитаньями,

Я отжил, у каждого свой срок…

Сохрани же мою память светлую.

В сердце у себя родной сынок.

(Швецов Павел Андреевич, 2017 год)

Тихим июньским вечером 1974 года белый двухпалубный теплоход скользил по зеркальной глади воды, оставляя за собой, медленно исчезающий след. Солнце стояло у горизонта, и воздух, разогретый его жаркими лучами, приятно ласкал лицо, хотя от реки уже поднималась легкая дымка тумана, и тянуло сыростью.

— Внимание! Товарищи пассажиры! Подходим к пристани Кỳрдюг! Стоянка двадцать минут! — разнесся, отражаясь эхом от берегов, усиленный динамиками, голос капитана теплохода.

Женя, высокий мальчик двенадцати лет, и его младший брат-погодка Валера, забросив за спины рюкзачки и спустившись на нижнюю палубу к трапу, с интересом смотрели вокруг. Они небыли здесь уже почти год. В прошлом году папе дали квартиру в Вологде, и они всей семьей из поселка переехали в город — стали городскими жителями. А вчера днем после того, как они закончили учебный год и еще неделю отработали по уборке школьной территории, папа посадил их на теплоход в поселке Шексна, строго-настрого наказав не баловаться и Валерику во всем слушаться старшего брата. И вот их путешествие на корабле подходит к концу, они подплывают к пристани «Курдюг».

На теплоходе легкая суета. Несколько пассажиров с чемоданами, и какими-то узлами беспокойно топчутся рядом с братьями. Остальные, вывалив на верхнюю палубу, беспечно облокотившись о поручни по левому борту, смотрят, как на появившейся из-за поворота пристани толпится народ, а две моторные лодки несутся навстречу, задрав носы и разбрызгивая воду. Сделав крутой вираж, лихо пришвартовываются к борту теплохода, цепляясь баграми за леера.

— Эй, вы, черти! Мать вашу! Под винты попадете! — ругается по громкой связи капитан теплохода.

Однако люди из лодок, не обращая внимания на его угрозы, как заправские флибустьеры берут корабль на абордаж. Взбираются на палубу и устремляются в корабельный буфет, чтобы раньше других закупиться. Оставив «десант» в буфете, лодки, взревев моторами, так же лихо отваливают и несутся обратно к пристани.

Корабль сбавляет ход. На пристани отчетливо видны люди, беспрерывно отмахивающиеся веточками от наседающих комаров и мошкѝ, которые тучей вьются над толпой. По кораблю из динамиков разносится голос капитана, управляющего швартовкой. Пассажиры на верхней палубе, отбиваясь руками от мошкары, устремившейся на них с берега, матерясь, скрываются в каютах.

— Женьк! Ты помнишь, как мы с Иринкой, когда маленькие были, сюда из поселка ходили? Здòрово было! — весело сказал Валера, показывая рукой в сторону пристани.

— Конечно, помню! Нам тогда еще от дедушки попало!

Разговор обрывается. Корабль бортом слегка касается резиновых покрышек, висевших по бокам деревянной пристани, отчего они жалобно взвизгнули. Один из матросов лихо прыгает на пристань и, подобрав брошенный с корабля канат, ловко крепит его за кнехт. Корабль пришвартован. Установлен трап. Приехавшие еще не успевают сойти, как люди с пристани забегают на теплоход и устремляются к корабельному буфету. Но вот пассажиры, не спеша выходят по трапу, а за ними уже выносят сетки яблок, апельсин, колбасу, ящики водки и пива. Особенно ценным считается купленное пиво и водка, ведь в поселке его не достанешь — сухой закон. Все это богатство грузят на лодки, чтобы отвезти в поселок.

Братья, сойдя с корабля, сразу замечают встречающего их деда, который, благодаря своему громадному росту, возвышается над толпой. Одет он в белую рубаху, не заправленную в штаны, а на голове красуется соломенная шляпа.

— Дедушка! — закричал Валера и бросился к нему.

Женя, как и подобает старшему брату, не спеша подошел и поздоровался:

— Здравствуй дедушка!

— Здорово, внуки! Как доехали?! — улыбаясь, и прищурив левый глаз, сказал дед.

— Нормально! — стараясь говорить как взрослый, ответил Женя.

— Дедушка! — затараторил Валера, — А мама с Колюшкой у Вас! Ждут нас!?

Мама братьев, уйдя в отпуск, уже как две недели с их младшим братишкой Колей, которому только исполнился годик, гостила у дедушки и бабушки в Курдюге.

— Конечно, ждет! — весело сказал дедушка и, обняв внуков за плечи, слегка подтолкнул их в сторону привязанных к причалу лодок, — Все ждут! И мама, и бабушка Оля и бабушка Надя, и даже Колюха! Бабушка Оля пирогов напекла!

Подойдя к привязанной небольшой деревянной лодке, на носу которой красовался флажок с номером «30», продолжил:

— Давайте-ка ребятки аккуратно забирайтесь!

Братья дружно запрыгнули в лодку. Женя прошел в корму, а Валера, сев на лавку посредине, начал вставлять весла в уключины.

— Давай-ка, внучек, тоже в кóрму садись! — сказал дед, обращаясь к Валере.

— Ну-у-у, дедушка! Можно я грести буду?!

— Не-е, ребята, сегодня уж я, как ни будь, а то скоро стемнеет. Потом навеслаетесь еще вволю!

Дед взялся за весла, и лодка, подчиняясь его сильным рукам, легко заскользила по глади реки. Услышав длинный гудок, дети обернулись. Теплоход, сверкая белыми бортами, отвалил от пристани и, набирая ход, продолжил свое плавание. Свернули в речку Курдюжку. Впереди по курсу показалось боновое заграждение. Это несколькими плотами из бревен перегорожена река, оставлен лишь узкий проход. Солдат с автоматом за спиной, стоявший на берегу, увидев лодку со знакомым номером, показал — «Проезжай!». Дед в знак приветствия приподнял с головы шляпу.

Запахло свежей древесиной. Вдоль обоих берегов потянулись готовые к сплаву громадные плоты-гонки. По берегам возвышались штабеля толстых бревен, еще не увязанных в плоты. За ними виднелись вышки, забор с колючей проволокой. Это — «нижний склад», где привезенные из леса бревна готовят к отправке.

Несколько моторных лодок, обдав запахом бензина, с ревом пронеслись мимо.

— Ишь! Мазурики! Провоняли все бензином! — ворчит дед. Он не признавал лодочных моторов, ходил только на веслах, считал, что бензиновые моторы вредят реке.

Немного покачавшись на волнах, поднятых промчавшимися моторками, лодка успокоилась. Опять стало тихо. Солнце незаметно скрылось за лесом, который сразу потемнел и превратился в сказочный. Небо из синего сделалось молочно-голубым, каким бывает в пору белых северных ночей, но там, где только что село солнце, оно продолжало играть розовыми красками. От воды заклубился легкий туман. У берега, предвещая на завтра хорошую погоду, зароилась мошкá. Казалось, от тишины заложило уши, и только скрип лодочных уключин и плеск воды под веслами разносился над притихшей рекой. Вот Курдюжка делает поворот и штабеля бревен, забор с вышками скрываются из виду.

— Что-то Вы, ребята, притихли? — спрашивает дедушка и, не дожидаясь ответа, громким, красивым голосом поет:

«Мы ребята ёжики,

По карманам ножики!»

Делает паузу. Эхом отражается от берегов его сильный голос: «Ёжики..! Ожики..! Ики-и..!»

Братья смеются и дружно подхватывают:

«Еще гиря на весу!

Пистолет на поясу!»

Опять эхо им вторит: «Унесу..! Несу..! Осу-у-у..!

— Ну, вот, другое дело! Так-то веселее! — смеется дедушка, — Я, когда совсем маленький был, и что такое пистолет не понимал, пел так:

«Еще гиря на весу!

Тр-риста лет на поясу!»

— Здорово, мы теперь тоже так петь будем! — сказал Валера и, помолчав, спросил, — Дедушка, а почему в этом году опять вода коричневого цвета?

— Так, что тут поделать! Как только лед с Волго-Балта сошел, землечерпалки сразу стали дно углублять, чтобы баржи на мель не садились. Вот эти, голопузики, воду и мутят.

За очередным поворотом на небольшом причале зажглась одинокая лампочка. Металлические бочки из-под бензина и соляры, в большом количестве расставленные на нем и на берегу, играли розовыми бликами в лучах заката. Напротив, по правому берегу манила в темную глубь дремучего леса неширокая речка Копсарка. Еще немного и показались одноэтажные деревянные бараки поселка, в окнах которых горел закат. Потянулись бесконечные мостки с вереницами привязанных к ним лодок, у некоторых на корме красовались зачехленные навесные моторы «Ветерок» и «Вихрь». На левом берегу, у моста через безымянный приток, чернело здание бани. Справа, скрытый из виду многочисленными сараями, показался дом, где живут дедушка и бабушка. Чуть дальше — дом, где до прошлого года жили и они. Река Курдюжка делает поворот вправо. Ребята с интересом смотрят вокруг. Нет, ничего не изменилось за год. Все так же, все на месте.

Дальше, по обоим берегам, видны многочисленные мостки с лодками, сараи, а за ними деревянные строения. Вдали темнеют здания складов, еще один мост и пристань, возле которой стоят два больших катера.

— Во, Женьк! Смотри, катера у пристани стоят, на которых вас в интернат возили! Помнишь?! — показывая рукой на виднеющиеся вдали катера, крикнул Валера.

–Ага! — ответил брат и, обращаясь к деду, — Дедушка, а рыба-то сейчас клюет?

— А что с ней будет! Конечно, клюет! Еще не всю выловили! — дед уверенно направил лодку к далеко уходящим в реку деревянным мосткам.

— Все, вот мы и дома! — сказал, вставая он. Ловко поймал руками край мостков, остановил лодку. Загремел цепью, привязывая ее. Достав весла из уключин, аккуратно сложил вдоль бортов.

Братья без команды выскочили на мостки.

— Дедушка, а давай «паук» вытащим и посмотрим, может там рыба есть! — затараторил Валера, показывая на приспособление на краю мостков, которое представляло собой шест метров пять длиной, установленный наклонно, на конце которого крепился металлический блок. Крепкий шнур, перекинутый через блок, уходил под воду, а другой его конец был привязан у основания шеста. Под водой находилась сетка, натянутая на четырехугольный металлический каркас, в середине которой располагалась приманка, в основном из черного хлеба.

— Нет, это, давайте завтра утром посмотрим! А вот в ящике рыбу, если не спешите домой, я вам покажу! Хотите!

— Покажи! Покажи! — хором закричали братья.

Дед подошел к большому деревянному ящику, привязанному к мосткам и на две трети утопленному в воде. Встал на колени, высунув кончик языка, кряхтя, открыл тяжелую крышку. Опустил вглубь ящика небольшой сачок. Ребята, присев на корточки возле деда, с любопытством смотрели за его действиями.

— Вот, смотрите! — сказал с гордостью дед, поднимая сачок из воды. Несколько рыбин, показав темные, крупные спины с плавниками, плюхнулись обратно в ящик, а в сачке забилась довольно-таки крупная рыба.

— Ого, какая! — восхитился Валера.

А Женя с видом знатока сказал:

— Да-а, крупный налим!

— Точно! Налим! У меня здесь в основном налимы, но есть и пара судаков! — похвастался дед.

— Это ты все на перемёт поймал? — спросил Валера.

— На перемёт. Сетку не признаю, от нее природе один вред, впрочем, как и от удочки тоже. Ну, ладно, пора и домой идти, а то бабушки с матерью, да и Колюха — брательник, заждались!

— Эй! Путешественники! — услышали братья голос мамы, — Вы в дом-то думаете идти?!

На крыльце в легком платье стояла мама с маленьким Колюшкой на руках. Рядом, опершись на клюшку, в белом платке, завязанным под подбородком, синей кофте в горошек и черной юбке до самых пят на завалинке сидела прабабушка Надя.

Ребята, схватив рюкзачки, бегом побежали по мосткам к дому. Подбежав, обняли маму, вдыхая знакомый с детства запах ее тела вперемешку с запахом свежих листьев смородины и пирогов.

— Ладно! Ладно! Не уроните! Как доехали?! — сказала, присев и целуя их, мама.

— Все хорошо, мам! — хором прокричали они и, отпустив ее, обняли прабабушку.

— Ой, задушите! — улыбаясь, сказала она.

А где бабушка Оля?!

— Да, вон, самовар уже второй раз ставит. А вы все не идете! — и прабабушка показала в сторону окна.

В окне горел свет. Стол на кухне был накрыт. На блюде горкой лежали пироги. Пузатый электрический чайник, включённый в розетку, пыхтел, выпуская пар. Бабушка, увидев, что ребята смотрят в окно, улыбнувшись, махнула рукой, приглашая их в дом…

Прошли годы…

Японский мотор, подвешенный на корме, старается во всю, но небольшая дюралевая лодка с трудом рассекает воду. Кроме ее хозяина в ней находятся еще четыре довольно-таки внушительных размеров молодца. Это братья Евгений, Валерий и Николай с сыном Алексеем. Много воды утекло после того, как последний раз были братья в этих местах. Сами уже стали отцами, а старшие братья — дедушками. Давно уже решили они побывать на своей малой родине. Но решить легко — сделать трудно. У каждого свои семьи, работа, дела. Но однажды все же собрались вместе и солнечным июньским днем приехали в поселок Анненский мост, наняли лодку и сейчас движутся к конечной цели своего путешествия — поселку Курдюг.

Мерно гудит мотор. Солнце, отражаясь от глади реки, слепит глаза, заставляя щуриться. Волна, разгоняемая моторкой, весело бьет в берег, отсыпанный камнями.

— Валера, смотри, а когда мы здесь жили, берега были не такие, без камней! — перекрикивая мотор, сказал Евгений.

Валерий смотрит на берег, затем поворачивается к хозяину лодки:

— Володя! Давно берега отсыпали?!

— Не-е! Несколько лет назад!

Вдали показалась, движущаяся навстречу моторная лодка. Когда она поравнялась, Володя приветливо махнул рукой.

— Это кто? — спросил у него Валерий.

— Каморин Николай. Наверно в Анненский мост поехал.

— Он, что один у пристани «Курдюг» живет?

— Да! Там у него целое хозяйство. Только пристани никакой уже давно нет! Все разрушено, да сгнило!

— Женьк! — обратился к брату Валерий, — Ты Коморина-то помнишь?

— Конечно, я с ним в школу ходил, в интернате вместе учились.

Дальше ехали молча, с интересом смотря по сторонам. Алексей, сын Николая, младшего из братьев, изредка фотографировал, медленно проплывающие красивые пейзажи.

— Это, что за птица? — ни к кому не обращаясь, спросил он.

Все посмотрели, куда он показывал. Немного в стороне, приближаясь к ним, парила в небе большая птица.

— Вроде не чайка! — сказал Николай.

Когда она приблизилась, можно было рассмотреть, что вся она белого цвета, только кончики крыльев, с растопыренными как пальцы перьями, чернели на фоне синего неба.

— Слушай, на орла какого-то похожа! Смотри, крылья какие здоровые! — прильнув к фотоаппарату, крикнул Валерий.

Между тем птица, уже летящая практически над водой, вытянула лапы и бросилась в воду. Она погрузилась почти полностью, но тут же хлопая мощными крыльями и поднимая брызги, взлетела над водой, неся в крепких когтях довольно-таки крупную рыбу. Звук мотора практически заглушил плеск воды и хлопанье крыльев. Люди как завороженные смотрели на рыбалку неизвестной птицы. Когда она скрылась в зарослях на берегу, первым нарушил молчание Евгений:

— Сколько живу, а такое первый раз вижу!

— Ты, что, Женьк, думаешь, мы такое каждый день видим?! Мы тоже обалдели! — засмеялся Валерий, — А все-таки, что это за птица такая?

Все молчали.

— Володя! — продолжил Валерий, обращаясь к хозяину лодки, — Ну, ты, местный, скажи, что это за орел-белокрыл такой?!

Володя помолчал, а затем, как бы подбирая слова, сказал:

— Я, конечно, не знаю, могу ошибаться, но кто-то мне говорил, что видел пару таких в Кадуйском районе в прошлом году. Говорят, что они на лето к нам из Африки прилетают, птенцов выведут и обратно зимовать в Африку.

— Ну, и что это за птица? — не успокаивался Валерий.

Володя почесал затылок, а потом не спеша продолжил:

— Название у нее какое-то чудное… Человека так еще называют, когда жадный он.

— Жадина, алчный, скупой… — начал перечислять Валерий.

— Во-во скупой! — махнув рукой, крикнул Володя.

— Ну и как птицу называют. Скупая, что-ли? — улыбнулся Валерий.

— Зачем скупая? — обиделся Володя, — Скопа это!

— Как ты сказал?!

Володя выждал несколько секунд, как бы проверяя себя, и повторил:

— Скопа птица называется. Точно!

— Никогда такого названия птицы не слышал! — удивился Валерий, — Надо будет в интернете посмотреть!

Солнце поднялось в зенит. Заканчивался второй час путешествия по реке Ковжа. За это время навстречу им попался лишь буксир с баржой, да танкер «Волго-Нефть», — движение по Волго-Балту было не большое.

— Валера, сейчас пристань должна появиться, а справа — речка Курдюжка, — нарушил молчание Евгений.

— Ты, что, помнишь все?

— Представляешь, до сих пор все эти места помню!

Мотор сбавил обороты, лодка стала делать плавный поворот вправо.

— Сейчас в Курдюжку будем заходить! — крикнул Володя.

— Я, или путаю, или вот на этом месте должна быть пристань «Курдюг»?! — показывая рукой, спросил у хозяина лодки Евгений.

— Не-е! Ничего не путаете! Все правильно! — подтвердил Володя, — Вон там за кустами крыша каморинской фазенды торчит. А от пристани ничего не осталось!

Закончив поворот, лодка вошла в неширокую речку, заросшую по берегам густым кустарником. Мотор работал на малых оборотах практически беззвучно, и лодка, совсем не поднимая волны, медленно шла по руслу Курдюжки. Вдоль левого берега, как будто выросший из воды, потянулся, частокол сгнивших, и выгоревших на солнце бревен. За ними в кустарнике можно было рассмотреть завалившийся и сгнивший деревянный забор с торчавшей кое-где ржавой колючей проволокой.

— Ты, помнишь, Валера, здесь нижний склад был, — сказал Евгений, — Помнишь, сколько здесь бревен было — горы!

— Конечно!

— Слушай, Женя! А сколько лет прошло, когда вы здесь последний раз были? — задал вопрос Николай.

— Да, вот, считай! Мы крайний раз приезжали сюда в гости к дедушке, когда уже жили в Вологде. Это был…? — Евгений немного задумался, — Точно! Июнь семьдесят четвертого года, а сейчас июнь две тысячи пятнадцатого. Получается сорок один год!

Затем добавил:

— Так, Коля, ты в это время тоже здесь с мамой был. Тебе тогда всего один годик исполнился.

— Да-а! — протянул Николай, и деловито подытожил, — Столько не живут!

— Папа! — хитро прищурив глаз, спросил Алексей, — А ты, что, тоже маленьким был?!

— Представь себе, сынок!

Все заулыбались.

Лодка, почти бесшумно двигалась вперед. Завалы закончились, хотя кое-где по берегу как кости белели высохшие бревна. Люди в лодке притихли. На старших братьев нахлынули воспоминания, ведь здесь им был знаком каждый изгиб реки. Николай, младший из братьев, с интересом смотрел на места, где началась его жизнь, где жили родители и прошло детство его старших братьев. Алексей, рассматривая проплывающие мимо заросшие берега, думал: «Как вообще можно было жить в такой глуши?»

За поворотом вдали показались остатки небольшой пристани.

Валера приподнялся и, показывая рукой в ее сторону, громко сказал:

— Смотри, Женьк, это же склад ГСМ, а напротив — речка Копсарка! Видишь?! Смотри, как заросла! Совсем узкая стала!

— Вижу я, Валера, вижу! Ты сядь только! А то, не дай Бог, в воду еще упадешь!

Видно, было, что брат взволнован, да и Евгений испытывал аналогичное чувство, только, может быть в силу своего характера, не так явно его показывал.

— Смотри, сейчас поселок должен показаться, может хоть какие-нибудь строения еще уцелели! — нетерпеливо сказал Валерий.

Лодка, подчиняясь изгибу реки, повернула налево. Казалось, еще мгновение и впереди зашумит жизнь, из-за поворота покажутся невысокие дома, сараи, деревянные мосты, вдоль берега — бесконечные мостки с лодками, залает собака, у берега заплещутся домашние утки. Но, вокруг стояла тишина, густой кустарник покрывал берега до самой воды. И только напоминанием, что здесь когда-то жили люди, по левому берегу кое-где попадались высохшие и выгоревшие на солнце доски, и бревна.

— Смотрите! — сказал Валерий, показывая на безымянный приток, где как гнилые зубы, торчали над водой бревна основания моста, — Это мост, через который мы в школу ходили!

Чуть дальше виднелся точно такой же, сгнивший остов еще одного моста.

— А здесь баня была! — сказал Евгений, показывая на кучу черных бревен слева от притока.

— Причаливать будем?! — спросил хозяин лодки.

— Конечно, будем! Что мы, зря сюда ехали! — порывисто ответил Валерий.

— Володя! Давай сюда! Здесь, вроде как, на берег выйти можно! — показал Евгений на небольшой участок берега, где между кустами просматривались какие-то развалины.

— Женьк! Смотри, ведь это дедушкин дом! — крикнул Валера, показывая на проступившие сквозь заросли очертания строения с провалившейся крышей. Володя заглушил мотор, и лодка по инерции продолжила движение. Не дойдя несколько метров до берега, она остановилась, упершись в густо росшую болотную траву. Валерий перелез на нос лодки, взял трос:

— Я сейчас спрыгну на берег, подтяну!

— Сто-ой! — в один голос крикнули Евгений, Николай и Володя, — Там же может быть глубоко!

Валерий замер. Володя, стоя на корме, взял весло и хотел подтолкнуть лодку, упершись им в дно.

— Ё-моё! — вскрикнул он, когда весло, почти полностью ушло в воду, не достав дна, — Здесь глубóко!

Он начал потихоньку подгребать к берегу, постоянно проверяя глубину. Лодка медленно, шурша по днищу травой, стала двигаться вперед. Наконец весло коснулось дна. Володя уперся, и лодка резко пошла вперед.

Валерий, не дожидаясь, пока она уткнется в берег, прыгнул.

— О чё-ёрт! Глубокó! — вскрикнул он, зачерпнув сапогом воды.

Быстро выскочил на твердую землю и подтянул лодку за трос.

— Ну, что? Начерпал в сапоги? — не спеша, спрыгнув с лодки, спросил Николай.

— Да-а! Ерунда! Чуть-чуть! — выливая воду из резиновых сапог, ответил брат.

Последним из братьев на Курдюжскую землю ступил Евгений. Огляделся, прикидывая, в какую сторону лучше начать движение.

— Ну, что, все готовы к путешествию?! — спросил он.

— Я в лодке, наверно, останусь! — отозвался Володя.

— Конечно, оставайся! — подтвердил Валерий, — Лодку, да и вещи кому-то надо посторожить.

Братья повернулись в сторону выглядывавшего из зарослей разрушенного дома. На душе было какое-то странное, щемящее чувство, как будто бы они путешествуют во времени в свое далекое детство.

— Ну, что-ж, веди, Женя! — сказал Николай.

— Давайте так, далеко не расходимся и смотрим под ноги, чтобы не напороться на колючку, гвоздь или какую-нибудь острую скобу, — деловито начал Женя, и продолжил, показывая на развалины — Это дом в котором жил дедушка. Давайте обойдем его слева и выйдем к железке, там должна быть насыпь песчаная, а то с этой стороны раньше болотина была и сараи.

Путешественники осторожно, продираясь через густые заросли, начали движение. Пройдя несколько десятков метров Евгений остановился.

— Справа дом дедушки, — показывая на заросшие остатки дома, сказал он, — Слева, еще один, помнишь Валера?!

— Да! Тут Свердловы жили, а вот здесь — Луйге!

— По идее мы сейчас должны стоять на насыпи, где между домами проходила железная дорога!

Евгений поковырял ногой, разгребая старые перепрелые листья и мох:

— Смотрите! Железку, конечно, разобрали и увезли. А насыпи-то песчаной нет! Ничего себе как за годы все затянуло!

— Дядя, Женя! — натягивая капюшон куртки на голову и отбиваясь от наседавших комаров и слепней, спросил Алексей, — А дом, в котором вы жили, где стоял?!

— Если пройти немного вперед, — показал в сторону густо росшего леса Евгений, — То, там и был наш дом. Только его, как поселок закрыли, разобрали и куда-то перевезли. Поэтому, скорее всего, от него ничего не осталось.

— Пошли, посмотрим! — сказал Валерий и, раздвигая густо росший кустарник, двинулся вперед.

Все направились за ним. Пройдя несколько десятков метров, Валерий остановился и, присев, начал руками разгребать ветки и мох. Показались позеленевшие, трухлявые бревна, кое-где скрепленные проржавевшими металлическими скобами.

— Вот наш дом! — закричал Валерий, — От него только бревна фундамента остались!

Подойдя, Евгений стал помогать брату, ногами очищая едва заметные сгнившие бревна, от прелых листьев и мха. Николай с сыном с любопытством смотрели на их действия.

— Вот здесь была кухня! — показывая на образовавшийся из истлевших бревен прямоугольник, как-то грустно сказал Евгений, — Здесь комната, в ней телевизор стоял, а вот в эту комнату, Коля, тебя привезли, когда тебе только десять дней исполнилось!

— Точно! — крикнул Валерий и подскочил к росшей берёзе, — Вот, прямо здесь, где сейчас растет эта береза, твоя, Колюха, кровать стояла! Женьк, ведь я ничего не путаю?!

Евгений подошел к берёзе, погладил ее и тихо сказал:

— Нет, ничего не путаешь! Представляете, сколько лет прошло, что такая берёзища выросла, а кажется — все как будто вчера было!

— Ты, смотри, Женьк, раньше казалось, что от нашего дома до дедушкиного далеко, а здесь оказывается всего-то метров двадцать, не больше!

— В детстве всегда все расстояния больше!

— Даже грустно как-то стало, — подытожил Валерий, — Давай остоим здесь, помолчим!

— Давай! — ответил Евгений.

Они постояли, склонив головы, затем молча, опустились на колени.

— Такое надо запечатлеть! — улыбнувшись, сказал Николай, доставая фотоаппарат, — Картина маслом — «Братья вернулись в землю обетованную»! Отлично должно получиться!

— Ладно, пошли к дедову дому! — сказал Евгений вставая, — Посмотрим, что от него осталось.

Дом, в котором жил дедушка и бабушка, был полностью скрыт кустарником. Крыша, крытая дранкой, провалилась.

Бревна стен сгнили и почти везде обвалились. Более-менее целым оставалось соседское крыльцо с оранжевой дверью, да окно в дедушкиной квартире.

— Женьк, это же окно в кухню, где дедушка и бабушка жили! — подойдя, сказал Валерий.

1970 год и 2015 год

Евгений подошел ближе, остановился. От этих развалин веяло таким родным и далеким, что заныло в груди. Он заглянул в окно. Внутри все было разрушено, крыша, рухнув, сломала внутренние переборки и развалила бревна капитальных стен. Кое-где на стенах можно было увидеть в несколько слоев, клееные на газеты, выцветшие обои. У самого окна стоял, придавленный бревном, кухонный стол, окрашенный в синий цвет. Перед глазами, сменяя одна другую, проплыли картины детства: вот бабушка Оля, разложив на столе пироги, машет им с братом и зовет кушать; вот мама, с Колюшкой на руках, стоит у окна и улыбается; прабабушка сидит на завалинке в белом платочке, опершись на клюку… К горлу подступил комок, навернулись слезы. Он вытер рукой глаза и повернулся. Валера стоял рядом и молчал, чуть дальше стоял Николай с сыном.

Конец ознакомительного фрагмента.