Нештатная ситуация. Фантастический роман

Евгений Марков

Научно-фантастический роман.В развлекательно-повествовательной, лёгкой форме рассказывает о борьбе личности с технократами от военно-промышленного комплекса. Руководствуясь идеями сохранения экологии окружающей среды, герой решается на крайние меры.В романе нет сцен насилия, секса и унижения человеческого достоинства. Иллюстрации автора.

© Евгений Марков, 2022

ISBN 978-5-0050-5792-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Командировка

Глава первая

Транспортный самолет спецрейса, набрав высоту, скрылся в кучерявых облаках. Ром Баддл — Белый Гриф кинул прощальный взгляд на лётное поле и направился через зал ожидания к выходу, на ходу отметив про себя четырёх молодых женщин, стоявших отдельно кучкой у окна в конце зала. Он недовольно покачал головой. Что теперь поделать? Ему не нравилось, когда жёны его ребят приходили провожать их в очередную командировку, но он не мог им это запретить.

— Это не экспедиция на Северный полюс, — ворчал он при каждом предрейсовом инструктаже, — это всего лишь командировка на 21 день. Три недели всего. Можно прожить без слез и переживаний. Крепче любить будет, когда соскучится.

Молодые женщины, не слушая ворчания Грифа, всё равно приходили провожать своих мужей. Проследив за тем, как самолёт благополучно улетал, они собирались в баре аэровокзала и делились новостями и мелкими сплетнями. Это был своеобразный женский клуб.

Традиция эта сложилась давно. Даже ровесники Грифа, работавшие на линии четверть века назад, помнят, что клуб жён отряда инспекторов технологического контроля был своеобразным, негласным профсоюзом этой службы. Никаких официальных структур не предусматривалось уставом корпорации, однако, отменить неформальное общение женщин руководство было не в состоянии.

Белый Гриф ворчал, тем не менее и сам приходил провожать каждую команду, отправляющуюся на очередную вахту.

Белым Грифом Рома прозвали его студенты за портретное сходство с этой птицей. Что-то удивительно гордое и презрительное было в его взгляде. Если бы Белый Гриф был бы когда-нибудь избран президентом, это был бы самый жёсткий, самый правильный президент. Он бы жёстоко карал преступников, не давал бы спуску врагам государства, и любил бы своих подданных.

Впрочем, «своих маленьких подданных» — своих внуков — он любил. К ним он сейчас и торопился. Дела сделаны. Можно взять день отдыха. Сейчас он купит фруктов и сладостей и отправится к дочери Пэгг, жившей в зелёном пригороде. На всю оставшуюся половину дня в этом «маленьком государстве» его семьи будет праздник.

Все дела на сегодняшний день были сделаны. Можно отправиться на отдых.

В этом маленьком мире его семьи, его близких, его компании, где он был президентом, от его Грифа ловкости, изворотливости зависело благополучие и покой людей зависящих от него.

Но спокойствие Рома вдруг нарушил звонок смартфона. Звонил Сайрес Вольф:

— Привет Ром, как дела? Отправил ребят?

— Да. Только что. Сейчас еду к дочери. Немного понянчусь с внучатами.

— Это правильно. Ты вот что Ром… На досуге, за выходные, покопайся в материалах профессора Хопфена. Он меня терроризирует уже почти месяц.

Гриф поморщился, едва услыхал фамилию Хопфен. Но реально возразить Сайресу ничего не мог.

— Слушай, Сайрес, я вообще счёл бы его россказни бредом сумасшедшего, — Гриф начал свой ответ.

— Я тоже поначалу, хотел на этом и остановиться, но подумал и отправил тезисы его проекта в Национальную Академию наук, — Вольф был резок, что для него было обычным делом.

— И что?

— Ответили, что вполне реально может быть осуществлено.

— И сколько это стоит?

— А стоит столько, что если мы все свои активы пустим с молотка, то может быть и наберём, на часть его проекта.

— Вот именно. Так что я должен решить за выходные?

— Прикинь, хотя бы примерно, штатный состав подразделения, если нам всё-таки придется этим заняться.

— Но зачем Вольф?

— Прикинь. Чтобы потом, в случае чего, не опоздать.

— О каком случае ты говоришь?

— А что если это будет государственный заказ? Мы должны быть подготовлены заранее.

— Хорошо Сайрес. Я займусь.

«Вот тебе и выходные» — подумал про себя Ром, понимая что теперь спокойствия ему не будет, пока он не сделает всё, чтобы разрушить планы профессора Хопфена.

Гриф, что-то слышал о плане Хопфена. Суть его состояла в том, что опытный Хопфен хорошо понимал, опасность того производства, которым занималась корпорация Сайреса в целом, и подразделение Рома, в частности. Будучи от природы мечтателем-романтиком, Хопфен как-то на банкете в шутку заявил, что если заводы, которыми руководил, перенести на Луну то многие экологические проблемы решились бы сами по себе. В частности, решилась бы утилизация токсичных отходов производства. Они просто разложатся под воздействием солнечной радиации.

Кто-то из гостей одобрительно отозвался о шутке Хопфена, и он воодушевился настолько, что на следующий день сел за теоретическое обоснование своей идеи.

Глава вторая

— Ну, всё, вроде, ушёл старикан, — успокоилась Мэри, проводив взглядом широкую спину Рома.

— Большой Белый Гриф улетел, — съязвила Люси, — полетел доклёвывать свою добычу.

— И правильно, пусть летит, а то, видите ли, ему не нравится, что мы провожаем своих мужей, — добавила Сара.

Четвёртая в их компании, Катарина, промолчала.

Риг улетел в командировку, как улетал уже два года. Такова была его работа. К этому он и стремился, и чего тут особо переживать. Провожать его она ходила вместе со всеми «жёнами отряда», как называли они себя сами. Сегодня, кстати, жены Тома не было, и Том поднимался по трапу, глядя вперед, не оборачиваясь.

— Что, девчонки, пойдем в бар, пропустим по кружечке пива? Мы теперь свободны, — предложила Мэри.

— Нет, я — пас, — ответила Катарина и отправилась на парковку к своему автомобилю. У неё уже был план на этот вечер.

Риг, конечно, замечательный муж — и красив, и статен, и заботлив, но раз уж он выбрал себе такую работу, которая требовала его трёхнедельных командировок, то что она — Катарина может с этим поделать. Но не сидеть же целыми днями дома одной.

— А мы пойдём, выпьем, — согласилась Люси. — Ведь нескоро ещё соберемся вот так.

— Когда мужики наши возвращаются, мы сразу по домам разбегаемся, — резонно заметила Сара.

— Да. Мы всё торопимся их по домам растащить, а может нам стоит их собрать вместе на каком-нибудь пикнике или на туристической базе, и отметить их возвращение из командировки, — ответила Мэри.

— Тогда давайте так и сделаем. Кстати, я слышала от Катарины, что Сайрес Вольф распорядился через три недели подготовить базу «Красные холмы» к приёму гостей.

— Ты думаешь, готовиться вечеринка?

— А чего ради тогда замышляется такая подготовка?

— Давайте, девочки, всё разузнаем у Катарины, и если будет интересная тусовка, то напросимся тоже. Не могут же они нам отказать.

— Да, — утвердительно заявила Сара. — Пусть Сайрес хоть научный симпозиум собирает, а мы устроим дискотеку.

— Дискотека в «Красных холмах»! Это круто! — захлопала в ладоши Люси

Глава третья

Трава плотным ковром стелилась под ноги, сплетая замысловатый узор стеблей, листьев и цветов. Кое-где макушки трав проносились мимо так быстро, что их хотелось схватить рукой. И это детское воспоминание отразилось в памяти, как солнечный вчерашний день. Вдруг, блеснувшая змеиными изгибами, лента реки нарушила иллюзию, и трава оказалась вовсе не травой, а смешанным сосново-березовым лесом с редкими проплешинами полян после давних пожаров.

Пилот потянул рычаг на себя, и легкий вертолёт быстро поднялся над облаками, оставив внизу и лесные поляны, и извилистые речки, и зелёную траву.

Полчаса назад, на промежуточной транспортной базе, пятеро бывших однокашников, а теперь его коллег — инженеров-инспекторов пересели с грузового транспортного самолета на маленькие четырёхместные вертолёты и разлетались по рабочим станциям. Теперь, в течение трёх недель, пока длится вахта, им предстояло жить вдалеке от мира и цивилизации, на далёких, затерянных среди лесов и полей, секретных объектах. Тестировать режимы обработки, наблюдать за ходом процесса и регистрировать возможные нештатные ситуации на вверенном каждому объекте.

Риг, оглядев грядки облаков, проплывающие внизу, устроился в кресле удобнее и прикрыл глаза. Через час-полтора — прибытие на точку.

Сон не шёл, пилот с разговорами не торопился, и чтобы занять как-то свои мысли, Риг принялся прокручивать в памяти прошедший отпуск. Собственно, это был не полноценный отпуск, а всего лишь перерыв между вахтами, но Катарина так захотела провести его где-нибудь на берегу теплого моря, что Риг почувствовал это время отпуском.

У Катарины в студии был сезонный спад, и хозяин был рад «распихать куда-нибудь» сотрудников на это сложное время.

Она выбрала небольшой пансионат на одном из группы островов тёплого моря, там, где по утрам их будил не шум авто за окном, а крики чаек и шум прибоя. Позавтракав, они шли на теннисный корт, потом в бассейн. Позже автобусная экскурсия по историческим местам или просто в музей. После обеда, короткий отдых и подготовка к вечерней дискотеке. Иногда дискотека заменялась просмотром фильма или прогулкой по набережной.

В детстве, каждое лето эти южные городки, куда они ездили семьёй во время отдыха родителей, манили воспоминаниями запаха моря и перезревших фруктов. Но отдых на службе у его родителей был редким удовольствием. Позже, уже в студенчестве, Риг мог целое лето пролёживать на диких каменистых пляжах, каждый раз с новой подружкой. Но эти две недели в бунгало на берегу не оставили воспоминания радости, как прежде. Хотя Катарина, как могла, пыталась сделать досуг приятным и полезным — с утренними пробежками и теннисом до обеда, а вечером партия-другая в бильярд и кофе с ликером в баре допоздна…

Свою жизнь с Катариной Риг воспринимал, как продолжение детства. Не отрочества и юности, где было много трудностей и испытаний, а именно детства. Катарина решала за него все бытовые проблемы. Договаривалась с электриками и сантехниками, если в доме что-то ломалось, хотя сам Риг, мог устранить поломку лучше любого профи. Подыскивала квартиру, если очередное жилище ей надоедало. Решала финансовые вопросы. Впрочем, денежных вопросов не возникало. Её папаша — Сайрес Вольф закрывал любые дыры в их семейном бюджете. Так что было даже неинтересно.

Вспомнились и годы учёбы. В школе Риг учился неважно, но к последнему выпускному классу, осознав, что хороший шанс не остаться на обочине жизни даёт только хорошее образование, взялся за учёбу. Записался в секцию бокса. Но бокс ему не понравился, и, проиграв первый официальный бой, он ушёл из бокса. Занялся гребным спортом. Вот в гребле у него всё получалось хорошо. Он даже занимал призовые места на соревнованиях.

Увлечение греблей отчасти помогло ему поступить в университет. Университет славился высокими достижениями студенческих спортивных команд. У высокого, хорошо сложенного, спортивного Рига было явно преимущество перед другими абитуриентами.

Но, впрочем, во время учёбы технические и основные дисциплины спрашивали строго, несмотря на спортивные достижения.

В университете им — студентам-первокурсникам чётко внушили, что будущее место службы напрямую зависит от успеваемости выпускника. Корпорация Вольфа была одним из основных спонсоров и работодателем для будущих специалистов. Годы учёбы больше походили на постоянное соревнование по всем дисциплинам. То и дело администрация вуза проводила олимпиады по различным дисциплинам, и Риг стремился выиграть все интеллектуальные состязания.

Позже, когда он закончил университет с отличием, и, как будущий специалист, проходил годичные курсы высшего инженерного состава, эта конкуренция только ужесточилась. Может, именно это и определило его дальнейшую судьбу. Перед самым выпуском курса, на одной из студенческих вечеринок, он познакомился со стройной шатенкой, которая позже, когда дело шло к свадьбе, к его удивлению, оказалась дочерью президента корпорации — Сайреса Вольфа.

Приёмы, банкеты, куда Вольф приглашал Катарину и Рига, были вроде выставки фигур, бюстов, фасонов модных платьев. Здесь надо было «держать марку» и выглядеть и говорить то, что предполагалось этикетом и модой этого богемного мира.

Внутренне Риг был далёк от этой пустой мишуры тщеславия, но положение обязывало, и он тянулся изо всех сил, чтобы соответствовать уровню.

Странное чувство свободы приходило к Ригу только в такие моменты, когда надо было заступать на вахту, когда его ждал его завод, его приборы и агрегаты, и автоматические линии.

Глава четвёртая

— Ты учился в ЦЕНТРЕ? — нарушил молчание пилот. Под словом «ЦЕНТР» подразумевался Многопрофильный Центр высшего инженерного состава — специализированное учебное заведение для подготовки специалистов-универсалов. Техников и инженеров высшей квалификации.

— Да. Три года «от звонка до звонка».

— Чему вас так долго учат, никак не пойму? Я вот, понятно — вертолеты вожу любые. Да и то сказать, за пару месяцев всё это освоить можно, — он показал рукой на приборную панель.

— Может, чему и лишнему, — задумчиво отвечал Риг, вспоминая учебку. — Я до сих пор не могу понять, к чему нам преподавали строительное дело. Целый курс, с практикой на объектах.

Впрочем, Риг тут же пожалел о сказанном, понимая, что служба проверки не дремлет, и пилот вполне может «заложить» его, Рига, за лишнюю болтовню, хотя по существу они были коллегами.

— Так теперь ты все можешь? И кран водопроводный починить, и телевизор? — продолжал допытываться пилот

— Кран-то это точно, — улыбнулся Риг, думая о чём-то своём.

Годы, проведённые в учебном центре, Риг вспоминал с каким-то странным чувством гордости и сожаления. Да, было безумно трудно на первых порах. На первых двух курсах он даже хотел всё бросить. Особенно тяжело давалась обязательная физподготовка. Одно время ему казалось, что их специально тренируют в спецназ или в отряд космонавтов, но позже, оценив силу налитых мышц, относился к «учебке» с уважением. Те его однокашники, кто, пройдя первые два года, не справились с дальнейшим витком сложности, пошли служить в полицию или в армию. Но Риг и половина парней из группы, сдав первый уровень допуска, вгрызлись в гранит высшей математики. И здесь наступила паника. На матанализе он едва не срезался и от страха ушёл на полгода в академотпуск.

— Ты на рыбалку не ходишь там, на вахте? — пилот не унимался с вопросами.

«Точно стукач», — решил про себя Риг, но ответил легко, без напряжения:

— Я москитов боюсь.

— Да, уж это точно. Комары здесь, как звери. Говорят, человека в лесу съесть могут. А я бы не удержался, сходил бы, половил лосося.

Теперь уже Риг смог перейти в «контратаку» в этой игре вопросов и ответов:

— А какой он, здешний лосось?

— Это, вообще-то, речная форель — рыба замечательная. Её можно прямо сырую есть, до того она вкусна. А ловить так просто. Можно острогой из вилки.

— Как это? — Риг явно брал инициативу в свои руки.

— Форель живет в быстрых чистых лесных реках, — теперь уже лётчику приходилось отвечать, — и, стоя по колено или по пояс в воде, можно бить их острогой. Берёшь стальную заточенную вилку, привязываешь её к крепкому пруту из ивы — и всё, орудие готово.

— Это не каждый может. Пойди, попробуй попасть в плывущую в реке рыбу…

— В жизни бывают ситуации, когда приходится напрячь все способности, чтобы добиться чего-то.

Ещё немного помолчав, пилот продолжил:

— Я вот всё думаю, может и мне пойти поучиться в вашу школу? Как ты думаешь? Ещё не поздно?

— Попробуй, сходи на собеседование, поговори с преподами. Но мне кажется, это не самое главное.

— А что?

— Это сейчас я понимаю, что надо идти не в учебный центр. А тогда, раньше просто ломанулся, как мои друзья однокашники. Да и родители советовали найти работу надёжную, чтобы не зависеть от конъюнктуры рынка или политических коллизий.

— И удаётся?

— Я пока не понял. Я третий год работаю. Ещё только постигаю тонкости профессии.

— И в чём они?

— Главное, чтобы не болтать лишнего, — улыбнулся Риг.

Пилот рассмеялся в ответ.

— Так всё же, к кому обращаться с вопросом?

— Теперь я точно могу на это ответь, — Риг весело глянул на собеседника, думая, что даже если тот захотел стукнуть начальству, или кто-то будет слушать запись его разговора в чёрном ящике, то его слова точно ему зачтут, — Тебе надо сходить на приём к нашему шефу — Белому грифу.

— Это ещё кто? — удивился пилот.

— Ром Баддл. Это директор группы заводов корпорации Сайреса Вольфа.

— Так может тогда к самому Сайресу?

— Попробуй и к нему, почему бы нет. Может тебя примут без переподготовки. Конторе нужны преданные умные люди.

— Да-да, — продолжал твердить лётчик, думая о чём-то своём. — Так надоело болтаться в небе каждый день, в любую погоду. Таскаю вас туда-сюда над лесами и болотами.

Риг отвернулся к иллюминатору. Разговор перетёк в безопасную тему, и можно было слегка расслабиться. А вскоре показался и бетонный «колпак» базы…

О том, что здесь находится бетонный колпак секретного завода, догадаться было невозможно, разве что если просто уткнуться в него, бредя по глухой тайге. Казалось, что просто невдалеке от реки, среди соснового бора возвышается серая скала высотой с десятиэтажный дом. Впрочем, у любопытного туриста, вряд ли бы получилось забраться на эту скалу, даже если он обзаведется альпинистским оборудованием. На то были свои причины.

Вертолёт на несколько минут завис над шлюзом. Риг спустил подвешенный на канате грузовой контейнер, а потом сам спрыгнул на мягкую подушку приёмного шлюза. И мысленно поприветствовал себя:

— Привет, Риг, вот ты и дома…

Глава пятая

Первое правило — после дороги принять душ и выспаться, Риг соблюдал неукоснительно.

Жизнь в этом особом режиме — режиме замкнутого пространства, наедине с собой и своими мыслями, понимая, что при этом все 24 часа в сутки находишься под контролем видеокамер, требовала особого настроя. Впрочем, как утверждалось в должностной инструкции, в личном боксе инженера камер не было. Но это лишь по официальному документу. Как оно было на самом деле, было известно только самому богу, да службе контроля.

Понимая, это Риг всё время несения своей вахты, старался вести себя так, как будто играет роль в бесконечном сериале.

Первым делом он навёл порядок в своём личном боксе. Разложил личные вещи по полочкам, сделал влажную уборку.

Пыли и грязи в термостатическом, герметичном корпусе завода не должно было быть по техническим условиям. Но по привитому в учебке распорядку, и по личным правилам, уборка рабочего места и личного пространства была его персональным «пунктиком».

— Веди себя нормально, и всё вокруг будет в норме, — говорил он сокурсникам.

Прилетая на вахту, каждый раз он ловил себя на мысли, что в нём поднималось чувство ревности к его сменщику — Полу. По всё тем же, диктуемым должностной инструкцией правилам, заканчивая вахту, Пол был обязан убрать все следы своего пребывания на объекте. И это неукоснительно выполнялось. Единственным исключением оставалась личная комната — личный персональный бокс, где разрешалось оставить фотографию, альбом, личный журнал, книги.

Не смотря на то, что Пол, так же как Риг, «зачищал» полностью все подконтрольные ему помещения, неприятный осадок, в первые несколько часов, оставался.

Уборка, душ, сон снимали это психологическое напряжение первых часов несения вахты, и дальше можно было спокойно приступать к своим обязанностям. Обязанности состояли в обычном наблюдении за помещениями и технологическим оборудованием.

Выспавшись и наскоро перекусив, он отправился на осмотр. В принципе, этого можно было и не делать. Весь завод-автомат работал стабильно, и данные производственных процессов выдавались на мониторы в пультовой, а в центре мониторинга собирались данные со всей группы заводов, входящих в технологическую цепь, но Риг любил проверить всё сам. Мало ли что…

Вдруг сменщик забудет что-нибудь не на своем месте или он сам, Риг просмотрит. Но, тьфу-тьфу, за все двадцать пять лет работы завода сбоев не было. Когда два года назад, после окончания учебы Риг заступил на свою первую вахту, он принял завод в том же состоянии, как будто строители и наладчики ушли отсюда только вчера.

Первым делом Риг проверил реакторный отсек. Показания приборов в пультовой показывали, что всё идет штатно. Температурный режим был в норме. Урановые стержни заменили полгода назад, и они сейчас выработали менее четверти ресурса. Тепло вырабатываемое реактором и полностью обеспечивало энергией все потребности завода.

Шахта, цех переработки, и главный технологический блок — всё питалось горячей энергией ТВЭЛ-ов — сборок стержней с урановым топливом.

Входя в реакторный зал, Риг всегда надевал полный комплект защитной экипировки: резиновые бахилы выше колена, герметичный костюм, респиратор и каску. Само осознание, того, что в нескольких десятках метров ниже, под слоем свинцовых блоков радиационной защиты, сотни рентген излучения которые могут, вырвавшись наружу, в секунды испепелить всё вокруг, вселяло в него не страх, а уважение к своей работе.

Он понимал, что в случае обнаружения нештатной ситуации, он не сможет остановить ректор или как-то замедлить её развитие, но он Риг — инженер первой категории всегда сможет вовремя подать сигнал руководству компании, а главное — службам экстренного реагирования.

Четверть века назад, здесь в глухом далёком от цивилизации месте, несколько сотен человек, вооружённые знаниями и энергией созидания, построили это технологическое чудо. Даже сейчас, после стольких лет, это величие их трудового подвига не утратило своего значения. Они прорыли котлованы и шахты, установили железобетонные конструкции и смонтировали сердце всего этого комплекса — атомный энергетический блок. Собранное без единого отклонения от проектного задания, оборудование четверть века исправно работало.

В полнейшей тишине, без шума и вибрации, обычных на других производствах, здесь распадались атомы урана на ядра криптона и бария, выделяя колоссальное количество энергии. И всё это год за годом, десятилетиями служило какой-то цели, которой Риг не очень-то и понимал, но знал точно, что и его скромное участие приносит пользу его стране, а может, и всему человечеству.

Закончив осмотр энергетического блока, Риг поднялся на этаж выше и проверил производственный участок. Первый цех — рудно-обогатительный был, наверное, самым интересным на всём заводе.

Уникальность места расположения завода определялась геологическим составом пород, находящихся в этом месте. Голубоватая на сколах полиметаллическая руда залегала почти вертикально, под бывшим здесь много миллионов лет назад руслом многоводной реки. И необходимый для пластин кварц, и все легирующие добавки — всё находилось рядом. Главное — нужно было оснастить завод топливом и запустить все технологические линии.

Когда-то, три десятка лет назад, когда Рига ещё и в проекте не было, геолог Манферсен со своей группой отметил на карте крестиком место, где через пять лет строители компании Сайреса Вольфа построили это чудо технологии.

Старому геологу понравилась линза чистого кварцевого песка, которую он обнаружил под корнями соснового бора. В том, что сосновый бор вырос на песке, ничего удивительного не было. Многие боры вырастают на месте огромных борозд оставленных древними ледниками, и заполненными позже речными отложениями. Удачным оказалось то обстоятельство, что под слоем песка, который оказался и не слишком уж толстым, обнаружились залежи полиметаллических руд, и прослойка углей речного генезиса в которых обнаружилась концентрация химических элементов пригодных для изготовления деталей электронных микросхем.

Когда решался вопрос, стоило ли открывать месторождение в столь отдалённом месте, геолог, то ли в шутку то ли всерьёз, предложил построить предприятие, где всю работу делали бы роботы и отправляли готовую продукцию на склад.

Идея была воспринята на ура. И разработчики, инженеры-конструкторы и архитекторы принялись за работу, а корпорация Сайреса Вольфа получила от государства огромный заказ, обеспечивший подъём компании на много лет вперёд

Вспоминая рассказы ветеранов о том времени, Риг наблюдал за слаженной работой механизмов обогатительного цеха.

Несколько оборотов шнекового вала, и порция песка попала на просеивающее сито. Начался сложный технологический цикл, который закончится процессом кристаллизации кремниевого стержня, из которого роботы-автоматы вырежут кремниевую пластину.

На другом конце цеха, из шахты, которая уходила много ниже слоя песка, поступило плановое количество руды. Руду размелет в пыль шаровая мельница, и из этой пыли другой робот, добудет крупицы редкоземельных металлов, которые тончайшей, в несколько слоёв атомов, плёночкой будут осаждены на поверхность кремния.

В подробности процесса Риг не был посвящён. Его роль была в том, чтобы обеспечивать общий надзор за работой всей системой в целом. И с этим он справлялся отлично.

В самый главный — третий отсек у Рига допуска не было. Он даже и не знал, у кого из ребят — его сменщиков был такой допуск. За работой этого оборудования можно было наблюдать только через иллюминаторы из толстого бронированного стекла. В третьем отсеке работали роботы-манипуляторы. Ровно через 21 день на выходе из третьего отсека появится небольшой бронированный контейнер. Этот контейнер Риг должен будет доставить в центр. И всё. Его миссия по очередной вахте закончится. И наступит отпуск.

Но сейчас вахта только начиналась. Закончив осмотр и заполнив, как полагалось, вахтенный журнал, Риг поднялся в зимний сад и, устроившись в шезлонге, начал разбирать задание на эту вахту.

Глава шестая

«Жизнь разделилась на две. В той, привычной, он был высококлассным инженером. Его уважало начальство, и в чём-то завидовали друзья и коллеги по работе. При желании он мог бы пойти и выше. Возможно, стал бы доктором наук и даже руководил бы своей лабораторией, но Риг выбрал конкретное дело — сервисное обслуживание и мониторинг отдалённого производственного участка, затерянного в далёком лесном краю.» В той жизни был специализированный учебный центр, по сути — университет.

В той жизни были друзья-однокурсники, с которыми было принято периодически встречаться и рассуждать о новостях, спорте и политике. С которыми надо было играть в теннис и устраивать вечеринки с пивом и барбекю. В общем — всё как у людей. В той жизни у него была жена с внешностью фотомодели и амбициями богемной леди. В той жизни у него были родители, воспоминания о детстве и юности.

«А в этой? А в этой была „база“ — 168 дней в году восемь вахт по 21 день. Возвращаясь в свой персональный кубрик и падая на кушетку, он попадал в объятья мира собственных грез. Это была как будто компьютерная игра, но с ощущением полной реальности происходящих событий.» И в то же время, выполняя, одну и ту же, предписанную сотнями инструкций работу, Риг как бы видел себя со стороны, героем игры в руках неведомого геймера, упивающегося собственной властью над ним, Ригом.

Для выполнения штатных инструкций времени требовалось немного. Обойти всё здание, поднимаясь на все этажи и спускаясь в подземные уровни, следить за показаниями приборов слежения, сравнивая с таблицами нормативов.

Первые полгода службы Риг, действительно, заглядывал в таблицы, но со временем все цифры и графики запомнились наизусть.

Особенно тяжело было привыкать к мысли, что во всём контуре внутреннего периметра, он один. Никогда, никто во время его трёхнедельного несения службы не появится на вверенном ему объекте. И в тоже время, понимать, что почти каждое его действие, каждый шаг пишется на камеры, и где-то за сотни километров, неведомый соглядатай аккуратно день за днём, час за часом отслеживает его Рига действия.

Поначалу эта сторона его обыденности угнетала, но со временем, понимая, что наблюдатель не в состоянии прочитать его мысли, Риг стал упиваться сознанием, что мир воображаемых его фантазий и грёз является его личной неделимой собственностью.

Личное время инженера службы наблюдения, не регламентировалось никакими инструкциями. Можно было заниматься любым творчеством или просто находится в комнате отдыха, развлекая себя фильмами, компьютерными видеоиграми или общением в соцсетях.

Видеоиграм и Интернету Риг предпочёл активный отдых в спортзале, бассейне и на тренажерах. Он с удовольствием осматривал себя в зеркале, после очередного трёхнедельного курса тренировок, отмечая округлость бицепсов и рельефы плоского живота.

Но кроме предписанных занятий, нашлось ещё одно, которое стало открытием ему самому. Риг вдруг, неожиданно для себя, занялся цветоводством и растениеводством. На самом верхнем, техническом этаже было помещение, ранее предназначавшееся для разгрузки и первоначального хранения грузов. Сюда перемещали контейнеры с вертолётной площадки на крыше. В обычном режиме этот временный склад не использовался десятилетиями.

Разумеется, на посадку «сада», как про себя Риг называл свой проект требовалось разрешение.

Ром Баддл не возражал. Риг не догадывался, что хитроумный Гриф решил инициативу своего служащего выдать за свою. Он придал начинанию молодого инженера почти официальный статус, назвав это экспериментом, по обеспечению персонала свежими овощами и зеленью. Этот проект он представил на заседании директоров корпорации, и вполне ожидаемо получил поощрение учредителей и лично Сайреса Вольфа.

На завод было отправлено несколько ящиков с пластиковыми контейнерами для посадки растений, мешки с грунтами и удобрениями и большой выбор семян, и даже цветочная рассада в лоточках.

К «посылке» был пришпилен плакат-открытка с поздравлением: «Удачи, садовод!»

Глава седьмая

Закончив обход производственных участков, Риг приготовил себе кофе, сделал бутерброд с ветчиной и поднялся на техэтаж в свою новоявленную «оранжерею».

Он пил кофе, сидя в шезлонге, смотрел на контейнеры с растениями, которые посадил в предыдущее своё дежурство. Тогда его первый сад только-только показал первые робкие листики всходов, а теперь, через три недели это были уже вполне сформировавшиеся растения.

Совершенно правильно, что тогда, при закладке сада он не пожалел времени и провел систему автополива. Рассчитав время, за которое вода испаряется, он отрегулировал реле времени на включение и выключение воды. И вот теперь можно было любоваться плодами своего труда.

Ровными рядами зеленели подросшие саженцы томатов, огурцы набирали цвет, лук топорщился острыми пёрьями, курчавели листики салата. Салат и витаминный лук радовали Рига больше всего. Уже сегодня можно было готовить себе свежие витаминные блюда.

Но, несмотря на то, что люминесцентные лампы включались на 12—15 часов в сутки, света явно не хватало. Растения тянулись бледные и тонкие. Им явно не хватало солнечного света. И тут впервые Риг решил пойти на нарушение режима. Он подошёл к пульту и включил механизм открытия грузового люка, который закрывал помещение «оранжереи». Яркий солнечный свет брызнув в открываемое пространство, вмиг осветил зелень. Казалось, что побеги растений потянулись навстречу солнечному свету, вытягивая вверх листья и цветы.

«Как хорошо на воздухе» — отметил для себя Риг и, разложив шезлонг, лёг, подставив грудь солнечному свету.

Раздался звонок смартфона. Риг приложил гаджет к уху.

— Риг, извиняюсь за экстренный вызов, но у меня прошёл сигнал, что контур открыт, — послышался в трубке голос дежурного далеко в центральной пультовой.

— Это я открыл, — ничуть не смутившись, ответил Риг, — Мне почему-то показалось душно. Небо чистое. Погода замечательная. Ветра нет.

— А спутник? Ты смотрел, как тебя видит спутник?

— Откуда у меня такие средства? Попробуйте, запросите управление контроля.

— Ты так не шути.

— А почему? Я тут как раз новую систему маскировки испытываю. Все штатно.

— Хорошо, — согласился дежурный. Но это потребует времени. Пока спутник настроится на нужную орбиту, пока выйдет на объект съёмки.

— Я подожду. Небо пока чистое, — ответил Риг и спустился на камбуз, чтобы налить себе сока. Сок он выбрал апельсиновый, и поднявшись обратно, опять устроился в шезлонге и закрыл глаза.

Минут через тридцать раздался звонок дежурного:

— Слушай, они не видят тебя.

— То есть?

— Контур объекта сходится по таблицам сверки, а открытого люка аппаратура не отслеживает. Ты точно сейчас сидишь с открытым люком?

— Да. Вы же там видите по показателям в пультовой.

— Мы видим, что контур не герметично закрыт и датчик на двери люка сигналит, что люк закрыт не плотно.

— Забавно, — ответил Риг.

— Что забавно?

— Люк открыт полностью, и я сижу под открытым небом.

— Так в чём же дело?

— Дело в том, что моя новая система, полностью маскирует крышу.

— Слушай. Нужно писать рапорт начальству.

— Давай будем писать.

— Ты получил новое сменное задание?

— Получил, но не смотрел ещё.

— Посмотри. Там много интересного.

— Интригуешь, ответил Риг, отставляя бокал с соком на столик.

Он огляделся вокруг на свой огород. Удивительно, но факт. Его зелёный островок сегодня не только приготовил ему вкусную закуску, но и поднял в глазах начальства. Он, по сути, впервые сделал рационализаторское предложение по усовершенствованию системы маскировки.

Отдохнув, Риг спустился в рабочий кабинет, и прочёл задание на эту командировку.

Глава восьмая

Задание было необычным. Вертолётчик, видимо, что-то знал или догадывался об этом задании, раз спрашивал про рыбалку. В этот раз предстояло работать за пределами контура.

Риг разложил на столе карту. Он не любил читать важные документы на мониторе, и если была возможность, то всегда пользовался бумажным носителем информации, опасаясь, что со служебной перепиской на компьютер могут пропасть и вирусы.

Написанием компьютерных вирусов он увлекся на четвёртом курсе. Собственно, надо было не писать вирусы, но уметь определять и нейтрализовать их. Занимаясь изучением способов защиты компьютера от вирусов, Риг и сам сочинил несколько безобидных мини-программ для развлечения.

Но сейчас его инструментом должен был стать не компьютер.

Инструкция на предстоящую вахту, разработанная службой мониторинга была направлена на изучение прочности и целостности стен корпуса здания завода. У инженеров центрального поста возникло подозрение, что бетонные стены могли дать трещину. Необходимо было выяснить, насколько серьёзны повреждения, если таковые есть. Нужно было понять, что могло стать причиной этого.

Первый сигнал был получен от пилота вертолёта, прилетевшего с очередного рейса. Пару месяцев назад, когда листва на деревьях еще только начинала пробиваться, при заходе на посадку один из летчиков обратил внимание, что в некоторых местах на глухой бетонной стене корпуса завода появились странные зелёные пятна. Он сфотографировал новые образования и сдал в центр.

Инженеры эксплуатационных служб, изучив снимки, поняли, что имеет место зарастание стен слоем растительности. Но вот каким образом происходит и как развивается эта нештатная ситуация, надо было выяснить на месте. А самое главное надо было понять, имеются ли трещины, в которых могли развиваться корни растений.

Изучая карту, Риг прежде всего, старался запомнить расположение здания завода относительно деталей окружающего ландшафта. Холмы, ручьи, река, лесные массивы, отдельные крупные скалы. Всё это надо было запомнить. Неизвестно, насколько сложным окажется задание. Может, в поисках причин этого явления придется собирать образцы местной флоры.

Следующим шагом требовалось подготовить альпинистское оборудование — канаты, лебедки, средства для закрепления на стене. Стена хоть и не была особо высокой — около 50 метров, но падать с неё было опасно.

Проверив всё, Риг особо тщательно осмотрел рабочий костюм, без которого по инструкции выход за контур категорически запрещался. Рабочий костюм — по сути экзоскелет. Напичканный электроникой и компактными серводвигателями робот. Верный друг и помощник, готовый пятикратно усилить любое движение, и оградить от ударов и ссадин.

Рабочим костюмом пользоваться для работы ещё не приходилось. Только на тренировках. Риг помнил эти уроки в разное время года на полевых учебных сборах. Самым главным было успеть быстро надеть, закрепить гермошлем, либо наоборот — быстро его снять.

За все два с лишним года работы на модуле Риг никогда не выходил на крышу здания. Просто не было такой команды или инструкции, по которой полагалось находиться снаружи помещения.

Во время учебы на курсах, во всех учебниках и на тренингах, делался упор на то, что завод-автомат находится в чуждой, опасной, даже агрессивной среде, и находиться вне помещения рекомендовалось не в одиночку и в обязательном порядке в полной экипировке в защитном костюме и при оружии.

Датчики наружного наблюдения ничего подозрительного и опасного не показали. «Температура за бортом 21 градус, вредных примесей в составе воздуха не присутствует, погода ясная солнечная, радиационный фон в норме», — выдал информацию аппарат, следящий за погодой.

Риг собрался уже было, выйти за дверь шлюза, но вдруг, кинув взгляд на предупреждающую табличку с надписью «выход за внешний контур только в штатном защитном костюме», улыбнулся, вспомнив, как сегодня утром сдвигал крышу разгрузочной площадки.

Он ещё раз проверил, правильно ли застёгнут костюм и шлем, и вышел на крышу модуля, сверкая на солнце глянцем пластика и металлических поверхностей.

Но блестел на солнце не только он.

С крыши железобетонного модуля, возвышавшегося над округой серой скалой, Риг смотрел на мир, чувствуя себя парящей птицей. Яркий солнечный день кругом, насколько хватало глаз, цвел всеми красками начала лета. С севера, северо-востока до самого горизонта разливались зеленым океаном широколиственные и хвойные леса. Массивы кедровника дыбились к небу пушистыми шапками крон. На западе, у края широкой поляны смешанный лес каскадом крутобоких сопок уходил к голубеющему вдали горному кряжу. А с юга пёстрым ковром расстилалась долина реки. Саму реку было не видать, но русло её угадывалась по зарослям ив и ещё каких-то кустов растений, названия которых он не знал.

«Какой красивый пейзаж», — сказал сам себе Риг, еще раз пожалев, что не учился в детстве рисовать, и, достав фотоаппарат, щелкнул несколько кадров.

В этот день он ещё раз нарушил инструкцию. Приготовив обед, поднялся и накрыл себе стол на крыше и до вечера продолжал составлять план работ на предстоящую трёхнедельную вахту. А за вечерним чаем наблюдал, как огненный шар солнца медленно тает в багрово-свинцовом мареве заката.

Глава девятая

Любопытная белка распласталась на сосновой лапе, наблюдая за Ригом. Его вид, столь необычный для лесных обитателей, так поразил её, что она почти полдня провела рядом с ним, прыгая вокруг и возвращаясь обратно, на широкую как ковёр мощную сосновую ветку.

Ветви сосны были так близко что, Риг мог достать их рукой. Вчера он не поленился подняться в бункер и, вернувшись, предложил белке кусочек засохшего хлеба, а сегодня она пришла опять. Белка смотрела, а Риг продолжал работать.

Уже шёл третий день его работы «на стене» — так он называл то, чем занимался. А занимался он тем, что чистил стены бункера от многолетних наслоений.

Поскольку конкретных технологий и инструкций не было, приходилось изобретать всё заново. Комплект промышленного альпиниста, скребки, металлические щётки — всё это было проверено и испытано. Закрепив на крыше трос, он на специальном сиденье опускался к заданному участку стены, и чистил щёткой и стальным скребком.

Казалось, корпус завода постепенно зарастал органикой. Въевшаяся пыль, здесь во влажном лесном воздухе, покрывалась грибами и плесенью. На этот субстрат попадали семена растений и вот уже мелкие травинки прорастали и отмирали, создавая торфянистую основу, на которую снова попадали семена, прорастали, пускали корни и побеги.

Постепенно эти зелёные «островки» на буровато-серой стене разрастались, закреплялись в порах. С точки зрения маскировки, это, может, было бы нормально, но службу технического контроля беспокоило состояние стен. Под этим несанкционированным покрытием вполне реально могли развиться микротрещины климатической эррозии, а это грозило уже потерей прочности стен.

Риг упорно работал, расчищая растительность, и заносил данные хода работ в журнал. Мох и лишайники счищались достаточно легко. Иногда в бетонной стене под слоем мха скрывались довольно глубокие поры, в которых уже успели укорениться травы и деревья. С такими загрязнениями приходилось повозиться подольше, но самую большую трудность создавали плёнки темно-зеленых, подобных болотной тине, водорослей. Происхождение этих водорослей вызывало особое недоумение. Река была близко — за широкой поляной. Но всё же здание было на значительном возвышении и не попадало в зону весенних паводков. Болот в округе тоже не было. Единственное объяснение появлению водорослей было то, что лес, обступивший бетонный корпус, был настолько густым, что под его покровом, действительно, воздух был очень влажным.

Грязь, лишайники и растительность было нетрудно расчищать в то время, пока на стене держалась утренняя роса. Вычистив очередной участок в 1—2 квадратных метра, Риг закрашивал его серой фасадной кремний-органической краской и поднимался на крышу немного отдохнуть.

Вот и в этот раз Риг прыснул из баллончика краской на стену. Белка сердито застрекотала и умчалась в глубь леса. Белку раздражал запах краски.

Лес с северо-востока вплотную подступал к блоку. На старых, четвертьвековой давности, фото, лес хоть и был близко, но не так плотно теснился к бетонным стенам. А сейчас казалось, что деревья обнимают серый в зеленых пятнах лишайников корпус блока. Иногда Ригу приходилось весьма сложными манипуляциями раздвигать ветви, прокладывая себе путь по стене. Учитывая, что это всё приходилось выполнять на весу, сидя на узком сиденье на опасной для жизни высоте, его работа была сродни работе каскадёра.

Пилить ветви электрической пилой он не решался. На это требовалось разрешение.

В тот день он доложил в Центр, что столкнулся с такой проблемой. От руководства ответа долго не было. Лишь к вечеру позвонил сам Ром Баддл и сообщил:

— Брось пока это дело. Расчисти там, где есть свободный от деревьев доступ. Постарайся всё аккуратно документировать. Пилить деревья в одиночку — не самое правильное занятие. Тут нам придётся бригаду лесорубов высылать. Пока пусть всё останется, как есть. Привезёшь отчет и решим, что делать дальше.

Глава десятая

Пока в центре думали и решали, что делать с лесными зарослями вокруг блока, Риг решил исследовать, насколько изменился ландшафт с момента постройки. Решение было продиктовано простой логикой. Если растительность в радиусе нескольких километров изменилась в одинаковых пропорциях, то это материал для климатологов. Если же растительность стала гуще, и изменения носят локальный характер, то это может быть связано с деятельностью завода. Значит, может быть выделение в окружающую природу продуктов деятельности технологических процессов или излучения.

В архиве административного отсека он нашел документы, хранящиеся с того момента, как завод был сдан в эксплуатацию, — карты, фотографии местности, чертежи, схемы планировки дорог и подсобных сооружений. Он снял с них копии, загрузил в смартфон и, проверив тщательно готовность спецкостюма, собрался покинуть блок.

Среди найденных в архиве документов была одна бумага, которая Рига и удивила, и обрадовала. Это был первоначальный план эвакуации, сделанный ещё тогда, когда на заводе работали последние инженеры и наладчики, запускающие автоматические линии и отлаживающие техпроцесс. Оказалось, что, кроме основного входа через крышу, которым пользовались все службы и инспекторы, есть еще один, более удобный — через южную торцевую стену блока. Дверью служил массивный лист броневой стали, закамуфлированный под поверхность железобетонной стены.

За четверть века эксплуатации, до нулевого уровня с проверками наведывались нечасто. Основными объектами наблюдений, были подземные этажи, где находился реактор и комплекс добычи руды для продукции завода. В двух верхних, велась обработка. Самый верхний — четвёртый был техническим, а вот этаж нулевого уровня, где работали насосы и вентиляторы систем обеспечивающих жизнедеятельность автономного блока, планово проверялся относительно нечасто, и выход с нулевого цикла перестали помечать на рабочих планах.

Для какой-то надобности, а может, по чьему-то недосмотру, но в инструкциях, которые были у Рига и его сменщиков, про этот дополнительный выход ничего не говорилось. Механизм, открывающий и закрывающий эти двери, был в порядке. Схема была старинная, полувековой давности, но автоматика работала исправно. Для удобства пользования не хватало только пульта для управления тяжелой дверью.

В мастерской нашелся запасной мобильный пульт управления от лебёдки, которая была в грузовом отсеке. Покопавшись в нём и перепаяв пару контактов, Риг сделал из него пульт для открывания и закрывания этого выхода. Теперь можно было спокойно отправляться на прогулку.

Глава одиннадцатая

Никогда, ни в каком документе, ни в какой инструкции прежде не говорилось, что инспектор отряда облуживания должен выходить за пределы здания. Этого просто не должно было быть. Завод полностью автоматизирован и энергонезависим, по крайней мере, в течение года — до следующего визита сервисной бригады. Инспектору нужно только наблюдать за состоянием помещений, оборудования и писать вахтенный журнал. Но, видимо, не зря их так хорошо готовили — в любой момент могла возникнуть нештатная ситуация, и вся ответственность тогда ложилась на плечи рядового инспектора.

Риг никогда не был один на один с дикой природой, да еще так далеко от цивилизации. Походы на рыбалку и туристические маршруты в детстве и молодости — всё это было, но там всегда чувствовался дом, пусть не рядом, но было направление к нему. А здесь? Тысяча километров до метрополии, до цивилизации. Двести километров до аэродрома, промежуточной станции, но ведь и на «перевалке» только склад и конторка сторожей, а вокруг леса, болота, дикие пустоши по которым бродят дикие олени и волки. Впрочем, здесь жили какие-то полудикие племена оленеводов, живущие охотой и рыболовством. Но это казалось вообще какой-то фантастикой.

В юности он одно время даже хотел стать геологом. Жить в полях, горах, лесах, ходить по разным странам. Но, узнав от соседа-геолога, что тому почти целый год приходится сидеть за отчетами и только в короткое лето общаться с природой, понял, что это не для него.

Исполненный этих мыслей Риг собрался на свой первый выход за пределы контура. Но сначала надо было приготовиться, надо было понять степень риска, предугадать опасности, которые его могли подстерегать.

В кладовке, среди дополнительного оборудования вместе со многими полезными предметами нашёлся и наблюдательный бинокль на штативе. Громоздкий прибор, весящий как гимнастическая гантель, оказался довольно удобным в обращении. Поднимая его на крышу, Риг уже не стал возиться с защитным костюмом. Поставив бинокль на площадку, он взял карандаш, планшет с чистым листом бумаги и, приготовившись писать свои наблюдения, глянул в окуляр.

Мир за стеклом бинокля оказался ещё красивей, чем он мог представить.

Далеко на юге, над речной долиной парил орёл. Видно было, как огромная птица, распластав крылья, скользит по воздушным потокам, высматривая добычу. Орёл резко поворачивал голову, следя за малейшим движением на земле. И вот он видимо что-то увидел, что могло быть добычей, потому что, сложив крылья, вдруг стремительно ринулся вниз. Риг едва-едва успевал следить объективом за движением крылатого хищника. Видимо, цель оказалась ложной, либо успела спрятаться в кронах дерева, потому что орёл, вдруг взмахнув крыльями, снова взмыл вверх и, сделав несколько сильных взмахов, нашёл восходящий поток и снова стал парить, следя за огромным пространством своих охотничьих угодий.

Переведя направление наблюдений, Риг стал следить за рекой. Течение не было тихим, блики, отражённые волнами, мешали рассмотреть подробности, но в заводях у крутого берега, где было тише, можно было заметить, как крупная рыба, глуша мелочь, бьёт хвостом по воде. Серые утки, едва заметные на фоне воды, плавали в тени кустов и ныряли за добычей.

Дальше на юго-запад, у речной излучины был виден верхний край бобровой плотины. Хозяев строения из глины, древесных стволов и веток не было видно. Эти строители предпочитали работать по ночам.

Риг поворачивал прибор на штативе по кругу на запад, туда, где между пологими склонами холмов угадывались поля и перелески, и вдруг увидел пасущихся оленей. Олени с видимым удовольствием щипали зелёную траву типа осоки и переходили к новым полянам, не задерживаясь на месте.

«Тихий живой мир, полный радости и света, — подумал Риг, — и зачем мы здесь со своими заводами?».

Но сантименты сантиментами, а надо было выходить в этот мир, населенный красивыми животными. Надо было разбираться с поставленными руководством корпорации задачами.

Глава двенадцатая

Природу Риг любил, как что-то одушевленное, с чем можно было бы поговорить. Кузнечики, жуки и луговые мотыльки казались ему каким-то волшебным лесным народом со своим укладом жизни. Но не только шестиногие… Риг мысленно здоровался и с одуванчиками, и с цветами клевера и донника, и просто с красивыми растениями, названий которых не знал. А сегодня, в разгар летнего дня, всё казалось ему особенно нарядным, почти даже праздничным.

Он вышел на внешний осмотр своего бункера. Для этого нужно было обойти широкую поляну, оставшуюся ещё со времен строительства, но не заросшую ни кустарником, ни лесом. Так он мог с трёх сторон фотографировать общий план всего периметра здания.

Риг, облаченный в защитный костюм-экзоскелет, чувствовал себя чуть ли не средневековым рыцарем в стальных доспехах, и это немного рассмешило его.

Красота и покой летнего дня, цветущего всеми цветами и поющего голосами всех птиц, медовый настой луговых трав — всё это пело и радовалось жизни, и его, Рига, латы казались здесь чуждыми. Снять костюм Риг не решился, чтобы не нарушать инструкцию, но шлем все-таки снял.

Так, дыша полной грудью, чувствуя себя венцом творенья, Риг шагал по высокой луговой траве, любуясь прекраснейшими видами, не забывал снимать всё это, для отчета в центр и для своей работы.

Он даже начал насвистывать какую-то мелодию, но вдруг встал как вкопанный, и дрожь пронзила всё его существо. Пересекая по диагонали поляну, он вдруг перешагнул тонкую тропинку. В первое мгновение он даже не заметил её, но, осознав реальность произошедшего, замер на полушаге. Сразу почему-то вспомнилась детская книжка про Робинзона Крузо. Риг вернулся на пару шагов назад и ещё раз огляделся вокруг. Так и есть! Здесь, в глухой, глухой тайге в сотнях миль от человеческого жилья, в краю диком и безлюдном, лесную поляну пересекала обыденная узкая тропинка. Значит, кто-то хоть редко, но все-таки постоянно пользовался ею, и, значит, этот кто-то проходил здесь — вблизи суперсекретного модуля.

Риг тут же, отбросив романтику, водрузил шлем на место, и, ускоряя шаг, двинулся обратно к спасительной двери. Задраив бронированный люк, он моментально поднялся на крышу, и, взяв бинокль, принялся следить за опушкой леса и всем этим полем между лесом, модулем и берегом реки. Впрочем, бинокль был не нужен, всё и так было видно, как на футбольном поле. Так он пробыл на крыше до самого вечера, наблюдая, но всё было тихо.

На ночь он оставил на штативе видеокамеру. Но к утру так никто и не проходил по поляне.

Докладывать в центр или промолчать и исследовать всё самому? Риг решил не беспокоить начальство по пустякам. Здесь, в бетонном модуле, он в безопасности, и рано или поздно всё равно он выследит того, кто протоптал эту тропинку. А уж когда всё будет ясно, тогда и следует составить чёткий полный отчёт и объяснить нештатную ситуацию.

На следующую ночь Риг устроился спать на крыше в спальном мешке. Желание скорее узнать тайну было так нетерпимо, что он не стал доверять электронике. Он почему-то решил, что дневное наблюдение результатов не даст, и основное внимание сконцентрировал ночью.

Он готов был ночевать на крыше до конца командировки и уже свыкся с этой мыслью, когда однажды по утру, ещё до восхода солнца, услыхал со стороны леса чьё-то шумное частое дыхание, а потом и лёгкий торопливый топот. Риг поднялся и припал к окулярам бинокля. По тропинке двигалось семейство кабанов. Отсюда, сверху, они казались миниатюрными, почти как хомячки. Быстро пробежав по направлению к лесу, кабанчики и кабаниха скрылись в высокой траве.

Вот так! Дело-то, оказывается, яйца выеденного не стоило. Всего лишь дикие свинки ходят на реку валяться в грязи или на водопой, а столько переживаний.

Днём Риг порылся в продовольственном складе и нашёл среди недавно доставленных запасов длительного хранения, герметично упакованный арбуз. Отрезав кусок арбуза себе на завтрак, Риг порезал оставшуюся часть на крупные ломти и разложил на поляне вблизи бункера. Небольшой куст черёмухи, росший метрах в тридцати от тропинки, мог служить хорошим укрытием.

Из куска ткани камуфляжной раскраски получилась отличная палатка. Поставив эту палатку за куст, Риг построил настоящий наблюдательный пункт и, укрепив камеру на штативе, стал ждать возвращения семьи кабанов.

Может, это и было очередным нарушением режима, но желание снять свинок вблизи было сильнее. Тем более, что в будущем отчёте об обнаружении следа в лесу будет приложен и эффектный видеофайл.

Ждать пришлось долго. День только разгорался. Риг лежал в своём укрытии, слушая щебет птиц, стрекот кузнечиков, жужжание шмелей. Шмели и пчелы особо суетились возле кусков арбуза, распространяющего свой сладкий аромат на все поле.

После обеда, который пришлось пропустить ввиду важности момента, на тропинке послышались осторожные шаги. Кабанов привлекал запах, они явно видели суету диких пчёл вокруг арбуза, но днём было опасно выходить на открытое пространство. И все же один из кабанчиков не утерпел и подобрался к соблазнительному лакомству. Не видя никакой опасности, он подошел к арбузу и начал с удовольствием чавкать. Настороженное хрюканье его мамаши послышалось с опушки леса, но сама кабаниха не решилась рисковать, и правильно сделала.

Легкий вибрирующий свист рассёк тишину, кабанчик взвизгнул и упал на бок, дрыгая короткими ножками и похожим на пружинку хвостиком. Из груди его, сверкая на солнце оперением, торчала стрела.

Риг опять, как два дня назад испытал чувство внезапного ужаса и страха и хотел уже рвануть бегом до базы, но вдруг понял, что для неведомого охотника, поступившего так ужасно, он — Риг сидевший целый день под куском брезента, был отличной мишенью, и, следовательно, мог быть подстреленным в любой момент. Взяв себя в руки, он стал ждать продолжения.

Через минуту на тропинке опять послышались шаги, но это были уже шаги человека, а вернее прекрасной юной девушки. «Амазонка» как окрестил ее Риг подошла к визжащему от ужаса кабанчику, успокоила его ударом ножа в шею, вытащила стрелу, опершись на него элегантной ножкой, и взглянула в сторону Рига. Он же, сосредоточившись, снимал и снимал фото и видео.

Девушка оглянулась вокруг. Приложила ладони ко рту и громко протяжно позвала:

— Ле-е-ель, Ка-ай-на-а.

Лель и Кайна не заставили себя долго ждать. Лель оказался высоким стройным парнем, а Кайна — его подружкой.

Риг из своего укрытия щелкал и щелкал затвором, не переставая. Если бы всё это не происходило на самом деле, можно было подумать, что снимается кино. Яркий солнечный день играл красками лета, на живописной поляне три охотника и только что подстреленный молодой кабан. Костюмы охотников были как будто из вестернов: куртки и брюки из мягкой замши, на ногах кожаные полусапожки со шнуровкой. Одежду украшали декоративные нашивки с орнаментом из ярких нитей и нашитых бусин. Волосы у девушек и у Леля подхвачены орнаментной лентой. А завершали экипировку вполне современного вида спортивные луки с прицелом. Повозившись у добычи, охотники привязали тушу к шесту и, водрузив этот груз себе на плечи, тихо удалились вниз, к невидимой отсюда реке.

Как будто и не было ничего. Выждав минут пять, Риг вышел из укрытия и приблизился к тропинке, на которой только что разыгралась эта сцена. Как будто не было ничего, только рядом с куском арбуза на забрызганной кровью траве лежал свежий свиной окорок.

«Ну, если делить добычу на четверых, то делёж справедливый», — отметил Риг, и вдруг сам удивился и в очередной раз ужаснулся этому открытию. А означало это, что аборигены прекрасно знали, а, скорее всего, видели Рига в его укрытии и так элегантно поблагодарили за помощь в охоте.

«А ведь они, возможно, намекают на дальнейшее знакомство» — размышлял Риг, прикидывая, что ему делать с поросячьим окороком.

Вечером он тщательно проверил работу сигнализации по периметру и снова вышел через «южные ворота», как назвал он найденный запасной выход. Расчистив круг земли от травы, Риг разжёг костер, и, дождавшись, пока поленья прогорят и превратятся в жаркие угли, зарыл в них очищенный, заправленный специями и завёрнутый в фольгу окорок. И чтобы совсем всё было похоже на романтический ужин в лесу, Риг принес гитару и, негромко перебирая знакомые аккорды, стал ждать, пока приготовится мясо.

Глава тринадцатая

Если следовать инструкциям, то на самом деле сейчас Риг должен был забаррикадироваться в своем модуле, задраить все люки, включить сигнализацию на режим максимальной защиты и вызвать подкрепление из центра. Но он этого не сделал. Странно было бы видеть в этих молодых людях, беззаботно живущих в этом лесу, какую-либо угрозу для завода.

«Ну, дикари, и всё», — назвал он их про себя. Да и что он напишет в рапорте? Что эффектная блондинка в костюме охотника убила в лесу кабана выстрелом из лука? Ведь самого контакта с аборигенами у него не было, а если это просто туристы, забравшиеся в дикие края? Смешно получится, если оперативная группа задержит жену какого-нибудь олигарха, а потом окажется, что виноват тот, кто поднял тревогу.

Нет. В этом надо просто детально разобраться.

Прикидывая все возможные варианты развития этой ситуации, Риг сидел у костра, жарил мясо, смотрел на звёзды и, если не играл на гитаре, то сквозь треск поленьев вслушивался в шорохи леса. Размышляя о событиях этого дня, он подробно, в деталях мысленно прокручивал сцену охоты. Зачем вообще ему это барбекю? Запас продуктов в модуле был строго по уставу и распорядку. Скорей всего просто привычка готовить на воздухе, как он это нередко делал в семейных выездах на дачу.

Окорок между тем уже доходил до готовности, и аромат искусно приготовленного мяса распространялся далеко вокруг.

Риг продолжал вспоминать. Кто эта девушка? Он не знал даже имени её, однако именно её хотел бы сейчас встретить. Он видел её лишь несколько минут, но теперь не забудет никогда. Что она может делать здесь, в лесу? Понятно, что летом есть и рыбалка, и охота, и просто отдых на природе. А если она живет тут весь год? Ведь зимой здесь бывают морозы, когда столбик термометра опускается ниже сорока градусов. В такие дни Риг наслаждался отдыхом в зимнем саду у себя в модуле, просматривая новости по Интернету или вот как сейчас, развлекая себя игрой на гитаре.

Он опять взял гитару и сыграл несколько аккордов. И вдруг откуда-то послышался высокий и нежный звук, будто бы играла флейта. Риг перестал играть, и мелодия тоже прекратилась. Тогда он взял еще несколько аккордов, и опять услышал из глубины леса плачущую песню флейты. Это была как будто игра. Риг сменил тональность и ритм, и флейта тоже стала вторить его настрою.

Что же, надо принять условия игры! И Риг заиграл свою любимую мелодию. Собственно, это не было каким-то популярным произведением известного автора. Это было, скорее, попурри на несколько разных тем, но это была искренняя музыка о жизни, любви, прошедшей юности. И флейта подпевала и подпевала, и голос её становился всё яснее и ближе.

Риг уже не сомневался, откуда эти звуки. «Сегодня возможно всё, — решил он про себя, — И лук, и стрелы, и волшебная флейта».

Они появились опять втроем. Лель играл на флейте, а Кайна и его «Диана» шли рядом. Девушки уже были не в ковбойских брюках, а в юбках, впрочем, тоже из мягкой замши. Его новые друзья вышли из темноты леса в круг, освещенный костром. Риг жестом пригласил их присесть рядом. Еще засветло, готовясь к этому вечеру, он приготовил дрова для костра на всю ночь, и несколько крупных поленьев вполне годились для сидения.

— Лола, — представилась его «Диана»

— Риг, — ответил ей Риг, потянув руку, а потом также поприветствовал представившихся Леля и Кайну.

— Играй, — вдруг сказала Лола

Риг даже удивился, что понимает её. Ему всегда казалось, что языки и наречия народов населяющих тайгу и тундру для него, человека с высшим образованием, — «китайская грамота». Но, может быть, он понимал даже не столько язык, сколько именно то, что хотела эта девушка ему сказать. А она сказала весьма уверенно:

— Играй. Я петь буду.

И Риг, вспомнив только что сыгранный дуэт, уже ничему не удивлялся. Он опять взял гитару и, мягко беря аккорд за аккордом, построил «лестницу в небо», как он выражался. А Лола, на мгновенье задумавшись, начала петь.

Это была песня без слов, но отсутствие текста нисколько не делало её хуже. Это была песня девушки, идущей по утренней заре навстречу новому дню, эта была песня простых человеческих чувств о красоте леса, поля, реки, вот этой ночной поляны. Лола встала и, приглашая Рига ускорить темп игры, пошла танцевать вокруг костра, а Кайна, достав откуда-то деревянные ложки или какие-то похожие на них предметы, стала выстукивать ритм. И, наконец, Лель на своей флейте вдруг каким-то удивительным образом угадал ту мелодию, что Риг держал в голове. И танец этот вокруг костра длился и длился.

Но дым костра, вдруг ставший гуще и насыщенней, напомнил Ригу о его кушанье, которое готовилось.

Друзья, а теперь уже всех можно было назвать друзьями, остановились. Риг достал пропеченный окорок, а Лель всё так же, как фокусник, вынул из кармана куртки флягу. И, разделав замечательно приготовленное мясо и отхлебывая по очереди из фляжки Леля, все принялись за трапезу. А ночной соловей где-то на окраине поляны пел ту удивительную песню, какую поют только соловьи и только летом.

А потом они ещё отхлебывали из фляжки Леля и танцевали под гитарный перебор и флейту. И отложив гитару Риг обнял Лолу и они опять кружились вокруг костра, но уже всё ближе и ближе соприкасаясь телами, и Риг чувствовал аромат её тела…

В июне светает рано, и едва небо посветлело, гости засобирались. Риг не мог пригласить Лолу в бункер, где каждый шаг прослеживался видеокамерами, но и провожать её не стал. Да и сама Лола, поцеловав Рига на прощанье, сказала.

— Может как-нибудь, ещё споем.

Глава четырнадцатая

— Привет, — Эрг догнал Рига в вестибюле центрального офиса. — Ничего не слышал? Как там Белый Гриф сегодня?

— От него только что спустился Том, спроси у него.

— Да уж теперь всё равно. Кстати, как у тебя прошла командировка? Говорят, тебя на премию выдвинули?

— Кто это трещит не по делу?

— У меня новая подружка, — Эрг говорил почти на ухо Ригу, — из финансового управления. Она готовила платёжные ведомости.

— Раз подружка говорит, значит всё так и есть.

— А за что премия? — не унимался Эрг

— Сверхурочно чистил плесень с наружных стен.

— Ты выходил за внешний контур?!

— Да. Я там провел времени больше, чем внутри…

— Риг, ты — герой. И как ты там один… Опасно? Уровень радиации, токсичность…

— Я в костюме работал.

— Ах, да. А я за пределы контура ни ногой. Уже и забыл про наши скафандры.

— Вот заплесневеет твоя коробка, как и моя, тогда вспомнишь.

— Не дай бог, Риг. Не дай бог. Я тогда к тебе обращусь. Гори она премия синим пламенем, если из-за нее приходится работать снаружи. Ну, так ты идешь? — Эрг направился к лифту.

— Езжай первым, я еще в библиотеку зайду.

— Ну, давай. Пока.

«Действительно, какая прямая спина», — заметил Риг вслед спешащему к лифту Эргу. Он не хотел больше болтать с Эргом, а, пойди вместе с ним, пришлось бы его терпеть ещё несколько минут, ожидая в приемной. Лучше уж пойти пешком, пока Эрг отчитается и уйдет.

Наступали непростые времена. Отчёт Рига о командировке поставил руководство компании в замешательство. Когда пару месяцев назад пилот вертолёта доложил о зелёных зарослях на бетонных стенах секретного объекта, все решили что будет достаточно послать на объект дежурного инженера и он скребком и щёткой счистит непонятные наслоения.

Но на деле оказалось сложнее. Инженер Риг выполнил поставленную задачу, но его отчет о проделанной работе, принёс больше вопросов, чем первоначальный сигнал вертолётчика.

Новый отчёт показал, что активность растительности ускоряется каким-то непонятным процессом, происходящим в почве вокруг производственного корпуса, как будто мощный катализатор, дремавший миллионы лет, вдруг проснулся и начал ускоряясь свою деструктурирующую, разрушительную работу.

Из пор почвы, расщелин между камнями, пробивались ростки и побеги, и будто зелёными щупальцами стремились обнять и поглотить серый бетон.

Едва ознакомившись с докладом, Ром Баддл тут же засекретил всю информацию о нём. Но слухи, непонятно как просочившиеся, уже поползли по конторе. И не столько объективная информация возбуждала эти слухи, сколько прицепившиеся к ним, гипертрофированные дополнения досужих фантазёров. Народ шептался по углам, но вслух официальных выводов и деклараций никто не давал.

В любом случае, Риг оказался на высоте и сразу в центре всеобщего внимания. Начальство уважало его за трудолюбие и придирчивость к мелочам, а коллеги, за удачливость и за то, что Риг ни коим образом не возвышал себя сам в глазах других. Не кичился своим положением.

По лестнице, выложенной красным, как срез говяжьего стейка, мрамором, Риг неторопливо поднимался к офису Белого Грифа.

Глава пятнадцатая

Ром — Белый Гриф вполне заслуженно гордился новым зданием центрального офиса.

— Меня не обвинят в растрате бюджетных средств, — говаривал он жене за вечерним чаем, — всё до копеечки, использовано в дело.

И действительно, цитадель своей империи он построил с размахом, достойным королевских особ. Гранит, мрамор, солнечный травертин, дуб, ясень, паркет из махагони, бронзовая фурнитура. Отделка из самых дорогих натуральных материалов была достойным украшением здания, выполненного в лучших традициях мировой архитектуры.

Здесь не лезли в голову посторонние мысли о суетном. Здесь хотелось мыслить столь же масштабно. Высота потолков, кратная двум, а то и трем обычным офисным помещениям. Уютные холлы и галереи с витражным остеклением. И самым ценным достоинством было наличие большого количества зимних садиков и уютных зеленых уголков.

В межэтажном холле между лестничными маршами Риг остановился, чтобы перевести дух и полюбоваться видами города, открывающимися, с этой высоты. Он устроился у самого окна в небольшом кресле, и стоящая за его спиной большая деревянная кадка с китайской розой скрывала его от всех, кто шёл мимо.

Риг смотрел на крыши жилых домов, на перспективы улиц, уходящих куда-то вдаль к зелёной окраине города, на кроны деревьев прилежащего к зданию центрального офиса парка. Здесь все деревья стояли строго в ряд, по сторонам аллеи, ухоженной руками мудрого садовника. Совсем не так, как в тайге, откуда только что прибыл Риг. Там, в отличие от здешних мест, никто не ухаживал за кедрами и ёлками, никто не подстригал кроны лип и кленов, и всё же там всё было тоже очень красиво. Дикая природа сама строит свои ландшафты не хуже садовника, вот только не надо ей мешать.

Лола. Воспоминания о ней теперь терзали Рига, едва выдавалась пауза, подобная этой. Её глаза, её руки, ее страстные объятия…

Он овладел ей почти сразу в первые дни знакомства. Она приходила на свидания уже одна, без Леля и Кайны. Дожидаясь, пока он очистит очередную размеченную площадь стены, Лола сидела на поляне, слушая птиц, или стреляла из лука по мишени, тренируя руку и глаз. После работы они уходили на берег реки или просто побродить по полянам и занимались любовью долго и безрассудно…

Какой-то шум на лестнице вывел Рига из грёз о недавнем былом. Риг невольно прислушался. Говорили двое — Ром и ещё кто-то. Голос собеседника был знакомым, и все же Риг не мог понять, кто это был. Собеседник в чем-то страстно убеждал Грифа:

— Слушай, Ром, мы старые друзья, и я могу тебе говорить всё, что думаю.

— Да, сделай милость, расскажи.

— Твоя империя — это колосс на глиняных ногах.

— Ну не надо… Рано ещё хоронить.

— Ты построил замечательное здание управления, но заводы твои стары, они все проплесневели насквозь. Они замшели.

— Господи. Далась вам эта плесень. Да счистить её, и вся недолга!

— Сверху-то счистить нетрудно. Но ведь ты сам понимаешь, что технологии почти не обновлялись уже четверть века, что раз в полгода твои заводы сбрасывают отравленную воду, что по всем нормам уже давно пора взорвать и уничтожить все следы их пребывания.

— А что предложишь ты взамен? Твои дурацкие фантазии о космических зонтиках? Или предложишь мои заводы на Луну отправить?

— А почему бы и нет?

— А кто мне даст столько денег на перевооружение?

— Тот, кто тебе дал деньги на строительство вот этого дворца.

— Это не твое дело решать, что нам строить.

— Но моё дело — предложить.

— Мне предлагай, стерплю по дружбе, но не дай тебе бог брякнуть об этом на совете. Я тебя размажу. Сам будешь, как плесень, — шипел Гриф в ответ.

Шаги и разговор удалялись, а Риг сидел за цветочной кадкой и смотрел на город, на сквер.

«Раз в полгода… раз в полгода», — стучали в голове слова неведомого собеседника Грифа.

Действительно, после четырёх или пяти обычных вахт линейным инженерам давали большой отпуск, а в это время специальная бригада проводила дезактивацию и чистку шахтного и энергетического оборудования. Риг знал о клингинг-командах, но всегда считал, что это бригада квалифицированных уборщиков со щётками и пылесосами. Но оказывается, по словам неведомого собеседника, у этой службы была задача куда как серьёзнее. Значит, они, действительно, сбрасывали отходы высокотехнологичных процессов где-то поблизости от корпуса, или же непосредственно в специальную шахту под корпусом.

И если где-то в этой системе есть сбой, если происходит стравливание токсичных отходов, то значит работать там опасно.

Но более всего испугала мысль о том, что там постоянно находилась Лола и если она по прежнему охотилась возле производственного корпуса, то постоянно находилась в опасности.

Надо было срочно разобраться с этим.

Глава шестнадцатая

— Шефа нет, — сообщила Ригу секретарша Грифа, Розалин.

Риг и сам это знал, ведь он только что слышал его голос на лестнице.

— Я подожду, — ответил он и устроился в одном из мягких кресел, стоящих в ряд у стены приемной.

— Как командировка, Риг?

— Нормально, Розалин.

— Говорят, ты отличился в этот раз.

— Преувеличивают. Просто немного почистил агрегат, залатал старые дырки.

— Да уж. Ведь этот реактор работал ещё лет двадцать назад. Сколько лет прошло. Действительно, наверное, оборудование уже обветшало. Пора бы уже менять.

— Но не нам это решать, Розалин. Для этого есть дяди и посерьезнее.

— Кстати, вот только что по этому поводу шефа доставал какой-то выскочка из университета.

— Да? Он предлагал Грифу перестроить заводы?

— Я краем уха слышала, что он вообще предлагал всё производство перенести в космос.

— Он сумасшедший или обкурился?

— Вот-вот, я тоже так подумала, — хихикнула Розалин. — Скорее всего, хочет стрясти с доктора деньжат. Их, таких, ходит сейчас много. Все хотят поживиться за счёт компании. Кстати, тебе, говорят, выписали премию. Купишь Катарине новую шубку или поедете в круиз?

— Тебе Розалин, букет цветов обещаю, только когда получу деньги.

— Ловлю на слове. Вот, кстати, и шеф.

Гриф вальяжно прошелся по приемной и, приветствовав Рига, пригласил его в кабинет.

— О чем это вы так шумно болтали с Розалин? — заинтересовался Гриф, — Я ещё издали слышал ее голос.

— Секретарша у вас, шеф, не даст никому заскучать, это точно.

— Так о чем беседовали? О твоей прошедшей командировке?

— Об этом сейчас в центре почти все говорят.

Гриф задумался, обводя взглядом свой кабинет, отделанный столь же шикарно, как и вестибюль, и ресторан, из которого он только что вернулся. Казалось, где-то на стене была шпаргалка.

— Понимаешь, — начал он, не спеша, — ты действительно этой своей командировкой задал нам много вопросов. Кстати, Вольф вынес вопрос о тебе особо, и завтра его обсудят на заседании комитета.

— А в чём, собственно, дело? — Риг был спокоен: уж чему-чему, а за время работы в компании Вольфа он научился владеть собой в аппаратных разборках. И здесь важно было не столько действительное положение дел, сколько мнение, казалось бы, второстепенных, членов команды, к примеру, болтушки Розалин.

— Твои производственные показатели отменны, ты полностью выполнил программу по кристаллам.

— Доктор, это всего лишь работа автоматики, которую я обслуживаю. Это всего лишь технологии, которые за меня много лет назад разработали другие инженеры.

— Вот в том-то и суть. Есть надёжные классические технологии. Но кому-то это не нравится. Твоего тестя, — Вольфа, обрабатывают разные ходоки — псевдоучёные, и разные лоботрясы, шарлатаны с целью раскрутить его на деньги и выпросить финансирования своих идей по модернизации технологий предприятий нашей компании.

— Я не думаю, что очередь большая выстроилась. У нас не самые открытые технологии.

— Они не предлагают совершенствовать наши, они предлагают свои. И это самое неприятное.

— Вы полагаете, у них есть способы оставить нас без работы?

— За тебя я не переживаю, тебя, как члена семьи, как-нибудь сохранят. Но подумай обо мне — старике, о парнях — своих сменщиках и коллегах.

— Какая миссия отводится мне в этой игре?

— Наверняка Вольф о чём-то проговорится Катарине, я не думаю, что он будет откровенен с тобой. А твоя задача, — узнать глубинные устремления высокого начальства и держать меня в курсе.

— Шпионить за тестем?

— Риг, ну мы же с тобой обычные люди. Подумаешь, я выше должностью, чем ты. Завтра всё может измениться, и я полечу на базу, а ты будешь сидеть в этом кресле.

— Вы точно не полетите. Простите, шеф, у Вас уже возрастной ценз зашкаливает.

— Вот и ладно. Ты о себе подумай. Сохраним систему — сохраним свое спокойное будущее надолго.

— Я не думаю, что дело так серьезно. А на кого конкретно обратить внимание, на какие вопросы?

— На этого выскочку Хопфена.

— Так он, вроде, из нашего университета, из исследовательского центра?

— Да какая разница? Главное, не дать ему протолкнуть его утопические идеи насчёт его зонтиков.

— В чём суть его предложения? Мне нужно знать детали, чтобы вести аргументированную дискуссию.

— С кем?

— Доктор, я не хочу выглядеть безграмотным школяром ни на каком уровне, раз уж вы мне доверяете такое дело.

— Ладно. Материалы по зонтикам получишь в техотделе. И я считаю, мы с тобой договорились, Риг?

— Командуйте, доктор Баддл, моё дело солдатское.

— Ладно, солдат. Повоюем еще. Кстати, сегодня приём в «Красных холмах».

— По поводу?

— Завтра полугодовое собрание совета директоров. А сегодня вечером просто лёгкая встреча без галстуков.

«Понятно, — решил про себя Риг, — сегодня-то в кулуарах, по-тихому, с глазу на глаз будет принято решение. А завтра все только соберутся, чтобы, номинально проголосовав, юридически закрепить результаты подковёрной борьбы. Ох, уж эти офисные баталии».

Гриф ещё раз перелистал страницы отчёта в папке, принятой от Рига. И у самой двери, прощаясь, тихо-тихо произнес невнятную фразу:

— Есть, правда, несколько незначительных замечаний у службы регламента… Ты несколько раз без видимых причин был за пределами контура более, чем полагается по нашему распорядку. Но я убедил ребят, что того требовали особые условия твоего задания. Ну, всё. Пока, Риг, до встречи вечером.

— Риг, ты тоже будешь на барбекю в «Красных холмах»? — спросила щебетунья Розалин.

— Да, Розалин, до встречи вечером.

«Вот и заварил я кашу», — говорил себе Риг, спускаясь по мраморной лестнице обратно к выходу из офиса.

В нём до сих пор боролись две равнозначные оценки своих действий. Ведь он мог спокойно выполнить все инструкции заданные центром, и не «раскапывать» дополнительные «улики» в виде обнаруженных им трещин. Зачистил, закрасил стенку, получил премию и спокойно вернулся бы к обычным обязанностям, дожидаясь планового повышения по службе.

А теперь, суматоха, вызванная его скрупулёзным отчётом, наделает не только шуму в кулуарах конторы, но, не дай бог, станет достоянием прессы, и тогда только самому богу будет известно, кто получит очередной оборонный заказ, а кто будет искать работу.

От старших товарищей он слышал, что работу после сорока лет найти очень трудно, и теперь ему было неудобно чувствовать на себе взгляды тех, кого по причине его усердия, могли попросить с «насиженных» должностей.

Глава семнадцатая

Он ещё раздумывал, позвонить ли Катарине и сказать о вечернем рандеву, когда, выйдя из прохладно-сочно-шикарного здания центрального офиса, увидел её, поджидающую его на парковке.

— Привет, как ты догадалась, что я уже сдал отчет?

— Гриф, только что звонил, заказал очередь на партию в теннис.

— Ну, вот и ладненько, будет у тебя солидный соперник. А то я в своём лесу уже месяц не тренировался.

— А что? Там в бункере, нет даже корта? Там есть спортзал, я же знаю.

— Спортзал — не совсем верно, это просто зал для физических упражнений.

— В следующий раз, когда поедешь в командировку, возьми ракетку. Сможешь сохранить спортивную форму, чтобы играть со мной на равных.

Катарина водила машину, как профессионал. Дорога рванулась под колеса, и Риг, мягко укачиваемый в кресле, сделал вид, что засыпает. Его все сегодня достали. Сначала Гриф с его грязными намеками, теперь Катарина с претензиями.

Катарину понять не сложно. О чём ей думать, как не о теннисе, коктейлях, спектаклях в опере и вечеринках? Риг, если бы хотел, мог вообще не работать, а жить припеваючи, устроившись каким-нибудь пятым референтом у тестя — председателя совета директоров и крупнейшего владельца пакета акций компании.

Но чтобы он тогда сказал отцу, и, главное, что бы отец сказал о нем, о Риге? Отец, всю жизнь проработавший строителем и только в зрелые годы с огромным трудом получивший высшее образование, и занял место сменного инженера на стройке. Отец и был, и есть для него, Рига образец жизненного пути.

Но, бог с ними, с родственниками. Что же действительно знает Гриф про его прогулки и отлучки за контур? И как это можно вычислить? И насколько опасными могут быть последствия? Неужели есть ещё какая-то система, которая следит за работой и перемещением персонала на объекте?

Риг не сомневался, что, если бы Гриф не был заинтересован в том, чтобы замять эти отлучки из контура, то он, Риг давно бы уже давал показания работникам службы безопасности где-нибудь в подвале, а не ехал бы сейчас, любуясь природой, на вечерний пикник.

Сделка есть сделка, и пока его, Рига, информация в цене, пока он может водить Грифа за нос, можно будет спокойно в тайге заниматься, чем ему, Ригу нравится.

А нравится ему быть с Лолой.

Риг даже почти застонал, вспомнив недавние приключения. Катарина настороженно взглянула на него, и Риг опять будто бы погрузился в сон. А сон был прекрасен.

Глава восемнадцатая

В тот день они вчетвером отправились на рыбалку на Анги. Анги — так называлась цепь небольших озёр, а сказать вернее, остатков древнего русла реки. Удилищ и вообще никаких снастей у Леля, Кайны и Лолы не было. Были только луки, к которым он уже привык. Но не стрелять же рыбу стрелами?

Всё оказалось проще и ещё романтичней. Срезав по ивовому пруту, Лель раздал их всем участникам рыбалки и ещё дал по куску обычной капроновой лески. Откуда здесь, в диких краях, капроновая леска? Да с верховьев принесло на коряге. Река несла на своих волнах не только обрывки лески. Пластиковые бутылки и пакеты «секонд хэнд» — все это было в ходу у местных аборигенов давно.

Крючков Лель не дал. Но из каждого куска лески сделал короткую петлю-удавку. Сам процесс рыбалки заключался в том, чтобы найти, увидеть с берега спящую у поверхности воды щуку. Дремлющая щука стоит в воде неподвижно, карауля потенциальную добычу — мелкого карасика или личинку стрекозы. Вот этой щуке очень осторожно Лель накидывал на шею капроновую петлю, и резким движением выкидывал на берег.

Сколько ни пробовал Риг, у него ничего так и не получилось: хитрые щуки убегали от него легко. Лель и девушки натаскали некрупных щук целую сумку. Потом улеглись на берегу большого озера, разожгли костерок, чтобы пожарить часть добычи.

После рыбалки Риг хотел было проводить Лолу, но она решительно выдвинула вперед свою ладонь, отталкиваясь от него.

— Сегодня мы рыбой все пропахли. Я к тебе завтра приду, сама, жди.

И завтра она пришла, надушенная настоем таежных трав…

Для Рига те три недели командировки, пролетели вмиг. Это было похоже на кино. Как будто всё происходящее, он видел на экране, но при этом сам принимал решение, как поступить.

Он вставал до зари, быстро завтракал и облачался в альпинистское снаряжение. Скафандр он не надевал. Был просто в рабочей куртке. Сидя на узком сиденье, подвешенном на тросах, чистил положенные по дневной норме квадратные метры поверхности стены и ждал Лолу.

А потом они гуляли по окрестным лесам и полянам и Лола учила Рига ловить рыбу, собирать грибы.

Впрочем, Риг не забывал брать с собой пробирки и собирал образцы грунта в местах их прогулок. Каждую пробирку он помечал этикеткой с записью места сбора.

Глава девятнадцатая

— Риг, ты совсем заснул? — разбудила его Катарина. Мы уже подъезжаем.

— Ого, как быстро пролетели почти пятнадцать километров, — удивился Риг.

— Наверное, сны были сладкие.

— Да, сны как сны…

«Так говорит, будто и она что знает», — мелькнула мысль. Но размышлять об этом было некогда, потому что старый Сайрес Вольф лично встречал их у ворот кемпинга «Красные холмы».

— Привет, дочка, привет, Риг, — он обнимал их своими волосатыми лапами и был бесконечно счастлив так хорошо начинающемуся вечеру. Он проводил их в личные апартаменты в гостевом корпусе.

Как у многих сильных мужчин, добившихся в жизни серьезных достижений и сделавших достойную карьеру, у Сайреса Вольфа было две дочери. По крайней мере, в официальном браке. В молодости, в студенчестве у него была куча любовных интрижек, но, закончив университет и поступив на государственную службу, он совершенно чётко обозначил свой статус образцового семьянина.

Быстро разобравшись, как частные корпорации наживаются на стратегических заказах, он решил организовать на принципах частно-государственного партнёрства предприятие, выполняющее государственные заказы в области электроники и точных оптических систем. Судьба свела его с молодым, таким же как он, перспективным инженером-строителем Ромом Баддлом.

Ром готов был взяться за постройку первого автономного завода-автомата с атомной энергетической установкой. Идея по тем временам была революционной — вынести производства, содержащие токсическую или радиационную опасность, далеко за пределы метрополии.

Первый завод был успешно построен. Получен заказ на производство кристаллов для электронных чипов и компания начала уверенный подъём.

Ром Баддл сменил куртку прораба на костюм начальника строительного управления, и кличка Белый Гриф закрепилась за ним почти официально, а Сайрес Вольф стал генеральным директором растущей корпорации.

Авторитарный стиль управления Сайреса, не мешал ему сохранять с сотрудниками вполне приятельские отношения, и время от времени он устраивал корпоративные пикники и вечеринки, на которые приглашал весь высший, а иногда и средний персонал своей компании. На особо важных мероприятиях присутствовали учредители и акционеры. Такого рода форумы не только сплачивали участников в крепкую рабочую команду, но и позволяли под шумок протащить управленческие авторитарные решения Сайреса, под видом коллегиально принятых.

Туристическая база «Красные холмы» была как раз одним из мест корпоративных вылазок на природу.

Глава двадцатая

Профессор Хопфен оказался улыбчивым и симпатичным. Весь состоящий из одних округлостей, он действительно был похож на деловито жужжащего жука. Риг встретил его за бильярдом. Метрах в тридцати от бильярдной начинался ряд теннисных кортов, и на ближнем, сейчас как раз играли Катарина и Гриф. Гриф хоть и вышел из пролетариев, но, поднимаясь по служебной лестнице, чётко усваивал правила богемного этикета, и потому считал теннис одним из необходимых атрибутов. Вот и сейчас он вышагивал по полю в красивой белой форме и ещё больше напоминал свое прозвище. А Катарина, будучи соперником весьма серьезным, своей коронной подачей с правой руки заставляла старика носиться, нисколько не жалея его сил. «По Сеньке и шапка», — съязвил про себя Риг.

Ригу сегодня предстояла более деликатная задача — выяснить, насколько Хопфен смог приблизиться к Вольфу, вернее, насколько Вольф проникся идеями Хопфена. Тайное поручение Грифа следить за общением Хопфена и Вольфа было неприятным, но деваться было некуда. Приходилось выполнять и это.

Риг заказал в баре пару коктейлей. В свой попросил добавить побольше содовой. Хопфен играл хорошо. Азартно, но не настолько, чтобы, разволновавшись, мазать по шарам. Выиграв партию, он предлагал тост и, сделав пару глотков, снова ставил шары в пирамиду.

Тут на удачу в бильярдной объявился и Гриф, проиграв партию Катарине. Скорей всего, ему тоже хотелось более неформально пообщаться с Хопфеном. Риг охотно уступил кий, довольствуясь местом наблюдающего. Пару раз Рига утаскивал на танцплощадку Вольф, где было слишком много одиноких, оставшихся без партнёров дам. В общем, всё шло своим чередом, не приближаясь к истине ни на шаг. В какой-то момент его выловила Катарина:

— Риг, пойдем кататься на лодке.

— А не поздно? Уже темнеет.

— Так-то оно и лучше! Уплывём по лунной дорожке. Помнишь?

Это было из их молодости. В период ухаживаний они несколько раз приезжали сюда, в «Красные холмы», на отдых и вечерами брали лодку покататься на водохранилище. Тогда-то они придумали эту игру — гоняться за лунной дорожкой по водной глади.

Они взяли у привязи лодку, и, в несколько сильных взмахов вёслами, Риг вывел посудину на середину водоема. Лагерь отсюда казался сказочным городком с праздничной иллюминацией. Вспышки фейерверков и музыка с танцплощадки дополняли атмосферу праздника.

Сделав ещё пару кругов, Риг и Катарина пристали к одному из спусков горбатого мостика, и взобравшись на него, откупорили бутылку шампанского. Пенная струя улетела к звездам, и Катарина спросила:

— А что ты так мало танцевал со мною, Риг? Я тебе уже стала не так мила?

— Кэт, я же сюда ехал ещё и по поручению Грифа.

— А что поручил тебе Гриф?

— Мне надо узнать всё по программе профессора Хопфена. Цель его «зонтиков», в чём его технологическое преимущество.

— И стоило на них тратить такой вечер…

— А у тебя есть варианты?

— Риг, у меня всё есть про Хопфена. Но это только утром. Пойдём в бунгало. Я уже устала на сегодня.

Последним штрихом этого вечера Ригу запомнилось, как пьяные в стельку Гриф и Хопфен продефилировали мимо куда-то к танцплощадке, доказывая друг другу каждый свою правоту.

— А я тебе говорю, что твои бетонные бункеры — это вчерашний день. Они трещат по всем швам, воняют и протекают. Их надо взорвать. Вот так: р-раз и всё! — Хопфен пытался изобразить звук открываемой бутылки.

— Тихо, тихо космонавт, — увещевал его Гриф, — широко шагать — только штаны рвать. Ты-то сам еще ни одного спутника не запустил.

— Запустишь тут с вами! Как же. Одни бюрократы кругом! Ну ладно, Гриф, полетели к девочкам. Ж-ж-ж.

— Полетели, полетели.

Катарина хохотала в подушку. А Риг уже спал по-настоящему. Без снов.

Глава двадцать первая

В восемь пятнадцать Риг проснулся. Совещание совета начиналось в девять, и оставалось уже совсем мало времени, чтобы приготовиться к презентации своих соображений на общем форуме. Взвесив все «за» и «против», Риг понимал, что в его положении надо идти вперёд ва-банк. Главное сейчас — заручиться поддержкой на высшем уровне, а для этого ему нужно было выступить публично на престижном собрании.

Свежие брюки и рубашка были выглажены и приготовлены ещё вчера. Наскоро позавтракав кукурузными хлопьями и стаканом сливок, он отправился к ресторану «Красные холмы», где было назначено собрание инвесторов.

Сайрес Вольф умел произвести внешний эффект. Вот и в этот раз он не изменил себе. Он пригласил инвесторов и директоров подразделений своей империи в ресторан, стоявший на берегу, среди сосен. Когда все участники совещания заняли свои места, Вольф поприветствовал их, а потом в торжественной тишине громко щелкнул пальцами, и из-за барной стойки, тихо жужжа пропеллерами, вылетели десятка полтора квадрокоптеров, на каждом из которых стоял поднос с пятью бокалами лёгкого вина. Квадрокоптеры подлетали к гостям, предлагая напитки. Шум восхищения и аплодисменты стали достойной наградой Вольфу за его выдумку. После состоявшегося накануне банкета, лёгкое виноградное вино было весьма кстати. Подготовив таким образом публику, Вольф начал доклад.

— Господа, я сегодня попросил своих маленьких друзей помочь нам поправить похмельный синдром, — Вольф показал жестом на квадрокоптеры выстроившиеся в ряд на стойке, и в зале раздался смех. — Я не случайно называю их друзьями, потому что именно они станут нашей опорой в ближайшие годы. Люди — потребители нашей продукции, как и мы, все мы, любим качественный сервис. А мы своими объединенными усилиями инвесторов и производителей можем предоставить всем желающим и жаждущим вот этих маленьких помощников…

Ром на правах друга и генерального директора одного из самых крупных предприятий корпорации поднял руку:

— А можно вопрос с места?

— Ты уже спрашиваешь, Ром, я слушаю, — Вольф был готов к колкостям Грифа.

— А не насмешим ли мы конкурентов, и не огорчим ли своего главного заказчика — министерство обороны, тем, что начнем сейчас делать летающие столики для любителей «кофе в постели»? Наши традиционные стратегические позиции всегда держали и держат нас на высоком уровне.

— Я бы тебе напомнил, Ром, историю одной крупной японской корпорации, начавшей свою карьеру с изготовления стальных мундштуков, но отвечу так: если мы не будем делать таких роботов, их будут делать наши конкуренты, а скорее всего, уже делают. И кто может гадать, что они нам преподнесут в постель, пока мы почиваем на лаврах, которые заработали ещё наши деды?

Риг слушал эту перепалку стариков, понимая, что каждый из них старается изо всех сил сохранить свой «статус-кво». Только Вольфу надо было убедить инвесторов в том, что компания развивается, что у корпорации есть силы и потенциальные возможности вкладываться в новые технологии, которые со временем станут гарантом процветания и конкурентоспособности, а Баддлу нужно было еще раз заявить о себе как об умеренном консерваторе, который чтит традиции и стабильность. Каждый из этих «генералов бизнеса» был ещё очень силен, но «червь сомнения» точил их спокойствие.

«Как бы то ни было, у меня есть еще в запасе лет двадцать—тридцать, прежде чем меня начнут трогать их проблемы, — размышлял Риг. — Но для чего, собственно, на совет директоров вызвали меня? И какие выгоды это, может мне сулить или какие проблемы могут быть у меня?»

Риг вдруг подумал об отце. Отец говаривал в то время, когда Риг выбирал себе, куда пойти учиться:

— Главное, получи профессию такую, в которой ты бы был настоящим профессионалом, чтобы люди ценили твою работу. И если ты научишься хотя бы просто кирпичи класть, но мастерски, тогда можешь дальше хоть в министры идти. Если не удержишься в министерском кресле, то уж каменщиком семью-то прокормишь точно.

— Это как Черчилль?

— Что как Черчилль?

— Черчилль тоже умел кирпичи класть профессионально.

— Ну, если тебе так угодно, будь каменщиком, как Черчилль.

Между тем, после короткого обмена любезностями отцов-основателей компании, совещание продолжалось. Сайрес Вольф говорил ещё много и правильно. В основном тезисы его выступления сводились к тому факту, что предприятие, имеющее четвертьвековую историю, развивается динамично, несмотря на то, что кадровый состав головного офиса уже немолод. Управленческая элита ещё вполне работоспособна. Десятилетиями проверенные команды профессионалов способны преодолеть волны спадов и взлётов рыночной экономики, и в целом и общем команда способна, и готова к продолжению традиционных проектов и инвестициям в проекты новые.

Закончив выступление и ответив на несколько малозначительных вопросов, Сайрес покинул трибуну и занял свое место председательствующего в президиуме.

Между тем слово для доклада получил профессор Хопфен. Он вышел к трибуне, улыбаясь всему залу своей лучезарной улыбкой, словно обещая сообщить нечто столь приятное и радостное для всех, что все должны благодарить его, как своего спасителя.

— Друзья, — начал он, оглядывая зал взором победителя. — Счастливый случай свёл нас сегодня всех вместе, и я еще раз хочу поблагодарить коллегу — доктора Вольфа — за возможность высказать здесь свои соображения. Ни для кого из присутствующих не секрет, что я занимаюсь физикой полупроводников. А если ещё конкретней — являюсь специалистом по электронно-лучевой эпитаксии.

Вы все знаете, насколько важны для деятельности корпорации, технологии по производству устройств на основе полупроводниковых кристаллов. Это и комплектующие для элементной базы, и фоточувствительные элементы для солнечных батарей, и прицелов, и приборов наблюдения. И именно сегодня перед столь представительным собранием я хочу высказать, а вернее напомнить, идею о том, что наступает время, когда нам всем пора задуматься о переносе некоторых самых важных технологических процессов производства кристаллов в космос. На орбиту, удаленную от Земли на расстояние 300 километров…

Реакция аудитории на слова профессора была не однозначна. Для кого-то это стало новостью. Кто-то ухмыльнулся, а кто-то шепнул на ухо соседу:

— Старый Хопфен опять за своё. Интересно, убедит ли он инвесторов на этот раз.

Хопфен продолжал: — Мне говорят, да это и многим известно, что моя идея — слишком дорогое удовольствие. Что потребуется чуть ли не осваивать новую отрасль промышленности по подготовке систем и технологических комплексов, что понадобятся новые надежные экономичные ракеты, которые будут доставлять сырье и оборудование. Потребуются дорогие спускаемые аппараты для доставки готовых кристаллов на Землю. Но скажите мне, а разве строительство тех заводов-автоматов, которые сейчас эксплуатируются, не было в свое время сопоставимо со строительством космодромов или запуском ракет? Для тех, кто сомневается в правильности моего предложения могу особо обратить внимание на тот факт, что хотя четвертьвековой период работы, этих производств и достоин всякого уважения, но не беспокоит ли вас опасность, всёвозрастающая опасность старения оборудования и конструкций? У меня есть информация о том, что на некоторых блоках были замечены протечки технологических растворов. А самое главное — как мы собираемся утилизировать то, что когда-то все равно придется утилизировать? Я прошу уважаемое собрание отнестись внимательно к моим словам и дать серьезную экспертную оценку моему предложению.

Хопфен ушёл на свое место, а Сайрес Вольф встал, оглядывая зал, выбирая, кому бы предложить слово для комментария предложения Хопфена.

Ром молчал, но все присутствующие понимали, что именно его оценка будет особенно ценна для выбора мнения. И Вольф вызвал его:

— Уважаемый коллега Баддл, Вы уже пытались сегодня участвовать в прениях, правда, когда вам очереди не полагалось. Но вот сейчас, пожалуйста, огласите свое мнение насчет новых технологий.

Баддл вышел, внутренне торжествуя, но всё же понимая, что, прояви он сейчас слабость, его конкуренты (а у кого их нет?) тут же накинутся терзать его.

— Да, друзья, мы предстали перед нелегким выбором. Господин Вольф, показав нам работу мини-беспилотников, дал нам понять в каком направлении будет двигаться работа корпорации в целом. Я, как генеральный директор группы заводов, производящих микрочипы для интеллектуальной начинки наших изделий, понимаю степень сложности и объём предстоящих преобразований. И хочу предостеречь уважаемое собрание от принятия скоропалительного решения. Да, может быть, наше оборудование, наши здания, наши технологии не новы, но они столько лет верой и правдой служат нам, нашей стране, нашей безопасности. Может быть, не надо обновлять все сразу. Не надо устраивать революций. Может быть, надо всего лишь все хорошенько проверить и сделать необходимые усовершенствования. Вот, кстати, у нас на собрании присутствует человек прибывший из, не побоюсь этого слова, горячей точки — с одного из заводов. Он во время своей командировки лично проинспектировал внешний контур и может от первого лица сказать о состоянии оборудования. Господин Вольф, дадим слово молодёжи?

— Доктор Баддл, это Вы кого приглашаете вам поддержку? Нашего Рига?

— Да, да, пожалуйста.

Риг готовился к сегодняшнему выступлению на совещании, ждал, что его могут спросить про командировку. Но что это будет в таком ключе, что надо будет фактически выступить арбитром в споре двух учёных мужей, — к этому он был не готов.

Он вышел к трибуне и оглядел зал. Строя фразы, подбирая слова, мозг работал, как многоядерный процессор. Последняя пауза, на которую Риг мог рассчитывать, — выпить стакан воды, что он и сделал с большим удовольствием, и пока они пил, в голове вдруг сложился весь план выступления.

— Дорогие коллеги, друзья, — начал Риг. — Я всего лишь инженер-инспектор службы соблюдения техпроцесса. Выполняя свою миссию, я, вряд ли, могу оценить работу корпорации в целом и даже отдельных её секторов и направлений. Но в меру своей компетенции и, пользуясь доверием своего руководства, предоставившего мне сейчас эту трибуну, скажу: проект профессора Хопфена мне очень интересен. Интересен даже тем, что мне хотелось бы побывать на тех объектах, которые могут быть построены, если таковая программа будет принята к исполнению. Тем более интересно, что, насколько мне известно, никто в мире ещё не производит подобных работ, хотя разговоры о размещении опасных производств в космосе ведутся не одно десятилетие. Поэтому, если наша корпорация выступит разработчиком технологий в этом направлении, то в будущем возможно и получение дохода от продажи соответствующих лицензий.

— Не буду углубляться в дебри экономики, это не мое дело, — продолжал Риг. — Специалисты подсчитают, какое из производств будет выгоднее, — традиционное, сегодняшнее стационарное, основанное на взаимодействии сети заводов-автоматов, или мобильное, использующее возможности производства работ под защитой экрана космического зонтика.

Теперь по существу вопроса доктора Баддла. Да, я только что прибыл из командировки по инспектированию одного из объектов сети. Могу сказать следующее. Все технологические режимы, которые мне поручено соблюсти согласно инструкций, выполнены. Сбоев в работе вверенного мне на отчетный период оборудования не было.

Качество продукции выпускаемыми автоматическими линиями, определяется программами, заложенными технологами и разработчиками, и в мою компетенцию его проверка не входит.

Отдельно скажу о нештатной ситуации, которая была основной темой моей командировки. Ни для кого не секрет, что сооружения, долгие годы эксплуатирующиеся среди дикой природы, подвергаются воздействию различных сил. В частности, появлению микрофлоры на внешней поверхности и последующему зарастанию этой поверхности лишайниками и мхами, и более крупными растениями, использующими для крепления к вертикальным поверхностям неровности и поры в конструкциях. Данные аэрофотосъемки показали, что в последнее время вверенный мне объект зарос различными растениями особенно сильно. И руководство поручило мне разобраться на месте в этой ситуации и, по возможности, расчистить то, что в моих силах, во время этой командировки. Я выполнил то, что смог в данных условиях. С помощью механического альпинистского оборудования, я очистил несколько десятков квадратных метров стены. Сделал забор анализов флоры, а также образцы поверхности, подвергшейся воздействию растений. Сейчас в лаборатории нашей компании всё это проверяется. Данные проверки пока не поступали.

Ещё пару минут я хочу посвятить проекту профессора Хопфена. Я не специалист в экономике, но знаю, что транспортировка грузов на орбиту и с орбиты — дело очень дорогое. Мне кажется, здесь можно немного сэкономить, поскольку вес нашей продукции измеряется граммами, а толщина полупроводниковых пленок микронами. Мне кажется, что незачем за каждой партией готовой продукции отправлять транспортный корабль. Можно сделать нужное количество маленьких спускаемых аппаратов. Помещать в них капсулы с готовыми микрочипами и опять же с помощью небольших серверных двигателей тормозить эти капсулы и спускать их с орбиты по мере готовности. Можно просто сделать кассетный блок спускаемых контейнеров и отстреливать их по мере заполнения готовой продукцией.

Спасибо за внимание.

В зале воцарилась тишина. Через несколько секунд Сайрес Вольф произнёс:

— Господа, а я бы поблагодарил сегодняшних докладчиков.

Раздались нестройные хлопки.

«Мальчишка, выскочка, — ругался про себя Ром, — Метит на моё место, а может, и повыше».

И словно в подтверждение его слов, Риг вдруг попросил слова сам.

— Давай, давай, Риг, — согласился с ним Вольф, — скажи нам еще что-нибудь интересное.

— Господин Вольф, господа участники собрания, — Риг теперь волновался не на шутку, как на экзамене. — Я хочу просить вас разрешить мне поступить в Академию кадровой элиты на курсы высших технологов.

— Мальчик, каких знаний тебе ещё не хватает? — удивился Вольф

— Господин Вольф, господин Баддл, я бы хотел получить полномочия на проведение лабораторных анализов материалов проверки там, на месте. А пока я таких прав не имею.

— Что же Вам мешает поступить в Академию?

— Я ещё не прошел положенных пяти лет стажировки после школы. И ещё. Я хочу учиться на высших курсах заочно или экстерном по индивидуальной программе.

— Что же, — Вольф обвёл взглядом зал, — мы обсудим это с коллегами, дорогой Риг. А пока, господа, я прерываю нашу встречу. Перерыв. После обеда встретимся вновь.

На послеобеденную сессию у Рига приглашения не было.

Глава двадцать вторая

Вторая часть собрания была недолгой, и публика в «Красных холмах», освободившись от серьезных переговоров, опять предалась праздности и лени. Этому вполне располагала щедрость природы и тепло июльской погоды. К услугам отдыхающих был и уютный небольшой пляж, и лодочная станция с прогулочными лодками и катамаранами, волейбольная площадка, теннисный корт. Чистый лес вокруг кемпинга был обработан от клещей, комаров и прочих насекомых. До вечерней дискотеки можно было найти занятие по вкусу.

Белый Гриф и профессор Хопфен уютно устроились на поросшем травой берегу залива и закинули удочки. Знающие рыбаки только качали головами, глядя на этих двух экзотического вида солидных людей, с важным видом восседающих в шезлонгах с удочками наперевес. В это время дня и в этом месте рыба никогда не ловилась.

Они не были заядлыми рыбаками, но Хопфен специально предложил Баддлу такой способ завершения уикенда, чтобы уединиться от всех прочих отдыхающих и спокойно поговорить о делах. А повод для приватной беседы был достойный: — Сайрес Вольф завершая совещание, под самый занавес вынес свой вердикт по поводу конкурирующих мнений — он предложил создать специальный комитет и конструкторское бюро для подготовки детального плана работ по проекту Хопфена.

Мудрый Вольф, зная неприязнь Ромаа к Хопфену, поручил выделить необходимые фонды именно на предприятии Баддла. Так он исключил из объема будущих затрат расходы на контролирующий орган, справедливо полагая, что два соперника будут достойной ревизионной комиссией друг для друга.

Белый Гриф удил рыбу молча, уныло глядя на проплавок, а Хопфен воодушевленно болтал. Он рассказывал почти без умолку, представляя скорое совместное сотрудничество. Мысленно он уже расставил оборудование и подготовил штатное расписание.

— Скажи, Ром, а ведь действительно Вольф еще силён на посту председателя совета директоров. Такой точный расчёт — разместить мою лабораторию на базе твоего центра.

— Про твою лабораторию я чего-то не слышал, — Баддл вовремя ставил собеседника на место. — Кому и какой лабораторией руководить, я уж сам решу. Ты же слышал, что сказал шеф — создать группу…

— Комитет, если соблюдать точную формулировку, — тут же парировал Хопфен.

— Пусть будет комитет. Ладно. И вот этот комитет будет в первую очередь рассматривать целесообразность твоих идей. Не окажутся ли они для нас тормозом.

— Ты же слышал, что сказал твой сотрудник, — его, кажется, Риг зовут? Он же так точно сказал о красивой мечте — слетать в космос.

— За которую заплатим мы.

— Уж ты бы не прибеднялся, Ром, твой оклад, наверное, побольше министерского будет, и уж он-то точно меньше не станет.

— А бывают ещё премии. А они впрямую зависят от текущей прибыли.

— Прибыль будет, Ром, ты только не затягивай с отделом. Найди хороших сильных ребят. Вот хотя бы его, — и Хопфен показал удилищем в сторону ажурного горбатого мостика, по которому прогуливалась парочка. В квадратных формах молодого человека легко угадывались черты Рига. А спутницей была его жена Катарина. Они остановились, а потом легли загорать прямо на мосту.

— Да уж, задал он мне сегодня задачку, — проворчал Гриф, глядя на гуляющую молодежь.

Ром Баддл оказался в сложном положении. С одной стороны, ему импонировало, что его сотрудник оказался настолько эрудирован, что привлёк к себе внимание аудитории, и своим обаянием сделал инвесторов щедрее на принятие решения о финансировании новых проектов. Но Белого Грифа очень смущало то обстоятельство, что его собственный возраст, всё более делал его неконкурентным, в сравнении с более молодыми инженерами компании. И хотя он любил Рига, за его яркий талант, он всё же опасался, что тот рубеж, который ему в любом случае предстоит перешагнуть, его подопечный может ускорить.

Он боялся, и в то же время понимал, что в это сложное время, когда над его заводами может нависнуть угроза независимых проверок, его самым надёжным помощником в сложившейся ситуации может быть только сам Риг. Специалист, который сам, не глядя на опасности, вызвался проверить возникшую на заводе нестандартную экологическую ситуацию.

Глава двадцать третья

Катарина и Риг, дождались окончания собрания и, узнав о результатах решения учредителей, с удовольствием пообедали в ресторане и вернулись в свое бунгало, чтобы переодеться. Освежившись под душем и переодевшись в тенниски и шорты, они без всякой цели пошли гулять по территории кемпинга. Поднялись на ажурный мостик, перекинутый через залив, и внизу увидели удящих рыбу Белого Грифа и профессора Хопфена.

— Задал ты им сегодня задачку, — Катарина посмотрела в сторону Грифа и Хопфена, удящих рыбу на берегу залива у лодочной станции.

— Не знаю, что они там поймают, но поговорить им теперь есть о чем, — согласился с ней Риг. — Кэт, а давай прям здесь ляжем загорать?

Катарина огляделась по сторонам и кивнула.

— Давай. Скажи, ты это только сегодня придумал?

— Что?

— Поддержать профессора Хопфена.

— Я и не думал никого поддерживать или наоборот топить. Я просто сказал, не думая, вернее, сказал, что думал. Я недавно окончил школу инспекторов. Карьера ещё впереди. Надо всё попробовать, почему бы и в космос не слетать?

— Зачем, Риг, тебе разве плохо со мной?

— Мужчины так устроены, что им нужно работать. Нужно где-то прикладывать свои мозги и силы.

— И в качестве кого ты собираешься в космос? И когда?

— Если Хопфен не врёт, то, я думаю, через пару-тройку лет он сможет подготовить установку для нанесения пленок, чтобы она работала в космосе. Я не думаю, что они будут сами ракеты изобретать. Обратятся в аэрокосмическое агентство. Вольф заплатит деньги.

— Не забывай, что Сайрес Вольф — мой отец…

— Это ничего не меняет. Ему всё равно придется арендовать ракету для того, чтобы проверить правоту идеи Хопфена.

— И ты полетишь?

— С первым рейсом вряд ли, но когда понадобится проинспектировать параметры работы техники, то почему бы и нет?

— А что мешает поставить на борту аппаратуру и не гонять туда тебя?

— Кэтти, до полетов в космос ещё как до Китая пешком. Может, всё сорвется прямо сейчас, может, экспертная группа вообще закроет проект, не начав его. Но я, со своей стороны, должен быть готов.

— Не понимаю, тебя, не понимаю. Почему не искать работу спокойную? Чтобы с достатком, на хорошей должности. Ты только скажи, и папаша тебе уж точно подберёт какой-нибудь отдел в управлении, и будешь каждый день дома со мной.

— А разве плохо ездить в отпуск после командировок? Ты, кстати, взяла билеты?

— Билеты взяла. В среду улетаем. Отпуск — это тоже хорошо, я и привыкла уже к этому режиму. Но тебя ведь тянет на подвиги в космос! Вот что меня беспокоит.

Риг не ответил. Прогретые солнцем, доски мостика приятно грели спину. Катарина, лежала рядом положив голову ему а грудь, а сам он, опершись затылком на руку смотрел на остров, зеленеющий в волнах озера в километре от берега.

Ему почему-то опять пригрезился его завод за тысячу километров отсюда на севере, среди весёлых лесов и болот, среди рек и озёр, на берегах которых они так любили лежать с Лолой.

Ему вспомнились её уроки, как она учила его удить рыбу на простую удочку, с ниткой и самодельным крючком из шипа боярышника, как объясняла названия трав и назначения этих трав в случае простуды или отравления.

— Ты о чём так упорно думаешь, — спросила Катарина, которую уже почти сморил сон, — о своём космосе?

— О космосе, — успокоил её Риг, — подсчитывая в уме сколько дней ещё ему придется разыгрывать из себя увлечённого проблемами корпорации, зятя президента совета директоров.

Глава двадцать четвёртая

Риг едва дождался следующей командировки. Ни отдых, ни солнце, ни пляж не радовали его так, как приближающийся отлёт на «базу». Но вот, наконец, свершилось и это.

И опять на маленьком двухместном вертолёте он летел к своему заводу и разговаривал с пилотом о прелестях жизни в диком лесу. Ведь теперь ему по инструкции полагалось выходить «за контур».

Едва разложив по местам личные вещи и сделав отметки в вахтенном журнале, Риг выбрался на крышу модуля. Заканчивался август. И хотя до настоящей осени было ещё далеко, ранние жёлтые прядки в кронах ив и берез и начинающие бронзоветь верхушки клёнов обещали, что осень придет в срок, и через полтора месяца может лечь снег, и тогда всем «играм на воздухе» придется сказать «до свидания».

За день воздух над полянами нагрелся, и сейчас едва уловимый ветерок нёс над куполом модуля пряный аромат спелых трав. Риг вдохнул полной грудью знакомый, знакомый, почти родной воздух. «Надо же, — удивился он про себя, — здесь, в глуши, среди лесов и болот я чувствую себя более дома, чем в родном городе, где родился и вырос, где друзья и Катарина».

Впрочем, Катарина в этот раз провожать его не пришла. Конфликт разгорелся сразу после возвращения с курорта, где они по своему обыкновению отдыхали, если не собирались провести время в семейном кругу. Риг подал документы в Академию высших курсов, а Вольф, пользуясь своей властью, убедил Грифа назначить Рига на должность инженера-исследователя. Это универсальное назначение давало возможность работать и в лаборатории, но, что самое главное, давало больше свобод при выборе режима работы на объекте. Теперь Риг мог свободно составлять график работ за пределами контура, что объяснялось необходимостью более широкого поиска причин, влияющих на разрушение внешнего корпуса.

На самом деле, Сайрес Вольф шёл не только навстречу карьерным амбициям своего зятя. Он знал гораздо больше, чем говорил. Материалы исследований образцов проб грунта, фрагментов поверхности стен и растительности, обнаруженной на этой поверхности, были доступны только Вольфу и содержались в строгой тайне, и на это время числились как неготовые.

Если начинать более масштабные исследования, это неизбежно приведет к утечке информации. А всякая информация о деятельности корпорации должна содержать только положительные характеристики. Вольф больше всего дорожил доверием инвесторов и теми преференциями, которые он имел от кабинета министров. Он числился одной из ключевых фигур военно-промышленного комплекса и терять свой статус не хотел.

Первые анализы секретных материалов из лаборатории так обеспокоили Вольфа, что он принял решение отправить в экспедицию только Рига, наделив его исключительными полномочиями проводить исследования в любом объёме и направлении.

Единственным, кого Вольф посвятил в свои планы, был Баддл. На одной из приватных, с глазу на глаз встреч, он сказал:

— Тим, мы с тобой старые друзья и понимаем друг друга с полуслова. Пошли туда мальчишку, если он так рвётся к самостоятельности. Пусть роет. Но все, что он получит, все результаты анализов образцов растительности и пород, отдавай только мне.

Катарина не могла знать обо всех этих «подводных камнях» бизнеса своего отца. Она ждала, что Риг получит престижное место в департаменте.

— Ведь не зря же тебя наградили за ту командировку. Требуй повышения. Папа не откажет. Он надавит на Баддла, и тот сделает всё, как скажет папа, — говорила Катарина.

Риг в ответ молчал. Молчал и Вольф в ответ на просьбу дочери. Откуда ей было знать, что именно её отец непосредственно руководил следующей командировкой её мужа. А командировка, по сути, была разведочной экспедицией. Нужно было в более полном объёме собрать образцы грунта и скальных пород вблизи завода и на некотором расстоянии, нужно было собрать больше растений. Нужно было более детально обследовать стены и сделать подробный план микроразрушений, если таковые имелись и не были доступны следящей аппаратуре.

Глава двадцать пятая

Пора было начинать готовиться к экспедиции, но сидеть в кабинете так не хотелось. Ещё раз кинув взгляд на знакомые поляны и рощи, Риг спустился в рабочий блок, нашел в кладовке переносной разборный стол, там же нашёл и стул, переписал данные приборов в свой ноутбук и вынес на крышу. «Вот так, — он мысленно похвалил себя за находчивость. — Теперь можно и работать и наблюдать за тем, что вокруг».

Конец ознакомительного фрагмента.