Кровавый дневник Андрея Матвеева

Евгений Лятиев, 2021

Что плохого в желании человека быть злым? Книга рассказывает о трех периодах жизни Андрея Матвеева, который никогда не прощает своих обидчиков и добивается своего любыми средствами. В мрачном провинциальном городе он хладнокровно расправляется с каждым на своём пути, пока не встретит настоящее зло.

Глава третья. Служу себе

Бабушка старела, часто болела, но заботилась о внуке, который с каждым днём всё больше становился похож на её дочь. Андрей становился сильнее. Получив разряд по боксу и заслужив уважение на районе, он стал душой практически любой компании, его звали на каждую вечеринку, на любые разборки, его боялись и уважали. В свои двадцать с небольшим лет он был высок, почти два метра ростом, силён, весил около девяноста килограмм и был чертовски обаятелен. Ещё в одиннадцатом классе Андрей устроился подрабатывать в магазин мебели, где открыл и хорошо развивал навык говорить одно, подразумевая другое. Продавать он любил, врать людям для собственной выгоды в его жизни не было чем-то новым, и с первого дня он начал продавать именно те продукты, которые надо. Работа приносила хорошие деньги, он с большой радостью приходил каждый день, начальство его хвалило на утренних собраниях, он был очень горд собой. Обманывать не составляло никакого труда, у юноши окончательно атрофировалось совесть — имея за плечами шесть трупов, сложно остаться с мягким характером. Работа длилась все студенческие годы.

Андрей часто продумывал схему, как бы он убил своих знакомых, за многими следил, записывал наблюдения в свои любимые тетрадочки, которые группировал как «Возможное», «Запланированное» и «Сделанное». Часто искал удобные места для убийства, ему не хватало новых ощущений.

Однажды он чуть не убил свою подругу за маленькую шутку. «Я вырву твои зубы и засуну их тебе в задницу», — повторял он, прослеживая путь до её до дома, но, пробравшись в подъезд, разрабатывать план всё-таки передумал: убивать за абстрактную шутку девушку, которую ещё можно использовать, — не лучшая идея, хладнокровно стоит расправляться только с врагами, но и прощать обиды не в его стиле, надо наказать её.

Андрей дождался ночи, надел специально подготовленные вещи, которые он держал на случай тёмных дел, — шапочку для душа, перчатки, подмазал лицо разными тенями, вставил яркие голубые линзы. Обмотав шарфом часть лица, посмотрел на себя в зеркало и подумал: «Пусть если кто увидит, запомнит глаза», — накинул на себя бабушкину куртку с капюшоном, предварительно всё вытащив из карманов, любая мелочь могла привести ментов к нему домой.

Была глухая ночь. В городе практически не горели фонари, все дворы погрузились в темноту, на улице было малолюдно. В такой среде Андрей представлял себя тигром в джунглях. Держась самых тёмных мест, проходил к дому: «Я вижу всех, меня не видит никто». Отыскав нужный подъезд и набрав несложную комбинацию на домофоне, юноша прошёл на шестой этаж, открыл канистру с бензином и начал аккуратно заливать лестницы, спускаясь к этажу, на котором и проживала подруга. Максимально залив третий этаж, особенно постаравшись над определённой дверью, закурил сигарету. Удовольствия ему этот процесс не приносил, хотелось новых ощущений, а это даже шалостью было назвать сложно. Всё это было скучно, ему хотелось получить настоящий адреналин. Он помнил взрыв, и крики Бубы сладко звучали в его голове. За многие года он не встретил себе врага, безнаказанность шептала, что он сможет убить любого. Он бросил недокуренную сигарету, мгновенно вспыхнул пожар, Андрея это не интересовало, развернувшись, расстроенный, он пошёл домой.

Меняет ли армия людей? Нашего героя изменила точно. Врал он и здесь, в голове не укладывалась фраза «служу России»: как он может кому-то ещё служить, кроме себя? После трёх демонстраций боксерских навыков Андрей познакомился с единомышленником, крепким кавказским борцом, и новобранцев больше никто не трогал. В армии ему не нравилось, делать то, что прикажут, он очень не любил, больше половины дня занять себя было нечем. Самые крутые деды основное время проводили в самоволке, в строгой тайне от офицеров они пробирались в соседнюю деревню, богатую самогоном и молодыми девушками с сомнительной репутацией.

Скукота была смертная. Первую половину дня занимала физическая подготовка, к этому у Андрея были хорошие предпосылки, вторая часть была посвящена любой работе, связанной с облагораживанием части, не простой работе, а какой-то паранойе. Андрей познакомился со словом «кантик», и, как оказалось, в армии всё должно быть настолько ровно (по кантику), что зачастую натягивали веревку и по ней стригли кусты, заправляли кровати, даже на затылке нужен был обязательно ровный «кантик». Пожалуй, больше всего запомнилось складывание снега строго по нитке: занятие долгое, двадцать человек ровняли большими листами фанеры сугробы. К чему всё это? Вдруг война, а на шее кантик не выбрит? Всё это раздражало, так же, как и третья часть дня, когда солдаты проводили время в свободном досуге. Месяцы шли медленно, спустя год товарищ Андрея неугомонно подбивал сгонять в первую самоволку:

— Андрюха, ну давай попробуем, — в который раз убеждал борец.

— Ты же понимаешь, чем это может закончиться? — с закрытыми глазами отвечал Андрей, натягивая фуражку на глаза.

— Распутными женщинами и алкоголем, — с улыбкой парировал аргументы сослуживец.

— Закончится это, мой дорогой друг, дырками в наших пьяных головах — покидать часть строго запрещено.

— Риск — дело благородное, сколько ж нам тут лежать надо, так хоть какие-то приключения, — борец ходил вокруг кровати Андрея кругами. — Пошли, полгода женщины не было, три месяца не пил, надо как-то отметить переход в старослужащих.

— Я не пью, к доступным женщинам интереса не питаю, зачем оно мне? — лёжа на койке, рассуждал Андрей.

— А затем, что одного товарища оставлять нельзя в опасных историях, придётся составить компанию, ведь ты меня не бросишь? Опасность — опьянение, которое отрезвляет.

— С каждым днём всё убедительней, мон шер. Давай поспим пару часов и попробуем ещё раз.

Алкоголь Андрей практически не употреблял, «Всё, что меняет сознание, очень вредно для рационального человека». Он старался максимально собирать все данные на окружающих его людей, наблюдал за их поведением и скрупулёзно всё записывал. Алкоголь же притуплял бдительность, развязывал язык. Андрей старался пить через одну рюмку.

— Я всё понял, — заявил сослуживец Андрею на марш-броске, — ты просто боишься, в этом нет ничего зазорного, конечно, если не считать трусость пороком.

— Ты решил пойти ва-банк? — Андрей посмотрел на него с улыбкой.

— Пить ты не хочешь, по теплоте женского тела ты не скучаешь, тут или ты гомик, или ссыкло, — пробежав несколько метров, он почувствовал напряжённую паузу. — Но я думаю — второе, ибо даже гомики любят приключения, — довольный собой, рассмеялся.

Спустя неделю Андрей поддался нескончаемым убеждениям товарища. Солдаты, лихо перепрыгнув через забор, бегом побежали к соседней деревне. Бредя по лесу несколько километров в направлении поселения, бойцы встретили трех крупных местных девушек, собиравших в лесу ягоды, на вид им было от двадцати до тридцати лет, длинноволосы и очень упитанны. Увидев солдат, они широко улыбнулись и подозвали к себе.

— Как дела, служивые? — с широкой улыбкой крикнула блондинка с большой родинкой на щеке.

— А что вы тут делаете, девчонки? — контратаковал Андрей, натягивая фирменную улыбку во все зубы.

— Мины ищем, — рассмеявшись, крикнула девушка низкого роста с большой русой косой. — У вас с собой есть?

— Мины по триста, гранаты по пятьсот, — продолжал Андрей улыбаясь. — Давайте знакомиться.

Самогона было много, Андрей не пил, сославшись на буйное пьяное поведение, товарищ и три девушки с большим удовольствием поглощали самогон, закусывая луком и салом. Сослуживец Андрея был счастлив, периодически играя на гитаре песни про сложную армейскую долю, он отмачивал шуточки:

— Солдат спит — служба идет. Солдат идет — служба идет. Обидно, когда солдат бежит, а служба идет. Но самое обидное — у солдата стоит, а служба идет…

Девушки заливаясь смехом, по очереди подливали солдату самогон.

— А я вообще знаете, как думаю? В армию надо призывать не в восемнадцать лет, а в тридцать. Конкурс будет десять человек на место, проблема уклонистов решится сама собой. Это ж целый год не будет начальника, клиентов, жены, детей, тёщи, ремонта… Зато есть свежий воздух, хорошая компания, можно покататься на танке и пострелять из калаша. И всё на халяву!

— Где же ваши мужики-то все? — Андрею быстро наскучило общество женщин, с нетерпением он ждал, когда они всё допьют.

— Все на вахтах, они два раза в год приезжают, привозят денег — и назад в столицу, а ты чё? Ревнуешь? — громко смеясь, отвечала девушка с большой косой.

— Андрюха! Да чё ты всё о грустном, — пьяненький сослуживец, взяв лук, начал им размахивать, рассказывая очередную историю. — У нас в части дагестанец есть один, весёлый парень, мы с Андрюхой как-то сортировали анкеты призывников, чтоб по алфавиту лежали, у нас в армии везде должен быть порядок, понимаете ли, так вот, наткнулись на вопросы призывникам, а они все простые, типа: «Кто мама», «Кто папа», «Где хочешь служить», а один из вопросов был: «Считаете ли вы себе ранимым человеком», так наш дагестанец написал: «Раним, в плечо».

— Какие вы весёлые, солдатики, — заливаясь смехом, веселились девчонки, — пойдёмте уже по комнатам.

Шустрые девицы расхватали мужчин, и в комнате одиноко осталась блондинка с большой родинкой на щеке. Посмотрев наверх, она выдохнула, выпила большой стакан самогона и вышла из дома.

Процесс Андрею удовольствия не доставлял, его дама была пьяна, кричала и постоянно пыталась целовать солдата, просила оставить фуражку на голове и зачем-то нацепила солдатский ремень на своё ужасное тело. Закончив за пять минут, они вышли в гостиную утолить жажду, сидели молча. Она, выпив большой стакан огненной воды, гладила его по волосам и смотрела ласковым взглядом в лицо. Андрей курил сигарету и очень хотел уйти в часть. Обстановка накалялась с каждой минутой. Тишину нарушил сослуживец:

— Боже, ты уже здесь? Судя по вашим лицам, процесс занял пару секунд, или чё, Андрюха, неужели не встал? — заливаясь смехом, товарищ налил самогон в стакан, резко вылил себе в глотку. — Ты не ссы, я никому не скажу, что женщины тебя не возбуждают, но ко мне с интимными предложениями не подходи.

Девочки смеялись, Андрей кипел от ярости, смотря на нож. Он старался глубоко дышать, чтобы не сорваться, ведь если он сейчас его убьёт, придётся свидетелей тоже, блондинка с родинкой ушла, пока её найду, появятся новые свидетели, сжечь деревню никак не входило в список задач на понедельник.

— Пошли, нам пора в часть, темнеет, — пытаясь держать самообладание, сказал Андрей.

— Да, девочки, нам пора, мы вернемся завтра, приготовьте что-нибудь пожрать и самогона побольше, я хочу нормально отдохнуть, — кинув несколько купюр, сказал сослуживец, разливая последние капли дурной воды.

Шли молча, Андрея трясло, он не мог вспомнить такой дерзости ни от кого. Твёрдо решив покончить с новым врагом, он сжал кулаки так, что чувствовал, как ногти впиваются в ладонь. Всё внутри кипело. Пытаясь совладать с собой, Андрей начал:

— Мне метёлка, которая со мной была, сказала, что они готовы устроить настоящую оргию втроём.

— Серьёзно? Я, конечно, лев, но в этом деле пока замечен не был, давай-ка подробнее.

— Сказала, что они всех просят автомат принести, пару фоток сделать, никто не может, я сказал, что для тебя это не проблема, у тебя же батя вроде крутой начальник, считай — на отдельном счёту в части, всё можешь, ты как думаешь, сможешь?

— А ты чё? Не пойдёшь?

— Пойду, но не завтра, я в карауле.

— Ну, давай тогда я всё разведаю завтра, а ты меня прикроешь, договор? — в диком кураже и предвкушении новой вечеринки заявил сослуживец.

— Братан, какие вопросы, завтра на пост встану, ты гуляй нормально, можешь вечером не приходить, я тебе сам ночью ворота открою, развлекайся, захвати только самогона чуток мне, как назад пойдёшь.

Вступив в караульную службу на первые четыре часа, Андрей уже передёрнул затвор, сел и ждал своего бывшего товарища. Он сам стащил автомат для своего сослуживца, проверил, чтобы он был заряжен, аккуратно стёр отпечатки и отдал ему, завернув в брезентовый костюм, заботливо дополнив:

— Держи, братан, как раз вот-вот дождь пойдёт, чтоб не промок.

— Вот ты красава, настоящий друг, я уже и передумал автомат брать, зачем лишний раз подставляться, ну, молодец, дружище, очень рад, что у меня такой друг.

— Я тоже, — с улыбкой ответил Андрей. — Не забудь, в два часа ночи у второго поста.

— Конечно, всё будет красиво, спасибо, брат.

Лил летний дождь, стоял лёгкий туман, вдалеке мелькнула фигура. Андрей поднял автомат, решил подпустить максимально близко, чтобы не промахнуться, стрелял он плохо, за год было только два учения. Фигура шла крутыми зигзагами, было видно, как в одной руке солдат держал автомат, в другой бутылку, подпустив ещё ближе, Андрей крикнул:

— Стой, кто идёт!

— Братан, это я, всё хорошо, — размахивая автоматом и бутылкой, солдат, шёл сильно шатаясь.

— Стой, буду стрелять, — не промахнуться бы, шатается больно сильно.

— Да я это, не кипишуй, — пьяный солдат остановился и поднял руки. — Не дури.

В мертвой тишине прозвучал предупредительный выстрел, звон был оглушительный. Выждав десять секунд, Андрей сделал глубокий вздох, задержал дыхание, прицелился и выстрелил в голову.

Через две минуты рядовой Матвеев доложил разводящему, что на его пост было совершено нападение, согласно уставу несения караульной службы, солдат два раза громко предупредил нападавшего, но даже после предупредительного выстрела противник бежал на пост, угрожая солдату автоматом, также держа в руке неопознанный предмет. Взяв малый отряд солдат и Андрея, разводящий караула направился к нападавшему. В голове бегуна была большая дырка, кровь пролилась на полметра от тела, в руке был автомат и бутылка самогона. Узнав в покойнике армейского товарища Андрея, разводящий сказал:

— Стрелял правильно, он сам виноват. Мне жаль, что это твой друг. Видимо, он решил сбежать, напившись в деревне, передумал. Грустно всё это. Бойцы, взять тело. Рядовой Матвеев, тебе надо посидеть на гауптвахте до приезда комиссии.

— Есть посидеть на губе.

— Не ёрничай. Вы двое, — указал на солдат слева. — Проводить.

Было отнюдь не скучно. Андрей знал, что следствие надолго не затянется, сожалел лишь, что не смог увидеть глаза своего обидчика, когда нажимал на спусковой крючок, представлял удивлённое лицо солдата — интересно, что он думал в этот момент? Может, даже что-то говорил. Первые дни победы всегда проходили с большим удовольствием, Андрей лежал, улыбался, понимал, что в этом мире он явно занимают более высокую ступень. Моментами он думал, что всё можно решить более деликатно, но, с другой стороны, как простить обиду? Те, кто прощает, — самые слабые люди, думал узник, улыбаясь.

Тем временем в часть приехало двенадцать человек, расследовать убийство. Первым делом расспросили всех солдат о взаимоотношении между стрелявшим и убитым, все солдаты в один голос твердили, что подружились они ещё в первые дни, когда отбивались от дедовщины старослужащих, между собой не конфликтовали, накануне убийства вели себя обычно, убитый даже был в более приподнятом настроении. Разводящий караула отметил правильное соблюдения устава, пора было подходить к допросам. Начали их спустя два дня, всегда в разное время, в том числе и ночной. Допрашивали разные офицеры, и все говорили:

Конец ознакомительного фрагмента.