Магадан – Москва, далее со всеми

Евгений Крашенинников

Издание включает три последние книжки стихов Евгения Крашенинникова (Союз ветеранов броуновского движения) и избранные стихотворения из прежних книжек

ЧЕРЕСПОЛОСИЦА (2018)

М.

Тишиною в машинном шуме…

Громогласьем средь немоты…

Если первым из нас ты умер,

То и первый бессмертный — ты.

С каждым годом, с каждой утратой

Всё трудней расставаться с людьми…

Всё трудней оставаться людьми…

Добрый, светлый, меня, как брата,

Ты прости и с собой возьми.

Всходы

* * *

Свет погашу я, и ставни прикрою, и двери запру

на засов…

Солнце, укрывшись Землёй, освещает Луны полюса…

Мне не хватает до святости только семи часов —

Мартин де Поррес святой спал в день всего три часа…

Сыплются книги из шкафа упавшего на потрясённых гостей…

Суперобложек помятых картинки не радуют взгляд…

Мне не хватает до святости только пары кистей —

Блаженный ангельский брат штукатурку стен оживлял.

Бледный, охрипший, вспотевший, уставший, прихрамывающий, живой…

Жив, убедителен, ярок, красив, ослепителен, смел…

Мне не хватает до святости только любви одной —

Святой наш отец Доминик ничего больше и не имел.

* * *

Мгновенье нужно и шагов немного,

И голос рвёт молитвенный покой:

«Святой Отец, а я не верю в Бога!» —

Сам оробев от дерзости такой.

Никто не знал — смеяться или плакать,

Швейцарская охрана напряглась.

Но добродушно улыбнулся Папа

И произнёс: «Зато Он верит в Вас».

* * *

Костры горят, гремят подковы,

Громада рыцарей бурлит —

К Святой Земле в поход Крестовый

Войска зовёт король Луи.

Готова ль Бланка-королева

На смерть идущих созерцать?

Святые лики с барельефов

Сияют в траурных венцах.

И будет дым над Дамиеттой,

И в кровь окрасится прилив,

И по воде в сиянье света

Нас поведёт святой Луи.

Межа

* * *

В серых латах, с открытым забралом,

Озарённый рекламной Москвой,

Вдоль вокзалов, базаров и баров

На коне ехал странник чужой.

Конь дрожал, озирая проспекты,

Погружённые в жирную хмарь,

И светильники в каменных клетках

Озаряли пустые дома.

А вокруг веселилась столица

Заходясь в травестийном бреду,

И сквозь смех проступали на лицах

Содроганья попавших в беду.

Вот промчался один бесноватый,

Что торопится всюду успеть,

А вверху втихомолку с плаката

Усмехалась дешёвая смерть.

Здесь влюблённые нежною парой

Присосались друг к другу впритык,

И отчётливо по тротуару

Грязных ног проступали следы.

Лишь один паренёк безбилетный

Всё кричал: «Моё имя — никто!..»

Но в метро проползали скелеты

В тёплых куртках и лёгких пальто.

Кто дерзает смеяться сегодня?

Смеет кто притворяться живым?

Гаснет свет, и мгновенья уходят,

И дома превращаются в дым.

Без просвета, без дна, без надежды…

И слезами покрылась земля…

И погнал коня плетью проезжий

В переулок — к руинам Кремля.

* * *

Молодая, искренняя, злая,

С незнакомой резкостью в глазах

Била малолетку у сарая

За неотфильтрованный базар.

За забором веселились дяди,

Милая, кривлялась детвора,

И смешно хихикал кто-то сзади,

Что калитку надо затворять.

Дёрнулась, отпрянула, осела,

Сплюнула, закрыв заплывший глаз.

Девочка из младшей параллели

Становилась взрослой в этот час.

* * *

Три сестры

Повыщерблена кладка голых стен,

Покрыты мхом осклизлые ступени,

Заброшенных тропинок гниль и тлен,

Прокисший пруд в зеленоватой пене,

Остывшие, застывшие костры,

Стволы осин, подёрнутые пылью,

И в сумраке рыдают три сёстры —

Корделия, Регана, Гонерилья.

* * *

Даже поутру не хочется спать.

Даже корчи циркачей не смешны.

Даже вороны орут невпопад.

Даже в склепе не найти тишины.

Даже в лифте вместо двери — стена.

Даже крика страха шире зевок.

Даже в зеркале чужая спина.

И о мёртвых, как всегда — ничего.

* * *

Проснуться, не раскрывши глаз,

Заполнить памяти провалы

И позабыть — в последний раз,

Как жизнь хотел начать сначала,

И в одиночестве понять

Сокрытый смысл — не так уж мало…

Но нету тени у меня,

Когда лежу под одеялом.

* * *

От меня все ждут непонятно всего,

И, желательно, чтобы в галстуке и жилетке.

Я тащусь помаленьку — из дня сего

В перспективу, не грезившуюся в малолетстве.

А хочется просто тихо сидеть,

Незаметно развязав шнурки на ботинках…

На свете так мало лысых людей,

Когда смотришь в партер из лож Мариинки…

* * *

Спектакль разыгран, как по нотам,

И счёт расписан до копейки.

Сегодня ночью гугенотам

Король прислал «варфоломейки».

(*) Идея Софьи Крашенинниковой

* * *

На рассвете тишина.

Листьев нет. Окно замызгано.

Блики в стёклах. Пуст фонарь.

Начинается жизнь сызнова.

Тень уходит со двора.

Почва снизу цвета жирного.

Небо ясно. Шесть утра.

За окном кого-то вырвало.

* * *

Поздно осенью

Дождь на подлость

горазд.

Листьев ржавая

гарь.

Слева, справа

грязь, мразь,

Хлад и глад,

хмарь и тварь.

Злей, обидней,

больней

Грубых градин

толчки.

А из гаджетов

на мне

Лишь часы

да очки.

* * *

Вбит в ночь

кол магаданской телевышки.

С него стекает город в темноту.

Не корчится, не мечется, не дышит,

Застывший липким студнем на лету.

А позже, когда ночь почистит зубы,

Отхаркнув сон в узоры изо льда,

В дыру пустую уползёт на убыль

И новый день, и город Магадан.

* * *

Автобус на восток и чуть на юг

Вниз-вверх по кочкам.

В салоне дым, и Роллинги поют

«Пусть кровоточит».

Хмарь сеет серым снегом за стеклом

И землю старит,

И купол тусклый с маленьким крестом

Затянут гарью.

Ларьков рекламы лезвиями лжи

Мир разрезают.

Так будет всю оставшуюся жизнь.

И до Рязани.

Васильки

* * *

Завершается ночь алым сполохом,

Лист колышет ветерка дерзновение,

Коноплянка птенчика голого

Щебетать учит песню весеннюю.

По лазури акварелью розовой

Над Москвою встаёт утро вешнее,

Изумруды трав пахнут росами,

В храме молятся кагэбэшники.

* * *

Неисчислимы количества

Монстров в кошмарах сна.

Время лепить куличики

Из собственного говна.

В споре родится истина.

Вскоре умрёт она.

* * *

Комары — плохие звери —

Злобно в воздухе висят.

В руку жалят, в ногу целят

И в подмышку норовят.

Я их ядом, я их матом,

Кулаком по головам.

Крови надо? Крови рады?

Чтоб от крови лопнуть вам!

Только грустная картина

Снова, сызнова, опять:

Против гадов комариных

Бью по телу сам себя…

* * *

Подлейте яду в кофе!

Добавьте аромат!

Устав от философий,

Впивайте едкий яд!

Вливайте его в стопки:

Чернеет и горчит!

Том одряхлевший — в топку! —

Пускай себе чадит!

И за четвёртой кряду

Глотни на посошок!

Подсыпьте в кофе яду!!!

(И рвотный порошок).

* * *

Полоса

За стеной храпят соседи

Три часа.

Ожидается к обеду

Колбаса.

Слесарь заперся в клозетте

И нассал.

Я не в силах даже трети

Описать.

Озимые

* * *

Прикрою мир подушкою из ваты,

Но лезет в сон чужая болтовня:

Покуривая, доктор бородатый,

Рассказывает были про меня.

И хочется до нового рассказца

Покинуть в сновидении кровать,

Проснуться, отдышаться, причесаться

И смайлик на лице нарисовать.

* * *

За стеклом злой ветер немой

Пригибает кусты и давит,

Одинокий, как ля-бемоль,

Что молчит во второй октаве.

Мир вибрирует на волоске,

На деревьях внизу лица нет.

Чистовымытый стеклопакет

Глух и звуконепроницаем.

Плети веток воздух секут

Под беззвучные завыванья.

Предпоследние пять секунд

С наслаждением забываю.

Сбросить тяжесть и выйти вон,

Когда звуков на свете столько!

И во двор посыплется звон

Разлетающихся осколков.

* * *

Со сцены — визг

оголённых девиц,

Трущихся у столов.

В перечне действующих лиц

Ты — персонаж без слов.

Портьерой прикрыт претендент на трон,

Текст забывший герой…

Если не знаешь ты,

кто король,

Может,

ты сам король?

* * *

Снег на подоконнике, по окну узоры,

На столе раскрытая в клеточку тетрадь.

Дискотека в школе, брат придёт не скоро,

Если младшеклассницы станут приставать.

Нет печали в сердце, только это свято:

С юности протянутая тоненькая нить.

Хочется вернуться в семьдесят девятый

И урок ботаники снова пропустить.

* * *

Солнце слепит окна хрущёвок,

Продираемых поутру.

Заплатить я готов по счёту,

Вот проценты — не соберу.

Пусть кажусь откровенным я вам,

Но не знаете одного:

Я люблю притворяться пьяным

И не помнящим ничего.

А потом наступает утра

Отстоявший очередь клон.

Воздух кончился. Солнце смутно.

Встаньте прямо. Протрите окно.

* * *

Мой отец как-то спать

Лёг в гостях на балкон.

Комары до утра

Изводили его.

А наутро стрижи.

Рассекая рассвет,

Замелькали в тиши,

Закрутив карусель.

Жди ты или не жди,

Будь готов — не готов,

Прилетят стрижи

И сожрут комаров.