Особая зона

Евгений Касьяненко, 2015

На речном острове построен технополис. Его работники решили организовать свою жизнь в поселке совершенно по-новому. Это третья повесть ростовского автора Евгения Касьяненко, опубликованная в Литресе.

Они утверждают, что крайняя нищета делает людей негодяями, хитрыми, лукавыми, ворами, коварными, отверженными, лжецами, лжесвидетелями и т. д., а богатство — надменными, гордыми, невеждами, изменниками, рассуждающими о том, чего они не знают, обманщиками, хвастунами, черствыми, обидчиками и т. д. Тогда как община делает всех одновременно и богатыми, и вместе с тем бедными: богатыми — потому что у них есть все, бедными — потому что у них нет никакой собственности; и поэтому не они служат вещам, а вещи служат им.

Томмазо Кампанелла «Город Солнца»

1

Первый этап моего путешествия благополучно заканчивался. После очередной излучины, показался ровный и спокойный участок реки длиной не менее километра. Я бросил весла, позволив лодке самостоятельно плыть по течению, и вытащил из куртки свой смартфон. Непосредственно как телефон, он был весьма непрактичной вещью, занимая весь внутренний карман. В городе я им не пользовался. Но большой шестидюймовый экран позволял смартфону быть и читалкой, и компьютером, и навигатором в походных условиях.

Где-то здесь меня должны ждать. Я включил навигатор, проверяя на всякий случай координаты. Все совпало. И, однако…

К моему удивлению, в оговоренной заранее точке встречи стоял большой катер. «Адмиральский», как принято называть подобные быстроходные посудины. С крутыми обводами, позволяющими ходить ему и по морю в непогоду, с мощным двигателем и стальным корпусом, но все палубные надстройки и сама палуба изящно отделаны лакированной деревянной рейкой. На таких катерах обычно разъезжает высокое портовое начальство.

«Вот сукин сын! — возмутился я коварством своего давнишнего приятеля. — Обещал, что мы проведем вдвоём на реке неделю на большой рыбалке, а, кажется, замыслил рядовую пьянку. Ох, уж эти москвичи! Ну и что с того, если эти местные тузы с катера завалят нас рыбой из какого-нибудь соседнего кооператива? Разве мы за рыбой сюда собирались? Собирались отдохнуть в тишине, полюбоваться на вечернее золото реки, вспомнить старые времена, сидя у костра. А, выходит, обычная пьянка в шумной кампании? Ну, я ему покажу!»

Я резко развернул лодку, табаня обоими веслами, и воткнулся в песчаный берег, рядом с катером.

— Николай! — крикнул я. — Выходи! Выходи, подлый трус!

Единственный человек на палубе катера, стоящий с удочкой на корме, махнул мне рукой.

— Вы — Смирнов? — громко спросил он. Заходящее солнце находилось за его спиной, так что лица говорящего я сразу не разглядел.

— Смирнов. Но какого чер… — ругательство вдруг застряло у меня в горле.

О, господи… Это было невероятно… По трапу, упирающемуся в берег, я быстро поднялся на палубу.

Человек жестом поманил меня к себе, улыбаясь, протянул руку, но, естественно, не стал представляться.

Потом снова озабоченно посмотрел на поплавок и по-заговорщицки поднес указательный палец ко рту, мол, тише. Рыба несколько раз попыталась утащить поплавок на дно, но безуспешно. И лишь когда ей это удалось, он взмахнул удочкой и ловко вытащил из реки подлещика с ладонь величиной.

— Ну, слава Богу, почин мы сделали. Теперь можно и поговорить. Только не удивляйтесь. Это я вас сюда вытащил, уж извините великодушно за маленький розыгрыш. Но, наверное, прогуляться по летней реке десяток километров вниз по течению вам было только в охотку. Погода хорошая.

— Хорошая. А Николай где? — чувствуя себя полным идиотом, спросил я.

О чем я говорю?! Сдался мне этот Николай, когда беседуешь — вот так, накоротке — с…президентом!

— Николай? — засмеялся он с хорошо знакомыми интонациями в голосе. — Наверное, дома сидит, пьёт пиво у телевизора. Сегодня ответственный матч с итальянцами. Может быть, и нам стоит одним глазком взглянуть в каюте — каков счёт?

Точно, театр абсурда.

Но тут же мой фантастический визави опять замер, прошептав:

— Похоже, вечерняя зорька уже началась, снова клюет. Знаете что? Сходите, будьте добры, в каюту, пусть ребята вынесут телик на палубу. Только сделают звук потише, и сами не шумят, а то всю рыбу распугают.

Возвращаясь из роскошной каюты на палубу с двумя молодыми людьми и портативным телевизором, я украдкой прошептал:

— Слышь, мужики, а это не двойник?

— Не, самый настоящий, — осклабился один, — а вы у него паспорт попросите показать или удостоверение президента.

Я понял, что он так шутит.

Счет в матче, несмотря на то, что игра шла лишь полчаса, был уже разгромный для нас — 0:2. Президент что-то хмыкнул про себя и ловил рыбу ещё минут пять. Потом, с видимой досадой отдал удочку одному из свиты.

— Пойдёмте на нос, надо переговорить, через час темнеть начнёт, а вам ещё надо километра три вглубь острова пройти. Вы знаете, что там находится? — он махнул рукой в сторону берега.

Я пожал плечами:

— Военный объект.

— А какой?

— Ну, это же секрет Полишинеля, — улыбнулся я. — В этих краях еще десятилетия назад приходилось рыбачить. И в советское время все рыбаки доподлинно знали, что в глубине острова есть станция слежения за спутниками, а чтобы как-то замаскировать объект и ограничить свободный доступ к нему, на острове устроили охотничье хозяйство для военных. Однако егеря разрешают рыбачить и ставить на берегу палатки всем желающим, лишь бы в лес далеко не углублялись. — Я снова ухмыльнулся. — Только что здесь делать президенту? Таких объектов по стране десятки, а, может быть, и сотни. Просто порыбачить и поохотиться приехали, товарищ президент?

— Нет. Хотел увидеть объект своими глазами. Увидел. Останусь здесь на берегу порыбачить до утра. Только на острове совсем не то, о чем вы слышали. С недавнего времени не то. Хотя и станция слежения по-прежнему существует. Рядом. Но и объект совсем другого рода.

— Какой же?

— Скоро сами увидите. Об особых экономических зонах слышали?

— Слышал. Но… Это же остров, небольшой остров. Вернее, большой остров для реки, но крохотный для страны. Остров между двумя рукавами реки. Километров десять квадратных.

— Пятнадцать квадратных километров, — уточнил президент.

— Все равно, смешно для экономической зоны. Для России смешно.

— Не скажите, вольны у нас разбрасываться квадратными километрами. Где вы познакомились с Николаем? — неожиданно изменил тему президент.

От этого, вроде бы простого вопроса президента я полностью растерялся. Что ему ответить? Мол, я знаю, где фактически работал в те годы Николай, но нас связывала чисто личная дружба? Что в никакой «разработке» органов я никогда не был, то есть не был ни осведомителем, ни тайным носителем их кэгэбэшных погон? Но, наверное, и сам президент прекрасно об этом осведомлен.

Я усмехнулся:

— Зачем вы спрашиваете? Наверняка сами все знаете, если…если я имею честь пребывать на борту президентского катера.

— Знаю, но хотел бы услышать ответ от вас.

— О том, как познакомились журналист и чекист? Так ведь тут в двух словах не расскажешь. Сразу потянутся и другие вопросы: как я поступил в ВПШ, как стал работать в облисполкоме? Сегодня иного «правдолюбца» послушаешь — словно он сам с Луны свалился в 1991 году, а вокруг него в стране жили одни негодяи. Только в партии 20 миллионов негодяев, а сам он геройски выживал среди них, правда, тоже с партийным билетом в кармане.

Президент засмеялся:

— А вы и об этом расскажите. Минут десять у нас есть.

— Все очень банально. К тому времени я уже четыре года был редактором районной газеты и стал томиться этой работой. Новый район, работу я наладил, газета на хорошем счёту в области, но… Во-первых, сам я горожанин, житель большого города по менталитету, во-вторых, какой может быть творческий рост у редактора «районки»? В своём-то деле я главный в районе, дальше расти некуда. Стал просить первого секретаря райкома партии, чтобы он меня отпустил из района, а тот ни в какую. Смеётся, говорит: партбилет на стол, и катись на все четыре стороны. Стал снова настаивать, а он меня выводит из райкома на улицу, туда, где дома для главных специалистов строятся, и говорит: вот этот коттедж строится для меня, первого секретаря, этот для председателя райисполкома, этот для начальника управления сельского хозяйства. (Все они тогда ещё жили на съёмных квартирах, район-то новый). Говорит: какой тебе дом больше понравится, тот и занимай. Хочешь мой, хочешь предрика. Будешь жить припеваючи, но из района не отпущу, нечего тебе в городе делать. Может быть, он и прав был в чем-то…

— И вы поняли, что единственный способ улизнуть из района — поступить на учёбу в высшую партийную школу?

— Ну да. По направлению обкома партии. Тут уж и первый секретарь райкома бессилен возражать. Как говорится, против лома нет приёма, акромя другого лома.

— Дальше.

— А дальше все повторяется. Окончил ВПШ, по их номенклатурным раскладам надо вновь становиться редактором районной или городской газеты. И тут предложили работу в облисполкоме, инструктором. Тоже ведь их номенклатура. Я и согласился. Понимаю, что это не лучшим образом меня характеризует в глазах президента, но такова жизнь.

— Все мы через это прошли, — махнул рукой президент. — И дальше? Познакомились в исполкоме с Николаем, так?

— Мы работали там на схожих должностях. Только я действительно в облисполкоме, а он у нас только формально числился: помощником председателя по международным связям. А в действительности…

–…работал в Комитете.

— Да, в КГБ.

— Мы познакомились на почве общей любви к поэзии. Он мне книжки редкие доставал: Гумилев, Ахматова, Мандельштам. Тогда уже перестройка шла, но эти книги все равно достать было трудно. У него связи были круче моих. А потом я ушёл работать в областную газету.

— Выходит, я его знаю значительно раньше вашего знакомства. — Сказал президент. — Мы вместе с ним учились в школе государственной безопасности. И сегодня он работает у меня, в администрации. Он ваш хороший друг?

— Скорее, хороший приятель. С друзьями так не бывает, что десять лет не виделись. Но человек интересный, думающий. С таким в охотку можно провести неделю-другую на рыбалке. И надежный, как вся ваша братия. Извините, как-то неловко сказал.

— Ну, почему же, вполне лестно для спецслужб. Он вас тоже очень хорошо характеризует.

— Все понятно. Непонятно только одно — зачем я-то вам здесь понадобился? Рыбак из меня посредственный. И вообще, мало интересен для вас. Старый, в кадровый резерв не гожусь.

Президент рассмеялся:

— Для разового поручения вполне подходите. Начинаю загибать пальцы. Окончили университет и партшколу, это раз. Имеете опыт хозяйственной работы, это два. Хороший журналист и литератор вдобавок, это три. Не зашорены и не амбициозны, одно время руководили областной организацией КПРФ, но сами ушли и с партийных должностей и из партии.

Я возмутился:

— Извините, товарищ президент, но отношения с компартией — это мое личное дело. Я по-прежнему считаю себя коммунистом, хотя… Хотя для вас это, наверное, звучит смешно. Анахронизм, так сказать.

На этот раз президент не рассмеялся, напротив, он выглядел сумрачным.

— Вы забыли. Забыли, что мы оба когда-то состояли в одной партии. В КПСС. Если бы я был ярым антикоммунистом, то давно бы запретил партию Зюганова. Поверьте, нашёл бы легальные способы.

— Да кому она сегодня опасна? — хмыкнул я. — Партия парламентских соглашателей. Дедушек и бабушек, которые ностальгируют о времени СССР.

— Тем не менее, у КПРФ сегодня есть серьезная ниша в нашем обществе.

— Вот именно, ниша.

Президент минуту молчал. Потом сказал:

— Ладно, идите, а то стемнеет и придётся добираться в темноте. Единственное дело, о котором я вас прошу — вы должны составить мне подробную докладную записку обо всем увиденном на острове. Доклады вы писать умеете, но и эмоции не возбраняются. Записка должна быть в единственном числе, лично мне. Передадите через Николая. Его телефон у вас есть. Об ответственности за разглашение государственной тайны я не стану говорить. Пусть не будет формальностей. Вы, наверное, в своей жизни много раз давали подписки. И как офицер запаса, и как советский работник. Будем считать, что они в силе.

— А как быть с фофаном?

— Фофаном? Это вы о фанерной лодке, на которой приплыли? — удивился президент. — Согласно нашему с Николаем хитрому плану, вы её должны были купить в станице, откуда начали путешествие по реке. Не арендовать, а купить. Купили?

— Купил.

— Тогда мы возьмём ее на борт катера. Пригодится. Деньги вам потом вернет Николай. Да, — он спохватился — забыл: там, на острове, вас будут кормить бесплатно, но на обратный проезд с острова домой у вас-то деньжат хватит, или мне вам подкинуть?

— Хватит, — ухмыльнулся я. — Вашими заботами, товарищ президент, не бедствуем. А вы мне так ничего и не скажете об особой зоне?

— Нет, ничего не скажу, чтобы не сложилось предубеждение. Сами увидите.

Он молча наблюдал с борта катера, как я укладываю в лодке вещи в свой рюкзак. Но напоследок все же задал вопрос, сильно меня удививший:

— Вы что-нибудь слышали об израильских кибуцах?

— Слышал. Кажется, теперь их осталось совсем немного и они вырождаются в обычные капиталистические предприятия. А что вас интересует?

— Ничего. Счастливого пути и творческих успехов в составлении докладной записки. Скажите Варваре Петровне, что это я вас послал, и передайте ей спасибо за пирожки. Её найти легко. Как придете в поселок — первый дом слева.