Симпозиум

Евгений Карасев, 2020

Евгений Карасев приглашает в увлекательное путешествие по местам "боевой славы" юного шалопая, пытающегося стать видным учёным с мировым именем. Перипетии и коллизии, приведшие его на симпозиум в Париж, – это не ещё не апогей необычной истории. Реалии французской столицы станут более, чем всплеском в спокойствии главного героя. Однако, волноваться зря не стоит – всё закончится хорошо, ибо Париж – город мирный. Мин нет!

Лет десять назад власти Москвы прогнали проституток с Тверской. С одной стороны, на Тверской стало чинно и благородно — никто не цепляет за рукав, отвлекая от рассматривания витрин бутиков, содержимого ресторанов, театральных афиш. С другой стороны, на Тверской стало скучно и неавантюрно — никто не цепляет одиноко бредущего в ночи мужчину за рукав, приглашая отдохнуть душой и телом. На машины тоже никто сексуально-призывно не посягает. Короче, опустела без них центральномосковская земля. Зато подмосковная приобрела. Улетели ночные бабочки в Химки и свили там гнезда, если так можно сказать про бабочек. Скорее, это присуще воронам и всяким там трясогузкам, но сути дела не меняет — центр столичной уличной продажной любви сместился из Центра в ближайшую северную провинцию. А я и не знал. До поры, до времени.

Те самые приснопамятные пора и время пришли, когда в один прекрасный седьмомартовский день я срочным образом был вызван научной руководительницей на квартиру её приболевшей сестры Надежды, за которой она всю предыдущую неделю безотлучно приглядывала, для безотлагательного завершения статьи и тезисов наших исследований. Документы эти нужно было буквально назавтра отсылать заграницу для публикации в сборнике ну очень крутого европейского конгресса.

— Такая публикация сделает тебе мировое имя, — увещевала меня профессор Лебедева, понимая, как неохота мне тащиться из своих Сокольников в далекие Химки. — Да я б её сама за тебя написала, но у меня здесь ни компьютера, ни материалов никаких нет. Так что уж будь любезен — приезжай с ночевкой. Работы много — за день, боюсь, не управимся. А завтра праздник наш женский — как раз нас с Надюшей поздравишь. Тебе пустяк — а нам приятно.

Повесив на себя с одной стороны зачехленный ноутбук, с другой — сумку с подарками для леди, я отправился в путь. Долго ли коротко ли (скорее долго, чем коротко) добирался я туда на общественно-транспортных перекладных, да не скоро дело делалось. Сначала Лебедева, истосковавшись по коллегиальному общению, методично выспрашивала у меня, что да как на кафедре, потом неторопливо поила нас с Надеждой чаем (да какой там чай — обед из пяти блюд, а чай — так, эпизод в финале этого луккулова пиршества), а затем уж нехотя принялась «фолиант создавать». Так и сказала:

— Я уж сама фолиант создавать буду, Василий, — Василий — это я, — А ты уж будь любезен следи за ходом моей научной мысли да статистику нужную мне вовремя подсовывай!

От обильной еды и флегматичного на тот момент лебедевского темперамента я осоловел и весьма тупо пялился в экран ноутбука, где профессор медленно, но верно формировала черновой вариант статьи.

— Дай-ка мне, батенька, расчеты по контрольной группе! — вдруг неожиданно отвлекла меня от сладкой полудремы Лебедева.

— А? — не понял я.

— Давай уже быстрей, пока не отшлепала, — довольно грозно потребовала научная руководительница.

Я, так и не втыкаясь в то, что от меня ждут, вытащил наугад из кипы документов, лежащих у меня на коленях, первый попавшийся лист с крупно напечатанным текстом и протянул профессору. Она его взяла, стала изучать, нахмурилась, затем заулыбалась, читая, потом и вовсе захохотала.

— Все, поэт, настал твой звездный час! Отправляю тебя в ссылку. Нечего тут около меня сачковать. Иди тезисы пиши. Ручкой на бумажке. Потом перепечатаешь.

— За что ж такая немилость? — поинтересовался я, подозревая, что всучил профессору что-то совершенно отличное от запрашиваемых расчетов по контрольной группе.

— Да вот за это! — назидательно произнесла Лебедева, возвращая мне злополучный лист с крупно напечатанным текстом:

О ГЛАВНОМ Я НЕ УМОЛЧУ

(ПОДРАЖАНИЕ ВЛАДИМИРУ ВИШНЕВСКОМУ)

__________Любви моей не опошляй согласьем!…

_________________В. Вишневский.

Я без цветов, чтоб не было банально,

Ввалюсь к тебе в незапертую дверь.

На этот раз тебя зовут Татьяна,

А я — поэт и сексуальный зверь.

Я думаю сейчас одним лишь местом

(о только б на него не сесть), в капкан

Попалась ты, мы наконец-то вместе…

Но как внезапно кончился диван…

Любимая, да ты и собеседник?!

Как это мило, я не ожидал,

Хотя язык — он тоже ведь посредник…

Нет, тут я не спошлю. Все. Завязал.

— Это не я. По и-мейлу Стасик Шлыков прислал. Я просто распечатал, — забормотал я себе в оправдание.

— Ага. И поместил в материалы по диссертации, чтобы поэтически инкрустировать скучнейшую научную прозу. Иди уже с глаз долой, сексуальный зверь! Пиши тезисы!

Профессор сунула мне в руки журнал с образцовым вариантом тезисов, необходимые исходные данные и отправила на кухню. Я уныло туда поплелся.

— Василий! — окликнула меня на выходе из комнаты Лебедева. Я обрадованно обернулся, надеясь на освобождение от написания тезисов. Однако научный руководитель изрекла:

— И смени псевдоним. Шлыков — это уж как-то очень… — профессор задумалась, — …линейно-напористо, что ли!

— Хорошо, я передам Ваше пожелание Стасику.

— Себе передай. Вдохновения и побольше! Постарайся закончить тезисы не позднее полуночи.

Я, насупленный, поплелся на кухню.

Конец ознакомительного фрагмента.