Плюшевые самураи (сборник)

Евгений Гаркушев, 2007

Истории, воплощающие в себе современные мифы... О людях и отношениях между ними, мире будущего во всем его многообразии; о компьютерах, техногенной цивилизации и возвращении к природе, о встречах с инопланетянами на Земле и полетах в космос. Перед вами сборник рассказов Евгения Гаркушева — захватывающих, философских, ярких. В них автор повествует о разных предметах, но порой и в самых страшных историях текст искрится тонким, в чем-то даже неземным юмором.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Плюшевые самураи (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Последняя апелляция

Падали, падали, падали листья в тюремный двор. Крупноячеистая сетка под высоким напряжением им не помеха. Так же, как и солнечным лучам — теплым, но не жгучим, мягким, осенним…

Мохнатый спал на откидной лавке возле стены, подставив лицо свету. Время от времени какой-нибудь лист опускался к нему на лицо, и тогда он скидывал его, или чихал, или снимал лапой. Нет, рукой, конечно… Но не поворачивается язык назвать такую шерстистую конечность рукой!

А крибер сидел на корточках на бетонном полу и раскачивался из стороны в сторону. Такая у криберов манера отдыхать. Я не устал и в отдыхе не нуждался — человеку трудно устать после двухмесячного пребывания в почти комфортабельной тюрьме, где не практикуются каторжные работы. Разве что морально. Но от моральной усталости спать не хотелось.

Задувающий в обнесенный бетонной стеной дворик ветер пах сырой землей и немного — хвоей. На вышках стояли, не шевелясь, совсем как столбы, пятиметровые молодые лендары. Благословенные и ненавистные лендары. Словом, все, как всегда: лес, ветер, охранники на вышках. Сибирь.

Правда, после войны Сибирь сильно изменилась. Взять те же деревья — сгоряча, да и для того, чтобы лес быстрее рос, огромные площади засеяли лиственными породами. Да и теплее здесь теперь. Но все же дух чувствовался. И еще эта лагерная охрана — пятиметровые, с зеленой кожей древовидные инопланетяне.

Мохнатый, когда только попал в камеру, все расспрашивал о Земле. Он здесь в первый раз. Я ему рассказал о легендарной истории Сибири и ее вкладе в каторжное дело, об обустройстве нашей планеты после войны. Тогда Мохнатый сильно заинтересовался — не с лендарами ли мы воевали. Нет, не с лендарами, конечно. Куда нам с ними воевать? Да и разозлить их трудно — гуманисты, как прежде выражались, когда гуманнее людей никого не знали. Хотя где уж людям до лендаров по так называемой «гуманности»? А если лендаров хорошенько раззадорить — точнее, поставить в соответствующие условия — они просто прополют планету, да засеют заново. Но у нас «прополки» делать не стали. Видно, некоторые особи рода человеческого им весьма понравились. И из-за нескольких праведников и остальные спаслись. Подонки вроде меня.

Воевали мы между собой, конечно. Ограниченный обмен ядерными ударами, потом полноценный обмен ядерными ударами — чтобы никому мало не показалось. И половина населения планеты под руинами. И еще половина гибнет от болезней, голода и холода. Три года ядерной зимы. А потом корабль лендаров появляется на орбите, и инопланетяне делают щедрое предложение помощи.

Нет, если посудить трезво, внешнее управление на девяносто девять лет стало для людей настоящим спасением. Еда в обмен на свободу, тепло как замена гордости. Очень неплохо.

А лендары оказались не просто продвинутыми ребятами — очень продвинутыми. Не успели люди опомниться, как они предложили новую программу: по очистке верхних слоев атмосферы от пыли — последствий ядерной войны, причины ядерной зимы. Операция дорогостоящая и энергоемкая, конечно. И наши благодетели предложили за свою работу всего-ничего: право аренды Австралии, Южной Америки и Сибири, а также акватории Тихого океана сроком на девятьсот девяносто девять лет. А что нам та Австралия, когда людей осталось полтора миллиарда?

Лет двести-триста, по прогнозам, если не принимать мер, зима должна была длиться. Так что лучше отдать на тысячу лет часть территорий, чем не пользоваться триста лет почти всеми.

После заключения соглашения нам оставалась Африка, колыбель цивилизации. Европа, древний культурный центр. И Северная Америка. Ну, не будем конкретизировать, чем она в последнее время являлась для человечества… Плюс Антарктида, и разные острова. Консолидированное правительство пыталось обменять ее на Австралию, но лендары вежливо отказались и оставили Антарктиду нам. Потому что даже после модификации климата этот континент так и остался большим куском льда.

Замечу, что лендары не собирались вывозить наши природные ресурсы. Даже пункт об этом в протоколе был. И экологическую обстановку они нам усложнять не намеревались. Просто им нужны были площади.

В Южной Америке сделали огромный национальный парк и туристический центр. Чем лендары занимаются в Австралии — понятия не имею. Информация секретна. А в Сибири оборудовали тюрьму. Точнее, много тюрем. Для разных существ, с разными условиями содержания. Ну, надо ведь гуманным лендарам содержать где-то вместительную образцово-показательную тюрьму?

Наш сегмент — для закоренелых преступников. А мы так вообще сидим в подобии камеры смертников. Я — за террористическую антигосударственную деятельность. Поймали меня на ерунде, когда я пытался вплавь перебраться через Панамский канал, чтобы провести акцию протеста против программы «Еда в обмен на лояльность». До этого взрывал составы с продовольствием, идущие из Сибири в Европу и на Ближний восток. В Сибири ведь не только тюрьма. Здесь и космодром, и огромные теплицы за полярным кругом. Специально для нас, людей. Чтобы нас подкармливать. Топил танкеры со спиртом. Похищал чиновников марионеточной администрации. С целью дестабилизации работы, конечно, не для выкупа. И не убили мы из них никого, хотя некоторые заслуживали…

Выяснилось, что лендарам об этом очень хорошо известно. Мне вменили потерю имущества на астрономическую сумму — три миллиона рублей. Лояльные лендары даже расчеты ведут на Земле в местных валютах: рублях, долларах, рупиях, юанях… Плюс похищения. Словом, мало не покажется.

Мохнатого привезли сюда с родной планеты. Там он проник на территорию посольства лендаров, спасаясь от разъяренной толпы, которая намеревалась его линчевать. За что — он скромно умалчивал. Но чтобы настроить против себя толпу дсенов — так называлась галактическая раса, живущая на планете Дсен, к которой принадлежал Мохнатый — нужно было сильно постараться. Дуэли у них — такое же обыденное дело, как у нас до войны были драки в барах, а один из самых популярных видов наказания — удавление собственными кишками. Так что собрать толпу, а не быть удавленным парой-тройкой особей — почти подвиг.

Гуманные лендары не выдали Мохнатого соплеменникам — так как знали, что того, если и не убьют сразу, то поджарят на медленном огне или мелко порежут. Возврата на Дсен ему не было. Но и дать беглецу убежище лендары не могли. Создался бы прецедент. Поэтому, усмотрев в проникновении на территорию посольства тяжкое нарушение, они отправили его сюда, в Сибирь.

Что касается крибера, он общался с нами редко, и на посторонние темы. За что его привлекли, я не знал. Мне, по большому счету, было все равно, что за галактическая сволочь сидит в камере. Я-то боролся за свободу своей Родины, Земли. За то, чтобы люди зарабатывали на жизнь, трудясь самостоятельно. Развивались, а не прельщались дармовыми кусками со стола лендаров. Пусть мы должны на тысячу лет лишиться Австралии и Южной Америки за очистку планеты от пыли — против этого я ничего не имел. Но отдать свою свободу и возможность развиваться за сытый кусок — нет уж!

Может быть, Мохнатый и крибер тоже были неплохими ребятами. Но у Мохнатого была психология заключенного — он и дома из тюрьмы и психбольницы не вылезал, сам признался. А крибер — темная лошадка. Так что презрения я к сокамерникам не испытывал, но и особого интереса — тоже. Сибирь вообще должна быть свободна! И от теплиц, и от тюрем.

Наказание нас ждало одно. Точнее, не наказание, конечно. Разве могут гуманные лендары кого-то наказывать? Они могут только помогать. И нам они собирались помочь. Стереть наши прежние личности. Записать на подкорку личности модифицированные. Разве это убийство? Ведь тела наши останутся целыми и почти невредимыми. Только для меня смерть души — страшнее, чем смерть тела. Так уж я воспитывался.

И пусть душе моей не может повредить ничто — все же манипуляции с сознанием, потеря прежней личности — это почти смерть. Как бы ни отгораживались от этого факта гуманные лендары.

Листья словно замерли на мгновение в воздухе — словно по чьему-то приказу. Крибер перестал раскачиваться, поднялся на свои тонкие ножки, уже осознанно кивнул головой, привлекая мое внимание, и заявил:

— Личность нам будут модифицировать завтра.

— Откуда ты знаешь?

— Выяснил.

Почему нет? Криберы — телепаты, они способны на такие штуки, что другим и не снились. Большую часть времени они вообще живут не в этом мире, а в некой сети, созданной совокупностью их сознаний. Всех криберов со всех планет. Там все совсем не так, как в реальности. И своим «внутренним» миром криберы дорожат больше, чем реальным. Хотя, по большому счету, кто знает, какой мир для них более реален? Для тех, кто умер и существует только как запись функций в сознании других, он и есть самый реальный. До так называемого «физического» мира оставшимся как память криберам и дела никакого нет. Так что нашего крибера и его виртуальных спутников завтрашняя процедура, наверное, пугает еще больше, чем нас.

— Мохнатый! — окликнул я нашего третьего сокамерника. — Слышишь, что говорит крибер?

— Слышу, не глухой, — с закрытыми глазами отозвался дсен. — Что ж, значит, так на роду написано. Просветят мне завтра череп, и выйду я на волю другим — бескомпромиссным и кровожадным.

— Заговариваешься? Кровожданость-то тебе точно сотрут.

— Вовсе нет. Знаешь, за что меня едва не убили на Дсене? За мою попытку уладить миром одно спорное дело. У нас так не принято.

— А как у вас принято?

— Перегрызать глотки.

— Ты не перегрыз? Оказался слабее?

— Я не стал, хотя имел возможность. Меня за это собирались убить. Но я не хотел умирать. Тоже аномалия. Наши благодетели-лендары исправят и ее. Я выйду кровожадным, агрессивным и готовым умирать. Отправлюсь на Дсен с новыми документами. А что будет там — какая разница? Ведь туда полетит мое тело, но не я. Я растворюсь здесь, в воздухе вашей планеты. И буду бродить неприкаянным. Наверное, так.

Слышать такие сентиментальные речи от огромной боевой машины — то ли человека, то ли льва с могучими мышцами и острыми зубами было, по меньшей мере, забавно. Если бы завтра и я не лишился своей личности.

— Странно, что тебе они хотят привить те навыки, зачатки которых намерены искоренить у меня, — заметил я.

— Лендары очень консервативны, — пояснил крибер. — Они никогда не идут против воли всего народа. Если у дсенов положено убивать друг друга, они будут этому способствовать — хотя сами и мухи не обидят, и травинки не съедят.

— Да уж… Они получают энергию от фотосинтеза в собственном организме… — вставил Мохнатый. Можно подумать, мы этого не знали.

— А ты нарушаешь каноны своего народа, — менторским тоном продолжил крибер. — Твои соплеменники любят хорошо питаться и ничего не делать. Ты же идешь против всех. Вредишь лендарам и своим соплеменникам. Поэтому твое сознание видоизменят — и ты тоже будешь с удовольствием есть вкусную пищу и радоваться, что работы совсем немного, а развлечений — вдоволь.

— То есть, был бы я дсеном, им бы и в ствол не пришло менять мою личность?

— Конечно.

Мохнатый тяжело вздохнул.

— Если процедура назначена на завтра, сегодня вечером мы имеем право на последнюю апелляцию. Может быть, тебе, Егор, стоит подать прошение о переезде на Дсен?

Я невольно вздрогнул.

— Если я не совсем нормален по земным меркам, это не значит, что я самоубийца. Жить среди твоих соплеменников — уволь! К тому же, моя Родина — здесь. И я не хочу ее покидать!

— А я бы с удовольствием покинул, — вздохнул Дсен. — Но на иммиграцию в некоторые миры имеют право лишь полноценные особи. Те, у кого уровень самооценки выше определенного уровня. А у меня с самооценкой беда. С детства шпыняли, и я сам начал чувствовать себя слабым, забитым существом — без зубов, без когтей…

— Человеком, — усмехнулся я.

— Между прочим, любой узник здешних тюрем после освобождения имеет право остаться в Сибири на вольном поселении, — заметил крибер. — Так гласит закон лендаров. И, по согласованию с консолидированным правительством Земли, даже получить возможность жить на любом континенте планеты. Климат здесь очень неплохой.

— И многие остаются? — удивился я. Прежде не доводилось видеть в Африке или в Америке чужаков.

— Немногие выходят из тюрем, — усмехнулся Мохнатый. — Тюрьмы везде одинаковы. А я бы не против побродить по здешним лесам. Даже в другом облике — лишь бы не бестелесным призраком. А, крибер?

Последнего восклицания я не понял. Крибер-то каким боком может повлиять на исполнение желания дсена? У него-то самого таких диких желаний попросту нет. Ему без разницы, где сидеть — в тюрьме, или на воле. В тюрьме даже лучше: полное обслуживание и кормят бесплатно. В свой виртуальный мир он погружается без проблем. Если бы только не завтрашнее изменение личности…

Но крибер, как ни странно, очень живо отреагировал на реплику дсена.

— Я подумаю, — сказал он, и тут же уселся посреди двора, вновь начав раскачивать головой.

— О чем вы? — поинтересовался я.

— Ты знаешь, за что сидит крибер? — вопросом на вопрос ответил Мохнатый.

— Не интересовался. А ты знаешь?

— Я — знаю. За неоказание помощи.

— Поганая статейка. Не очень-то хорошо не оказывать помощи тем, кто в ней нуждается. Так я думаю.

— Ты прав, — согласился Мохнатый. — Только у криберов неоказание помощи — совершенно другое понятие. Согласно своим обычаям они должны не только болтаться в своей виртуальной вселенной, но и оказывать помощь другим существам. Наш крибер отказывался от этого наотрез. Вот его и послали на исправление. Теперь, после перепрограммирования, он будет оказывать помощь.

— Но ведь он тоже будет уже не он?

— Думаю, криберам проще. Их сознание очень сложное. Но очень неприятные ощущения и потеря части информации его, несомненно, ожидают. Этого он и боится. Поэтому и задумался.

— Над чем? Он прежде не знал, что ему предстоит?

— Надеялся выкрутиться, может быть. Или откладывал до последнего. Я ведь давно ему предлагал сделку.

— Какую?

— Обмен сознаниями.

Несмотря на серьезность разговора и трагичность момента я расхохотался.

— Ты хочешь стать крибером? По-моему, это уже чересчур — всю жизнь быть ловким, могучим и быстрым существом, и превратиться в хилого задохлика, который с трудом передвигается. Да и аппаратуры соответствующей в камере нет и быть не может. Разве что тюремные власти пойдут вам навстречу…

Мохнатый оскалил зубы.

— Не вам. Нам. Я не собираюсь меняться сознанием с крибером. Я хочу произвести обмен с тобой.

Я хмыкнул.

— Неплохой обмен! Многие африканские девчонки, когда я окажусь в твоей шкуре, будут моими! И остаться на Земле можно будет, как недавно объяснил наш сокамерник — знаток законов… Только один момент — все равно сознание наше изменят. А обмен производить не позволят. Да и стоит он бешеных денег — у меня таких нет. К тому же, вряд ли тебе понравится в моем теле. Хотя мне всего двадцать семь лет, есть некоторые проблемы с позвоночником — после прыжка с моста через Нил, и часто ноет на погоду нога — мне ее прострелили на Урале.

— Значит, ты согласен на обмен? — приблизил свою волосатую физиономию прямо к моему лицу Мохнатый.

— Теоретически — да. Ведь лучше сохранить разум с чужом теле, чем потерять его в своем. Но все это пустая болтовня!

Мохнатый нахмурился.

— Вовсе нет. Мы меняемся сознаниями. Подаем апелляцию. Повторное обследование показывает, что каждый из нас «исправился» — ты получил нужные баллы по шкале лояльности, а я — по шкале независимости и самооценки. И нас отпускают.

— Так просто?

— Лендары соблюдают и дух, и букву закона. Они не наказывают и не мстят. Они делают, как лучше.

— Только ты забыл об аппаратуре.

— Вот она, — кивнул Мохнатый на крибера.

— То есть?

— Крибер — готовый механизм для перекачки сознания. Гораздо более надежный, чем механические устройства. Он поможет нам. Бескорыстно. И тем самым наберет недостающие ему баллы. И тоже выйдет сухим из воды.

— Можем ли мы доверяться существу, даже имени которого не знаем?

Мне стало не по себе настолько, что даже пальцы похолодели.

— Криберы имеют много имен, — наставительно сообщил Мохнатый. — Гораздо лучше называть его просто — крибер, не обольщаясь относительно его личной сущности. Потому что он и не личность, в полном смысле этого слова.

— Чего тогда ему бояться?

— Того же самого, что и нам. Изменения. Духовной смерти, — не слишком понятно объяснил дсен.

Крибер вышел из транса, повернул к нам огромную голову и сообщил:

— Я готов.

— И я готов, — тут же отозвался Мохнатый.

— Наверное, я тоже не откажусь, — вздохнул я, удивляясь себе.

И почувствовал, как погружаюсь в ледяную пучину.

Разум мой барахтался в ней, как показалось, долгие годы. Время от времени я что-то видел, ощущал чье-то присутствие. То дсена, то крибера, то чьих-то теней. Тени кричали: «Мы не выпустим тебя отсюда! Ты наш и только наш!» Но приходил Мохнатый и успокаивал: «Все происходит в тюрьме. И это очень удачно. Криберу не выпутаться, если он просто сожрет наше сознание. Ему придется вернуть нас в наши новые тела»…

Долгим, очень долгим был этот кошмар.

Когда я очнулся, солнце клонилось к горизонту, задевало за бетонный забор тюрьмы. На лицо мне опустился лист. Я чихнул, встряхнулся и понял, что различаю теперь девять цветов.

— Мы требуем адвоката! — кричал противным высоким голосом лысый коротышка, обращаясь к камере слежения. Точнее, он был не совсем лысым — на голове росла какая-то шерсть. Не очень много. Одет коротышка был в мою одежду. И лицо у него было мое — искаженное, впрочем, гримасой брезгливости и раздражения. — Мы желаем подать последнюю апелляцию!

Надо ли говорить, что нашу апелляцию удовлетворили. Ведь мы соответствовали предъявляемым инопланетянами для наших рас стандартам. Мохнатый, получивший в наследство от меня имя Егора Забелина, устроился в администрацию лендаров и начал активно сотрудничать с властями — на благо народов Земли, как он его понимал.

Я получил разрешение уехать в Африку — и решил на некоторое время «лечь на дно». Не стал налаживать контакты с прежними товарищами, на время отошел от политической деятельности, проводя время в приятном обществе и бродя по саванне, ничуть не пугаясь генетически воскрешенных львов, гиен и прочей зубастой мелочи, вроде гепардов, с которыми я часто бегал наперегонки. Львы, как правило, уступали мне дорогу. А если нет — приходилось устраивать им небольшую трепку.

Девушки, как я и предполагал, относились ко мне очень хорошо. Ведь я был не только сильным, но и ласковым. «Мохнатым» они меня не называли — разве что «Котеночком». Так постепенно я стал Егором Котовым.

Куда исчез крибер — я не знаю. Может быть, улетел на свою планету. Или остался работать в тюрьме. Сдается мне, что с лендарами у него был заключен контракт. В конце концов, лендары — не полные идиоты, и тоже могут просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Так что не случайно, наверное, мы оказались в той камере втроем…

А пока лендары остались в выигрыше даже больше, чем я и прежний Мохнатый. Без всякого вмешательства, на сугубо добровольной основе, ими был получен ценный работник администрации и сравнительно добродушный, уверенный в себе дсен. Впрочем, мы ведь избежали уничтожения своих личностей. Тоже неплохо.

В облике дсена я пока стесняюсь взрывать мосты. Может быть, мне передалась часть лояльности бывшего хозяина этого тела? Или взаимодействие с чужими разумами дало мне возможность по-другому оценить проблему землян? Ведь корни наших проблем лежат не в деятельности лендаров, а в нас самих… Но если я все же решусь возобновить войну — древовидные пожалеют о том, что дали мне возможность остаться в живых.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Плюшевые самураи (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я