Афанадор

Евгений Гаркушев, 2003

Семиклассник Дима Галкин живет в маленькой деревне и учится в интернате на окраине небольшого городка. Волей случая он оказывается втянут в события, которые могут изменить весь уклад жизни на Земле.

Глава четвертая

С корабля на бал

Доктор нажала на кнопку, и через две минуты в комнату ворвались три охранника в камуфляжной форме — такой же, как у тех, что сидели на входе.

— Ну-ка, пойдем, гаденыш, — предложил один из них Диме.

Галкин удивился, как в департаменте ухитряются уживаться безукоризненно вежливые и, напротив, грубые люди. Может быть как раз потому, что одни могли безнаказанно грубить, а другие это терпели? Спорить с мускулистыми взрослыми охранниками Дима не стал. Его и Ряхин, бывало, избивал, а уж эти места мокрого не оставят. Он поднялся с кушетки и пошел к двери, где лежали сумки.

— Пусть барахло возьмет? — спросил один из охранников своего начальника.

— Не мне же вы его сумки оставите, — сурово объявила врач. — Пусть берет и несет, куда вам надо.

Разговор Диме совсем не понравился. Похоже, его уводили надолго, если не навсегда.

— В чем дело, тетенька? — попытался он обратиться к врачу еще раз.

Женщина не удостоила его ответом. Один из охранников взял Диму за шиворот и потащил его по коридору. Спешащие мимо хорошо одетые мужчины, казалось, не замечали этого. Похоже, такие сцены были здесь в порядке вещей.

Охранники спустились с Димой по лестнице на два этажа и втолкнули его в небольшую белую комнату с единственным вращающимся стулом, без окон, с яркими лампами дневного света.

— Посиди здесь и не шебурши, — предложил охранник.

Дверь захлопнулась, и Дима остался один. Он бросил сумки в угол рядом с дверью, уселся на вращающийся стул и стал ждать, сам не зная, чего.

Мальчик сидел долго. Час, а, может, даже два. Он размышлял, что случилось, и не мог найти разумного объяснения. Может быть, он болен заразной болезнью? Или у него какие-то психические отклонения, с которыми нужно немедленно изолировать от общества? Настроение у Галкина было совсем не радужным. Все так неплохо начиналось и так странно заканчивается.

В двери повернулся ключ. Дима вздрогнул, вскочил и увидел полного мужчину лет сорока в белой рубашке и галстуке. Он был почти полностью лыс. За ним стояли еще двое мужчин в черных костюмах, из-за них выглядывал охранник в камуфляже.

— Оставьте нас с мальчиком, — властно приказал мужчина. Голос у него был таким неприятным, что Дима вздрогнул.

Дверь закрылась. Мужчина пристально рассматривал Галкина.

— Ты правильно сделал, что встал со стула, — заметил он после паузы. — Это мое место.

Дима ничего не ответил. Он не собирался спорить из-за стула — и так насиделся.

— Итак, малыш, что тебе известно о нас? — вкрадчиво спросил мужчина. — Кто тебя сюда послал?

Мальчик вздрогнул. Какие-то странные вопросы ему задавали… Дима решил, что покрывать Кондрашкина у него нет никаких причин, и он ответил:

— Семен Иванович…

— Какой еще Семен Иванович? — грозно повторил начальник.

— Кондрашкин. Он сказал, что работает в департаменте образования… А вы сами кто будете, дядя?

— Дядя? — сипло расхохотался незнакомец. — Давно меня так не называли… Не говори так больше, мальчик. Зови лучше Кирьян. Да, я — Кирьян Блескальцев. Я здесь главный.

Похоже было, что воспоминание о том, что он большой человек, изменило настроение Блескальцева в лучшую сторону.

— А как ваше отчество? — спросил Дима.

— Отчество? — удивился начальник. — Ах, да, отчество… Ну, зови меня Кирьян Асмодеевич.

Галкин не понял, что странного в том, что он хочет назвать взрослого человека по имени-отчеству, и испуганно замолчал.

— Кондрашкин, Кондрашкин, — повторил Блескальцев. — Что-то не помню я такого исполнителя. Ну да ладно, сейчас выясним…

Он достал из кармана черный коробок с множеством разноцветных маленьких кнопочек, нажал одну и приказал:

— Кондрашкина сюда, руководителя тестирования и Горгону Ивановну.

Повторять просьбу ему не пришлось. Уже через минуту в дверях стоял взлохмаченный Кондрашкин, седовласый профессор и женщина-врач.

— Ты кого сюда привез? — грозно спросил Кирьян Асмодеевич у Кондрашкина.

— Мальчика. Как было велено. Из списка. На подходе к школе его вычислил. И привез. Как было приказано, — заикаясь, отрывочными предложениями доложил перепуганный Кондрашкин.

— Махальца он привез, — прошипела из-за спины чиновника женщина-врач со странным именем Горгона. — Ничем не замаскированного махальца…

— Ты его проверял? — еще более грозно спросил Блескальцев.

— Нет, — прошептал Семен Иванович. — Он в списке был…

Блескальцев резко надавил кнопку на своей коробочке и крикнул:

— Кондрашкина увести.

Порученец взвыл, закричал “не надо”, но два дюжих охранника уже волокли его по коридору.

— Из-за этого нехорошего дяди у тебя будут большие неприятности, мальчик, — грустно сообщил Диме Блескальцев. — Что, Горгона Ивановна, ошибки быть не может?

— Какая ошибка? — брезгливо скривилась врач. — Махалец, ярко выраженный махалец.

— Латентный? — спросил профессор.

— Я откуда знаю? — рявкнула женщина. — Этого медицина распознать не может.

— А что, Соломон Аркадьевич, хорошие результаты у мальчика? — обратился Блескальцев к профессору.

— Второе место, — ответил тот. — Отличный результат.

— Жаль, жаль, — погрустнел Кирьян Асмодеевич. — У тебя, мальчик, отсюда теперь две дороги — на усыпление или в колонию. Я думаю, что лучше — на усыпление. Из колонии ты можешь сбежать — очень умный. Не по годам… И это особенно странно!

Галкин ужаснулся. Неужели его хотят убить? Но почему? Он совершенно ничего не понимал.

— Я против, — заявил вдруг профессор. Дима думал, что Блескальцеву здесь не может перечить никто.

— С уважением прислушиваюсь к вашему мнению, но смею заявить, что вопрос не в вашей компетенции. Это мой подопечный, — усмехнулся Блескальцев. Он еще раз нажал кнопку и приказал:

— Охрана!

Профессор выхватил похожую коробочку и тоже нажал на кнопку.

— Что вы, что вы, Соломон Аркадьевич, — засмеялся Кирьян. — Я же не вас арестовать приказал. Отведите его в подвал, — кивнул он на мальчика вошедшим охранникам.

Те схватили Диму быстро и потащили вниз. Сумки остались в белой комнате.

Диму бросили в сырую полутемную комнату без окон. Вдоль стен шли влажные холодные трубы — наверное, водопроводные. Тяжелая дверь наглухо закрылась, в подвале стало совсем тихо.

Мальчик осмотрел свою новую комнату или камеру, размышляя над тем, что значит слово “усыпление”. Он очень надеялся, что Блескальцев имел в виду совсем не то, что делают с безнадежно больными животными, но по всему выходило, что именно это. И Дима с тоской начал ждать.

Скоро Галкину надоело просто сидеть, и он стал обстукивать стены. Не потому, что хотел найти потайной ход — просто так делали пленники в фильмах, которые он смотрел. Какое ни есть, а занятие. Ничего интересного за стенами выстучать не удалось. Дверь в комнате была тяжелой, крепкой. Хоть и не железо, а дерево, все равно ее не сломаешь и не откроешь. Тем не менее, Дима достал из кармана перочинный ножик и поковырялся в замке, рассудив, что хуже ему не будет. Ножик он поломал, замок не открыл.

Ожидая “усыпления”, Дима размышлял над тем, как получилось, что он один оказался махальцем, есть ли вокруг другие махальцы, и что это, вообще говоря, значит. Перед тестированием маленький мальчишка говорил что-то Носикову. Его друзья тогда еще как-то странно посмотрели. Но он наверняка сказал не “махалец”, а “пахалец”. Потому что слово это ассоциировалось у Димы со знакомым и тяжеловесным глаголом “пахать”, а никак не с легкомысленным “махать”. Впрочем, может быть, мальчишка ошибся?

В коридоре раздались шаги — шли несколько человек. Галкин решил встретить их мужественно и ничего не просить. Потому что толку от просьб всегда мало.

Замок заскрипел и открылся, дверь распахнулась. Дима ожидал увидеть Блескальцева или охранников, но на пороге стоял длинный худой человек с острым взглядом и копной пышных волос. Сзади него мялись какие-то невыразительные личности.

— Дима! — с порога прокричал незнакомец мальчику. Складывалось ощущение, что он необыкновенно рад его видеть. — Тебя не слишком напугали наши сотрудники?

— Спасибо, не сильно, — ответил Дима. — Это вы поведете меня усыплять?

— Что ты, что ты, — разразился дробным хохотом высокий. Тихо закрякали люди, стоящие сзади. — Об этом не может идти речи. Ты нам нужен. Мы просто тебя проверяли. И поняли, что ты нам подходишь. Более чем подходишь. Очень смелый мальчик!

— Да? — недоверчиво протянул Дима, который отнюдь не считал себя отчаянно смелым.

— Конечно, конечно, — радостно прокричал мужчина. — Пойдем быстрее со мной. Мы полетим в столицу. Срочно. Прямо сейчас. Берите сумки ребенка! — обернулся он к людям из своей свиты.

— Значит, меня не усыпят? — спросил Галкин.

— Блескальцев у меня еще попляшет, — заявил незнакомец. — Ведите его к машине, ребята. Да посадите поближе к центру — как бы с непривычки испуга не было у малыша…

Лысоватый дядька лет пятидесяти схватил мальчика за руку и потащил к выходу. Высокий понесся куда-то вместе с остальными.

— Кто это? — тихо спросил Дима, не очень надеясь, что ему ответят. Но лысый поднял вверх палец и торжественно объявил:

— Министр авиации и космонавтики. Лукьян Степанович Дермидонтов. Уж если сказал, что Блескальцеву покажет — только держись. Хорошо, Соломон вовремя нам сообщить успел…

Дима с благодарностью вспомнил сурового седовласого профессора. Уж от него он ожидал получить помощь в последнюю очередь.

Тем временем лысый мужичок и Дима вошли в лифт, поднялись на самый верх здания и по какому-то коридору подошли к круглой металлической двери. Лысый распахнул ее. За дверью стояли кожаные кресла — почему-то с ремнями, мерцали экраны, переливались всеми цветами приборные панели.

Кресла, к которым пристегивали людей, Диме совсем не понравились. У него ослабели ноги и он собирался уже вырваться от лысого и бежать назад, когда в другом конце коридора появился Дермидонтов, Блескальцев и много других людей.

— Раньше надо было бежать, — с отчаянием подумал Дима.

Блескальцев, увидев мальчика, криво улыбнулся и помахал ему рукой. А Дермидонтов прошествовал в комнату, опустился в кресло и пристегнулся ремнем.

— Заходи, Дима, не бойся, — предложил он. — Почему вы еще не сели?

— Счастье твое, что Лукьян вмешался, — тихо прошептал Блескальцев. — Ты бы от меня так просто не ушел.

Дима счел за лучшее юркнуть в комнату и упасть в первое попавшееся кресло. Уселись и другие мужчины из свиты высокого. Блескальцев захлопнул дверь с другой стороны, а Дермидонтов схватился за рычаг, что был перед ним, резко потянул его на себя, нажимая ногой на какую-то педаль. Пол комнаты затрясся, мальчика вдавило в сидение, и он вдруг понял, что летит. Было так страшно, что Дима ахнул.

— Не летал еще на Супер-Гелиосе?! — прокричал Дермидонтов, заглушая странное шуршание и свист. — Когда еще придется?! Наслаждайся!

— Господин Дермидонтов! — не выдержал Дима. — Выяснилось, что я не махалец?

— Махалец, еще какой махалец! — закричал высокий. — И это просто замечательно!