В землях заката. Избранники Армагеддона

Евгений Владимирович Кривенко

После применения нового оружия, «чёрного света», США и Россия сильно разрушены. Герой случайно попадает в Америку. Случайно узнает секрет «чёрного света», за которым охотятся китайские и американские спецслужбы. Только случайно ли все это?.. Однако больше это роман о любви. Герой влюбляется в молодую американку Джанет, и хотя отношения складываются непросто, в итоге они женятся. Молодоженам приходится бежать, уже из Америки. Где они найдут убежище? И сможет ли любовь изменить судьбу мира?

1. Беглец

Варламов подогнал уазик к дому и вышел размяться. Сразу пришлось поднять воротник куртки, с заснеженных сопок дул ледяной ветер. Вскоре на крыльце появился отец в рыбацкой куртке и резиновых сапогах, а за ним еще двое — гости из столицы Автономии. Гости отчаянно зевали.

— Пошевеливайся! — бросил отец, и стал вытаскивать рюкзаки, набитые рыбацким снаряжением и бутылками. Варламов уложил рюкзаки в машину и сел за руль. Гости влезли назад, дыша водочным перегаром, а отец грузно сел рядом. Марьяна в нарядной кофте появилась на крыльце, зыркнула на Варламова и заулыбалась гостям.

— Счастливой дороженьки, дорогие, — нараспев сказала она. — Ни пуха вам, ни пера!

— К черту, — сипло отозвался отец. И кивнул Варламову: — Трогай!

Гости захрапели, пока Варламов еще вел уазик по улицам города. Миновали порт, где несмотря на ранний час кипела работа: лязгало железо, поворачивались стрелы подъемных кранов. За портом дорога пересекла бурную реку и стала подниматься в гору. На душе полегчало: сосны и голубой простор моря развеяли тоску, которую наводил набитый женщинами и детьми дом градоначальника. После смерти матери Варламов ютился там на птичьих правах, как-то попросил отца выделить ему комнату из запасного фонда, но тот отказался.

«Держит при себе как мальчика на побегушках?» — с досадой думал он.

С натужным гудением машина поднялась на перевал. Варламов глянул вправо, на поросший березняком склон сопки, и улыбнулся: сюда ездил с Ирмой за грибами. Напросились две девчонки из колледжа, и против ожидания отец разрешил взять уазик. Одна в последний момент отказалась, и поехали вдвоем. Набрав подосиновиков (они краснели чуть не под каждой березкой), прилегли отдохнуть в прогретой солнцем лощине. Ирма была симпатичной, даже целовались как-то на вечеринке, так что придвинулся к ней по мягкому ягелю и приобнял. Ирма отодвигаться не стала, против поцелуев тоже не возражала. Окрыленный, Варламов забрался под свитер и потискал маленькие груди — Ирма задышала чаще, однако на большее не согласилась.

Все равно было приятно: податливое женское тело, губы Ирмы, ласковый шепот березок над головой. Лежали долго, и у Варламова от напряжения заболело в паху, но до секса тогда не дошло. Лишь позже, в городе, хотя это случалось редко: слишком много любопытных глаз и негде уединиться. Ирма каждый раз спрашивала: когда они поженятся, и не выделит ли им отец Варламова отдельную квартиру? Особой пылкости не выказывала, допускала в себя только с презервативом, и секс скорее терпела. Но не отказывалась, и наверное в самом деле на ней женится, только колледж закончит…

Дорога пошла вниз. Вдали белели сопки, ровно гудел недавно починенный мотор, и настроение улучшилось — и от воспоминания об Ирме, и от предвкушения отдыха: впереди ждала река и бьющаяся на леске рыба.

Через полчаса он помрачнел и сбавил скорость: из мелколесья желтой змеей выскользнула насыпь железной дороги. Поговаривали, что по ней можно дойти до странного места — заброшенного рудника, куда в прошлую войну был нанесен ядерный удар. Хотя те немногие, кто видел рудник, клялись, что постройки остались целы и невредимы. Почему бомбили не военный аэродром неподалеку, а никому не нужный рудник?

Под «кирпичом» у поворота к базе Варламов затормозил. Дорога шла дальше, но была заброшена — вилась между холмов и пропадала у синего моря. Невеселой была эта синева, солнце не бросало туда ни единой искры. Когда-то там был город и база подводных лодок, а теперь раскинулась Тёмная зона — царство вечного сумрака, где среди уродливых деревьев скользили хищные твари.

Холод струйкой протек по спине. Варламов повернул направо.

Их ждали. Солдатик в будке нажал кнопку, свежевыкрашенные зеленые ворота отъехали, и уазик покатил к неказистому дому. Основные сооружения были скрыты под землей. Возле дома крутил лопастями вертолет. Варламов остановил машину и растолкал отца. Тот недовольно замычал, но проснулся и стал будить гостей.

Из домика появились двое. Невысокий генерал шагал размашисто, ординарец еле тащил за ним два необъятных рюкзака. Начались объятия и хлопанье по спинам, а затем компания направилась в дом — перекусить, чем Бог послал, как радушно объявил генерал. Варламов стал перетаскивать рюкзаки в вертолет. Потом отогнал машину, положил руки на руль и уткнулся в них лицом. Как надоела эта жизнь на побегушках! Захотелось подальше от людей. Он стал представлять реку, куда сейчас полетят: серебристую водную гладь, бьющуюся на леске форель.

И незаметно задремал, слишком рано пришлось вставать…

Перед ним по-прежнему лениво текла река, только вода была темнее, чем представлял — совсем черная. На другом берегу стояла женщина. Лес позади нее затягивала дымка, и платье выделялось яркой белизной. Но еще ярче сияли пламенно-рыжие волосы женщины.

Мама!..

Она вгляделась и с улыбкой помахала рукой. Жест был нетороплив и спокоен, словно говорил: «До свидания!»

Варламов проснулся, сердце сильно билось. Он давно не видел во сне мать. Первое время она часто приходила по ночам, когда сквозь сон и шорох дождя чудились крадущиеся шаги тварей из Тёмной зоны. Она клала прохладную руку на лоб, и они отправлялись гулять по тропинкам странного, но очень красивого сада. Наверное, ей не хотелось оставлять сына одного в чужой для себя стране. А потом перестала приходить, словно однажды зашла в заколдованный сад слишком далеко и не смогла вернуться. И вот появилась снова…

От домика уже возвращалась веселая компания: на гостях из столицы Автономии повисли две девицы в камуфляже, с ярко накрашенными губами. Отец подошел к машине.

— Прости, Евгений, — виновато сказал он, и Варламов вздрогнул от удивления: отец не любил извиняться. — Места в вертолете для тебя не осталось. Этих баб, — он добавил нецензурное слово, — генерал берет, чтобы гостей ублажать. Одной водки и рыбалки для них маловато. Останься пока тут, дежурный о тебе позаботится.

Отец неловко ткнулся щетинистым подбородком в щеку Варламова и зашагал к вертолету. Варламов остался сидеть с открытым ртом, таких нежностей у них в семье давно не водилось. Но вскоре опомнился, поспешил к вертолету и забрал свой рюкзак.

Раскрутились винты, вертолет оторвался от земли и со звенящим гулом ушел в небо. Уменьшаясь, он направился на северо-восток; там сохранились леса и чистые реки, остались и заброшенные поселки, так что рыбалка предполагалась с комфортом. Варламову ничего не оставалось, как подогнать уазик к дому. Взяв рюкзак, поднялся на крыльцо. Когда отворил дверь, то закашлялся от сигаретного дыма.

— Будь здоров, не кашляй! — приветствовал его сидящий за столом человек. Он был в расстегнутой камуфляжной куртке, лысый, щеки блестели от пота. — Ничего, что накурено, зато комаров меньше будет. Выпей, — он кивнул на канистру, — это твой отец оставил. Заодно давай познакомимся. Михаил Сирин, механик.

Он протянул жестковатую ладонь.

— Евгений, — буркнул Варламов.

Он выбрал стакан без следов губной помады и налил половину, настолько выбил из колеи странный сон и непривычное поведение отца. Водка была неважной, местного производства, и в голову сразу ударило.

— Давно здесь служите? — спросил он.

— С самой войны, — охотно отозвался Сирин. Он налил себе и кивнул на тарелку с розовой семгой: — Закусывай. Мне она уж обрыдла. Живем тут на рыбе да на консервах, неизвестно зачем живем.

— Уехали бы в какую-нибудь южную автономию, — промямлил Варламов, вгрызаясь в сочную мякоть. — У вас выслуги, должно быть, хватит.

Сирин махом проглотил водку и со стуком поставил стакан, глаза подозрительно заблестели.

— Куда уехать? — зло спросил он. — На тот свет, что ли? Там меня жена и дочка дожидаются. — По щекам и вправду потекли слезы.

Варламов оторопело откусил еще семги. Но Сирин взял себя в руки, хлебнул водки, а потом стал вытирать глаза скомканным платком.

— Ладно, — вздохнул он. — Что было, того не вернуть. А ехать мне некуда, парень. В Москву сейчас только сумасшедший сунется. Тут хотя бы на казенных харчах. Ладно, пойдем. Устрою я тебя.

Он завинтил канистру и повел Варламова по лесенке вниз. Спускаться пришлось долго, наконец оказались в тускло освещенном коридоре. Было душно, по сторонам через равные интервалы располагались двери.

— Командный пункт, — сообщил Сирин. — Сейчас законсервирован. Вот моя конура, можешь располагаться на второй койке. А хочешь, записи погляди.

Он толкнул другую дверь — открылся обширный зал, уставленный аппаратурой.

— Большая часть этого железа не работает, — хмуро сказал Сирин. — Главный радар отключен за ненадобностью, с севера вряд ли кто явится, а через спутниковую «тарелку» записываем канадские и американские телепрограммы. Ну и что-нибудь из Интернета, если получится. Отправляем на анализ в Генштаб Московской автономии, хотя по-моему, хренотень одна. Английский хоть немного знаешь?

— Свободно владею, — брякнул Варламов, не подумав.

— Да ну? — присвистнул Сирин. — Откуда? Это в мое время в школах учили.

Варламова передернуло, до того надоело объясняться.

— У меня мать американка, — неохотно сказал он, оглядывая сумрачный зал. — Приехала еще до войны. После этой заварухи, конечно, пришлось остаться. Ее чуть не посадили как шпионку, но отец в жены взял. Она и выучила меня языку. Часто свою Каролину вспоминала, книжки на английском мне читала.

— Ну и ну, — ухмыльнулся Сирин. — Выходит, ты наполовину американец! То-то рожа не русская, больно вытянутая. Но все равно, красавчик. Девки, небось, так и бегают.

Варламов стиснул кулаки. Только утром, бреясь тупой китайской бритвой, он скептически разглядывал себя в зеркале. Грязно-светлые волосы (давно пора стричь), выступающие скулы. Лишь глаза можно было счесть красивыми — мать называла их голубыми, хотя цвет скорее походил на серый. Вдобавок слова Сирина напомнили детскую дразнилку, ею донимали в школе, пока свежи были воспоминания о войне: «Один американец засунул в жопу палец и вытащил оттуда говна четыре пуда».

— Замолчи, — сказал он, не заметив, как перешел на ты. — А то и врезать могу!

Сирин погрустнел.

— Ладно, извини, — пробормотал он. — Пойду, прилягу. Если захочешь что-то посмотреть, аппаратура вон там.

Он повернулся и вышел из зала.

Варламов шумно выдохнул, достали в детстве кличкой «американец». Из скольких носов пришлось кровь пустить, пока начали остерегаться. В гробу он эту Америку видел. Хотя примерно там она и оказалась.

Чувствуя, как горят щеки, он сел за компьютер и взял первый попавшийся диск. Китайских флешек военные, должно быть, остерегались. На оборотной стороне диска стояла дата, наверное когда записывали. Варламов толкнул его в дисковод, экран осветился.

Сначала шла реклама — на английском, но в основном китайских товаров, а потом начался боевик. Действие происходило где-то в Америке: парень и девушка становились свидетелями бандитской разборки, их обвиняли в убийстве, и приходилось бежать от полиции в Лимб, а потом и в саму Тёмную зону. Выглядела она кошмарнее здешних: парню то и дело приходилось спасать девушку от гигантских пауков или жутких мутантов. Порою для разнообразия девушка спасала его. Под конец они выбирались к цивилизации, эффектно расправлялись с бандитами и заканчивали действо затяжным поцелуем.

Варламов зевнул и стал смотреть запись дальше. Пошла информационная программа: интервью с конгрессменом от некоего Ил-Оу о проблемах здравоохранения, пара криминальных происшествий, опять реклама китайских товаров… Варламов смотрел вполглаза, в основном слушая голос диктора. Вяло подумал: доведется ли встретиться с американцами и поговорить с ними по-английски? Шансов на это казалось мало. Он протянул руку, чтобы выключить компьютер.

Сзади раздалось лязганье открываемой двери, и вошел Сирин — лицо опухло, одежда помята.

— Сидишь? — спросил он, с отвращением оглядывая зал. — Пойдем, прогуляемся на свежем воздухе.

Варламов потянулся и встал. Продолжать ссору с Сирином не хотелось, ругани хватало дома.

— Пойдем. Покажешь, что у вас тут?

— Кой-чего есть, — хмуро сказал Сирин. — Пошли через ангар.

Они вышли в коридор, и перед очередной дверью Варламов впервые увидел в подземелье других людей: два бледных юнца в камуфляже играли в домино за металлическим столом.

— Это кто с тобой? — недовольно глянул один на Варламова.

— Сын здешнего градоначальника. Генерал разрешил.

— Улетел старый козел? — вступил в разговор другой. — Небось, всю неделю водку жрать будет. Не жмись, давай и нашу долю.

Сирин достал из кармана фляжку, двое оживились и перестали обращать на них внимание.

За дверью было темно, сквозняк подсказал, что вошли в обширное помещение. Сирин, чертыхаясь, шарил по стене. Наконец вспыхнул свет, и Варламов вздрогнул: вереница тусклых ламп озарила огромный зал. На полу из бетонных плит, сгорбившись, сидели огромные черные птицы со стеклянными глазами поверх хищных клювов…

Да это не птицы, а самолеты. Военные самолеты!

— Вот они, птички наши, — ласково сказал Сирин. — Им уже лет за двадцать, но выглядят как новенькие.

— А с кем воевать собираетесь? — поинтересовался пришедший в себя Варламов. — Китайцы далеко, к тому же они Тёмных зон боятся, как черт ладана, вдруг на их драгоценные гены подействуют.

Сирин любовно и в то же время с тоской оглядывал самолеты. Похоже, они остались единственным, что ему было дорого в жизни.

— Это «СУ-34М», — сказал он, будто не слыша Варламова. — С увеличенной дальностью, чтобы вести бои над Европой.

— Они с ядерным оружием? — шепотом спросил Варламов.

— Нет, — Сирин нахмурился. — Что было, истратили на натовские базы в Норвегии и Шотландии. Остались только ракеты «воздух-воздух» и «воздух-земля». В Московской автономии всё боятся, что американская подлодка заберется в Белое море и шарахнет по ним крылатыми ракетами. Хотя по-моему, американцам на нас давно наплевать.

Странная мысль пришла в голову Варламова, слегка уколов при этом мозг — то ли навеянная недавним фильмом, то ли откуда-то со стороны.

— А до Америки такой самолет долетит?

— Гм, — Сирин был озадачен. — Вообще-то это фронтовой бомбардировщик, полетная дальность четыре тысячи километров. Но если вместо боезапаса навесить дополнительные баки?.. Надо прикинуть.

Он с интересом поглядел на Варламова: — Хочешь слетать?

Варламов смутился: — Да нет, просто подумал. Тоскливо тут.

— Тебе-то что тосковать? — Они шли через ангар. — Отец начальником пристроит, бабу хорошую найдешь.

Варламов промолчал: от того и тошно, что за него уже все решено. Сирин оглянулся на понурых металлических птиц и закрыл дверь. Потоптался в тамбуре, открыл другую. Пахнуло свежим воздухом, и они оказались на улице, последняя дверь была вделана прямо в скалу.

— Ну вот, — блаженно сказал Сирин, усаживаясь на бревно. — Замаскированы мы неплохо, подземный ангар еще с советских времен. Да толку что? Воевать не с кем, это ты правильно заметил. НАТО больше нет, а вместо границы Тёмная зона, через нее вряд ли кто полезет. Просто по договору с Московской автономией держим военную часть. Зимой по норам сидим, а летом промышляем. Рыбу ловим, зверя иной раз завалим. Консервы на свежий хлеб вымениваем, да бабам даем. За то, что они нам дают, ха-ха… У нас ведь меньше сотни человек. А командует генерал! То-то расстарался для ревизоров, чтоб оставили все, как есть.

Сирин вытащил сигареты и закурил.

— А почему народу не видно? — полюбопытствовал Варламов, тоже садясь на бревно. Окурков было набросано пропасть, видно любимое место для перекуров.

— Так на семге все, — пояснил Сирин, щурясь на солнце. — Чего ради сейчас с проверкой приехали? Семга идет. У нас своя речка, сети поставлены. Генерал с ревизорами будут спиннинги закидывать, когда от водки очухаются, а наши ловят по-простому: сеть вытягивают, семгу пластают и солят. На весь год запасаем. У нас, Евгений, осколок прежней Россиянии, то есть полный бардак.

Варламов пожал плечами и залюбовался пейзажем. Безмятежно синее озеро, лесистые холмы, а выше белые облака.

— Красиво тут, — вздохнул Сирин. — Привык к этим местам. А где моя жена и дочка лежат, так и не знаю.

— А может, они живы, — осторожно сказал Варламов. — Города, попавшие в Тёмные зоны, говорят, успели эвакуировать.

— Где там! — отмахнулся Сирин. — Знаешь, как Москва сейчас выглядит? Дроны снимали: все цело, брошенные машины вообще, как новые. Только сумрак — всю центральную часть тогда накрыло «чёрным светом» со спутника. Большую часть жителей, конечно, эвакуировали. Но от моих ни слуху, ни духу. Остались бы живы, давно отыскал через единую базу данных.

— А вообще, как это было? — Варламов попытался отвлечь собеседника от грустных воспоминаний. — С чего все началось?

— А хрен его знает! — пожал плечами Сирин. — На политинформациях говорили, что с провокации американских спецслужб. У нас ведь во всем винят Америку. Так или иначе, на наших спутниках сработали установки «чёрного света» — по слухам, их создавали как радиоэлектронное оружие. В зонах поражения стало темнеть, а люди и компьютеры словно сошли с ума. Американцы сочли это нападением и запустили ракеты по нашим командным пунктам. Мы ответили ядерными ракетами, но компьютерные системы пошли в разнос из-за «чёрного света», так что настоящей ядерной войны не получилось, только в Европе народу пожгли — ужас. Спутники с «чёрным светом» то ли сбили, то ли сами перестали работать, и что это такое…

Сирин поперхнулся и недовольно добавил: — В школе, что ли, не проходили?

Варламов неопределенно повел плечами, всего не запомнишь. Сирин раздраженно бросил окурок:

— Ладно, пошли отсюда. Холодеет.

И в самом деле, поднялся ветер. Деревья зашумели, облака вытянулись, и словно призрачные пальцы зашарили по небосводу. Пахнуло осенью, и еще чем-то, неопределенным и зловещим.

В подземном зале Сирин сел за компьютер и между делом кинул Варламову пачку фотографий.

— Посмотри, это ребята над Европой снимали, когда еще летали в разведку.

Варламов взял неохотно, но жутковатая красота снимков приковала взгляд… Когда-то это был город. Остатки оплавленных зданий походили на сталагмиты желтого и оранжевого цвета. Размытые ударными волнами улицы тонули в буро-зеленых джунглях. Из-под растений выглядывали погнутые фонарные столбы и кузова автомобилей. Виднелись даже цветы — огромные гроздья желтых и красных бутонов, словно кинутые кем-то в насмешку к надгробиям европейской цивилизации.

— Да уж, — неопределенно сказал Варламов, откладывая фотографии. — Она вся такая?

— Да нет, значительная часть обитаема. А в этих местах китайцы хотят развлекательный парк открыть, радиации почти не осталось.

Он умолк, а Варламов порылся в дисках и отыскал другой американский фильм — любовную драму, пронизанную ностальгией по благополучному прошлому. На эротических сценах он воровато оглядывался на Сирина, православная цензура такого не пропускала.

— Слушай, получается! — оторвался от компьютера Сирин. — Я рассчитал по электронным картам. Если лететь на сверхзвуке, то горючего в подвесных баках хватит до Гренландии. Когда их сбросим, скорость увеличится и запаса в самолете хватит до Великих Озер, это шесть тысяч километров отсюда. Еще останется немного, чтобы отыскать место для посадки.

— Ты о чем? — удивился Варламов.

— А ты спрашивал, долетит ли «СУ» до Америки? Долетит! Хорошая машина. Надо будет расчеты пилотам показать. Ладно, пойду вздремну. Захочешь есть, консервы вон там.

Варламов досмотрел фильм, поковырялся в консервной банке и походил по залу. Порой нажимал кнопки, но экраны большей частью оставались темны — лишь немногие пробуждались к жизни, да и те только мерцали, словно по всей Земле шел бесконечный снег.

Варламов снова сел и включил тюнер. Местное радио транслировало классическую музыку. Потом диктор зачитал новости, в основном про подготовку к зиме, а под конец скороговоркой сообщил о происшествии: в Петрозаводске сгорела физическая лаборатория университета. Никто не погиб — в развалинах не нашли останков, но несколько сотрудников исчезло неизвестно куда. Ни администрация университета, ни домашние не знали, что с ними случилось. Варламов зевнул и протянул руку к выключателю. Она остановилась на полпути, сбоку стоял Сирин с побелевшим лицом.

— Ты чего? — ошалело спросил Варламов. Но Сирин постоял, а потом ушел, шаркая ногами.

Варламов пожал плечами и тоже решил поспать. Переоделся в тренировочный костюм с капюшоном и устроился на диване. Стало уютно — как в детстве, когда мама поправляла одеяло и тихонько напевала что-нибудь по-английски. Скоро уснул.

Проснулся от гула, диван задрожал. Варламов откинул капюшон и услышал частый отрывистый стук. Стреляют! Учения, что ли?..

Стало жутко, и он сел. Только спустил ноги на пол, качнуло сильнее — грохот раздался совсем близко, а с потолка посыпалась побелка. Варламов кое-как надел ботинки и кинулся к двери. Едва выглянул в тускло освещенный коридор, раздался мерзкий визг, и рядом из стены брызнуло крошево. Варламов рванул дверь на себя, ручка выскользнула из вспотевшей ладони. С трудом удержался на ногах, захлопнул дверь и закрыл на засов.

И в самом деле стреляют! То ли целились в него, то ли случайная пуля. Может, охрана перепилась и развлекается стрельбой куда попало? Начальства ведь нет. Тогда надо отсидеться за стальной дверью… Но сердце ныло, вспомнился недавний грохот. Похоже, взрывали именно двери.

Неужели война? Но с кем?.. Варламов растерянно сел на диван. И подскочил, адский вопль пронзил уши. Тоска и механическая злоба слились в нем — не сразу понял, что слышит сирену. Вскоре вой прекратился, а коридор загудел от бегущих ног. Кто-то упал возле двери, вскочил и с приглушенной руганью устремился дальше. Снова остервенело застучали автоматы (приходилось стрелять на уроках по боевой подготовке). Эхо отдавалось в коридоре и казалось, что стреляют со всех сторон.

Внезапно все смолкло. Варламов продолжал сидеть, не зная, что делать. Не привык к таким переделкам, жизнь в Кандале была однообразной. Тишина становилась более жуткой, чем грохот недавней стрельбы. Варламов не выдержал, на цыпочках приблизился к двери и приложил ухо к металлу.

И в животе словно образовался ледяной ком, снова предательски ослабли колени. Кто-то скребся снаружи! Словно крыса шуршала в подземелье — или кто-то прилаживал взрывчатку к двери!..

Варламов забегал в поисках укрытия, но не нашел ничего подходящего и бросился плашмя за диван, авось укроет от осколков. Чихнул от поднявшейся пыли и затаился. Сердце сильно стучало.

Время шло, ничего не происходило. Потом за дверью негромко позвали:

— Евгений, открой.

Варламов узнал голос Сирина. Еще полежал, отряхнулся и пошел к двери. Чувствовал себя дураком, а вдруг это розыгрыш? Помедлив, открыл дверь.

Сирин не торопился входить. Вид был сумрачный, лысина блестела в пыльном свете. В одной руке держал пистолет, а в другой авоську. Смотрел куда-то в сторону. Варламов тоже глянул туда. На полу вытянулся человек в камуфляже. Лица не было видно, а вглубь коридора тянулась кровавая полоса.

Варламов судорожно вздохнул и с трудом задвигал языком.

— Это наш?.. Я слышал, что кто-то скребется снаружи. Побоялся открыть. Надо помочь, а то истечет кровью.

Он сделал движение к телу, но Сирин толкнул грудью так, что пришлось шагнуть обратно. Сирин переступил порог и, аккуратно поставив авоську, закрыл дверь на засов. Повернулся, с белыми от бешенства глазами.

— Ты с ними? — прошипел он, тыча в живот Варламова чем-то твердым. Пистолет!

— С кем? — Голос противно задрожал. — Я ничего не понимаю, Михаил. Раздался грохот, я проснулся…

Сирин глядел на него остервенело, потом опустил пистолет и сплюнул.

— Добрались-таки до нас, — сказал он с непонятной интонацией. — Ладно, будем считать, ты тут ни при чем. Хорошо, что ребята успели заблокировать наружные двери. Но это ненадолго.

— А кто эти нападавшие? — прошептал Варламов.

— Они не представились, — усмехнулся Сирин. — Одеты в камуфляж, без знаков различия. Двое валяются дальше по коридору.

— А наши? — Голос Варламова прозвучал хрипло.

— Наверху охрану видно убрали, да и здесь обоим кранты, — равнодушно сказал Сирин. — Если стреляют из автоматов в замкнутом помещении, все бывает кончено за несколько секунд. Ладно, нет времени рассуждать. На базу совершено нападение, будем действовать по инструкции. Пока…

Сирин криво улыбнулся и сделал движение к двери. Но остановился, почесал затылок и направился к пульту у стены. Засветилось несколько экранов, и Сирин присвистнул:

— Ага! Это хорошо, что я инструкцию вспомнил. Ее не дураки писали.

Он вернулся к авоське, достал из нее округлый предмет и на цыпочках подкрался к двери. Тронул что-то у косяка, отодвинул засов… Варламов едва не оглох от пронзительного вопля сирены, а Сирин приоткрыл дверь и, взмахнув рукой, тут же закрыл. По ушам Варламова саданул звенящий удар, дверь подпрыгнула, а сверху снова обрушилась вьюга побелки.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Сирин, и Варламов еле расслышал в ватной тишине. — Медаль я заработал.

Он снова вытащил из кармана пистолет и открыл дверь. Долго смотрел, не высовываясь, а потом усмехнулся и спрятал пистолет.

— Пока стрелять не в кого. Погляди.

Варламов выглянул, но тут же отвернулся, его едва не стошнило. К прежнему трупу добавился второй, в истерзанном и залитом кровью камуфляже.

— Что будем делать? — хмуро спросил он.

— Дела хреновые, Евгений. — Сирин поднял авоську (теперь стало ясно, что набита гранатами). — Камеры наверху не работают, все каналы связи забиты помехами. Сколько напавших, я не знаю. По инструкции положено выводить самолеты из строя, чтобы не достались противнику. Но сделаем по-другому. Сейчас только две машины готовы к полету. На одной я вырву блок электроники, а на другой улетим. Тут возможен старт прямо из ангара, а до Петрозаводска полчаса лету. Только надо спешить, дверь наверху просто так не возьмешь, но и с нею можно справиться. А то и запасной вход в ангар отыщут.

Они вышли в коридор — Сирин первый, а Варламов пристроился сзади. Старался не глядеть под ноги, но поскользнулся, и снова затошнило.

— Ты ведь не пилот, — пробормотал он.

— Не военный летчик, верно, — отозвался Сирин. — Но перегонять самолеты с базу на базу нас учили. Это называлось совмещением военных профессий. Всякое может случиться, а людей вечно не хватало. Так что полетал вторым пилотом… Ладно, давай скорее. Надо переодеться, без высотно-компенсирующих костюмов лететь нельзя.

В раздевалке Сирин подобрал комбинезон для Варламова. Наскоро застегнул молнии, зашнуровал, в костюме было непривычно и неудобно. Переоделся сам, снова вышли в коридор, но вскоре Сирин свернул к обитой кожей двери, и после короткой возни с замком вошли в кабинет с коврами и дорогой мебелью.

— Генеральский, — буркнул Сирин, направляясь к сейфу. Поковырялся, и дверца открылась. — Когда пили, сам показывал, как открывать.

Бумаг Сирин не тронул, взял только футляр, похожий на портсигар. Положил на стол.

— Смотри внимательно, — голос прозвучал напряженно. — Если меня убьют, тогда заберешь. Открывается легко, просто нажать защелку.

Футляр открылся, и Варламов увидел четыре белых цилиндрика, чуть больше сигареты каждый. В голосе Сирина прозвучала гордость:

— Это совершенно секретная вещь. Была разработана для спецподразделений. Запоминай! Порядок — сверху вниз. У первой штуки с обоих концов хитрые пробки, их надо надавить одновременно. При этом уколешь палец, но не бойся, это в кровь попадет антидот. Все остальные в радиусе полусотни метров уснут, и надолго… Второй тоже надавить с концов, но бросать подальше. Рассмешит любую, даже самую угрюмую компанию — будут хохотать до упаду, станет не до тебя. Потом тоже расслабятся на пару часов… Третья штучка посерьезнее, может расчистить дорогу от небольшого отряда. Наводишь заостренным концом в нужную сторону, нажимаешь с боков и отпускаешь. Идет на тепло человеческого тела и сама обходит препятствия. Только держи в стороне и сразу разжимай пальцы, иначе прожжет в тебе дырку… Четвертая — подарочек из самой преисподней. Видишь рифленое колесико? Ставишь, сколько минут тебе надо, чтобы удрать хотя бы на двести метров, и ноги в руки! Даже генерал не знает, что это такое. Может, холодный термояд. Ни ударной волны, ни радиации, но в радиусе сотни метров все исчезает.

Захлопнув футляр, Сирин положил его в карман.

— Ладно, пошли. Еще кое-куда надо зайти.

Он выглянул в коридор, на секунду скрылся, потом показалась рука с пистолетом и поманила Варламова. Зашли в комнату Сирина, где он открыл холодильник и достал из морозилки полиэтиленовый пакет. В ответ на недоуменный взгляд Варламова усмехнулся:

— Доллары. Мы перед войной на машину копить стали, вот и остались. А в морозилку прятать жена приучила. Было время, выпивал я сильно, и она стала деньги припрятывать. Чуть до развода тогда не дошло. Потом я пить бросил, а она лежала больная и попросила на рынок сходить. Я ей и говорю, что денег нет. А она улыбается, весело так. «Миша, — говорит, — ищи, где похолоднее…»

Варламов пожал плечами, кому в России нужны доллары? А Сирин помрачнел. Взял со стола фотографию красивой женщины с пепельными волосами (к плечу прислонилась худенькая девочка) и положил в карман.

Снова шли по сумрачному коридору. Комбинезон непривычно обтягивал тело, происходящее казалось нереальным: странное нападение, взрывы, окровавленные тела… Сверху донесся грохот, в спину упруго толкнуло. Варламов упал, но тут же ошалело вскочил. Дальше побежали, подгоняемые взявшимся откуда-то ветром, пахло какой-то химической дрянью. Сердце Варламова панически билось. Влетели в ангар. Сирин задержался возле двери. В пещере вспыхнул свет, ближний самолет глянул на них стеклянными глазами кабины. В этот раз он показался огромным псом, склонившим лобастую голову перед хозяином. Остальные обиженно жались к стенам.

Сирин метнулся к одному из них, открыл люк в борту, стал что-то делать… И снова оказался рядом.

— Залезай!

Варламов пошарил глазами, но не отыскал лесенки, а прозрачный колпак кабины был высоко. Сирин толкнул к оранжевому трапу, спустившемуся из недр самолета. Варламов взобрался к маленькому стеклянному небу над двумя креслами, увидел множество приборов и опустился в правое кресло, стараясь ничего не трогать. Сирин ловко уселся в кресло рядом. Он что-то торопливо проверял, чем-то щелкал. Потом перегнулся через проход:

— Упакуем тебя как следует. В полете будем говорить через шлемофон и дышать через трубочку. Высоко пойдем, а самолет старый — вдруг разгерметизация.

Некоторое время он возился, пока Варламов не почувствовал себя спеленатым как младенец. Рот закрыла пахнущая химией маска. Но дышалось легко.

— Ну, всё! — Трап поднялся и замкнул их в металлическом чреве. — Поехали! — Голос прозвучал странно, видимо слышал его через шлемофон.

Самолет задрожал, сзади послышался мощный рык. По полу ангара побежали пыльные вихри. Краем глаза Варламов уловил другое движение: дверь, ведущая к озеру, отлетела, переворачиваясь в облаке дыма. Мгновением позже в ангар ворвались двое. Рты разевались в беззвучном крике, один человек поднял что-то блестящее. Словно электрический разряд пронизал тело Варламова.

— Эй! — крикнул он.

Сирин покосился, но сразу отвернул голову. Потянул за что-то — воздух задрожал, очертания предметов исказились. Варламов увидел, как двух людей отшвырнуло к стене. Пол ангара двинулся навстречу, швы между бетонных плит плыли все быстрее. Варламов глянул вперед и испугался: вереница ламп укорачивалась на глазах.

— Постой! — вырвалось у него. — Впереди ведь стена…

День был ясным, одним из последних перед дождливой осенью. Солнце начало клониться к закату, и только дым от развалин домика нарушал безмятежность пейзажа. Вдруг из недр лесистого холма послышался гул, задрожала земля. С металлическим лязгом часть скалы отъехала в сторону, открыв тускло освещенный туннель. Гул превратился в гром, огромная хищная птица вырвалась из туннеля и взмыла в небо на косых столбах дыма и пламени.

Вскоре она скрылась из виду, а в небе появился белый инверсионный след, уходящий на северо-запад.