В закате

Евгений Баюрин

Заядлый путешественник, для которого страсть к неизведанному является частью его жизни, однажды попадает в очень таинственную историю.Когда жизнь его висит на волоске, спасение приходит самым невероятным образом.Только вот платой за это чудодейственное спасение становится жизнь любимого человека. А точнее – сразу двоих.И только настоящая любовь сможет противостоять тёмным силам.

© Евгений Баюрин, 2023

ISBN 978-5-0059-8432-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В закате…

Часть Первая.

Горизонт дарил багровые оттенки, оставляемые уходящим солнцем за недосягаемую черту. Деревья едва заметно покачивали своими кронами, словно убаюкивая. Молодая супружеская пара сидела на скамейке городского сквера, прислушиваясь к дыханию вечера и к собственным ощущениям.

— Виталь, о чём задумался, — ласково спросила девушка, своей щекой поведя по плечу супруга.

— Ни о чём. Просто сижу и любуюсь прекрасным вечером…

— Нет, я ведь вижу, что тебя что-то тяготит…

— Наташ, мало ли что меня может напрягать. Это совершенно не относится к нашей семейной жизни, — отстраняясь от молодой жены, насупился Виталик.

— Разве может быть теперь у нас что-то такое, что касается только одного?..

— Да. Иногда есть в жизни вещи, о которых даже самому себе лишний раз не хочется напоминать, — слегка смягчаясь и обнимаю за плечи свою супругу, он поцеловал её в щёку, — Натуль, ну не дуйся ты на меня. Придёт время, и я всё тебе расскажу…

— Когда придёт только это твоё «Время»?..

***

Вечер серой глыбой давил на сознание путешественника. Закат был настолько ярок и красен, что предстоящая ночь не сулила ничего хорошего. И без того неслабый мороз крепчал с каждым мгновением, словно давал своё страшное обещание быть последним закатом в жизни молодого человека. Сломанная при падении рация так и лежала возле припорошенного снегом валуна, а сотовая связь настойчиво напоминала о своём отсутствии.

Нога в районе лодыжки острой болью говорила о переломе. Малейшее движение конечностью вызывало яркие вспышки в глазах и помутнение сознания. Собрав последнюю волю в кулак, путешественник ползком добрался до ближайшего дерева, наломал сухих еловых веток и сложил их домиком на освобождённом от снега небольшом пятачке мёрзлой земли. Надёргав кусочки ватина из куртки, Виталий поместил их в самый центр «домика».

Колёсико уныло высекало искры, но газ категорически отказывался воспламеняться. Виталий дышал открытым ртом и тёр в деревенеющих руках зажигалку, пытаясь добиться хоть небольшого пламени, но всё был тщетно.

Неожиданно пришла в голову мысль, но для осуществления задуманного пришлось бы снова ползти за остатками рации. Ничего другого, впрочем, не оставалось и путешественник, стиснув зубы и превозмогая острую боль опять проделал ползком весь путь к месту своего падения.

Вернувшись к своему будущему кострищу, Виталий выдернул аккумулятор из сломанной рации, поднёс проводки к кусочкам ваты и замкнул их. Голубоватая электрическая дуга промелькнула между краснеющей медью проводников. Через мгновение появился слабый дымок. С остервенением дуя на тлеющий кусочек ватина, путешественник обрадовался первому язычку пламени, словно ребёнок, получивший долгожданный подарок на день рождения.

Вскоре маленький костерок уже весело и многообещающе потрескивал в ямке. Отогрев немого замерзающие ладони, Виталий подложил ветки покрупнее. Иней на них зашипел, извергая струйки водяного пара в морозное пространство вечера. Теперь стоило подумать о запасе дров на всю ночь.

Походный топорик из рюкзака знал своё дело. Ловки орудуя им, путешественник довольно быстро заготовил приличное количество топлива для костра. Подбросив языкам пламени новую порцию пищи, Виталий прислонился к еловому стволу, и попытался снять унт с левой ноги.

Боль настолько была острой, что путешественник вскрикнул и на некоторое мгновение даже потерял сознание, хотя, возможно это ему просто показалось. Придя в себя, он вынул походный нож из кармана рюкзака. Стиснув зубы взрезал голенище унта и снял его с ноги. Шерстяной носок был мокрым и красным от крови. Сняв его, Виталий увидел белеющий излом кости чуть выше лодыжки.

— Открытый перелом, — вслух проговорил путешественник.

Неоднократно оказывая первую помощь при подобных травмах другим людям, Виталий без труда справился и с собственной травмой. Аптечка в рюкзаке содержала всё необходимо. Вколов себе обезболивающее, он наложил жгут. Затем одним слоем бинта обмотал повреждённую ногу. Долго рылся в своём рюкзаке, выискивая в нём что-то твёрдое для фиксации сломанной кости, и наткнулся вдруг на глянец журнала.

— Он-то откуда тут взялся, — недоумевал Виталий, разглядывая обложку «Плейбоя» с откровенной фотографией женщины, — Наверное Серёга по ошибке запихнул.

Улыбнувшись пристрастиям друга к подобным печатным изданиям, Виталий обернул журнал вокруг лодыжки, сверху прошёлся ещё одним слоем бинта. Вынул чистый тёплый носок из рюкзака, натянул его на замерзающую ступню, и сверху надел разрезанный унт. Надрезав ножом кромку подкладки своей куртки, оторвал полоску ткани необходимой длины. Завязал разрезанную обувь этим куском, он полюбовался проделанной работой.

— А что, вполне даже, — улыбнулся путешественник, и попытался подняться.

Держась одной рукой за ствол дерева, он осмотрелся вокруг. На востоке слабо светился почти призрачный огонёк. Не было никакого сомнения что это их лагерь.

— Километров восемь всего, — прикинул Виталий.

— Если опору из дерева себе сделаю, то часов за пять доковыляю, — также вслух подумал он, пробуя перенести немного свой вес на повреждённую конечность, ища взглядом подходящую для посоха ветку дерева.

Подходящая ветка быстро нашлась метрах в четырёх. Подбросив в костёр немного дров, Виталий попробовал сделать шаг. Тупая боль в повреждённой ноге была терпима, видимо обезболивающее делало своё дело, и поэтому уверовав в собственные силы, путешественник сделал ещё один решительный шаг, а затем ещё один. Вскоре он уже держался рукой за ту самую подходящую ветку, которую приметил в свете своего костра.

Он оглянулся и поискал взглядом свой походный топорик. Тот так и лежал возле рюкзака, в метре от кострища. Возвращаться за ним было очень неохота, да и небезопасно. Ведь левая нога была с серьёзными повреждениями, поэтому давать лишнюю нагрузку на конечность было просто глупо. Прислонившись спиной к стволу дерева, путешественник согнул на излом ветку, за которую держался рукой, и с силой дёрнул. Мороженная древесина издала хруст и надломилась. В этот момент, просто видимо забыв о сломанной ноге, Виталий дёрнул ещё раз, немного изменив направление силы, и всем своим весом наступил на повреждённую конечность. Боль была настолько сильна, что, теряя равновесие и сознание, он успел запомнить лишь то, что огромная шапка снега, сорвавшаяся с макушки ели, увлекая за собой новые снеговые наносы, начисто похоронила под собой его пожитки вместе с костром…

***

— Понимаешь, Наташ, мне и самому не хочется вспоминать ту давнюю историю. После одного случая, произошедшего со мной семь лет назад, я просто перестал любить закаты. Даже больше скажу — я боюсь ярких закатов, ведь тогда мне было обещано, что в таком вот закате я потеряю однажды то, что дороже собственной жизни…

— Что за история? Ты мне ничего раньше не рассказывал, — заинтересованно проговорила молодая супруга, пытаясь заглянуть в глаза Виталика.

— Ты уверена, что хочешь её услышать?..

— Наверное — да! Это ведь обычное женское любопытство. И, раз уж сказал: «А», говори и «Б», — улыбнулась Наташа.

— Хорошо, Натуль, только давай к дому пойдём, а по дороге я начну свой рассказ…

***

Сознание приходило вместе с чудовищной болью в ноге. Когда путешественник открыл глаза, солнце готовилось скрыться за горизонтом, оставив его один на один со своей проблемой.

Мелкая дрожь становилась сильнее и чаще. Тело категорически отказывалось подчиняться, и понадобилось приложить немало усилий, чтобы заставить его двигаться. Виталий подполз к месту бывшего кострища и лёжа на снегу, руками стал разгребать снег. Когда ладонь наткнулась на заиндевевшую землю, путешественнику стало ясно, что рюкзак с пожитками находится в другом месте.

Стараясь двигаться как можно быстрее чтобы согреться, он стал раскапывать снежный завал чуть правее. Вскоре рука зацепила обугленную ветку его костра.

— Значит ещё чуть дальше, — вслух подумал Виталий.

Он не привык сдаваться просто так, и переведя дыхание снова принялся разгребать сугробы. Наконец показалась лямка рюкзака. Обмотав её вокруг замерзающей ладони, путешественник откинулся на спину и потянул. Снег никак не желал прощаться со своей добычей. Тогда Виталий повернулся на бок, и не переставая тянуть ремешок рюкзака, с силой повалился грудью на снег.

Рюкзак вынырнул из снежного завала, словно его кто-то неожиданно отпустил. Искать топорик не было смысла и сил, поэтому покопавшись в своём скарбе он вынул меховые рукавицы и положил рядом с собою. Затем нащупал пластиковый тюбик с жиром. Крышка никак не поддавалась, поэтому держа пластмассовый тюбик между застывших ладоней, он ухватил за неё зубами и повернул.

Размазав вонючую мазь на тыльных сторонах ладоней, он попытался втереть её в кожу. Затем прошёлся и по лицу. Немало усилий пришлось предпринять, чтобы нацепить меховые рукавицы на деревенеющие руки. Проделав всю титаническую работу, Виталий откинулся на спину и прислушался к собственным ощущениям.

Путешественник не был из тех «тепличных», у которых от лёгкого «минуса» из носа текут сопли. Но мороз и переохлаждение не могли не сказаться на организме человека, будь он хоть трижды закалённым. Походная экипировка неплохо спасала от непогоды. Нижнее термобельё хорошо сохраняло тепло тела. Мороз в двадцать градусов не мог причинить серьёзного вреда организму, даже если тот организм находился в полном обездвижение несколько часов. Но по всей видимости, стужа давно перевалила за тридцать, и без остановки приближалась к сорока градусам.

Последняя багровая полоска заката готовилась скрыться за недосягаемой линией. Россыпи звёзд были настолько яркими, что от их света и разнообразия рябило в глазах. Полная луна съёжилась в маленький шарик. Деревья на склоне скрипели могучим стволами, словно вздыхали в предвкушении ночной стужи. Где-то на востоке, почти призрачный огонёк костра в его лагере превратился в маленькую, и почти неразличимую точку в ущелье.

— Опять Серёга заснул, и не подбросил дров в костёр, — попытался улыбнуться Виталий, но заиндевевшие щёки и губы словно застыли, и превратились в восковые.

Конец ознакомительного фрагмента.