О вере славян. Научное эссе

Евгений Анатольевич Небольсин, 2009

Изложенное в этой работе – результат долгих поисков и научных экспериментов над самим собой. Гераклид, философ древней Греции говорил, что "Многознание уму не неаучает". Тут нет перечисления всего известного, но только самое главное или суть древней веры славян.Эссе меньше 100 стр

Для облегчения поиска перед каждой главой стоит слово-ориентир — числительное. Вносим его в поисковик и программа нас переносит к нужной главе текста. С уважением.

— Вводное слово

— Первая. Древняя вера славян несла в себе много учений

— Вторая. Берег-река

— Третья. Древняя вера славян

— Четвертая. Некоторые комментарии и пояснения.

— Пятая. Покаяние

— Шестая. Итак, Родноверие

— Вывод

Вступление

Этот том интересен людям, увлекающимся философией древних славян, любящим древнерусскую старину и поглощенным занимательной археологией в исконно славянских землях. На страницах всех своих книг пытаюсь осмыслить то, как происходит богообщение и разобраться в природе молитвы. Иносказательно подвожу к тому, чтобы молящийся мог ориентироваться в своём бесконечном мире, коим являются отношения личностей Бога и человека. Читатель, который начнет изучать эту работу, если имеет опыт молитвы, то заметит, что тексты выражают знаковые рабочие моменты ума в процессе молитвы. Мы ищем в себе Божественное и обнаружив мир Божий, Им говорим слова Ему, Творцу. Духовная жизнь — это поиск в себе Солнца, удержать кое в руках невозможно из-за телесной немощи — надо постоянно перехватываться, чтобы не получить ожоги, подставляя то одну часть себя, то другую. То есть молитва не терпит односторонности. Не секрет, что нам нравятся некоторые молитвы сильнее, чем другие. Но потом, все меняется. Да и мы то одни, то другие. И то, что не воспринимали, открывается в совсем иной яви. То есть уже иные молитвы притягательны нам и мы их берём за основу. Потом жизнь поворачивается вновь и мы уже приоритеты отдаем иным молитвам. На месте стоять не можем, ибо «приедается» всё — такова природа. И потому для поддержания прежней остроты трепетного переживания присутствия Бога нужна навигация в рамках своей природы разума, чтобы включалась вся полнота природы нашего естества, хотя и с разных точек позиционирования. Та реалия естества, коя оказалась вне сопряжения единению души с Богом начинает отмирать и, в конце концов, как пробитый корпус корабля, тащит за собой уже всего человека прямиком в бездну. Такова природа всех катастроф, кои были на Земле. Молящийся живет в границах Божественного и, соприкоснувшись с Ним, пытается удержать «Жар-птицу». Повторюсь, что необходимо постоянно перехватывается, чтобы не получить ожог. То есть надо включить все то, что оказалось не задействованным в самом себе, то есть оказалось вне сопряжения молящейся душе.

Мы ищем в себе Божественное и обнаружив мир Божий, Им говорим слова Творцу. А ведь сие есть то самое, святая святых, в рамках коего разворачивается весь сюжет мироздания. Вселенная — это природа, коя является составляющей естества человека и, в прообразе молитвы (в прообразе поиска в себе Божественного начала, чтобы сказать Ему своё слово), человек ищет в ней Божественное и радуется, если находит. И вот ради только этого в бытии возникли науки: история, и всё то, что мы называем экономикой, биологией и внутренним миром материи. Для чего-то иного всякий научный анализ любого направления иметь бытие не может: все учения привязаны к Единому своим началом и Им же заканчиваются. То есть все в этом мире, не смотря на множественность разнообразия, в конечном счете, призвано лишь к одному: соединить и единить личности человека и Бога. Повторюсь вновь и вновь, что нет ничего в этом мире вне этого плана и не будет никогда. Начала всякого научного анализа начинается с этого и этим же заканчивается. В брошюрке приведены общие моменты того, как сей момент адаптирован в верованиях Древней Руси и то, как мы уверенно следуем этому же пути в современной науке, даже не осознавая сего.

Для осмысления сути вопроса необходимы открытия в археологии, кои делаются всегда на основе данных, полученных из раскопок древних поселений. Но, как показывает жизнь, если даже что-то удается найти, то найденное, как правило, мало говорит о сути вопроса. То есть несут нам какие-то ничтожные посылы к раздумьям о мировосприятии тех древних народов и не более того. И мне думается, надо быть сразу готовым к тому, что эти раскопы древних следов цивилизации нам вообще ничего не принесут, кроме знаний тонкостей быта.

Итак, информационная скудость археологии настолько актуальна, что ещё чего-то серьёзного от исследований ждать не приходится. В первую очередь, чтобы понимать тех людей, мы должны иметь соответствующий образ жизни, хоть как-то схожий с древним укладом. А если нет, то неизбежно будем судить о них в меру своей испорченности. Нам надо любить столь же сильно и также активно бороться за жизнь, ходить их тропами бытия.

Личность вне полноты быть не может и вне полноты нет беседы личностей. Почему? Для ответа следует обратиться к природе слова. Дело в том, что каждое слово — иное имя полноты. Мы произносим слово и понимаем его значение, ибо звучит оное о человеке. К примеру, два слесаря что-то там чинят в двигателе автомобиля. Одни говорит: «На девятнадцать». Второй отвечает: «Рожковый?» Первый: «Накидной». Три слова таят в себе целый мир автолюбителя и в то же время актуализированы в данной конкретике. А ведь по идее каждый должен был проговаривать весь бесконечный контекст определений. Что такое двигатель? Какая неисправность? Какое он хочет произвести действо? И так далее. Почему? Потому, что посторонний человек, который будет слышать эту речь, ничего не поймет. Но почему тогда понимают друг друга эти двое? Потому, что они живут в этом мире и непосредственно пребывают в процессе общего дела. Им остаётся только подчёркивать некоторые оттенки, а всё остальное во всей полноте, хотя и выпадает из поля зрения, но присутствует в процессе беседы. Вот представьте, что я сказал слово «ухо». В нашем сознании тут же возникает все тело, а также весь мир с теми людьми, с коими приходится решать жизненно важные дела. Или произнесем другое слово «нос». Все повторяется вновь, ибо сам по себе этот орган не существует. И так до бесконечности. Но мы здесь разобрали частные случае, а когда речь идет беседе двух личностей человека и Бога, то слово меняет свою природу сущности. Древние очень сильно были приобщены к Божественному и слово для них было не как «нос» или «ухо», а как оттенок всей Вселенной. Даже Сын Божий стал Словом. Поэтому, если мы смотрим на мир наших предков, то безуспешно силимся понять отдельные знаки. Точнее то, как они сопряжены со всей Вселенной и человека в ней. Для умственного труда в те времена особого простора не было, да и нет в этом особой необходимости, ибо и без того имело место очень сильное межличностное единство душ. Тем более единство личностей — это ещё и счастье. А раз это счастье, то вовсе не актуально иметь множество усложнений для поддержания этого огонька жизни. Ведь вы, наверное, если заметили, в молитве уходит в небытие весь мир. Мы далеко не профессионалы в духовной брани, но обратившись к Нему, раздвигаем целую Вселенную. Все дело в том, что тело тоже хочет в этом принять участие, быть в сопряжении и потому все эти течения эволюции, если существуют в реалии, то это как раз тот самый процесс следования физического тела за душой во Царство Небесное через гармоничное сопряжение тела с душой в молитве. Тело жаждет уйти в небытие. Только в этом случае можно говорить о том, что перед нами Воля Творца как на Небе, так и на Земле. Царство Небесное.

Тело — дар Божий. Оное, хоть и следует за душой, но для возможности следовать за ней нужны адаптированные для этого тропы. На вершину подниматься надо в любом случае, но только в таком режиме или в рамках такой нагрузки, чтобы оставалась улыбка на лице ребёнка. Телу для поддержания единства личностей, то есть для счастья, уже нужны какие-то правила поведения и прочие инструменты. А потому, чтобы телу было комфортно сама Вселенная выстраивается в удобный порядок. Вселенная тоже хочет уйти в небытие вслед за телом для сопряжения душе в молитве — хочет быть составляющей Царства Небесного. А потому, материя соволеизволяет воле личности и дает себя для такой возможности войти в Божественные Обители. (Кстати, это важное замечание для Квантовой Механики, ибо материя — это форма жизни в самоопределении. Поэтому слова «хотеть», «желать», «иметь», «любить» для внутреннего мира есть самое точное определение.)

Вернёмся к природе слова. Известный из ныне живущих религиоведов высказывает мысль о том, что древние, до возникновения письменности, знания и учения передавали из уст в уста. Иными словами, весь сонм поучений держали в своём уме. В то время был молод, а потому такие утверждения мне казались наивными. И только теперь начал осознавать верность его слов. Хотя вся полнота учения в то время не была столь развитой, легко втискивалась в примитивный рисунок, сложенный из нескольких простейших формул, гармонично сопряженных элементов, с помощью коих всю полноту Истины — на определённых её высотах — раскрыть ещё пока можно. Ниже — уже нет. Ведь, если произнесу слово Бог, то автоматически в это Имя вмещается весь бесконечный мир Вселенной. И это есть абсолютная полнота Истины, в коей он должен быть и вне коей человек жить не может. Вся жизнь человека и человечества — это стремление сохранить этот порядок вещей не только в данном изначальном виде, но и во множествах прообразах его. Перед нами, подчеркнутое и выделенное курсивом, есть призма созерцания на всю историю людей Севера, эталон подражания и образ в пределах коего должно развиваться всякое учение. Всякое учение должно быть новым Именем Бога. С этого началось развитие всякого миропонимания, ведь обыкновенное человеческое тело стало самым начальным понятийным языком выражения законов Вселенной. Тело — первая книга, с помощью коей люди умели выражать мысли. (Кстати, сие так и осталось природой познания, то есть имеет место и ныне в самых сложных научных системах.)

Таким образом, каким бы великим и сложным учение не было, оное обязано умещаться в эталон — в понятие единого Бога. То есть оное должно быть закончено в себе, единым, цельным, органичным и чтобы всё в нём было как на ладони — в поле зрения. Да, наука не стоит на месте и постепенно расширяет свои границы проникновения, влияния, но, не смотря на это, должна оставаться в границах полноты восприятия Бога или новым Его обличием. Пока в той или иной доктрине мы видим Всего Бога, пока оная является законченным в себе свидетельством о Творце, оная созидает мир, является ещё одним оттенком молитвы. Всякое учения, не смотря на свою сложность, должно быть словом Бог. Должно так и остаться Им. Вне этой душеспасительности всякое учение опасно и до тех пор, пока оное вновь не стало ещё одной формой выражения полноты Творца, ему нельзя быть достоянием народа. Сказанное — это лишь общее понятие.

Вся сложность состоит в том, что всякое определение о Боге несёт в себе естественную ограниченность природы и всю Его полноту выразить не способно, но только лишь правдиво отражает какой-то оттенок Его. Внутри самого определения, в пределах своей замкнутости оное есть Истина. Но за её границами уже нет. По этой причине, чтобы восполнить природную ущербность каждого направления и хоть как-то покрыть неполноту, течений богословской мысли будет всегда много и они всегда будут разными, но в рамках собственной ограниченности полными и едиными в точке сопряжения — в Боге. Все они и каждая по отдельности должны подталкивать человека к практике освобождения для единства с Ним и уже в земном бытии стать насельником Царства Небесного.

Это как каждый корень этого древа собирает соки жизни, чтобы питать ими единый для всех их ствол с зелёной кроной. Таким много сложенным учением была вера древних славян. Точно такой же должна предстать перед нами картина в современном научном мире. Каждая научная отрасль обязана стать новым именем Бога и только при этом условии имеет право на своё существование или быть, как учение, обнародованным. Вера древних славян не стала другой, ибо теперь роль параллельных путей к Богу выполняют отрасли науки и список оных значительно более емкий и более разнообразный.

В природе человека всё является органом созерцания Творца, выражением этого первозданного единства. Благодаря только дару видеть наиболее многогранно человек, не смотря на свою беззащитность и ничтожность, был и есть, и будет всегда, и мог жить.

Всякая природа познания или дар виденья наделён естественной ограниченностью её природных возможностей и по этому, чтобы хоть как-то покрыть всю Божественную полноту в межличностном общении с Богом также требуется та же множественность самостоятельных и законченных форм и видов, как и множественность течений в богословии (каждая из коих в обязательном порядке ведёт человека к одному — к Нему и к жизни во Царствии Небесном уже здесь при этой жизни земной).

Мозг воспринимает мир только одним и тем же общим для всей природы организма центром. Тогда что такое мысль? Мысль — это созерцание связи чего-то одного с чем-то другим. А в точке сей момент связи явлен в абсолюте, в максимуме совершенства — в точке. Созерцая мир через эту призму, мы ищем связи и видим родственные ей признаки.

Один и тот же центр воспринимает и чувствует его мыслью на равных с другими формами восприятия: зрением, обонянием и так далее. Просто все эти грани в точке имеются. Ведь сам процесс осмысления и анализа — это тоже форма созерцания одного и того же — Творца Вселенной. Дар мышления нельзя выделять в отдельную способность ума. Наглядный пример мы найдём в глубинах океана. Там живут рыбы, у коих голова просвечивает, пропускает свет.

Нам, проникающим в суть вопроса, важно обратить на это внимание, ибо, согласно утверждениям учёных, жизнь вышла из океана. Человечество прошло через этот этап развития ихтиофауны. То есть нам надо видеть своё отражение в этом зеркале.

Рыба видит через костную ткань и органы головы. Фотоны попадают на её «зрачок» в глубине мозга — и вот это и есть работа мозга в чистом виде. Глаз нет, но есть внутренний видящий орган, ибо там, во тьме глубин, что-то ещё видеть этой рыбе не нужно и невозможно. Просто ничего нет. Точно также дело обстоит с человеческим мозгом, только разнообразия по более. Его мозг — это такой же зрачок. Он видит Бога и только Его, но более многогранно — через всё то, что хоть как-то нам заявляет о Нём — через весь этот мир. В том же числе этим зрачком, видящим только Божественные Сущности является желудок и пищеварительная система. Всё это сказанное имеет лишь один прообраз: в молитве всё вдруг становится прозрачным и перед нами Личность Творца. Мы молитвой выделяем из всей Вселенной Его и входим с ним в общение. Не воображаем, а проникаем в глубь Вселенной посредством той самой-самой ранней природы, коя заложена в нас и осталась не тронутой эволюцией, и досталась по наследству от самого первого момента зарождения мироздания. Вся Вселенная — это разноплановая речь одной личности к другой: Бога к человеку, человека к Богу. Как-то иначе позиционировать мироздание по отношению к человеку нельзя, ибо губительно для души. Только лишь поэтому хотя бы. И только лишь в этом случае всякое высказывание является Истиной. Истина утверждает жизнь.

Если эволюция в природе имеет место быть, то человек, как видящее Бога око, возник на Земле самым первым. А потому время эволюционного становления к совершенству и развития до совершенства у него от простого (молитвенного общения) к сложному стало самым протяжённым. И потому в совершенствовании человек поднялся выше всего. И, как лучше и более многогранно и более многосторонне видящий Творца, продолжает идти впереди всего живого во Вселенной. Хотя возрастания, как такового-то и нет, но есть утвердившиеся в организме более качественные формы распознания свойств Его. Внутри нас Божий мир личности, коему дано проявиться во внешнем в более совершенном виде. Божий мир — уже есть совершенство в абсолюте и оный, как абсолют, не эволюционирует. Эволюционирует сама природа ока — наш организм. Именно поэтому гомо сапиенс — самое сложноустроенное в пределах Земли органическое соединение (прости мне Боже такое определение) — процесс усложнения был самым долгим и самым жестким из-за непосредственной близости между Ним и предстоящим перед Ним человеком в молитве. Физиологическая беззащитность, сопряженная с непосредственной близостью предстояния перед Ним и вкупе с тяготами из-за смирения с Его волей — в этих условиях шла эволюция становления организма человека от простого к сложному. (Эволюция — также как огонь, чем ближе к камню, тем быстрее он разогревается.) Итак, близость обуславливает более сильное влияние Его. Сие определило данный конечный образ человека, формирующегося в жесточайшем естественном отборе.

Повторюсь, что история человечества — это беседа личностей Творца и человека (плоть поспешает за душой, чтобы занять более удобное положение в этой беседе, не нарушая процесс). Именно по этой причине, в Священном Писании не обращается внимание на то, что там в нашей природе выросло или наоборот отсохло в течение многих лет, ведь речь идёт о межличностных отношениях человека с Богом в чистом виде. То есть общаются не тела и материи во взаимодействии, а личности. О любви личностей все речи в этом мире. Именно по этой же причине в Священном Писании в Книге Бытие, чтобы подчеркнуть характерный для личности мир, с помощью нарушений всех научных законов показаны живительные капризы любящего живого сердца в самом Акте Сотворения. Ибо в самом начале уже нужно подчеркнуть главное — речь пойдёт не о законе, а о воле любящих сердец живых Личностей и об отношениях между Ними. Писание игнорирует всё кроме личностей и подчеркивает только отношения между ними, подчинение не закону логики и верных вычислений, а любви. Ибо только это полезно нам, живым и спасительно. А плоть (а за ней и всё мироздание) поспешает за душой во Царствие Небесное в том образе, в каком сие произошло в День Пятидесятницы.

Дело всё в том, что мы не способны на подобное вознесение во плоти, ибо много в нас такого, кое является злом. Но злом оное является не по природе вещей, ибо зла нет в бытии. Злом оное предстает по другой причине — порядок вещей должен развернуться в такое положение, кое для данной реалии есть добро. А это дело времени, ибо Вселенная поспешает за молящейся душой, но не всё ещё в ней успело повернуться пока для движения. Иными словами, лишь бы душа была в Боге, а тело само без нашего вмешательства примет образ и подобие её. Там, где голова — там будет и хвост, то есть подобное порождает только своё же подобие. Также как младенец после многих лет становится взрослым и встает в строй к общественному служению. Но не сразу, что предстает перед нами злом. Зло — это добро, понуждающее к терпению и подвигу самопожертвования. Вот этот момент также имеет значение в Преображении Господнем Благодатью Духа Святого.

Что мы имеем в реальности на самых ранних этапах истории мира? Бог и человек в единстве — эталон добра. Ничего более нет и быть не могло. По этой причине перед нами ещё один шаблон бытия, ещё один образ единения, вне коего ничего не должно быть. Подобное рождает свое же подобие, а потому не смотря на бесконечные перерождения, в в сущности Единства ничего не меняется. Всё в этом мире остаётся и является только вот этим, только вот этой реальностью и только данная реальность может быть выражена посредством окружающего мира. Ничего более, кроме этого нет, то есть нечему более самовыражаться. Этим же тогда предстает перед нами чувственная природа, если мы что-то видим, что-то слышим, что-то чувствуем, то только Его. Так, в естественном отборе выкристаллизовалось только то, что не может упразднить или то, что не может изменить эволюция. Но эволюционирует именно этот орган зрения (орган беседы с Творцом), иными словами оный становится более комфортным для беседы душ в пределах Земли и в её условиях.

Он, человек силен только одним — имеет хорошо развитую чувственную природу (орган зрения — все тело). Чтобы жить, хорошо очищает от грязи естественного происхождения. Это еще один образ человека — он есть покаяние. То есть наш организм — это такой механизм очищения нашего видящего ока, твердыни, коя не поддаётся изменению. Повторюсь ещё раз, что данный «абсолютно неизменный и твёрдый камень» не только более долго «обрастал мхом и лишайником», но и наиболее часто избавлялся от всех этих наростов. Сама Вселенная принесла в себе множество катастроф. Благодаря этому эволюция шла не по пути улучшения какой-то одной физиологической особенности, позволяющей видеть Бога, а в сторону многогранности такой способности, но в рамках близких к Началу начал. Проявляется природа начала всего сразу — дар видеть Его сразу многими гранями. Человек изначально имел возможность зреть Его со всех сторон и сие не утратило актуальности на все последующие времена. Ведь он абсолютно беззащитен и только поэтому на него покушается всё сразу. Иными словами, ему надо видеть все, то есть человеку нужен многогранный образ созерцания Творца. Сим он отличается от зверя. Этим многосторонним оком человек остаётся в единении с Ним даже в земной среде, как и в самые начальные времена. То есть благодаря тому, что человек пережил много катастроф, в коих разрушалось всё, что разрушается, кроме Бога, то вселенная выступает здесь, как несущая образ покаяния. Общение обретает многосторонность ещё и в таких гранях, как приём пищи, видеть глазами, чувствовать запах, слышать ушами, чувствовать телом, научным прогрессом (наверное тоже разрушится) и созерцать мыслью, и большим многообразием (свойственному началу, в коем все формы распознания равнозначны своей изначальностью). Это важно произнести, чтобы понять одно: человек — это образ покаяния, образ очищения ока или образ очищения единства с Ним, с Богом.

Вывод. У нас нет ничего для достижения победы, но и ничего для этого не надо, ибо мы уже победа, так как с Богом и в Его образе. С нами Бог. Остается только разрушить все то наносное, чуждое и инородное победе, то есть Богу. Эту Грань нашей природы, Непобедимость, ничем не уничтожить. Этим надо пользоваться и без боязни топтать в себе всё самому (не ждать со стороны). Побеждает тот, кто сильнее себя очищает, свою непобедимость лучше держит в чистоте.

Покаяние начинается с молитвы. Заметьте, что когда мы молимся, то во время молитвы весь мир пропадает, становится прозрачным — перед нами Он. Мир принимает тот самый первозданный вид, в коем когда-то давно жили мы. Мы входим в ту сферу этого бытия, которое дошло до нас или осталось с нами, или в коем так и остались мы вне торжества эволюции, когда всё вокруг было первозданным и Началом начал, в своём прообразе, предопределившим все остальное в нашей природе: мы всматриваемся в мир и видим в нём только Божье, отбросив всё остальное; мы принимаем пищу и извлекаем из неё энергии, отбросив всё остальное; мы мыслим в поисках только Истины и если находим, то отбрасываем всё остальное и создаем условия быта сродни Царству Небесному, отбросив всё остальное. И так далее. Перед нами естественные процессы жизнедеятельности, кои, по сути, есть различные образы покаяния, в коем мы топчем самих себя, отбрасываем от себя всё, оставив то, что выброшенным быть не может из-за Божественного происхождения. Покаяние — образ и начало подвига самопожертвования. Перед боем надо соделать с самим собой то же самое — найти то, что будет жить вечно и отбросить всё остальное. Лучше умереть для греха перед боем, чем во время него. Ведь только в этом случае сможешь увидеть пути вечности жизни во время боя и в прообразе Христа возносящегося на Небо. Ведь заметьте, что Вознесение произошло во плоти после того, как с Ним общались апостолы, трогали Его раны, дали Ему рыбы и хлеб для вкушения. Он, Спаситель, остался таким же как все мы и вот Он в данном виде, растоптав Себя на Голгофе, не убив никого, поднимается на Небо в теле и с телом. Не душа Его и не Его духовная инстанция, не какой-то там эфирный свет или воздушная соприродность огню — нет. Он живой и Он такой, как мы. Это очень важно для воина, идущего на войну, на бой: растоптать себя и отбросить все лишнее, чтобы вернутся домой живым во плоти.

Здесь следует проявить осторожность. Бог явлен во многих Лицах, но сия многоликость не означает, что они скованы единством или одним телом. Бог во многих лицах — это не многоликий Янус. Каждая Личность, оставаясь составляющей этого единства, свободна в Своем самоопределении, свободна в выборе и воле. Каждая Личность в данном единении чувствует Себя свободной и в душевном комфорте, у Них не тело одно, а одна воля. Они едины волей. Казалось бы, если есть счастье, то просто приковать всех, лишить свободы (контролем) ради их же блага и радости. И все проблемы решены. Но так, в этой скованности ради блага их, чуточку меньше любви и потому так не будет. Не смотря на единство всех по собственному желанию каждый может позволить себе сказать: «Я не хочу быть с вами» И никто ему не воспротивится, а только скажут: «Захочешь вернуться, двери для тебя всегда открыты» Божественное Единство имеет место не благодаря соединяющей Их природе, а по желанию быть в единстве, быть вместе. Быть вместе по волеизволению, по желанию могут даже реалии далёкие от подобия друг другу. А вот быть единым только по природе — это только лишь видимость. Разные вещи.(Эти моменты важно принимать во внимание при исследованиях в Квантовой физике.)

Материя и человек — реалии далекие от подобия друг другу. Единство воли человека и воли материи — это что? Но, если сказать, что в созерцаемой Вселенной человек появился первым, то такое высказывание становится верным. А верно ли высказывание о том, что человек во Вселенной появился первым, а потом уже из него вышла Вселенная? Вселенная, сотворенная Богом — это не та Вселенная, в коей живет человек и в то же время та самая и есть. Двойственность её сильно сбивает с толку людей. Мы путаем то, что от Него было с тем, что от человека было. Во-первых, человек — это личность, которая пребывает с Личностью Бога в беседе. Только этот факт уже говорит о первенстве личности в созерцаемом нами бытии. Сам факт, что мы её созерцаем, говорит о том, что оная есть человек, ибо мы познаем только себя. Мы ищем в себе (а именно в окружающей Вселенной) Божественное в прообразе того действа, которое происходит в молящемся человеке — мы создаем в себе мир Божий и Им говорим слова Творцу.

Этот момент важен для ясности понимания многого. Кстати, мне думается (давайте обсудим сие с богословами), что именно по этой причине, материя, как форма жизни, «отдает себя» человеку науки, чтобы иметь полноту сообразности цели с волеизволением личности. Единство воль делает материю сопряженной с делом спасения человечества и всей Вселенной. Идея спасения не инородна этому бытию в любом его проявлении. Оное «хочет» быть с Богом через человека и двигаться к Нему уподоблением Ему через соволеизвроение человеку. Прах из земли и в землю уходит, но ведь Христос Воскрес и вознесся на Небо в теле. Я специально затронул этот вопрос. Ведь учёные, когда открыли атом и строение его, то в первую очередь они должны были заявить о том, что явления микромира — это форма жизни. Коловрат, как способ иметь прежнее бытие во Царстве Небесном. Они узрели характерные для личности черты, то есть увидели своё зеркальное отражение. В противном случае, какое же это открытие?

Бог един не естеством Своей природы, а волей всех Лиц, желающих быть вместе. А потому и единство по воле пребывающих вместе душ гораздо прочнее, чем самая крепкая броня. Здесь мы видим естество покаяния (слово природа не подходит, а других слов не смог подобрать): освобождение от инородных Божьему Замыслу влечений природы и телесных достоинств её. Но речь идёт не об убийстве оной, как сие практиковали в некоторых течениях мысли и древних греков, и эпизодически в западном Христианстве. Да, тело немощно, но всё же по возможности и по своей природной способности наше тело всё же как-то поспешает за душой. Это говорит об очень многом. И даже вознеслось со Христом на Небо. Тело слабое, а потому ему нужно время для преображения в Благодати Духа Святого, чтобы следовать за душой во Царство Небесное. Пусть медленно, удобопостепенно, но идти за душой. Если эволюция существует в реалии мироздания, то в том же числе через неё, может быть, человек достигнет необходимой степени Обоженья и вознесётся на Небо вслед за Спасителем. Иными словами, хотя тело является днищем этого корабля дальнего плавания, но всё же оное сопряжено с общими задачами всего судна и является также значимой частью палубы Царства Небесного. Оное, живое тело человека, должно быть наполнено радостью во всей полноте этого слова.

Тогда что такое очищение по природе? Приведу наглядный пример. Представьте себе, что вы охотник и пытаетесь рассмотреть зайца среди леса. Вы видите деревья, кусты, траву, что-то ещё, а самого зверька нет (хотя он там есть). Согласно теме обсуждения, всё, на что мы смотрим — это зашламление, среди коего надо разглядеть живое ушастое существо. Но как? Как очистить шлак? Нужно движение, благодаря чему всё то, что не он, тут же выпадает из поля зрения. Или как чешуйки золота при шевелении песочной массы начинают собираться в одно место. И вот заяц шевельнулся и тут же обратил на себя внимание. Понимаете, к чему веду? Веду к ясному определению природы очищения. Чтобы выявить то, что неизменное, надо изменить. Надо разрушить покой или постоянство, чтобы увидеть непорушимое, а именно то, что постоянное в абсолюте и потому осталось не разрушенным. Простое движение и тут же всё лишнее, как пелена с глаз, уходит в небытие. То есть нужны перемены, чтобы увидеть то, что станет контрастировать движению своим свойством постоянства. Изменяющаяся среда отторгает и вычленяет инородное постоянное. «Слышите знакомые нотки»? Да-да. А ведь это покаяние, в котором человек рушит в себе все идолы, зашламляющие веру, причем любую веру. (Это свойство важно помнить тем, кто занят исследованиями в областях Квантовой Физики.) Движением разрушается всё то, что не есть постоянство по природе. Этот закон, явленный в самом чистом и элементарном виде, нам важно сформулировать, ибо оный открыт и работает в укладе жизни древних и является основанием веры тех эпох. Человек был Богом по чистоте души покаянием. Хотя в предыдущем предложении есть два момента и оба революционные, и обе революции не могли произойти одновременно. Их разделяют многие тысячелетия. Первая революция — чистота духа является силой. Вторая — в пределах чистоты может возникнуть целая Вселенная, в коей чистота духа предстаёт множеством граней и выражений уже в пределах зримого космоса. Вторая порождает учение о Коловрате. Быть Божественным по чистоте духовной переходит в Божественное бытие по множественности и по многогранности. Потом уже Сын Божий даёт Благодать Духа святого, обладая Коим человек самопроизвольно остается в Божественной чистоте и теперь уже он становится Богом в большей полноте — по Благодати Духа Святого. Точнее ему легко быть чистым, если он несёт в себе Его Сущность и общается с Ним Его же Сущностью:

27 Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть.

28 Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас;

29 возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим;

30 ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко.

(Матф.11:27-30)

Об этом надо говорить. Почему? Потому, что Благодать Духа Святого — это реальная Сущность, а всё то, что было предтечей восприятию Его — это такие «контрольные точки», кои символизируют верность выбранного пути, обуславливающем возможности быть готовым принять очеловеченного Бога, Христа, и через Него стать обладателем Святого Духа.

Привожу не зря такое понятие «Быть Им по чистоте духа». Тут просто перенял понятийный язык отцов Церкви, которые учат, что «Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом по Благодати». Дело в том, что всякая реалия бытия несёт своё «понимание» об Абсолюте, коим является Творец. И в каждой из этих реалий человек должен иметь Его образ, то есть быть Им. Бог являет нам какое-то Своё свойство, чтобы мы через это Его явленное только в абсолюте свойство, стали ещё в одном сопряжении с Ним в более качественном общении с Ним. Каждая реалия живет тем, что свидетельствует о Боге в свойственной себе специфике. Другое дело, что мы сие уже давно даже не замечаем, а ведь в процессе эволюции, если таковая существует, каждое новое свидетельство о Нём — есть революция, новый прорыв в торжестве над смертью и сие есть «быть Богом в рамках данного свойства». Именно чистота духа, хоть и далеко не вся полнота Божественного, но оная есть ворота и люди через них соединялись с Ним и в границах чистоты, безгрешности были в общении со всеми остальными гранями сразу, то есть совокуплялись не с какой-то Его частью, а со всей Его полнотой, входили в сферы более сильного единства с Ним, с Ним во всей Его бесконечности. Чистота духовная, хоть только лишь притвор этого Дома Царства Небесного, то есть не вся полнота, но силище, побеждающая всё. Всю же полноту Его человек получит позже, Сошествием Духа Святого через Христа. Присутствие Благодати Духа Святого обуславливает одновременно весь симбиоз специфических свидетельств о Творце. Сразу всё в Одном.

Также следует сказать и другое. Что чистота Духовная — это не грань или свойство, или оная не есть одна из множества сторон. Чистота — это природа Сущности. Её нельзя ставить в один ряд и «на одну полку» с остальным разнообразием свойств Творца. Также как в природе человека организмом является только голова, кою нельзя ставить «на одну полку» с рукой или ногой, ибо оные не равнозначны, так как руки и ноги — члены тела. Так вот чистота — голова мироздания, как чувственно воспринимаемое всего того, что происходит в пределах чистоты. Чистота — это сам дом, в котором вовсю клокочет жизнь Царства Небесного. Но ещё не Царство Небесное, ибо чистота духа — это такое состояние души, позволяющее принять Его, но не Сам Он. Эти тонкости важны, ибо очень часто их не замечают и смешивают, что и приводит к сильным заблуждениям. Такова предтеча кровавых потрясений. Очень и очень важно правильно поставить приоритеты в ходе суждений об Истине.

Жизнь по естеству своему Божественная, имеет Божественное происхождение, а потому, если признан факт бытия эволюции жизни, то маршруты её движения-становления всегда предопределены пределами также Божественного, то есть идут внутри Его границ.

Итак, Благодать Духа Святого — реалия Царства Небесного. Что могло предшествовать этому? Если сказать о том, что это есть пустота, как чистота от скверны в чистом виде, то будет ли это правильным? Очевидно, да. Ведь лучше не иметь вообще ничего, чем инородное Ему о Нём свидетельство. Не так ли? Так. А пустота греха — это есть наиболее близкое к Его природе состояние. Можно ли назвать её Сущностью? Нет, наверное, нельзя. Зато сущностной предтечей — можно. Также как огню предтеча жаркий свет. То есть, если жизнь имела место быть до Сошествия Духа Святого на апостолов, то оная придерживалась именно пустоты или чистоты. То есть древнему человеку надо было постоянно себя держать в чистоте. Отсюда различные практики стяжания чистоты. Не этот ли прообраз пустоты до сих пор практикуют индусы, называя сие Освобождением. Быть Богом по чистоте духа и души — быть сильным и до Рождества Христова эволюция исповедует именно эту тенденцию. Иными словами, перед нами общие контуры того, каким было древнее дохристианское проявление веры. То есть оная могла быть только такой.

Вероятно, когда-то задолго до возникновения Христианства было уже много предтечей мессии, которые могли это привнести, как особую силу, как действенное оружие в борениях за жизнь. Каждый из них был новым этапом, привносил новую ступень сближения к Богу, следующим шагом приготовления к принятию Христа. (Может быть среди них был Велес, ибо неспроста он произносится со словом «колесо», то есть «Колесо Велеса») Всё говорит только о том, что человек стал Богом по покаянию задолго до Пришествия Христа, уже в дохристианской религиозной традиции. И было сие пророчеством о будущем Мессии. (А ведь сие есть ещё не всё, ибо новый предтеча — суть природы Коловрата, в коем в самом чистом виде представлено то, что одно движется относительно другого причём(!) в пределах свидетельства о чистоте. То есть чистота становится теперь ещё динамичной. Замкнутой, цикличной системы — очень важно подметить. Причем цикличной в образе окружности, а именно в точном её исполнении — равноудалённости каждого фрагмента от центра. Пустота и Коловрат остаются в одной и той же сфере, но имеют различные наполнения. Заметить их отличия нам важно, ибо через это мы видим то, что привнёс Спаситель. Сущностью Духа Святого оказалось возможным не нарушая Законов Природы, оставаясь в сфере их функционала (чистоты, пустоты) воскреснуть из мертвых и подняться на Небо. Об этом важно сказать, чтобы ясно понимать то, как пришло Христианство на Русь. Кстати, слово «колесо» имеет схожесть со словом «колоть» и словом «раскалывать». То есть понятие колеса и колоть, колотить являются смысловыми синонимами, то есть в те времена принадлежат к одному учению.)

Мне думается, что несколько наивны те, кто высказываются о дохристианских верах славян, как об идолопоклонстве примитивных верований недоразвитой цивилизации. Во-первых, идолопоклонством может стать любая вера, даже с самым верным учением. Не с этим ли вели борьбу отцы Церкви на всех Вселенских Соборах, да и вообще в рамках даже Православия люди умудряются опуститься до идолопоклонства (хотя и тем же православным языком понятий и в рамках учения, а ведь их трудно осудить). Во-вторых, столь долгий временной срок формирования славянской цивилизации говорит только об одном — эти люди ходили Божественными тропами, в рамках Божественного Замысла о человеке и, всё же, имели верное представление о Творце. Все ложное всегда временно, а потому мы ничего о нём не знаем — ложное до нас просто не дошло и кануло в летах, не оставив никакого наследства. Богослов или философ — это такой охотник, которому нельзя ранить зверя при стрельбе, но точно бить наповал. Ибо подраненный начинает мстить. То есть правильная вера должна очень точно сформулировать определение о Боге. Человек, благодаря ей должен сберечь образ Божий. Зверь должен быть убит не физически, а духом. Чем суровее климат, тем всякая альтернатива образу Его более губительна. То есть вера северных людей просто обязана быть наиболее истинной. «Зазубрины» в вере всегда кровоточат и, говорят, сие было естественно для тех времён. Да, но только для Византии с её мягким климатом, ибо хороший климат дает некий задел для возможности восстановления (если споткнулся и упал на земле, то можешь вновь встать, а вот высоко в горах, если упал, то встать уже нет такой возможности). Суровость климата не терпит ошибок и требует оптимальности во всем, а также требует беречь и бороться за жизнь в любом её виде. А так как всё же «ошибаться — человеческое есть», то и жертвенность собой для живущих в таких условиях — норма. Они не считают это подвигом. (Именно по этой причине на Севере Христа могли принять, как одного из былинных богатырей в своём народе, но ни как не Сыном Божьим; также как в Индии Его приняли не Сыном Творца, а как ещё одного Аватара Бога, поставили Его на одну полку с Кришной, Атманом и так далее). Кровь и жертвы не воспитывают и не устрашают тех, у кого нет услаждений в повседневности, в отличие от живущих в мягком климате. Рычаги воздействия на северного совсем иные — вразумительное слово. Нужны не «кнут и пряник», а ясно сформированная убедительная мысль. Иными словами, вот тут жизненно важна высокая активность мыслительного процесса вкупе со знанием огромного словарного запаса. Нет, жить хотят все, но северный теряет меньше, ибо радости телесные его так не держат, как средиземноморца, который даже живёт вожделениями плоти. Северянину надо просто сказать ясно и понятно всю правду, и он с пониманием дела идёт на жертвы собой. Вот откуда эта национальная черта — желание знать общее дело и видеть свой вклад а его успех. Ясное понимание порядка вещей и осознание своего места в бытии рычаг управления обществом. Рабство для северных — унижение. (Ф.М.Достоевский потом об этом скажет так: «человечное отношение к личности поднимает её с любой ямы, вытаскивает из любого болота».) Именно по этой причине, славяне — «ясно говорящие» и именно по этой же причине и только по этой причине столь сильное развитие получила Веданта. А южанин же, повторюсь, сильно путается в неге, по меткому замечанию Н.Карамзина, купается в плотских удовольствиях. А так как общество живёт этими ценностями, то появились учения, кои стимулировали удерживать общество в единстве уже с помощью этих посылов. На основе этих низменных ценностей возникли рычаги удержания мира в государстве, как характерная специфика для этих народов. Так формировался национальный характер. Они начали сами организовывать оргии и даже уделяли для них «отхожее место». Проявление страсти вожделения стало не хаотичным, а организованным. Именно по этой же причине в древнем Риме столько развлечений с кровавыми развязками. Два образа жизни и совсем иные подходы к решению одних и тех же проблем. Это надо помнить всегда, ибо так формировались национальные характеры. Приведём примеры с Крестовыми Походами в Иерусалим. Молодых людей сорвать с насиженных мест можно только доходчиво предложенной идеей, но никак не запугиванием и тем более никак не материальным стимулом. То есть сознательность и ответственность — черта древних народов Севера. Цивилизация Севера и её вера шли в рамках Божественного определения по уникальному пути.

Тогда возникает вопрос. Не могло ли сие сыграть плохую службу, стать слабостью, когда во власть проникли как раз люди с таким пониманием о жизни. Ведь отдали на растерзание Русь в 1917 году и оная покорно пошла на Голгофу. Думаю, что все надо делать в меру. Ведь даже деятельность дьявола в присутствии Творца становится частью Его промысла. Бес тормозит живое сопротивлением Ему, но ведь чем сильнее растягивается влияние Бога на бытие, тем лучше проникновение Его в окружающий мир. Просто добро в данном случае должно быть соизмеримо с возможностью и необходимостью его проявления. А не так, что стало медвежьей услугой. Сам этот факт, что есть сопротивление Ему свидетельствует о том, что не весь мир проникся Его Энергиями. Это неполнота есть.

Далее, если мы продолжим свои суждения и обратимся к темам исследований учёными мужьями Средневековья, то заметим некоторые важные обсуждаемые ими странности старой Руси. Умнейшие люди тех времён говорят о «молчании Руси». Протоиерей Георгий Флоровский в своей «Пути русского богословия» пытается показать, что никакого молчания-то и нет совсем. Приводит в примеры известные памятники: «Русская правда», «Слово о полку Игореве», «Повесть временных лет» и так далее. На самом-то деле в оправданиях тут тоже нет особой надобности, ибо говорить можно только о том, что болит или воспалилось. А болезнь нормой жизни никогда не была и не будет. И, если что-то не имеет для жизни значения, то и не востребовано, то есть не проявится в истории. Именно поэтому-то имели значимость богословские разработки, коими хвастается Европа. Православие гармонично вписалось в традиционный уклад мировосприятия древних славян, а потому и не было надобности разрешать вопросы, кои не появились. Нет противоречий, свойственных западному Христианству. Только инородное для физиологии народа требует бесконечные обоснования Истины для примирения непримиримых, чтобы инородное перестало быть таковым.

Мне думается, что Западное Христианство, утратив Благодать Духа Святого, неизбежно вернулось к тому образу, в коем жили их предки до Рождества Христова. Если ушёл Удерживающий, то неизбежно для удержания сообщества в структуре государства стихийно включаются прежние механизмы утверждения мира и спокойствия внутри социума — язычества. Общественные ценности скатываются назад, но уже на новом понятийном языке. Именно по этой причине вся философско-богословская школа Запада — это возрождение именно той самой веры, коими жили предки. Понятийный язык, правда, стал уже Христианским. Государственность должна была как-то за себя стоять, а потому и подключалось всё то, что попадало в поле зрения как действенный инструмент. Просто власть, как и любая вершина, предполагает открывающийся с неё обзор. То есть с неё всегда раскрывается один и тот же вид, о коем вынужден свидетельствовать стоящий на ней. Не важно, когда он на неё взобрался… сегодня, вчера или много веков назад, но важен сам понятийный язык, с помощью коего этот вид с Вершины выражается. Не исключением стала и западная мысль — это Веданта в христианских одеждах с ценностной примесью из Византии. Другое дело, когда есть присутствие Благодати Духа святого. Русь же живёт присутствием Благодати Духа святого. «Духом Владычним утверди мя» или «Дух Твой Благий наставит мя на землю праву».

Представьте, что некий попал в глубокую воду. Чтобы жить, ему надо делать определенные движения руками и ногами. Таков образ спасения на основе того, что оказалось доступным ему в данном положении. Но вдруг он увидел посреди воды столб. Он подплыл к нему и уже образ спасения изменился. Теперь он просто держится за него. Примерно такое отличие между верой до Рождества Христова от Христианства.

В Христианстве Коловрат принял иную реальность. Жизнь древних была очень динамичной. Они жили не сидя в авто ли на диване перед телевизором, а в самом трудовом процессе. Не было понятия об отдыхе, но везде была смена трудовой интенсивности. Они вместо отдыха занимались чем-то требующим меньшую интенсивность физической нагрузки. Коловрат — это формула соединения отдыха (центр вращения) и динамики кружения в тяжелом физическом труде (ломанные лучи — головы бегущих коней). В этом контрасте наиболее сильное переживание экстаза (очень важный показатель, ибо им измеряется всё в древнем мире, степень переживания радости сопряжена с единством мира Вселенной и мира душевного — если центр Колеса Велеса в человеке един с Колесом Велеса мира, то есть с Богом — это высшая степень счастья, а если нет — это просто похоть телесная). Сам символ Коловрата — это формула экстаза, восторга торжества жизни. Чем быстрее вращение, тем сильнее контраст, тем сильнее или слаще переживание счастья. (С душевной раной даже самый физически здоровый человек не может жить. С физическим недугом жить согласен всегда, более ста лет. Высокая динамика Коловрата, в коей многое терпит физиология тела, важна только ради одного — выше поднять экстаз духа.) Покаяние было адаптировано в данный образ жизни. Когда же эти символы были привнесены в современную Европу, то кроме фашизма в них европейцы ничего увидеть не могли.

В добавление ко всему сказанному есть смысл привести слова владыки Арсения из Святогорского монастыря о том, как утверждалось Православие на Руси. Пресвитер говорит, что высококультурная сверх цивилизованная Византия славится обилием мучеников за веру. Причем истязали с традиционной для того общества изощрённой жестокостью: жгли, мучили, четвертовали и так далее. Для них, «культурных», сие было привычным в пределах шоу-развлечения. На Руси же… молчание. Все святые в большинстве своём дожили до преклонного возраста. А погибшие за веру не истязались, а были убиенными чисто по политическим причинам. Кстати, не будем «далеко ходить», Гитлер взял на вооружение идеологию именно из Византии — из земель современной Италии. Как вам, уважаемые читатели, такое?

В чем же главное отличие направлений богословской школы Севера и школы более южных широт? Ответ на данный вопрос имеет натурфилософские корни.

Солнце в понимании всех народов разное. На Юге Солнце дарит жизнь по весне, а ближе к лету от нее уже остается только пепелище. Вся растительность выгорает под нещадными лучами светила. То есть сначала Солнце дает жизнь, а потом и убивает. Иначе говоря, для южных Бог сотворил и творит и добро, и зло. То есть творить и добро, и зло — это такой образ Его, образец для подражания. Для людей Севера все иначе. Солнце взошло — появилась жизнь. Солнце зашло — жизнь остановилась. Полярный день — светло, полярная ночь — темно. Темнота — это отсутствие света. Холод — это отсутствие или мало тепла. Зло — это отсутствие или мало добра. Ночь — это не день, а просто Солнце зашло. Счастье — это отсутствие боли и горя. Здоровье — это отсутствие болезни. (Узнаете оттенки практики Нирваны в Веданте, перешедшие в Буддизм?). То есть образ Творца для славян другой, а значит и образец для подражания — Бог зло не создавал, но творил и творит только добро. Злом доброе становится по другой причине — мы его используем не по назначению, не к месту, не во время, меньше или больше нужного. «Медвежья услуга». Жизнь — это такой путь Божий, то есть надо идти там, где человек может жить и жить счастливо или быть в единстве с Ним. Исходя из этого, мы понимаем очевидное, что человек падший — это когда у него в душе нет Бога. Два варианта решения проблемы. Первый — это можно творить зло, ибо для них сие есть образ и подобие Бога. Иначе говоря, в представлении южных: есть человек — есть проблемы, нет человека — нет проблем. То есть нам следует быть Ему подобным в этом же — делать и доброе, и злое. Согласно же мировосприятию северных людей — надо человеку помочь вернуться к Богу, если в нем Его нет.

Вот тут очень важно сказать о том, что эти две формы миропонимания могут дополнять друг друга, если верно расставлены приоритеты и между ними очень сильно размыт контраст. Напряжение между противоположностями должно быть в рамках, соизмеримых с физиологическими способностями претерпевать сей дискомфорт ребёнку.

То есть идеал северянина исходит от верного понимания о Боге — образец для подражания — твори добро всем и тем, кто нас любит, и тем, кто нас ненавидит. Узнаете наше родное Православие? Да. Христианство — это, отчасти, древняя славянская религиозная традиция, только (также как и само учение Христа) звучит она на понятийном языке южных народов. Вот где начинается конфликт или единство двух цивилизаций. Для нас Священное Писание дорого тем, что в нем победоносное шествие древней славянской веры явлено в полноте.

Исходя из сказанного о добре и зле, главную идею древних славян можно выразить ещё и по-другому: все надо делать хорошо, а плохо само получится. Ибо зло всегда свободно в самоопределении и «работает без нашего ведения и воли». Иными словами, золотая середина между добром и злом сама по себе возникает без нашего согласия на то. Остается только дать определение понятию «Хорошо» в абсолюте, ибо надо стараться хорошо делать до абсолютной степени. Например, идти и побеждать смерть, а жизнь сама по себе приложится. Жить с семьей и максимально стараться отдавать себя воздержанию. Или идти в монастырь и подняться в аскезе максимально высоко, а семья сама по себе будет, ибо найдётся много желающих иметь строгих к себе детей (настрой отца на подвиг передается к детям). Если есть патриархат, то матриархат сам по себе возникнет. У вершины, какой бы оная не была высокой, всегда есть склоны и основание. И так далее. Этим абсолютом древние называли абсолютную духовную чистоту.

Исходя из сказанного, потихоньку начинают определяться контуры веры древних славян. Нам современным наследникам тех людей остается только по лучше разобраться в этом, чтобы продолжая идти тем же древним путём и не изменяя собственному укладу жизни понести в себе Христа. В принципе, так у нас было до начала правления царя Ивана Грозного. Что-то можно брать даже у Византии, но только в границах неприкосновенности сложившейся веками образа жизни и традиции. Наследие инородной культуры может быть воспринято только по необходимости (весьма сомнительно) и только безобидным, и безопасным дополнением к уже существующему миропониманию, мировосприятию, укладу жизни. Но никак не заменой и не подменой естественно сложившегося и утвердившегося веками «более совершенным и цивилизованным», ибо сие есть уже покушение на убийство целого народа.

Если позиционировать себя на теоцентризме, то всё движется ради одного — все живет созерцанием Его (то есть связью с Ним) и именно благодаря этому имеет бытие. Сказанное в предыдущем предложении — это очень трудный понятийный язык, в коем очень сложно видеть суть определения, а оное в нём есть. Сказанное верно, но не может быть воспринято не подготовленным умом. Для начала, есть смысл обратиться в народные сказки Руси. Не надо смущаться, ибо это тоже научный подход.

Замечательная русская сказка «Аленький цветок». Там девушка влюблена в лесное чудище. Оказывается, что это заколдованный принц. Поцелуем она его расколдовала. Видеть в чудовище страждущую личность может только человек. А ведь это касается всего…. Видеть путь жизни в аду — это тоже «из этой оперы». Та, которая увидела человека за всем этим ужасом, увидит путь жизни даже в безжизненном пространстве. Этот же момент видим мы у древних: на одном из рисунков каменной живописи, оставленной древними, изображен мамонт в голове коего маленький человечек. Древние видели в этих величественных животных личность. Они подолгу наблюдали за этими красивыми животными и увидели много схожего с собой — характерные для личности черты в поведении. И, наверное, кричали слово «Эврика». И ведь, в этом же прообразе, будучи абсолютно не приспособленным к выживанию, беззащитным и беспомощным, но просто любовью древний видел пути жизни — он выжил в этом жесточайшем естественном отборе. Опыт сей очень важен для нас.

Тоже самое делает каждый учёный, исследуя внутренний мир материи или чего-то ещё, ищет свое отражение, характерные для личности черты и, если что-то находит, тоже кричит от радости «Эврика». Материя — это форма жизни. Изучая труды учёных, вижу, как они маются в попытках с помощью законов смерти выразить законы внутренней жизни материи. Беда в том, что в умах умнейших людей неверные установки и определения о человеке, ибо они живому дают имена мертвого. А так как всякое познание по природе несет в себе антропоморфное (хотя и в пределах заблуждения) восприятие Истины (от этого никуда не деться, ибо само понятие об Истине не имеет иного, но только человеческого выражения), то неверные установки о природе человека проецируются на все остальное созерцаемое, создавая противоречия. Чтобы познать мир, следует познать себя и дать верное определение о человеке. Этот видимый мир вышел из человека, а потому, исследуя Вселенную, мы пытаемся познать самих себя, ибо оный так и остался тем, кем был. Оный есть мы, в противном случае, само познание чего-то вокруг невозможно. Также как молитва имеет сопряжение с поиском в себе Его и сие происходит только в рамках нашей природы естества.

Когда мы смотрим на мир телесными очами, то перед нами стена в потусторонний мир и мы ищем в нём то, что телесными очами узреть невозможно (в точных науках для этого специально делается допуск). Мы телесными очами не видим мир Божий и вина лежит на нас, то есть такой мир без Бога вышел из нас — на нас вина. А вот то, что мы видим очами духовными — то нас радует и вот этот мир создал Бог, тогда и человека составляющая единства с Ним. Иными словами, если мы закрыли духовные глаза, то живем по законам, которые сами создали отпадением — этот мир темноты вышел из наших способностей его познавать — нам надо все трогать. А если мы открыли духовные глаза, то видим Божий порядок вещей. Мы видеть что-то или чувствовать в этом мире не можем вне этого. Бог создал мир, но то, каким он нами воспринимается телесными очами — это наша вина, ибо не видим за этим личности Творца. Если наука не вернётся в лоно религии, то все её исследования, хоть и не выйдут за рамки богословия, но выводы её толкнут к катастрофе — просто это будет ещё одним научным знанием о мире. Мы поймем, что так нельзя было поступать или отсутствие результата для ученых — тоже результат. Такое научное познание себя становится грехом Анона, коего Господь умертвил. Представьте себе весь Земной Шар в руинах и вот сидит ученый аналитик и рассуждает: «Научный эксперимент показал, наука обогатилось еще одним знанием о Вселенной. Теперь мы ведаем об ещё одном свойстве мироздания». Мир был в гармонии, а стал пеплом, но зато таким он понятен человеку. Так вот под понятием «мир вышел из человека» подразумевается именно телесное — вот этот процесс испепеления и разрушения. Человек, чтобы познать живое, стал его разрушителем и следом за ним в мир вошло разрушение, и разрушением мир вышел из человека, разрушением он попадает в поле зрения и разрушением мы все познаем. Как это понять? Посмотрите на Солнце — это процесс распада, который происходит в недрах звезды. Вы можете видеть эти предметы. Почему? Потому, что в них тоже происходит радиоактивный распад, но только не такой интенсивности, как на Солнце. Заяц притаился в траве, его не видно, так как он без движения. Так во всем и везде. Все, что мы чувствуем — все вне стабильности, точнее оное этой стабильностью было. Этими эталонами мы пытаемся мерить Вселенную. Что же тогда ищет учёный? Учёный ищет то, каким был мир в самые первые мгновения бытия Вселенной в таком состоянии разрушения. Он ищет вход в этот лабиринт, в который когда-то вошёл. Это он называет Истиной, ибо сама эта близость к Началу начал уже живет по законам распада. То есть, хоть и является почти точкой отсчета, местом, через которое человек вышел из Царства Божьего, но в таком виде мир более понятен, ибо имеет производную, имеет причину, с которой началось развитие, то есть факт разрушения уже присутствует. Поддаётся анализу. Точка имеет много определений и начало распада — одно из них (это для Квантовой Мех-ки). Так вот рассуждая о человеке, мы пытаемся телесными очами видеть то, что было до отпадения. Мы приблизимся к точке Начала начал очень сильно, но перейти через неё не сможем. А это уже есть не вся полнота природы жизни.

О познании с иной стороны. Перед нами живой организм яблока, упавшего с ветки. Так как оно живое, то может противостоять микроорганизмам. То есть в общем плане наделено такими свойствами, как постоянство, хотя и относительное (ибо когда-нибудь оное, все же, загниет). Ибо если мы разрушим ткань клетчатки этого фрукта для познания его вкуса, то, как продукт, оное тут же начинает загнивать. То есть в погребе до следующего сезона оное уже не доживет (как бы меньше подобия постоянству). Яблоко (до разрушения клетчатки) также наделено чувственно воспринимаемой пустотой, ибо, если мы не разрушим ткань фрукта, то вкусовые качества мы так и не распознаем. То есть в общем плане цельное яблоко для нас — вкусовая пустота до того самого момента, пока мы не разрушили клетчатку его мякоти, если так можно выразиться. Если мы несколько утрируем постановку вопроса и предположим, что мы яблоко можем видеть, только распознавая вкус выделенного им сока, то яблока для нас как бы нет. Нужно разрушение его клетчатки, чтобы оное для нас появилось. Яблоко наделено ещё одним важным свойством — оное едино есть. Если его разрезать или нарушить это единство цельности, то, как мной уже сказано, оно испортится. Также как единство начала и конца — важное условие цельности, а значит жизни. Если, к примеру, началось развитие растения из семени, то это начало едино с концом этого развития — цветком. Если это единство цельности нарушить, то сие не есть уже образ единого Бога, а значит жизнью это растение уже не назвать — растение погибло, как утратившее образ Божий в свойстве замкнутости и цельности, а потому не дало созревших семян и осталось навсегда в прошлом. Разрушением мы видим характерные для личности черты.

Тоже самое делает каждый учёный, исследуя внутренний мир материи или чего-то ещё ищет свое отражение, характерные для личности черты и, если что-то находит, тоже кричит от радости «Эврика». Материя — это форма жизни, ибо в ней распадом свидетельствуется о Творце, о личности. Изучая труды учёных, вижу, как они маются в попытках с помощью законов смерти выразить законы внутренней жизни материи. Беда в том, что в умах умнейших людей неверные установки и определения о человеке, а так как всякое познание по природе несет в себе антропоморфное восприятие Истины (от этого никуда не деться, ибо само понятие об Истине не имеет иного выражения), то следует сперва дать верное определение о человеке. Этот видимый мир вышел из человека, а потому, исследуя Вселенную, мы пытаемся познать самих себя, в противном случае, познание чего-то вокруг невозможно. Когда мы смотрим на мир телесными очами, то перед нами стена в потусторонний мир и мы ищем в нём то, что телесными очами узреть невозможно (в точных науках для этого специально делается допуск). Мы телесными очами не видим мир Божий и вина лежит на нас, то есть такой мир без Бога вышел из нас — на нас вина. А вот то, что мы видим очами духовными — то нас радует и вот этот мир создал Бог, тогда и человека составляющая единства с Ним. Иными словами, если мы закрыли глаза, то живем по законам, которые сами создали — этот мир темноты вышел из наших способностей его познавать — нам надо все трогать. А если мы открыли глаза, то видим порядок вещей. Мы даже видеть что-то или чувствовать в этом мире не можем вне этого. Бог создал мир, но то, каким он нами воспринимается телесными очами — это наша вина, ибо не видим за этим личности Творца. Если наука не вернётся в лоно религии, то все её исследования, хоть и не выйдут за рамки богословия, но выводы её толкнут к катастрофе — просто это будет ещё одним научным знанием о мире. Мы поймем, что так нельзя было поступать или отсутствие результата для ученых — тоже результат. Такое научное познание себя становится грехом Анона, коего Господь умертвил. Представьте себе весь Земной Шар в руинах и вот сидит ученый аналитик и рассуждает: «Научный эксперимент показал, что такой вывод был неверным. Наука обогатилось еще одним знанием о Вселенной». Мир был в гармонии, а стал пеплом. Так вот под понятием «мир вышел из человека» подразумевается именно этот пепел и разруха, ибо в этом случае. Через человека в мир вошло разрушение и разрушением мир вышел из человека. Как это понять? Посмотрите на Солнце — это процесс распада, который происходит в недрах звезды. Вы можете видеть эти предметы. Почему? Потому, что в них тоже происходит радиоактивный распад, но только не такой интенсивности, как на Солнце. Так во всем и везде. Все, что мы чувствуем — все вне стабильности. Этими эталонами мы пытаемся мерить Вселенную.

То есть, чтобы встать на точку теоцентризма, нужно хорошее основание. А ведь здесь уже начинается углубление в природу первопричины, кою потом назовём сферой бытия Квантовой Механики. А понятийный язык изложения математики не входит конфронтацию с такой постановкой смысла, а даже становится доспехами этой идеи. То есть сообразуется с таким мировосприятием в полном соответствии с функциональными возможностями математического диапазона. Точки созерцания одной и той же проблемы всегда являются дополнением одна другой, ибо едины в самом предмете созерцания, осмысления и исследования. То есть никак не противоположны и не уничтожаются взаимно, а суть разные оттенки одного и того же. Сие высказывание — ещё один вариант расклада причины множественности направлений мысли в пределах одной религиозной системы. Более того, жизнь не стоит на месте, а потому новые течения в миропонимании неизбежно привязаны к единому предмету исследований и поисков. Они также вписываются в древнюю веру славян, но только теперь уже именно в той проекции, какая была перед самым-самым Рождеством Христовым. Они все ведут к Богу через Христа Сына Божьего. Христианство — это не ещё одна точка зрения в пределах древней славянской традиции, а конечный пункт соединения всех течений мысли «Приидите поклонимся Цареви нашему Богу». Всё должно видеть Бога и все должно вести к Нему. Ему, человеку, надо в первую очередь видеть Бога, ибо в бытии ничего более нет, кроме личностей и межличностного общения. И, кроме единства личностей между собой, ничего нет — всё только в рамках этого. Знания должны быть в гармоничном сопряжении с тем, что видим мы.

Представьте себе, что вы начали строить дом из леса. Вам привезли брёвна. У вас под рукой карандаш и лист бумаги. Нарисовали чертёж, нанесли все размеры. Далее провели все необходимые расчёты количества строительного материала и стоимости. На этом в расчётах необходимо остановиться, ибо далее включаются совсем иные принципы решения задачи. Для наглядности освещения вопроса рассмотрим два пути. Предположим, что мы решили поступить логично. Согласно своим чертежам сразу нарежем брёвна по размерам, а также там, где это необходимо вырубим пазы, а на концах каждого бревна для угловой связки сделаем нужные углубления и стыковые вырезы. Тут же оформили проёмы для дверей и окон. Всё готово, осталось только собрать. И вот тут началось… Дело в том, что в расчётах невозможно учесть некоторые особенности рельефа строительного материала. Брёвна не идеально круглы, а потому друг к другу не подходят, ведь в каждом есть и сучки, и неровности, и просто кривизна, и просто многое оказалось вне поля зрения при расчётах. Хотя, казалось бы, разумнее поступить именно так, но дом не получился. Ведь после разработки плана необходимы уже не расчёты, а, в переносном смысле, «посохом нащупывать твёрдую кочку в этом болоте», то есть нужно верное решение по каждому бревну. Каждое бревно надо притирать, адаптировать, подгонять к другому. Каждый вырез надо делать уже на месте монтажа бревна, точно зная, что именно здесь должен идти этот паз или прорезь. Берем бревно и ложем его на другое в строящейся стене. Далее чертилкой непрерывную линию проводим вдоль всего места соприкосновения брёвен. Каждая неровность нижнего отражается на верхнем. Тоже самое с другой стороны будущей стенки. После этого верхнее переворачиваем и только после этого между двумя чертами убираем все лишнее. Мы видим верный путь наощупь и потому не ошибаемся. Никаких расчетов — все только в порядке очереди по месту притирки двух брёвен и в порядке очереди, и в пределах того, что попало в поле зрения необходимости делать в данный момент. Дом получился. Также как направление движения по лесу — это одно, а когда мы идём, то только лишь придерживаемся его, ибо многое приходится обходит стороной: овраги, валежник, ручьи и так далее. Точно идти по прямой в данном направлении невозможно.

Видеть путь и знать путь — понятия гармонично совместимые, но никак не заменяемые. Ведь планы — одна, а жизнь совсем иное. В данном сочетании единства и борьбы противоположностей мышления-зрения складывалась вера. Видеть Бога — это одно, а идти к Нему — это уже из области научных исследований. Но нам важно, что древние осознали главную идею веры — надо вести не расчёты, а просто хорошенько омывать свои глаза, чтобы они лучше видеть пути-дороги. То есть речь идёт о том, что надо постоянно держать органы зрения (мышления) в чистоте. В принципе тема о покаянии — главная мысль этой книги и главная тенденция древней славянской традиции.

Учения тех времен были просты и гениальны, хотя древний доверял только своему зрению и интуиции. Ведь если знания, упорядоченные в структуре религиозной концепции, вписываются в образ созерцаемого Творца, то данная доктрина имела или имеет живучесть. Мышление — это тоже форма созерцать мир, только в свойственных ему формах и сие есть также значимая составляющая этого корабля. Хотя это только лишь днище его, но это часть корабля, коя служит общему делу. То есть остается составляющей и не в той остроте приоритетности несёт жизнеутверждающую функцию, везде следует вместе с ним в этом плавании. То есть учение должно быть верным.

Самое первое учение на Земле вмещалось только в одно слово «Бог», то есть несло в себе только самые общие моменты устроения мира. Далее в границах данного мировосприятия возникло слово «человек». А потому наш организм стал первой книгой о мире, первым словом о Вселенной. Ведь эти знания — он сам, сама его природа человеческая. Ведь для самого себя, человек сам себе понятен, из-за чего все то, что стало ему понятным — всё это становится его мировоззрением, причём антропоморфным. И, главное, знания на таком понятийном языке легко усваиваются, ибо само тело — это уже понятное слово о Боге, а следовательно память и учение о мироздании. Сей момент хотя и не так откровенно, но неизбежно перешёл в современные научные поиски, то есть они также антропоморфны, только язык выражения сильно усложнился и обрёл отпугивающую специфичность. То есть в процессе усложнения учения (от простого к сложному), идущего только в пределах этого же самого изначального общего понятия «Бог», появилились доктрины. Их теперь уже множество и все они остаются формами созерцания Бога и продолжают быть выражением или отражением Того, на Кого смотрит человек. Так все учения остаются исповедью о Творце и в границах исповеди претерпевают своё становление, иногда унося в небытие целые народы.

Вопрос в другом: какова природа нашего созерцания Бога? Одни видят «Дух Твой Благий наставит мы землю праву»; другие видят также, как «видит» путник на болоте посохом нащупывает твёрдое дно; третьи, «блажен иогин, видящий в самом себе то, что происходит в данный момент в далекой Вселенной»; иные верны аналитике ума; а иные…, двенадцатые тоже как-то видят по-своему.

Но нам интересно другое, что человеку дано видеть только Творца и быть с Ним в беседе, ибо он так и остался во Царствии Небесном и Царством Небесным, Его природой и естеством, смотрит на мир и ходит в этом мире только дорогами Царства Небесного, сообразуясь с миром Царства Небесного в себе, сопрягаясь с Ним. То есть, как и в самый первый миг своего бытия человек ходит по Царству Небесному постепенно, удобоприемлемо, в первую очередь оберегая в себе связь с Ним (в прообразе «болотных кочек»). Никакая эволюция этот порядок вещей изменить не сможет, ибо Царство Небесное — он сам и там, где он — там остается самим собой. Человек видел всю полноту Божественного во всём — такова его природа, ибо жить он может только благодаря тому, что видит этот мир Вселенной, а точнее живительную полноту Царства Небесного. Это важно сказать, ибо то, как он видел мир в те времена самого первого момента Начала начал, он, чтобы жить в этом мире, должен видеть его в том же прообразе и ныне. Хотя, может быть, выражать его на ином понятийном языке. К примеру, если мы зрим какую-то микрону перед собой, то через эту узенькую щель созерцаем Творца. Этих микрон бесконечно много, но каждая — щель приобщения ко всей полноте Его бытия сразу.

Итак, человек должен также всё знать о Вселенной, но не через аналитические способности компьютера (хотя это уже тоже актуально), а должен все знать через свою способность видеть единство всего и вся (а это первостепенное), а умственными знаниями сопрягать. Таков путь ученого. Повторюсь ещё раз. То, каким возник человек в бытии, таким ему и естественно быть до сей поры и во веки веков. Этот процесс становления человечества можно сравнить с одним из Чудес Света на Северном Урале. Семь Братьев. Когда-то давно в этих краях был мощный горный массив. Ветра, вода и Солнце сделали своё дело, разрушили все то, что поддавалось разрушению более всего. Наиболее устойчивые перед такими воздействиями материалы каменной породы выдержали, «эволюция разрушения» не тронула самый верхний край каждого из них и теперь мы имеем радость созерцать каменные изваяния в несколько десятков метров. Альпинисты всего мира сюда приезжают, чтобы отдохнуть и померить свои силы. Но нас интересует другое. Верхний край каждого столба так и остался частью того горного массива, который когда-то окружал данную местность. Эволюция его не тронула. Да, ветра, вода и Солнце продолжают своё дело и столбы «растут», то есть вот в этом плане эволюция продолжается. Но не так, как это нам привычно понимать — не вверх, чтобы быть ближе к Солнцу, а углубляются вниз. Более близким к Солнцу эволюционно каменному столбу стать невозможно. В этом же прообразе формируется человек. Он так и остался тем, кем он был в самые первые мгновенья появления в космосе — прямым собеседником Творца. Носит в себе эту изначальную реалию до сих пор, только теперь спустя много времени, данная самая изначальная реалия человека «спряталась» где-то в глубинах привычно созерцаемого организма и продолжает сильнее раскрепощаться в земных реалиях благодаря каким-то новым мутациям серого вещества мозга и естественному отбору. Она, та реалия осталась той же, как в те самые ранние времена, но более полно раскрывает свои свойства посредством эволюции. Не изменяя себе, «уходит» в глубь нашего организма. Хотя, теперь уже, не только улучшаются возможности мозга, но и погружается в продукты научного прогресса. Наверное, тут речь идёт именно о той изначальной реалии коей стала Божественной Частицей, из Уст Бога, дуновением Коего вошедшей в лицо первого Адама. Оная и есть личность. Облик людей, скорее всего, постоянно эволюционно меняется, но, чтобы жизнь не прекратилась, необходимо быть тем же, каким человек был — единством с Богом. В этом его возникновение из ничего, кое потом станет ключом мироздания. В том же самом-самом изначальном образе всегда — ему, как и прежде, естественно быть самим собой, то есть единым только с Богом. Он тот же, но постоянно одевает на себя новые и новые одежды в соответствии с обретенным историческим опытом и освоением новых технологий. Знаний появляется все больше и больше. Эволюция не стоит и здесь. Но, как и прежде, как в те времена, единство с Ним остаётся во главе угла.

Жизненно важным является все, что попадает под определение о Божественном происхождении жизни. Тут много всего и всё это многое, по сути, вариации сопряжения людей с Богом без нарушения свобод личности. Торжество над Вселенной — одно из них. А также способность видеть всю полноту вселенной перед собой сразу. Единство с Ним предполагает созерцание Его в Силах. Важно также видеть Его со всех точек позиционирования. Сие стало почвой возникновения знаний и именно поэтому они имеют место быть. То есть видеть Его через всю полноту Вселенной — также является жизненно важным. Причем видеть Его и всю полноту Его через призму того опыта, который наработан людьми, через вновь полученные знания в их системности. В противном случае, если мы Его не видим с помощью знаний, то оные станут злом, пробоиной в днище корабля и судно начнёт тонуть, увлекая за собой всё.

Итак, важно созерцать Его через всё сразу, с одной стороны, в том же первообразе, каким это «всё сразу» предстало в самом зачаточном состоянии, когда он только-только ещё умещается на ладони. А с другой стороны, зреть Его же через данный созерцаемый телесными очами привычный вид, в коем умещаются бесконечные усложнения в процессе эволюции. Иначе нельзя, ведь человек является заложником своей беспомощности. Потому, что у человека нет физиологических достоинств, с помощью коих он мог бы вобрать в себя весь этот бесконечный космос сразу как-то иначе, кроме самоочищения в покаянии: вновь оказаться там, где всё только-только начинается, где сходятся все нити мира во единое и умещаются на ладони. Так можно держать мир и противостоять стихии. Ведь катастрофу можно предотвратить ничтожно малыми усилиями даже малому дитя. Вот тут место человеку. Ибо именно здесь человек наиболее сообразен Творцу и именно здесь он ближе к Нему, может обратиться к Нему, и быть с Ним в очевидных отношениях. Именно здесь через этот центр мира человек может безопасно оставаться самим собой. Иными словами, связь с Богом имеет побочный эффект — все нити мира оказываются в наших руках. (Надо помнить об этом, когда мы суемся в области Квантовой Физики.) Об этом сказано ниже в содержании книги, но мне, адаптировано к нашей теме, важно подчеркнуть одну мысль: место, где сходятся все нити мироздания — это точка, в коей весь мир сразу оказывается как на ладони. Благодаря чему гармонично входит в сопряжение не только с умозрительным, но и вообще во всем. Все это соединяется в слове Бог.

Жизненно важно подчеркнуть ещё один Божественный оттенок. (Пустота телесная наделена бесконечной динамикой, в границах отсутствия восприятия чувствами клокочет бурливый поток жизни и любовь его первообраз. Кв.Мех.) Любовь — основа всего и без неё, точнее без её Христовой чистоты жизнь невозможна. Чистая любовь разнолика. На понятийном языке мужа и жены — это любящие сердца, кои должны верить друг другу, должны слышать друг друга. Загрязнённая любовь порождает ссоры. Чтобы общество было единым важно пребывать в постоянном процессе очищения. Это такой костёр в зимнем морозном лесу, без коего людям не выжить. Зимний лес — это прообраз опасностей, кои окружают людей. А уклад жизни — это способ поддержания огня или метод стяжания чистой любви.

Для каждого народа понятие «смертельная опасность» выражено по-разному. Для одних — это суровый климат Севера, для других — засуха пустыни, для третьих — ядовитые змеи и изобилие и так далее. Соответственно уклад жизни или способ стяжания любви, очищение любви или образ поддержания огня в костре у каждого народа не может быть одинаковым. Да, Христос принёс образ любви — оный один и един для всех — жертвенность ради ближних и прощение ради мира в обществе. В Нём мы единые, но не можем быть едиными в способе стяжания чистоты любви. Это важно сказать, ибо в каждом народе трудовой подвиг имеет свою уникальность и специфику выражения Христовой жертвенности. Среда обитания определяет специфику и способ стяжания любви. Мы все, как бы, зашли в глубокие воды и теперь, чтобы быть в том же Царстве Небесном (дышать и видеть Солнце), нам приходится делать определённые движения руками и ногами, чтобы удерживать голову над поверхностью и видеть вечное Солнце, и продолжать свое дыхание в том же качестве, как это было до того, как попали в эти воды. Наша природа осталась той же, изменился только образ бытия во Царствии Небесном. (Такова же природа прозорливости. Ведь быть в Раю — условие жизни, остаётся только сие правильно адаптировать для земной реалии — видеть Царство Небесное в рамках окружающих условий. Но ведь для этого необходимо уже жить во Царстве Небесном. Это также как если мы сели за руль автомобиля, то с этой минуты продолжаем жить прежними законами жизни, но свои пути следования адаптируем под новые рели нашего тела — в соответствии с новыми физиологическими возможностями. Точнее соблюдаем правила дорожного движения.) Мы все едины бытием во Царствии Небесном, но проявления «глубокой воды» везде разные. Так вот, эти способы выживания в «глубокой воде» нельзя смешивать, ибо каждый несет в себе свой специфический уникум, в коем шла эволюция организма каждого из людей в течение очень и очень многих времён. В течение многих времён тело подстраивалась под специфику окружающих реалий. Если сказать, что жизнь — это восхождение к вершине духовного совершенства через аскезу, то экуменизм страшен тем, что может предложить инородные физике народа пути восхождения к этой Вершине жизни либо «подставить подножку при восхождении».

Конец ознакомительного фрагмента.