Печать Каульмэ

Евгений Александрович Курагин, 2021

«Ад пуст! Все демоны сюда слетелись!» – писал когда-то Шекспир. Но что, если демоны не просто среди нас… А внутри нас самих, и это не страшная одержимость, а привычная повседневность? Впрочем, не может в таком мире все быть просто и безопасно. Мария, двадцатидвухлетняя сотрудница Бюро печатников на Естафьевке, на одном из выездов обнаружила девочку, окруженную зеленым сиянием, и этот случай свел ее с магистром седьмого класса Лаврентием Эдмундовичем. Для них обоих это стало лишь началом загадочных и жутких событий, ведущих к некоему ордену, который считается давно исчезнувшим…

Ошибка одного человека

не должна стоить жизни

всего человечества!

Сыргин Константин Игнатьевич

Глава первая

Кольчанская, 23:27

Прежде чем выйти из шессера¹ под моросящий дождь, Мария с удовольствием выкурила длинную сигарету популярной марки «Каролинг». Возможно, кто-то в отделе догадывался о ее пагубных пристрастиях, а кто-то знал наверняка, и, верно, осуждал ее за это. Ну и черт с ними! Никому в этом мире не должно быть дела до того, чем она занимается и как проводит свое личное время. В конце концов, это ее жизнь и никто не вправе ей указывать.

Растоптав окурок сигареты подошвой остроносой туфли, девушка быстрым шагом направилась к подъезду старого краснокирпичного здания. Голубоватый свет газовой лампы над входной дверью вскоре выхватил контуры ее стройной фигуры, облаченной в строгий женский костюм. А затем и миловидное, несколько бледное личико без намека на макияж. Золотистые вьющиеся локоны почти что контрастировали с цветом ее кожи и необыкновенными большими глазами цвета морской волны.

Почти полгода назад Мария отметила свой двадцать второй день рождения и одновременно с ним третий год работы в Бюро на Естафьевке. Она, к своему сожалению, не стала самым молодым специалистом, но однозначно была одной из самых талантливых студентов. Потому-то, наверное, Кощин и взял ее под свою опеку. Больше того, позволил приезжать к нему в любое время, если этого требует ситуация.

Быстро поднявшись по ступенькам на крыльцо, девушка извлекла из кармана плаща связку ключей с неприглядным брелоком, формой напоминавшим глобус. Два уверенных поворота ключа. Короткая пауза, продлившаяся долю секунды. Кощин наверняка уже ждет ее.

— Ермак Васильевич? — толкнув дверь, негромко произнесла Мария.

— Проходите Маша, — послышалось из-за приоткрытой двери. — Я выйду к вам через минуту.

Только Кощин называл ее ласково — Маша, и хотя случалось подобное крайне редко, девушке всегда было это приятно. Словно студентка-первокурсница, Мария пристроилась в стороне от двери, и стала рассматривать знакомый рисунок обоев маленькой прихожей, медную люстру с газовыми рожками и старенький плетеный ковер, укрывший собой дощатый пол.

— Прошу прощения, Мария Александровна. — Кощин появился будто бы из ниоткуда, и сейчас смотрел на девушку выцветшими серо-голубыми глазами. Ему было около пятидесяти; редкие седые волосы собраны на затылке в мышиный хвостик; костюм тройка, белоснежная рубашка, галстук в крупную клетку и неизменный, мышиного цвета плащ с широким воротником. — Я готов. Мы можем отправляться, — то ли спросил, то ли констатировал Кощин, на ходу снимая с вешалки свою шляпу и зонт.

— Конечно! — Мария дважды моргнула, приходя в себя, затем на шаг подступила к коллеге, поправила узел галстука. — Теперь да.

Оказавшись на улице, они быстрым шагом прошли к шессеру под защитой зонтика. Дождь тем временем не ослабевал, а только усиливался.

— Давайте я поведу, — мягко, как всегда, предложил Кощин. — Вам следует привести себя в порядок. Негоже юной леди, тем паче молодому специалисту, показываться в таком виде перед будущими подчиненными, — он заправил непослушный локон за ухо девушки, мягко, по-отечески улыбнулся. — Кроме того, вождение всегда отвлекало меня от мирской суеты и всех тех проблем, что преследуют меня по пятам. За рулем я отдыхаю, как бы странно это не звучало.

Заняться собой действительно следовало. С благодарностью вручив печать зажигания Кощину, Мария разместилась на удобном сиденье, откинула солнцезащитный козырек с приклеенным с внутренней стороны зеркальцем. Ровно три минуты ей понадобилось, чтобы собрать непослушные волосы в некое подобие луковицы и спрятать все это безобразие под головным убором, нанести тени на веки и накрасить слишком тонкие, по ее мнению, губы. Хотелось закурить, но она воздержалась. Кощин крайне категорично относился к курящим женщинам, хотя сам то и дело попыхивал папиросой.

Дворники сметали с лобового стекла струи воды, а за ним шумел город — электрическим смехом, натужным воем запечатанных турбин и детрансформаторов. Город бился в истерике, кричал и плакал под проливным дождем. Город светился, улыбался красочными огнями афиш новомодных кинотеатров и салонов красоты. Город жил своей собственной жизнью, переживая одновременно минуты невыразимой радости и горьких сожалений.

Старогуева, 00:02

К моменту приезда печатников² на Старогуева дождь почти закончился, но небо по-прежнему заволакивали хмурящиеся тучи.

Поднявшись по ступенькам на крыльцо трехэтажного дома, выстроенного в прошлом веке, Кощин отступил на шаг к кованым перилам, зажег папиросу, поддавшись старой привычке. Его спутница Лапкина Мария Александровна осталась стоять внизу, наблюдая, как двое крепких жандармов силой усаживают в дилижанс подозреваемых одного за другим.

— Что скажете, Мария Александровна?

— По поводу?

— По поводу всего происходящего.

Девушка безразлично пожала плечами. Но потом все-таки ответила на вопрос старшего коллеги:

— Я бы попросила вас не задавать мне вопросов, Ермак Васильевич, на которые я не в силах ответить, или те, где ответ очевиден. — Мария поднялась на крыльцо, с достоинством выдержав затянувшуюся паузу.

Это был далеко не первый оперативный выезд за время ее работы в Бюро. Она часто отправлялась в составе бригад на новые объекты, сдаваемые в эксплуатацию, проверяла правильность и качество нанесенных печатей и их пути сообщения. Консультировала молодых специалистов, а так же следила за работой младших сотрудников, в Бюро называемых адептами. Но сегодняшний вечер, вне всякого сомнения, был особенным. Поздним вечером, около десяти часов, к ней прибыл курьер со срочной телеграммой от Виктора Анатольевича Старомых — начальника четвертого отделения. Он просил забрать профессора Кощина и отвезти его по указанному здесь же адресу. Стоило ли говорить, что Мария восприняла это как дар небес?

— Идемте же, — проговорил Кощин, затушив папиросу, — время не ждет.

И они пошли. Темная лестница, кое-где подсвеченная голубым огоньком газовых рожков; грязь, мусор и хлам под ногами и на площадках между этажами, оцарапанные двери с сорванными обноличниками. Тихий, почти шепчущий говор младшего персонала, звонкие, скатывающиеся до истерики возгласы и нарочито требовательный баритон, разносившийся на верхней площадке.

— Бурьйин, Николай Степанович, уж кого-кого, а вас я тут совершенно не ожидал увидеть.

— Как и я вас, мой дорогой друг! — они по-дружески обнялись, после чего жандарм между делом добавил: — Вы не первый, кого мне довелось повстречать из старых знакомых за последние дни. Однако не уверен, к добру это или к худу.

Бурьйин походил больше на некоего бульдога или, вернее сказать, на буйвола в форменном костюме городской жандармерии. Широкий, казалось, неповоротливый, с тараканьими усами, задранными кверху, и глазами филина. Одетый с иголочки, капитан жандармов являл собой пример для каждого, кто служил под его началом, и не только для оных.

— Кто-то из наших уже прибыл?

— Ага! Небезызвестный вам Адам Келли — старший печатник третьего отделения.

— Хорошо. — Кощин, кажется, улыбнулся, стянув с головы шляпу, вошел в помещение, которое при всем желании трудно было назвать домом. Сор, хлам и грязь валялись здесь повсюду, еще в большем количестве, чем на лестничном марше. Разбитые стекла межкомнатных дверей опасно сверкали в пазах, зажатые штапиками, и на непокрытом ковровыми дорожками полу. Смрад гниющих отходов забирался в ноздри, вызывая тошноту, а виды, представившиеся взору, вызывали отвращение наравне с брезгливостью.

— Я думаю, вам стоит обождать здесь, Мария Александровна, — проговорил Кощин. Но Мария уже направилась к комнате с прикрытой наполовину дверью, откуда доносился требовательный и вместе с тем успокаивающий голос.

Да, скорее всего, ей следовало прислушаться к совету старшего коллеги, больше того — наставника. Однако желание проявить себя было сильнее. Она желала показать, что способна на большее, чем проверка печатей и перебирание бумаг в офисе.

— Вам стоило быть осмотрительней, мой юный друг! — с легким, едва улавливаемым ирландским акцентом в голосе, поучал младшего сотрудника Келли. — Печати видимы отнюдь не всем, и далеко не сразу! Об этом вы должны, обязаны знать и помнить. В конце концов, от этого может зависеть ваша собственная жизнь и жизнь ваших товарищей!

— Да, сер.

Печати действительно видит далеко не каждый печатник или допустим магистр³, особенно если их хорошенько замаскировали. Однако тут, в этом конкретном случае, Мария была целиком и полностью на стороне Адама Келли. Оплошность одного — это всегда или почти всегда ошибка другого, все взаимосвязано. В мире предостаточно мятежных печатников, которых что-либо не устроило в самой организации или в миропорядке! Кроме того, достаточно и тех, кого называют самородками или же искаженными⁴. От последних бед, как правило, гораздо больше, чем от мятежников, и неосторожность может привести к весьма печальным последствиям.

Должно быть, Адам Келли видел куда больше, чем можно было предположить. Мария и сама не сразу заметила золотистые линии, струящиеся по всей комнате, что уж говорить про адепта. Они пронизывали пространство и материи, складываясь в сложную геометрическую фигуру, но что странно, печать словно бы не была закончена. Возможно, тот, кто ее создавал, не успел ее завершить… или успел?

— Кто, черт возьми, вас сюда впустил? — слишком резко воскликнул старший печатник, так что Мария аж вздрогнула от неожиданности. — Бурьйин?! Николай Степанович? — громко позвал Келли, — Какого дьявола здесь делают посторонние?!

— Мы не посторонние, Адам, — Кощин мягко улыбнулся завидев своего бывшего ученика, переступил через наполовину стертый порог комнаты. Он держал свою шляпу в руках, а вот зонт куда-то подевался. — Позвольте представить вам Мария, надежду и опору третьего отдела — Адама Сэмюеля Келли. — Затем указав на девушку, Кощин мягко, с присущим ему почтением и деликатностью в голосе представил старшему печатнику свою молодую спутницу: — Лапкина Мария Александровна, дипломированная выпускница Соболевского университета и моя протеже.

— Прошу… прощения, — печатник выглядел несколько растерянным, но уж точно не раскаявшимся. — Очень приятно познакомиться.

— Сомневаюсь. — Мария, словно не заметив Келли и его напускного сожаления, сконцентрировалась. Золотистые линии замысловатой печати были словно окутаны неким туманом, мороком, и чтобы увидеть печать полностью, потребовалось немало усилий.

— Довольно любопытно. — Кощин, так же изучавший печать, снова улыбнулся, но совсем не так, как обычно. В его серых глазах зажегся огонек неподдельного интереса ко всему происходящему. — Очень любопытно!

— Более чем, профессор! Думаю, мы имеем дело с отступником с Африканского континента, — проговорил Келли, осторожно пройдя в центр комнаты и указав на золотистую едва видимую линию. — Видите вот этот луч? Он сокрыт мороком тщательнее остальных, известная уловка тамошних ренегатов.

— Да, вижу. — Кощин подошел ближе, но прежде обратился к своей протеже:

— Мария Александровна, вы не могли бы оставить нас с Адамом наедине на некоторое время?

Девушка только кивнула в ответ, выбор у нее был небольшой. Или, вернее сказать, не было никакого вовсе. Она вышла вон из комнаты, а оставшись один на один с собой, достала тонкую длинную сигарету, закурила. Сизый ароматный дымок полупрозрачными облачками поплыл по коридору, проникая сквозь щели и дверные проемы в соседние комнаты. Ей на мгновение показалось, что все взгляды сосредоточены на ней одной. Но нет, жандармы, как и адепты, прибывшие из третьего и четвертого отдела, занимались своей привычной работой, не обращая на нее никакого внимания.

Конечно, кто спорит, ей не хватало опыта профессора и его бывшего ученика — Келли, однако это не означало, что ее можно было выставлять за дверь, как паршивого котенка. Поджав губы, Мария прошла в тесную комнатку, где никого не было, выглянула в окно. Дождь прекратился. На плоской крыше соседнего здания шипел и потрескивал детрансформатор, обеспечивающий жильцов дома теплом и светом. На ночном небосклоне сгрудились дождевые тучи, скрыв собой густую россыпь звезд.

Затянувшись сигаретой в очередной раз, Мария отправила несколько колец табачного дыма к потолку и вдруг замерла. Сквозь щели в комнату проникало едва заметное зеленоватое свечение. Затянувшись еще раз, она затушила окурок носком туфли, огляделась. В потолке был явно различим лаз на чердак, а на полу поверх всевозможного хлама валялась старая, ссохшаяся от времени стремянка. Подняв и приставив ее к стене, Мария быстро задрала узкую юбку до середины бедер, аккуратно встала на первую ступеньку лесенки, опасно скрипнувшую при этом. Беспокоиться о том, что ее могут увидеть в эдаком непристойном виде, ей было некогда.

Потребовалась, казалось, целая вечность и немалая доля храбрости, чтобы взобраться по скрипучей стремянке на чердак, но то, чему она стала свидетельницей, стоило приложенных усилий. Среди картонных коробок и ящиков на голом, пыльном полу сидела маленькая девочка, обхватившая голые изодранные в кровь коленки руками. Окутанная зеленоватым свечением, она горько рыдала, но ни единого звука не срывалось с ее дрожащих губ.

Спустя некоторое время Мария снова была в тесной комнатке чердачного помещения, а вместе с ней профессор Кощин и Адам Келли. Адепты обоих отделов оставались внизу, именно они выстроили из табуретов и прочих предметов мебели подобие лестницы.

— Я подумала, тут без вас не обойтись, Ермак Васильевич, — едва сдерживая плещущие через край эмоции, произнесла Мария.

— И правильно сделали, — обернувшись к печатнице, ответил Кощин. Затем он осторожно приблизился к девочке, убрал прядь светлых волос с ее лба и заглянул в зеленые омуты глаз. — Тише, малышка, не плачь. Никто тебя больше не обидит.

Примечания

1

Шессер — автомобиль, движимый благодаря энергии демона, заключенного в специальном блоке.

2

Печатники — служба, осуществляющая контроль за демонами и бесами. Есть пять отделений печатников, и у каждого отдела свои функции.

3

Магистры — служба, занимающаяся поимкой демонов. Магистры распределяются по классам, которых всего девять.

4

Искаженный — человек, родившийся с демоном.