Пират и княжна

Ева Финова, 2022

Что общего между пиратом, невольницей, княжной и её рыцарями? Судьба? Идеалы? Чувства, которые свели их вместе так или иначе? Паноптикум плетёт сети интриг, в Донлер прибыла большая делегация из разных уголков света, а на Соломонии началась погоня за беглецами. Сумеет ли капитан Хук спасти сразу столько жизней? И чем окончится многолетнее противостояние между княжной и орденом Ночных бабочек…

Глава 1. Барахолка

Мой старый знакомый по имени Экбен, казалось, прослыл жуликом чуть ли не с самого рождения. Настолько ушлым и пронырливым был этот делец, основавший одну из самых огромных барахолок на улице торгашей Тики-Рико — столицы нашего пиратского острова, Соломонии. А вообще, когда-то давно, здесь, в руинах старого города жил один вроде бы древний народец, который, как бы, вымер совершенно случайно. Ну, или утонул там, затопило его наводнением.

Неважно.

Когда сюда прибыли первые пираты в поисках поживы, еды, воды и прочего… камешка какого блестящего, может быть, сокровищ, закопанных под каждым деревом, то остров оказался полностью необитаем. Во всяком случае, так гласит история в лице наших стариков-пьянчуг из портовых таверн. А знатоков истории этого острова… да не только истории, а в целом знатоков всего подряд там хоть отбавляй. Главное, наливай побольше, и тебе расскажут кто такие «зоброхрюки», например. И не беда, что даже природа еще не успела придумать нечто подобное. Местные старожилы Соломонии смогут сочинить все, что только душе угодно, лишь бы была достойная оплата.

Но речь не о них.

Экбен, да пусть ему икнется в сотый раз, настолько хитер, проворив и болтлив, что наверняка мог бы поспорить с костлявой старухой по имени Смерть, и… что-то мне подсказывало, у него были бы все шансы, выйти из неравной схватки балаболов (как мы, пираты, заочно называем всех торгашей подобных ему) победителем, если бы довелось встретиться однажды, и тем более соперничать. Но увы, здоровьем этого проныру мать-природа не обделила тоже, как и изворотливым умом. А непомерно раздутое самомнение прилагалось вместе с низким ростом и полным отсутствием всякой нательной растительности, о чем бедняга втайне переживал. Поэтому сильно обижался даже на малейший намек.

И снова речь не о том.

Ноги мои зачем-то принесли меня к порогу его лавки, а взгляд прямо-таки впился в висящую над низенькой дверью огромную табличку со следующей надписью: «Срочна нужон перевощик! Плачу многа-многа денех».

О, оказывается, ум Экбена был не настолько острым, как мне казалось ранее. И теперь благодаря подобной вывеске я сильно приободрился, чувствуя, что в этот раз я его обязательно переспорю и получу достойную оплату моим мучениям, если возьмусь выполнять какое-нибудь ма-а-аленькое (по его мнению) поручение. Якобы сущую мелочь.

Посмотрел на вывеску еще раз, нахмурился. Эх… Надо было моего пернатого Чира взять с собой. Уж он-то точно лучше меня читает и, как ни странно, даже пишет мелом на табличке очень и очень красиво. Предложил бы Экбену помощь за дополнительную плату. И все были бы довольны. А я еще и сыт.

Ухмыльнулся собственным мыслям и нырнул под шторы-бусы, а заодно зажмурился, заранее готовясь к буйству всевозможных красок, которые вот-вот брызнут мне прямо в глаза сотнями различных оттенков диковинных штуковин: чашек, чайников, статуэток, шкатулок, сломанных вещиц, комодов, стульев, ламп и даже клеток для животных, позолоченных или уже ржавых. И вся эта благодать навалена здесь огромными кучами, которые при любом неверном движении грозились похоронить нерадивого посетителя, если тот вдруг удумает станцевать «Каркаду». Не дай боги увидеть подобный танец!

Кстати об этом. Желудок мой вот уже второй день планировал выпрыгнуть из груди, настолько я был голоден, и не мог с этим ничегошеньки поделать. Воровать у пирата в порту — чревато потерей зубов, замена которых дороже обойдется, чем мелкая ссуда у ростовщика, чтобы набить брюхо в ближайшей таверне.

Вот только одна незадача. Местные дельцы уже напрочь отказывались иметь со мной дело, потому что все мое имущество — бедное-бедное суденышко — заложено и перезаложено по пятому кругу, и даже мой попугай по имени Чирик по бумагам мне не принадлежал, но ему я об этом, естественно, не сообщил и вряд ли скажу в ближайшем будущем.

А что? Вдруг улетит? И что мне тогда прикажете делать? Ведь он незаменимый член команды. Выполняет часть исключительно моих обязанностей как капитана. А именно: дерет глотку, повторяя приказы.

— Тронешь — берешь! — услышал я издалека грозный рев Экбена.

— И тебе тоже здрасти… — проворчал я и улыбнулся во все свои двадцать семь зубов, или около того. По крайней мере искренне надеялся, что их действительно у меня во рту имелось ровно столько, сколько мне последний раз насчитал Чир, когда по доброте душевной выискивал причину моего флюса под правой щекой.

В тот раз вроде бы обошлось. Я принял на грудь бутылку «обезболивающего», проспался денек-другой, и щека сама-собой прошла.

Тяжелые воспоминания заставили вздрогнуть, чудом не пнул какой-то табурет с часами исключительно по инерции, желая будто оттолкнуть подальше противную тему.

Но Экбен меня опередил, очутился прямо предо мной, словно из земли вырос — еще одна из его странных особенностей, о которых мало кто знал, но втайне ему завидовали все и даже я.

— Ты! Ты пришел ко мне из-за вывеска, да?! — он схватил меня за руку и попытался тащить вперед.

А когда я не сдвинулся с места, как бы он ни тужился, то он озадаченно ко мне обернулся и обижено уточнил:

— Ты! Ты надо мной шутишь, да? А-ха-ха, я посмеялся, — он попытался улыбнуться, но выходило неважно. И снова потянул за собой со словами: — Идем-идем! Тебя-то, Джо, мне и не хватало!

— Да ладно, — не согласился я, а заодно вырвал руку из его цепкого захвата. — Я сам еще не понял, что забыл в этом проклятом месте.

— Эй! Ну-ка не выражайся ржавыми словечками! — выругался он, обиженно насупившись. А его лысина уставилась на меня с не меньшим осуждением.

Но тут мой живот предательски заурчал.

— А-а-а! — возликовал проныра-торгаш. — В карманах пустота, а в животе скоро крыса дыру прогрызет, да? Бо-о-ольно, да?

Вот же плут. Стоит, смотрит с торжеством и злорадно ухмыляется. Но на мое счастье, продлилось это недолго, а то я мог бы и подзатыльник отвесить, чтобы не нарывался. Вот только в следующий миг он продолжил пытать меня вопросами:

— Ну? Ты уже готов? Готов?

В голове у меня пронеслась одна лишь здравая мысль: «Какого дьявола морского я приперся в его лавку? Ведь мне действительно здесь нечего делать».

Вдох-выдох, и я намылился наружу. Обернулся. Но тут этот хмырь схватил меня за больное плечо и сильно дернул назад. Сразу три морские звезды проплыли перед глазами красными пятнами. И я громко взвыл от злости.

— Слышь, ты!

— Эй, — перебил меня Экбен, отняв руку. — Ладно, не кипятись, я не знал, — он пошел на попятную. А заодно попытался загладить свою вину, или только сделал вид: — Идем-идем, я как раз тебя покормлю в знак примирения, а заодно расскажу, в чем дело.

Не дожидаясь моего ответа, ушлый торговец развернулся и отправился в глубь лавки, абсолютно уверенный в том, что я проследую за ним. Вот как у них удается такое провернуть, а? Ведь стоило ему сказать про еду, как я уже был готов согласиться на что угодно, лишь бы меня покормили. Да, позор мне на капитанскую голову. И как только я до такого докатился?

Мысленно поблуждал в закоулках памяти и понял, что всему виной моя честность и обостренное чувство справедливости, ну очень мешающее в столь грязном деле — пиратстве. Да, мосолы по закону континента не считались простыми разбойниками морей. Та же мадам Онтре приложила немало усилий, чтобы получить для своих жителей статус простых мореплавателей. Знакомьтесь, в прошлом пираты, в нынешнем бравые моряки из торговой гильдии Соломонии. Как ей это удалось — для меня до сих пор загадка, ведь никто из оных и не подумал менять привычки и перестать заниматься разбоем и грабежом торговых судов иных королевств, и даже стычки между друг другом здесь были не редкость, при условии, что происходили они не в бухте или прибрежной зоне.

— Эй! — отвлек меня от мыслей окрик Экбена. — Ты идешь? У меня котелок на огне уже закипел. Рыбная похлебка, м-м-м, пальчики оближешь!

— Я бы согласился тебя выслушать за десять дилоров и не менсором меньше.

— Десять золотых? — изумился торгаш. — Да ты никак рехнулся! И накорми тебя и дилоры подкинь за свободные уши. Ну… нет, пожалуй, нет.

И сказал он это так, что вот-вот был готов согласиться.

— А если я бы сказал, что такая сумма убедит меня не только выслушать, но и подумать в конце рассказа?

Глаза Экбена тотчас загорелись, но он поспешил состряпать на лице напускную серьезность:

— Мне это уже больше нравится, идем. О цене мы с тобой явно договоримся.

Прислушался к собственному «я» и понял, что сейчас, после выматывающего заплыва, спасения наглой туземки и двухдневного голодания был готов согласиться даже на грязную работу и за меньшую сумму. Хотя работа работе рознь. Вот только ситуация была действительно безвыходная. Ну не воровать же мне, как могли сделать некоторые из моих бравых моряков? Они так и делали, пока были сами по себе. А потом появился я. И команде «Блестящей», выигранной в карты вместе с кораблем, резко пришлось завязать.