Пленница северного волка

Ева Мирова

Народ со счёта сбился, сколько у князя Святослава было жён. И никто не ведает, куда они пропадают. Все считают его страшным человеком, ходят слухи что и не человек он вовсе. Милолика должна была стать его женой, а стала пленницей. Почему не женится, но и не отпускает?

2

2

После полученной вести я на две недели слегла с нервной лихорадкой. Никак не верилось, что сестра оказалась обещана в жёны Мстиславу, младшему брату Великого князя, а мне самой уготовили участь стать женой Святослава. Не честь, а именно участь, ибо всем давно было известно, что долго его браки ни с кем не длились.«Князь очень страшный человек, а то и не человек вовсе!» — думалось мне, пока мной вспоминались все ходившие о нём слухи.

Одни жёны у Святослава сменяли других, а прежние же всегда исчезали столь незаметно, как и иней на окнах под лучами солнца. Их уже считать давно перестали, а цифры пропавших без вести лихорадило, как и меня теперь. Люди шептались то о трёх десятках, а то и о сотне. Точного количества несчастных, как временами казалось, никто уже и назвать не мог. «Вероятно, кроме самого князя», — понимала я, не веря в предначертанную для меня судьбу.

И не так оставалось бы велико моё горе девицы, давно свыкшейся со званием старой девы. Лицо-то у меня не было таким прекрасным, как имя. Даже румянец морозный не касался правой его стороны, обходя искажающее черты уродство.

Очевидно, что я бы и не захворала, если бы не младшая сестра Юния. Мне было совсем неизвестно, что ждало её, погибель или же счастье от предстоящего брака. Вот и подкосил меня страх за мою любимицу, нежную красавицу, яркий лучик солнца во всём холодном мире…

Моя хворь пришлась не на лучшее время. Князю ждать не пристало, и едва я пришла в себя, как нас с сестрой собрали в далёкий путь.

Несколько раз меня чуть не настигла смерть в дороге. Подход к замку был лишь один, что вёл по узкой тропинке вдоль горного ущелья. Оледеневшая тропа, припорошённая свежим снегом, оказалась очень коварной. Всякий раз оступаясь, я хваталась за свою никчёмную жизнь, в панике пытаясь сохранить равновесие. Не могла я позволить себе оставить сестрицу раньше, чем её увёз бы в собственные владения законный муж.

В конце концов долгое и утомительное путешествие по узкой тропе, что проходило поначалу пешком, в после верхом на лошадях, завершилось у ворот величественного замка из каменных глыб.

— Дальше лошади не пойдут, — предупредил нас с Юнией один из проводников.

Он помог нам спешиться, а кони же, задирая головы кверху, сразу напряглись всем телом, готовые бежать наутёк из этого леденящего душу места.

— Что же там такое? Даже животные боятся, — в страхе шепнула сестра.

Бедняжка стояла за моей спиной и дрожала всем телом. С другой стороны массивных дверей гулко лязгнул затвор, и провожатые отступили, отводя взбеленившихся лошадей. Мы остались вдвоём перед зловеще возвышающимся замком.

Нести наши вещи было больше некому. Следы проводников быстро запорошило заметающим всё вокруг снегом.

— Иди, ещё не хватало тебе застудиться, — сказала я и подтолкнула Юнию вперёд, сама подхватывая сундуки.

Сил после болезни во мне и так было немного, а тут ещё тяжёлая дорога отняла последние. Потому и руки сразу оттянуло вниз тяжестью непосильной ноши, отчего я едва их не лишилась.

— Мила, я боюсь, — закапризничав, протянула сестрёнка, переступая с ноги на ногу от холода и согревая себе пальцы рук дыханием.

Она основательно продрогла, и её капризы были той ещё бедой в довесок к неподъёмной ноше.

— Иди, дорогая. Можешь заболеть, а воспаление лёгких тебя не украсит, — заметила я, надавив на больное место.

«Лучше так, чем сляжет», — подумала про себя, качая головой.

Когда чёрная болезнь лишила меня красоты, то её стало легко уберечь от разного рода глупостей такими словами. Свою красоту она берегла.

— Я пойду, но рядом! — выкрикнула Юния, передёргивая плечами.

Два сундука я нести не смогла. Мне и одного-то поднять оказалось не под силу. Из-за того, как я их волочила по земле, по округе эхом разносился жуткий скрежет. Не услышать его было невозможно, но встречать нас так никто и не вышел. Мне пришлось самой доставить вещи, пусть и по очереди, к парадным дверям.

Сестра боялась оставаться на месте и всё время неотрывно следовала за мной, что тоже было неплохо. Движения хоть как-то согревали её точёную фигурку.

— Хоть бы услышали, — выдохнула я, поднимая из последних сил массивное стальное кольцо на двери.

Оно выскальзывало из руки, обжигая холодом даже через толстый мех рукавицы.

— Издевательство! Они же знают, что мы здесь! Ворота ведь кто-то открыл, — заметила Юния.

Я же, утомившись после болезни и тяжёлой дороги, соображала всё туже, а мысли мои были достаточно приземлёнными. «Устроить скорей сестру в тепле да накормить горячей пищей, потом лечь спать самой. Пусть даже не в кровать, а на полу у камина…» — размышляла я, ёжась от мороза.

Наконец нас впустили, заставив перед этим едва не окочуриться от холода на пронизывающем ветру. Разносимый последним снег царапал лицо всё сильнее и даже залетал под одежду, колко впиваясь в озябшие ноги.

Когда молчаливый слуга с мрачным лицом отворил двери и пропустил нас в замок, то меня забило дрожью с ещё большей силой. Внутри едва ли было теплей, чем на улице, разве что снега не наблюдалось.

— Прошу вас, светлейшие. Следуйте за мной.

Слуга повёл нас по гулкому холлу, своды которого были так высоки, что скрывались в темноте, неподвластной свету горящих внизу свечей.

Впрочем, по этому жуткому холоду наш путь оказался недолгим. За мощной деревянной дверью, что распахнулась перед нами в конце помещения с высокими тёмными сводами, было светло и тепло, как летним днём. Ещё играла музыка и царило какое-то веселье, дарящее нам с сестрёнкой слабую надежду на лучшее.

— Ваше высочество, светлейшие княжны Милолика и Юния прибыли! — объявил слуга, отчего смех и трели какого-то чудного инструмента тут же стихли.

С согласия князя Святослава нас с сестрой завели внутрь, а дверь с грохотом захлопнулась за нашими спинами, наконец-то отрезая от нас пронизывающий холод.

Замёрзнув, что называется, до последней косточки, мы с Юнией не могли проронить ни единого слова. Стоило нам только чуть разомкнуть уста, как зубы начинали выбивать такую дробь, что их с трудом удавалось унять. Всё, что было для нас возможно, так это склониться перед резко вставшим князем.

Последний чёрным вороном сразу закрыл собой свет многочисленных свечей, наводя на нас с сестрой тень.

— Кто из вас Милолика? — сурово спросил он.

Взгляд его был грозен и не обещал тёплого приёма. Моё неидеальное лицо князь Святослав заметил в первые же мгновения и, вполне очевидно, ждал совсем другого ответа.

— Это я, — едва вымолвила я дрожащим от холода голосом, низко склоняя голову.

Оглядев меня с ног до головы, будущий муж остановился взором на моём лице. Схватив за подбородок, заставил поднять голову, чтобы получше разглядеть множество мелких шрамов на правой щеке. Он оказался резок и груб, а потому я уже точно не ждала ничего хорошего от предстоящего брака с ним. Можно даже сказать, заранее знала, что должна была сгинуть в кратчайшие после свадьбы сроки, как неугодная.

— Милолика… — задумчиво произнёс Святослав, поворачивая мою голову то влево, то вправо, и разглядывая меня, словно лошадь на базаре.

Горло моё так и сдавило, словно тисками, а глаза заполнило слезами. Как ни готовилась я к этой встрече, всё равно мне хотелось волком выть от нахлынувшей тоски.

— Имя ей дали до болезни, унёсшей красоту, — произнесла сестрица, пытаясь защитить меня от княжеских насмешек.

Святослав смерил её недобрым взглядом и наконец отпустил моё лицо. Кожа под его пальцами отогрелась, и жар от той пополз по щекам, вынуждая меня опустить глаза в пол.

— Что за болезнь? — сухо спросил князь, возвращаясь в уютное кресло, но нам присесть не предлагая.

— У нас её называют чёрной. Переболела ещё в юном возрасте, уже много лет прошло, и доктора уверяют, что это не заразно, — принялась оправдываться я.—Сестра ведь и папенька не заболели.

— А кто заболел? — спросил мужчина, даже не поворачиваясь в нашу сторону.

Отличный приём, но другого ожидать было глупо.

— Наша матушка не выжила. Чёрная болезнь её жизнь забрала, а Милолику пощадила, — вновь вступила в разговор Юния.

Я боялась, что её вспыльчивый нрав и несдержанность накличут на семью гнев князя, а потому, желая избежать этого, дёрнула сестрёнку за рукав оттаявшей в тепле шубки. Юния же вырвалась и шикнула на меня, а наша возня привлекла внимание Святослава. Он снова обернулся к нам, и я не смела посмотреть в его сторону, да и оглядеться толком не могла. Всё, что видела, так это каменные полы и пробивающиеся в щелях меж каменных плит полоски зелёного мха.

— Мстислав, познакомишься с будущей женой? — со смехом предложил князь.

Быстро окинув взором помещение, я увидела приближающегося к Юнии молодого мужчину, что с виду разительно отличался от Святослава. Волосы его оказались светлыми, взгляд добрым, а улыбка же располагала с первого взгляда, отчего моё беспокойство за будущее сестры потихоньку начало отступать. Мстислав не должен был ту обидеть.

— Здравствуй, Юния, — поприветствовал её будущий муж, и она, к моему счастью, хоть немного да приклонилась.

— Здравствуйте, — ответила ему сестрица, вздохнув с облегчением.

— Авдей! — неожиданно крикнул князь, и дверь, сдерживающая за собой холод, вновь отворилась.

— Слушаюсь, ваше высочество, — отозвался вошедший, склоняясь в поклоне.

— Наши гостьи устали с дороги, проводи их до спален. И распорядись насчёт горячей еды, — махнув рукой, отдал распоряжение Святослав, и мы снова проследовали за слугой, ступая в какой-то очередной коридор, полный холода.

— Ты заметила? — прошептала Юния по пути в спальню.

— О чём ты? — спросила я, предупредительно кивая в спину Авдея.

Последним мне хотелось намекнуть, чтобы она следила за словами в присутствии верного слуги князя. Только вот сестрица не пожелала держать язык за зубами, а может, просто в тусклом свете свечи не разглядела моего кивка.

— В зале было так тепло, даже жарко, но при этом не наблюдалось камина, — с восхищением и довольно громко поделилась та наблюдениями.

Я же так боялась поднять там голову, что разглядеть мне удалось лишь каменный пол.

— Стойте здесь! — потребовал Авдей, обернувшись ко мне. — А вы, княжна Юния, следуйте за мной.

— Что?! Мы вместе! — воскликнула сестра, труся оставаться в замке без меня.

— Великий князь распорядился выделить для каждой из вас отдельные комнаты. Я не смею перечить своему господину. Следуйте за мной, княжна.

— Иди, милая, — шепнула я, хотя мне и самой было боязно оставлять её без присмотра.

Юния не стала больше перечить и пошла за слугой. Вскоре они ушли прямо по коридору и свернули направо, оставив меня в кромешной темноте и унеся с собой единственный источник света в виде свечи.

Мне же было даже не прислониться к стене, таким холодным ощущался камень. На самом деле, выбор материала для строительства замка в северном крае был удивителен. В каменных постройках летом в жару сохранялась прохлада, и у нас был подобный склад для хранения продуктов. «Как же здесь можно жить?» — задавалась вопросом я и не понимала.

В ожидании Авдея я вновь продрогла до костей, а от холода мне даже уже начало мерещиться всякое. В какой-то момент почудилось, что в темноте мелькнули глаза, горящие огнём, и мимо меня пронёсся тёплый ветер, несущий в себе аромат диких цветов.

Спрятав лицо в вороте и затянув потуже полы шубы, я постаралась сохранить тепло, не смотря лишний раз по сторонам. Когда же слуга со свечой наконец вернулся обратно, то мной уже перестали ощущаться пальцы заледеневших ног.

— Как Юния? — первым делом спросила я, едва попадая зубом на зуб.

Теперь мне было ясно, как именно исчезали жёны князя. Они просто замерзали насмерть в окружающем меня ледяном аду.

— Не беспокойтесь. С ней всё чудесно. Поторопимся, а то вы продрогли.

Авдей проводил меня в другое крыло замка, где оказалось, что выделенная мне комната мало чем отличалась от коридоров. Она была такой же тёмной, и в ней царил воистину лютый холод. В её кромешной тьме я только-то и смогла кровать свою разглядеть, что было уже хоть чем-то.

— Накроетесь на ночь шкурой оленя. Сейчас камин не растопить, хворост жечь без толку, а дрова доставят лишь завтра утром. Обождите служанку, она явится со светом и горячей пищей.

Слуга оставил меня и, как только за ним закрылась дверь, я сразу расплакалась в темноте. Ужасные условия пугали меня до смерти, так страшно было за себя и сестру, а ведь я даже не знала, где она теперь находилась. «Как мне её отыскать в этом ледяном замке?» — размышляла про себя, хорошо зная, что слезами горю совсем не помочь. Впрочем, поплакав немного, я ощутила, что мне стало чуточку легче. Конечно, быть может, мне так только казалось, однако ещё и обещанные свет с едой давали надежду на лучшее. «Хорошо, что Юния не ляжет спать голодной. Горячий ужин её согреет», — думала я, ожидая прихода служанки.

Спустя некоторое время в комнату ко мне постучали.

— Войдите!

Дверь отворилась, и окружающее меня пространство тут же наполнило тусклым светом свечей.

— Доброго здравия, княжна! Касиния меня звать, вам прислуживать буду, — представилась вошедшая девушка, поклонившись мне едва ли не в ноги.

В одной руке у неё были две свечи в подсвечниках, а в другой — корзинка с едой.

–Скажи, Касиния, а у князя до меня много жён было? — поспешила я первым делом спросить, пока она расставляла на небольшом столе принесённое.

— А я почём знаю? Меня сюда всего день, как сослали. Аккурат перед вашим прибытием. Князь женского роду в замке не терпит. Вы, княжна, ешьте, пока горячее, говядина отварная стынет быстро. Чай травяной пейте, а то застыли небось, ещё захвораете. Негоже перед свадьбой. Посуду я уж завтра поутру заберу.

Служанка, заметно поторопившись, ушла, забрав с собой одну из свечей. В комнате сразу стало темнее, но мои глаза быстро привыкали хоть и к слабому, но всё же свету.

Недолго размышляя, я устроилась за столом на колченогом табурете. Чтобы он не раскачивался, мне пришлось подсунуть ему под ножку одну из варежек, ведь других вещей в комнате не было. «Возможно, что оба наших с сестрой сундука отправили в комнату Юнии», — предположила я, когда не отыскала ничего своего.

Радовало лишь одно — действительно горячее мясо в наваристом бульоне. Пусть и без хлеба, но всё же передо мной была сытная и согревающая еда, которая вмиг приподняла моё упавшее настроение.

Как бы я ни торопилась, глотая мясо и почти не жуя, в комнате было так холодно, что отвар трав успел остыть. Пить же хотелось очень, вот только хлебать холодный напиток было бы глупо. Это могло лишить меня того скудного тепла, что дала похлёбка.

В какой-то момент в мою голову пришла идея, и я, придерживая кружку над пламенем свечи, смогла подогреть отвар и выпить его горячим. «Надеюсь, Юния догадалась поступить таким же образом», — мелькнула у меня мысль, когда мне вновь вспомнилось о сестрице.

Когда подошло время ложиться спать, то я даже после трапезы не решилась раздеться перед тем, как забраться в кровать. Мешок, набитый грубой соломой и служивший в моей постели матрасом, был ледяным, как и подобие подушки. «В доме отца даже наш конюх Дуда спал лучше», — поняла я и, пуская пар изо рта, выдохнула:

— Бедная Юния, как же она сможет на таком спать?

Погрев руки у пламени свечи, я натянула варежки и забралась под шкуру оленя, постаравшись закутаться в неё получше. Шкура была такой маленькой, что мне пришлось подтянуть колени к груди, иначе было не укрыться полностью. Но и тогда я, казалось, вовсе не согревалась, а наоборот, теряла последние остатки тепла. Впрочем, к удивлению, через какое-то время мне всё же удалось согреться под этим грубым подобием одеяла и заснуть.