Новая Эра: Восстание отверженных

Ева Домбровская, 2021

XXIII тысячелетие. Александра Арефьева живет в мире, где право на рождение доступно не каждому. Ей говорили, что остаток жизни она проведет за стенами закрытой агломерации, где рожденные вне закона отдают долг обществу, пребывая в унынии и серости. Ей внушали, что тяжелая работа и постоянная необходимость выживать – это всё, на что она может рассчитывать. В её голове пульсировала мысль, что свобода – это то, чего она никогда не получит. И это было правдой. Ровно до тех пор, пока девушка не достигла самого дна и там, стоя на обломках прежней жизни, среди хаоса и произвола, вдруг не осознала, что в её жизни всё может быть совсем по-другому. Надо лишь рискнуть и совершить прыжок в неизвестность… Комментарий Редакции: Леденящая кровь антиутопия о пределе человеческих возможностей, которую фрагментами можно наложить и на сегодняшнюю реальность. Книга Евы Домбровской позволяет зацепиться за мысль о том, действительно ли мы проживаем ровно ту жизнь, которую хотим сами?

Глава VIII

Количество выходных у Арефьевой значительно сократилось, так что в следующий раз она смогла вырваться на тренировку только через полторы недели. Привыкнув к спортивным нагрузкам, Саша теперь даже испытывала легкое томление и предвкушала удовольствие от предстоящей изнуряющей работы в зале.

Александра прибыла в здание спортивного комплекса, поднялась на нужный этаж, привычным движением руки толкнула дверь в спортзал, но увидела там… пустоту. В безлюдном помещении не было ни тренера, ни его воспитанников.

«Что происходит?» — повис в воздухе безмолвный вопрос.

Каждую субботу Сергей Сергеевич неизменно проводил тренировки здесь, в этом зале. Даже когда он лично не мог присутствовать на занятии, он обязательно оставлял кого-нибудь за старшего, но ни разу ничего не отменял. Так что же сегодня пошло не так?

Саша спустилась обратно в холл спортивного комплекса. Отыскав охранника, девушка принялась его расспрашивать. Он сообщил ей, что Минаев, начиная с прошлой недели, перенес тренировки в другую часть города.

Получив адрес, Арефьева рванула туда. Она опоздала почти на час и появилась в зале, совсем запыхавшись, когда там уже вовсю шли спарринги. Стараясь никого не отвлекать, Александра как можно быстрее переоделась, забилась в дальний угол и занялась разминкой и отработкой ударов на снарядах.

Немного придя в себя после скоростного забега, в который ей пришлось пуститься, чтобы попасть сюда, Саша стала с любопытством оглядываться по сторонам. Девушка не могла не заметить, что ряды в спортивной секции заметно поредели. Помимо Панферова, она не досчиталась в зале еще с десяток парней, которые в былые времена не пропускали ни одной тренировки.

Сергей Сергеевич заметил ее не сразу. Он разглядел ее присутствие только после того, как закончились спарринги.

— Арефьева, явилась-таки?

Услышав энергичный голос тренера, она от неожиданности вздрогнула.

— Тренер, да… извините, я опоздала. Не знала, что вы теперь тренируетесь здесь. Пришлось мчаться из подземных районов через весь город…

— Ну, ты бы знала, если бы не пропустила всю прошлую неделю, — резонно заметил он. — Девочка, у тебя только-только стало что-то выпрямляться. Не время сейчас сбавлять обороты, до соревнований осталось не больше месяца. Давай-ка, возвращайся в форму. Я тебя жду во вторник, будем решать, есть ли смысл тебя выставлять.

По интонации Сергей Сергеевича Саша поняла, что он не шутит, и во вторник кровь из носу нужно не только быть как штык на тренировке, но и продемонстрировать результаты, которые она когда-то показывала, тренируясь в паре с Никитой.

«Никита… Он бы точно за пару тренировок привел меня в чувство», — подумала про себя Арефьева. Стоило ей снова вспомнить о друге, как в груди неприятно защемило.

Александра была уверена, что он со свойственной ему легкостью откликнулся бы на просьбу и выручил ее. Никита вообще относился к тем удивительным людям, что могут посреди ночи сорваться на помощь, причем даже к малознакомому человеку. Что уж говорить о друзьях, к которым у Панферова всегда было особенное отношение, близкое к семейному? Иногда Саше казалось, что помогать всем и вся у Никиты было качеством врожденным, словно базовая встроенная программа. Однако сейчас, даже если бы она захотела обратиться к нему со своей проблемой, она понятия не имела, как с ним связаться. На звонки и сообщения он не отвечал и будто вовсе куда-то испарился.

А ведь еще недавно дела обстояли совсем по-другому: почти каждый день Панферов что-нибудь писал, то вытаскивал Арефьеву на дополнительные тренировки, то просто попалить по мишеням в тире. Беседы между ними завязывались так легко и непринужденно, что порою все остальное отходило на дальний план. Слово за слово, время летело быстро, и даже пяти минут разговора с Никитой было достаточно, чтобы почувствовать себя хорошо, в каком бы скверном расположении духа ты ни был до этого. И вот все резко изменилось. Телефон умолк. Сообщения прекратились. Как будто и не было человека, а на его месте образовалась пустота.

Тренер объявил растяжку в финале занятия. Арефьевой достался в пару шустрый разговорчивый парень, приходившийся ей тезкой. Решив поддержать беседу, а заодно и узнать последние новости, Александра спросила у него:

— А почему нас так мало? Где все остальные?

— Ну, не могу говорить за всех, — многозначительно произнес Санек, растягиваясь на шпагат, — но часть наших ребят вступила в Союз Освобождения, это точно. Видимо, сейчас им интереснее там, а не здесь. Только тренеру не говори, — вдруг спохватился он. Арефьева сделала условный знак, что будет молчать.

Союз Освобождения… В последнее время Александра все чаще слышала эти два слова. Речь шла о подпольной организации, созданной бог знает кем и называвшей себя первой политической партией незаконнорожденных. Главная цель, которую преследовал Союз — свержение действующего главы Агломерации и передача его власти кандидату из незаконнорожденных. Начиная с середины декабря, все действия против цивилизованного правительства, внутренних войск и правоохранительных органов велись от имени этой партии. Именно Союз направлял вооруженные Отряды Самообороны и активистов, когда десятого декабря они ворвались в административные здания Центрального округа и попытались заблокировать их работу. Поговаривают, что конечной целью этой отчаянной выходки был захват резиденции самого главы Агломерации.

Арефьева совсем не удивилась, когда Санек попросил ее молчать о том, что часть их товарищей вступила в ряды Союза. Она догадывалась, насколько сильно эта новость может ударить по Сергею Сергеевичу, ведь он тренировал своих воспитанников явно не для того, чтобы они крушили правительственные здания в центре города и поджаривали живьем гвардейцев.

— А почему мы тренируемся здесь, а не на прежнем месте? — поинтересовалась Арефьева у Санька.

— Да ведь в центре-то теперь неспокойно. Сергей Сергеевич решил, что надо подальше оттуда держаться, чтобы наши ребята по дороге на тренировку не вляпались в какую-нибудь историю.

— А что Никита? — наконец, решилась задать главный вопрос Александра. — Он в декабре явился хотя бы на одну тренировку?

— Нет. В последний раз я его видел в тот день, когда шел отборочный смотр к соревнованиям, — ответил Санек.

— И ты не знаешь, что с ним? — Арефьева не теряла надежды выведать еще что-нибудь у своего разговорчивого собеседника, но он только пожал плечами.

— Чего не знаю — того не знаю. Напиши ему. В чем проблема-то?

Александра промолчала в ответ. Объяснять Саньку, в чем проблема написать Панферову, ей было как-то неудобно, да и слишком долго.

На следующий день, как только Арефьева вышла на смену, она сразу же затребовала свой график на неделю вперед. Расписание, которое она получила, выглядело отнюдь не утешительно: на воскресенье, понедельник и вторник у нее выпадали рабочие дни. Девушка предприняла попытку освободить вторник, поменявшись с кем-нибудь сменой, однако коллеги по цеху поголовно трудились в ненормированном графике и делать подобные передвижки оказались не готовы.

Отчаявшись, Александра рискнула обратиться к своему начальнику с просьбой дать ей отгул. В ответ Михалыч только возмущенно покрутил пальцем у виска. Через пять дней заканчивались сроки сдачи заказа. Цеха трещали, работая на повышенных мощностях. Арефьева с ее личными проблемами сейчас мало кого волновала, и ей отказали.

Спецотряды гвардии и СБТА с нетерпением ожидали поставок нового обмундирования и экипировки. Это дело было на контроле у высших чинов, поэтому даже речи не могло быть о том, чтобы сорвать производственные сроки.

Когда десятого декабря бойцы гвардейского спецподразделения выкурили активистов Союза из правительственного квартала, часть из них была арестована, однако большую часть вместе с относительно мирными демонстрантами оттеснили обратно к главной площади Агломерации, а саму площадь взяли в кольцо оцепления. Пока цивилизованные власти ломали голову, как очистить центр города, не устроив при этом кровавую бойню, мятежники продолжали наводить свои порядки: воспользовавшись отсутствием гвардейцев и полиции внутри оцепления, активисты свалили памятник первому главе Агломерации, а на постамент, вместо памятника, водрузили флаг Союза Освобождения.

В сторону гвардейцев, сдерживающих толпу протестующих, летели не только ругательства, но и камни, металлические предметы — все, что попадалось под руку. Бутылки с зажигательной смесью взрывались в их рядах и провоцировали панику. Защитники правопорядка оказались абсолютно безоружны перед действием неизвестного химиката, который, разъедая ткань, попадал на кожу и вызывал сильнейшие ожоги.

СБТА и представители таможенной службы вскоре начали расследование, пытаясь выяснить, каким образом взрывные смеси с неизвестным химическим составом попали на закрытую территорию Третьей Агломерации. Предположения, что составляющие компоненты могли быть похищены с местного предприятия, быстро отпали, поскольку ни одно предприятие в Промышленном округе не занималось синтезом и производством подобных химикатов.

Время шло. Декабрь практически подходил к концу. Остервеневшая толпа незаконнорожденных, похоже, не собиралась расходиться с улиц, а вопросов в этой истории становилось больше, чем ответов.