Новая Эра: Восстание отверженных

Ева Домбровская, 2021

XXIII тысячелетие. Александра Арефьева живет в мире, где право на рождение доступно не каждому. Ей говорили, что остаток жизни она проведет за стенами закрытой агломерации, где рожденные вне закона отдают долг обществу, пребывая в унынии и серости. Ей внушали, что тяжелая работа и постоянная необходимость выживать – это всё, на что она может рассчитывать. В её голове пульсировала мысль, что свобода – это то, чего она никогда не получит. И это было правдой. Ровно до тех пор, пока девушка не достигла самого дна и там, стоя на обломках прежней жизни, среди хаоса и произвола, вдруг не осознала, что в её жизни всё может быть совсем по-другому. Надо лишь рискнуть и совершить прыжок в неизвестность… Комментарий Редакции: Леденящая кровь антиутопия о пределе человеческих возможностей, которую фрагментами можно наложить и на сегодняшнюю реальность. Книга Евы Домбровской позволяет зацепиться за мысль о том, действительно ли мы проживаем ровно ту жизнь, которую хотим сами?

Глава VI

Саша Арефьева стояла за углом спортивного комплекса уже десять минут. Она специально выбрала это место, чтобы ее никто не смог заметить. Издалека девушка наблюдала, как спортсмены из ее группы один за другим, покидают здание.

Вот появился Никита. Быстрым шагом молодой человек пересек площадь, часто оглядываясь по сторонам. Затем фуникулер поглотил его рослую фигуру и унес в наземную часть города. Саша продолжила стоять, ожидая, по всей видимости, кого-то другого.

— Так что? Ты, говоришь, что вступил в Отряды Самообороны? А в чей?

— Я ушел в отряд к Сизому. Он пока что самый крутой из всех. Вчера на площади его ребята не по-детски отделали гвардейцев.

Чуть поодаль от Арефьевой стояло двое парней. Судя по всему, они тоже занимались в одной из спортивных секций в этом же комплексе. Молодые люди громко обсуждали события вчерашнего вечера: в очередной раз в центре города прошли массовые беспорядки. Столкновения незаконнорожденных с гвардией начали случаться все чаще. Каждая новость на эту тему волной проносилась по Агломерации, порождая жужжание и брожение буквально всюду. И такой ажиотаж легко было объяснить.

Разум людей, живущих в индустриальных зонах, притуплялся монотонностью и предсказуемостью бытия. Всецело подчинившись сценарию, согласно которому им до конца своих дней придется выполнять тяжелую, полезную, но до боли примитивную работу, незаконнорожденные вязли в рутине и чаще всего испытывали беспросветную скуку.

Все заранее было известно и спланировано на годы вперед. Не нужно было ни о чем думать. Не нужно было ничего решать. Не нужно было выбирать, ибо выбор не предоставлялся. Даже профессию молодым людям в индустриальных зонах подбирал искусственный интеллект на основе тестов, результаты которых не подлежали сомнению и обсуждению.

Отработав положенные часы, жители Агломерации всецело погружались в киноэпопеи с дополненной реальностью и игровые симуляторы, выполненные в технологии 7D. Все свое свободное время выходцы из гетто проводили в виртуальном мире, пытаясь яркими иллюзиями компенсировать отсутствие разнообразия в реальной жизни. И тут вдруг такая встряска! Такие тектонические сдвиги на главных улицах города! Жизнь в Третьей Агломерации, наконец, заиграла новыми красками — похлеще, чем в любой виртуальной игре.

Через неделю после того, как Саша, Никита и Леша увидели в новостях сюжет о разгоне митингующих и узнали о гибели одного из манифестантов, по улицам гетто стали ходить слухи, что собраны специальные Отряды Самообороны из крепких молодых парней, чтобы защищать акции протеста против социального неравенства и эксплуатации труда незаконнорожденных. Но не только лозунги о нормированном рабочем графике и свободе самоопределения ходили теперь в толпе протестующих. Кто-то запустил в разъяренные массы идею, что управляющий Агломерацией, допустивший избиение своих граждан, не имеет права оставаться у власти. Вскоре после этого ситуация стала накаляться.

Куда бы ни пришла Саша Арефьева — на работу, на тренировку, в магазин — везде разговоры велись только об этом. Незаконнорожденные спрашивали друг у друга, как они относятся к происходящему на улицах. Одни с пеной у рта доказывали, что «цивилизованных надо вырезать», «управляющего выгнать к чертям», а гвардейцев, поднявших руку на демонстрантов, «публично наказать». Другие предпочитали худой мир гражданской войне, призывали толпу разойтись, чтобы вновь воцарились порядок, тишина и спокойствие. Третьи лишь отмахивались, не придавая происходившему значения.

Стоя на улице и невольно слушая разговор этих двоих, Александра снова столкнулась с отголосками тревожных событий, происходивших, по сути, всего в нескольких кварталах от подземной части города.

«Неужели Отряды Самообороны действительно существуют?» — подумала Арефьева про себя. — «Я всегда думала, что это чушь собачья. А тут… оказывается, в них серьезно кто-то вступает!»

Однако уже через минуту девушка забыла и о протестующих, и об отрядах, которые их защищают. На самом деле, ее эта история не сильно занимала. Ей казалось, что демонстрации на улицах — очередная вспышка, которая погаснет так же быстро, как и зажглась. Что действительно беспокоило Сашу, так это волна личных переживаний, накрывшая ее так внезапно.

До сегодняшнего дня Арефьева считала, что у нее все в порядке: подготовка к соревнованиям шла полным ходом, после она планировала не сбавлять темп и показать себя с лучшей стороны на осеннем отборе в гвардию, а там, чем черт не шутит, вполне могла начаться и другая жизнь. Саша втянулась в этот новый мир во многом благодаря Никите: когда Панферов с воодушевлением рассказывал о военной службе, боевых искусствах и оружии, Саша слушала, вперившись в него взглядом и не моргая, впитывая все, как губка. Ей казалось, что ее воодушевление — это результат того, что она наконец нашла дело, к которому испытывает страсть. Однако сегодня стало очевидно, что она испытывала страсть не к делу, которым занималась, а скорее к человеку, с которым оно было связано.

Александра стояла на улице, не понимая, что дальше делать с этим «открытием», особенно учитывая то, что у Панферова уже была подруга намного ближе ему во всех смыслах, чем она. Необходимость еще как минимум год продолжать занятия в одной команде с Никитой казалась Саше невыносимой. С одной стороны, ей хотелось все бросить, но с другой стороны, было жалко сил и времени, вложенных в тренировки. Поэтому Арефьева решила переговорить с человеком, мнение которого для нее имело особый вес.

Она отвлеклась от раздумий, когда заметила, как на выходе из здания появился Сергей Сергеевич Минаев. Он размеренным шагом направился к выходу из Нижнего города. Саша покинула свое укрытие и, поравнявшись с ним, осторожно спросила:

— Тренер, не помешаю?

— Нет, конечно, — энергично ответил Сергей Сергеевич. — Ты же наверх, Арефьева?

Саша кивнула утвердительно в ответ.

— Ну, тогда идем. Я как раз тебе скажу, что еще тебе нужно подтянуть до старта соревнований, — отрывистыми напористыми фразами Минаев стал комментировать технические и тактически ошибки, которые сегодня допустила Арефьева во время боя. Александра старалась внимательно слушать и кивать головой, но на самом деле она ждала возможности задать важный для нее вопрос.

— Тренер, скоро уже полгода, как я занимаюсь в секции, — начала Саша издалека, когда Сергей Сергеевич умолк. — В последнее время я постоянно чувствую усталость. После каждой тренировки хочется лечь и несколько дней не подниматься с кровати. Возможно, мне нужно больше времени и больше тренировок. Но может быть, я никогда не смогу привыкнуть к такой нагрузке, сколько бы ни старалась. Если это так, то лучше, наверное, сойти с дистанции и найти себе другое занятие…

Арефьева осеклась, ожидая реакции со стороны тренера на ее слова. Но лицо его оставалось невозмутимым.

— Вы сегодня видели меня в деле. Как вы думаете, мне стоит дальше продолжать? Хочу знать ваше мнение.

— Усталость после тренировки — это нормально. Ненормально не уставать. Ведь это значит, что ты ни на йоту сегодня не стала лучше в своем деле, — ответил Сергей Сергеевич. Немного подумав, он добавил. — Давай посмотрим на тебя еще месяцев шесть. Первый год — самый сложный даже для тех, кто приходит в секцию сразу с хорошей физической подготовкой. Шанс, что у тебя может что-то получиться, есть. Ты въедливая. У тебя есть здоровая злость, как оказалось. И ты соображаешь. Уходить не торопись. Занимайся, пока есть такая возможность. Пока секцию к чертям собачьим не прикрыли.

— Подождите, секцию хотят закрыть? — для Арефьевой последняя фраза оказалась неожиданной. — Почему?

— Павел Резник, гусь лапчатый, постарался. Ох, и подставил же он меня, сукин сын. Ты разве не знаешь, в какую историю он вляпался?

— Нет. Я только слышала, что он ключицу сломал.

— А где сломал, не знаешь?

— Нет.

— Этот олух вчера с гвардейцами дрался на площади. Там ему кости и пересчитали.

— А как это связано с закрытием секции? — не поняла Арефьева.

— Напрямую связано, — ответил тренер не без досады. — Эти… с площади, к которым примкнул Резник, уже по мелочи требования не выдвигают. Теперь они скандируют, что главу Агломерации и всех цивилизованных нужно гнать взашей, город полностью отдать незаконнорожденным и выстроить тут независимое государство. Понимаешь, чем это может для них закончиться?

Арефьева не знала, чем это могло закончиться и все еще плохо понимала, причем тут спортивная секция. Они с Сергей Сергеевичем погрузились в фуникулер, и тренер продолжил:

— Вчера на площади манифестанты ввязались в драку с гвардейцами и закидали их какими-то самодельными снарядами. При взрыве этих снарядов в радиусе трех-четырех метров разлетались не только осколки, но и распылялся какой-то химикат, разъедающий кожу и слизистые. Когда в госпиталь, расположенный в Цивилизованном поселении, привезли искалеченных парней, я поверить не мог, что вижу такое здесь, в Третьей Агломерации. Это я к тому, что просто так подобную выходку власти не оставят, — объяснил Сергей Сергеевич. — Этим делом уже заняты специальные… службы. Мне пришлось перестраховаться и принять непростое решение: не только снять Резника с соревнований, но и задним числом исключить из секции. Иначе он за собой потянет на дно всех нас. Объясняй потом в соответствующих инстанциях, как так получилось, что моя спортивная секция превратилась в рассадник антиправительственных настроений?

В этот день каждая новая порция информации производила на Сашу эффект разорвавшейся бомбы.

— Зная Резника, можно предположить, что он сдуру ввязался в эту историю, — аккуратно высказала свое мнение Арефьева. — Может, все не так серьезно, Сергей Сергеевич?

— Арефьева, на этот раз все серьезно, — ответил тренер без тени сомнения. — С такими вещами не шутят. По Конституции, требование снять действующего главу Агломерации и посадить на его место незаконнорожденного уже подпадает под высшую меру наказания. Добавь сюда призывы к территориальному отделению, нападение на бойцов гвардии при исполнении — картина вырисовывается скверная.

— И что теперь будет? — после этих слов начала тревожиться и сама Арефьева.

— Что-то будет, — Сергей Сергеевич прищурил глаза, словно что-то просчитывал в уме. — Служба Безопасности Агломерации начнет «копать», где и в каких кругах вращались эти ребята, где они нахватались этой ереси антиправительственной. В первую очередь, будут искать какие-то сообщества — спортивные, например. А тут и мы…

Сергей Сергеевич тяжело вздохнул.

— Сколько мне порогов пришлось обить, чтобы мне разрешили открыть эту секцию… Я хотел, чтобы такие ребята, как ты, как Никита, как Катя Резник не зависали в виртуальных клубах, зарабатывая себе плоскожопие, а делом занимались — развивали тело, развивали волю. Если из-за этой истории все прикроют, я сам этого гаденыша Резника удавлю собственными руками, — обычно немногословный тренер сегодня явно был на взводе.

— Сергей Сергеевич, даже если к нам придут… ну, эти, из службы безопасности… наши ребята все равно скажут, как есть: на тренировках мы занимались тренировками, свержение главы Агломерации никто не обсуждал. А Паша… Паша всегда был себе на уме. Разве вы можете отвечать за него?

Тренер на это ничего не ответил.

— Попомни мое слово, Арефьева, — чуть погодя, задумчиво произнес он, — на этом история не закончится. Это только верхушка айсберга. Наши перешли черту, забив до смерти того парня во время разгона протестующих. Это было лишнее. Можно было решить вопрос без этого. Однако облив кислотой четверть отряда специального назначения и оставив их без глаз, кожи и волос, ваши зашли еще дальше. Теперь для многих из правоохранительных органов навалять этим Отрядам Самообороны — дело принципа. Чем дальше нас затягивает в этот конфликт, тем меньше шансов договориться. И мне это все не нравится.

Попрощавшись с Александрой, тренер выпрыгнул из фуникулера. Энергичным шагом он направился в сторону станции, где сел на экспресс до Цивилизованного поселения.

В Третьей Агломерации Сергей Сергеевич Минаев проживал уже много лет по долгу службы. И хотя по социальному статусу он был одним из цивилизованных, Минаев много времени проводил среди незаконнорожденных, ведя спортивные секции для выходцев из гетто. Он гордился своими воспитанниками и многих из них протолкнул на службу в гвардию, считая, что они более чем достойны этого. Однако такая безусловность по отношению к незаконнорожденным, скорее, была исключением из правил. В основном цивилизованные граждане не горели желанием лишний раз посещать центр Агломерации или гетто. Они предпочитали не пересекать без острой необходимости границы своего округа, чтобы продолжать находиться в привычных для себя комфортных условиях.

Да и в целом представители свободного мира не очень рвались в индустриальные зоны. Они считали работу и проживание в агломерациях не только чем-то непрестижным, но и пустой тратой времени. Действительно, что они могли увидеть там интересного, кроме агрессивно настроенных аборигенов, которые мало что знали о цивилизации, существующей за пределами их территории? Даже родственники незаконнорожденных со временем отстранились от происходящего в промышленных городах, будто бы смирившись с тем, что их близким в этой жизни выпал несчастливый билет.

Будучи абсолютно изолированной от внешнего мира, Третья Агломерация становились похожей на тихое болото, в котором зарождались и бродили определенные настроения. Понять, откуда у незаконнорожденных столько ожесточенности и враждебности, цивилизованным гражданам с их свободами, сверхкомфортными условиями жизни и радужными перспективами на будущее было, увы, непросто. В итоге глухая стена отчуждения между выходцами из рабочего гетто и цивилизованным миром выстроилась сама собой.