Пустота

Ева Видмер

Есть люди, которые не могут просто жить, просто быть счастливыми. Они чувствуют себя одинокими, неприспособленными к жизни. «Пустота» о жизни, о людях, отношении к себе и другим, об одиночестве, которое знакомо каждому, но для кого-то становится обычным привычным мироощущением. Эта книга о взрослении, о смелости распоряжаться своей жизнью, бороться за убеждения, о попытках построить свою собственную семью.

18 июля

Мне не нужно было то и дело проверять, я сразу почувствовала, что Катерина вернулась, и, в соответствии с нашим безмолвным правилом, я дождалась вечера. Она меня ждала. Окно было открыто настежь, на полу лежал открытый чемодан, плевавшийся ее вещами, а сам мой человек сидел на столе, скрестив под собой ноги и закрыв глаза.

— Я по тебе скучала, — сразу же сказала мне она, и я почувствовала, как тепло поднимается по моему телу от ступней.

Она открыла глаза и соскочила со стола, возвращаясь к вещам. Мне не пришлось спрашивать, мой человек сам начал рассказывать о том, как целыми днями они могли, несмотря на жару, гулять, забегая охладиться в кафе, магазины и изредка музеи, бродили по одним и тем же улицам, которые все равно не надоедали, катались на старых трамваях, которые шумят так, что иногда перестаешь слышать собственные мысли. Катерина улыбалась и начинала светиться еще ярче. Каждый их вечер заканчивался одинаково: они падали без сил от усталости на диван и начинали записывать что-то в свои тетради, не давая себе шанса упустить забыть о какой-нибудь мелочи из своих впечатлений и идеи. Они обе были так вымотаны, что не хотелось разговаривать, но все равно время от времени читали друг другу что-то и смеялись, откуда-то заново черпая силы, а потом снова затихали и погружались в свои тетради.

— Вам вместе так легко?

— Очень. Кажется, за две недели, что мы все время были рядом, мы ведь даже жили в одной комнате, мы немного и подустали друг от друга, но нам было очень хорошо, и теперь я даже скучаю. Мы друг друга любим. По-сестрински. Хорошо знаем друг друга… и очень близки.

— Здорово, что есть такие люди, — выдохнула я, ощутив нечто похожее на ревность.

— А тебе не было скучно без меня? Чем ты занималась?

Я никогда не говорила ей о других моих людях, позволив ей приятное чувство единственности и уникальности, поэтому я и теперь не стала вдаваться в подробности.

— Наблюдала. Мое любимое занятие — смотреть.

Катрин кивнула и продолжила рассказ, не поменявшись ни в лице, ни в голосе, а я слушала ее и улыбалась. Девушка начала вспоминать свои прошлые побеги из нашего города. Она уселась на пол возле почти уже пустого чемодана, прислонилась спиной к дивану и запрокинула голову, закрыв глаза. Она рассказывала не столько для того, чтобы поделиться со мной, а чтобы самой еще раз побывать там, в своих воспоминаниях, так далеко отсюда, где все когда-то было в новинку. Я никогда не покидала наш город, но сейчас мне казалось, что мы вместе гуляем по этим фантастическим улицам из ее рассказов.

А однажды я все-таки увидела ее таинственную подругу, когда прилетела сюда вечером, не слишком поздно. Она сидела на полу, прислонившись также спиной к дивану, а Катерина сидела над ней и заплетала длинные каштановые волосы в замысловатые косы. Девушка улыбалась от удовольствия, заходившись мурашками от прикосновений подруги к своей голове, изредка ее губы шевелились, когда она отвечала Катерине, я уверена, тихим умиротворяющим голосом. Ее босые ноги зарывались в зеленый ковер, напоминающий траву, и меня удивило, что раньше я не обращала внимание на это яркое пятно.

Пытаясь отделаться от этого странного противоестественного чувства, я решила переключиться, и срочно найти кого-нибудь из моих людей. Только вот я понятия не имела, где их искать.

Их образы мелькали перед глазами, не позволяя зацепиться ни за один. Наконец, я решила. Мария. Я давно не видела ее, и, должно быть, уже скучаю. И я полетела, сначала даже не соображая куда, а потом я вдруг заметила ее любимую кофейню, ту, где мы в последний раз встретили Госта.

Я спустилась вниз по ступенькам и зашла внутрь. Меня охватило счастье, когда я увидела, что не ошиблась. Мария и правда была здесь, сидела за тем же столиком, где мы сидели в прошлый раз. К вечеру жара спала, поэтому она накинула поверх платья кремового цвета серый кардиган, волосы были по-простому собраны в хвост на затылке. Перед ней стояла продолговатая белая кружка. Мария с несколько отрешенным видом что-то рисовала и писала на салфетке, она запустила руку в волосы и облокотилась на столик, а другой рукой продолжала что-то писать на салфетке. Какие-то несвязные слова, при этом все время поворачивая салфетку, так, чтобы слова не выстраивались в ровные линии, кроме них, по краям было полно разный завитков, плавно перетекающих друг в друга.

Мари тяжело вздохнула, и этот вздох забрал в себя весь воздух, делая даже музыку неслышной. И именно в этот момент, по злой иронии, в дверях появился Гост. Он прошел к кассе и заказал самый крепкий кофе, что только был в меню и сел за соседний столик. Мария проводила его почти равнодушным взглядом, Гост даже не смотрел в нашу сторону. Воздух не наэлектризовался от одного его появления в этот вечер. Он сидел боком к нам, но пока не поворачивал головы. Ему принесли кофе — маленькую белую чашечку и стакан воды. Гост сделал первый глоток. Мария уставилась на него. Глоток воды. Весь его вид — особенно по-новому красные волосы, которые особенно сложно было оставить без внимания — стягивали внимание на себя, превращая всех остальных в невидимок. Еще глоток кофе. Глоток воды. Когда Гост снова взял чашку в руку, он вдруг посмотрел на нас и усмехнулся, заметив на себе взгляд моего человека. Она потупила взгляд и сидела так, не поднимая глаз, какое-то время, а потом, опомнившись, начала пить торопливыми большими глотками свой остывший кофе, но на Госта уже не смотрела. Зато смотрела я.

Он время от времени бросал в нашу сторону свои ледяные взгляды. Тем временем заиграла музыка, как из старого кинофильма, которую здесь любили, но в нашем случае она была совершенно не к месту. Гост, кажется, согласился со мной, и улыбнулся. Именно улыбнулся, без колкости усмешки. Девушка вновь взяла ручку и начала что-то писать на нерасписанной стороне салфетки. Он наблюдал, оставив свой кофе. Мария встала, убирая ручку в сумочку, и, посмотрев на него снова, показала ему салфетку, а затем положила ее на стол. И направилась к выходу.

Я не видела, что она написала, к тому же она положила ее завитками вверх. Поэтому я осталась. Я должна была знать, что она написала.

Гост сделал последний глоток, посмотрел на опустевший столик. Его никто не мог увидеть кроме меня, но он все равно хотел показаться незаинтересованным. На горизонте замаячила официантка, которая должна вот-вот прийти и убрать со столика. Гост сидел. Я уже сама почти сгорала от любопытства, а он мешкал. Официантка появилась в зале и уже направилась к столику, но тут вдруг неожиданно на пол упала и разбилась чашка, которую она забыла у кассы, не без моей помощи, конечно. Девушка бросилась назад, причитая что-то и бормоча.

Гост встал и быстро подошел к столику. Я уже оказалась рядом. Он взял салфетку и, пробежавшись глазами, по несвязному потоку сознания, перевернул ее.

«Ну, и что же теперь делать, а?»