Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 19. Часть 24. (окончание). Родные

Е. П. Бажанов, 2022

Многотомник «Миг и вечность» посвящен рассказу о жизни и творчестве Натальи Евгеньевны Бажановой – политолога, историка. экономиста, публициста, педагога, дипломата, внесшего выдающийся вклад в изучение международных отношений, мировой экономики, этносов, стран, цивилизаций. При этом, хотя Н.Е. Бажанова находится в центре повествования, акцент сделан также на описание и анализ нашего многообразного, противоречивого, сложного и очень интересного мира. Девятнадцатый том завершает начатый в т. 18 рассказ о жизни родителей и других близких Натальи и Евгения Бажановых. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Вечная память Родным!

© Бажанов Е. П., 2022

© ООО «НТК «Дашков и Кº», 2022

Часть 24 (окончание)

Родные

Глава 5

От счастья к горю

Итак, 8 августа 1979 года мы вернулись на Родину и воссоединились наконец с родителями, со всеми родными и близкими. Это было счастье. Но, увы, жизнь, как нам всем известно, так устроена, что счастье не вечно, рано или поздно оно обрывается трагедией. Для нас такая трагедия случилась 21 марта 1982 года — после мучительной болезни скончалась моя мама.

Вспомню все, что было в нашей совместной жизни с родителями в этот счастливо-трагический, бело-черный период.

Наташины родители

По возвращении в Москву нас ждала необустроенная, вся в щелях квартира. Сгрузили туда привезенные 23 коробки, позднее добавились 40 коробок, доставленных морским контейнером. Чего только в этих коробках не было! Помимо книг — одежда, обувь, канцпринадлежности, кухонная плитка, клей, шторы, гвозди, пустые пластиковые бутылки, стиральные порошки, салфетки, одеколоны, чистящие порошки, дезодоранты и т. д. и т. п. Как и другие советские граждане, мы привезли из-за рубежа все, что только могло пригодиться в жизни. Ведь в СССР при развитом социализме свирепствовал тотальный дефицит.

Советские магазины производили убийственное впечатление: грязные, дурнопахнущие, с убогими товарами на полупустых полках, злобными продавцами, толпами взвинченных покупателей. Приходилось приспосабливаться: толкаться в очередях, проникать в магазины с заднего хода, покупать вещи у спекулянтов.

В московской жизни нам очень помогали Натулины родители. Именно они получили контейнер с нашими вещами из Сан-Франциско, доставили его на Планетную улицу на 11-й этаж! Помогали распаковывать вещи, расставлять их, убирать квартиру. Именно они достали нам мебельные гарнитуры (в комнаты и на кухню), книжные полки, вывезли ненужное барахло на дачу. Организовав получение нами квартиры на Планетной, именно они затем способствовали ее обмену на гораздо более классную квартиру на Университетском проспекте. И именно они помогли нам переехать туда, активнейшим и эффективнейшим образом участвовали в ремонте и благоустройстве нового жилья.

Нина Антоновна всех нас, включая моих родных, лечила и обеспечивала дефицитными товарами (съестными и всеми прочими). Евгений Павлович не жалел усилий в уходе за нашей машиной, в проталкивании наших книг и статей в печать и т. д. и т. п.

Приведу пару примеров о том, какие мытарства приходилось преодолевать тестю и теще ради нас.

Самым, пожалуй, статусным товаром был тогда личный автотранспорт. Машина являлась объектом вожделений каждой советской семьи. В т. 18 уже рассказывалось, что в 1976 году Натулины родители на присланные нами из США сертификаты (валютные рубли) купили «Волгу». После окончательного возвращения из заокеанской командировки мы решили заменить свою старую машину «Волгой» следующей, усовершенствованной модели. Еще задолго до этого на всякий случай моя теща, Нина Антоновна, пробилась в очередь на «Волгу», которую можно было купить на советские рубли. Включили ее в число очередников в родной Боткинской больнице, причем как участника войны. Минуло, однако, 6 лет, а очередь все не подходила.

Я же тем временем готовил себя к роли московского водителя. Как уже отмечалось, я научился водить в США, но ездил там исключительно на автомобилях с автоматической коробкой передач. Когда во время отпуска в 1976 году попробовал проехаться на «Волге», то потерпел фиаско. Я не знал, как пользоваться педалью сцепления и менять передачи, поэтому не смог даже сдвинуть машину с места — ее трясло и мотор тут же глох. Причем, когда я проводил данный эксперимент во дворе дома родителей Натули, там появилась гаишная машина. Милиционеры сразу же обратили внимание на мои мытарства, и я с трудом избежал объяснений с ними. Больше за руль не садился. Ведь помимо всего прочего у меня тогда не было советских водительских прав.

Когда же я стал слушателем Дипломатической академии, то записался на курсы автомобилистов-любителей. Там освоил вождение «Волги», но при сдаче экзамена в ГАИ на получение водительских прав вновь вышла осечка. Меня посадили в машину со слушательницей Дипакадемии из Монголии. Ей первой предложили порулить. Она вела машину откровенно плохо, неуверенно, дрожащими руками. Но гаишник ее аттестовал. Затем настала моя очередь. У меня за плечами были тысячи и тысячи миль за рулем в США, в том числе на сложнейших горных трассах. Здесь я двигался по пустынной улочке. Подъехал к перекрестку. Он был свободен, лишь в отдалении маячил «Москвич». Я проехал перекресток, а гаишник тут же заявил: «Не пропустили встречный транспорт, имеющий преимущество! Придется пересдавать экзамен!» Смешно, но делать было нечего. Сдал на права со второго раза.

Ну а Нина Антоновна к тому времени, используя связи во властных структурах города, добилась своего, и мы наконец вынули из почтового ящика приглашение в автомагазин. Поехали. Там в тесном фойе влились в длиннющую очередь, чтобы зарегистрировать приглашение и оплатить покупку. Цена автомобиля была высокой, и деньги мы смогли скопить лишь за счет долгосрочной загранкомандировки. В результате соблюдения всех формальностей мы обзавелись талоном на получение машины в определенный день.

Знакомые наперебой советовали: «Лучше не ездить за «тачкой» самим, прихватите с собой специалиста, иначе обманут, подсунут брак». Мы так и поступили. Прибыли в автомагазин, а там уже море других счастливчиков. Всех выгоняют наружу, к забору, за которым на большой площадке ждут своих владельцев «Волги» разных цветов. Нам хочется белую, и мы вступаем в переговоры с одним из мастеров, распоряжающихся площадкой. Суем мзду, просим провести к белой «Волге». Обещает. Наконец ворота на площадку распахиваются, и орава покупателей и мастеров устремляется к машинам. Кто быстрее добежит до цели — тот ее и получит.

На белой «Волге», ликуя от восторга, выезжаем на дорогу. Но авто вдруг начинает чихать. В голову немедленно лезут предостережения знакомых: новые «Волги» почти все бракованные, обязательно что-то сломается! Но нет, наша обновка выдюжила. И мы вновь зафиксировали за собой высокий статус владельцев престижной в советском обществе машины. Даже гаишники в то время с опаской останавливали «Волги» — вдруг за рулем сидят большие начальники или их родственники!

Как-то раз я на собственном примере убедился в статусности своей «Волги». Мы встречали Новый год у родителей Натули, в их доме, где проживали также руководитель СССР Л.И. Брежнев и его друг, министр внутренних дел Н.А. Щелоков. «Волгу» оставили во дворе. За ночь столбик термометра опустился с — 2° до — 20 °C. Когда утром я решил завести машину, то обнаружил, что она не заводится. Пришлось оставить ее во дворе и передвигаться по Москве общественным транспортом. Пару дней спустя, дождавшись очередной оттепели, я отправился за «Волгой».

Вхожу во двор и вижу, что вокруг нашей любимицы толкутся милицейские офицеры и даже один генерал! Я решил, что это по мою душу. Но делать нечего — подхожу к милиционерам, а они бросаются мне навстречу и взволнованно вопрошают: «Это что, ваша «Волга»?» Отвечаю утвердительно. Милиционеры реагируют восторженными воплями: «Наконец, ура! Дождались!» И объясняют следующее. Министр Н.А. Щелоков категорически запрещает парковать машины во дворе под его окнами. Увидел нашу «Волгу» и осерчал. Сыщики кинулись выяснять, кому «Волга» принадлежит, но так и не смогли докопаться до истины — я ведь еще не успел поставить ее на учет. Убирать же загадочное авто стражи порядка не решились — а вдруг им владеет кто-то из родственников самого Леонида Ильича Брежнева!

Я сетую, что машина не заводится! «Ничего, — буквально кричат полковники и генерал, — мы ее отбуксуем в мгновение ока!» Но этого не понадобилось. «Волга» на сей раз завелась.

Кстати, случались у нас с гаишниками и другие курьезы. Однажды в гостях у сестры я выпил, но, несмотря на это, решил ехать домой за рулем «Волги». Выехал на перекресток. И тут меня останавливает гаишник. Надо же, впервые чуть ли не за год! Распахивает дверь «Волги» и возбужденно кричит:

— Слушай! Помоги догнать машину, там, кажется, пьяная баба рулит.

Я бормочу, что двигатель холодный, вряд ли удастся ее догнать. «Удастся!» — убеждает гаишник и плюхается рядом на переднее сиденье. Трогаюсь, еду медленно. «Давай быстрее», — командует милиционер. Отвечаю, что не хочу превышать установленный скоростной режим. «Да ты чего? — изумляется гаишник, — ты же с представителем власти!» Я прибавляю. Гаишник с прищуром смотрит на меня и интересуется, как дела. Ничего, говорю, а сам сжимаюсь от напряжения. Ведь от меня должно нести, как от винной бочки. «Вот они, — вопит милиционер, — красные «Жигули». Заходи слева!» Захожу, догоняю, иду вровень. Он свистит, я сигналю. «Жигули» осознают, в чем дело, тормозят. Я по приказу милиционера перекрываю им путь. Гаишник выскакивает, на ходу благодаря меня. Вот так не совсем трезвый водитель участвовал в поимке, возможно, менее выпившего «собрата». До сих пор испытываю угрызения совести.

В другой раз притормозивший меня страж правопорядка начал читать лекцию о недопустимости превышения скоростного режима. Я попытался оправдаться: «Не езжу я быстро, у меня теща на заднем сидении, если стану лихачить, она меня придушит!» Услышав такое признание, гаишник встрепенулся и кинулся к моей машине с криком: «Где теща? Давай ее сюда!» Еле успел его остановить. Объяснил, что выразился фигурально, пошутил. Гаишник, однако, продолжал кипятиться, растолковывая мне, несмышленому наивняку: «Ты не храбрись! Знаешь, сколько бывает случаев, когда пассажиры душат водителей до смерти!»

А вот еще один оригинальный сюжет. В ту эпоху, чтобы попасть даже в самый заштатный московский ресторан, нужно было как минимум отстоять пару часов в очереди. Иногда удавалось сократить томительное ожидание, всучив взятку швейцару. Но в ресторанах высшей категории — «Праге», «Метрополе», «Национале» — такие трюки не срабатывали.

Однажды, чтобы заказать столик в «Праге», я вынужден был провести целый ряд мероприятий. Прежде всего, с помощью тестя обратился за помощью к товарищу, который курировал в Москве общепит. Он сделал звонок самому директору ресторана. После этого потребовалось официальное письмо из Госкомитета по труду и заработной плате руководству «Праги» с изложением просьбы. С письмом я отправился на прием к директору, получил его резолюцию и передал документ администратору.

В кабинете администратора состоялись типичные переговоры по поводу меню. Действовали правила, в соответствии с которыми клиент должен был заказать определенный набор продуктов и обязательно несколько закусок, включая дорогостоящие. Также непременно горячие блюда, крепкое спиртное, прохладительные напитки, сладкое, фрукты. Ассортимент богатством не отличался, выбирать приходилось из двух-трех вариантов, к тому же, как правило, ресторанный работник навязывал свою волю. Например, на просьбу подать осетрину горячего копчения следовала строгая рекомендация:

— Лучше возьмите семгу.

— Хорошо, давайте семгу, — безропотно соглашался клиент и затем просил красного вина. Любой марки, лишь бы красного цвета.

— Красное к рыбе не идет, — укоризненно отчитывал «некультурного» посетителя эксперт. — Будете пить белое.

Какое белое, он не уточнял. Хотя иной раз по доброте душевной все-таки добавлял, что на столе будет импортное вино.

Разговор в любом случае вызывал у клиента позитивные эмоции, ведь его компанию в ресторан пустят, и с голоду гости не умрут! Без официального письма такого приема добиться не представлялось возможным. Более того, порой вход в ресторан для простых смертных был закрыт, даже если они мужественно отстояли в очереди.

…Отдавая нам кучу сил, нервов, затрачивая на нас много времени, поддерживая и помогая, Натулины папа и мама продолжали упорно, честно и благородно трудиться в своих учреждениях и, как и прежде, вели активную социальную жизнь: принимали бесчисленных гостей со всех концов необъятного Советского Союза, сами ходили в гости, посещали театры, кино, концерты, отдавали почести уходившим из жизни коллегам и друзьям, помогали близким людям всем, чем могли. Ну и к тому же, увы, частенько болели, а еще испытывали финансовые затруднения. Привожу выписки из лаконичного дневника Евгения Павловича, дающие представление о жизни Корсаковых в 1979–1982 годах с акцентом на их общение с нами.

Из дневника Е. П. Корсакова

1979 год

11. VIII. С Наташей и Женей ездили в Троицкую.

13. VIII. Наташу и Женю проводили в Сочи.

29. VIII. С Ниной ужинали у Никитиных.

2. IX. В воскресенье перевозил вещи от Наташи на дачу. Грузовое такси (тахту, кровать, буфет, 6 стульев, 2 кресла, фанеру, торшер и др.).

14. IX. Помог Бажановым перенести вещи из контейнера на 11-й этаж. Уехал в Троицкую.

19. IX. У нас ужинали Никитины, Виктор Иванович и Наташа.

С 1.Х по 28.Х — отпуск на Дунае и Черном море.

7. XI. Потерял удостоверение личности.

15. XI. Вернули пропуск в 75-е отд. милиции. Был на 9-м дне у Толмаджева.

19. XI. На дне рождения Жени, 7.XI — у Калерии, 8.XI — у Юры, 9.XI — у Никитиных.

24. XI. Обедали у Наташи, потом на ужине были Вика с семьей, Степановы. Смотрели кинофильмы.

25. XI. Навестили Ник. Сергеевича, он после инфаркта.

26. XI. Всем отделом ездили на могилу Эзерина, потом были в семье.

1. XII. С Наташей, Женей были у Степановых. Слайды.

2. XII. С Наташей ездили в крематор. 8-й год Ант. Тих.

3. XII. В ночь с 2 на 3 декабря в 2 ч 15 мин у Нины началась рвота. Всю ночь очень плохо спал. Встал с больной головой.

4. XII. Час ночи — звонок о дележке денег Качаръяна. Перепугался. Сердце начало поджимать, плохо спал.

6. XII. С Ниной были у Никитиных, 1 год Мар. Вас. 10 роз. Всю неделю к Нине придиралась М.Ф.Н. Все время разговаривала со слезами. Я тоже очень за нее переживал.

8. XII. В 1 ч ночи сильно заболело сердце, принимал валидол. Вечером с Ниной ездили в 7-й корпус. Сняли электрокардиограмму. Ничего особенного не нашли.

9. XII. Обедала у нас Наташа. Проводили Нину в Титъково, дом отдыха. Чай пил у Наташи.

10. XII. Заходил Надыр, привез зелень. Пил чай.

15. XII. Субботним вечером стало трясти, крутить суставы, температура — 37,8°. Слабость, тошнотное состояние, отвращение к пище. При болезни сиплость голоса.

19. XII. Отмечали мой день рождения Наташа и Женя.

23. XII. Олег Агоев приходил.

31. XII. Встречали Новый год у Вики.

1980 год

4. I. Были на дне рождения у Наташи.

5. I. Нина устраивала день рождения. Были Наташа, Женя, Юра, Тамара, Анна Зиновьевна. Во 2-й половине дня после лыжной прогулки стал чувствовать себя лучше. До этого все время слабость, общее плохое состояние.

8. I. Ужинал у Юрия.

11. I. Через Ситникова послал конфеты Татрадзе. С Ниной были во МХАТе, спектакль по пьесе американского драматурга Э. Олби «Все кончено».

13. I. С Ниной ездили на дачу к Никитиным.

22. I. С Ниной были в Театре Станиславского, смотрели «Взрослая дочь молодого человека», пьеса В. Славкина.

24. I. С Ниной смотрели фильм «Осенний марафон» (коллективный выход).

27. I. С Ниной, Наташей, Женей ездили в Куровск. Отвезли подарки: дамскую сумку, джинсы, кружку, колбасу, конфеты, календарики, значки.

30. I. У нас ужинала Люба Калачева.

4. II. Был на похоронах О.А. Грибовой.

5. II. Был у Терениной. Отнес коробку конфет и календарь.

9. II. С Ниной ездили к Никитиным на дачу.

10. II. У нас ужинали Кленовские, Бажановы, Лида Морозова.

17. II. У Наташи с Бажановыми (4) были на блинах.

23. II. С Бажановыми ужинали у Кленовских.

24. II. Степановы ужинали у нас.

1. III. Были у Наташи с ее институтскими учителями.

7. III. В отделе был праздничный ужин.

8. III. Были на дне рождения Тамары Кленовской с Улицкими.

9. III. Были весь вечер у Михайловых — Аяли.

10. III. Наташа у нас ужинала. Нина поздравляла Анастасию Ивановну, подарила ей две чашки.

16. III. Были у Наташи и Жени на 12-летии свадьбы.

18. III. Ужинали у нас Бажановы и Кленовские.

22. III. С Ниной были у Никитиных.

29. III. Завтракала у нас Наташа. Ходили в Фили.

30. III. С Ниной смотрели «Гараж».

2. IV. С Ниной навестили Улицких.

3. IV. Ужинали с Ниной у Наташи.

5. IV. Весь день занят хозяйственными делами. Работал мастер Коля (зеркало, две полки поставил.), обедали Наташа и Женя. Сел обедать я поздно, Нина все пилила. Сорвался, обругал ее.

6. IV. Ужинали с Ниной у Ермаковых.

8. IV. Ужинали у нас Рыкаев Костя и Надыр.

13. IV. Проводили в экспедицию Сергея Никитина.

19. IV. С отделом на субботнике в «Лесных полянах». Устроили шашлык.

20. IV. Ужинали у нас Наташа и Женя.

24. IV. Разговаривал с т. Бордадыном о Тетрадзе.

29. IV. С Ниной были у Калерии, ездили за платьем.

1. V. Был вечером у нас Надыр.

2. V. С Бажановыми, Севастьян, ездили на дачу.

3. V. На 17-летии Анюты.

4. V. Обедали у нас двое Лавровых.

5. V. Лёне Черторыжу устроил два билета до Киева. Приходил он ко мне на работу.

6. V. С Женей и Наташей были в издательстве «Наука». Торжественный вечер в ЦДРИ.

7–8. V. Тане и Наташе от нашей Наташи передал лак. Ужинал с Нат. у Кленовских.

9. V. Был на торжественном собрании ветеранов ДКБФ во Дворце автомобилистов, а вечером с Ниной и Бажановыми — в ресторане «Пекин», смотрели салют.

13. V. Ужинали у нас Наташа и Таня.

18. V. На даче были Наташа, Женя, Юра, Тамара.

19. V. Написал заявление и был на приеме у управдома т. Берникова.

20. V. Ужинали у нас Наташа, Женя.

21. V. На новоселье у Иры (мед. сестры).

23. V. Послал т. Дырченко коробку конфет.

25. V. С Ниной, Наташей, Женей ездили на дачу к Никитиным.

11. VI. Орлову И.Б. передал коробку конфет.

28. VI. С Ниной были на свадьбе Саши Лебедева.

1. VII. Попросил т. Шеина два билета до Астр. т. Кулакову. Были у Никитиных, 28 лет Сереже. Всю ночь у Нины приступ.

4. VII. С Ниной были в концертном зале «Россия» на вечере ко Дню морского и речного флота. Были Кириленко, Смирнов (зам. пред. Совмина), Симонов, Демченко, Давыдов, Белецкий и др. Ночью с 7 на

8. VII из носа пошла кровь.

12. VII. С Ниной были на дне рождения Тамары Лебедевой. Объелся, всю последнюю неделю — тяжесть и боли в животе.

17. VII. С Ниной были на генеральной репетиции Олимпиады в Лужниках. Три часа шел дождь.

19. VII. Обедали у нас Бажановы, Степановы. С ними были во МХАТе, смотрели «Чайку».

21. VII. Был у управдома по поводу заявления.

31. VII. Днем на работе из правой ноздри пошла кровь.

23. VIII. На 70-летии М.И. Жаровой.

29. VIII. На 60-летии И.М. Самохоткина подарил ему деревянный графин с шестью стаканами.

2. IX. Ужинали у Никитиных. Были Сережа и Ира.

5. IX. Навестили с Улицким в больнице Лерера. Ему 74 года. Вечером лег спать, меня трясло.

7. IX. Почти прошло — были на даче.

10. IX. Навестили с Ниной Наташу, она с 6.IX лежит с гриппом, обмыли зачисление Анюты на вечернее отделение МГИМО.

14. IX. На дачу приезжали Наташа, Женя, А.З., Вика, Анюта.

15. IX. Ужинал у нас Надыр.

19. IX. С Зеленковым, Спиркиным были на 40 днях Миронова.

С 4.Х по 4.XI — отпуск.

22. XI. На дне рождения Нины Никитиной.

23. XI. На новоселье у Лёни Чернорыжа.

24. XI. Ужинали у Кленовских.

25. XI. Ездили на кладбище к Эзерину и ужинали у Нины Ивановны.

29. XI. Были на проводах в Венгрию Устъяновых.

30. XI. С Ниной были в Доме кино, фильм «Идеальный муж». Встретили Чернорыжей, пили чай у Ермаковых.

12. XII. Ужинали у нас Люба Калачева и Надыр.

16. XII. С Ниной смотрели в Малом театре «Заговор Фиеско в Генуе» (Шиллер). Всю неделю болит левое колено, болит и немеет правая рука.

22. XII. Были в Малом театре на спектакле «Агония» югославского драматурга, русские — в эмиграции в Загребе.

25. XII. На «Новогоднем огоньке» в Комитете по труду.

28. XII. Обедали у нас Н. и Ж. Бажановы. Крепко с ними повздорили, стали критиковать «морды» работников совхоза, обман по телевизору и прочее. У Нины — страшная головная боль.

29. XII. Утром из носа кровь.

29. XII. Упал возле дома на гранитной лестнице, ударил низ голени левой ноги, болит.

1981 год

1–3 января были в д/о «Лесные Поляны» (Бажановы 6 чел. и мы с Ниной).

4. I. С Ниной были на дне рождения Наташи, Таня Иванченко была. Подарил ручку-гигант.

5. I. День рождения Нины, были Наташа, Женя, Людмила Владимировна. Подарил, на платье японский трикотаж.

8. I. В.И. Лавруку передал мою рукопись о роли водного транспорта.

9. I. Нина очень плохо себя чувствовала, утром был коллапс, сердце, поджелудочная. Вечером ходили в Парк, зал «Ротонда». Отмечали ее 60-летие. Было 25 чел. — 10 родственников и 15 друзей: 4 Никитины, 2 Кирилловы, 2 Степановы, 2 Улицкие, 2 Жарковы, 2 Чернорыжи, 1 Будкин. Потом 4 Никитины приехали к нам пить чай и ушли в 2:30. Нина 2 дня лежала в постели.

12. I. Был на приеме в Моссовете у т. Ворониной П.А. по вопросу обмена квартиры Наташе.

20. I. Был в гостях у К. Рыкаева.

22. I. С Ниной были в Театре Вахтангова.

24. I. В субботу упал у ворот д. 30, скользко. Болела голова. Вечером навещали Ермакову.

27. I. Отвез в Моссовет т. Ворониной П.А. письмо из МИДа и заявление Бажановых об обмене квартиры. Ужинали у нас Мухины.

29. I. С Ниной смотрели в Вахтанговском театре спектакль «Леший» по пьесе А.П. Чехова.

31. I. Ездили к Наташе в пансионат «Дружба».

З.П. На Черкасском встретился с П.А. Ворониной, письмо из МИДа до нее дошло.

6. II. Был у зубного врача (Терениной). Преподнес ей коробочку зефира.

7. II. С Ниной обедали у Никитиных.

9. II. Закупил продукты, Нина приготовила еду, и все отвезли к Наташе. Уборку там сделали. Вечером Наташа и Женя были у нас.

10. II. Передал через секретаря П.А. Ворониной мои телефоны.

13. II. С Ниной ездили в д/ о «Бор».

19. II. С Ниной были в гостях у Калерии Макс., она сломала руку.

21. II. С Ниной ездили на дачу к Никитиным.

23. II. Нина в 9:30 уехала к Улицким, у него нарыв на ноге, краснота, температура 38°. Делала укол, обработала рану. Вернулась в 23:45. Лерера с инсультом увезли в больницу.

24. II. В 22 ч позвонила дочь Лерера Галя и сообщила, что в 17 ч Леонид Маркович умер.

25. II. С тт. Волковым, Гуляевым занимался организацией похорон Лерера. Навестили с Ниной Лялю Михайлову.

26. II. Звонил Юра, упрекал, почему не сообщили о смерти Лерера. Я сказал, что Дрыгалову Лкулину Петровну он не пошел хоронить, сказал, что «есть кому вынести гроб и без меня». Он сказал, что я выдумываю, что он такого не говорил. Я его послал к черту.

27. II. Ездил на похороны Лерера Л.М.

6. III. Торжественное собрание, посвященное 8 Марта, собрались 12 чел. за столиком.

7. III. На дне рождения Тамары, 35-летие со дня свадьбы.

14. III. Была у нас Лида Таширова. Вечером с Ниной, Наташей ездили поздравить с днем рождения Улицкого.

20. III. С Наташей, Женей ездили на дачу к Никитиным.

22. III. В 10 ч позвонила Т.Л. Улицкая и сообщила, что 21.III в 15 ч умер П. С. Улицкий. Наташа и Женя обедали у нас.

24. III. С Ниной, Наташей, Женей смотрели 2 серии «Юность Петра».

28. III. Проводили Наташу и Женю в Сочи.

29. III. С Ниной, Юрой, Тамарой были у Т.Л. Улицкой — 9-й день.

31. III. Перевели вечером часы на 1 час. Нина вернулась от Анастасии Ивановны в 22:30, в 0:30 позвонила жена Белокопытова, сказала, что у него температура 39°. Нина хотела ехать. Я против. Меня дважды разбудили. Ночной звонок вызвал испуг. Долго не мог уснуть, спал плохо. Поздно ночью пошла кровь из носа. Утром встал совсем больным. На прошлой неделе 2 раза из носа шла кровь.

3. IV. Ночью начался приступ стенокардии. Продолжался долго.

б. IV. С Ниной были в Театре Вахтангова. «Мистерия Буфф» Маяковского, музыка Шостаковича.

7. IV. Утром пошла кровь из носа.

10. IV. Со всем отделом ездил на новоселье т. Нагаевой.

11. IV. Ночью заболела сверху справа десна. Утром навестили в больнице Е.В. Карамзина, были на пирогах у Тамары Лебедевой (одни мы). Ночью снова болела десна. Утром стало лучше.

13. IV. С Ниной были на 80-летии В. В. Ермакова. Вечером пошла кровь из носа. Ночью болела десна.

14. IV. Был у зубного врача. Она вскрыла нарыв в канале между зубами.

19. IV. Со Степановыми ездили гулять в Серебряный Бор, они у нас обедали. Вечером были на 60-летии Будкина.

21. IV. В 0:30 и позже — два звонка от Розы Ивановны, кричал от боли Олег Константинович. Два раза просыпался, спал плохо, встал больной.

22. IV. Ужинали у нас Наташа, Женя и Сергей Никитин.

23. IV. СН. и Ж. смотрели фильм «Петр I», II ч. После на площади Пушкина 25 мин ждали автобус, холодно, ветер, одет легко, промерз.

24. IV. После работы почувствовал простуду. Начал лечение.

25–26.IV. Сидел дома, лечился. Заходил Юра Булышев, 25.IV — наше 35-летие — были Бажановы, Кленовские.

29. IV. С Ниной навестили Улицкую. 40 дней после кончины Петра Соломоновича. Она больна.

I. V. С Ниной ужинали у Кленовских.

2–3. V. Ездил в сад.

9. V. Весь день были дома. Смотрели телевизор.

10. V. С Бажановыми ездили на садовый участок. Вернулись в 23 ч.

14. V. С Ниной были в Зале Чайковского на концерте солиста Стокгольмской оперы Николая Гедда. Исполнялись романсы оперных композиторов (в основном зарубежных). Бизе, Гуно, Верди, Донацетти, Масне «Элегия», Аеонковалло «Рассвет», Глинка «Баркарола», Мусоргский.

10. VI. С Ниной ужинали у Никитиных.

14. VI. На даче у нас были Таня с Наташей.

15. VI. Утром и вечером болело сердце, принимал валидол. Смотрели с Ниной, Наташей, Женей концерт А. Райкина в «России».

16. VI. Были у нас Анастасия Ивановна, Степановы и Майя.

17. VI. Навестил в больнице т. Дьяконенко. Отвез коробку конфет.

19. VI. С 20 до 24 ч с Ниной ликвидировали аварию, вычерпывали воду.

21. VI. На даче болело сердце.

2 7. VI. На даче были на дне рождении Марии Федоровны.

30. VI. 23:25 проводили в Сочи Наташу и Женю.

4. VII. С Ниной были на даче на дне рождения Калерии Максимовны.

5. VII. Праздновали день рождения Юры у нас на даче.

II. VII. В субботу на даче Юра придрался к Нине из-за соседа по квартире: откуда протечка, кто виноват — он или д/управл. Наговорил много оскорбительного (мешает будка на участке, не расплатился за это). Нина перед ним извинилась, но он выгнал ее из будки и в 16 ч уехал с Тамарой домой. Нина плакала. Все о Нине говорят, что она несносная; она очень была расстроена, во сне тоже плакала.

13, 14, 15. VII. Провел время на даче, в счет отпуска. Много сделал хозяйственных дел.

15. VII. Юра позвонил Нине и извинился за свое поведение.

19. VII. У нас на даче были Калер. Максим, и Серг. Никол, весь день.

21. VII. С Степановыми ездили на дачу к Людм. Владимир. Очень жарко было в пути и на даче. Тяжело.

22. VII. Температура на улице — +35 °C, еле дождался конца рабочего дня. Очень тяжело, принял валидол.

29. VII. Встречали из Сочи Наташу и Женю.

I. VIII. У нас на даче были Бажановы, Чернорыжи.

II. VIII. Ездил от отдела на кладбище. 1 год со дня смерти Миронова В.М.

16. VIII. В конце дня на даче начала немного болеть голова и стала немного кружиться, как будто немного пьяный.

17. VIII. Левая часть головы сверху немного болит весь день и правый глаз под веком.

18. VIII. Наташа получила ордер на новую квартиру.

20. VIII. Был на похоронах Голыниной. С Ниной условились 19. VIII, что она везет Наташе сосиски, а я убираю столовую. До 22 ч этим занимался. А завтра, т. е. 20. VIII, вместе убираем спальню и коридор. Вдруг в 19 ч она говорит, что ей нужно посмотреть мужа Анастасии Ивановны и отца Людмилы Владимировны. Срочности никакой не было в этом. Я советовал к Ермаковым завтра поехать. Не послушалась. Я с 19:30 до 22:30 уборкой занят. Лазил, по трапу, протирал люстры. Упал вниз головой. Голова стала кружиться.

Нина приехала вечером, в начале одиннадцатого. Я ей в мягкой форме сказал, что это нехорошо и неправильно. Обиделась. Ей подарили Ермаковы ситцевый халатик. Я говорю, что есть возможность самим купить. У нас очень тяжелое денежное положение. Абсурд. Квартирная плата за 2 мес. не оплачена. В 22:50 — звонок Тамары, срочно приезжайте. Поехали. Юра выпил пол-литра, хулиганит, грозит из окна выброситься, веревку взял вешаться. Мы приехали, стал угощать и пить ликер. До 0:10 провозились у них. Наташа заехала от Анны Зиновьевны. Онколог сказал, что у нее весь желудок поражен раковой опухолью. День весь этот — пытка. Спать лег в 1 час ночи.

21. VIII. Встал с больной головой. Нина накануне принесла творог, а к завтраку не дала. Я спросил, почему, ведь потом несвежий, кислый станет. Будет упрекать, что я не ем творог и он портится. О Юре сказал, что он просто хулиганит, а не психоз у него. Если хочет повеситься, то чем скорей это сделает, тем лучше будет и для него, и для окружающих. Снова Нина обиделась.

24. VIII. Умер Карамзин Е.В.

25. VIII. В ММФ занимался организацией его похорон. Вечером был у них дома.

26. VIII. На похоронах Кожевникова А.И.

2 7. VIII. На похоронах Карамзина.

1. IX. Были с Ниной у Карамзиных, 9-й день.

2. IX. Ужинал у нас Дудин Д. В.

3. IX. Навестил в больнице Бажанову А.З. и Ермакова В.Г.

4. IX. После работы до 12 ч ночи помогали Наташе складывать вещи.

5. IX. С 8 до 9 ч вечера Наташа переезжала на новую квартиру.

9. IX. С Ниной ужинали у Никитиных, отвезли им банку варенья.

13. IX. Утром очень болели пятки на ногах. Трудно (больно) было ходить. Потом боль ослабла.

16. IX. Принес зарплату за сентябрь. 115 руб. 33 р. (20 руб. — касса взаимопомощи, 42 руб. — подписка газеты, 9 руб. — свет на даче за целый год, должны мне 8 руб.). Подняла скандал: на что я буду жить.

8. Х. У нас ужинали Светлана и Юра Болышевы.

9. Х. Ужинал у нас Эмин Агаев. Привез зелень.

11. X. Обедали у нас Наташа и Женя.

12. Х. С Ниной были у Никитиных. Они уезжают в Кисловодск.

15. Х. С Ниной были в филиале МХАТа на спектакле «Тартюф» по пьесе Мольера.

1. XI. Слушали с Ниной в Большом театре оперу «Сельская честь» с участием Образцовой, Соткилавы и Киры Ермаковой. Приглашали в гости Чернорыжи, но заболел Леонид Степанович. Обедали у Юры.

6. XI. На дне рождения Е. Бажанова. Подарок — зимние сапоги.

7. XI. Были у нас Фарида Агаева с двумя сыновьями, вечером — Ляля и Володя.

8. XI. Обедали Наташа и Женя.

14. XI. С Юрой и Володей Абакумовым вывезли на дачу холодильник, от Наташи — двери, стол, раковины.

27. XI. На похоронах Ломова.

29. XI. Весь день у Наташи убирал мусор в квартире и выносил на свалку. Был приступ стенокардии. Несколько дней немеет левая нога.

3. XII. С Наташей, Женей, Ниной были на 60-летии Никитина в «Метрополе».

6. XII. Гулял в Филях, в гололед поехал с горы и сильно упал, ударил колено, левую руку, сотрясение — начала болеть голова.

9. XII. У Нины в больнице нашли у Сергея Никит, язву 12-перстной кишки. Ездили с Ниной к ним на совет.

12-1 З.XII. Помогали Наташе на квартире.

15. XII. С Наташей были в кино, «Василий и Василиса». Т. Средневу передал статью по межнавигац. периоду. Беседа с т. Клементьевым о зарплате плавсостава.

19. XII. С Кленовскими, Бажановыми были на даче Никитиных. Мое 65-летие.

20. XII. С Калерией ездили в Серебряный Бор и обедали у них.

21. XII. Надыр, Алим ужинали у нас.

22. XII. Ужинала у нас Людм. Влад.

1982 год

27. I. Кончилась батарейка в часах, и мы проснулись в 8:20. Чувство опоздания вызвало спросонья сильный испуг. В 10:30 на работе был сердечный приступ. Принял валидол и через 20–30 мин все прошло.

29. I. Был у хирурга с коленом левой ноги. Гематома. Компрессы — вазелиновое масло и водка.

30. I. Была у нас Ермакова. СИриной на малой сцене смотрел во МХАТе «Татуированную Розу».

Получил, документ:

«Постановление Госкомтруда СССР и Месткома от 26.I.82 г. № 21/6 «О награждении победителей социалистического соревнования в аппарате Госкомтруда СССР в 1981 г.». За достиж. лучших результ. соц. соревн. в первом году 11-ой пятил., успешное выполнение заданий, соц. обязат. и личных творческ. планов по прете, в жизнь решений XXVI съезда КПСС, ноябрьского (1981 г.) Пленума ЦК КПСС в области труда и соц. вопросов, обеспечение высок, уровня исполнит. дисциплины, творческ. инициативы и активн. Госкомтруд СССР и Местком постановляют: п. 4. Занести в «Книгу почета» Госкомтруда СССР Корсакова Евг. Павловича, гл. спец, (всего 29 чел.).

В. Ломоносов, Е. Шомов»

2. II. На Коллегии ММФ заболела голова, болит сердце. Выпил валидол, прошло.

3. II. На съезде профсоюза — голова болела и сердце. Снова выпил цитрамон, сосал валидол. Весь день чувствовал себя плохо.

4. II. Голова тяжелая, немного лучше.

10. II. С Лидой Атран и Алекс. Серг. были в Доме кино. Смотрели французский фильм «Любовь под вопросом».

11. II. Были с Ниной у Никитиных.

13. II. С Ниной были в Доме кино. Бразильские фильмы.

16. II. С Ниной смотрели в Доме кино «Единственный мужчина».

20. II. С Ниной обедали у Ермаковых.

21. II. Обедали у Наташи.

22. II. Были с Ниной в гостях у Саенко.

23. II. День Сов. Арм. С Ниной были у Кленовских.

25. II. Октябрьский зал. Вручение ордена Трудового Красного Знамени газете «Водный транспорт».

26. II. У Нины были гости: Гал. Вас., Лида, Света, Эмма и Людм. Ник.

27. II. С Ниной в Доме кино смотрели фильм.

I.III. С Ниной были во МХАТе на 85-летии и 65-летии сценической деятельности Зуевой.

3. III. С Никитиными, Наташей были во МХАТе на спектакле «Так победим!» о Ленине 1920–1924 гг. Присут. почти все члены п/бюро.

6. III. С Ниной ездили в Куровское к Вале. Нина ела грибы, красн. икру, свинину, из-за свинины 7 и 8 болела. 7.III были на дне рождения Тамары. 9.III были у нас Лида Атран, Амин и Наташа.

II.III. С Ниной были в концертном зале «Россия» на ансамбле танцев «Ритмы мира». Меня облили куриным жульеном.

12. III. Был на похоронах Хабарова.

18. III. В Доме кино с Ниной смотрели 2 серии «Ярослава Мудрого», фильм «Шелковица и тигренок на дереве».

20. III. С Ниной ездили на дачу к Никитиным.

21. III. В 3 ч ночи умерла Анна Зиновьевна.

24. III. Похороны Анны Зиновьевны Бажановой.

27. III. С Наташей и Женей ездили на дачу к Никитиным на своей машине.

28. III. В Теплом Стане отмечали 9-й день со дня смерти А.З. Вечером у нас были Надыр и Амин. 27–28.III — тяжесть в желудке, боль в правом подреберье.

29. III. Достал для Саши Дудина 500 руб. на 2 месяца.

3. IV. Ездили с Ниной в Троицкую.

4. IV. Лавровы, Кленовские и мы были у Наташи. Стычка Вали с Ниной (обе вели себя нетактично. Нина стала уезжать домой через 1 ч, а Валя поняла это как намек им убираться от Наташи).

9. IV. Нина в цветочном магазине свернула колено. Очень болит, не может ходить. Проводили в 21:10 Наташу и Женю в Пекин.

Мои родные

Ну а теперь — о моих маме, сестре Вике, ее муже Толе и их дочери Анюте.

Вскоре после прибытия в Москву, 13 августа 1979 года, мы отправились в Сочи в гости к моей маме. В поезде сполна «насладились» советским сервисом. Моя запись в дневнике от 16 августа 1979 года полностью это подтверждает: «Прибыли в Сочи в ужасном, дурно пахнущем, грязном и душном сухумском поезде».

Проводник, мужчина средних лет, говоривший с сильным кавказским акцентом, командовал пассажирами как арестантами, без стука врывался в купе, требовал застилать постели, самостоятельно ходить за кипятком. А затем он напился так, что лишился сознания и пришел в себя лишь на подъезде к Сочи.

В дальнейшем мы чаще пользовались авиацией на маршруте Москва — Сочи — Москва. Головную боль неизменно доставляло приобретение билетов. В прошлом ими обеспечивал папа. Пока работал мэром, делал это без особого напряжения. А когда вышел на пенсию, ситуация изменилась. До сих пор перед глазами стоят три сцены.

Сцена первая. Мы с отцом сидим в очереди в приемной директора Адлеровского аэропорта.

Сцена вторая. Час спустя попадаем в кабинет, папа уговаривает директора, которого сам когда-то назначил на эту должность, изыскать для меня билетик. Директор перебирает ворох бумаг, куда-то раз за разом звонит. Билетов на нужный рейс нет, но выход тем не менее найден — меня посадят в самолет на приставное кресло у запасного выхода без билета.

Сцена последняя. Я сижу в салоне лайнера и смотрю в иллюминатор на папу; он стоит на летном поле, взволнованный и радостный, что удалось сына вовремя отправить в Москву.

После ухода папы проблему билетов приходилось решать самим: использовать различные знакомства для бронирования мест, а затем еще стоять по несколько часов в очереди за самим билетом. В Москве помогали родители Натули.

Но вот мы в Сочи. Расстроило то, что родной город выглядел гораздо менее ухоженным, чем в прежние времена.

В заведения общепита, в транспортные кассы, на экскурсии, в лечебные заведения — везде очереди. Магазины лучше, чем в Москве, но тоже убогие, грязноватые, с полупустыми прилавками. Питаться можно только с рынка. Поразили нас масштабы спекуляции импортным ширпотребом, бешеные цены на иностранные вещи. Наши сигареты стоили по 20–30 копеек, а пачка американского «Кента» на черном рынке продавалась за 6 рублей!

Мы утром купались в море, днем отдыхали в маминой квартире, по вечерам ходили в кино и на концерты. И с упоением занимались вместе с мамой кукольной коллекцией. Куклы заняли все шкафы и стеллажи, еще штук 100 пришлось убрать в ящики, им места под солнцем не хватило.

Вот как я описывал наш отдых в Сочи в своем дневнике.

19 августа 1979 года

Начали писать материалы для книги по Америке. Делаем зарисовки на различные темы, составляем список того, что следовало бы осветить в книге. За вчерашний день исписали тетрадь, сегодня — еще 12 листов.

Были на пляже, забитом людьми. Жарко.

22 августа 1979 года

Продолжаем отдых в Сочи. Жара стоит почти нестерпимая. С одной стороны, вроде бы нет того ощущения, что ты в горячей печке, какое испытываешь, например, в калифорнийском Сакраменто. И ветерок как будто обдувает, и сквозняком может так пронзить, что потом спину не разогнешь от радикулитной боли. Но дышится тяжело, пот градом льет, и душа стонет по воде, холодному. Если же из тени нос покажешь — солнце прямо набрасывается на незащищенные части тела, словно пламенем обжигая их своим горячим дыханием.

Распорядок нашего дня незамысловат: подъем — обильный завтрак — пляж — в 12:00–13:00 возвращение — еще более обильный, чем завтрак (прямо пир), обед, сон до момента, когда жара чуть-чуть начинает ослабевать, становится менее изнуряющей и разлагающей мозги и тело. Это где-то в пять вечера. Дальше — или вновь море, или прогулка, или телевидение.

Наводим порядок с куклами. Изменили их расстановку, часть убрали в закрытые ящики. Кукол так много, что стеллажа в маленькой комнате уже не хватает. Сервант в большой комнате загружен ими на сто процентов, и тем не менее еще штук 90 пришлось буквально запихнуть в его закрытые отделения. Куклы надо пересортировать, пронумеровать, нужно упорядочить записи (три тетради, без единой системы). Дело это кропотливое, я лишь начал, ленюсь продолжить.

Мое увлечение куклами (как и многими другими делами) происходит волнами — прилив, отлив. Сейчас как раз отлив, начавшийся еще в США где-то в мае, после сильнейшего, граничившего с сумасшествием прилива, — я тогда грезил ими. Учитывая свою некоторую перенасыщенность куклами на данном этапе, не буду через силу заставлять себя заниматься оргвопросами по части кукольной коллекции. Подожду и сделаю это в ноябре или зимой.

Сегодня с Айлей Прохоровой ездили по ее пропуску в санаторий ЦК КПСС им. Ленина. Не санаторий, а рай. Роскошная зелень, первозданная тишина, прохладные, с римскими колоннами, словно дворцы, корпуса, и совсем уж райский пляж: голубая чистая вода, мелкая галечка, тенистые аэрарии, прекрасный вид на зеленые горы. Хорошо провели там время, хотя и «пережарились».

Пребывание на пляже навело меня на мысль вставить в будущую книгу зарисовку, сравнивающую западный берег США с Черным морем.

И в ходе отпуска в Сочи, и в дальнейшем в Москве нас, как и всех советских граждан, продолжали «доставать» бытовые неурядицы и недостатки.

Проблемой оставалось снабжение населения мясом. Оно, правда, широко продавалось на базаре, но стоило слишком дорого для простых смертных. Поэтому сочинцы обращали взоры на мясников из госторговли. Девушки считали их самыми выгодными и перспективными кавалерами. Остальные граждане тоже пытались дружить с мясниками, задаривая их сувенирами, оказывая встречные услуги. В условиях дефицита все труженики сферы услуг являлись важными персонами в обществе, но мясники — особенно. По соседству жил мясник — грузин, друг моего детства. Он и снабжал маму хорошим мясом.

В дефиците были и книги — классика, детективы, любовные романы, вся иностранная литература. Повышенным спросом пользовались и многие периодические издания. Из главных газет больше других уважали «Известия» за живость и разнообразие материалов. Ажиотажный спрос существовал на «Советский экран», единственный журнал, приподнимавший занавес и позволявший увидеть красивую жизнь богемы за границей. Гонялись люди за «Литературной газетой», за журналами «Огонек», «Наука и жизнь», «Работница», «Советский спорт», «Футбол» и др. Пределом мечтаний для многих были журналы «Америка» и «Англия».

Подписка на популярные издания и их реализация через торговую сеть были ограничены — на увеличение тиража ни возможностей, ни желания у государства не хватало. Я обожал спортивную прессу. Мой приятель договорился с киоскером платить за еженедельник «Футбол» двойную цену (10 копеек вместо 5), и тот оставлял парню экземплярчик. Иногда удавалось купить «Футбол» и мне. В таких случаях я испытывал настоящую эйфорию и штудировал издание вдоль и поперек. До сих пор мне периодически снятся сны о том, как я рыскаю в поисках «Футбола» и, ура, добываю его!

Некоторые граждане решали вопрос с прессой менее легитимным способом — выкрадывали ее из чужих почтовых ящиков. Никакие замки не могли уберечь подписчиков дефицитных изданий от хищений.

Но спросом пользовалась не вся литература. Мои родители всю жизнь собирали книги — художественную литературу, мемуары, работы по истории, географии, искусству. В конце 1970-х годов понадобились деньги, и мама предложила сдать часть коллекции в букинистический магазин. Приемщица с удовольствием принесенное принимала, но, увидев собрание сочинений В.И. Ленина, нахмурилась и решительно сказала: «Нет, это не берем!» Я удивился и пытался возражать:

— Как так?! Труды вождя революции вам не нужны?!

— У нас уже горы этого добра, не знаем куда девать.

— Но это же Ленин!

— Вот именно что не Агата Кристи!

Еще немного повозмущавшись, я отнес ленинские труды домой. А недавно в подъезде нашего дома в Москве кто-то выложил собрания сочинений Ленина и Сталина. В нашем доме принято подобным образом расставаться с ненужными изделиями. Так вот, Сталина разобрали за пару дней, Ленин сиротливо лежал нетронутым чуть ли не полгода. То есть Сталин оказался если не ближе душам соседей, то по крайней мере интереснее.

Будучи в Сочи, припоминали истории, связанные с родителями из прошлой жизни, детства и юности.

В дискуссиях о недостатках советского общепита я вспомнил о таком рассказе папы. Приехав в командировку из Сочи в столицу, он остановился в гостинице «Москва» и пошел пообедать в гостиничный ресторан. Оказался за столиком с каким-то солидным мужчиной. Папа попросил официанта подать поджарку. Стал заказывать сосед:

— Мне тоже поджарку. Но у меня особая просьба. Прошу вас добавить к блюду мелко нарезанный лук, пару маслин. И заменить основной гарнир — вместо жареной картошки положите гречневую кашу с оливковым маслом.

Официант выслушал мужчину, а спустя какое-то время принес обоим, отцу и его соседу, абсолютно одинаковые блюда, без мелко нарезанного лука, маслин и гречневой каши с оливковым маслом. Мужчина только печально вздохнул и съел то, что ему дали.

В те времена ходил анекдот, хорошо отражавший общепитовскую ситуацию. Директор столовой интересуется у коллеги:

— Слушай, у тебя люди в охотку едят котлеты. Из чего ты их делаешь?

— Берем хлеб, добавляем немного мяса.

— Ах, ты и мясо добавляешь, тогда все понятно.

Вспоминали мы и о том, как наша семья любила выезжать в выходные дни в более отдаленные районы, Кудепсту и Адлер. Мы оставляли машину на шоссе и по широкому кукурузному полю пробирались к берегу. Море здесь отличалось голубизной и чистотой. Мы купались, а затем устраивали на берегу пикник. Ну а на пляже Красного Штурма, о чем говорилось в первой части этой книги, завязалась наша дружба с Наташенькой, переросшая в любовь.

Вспоминал я о том, как в детстве ездил с папой в Абхазию. Как-то прибыли мы на пирушку местных начальников. Тамада поинтересовался моим именем и последующие минут десять, не имея ни малейшего представления о моих способностях и наклонностях, расписывал «великыя достижения Жэны» во всех областях, от математики до футбола. Народ слушал, одобрительно цокал языками и гудел.

За детские годы я к таким тостам привык, сам научился награждать присутствующих дифирамбами. А вот мой тесть Евгений Павлович, хотя его молодость тоже прошла на Кавказе, за время проживания в Москве отвык от южного стиля. Вернувшись из командировки на юг, признался, что был шокирован тем, как его расхваливали в тостах местные коллеги.

У кавказцев, впрочем, есть весьма логичное объяснение подобному елею: в тостах говорится, мол, ни о том, каков человек на самом деле, а о том, каким оратор его хочет видеть, об идеале, к которому стоит стремиться.

…В моем детстве заезжали мы с папой еще в один абхазский город Очамчиру, центр крупного сельскохозяйственного района, расположенный к югу от Сухуми. Прибыв туда в первый раз, решили прежде всего нанести визит знаменитому горожанину Мелитону Кантария, Герою Советского Союза, водрузившему Знамя Победы над фашистским рейхстагом. Остановили свою машину на центральной площади города, заполненного, несмотря на разгар буднего дня, расслабленно выглядевшими мужчинами. Они лениво перебрасывались репликами, лузгали семечки, пили из миниатюрных чашечек турецкий кофе. Отец обратился к стайке таких мужчин с вопросом: как найти местный магазин, где, по имевшимся у нас сведениям, трудился Кантария. Мужчины в ответ встрепенулись и расхохотались. Один из них, верзила с огромным животом и фуражкой — «аэродромчиком для мух» на голове, просветил папу: «Слушай, дорогой, у нас в городе вообще никто не работает! А ты хочешь, чтобы сам Кантария работал?!».

Мужчины затем разъяснили нам, как проехать домой к герою.

Там мы его и нашли, с компанией друзей. Среди гостей Кантария, кстати, был мужчина явно африканского происхождения — с темным цветом кожи, курчавой шевелюрой, широким носом. Разговорились. Оказалось, что в Очамчирском районе проживало несколько семей такой внешности. А в сельсовете Адзюбжа, что неподалеку от Очамчиры, был целый поселок людей с негритянскими корнями. Имелись негроиды и в селе Ачандара Гудаутского района. Все они носили абхазские фамилии и считали себя коренными абхазами. А что, собственно, удивляться? У Абхазии такая богатая история, кто только не прибивался к этим благодатным берегам!

Натуля, в свою очередь, рассказывала мне, как отдыхала в 1966 году в Абхазии в доме отдыха «Гумиста». Она только что окончила второй курс института, была еще юным, совсем неопытным, но при этом очаровательным созданием. В доме отдыха Наташа сразу стала объектом ухаживания, особенно со стороны сына местного начальника. В ее номере каждое утро появлялась огромная корзина, до краев наполненная отборными фруктами. Наташа думала, что так полагалось каждому отдыхающему. Нет, это старался воздыхатель. Осмелев, он стал повсюду сопровождать Наташу, а незадолго до окончания Наташиного отдыха предложил ей руку и сердце. Получив отказ, с помощью родителей похитил паспорт моей будущей супруги. С трудом удалось документ вернуть.

Из «Гумисты» Наташа перебралась в Гагру, на «дикий отдых» с московскими друзьями. Оттуда позвонила мне в Сочи, где я проводил каникулы в родительском доме. Попросила достать билеты на поезд в Москву. Мой папа исполнил просьбу.

Наш отдых в Сочи в августе 1979 года закончился, и мы с Натулей вернулись в Москву. С мамой, оставшейся в Сочи, регулярно перезванивались. У нее побаливала нога. Пытались помочь. Теща, Нина Антоновна, давала врачебные рекомендации по телефону. А я подкидывал маме забот — то кого-то в гостиницу устроить, то кому-то достать путевку в санаторий. До сих пор испытываю угрызения совести.

Посылали мы друг другу и письма. Привожу тексты тех, которые имеются в личном архиве.

10 сентября 1979 года

«Здравствуй, дорогая мамуля!

Пишу тебе, находясь на лекции в Академии. Несколько дней пытался дозвониться тебе, но всякий раз Сочи не давали в дневное и вечернее время. В воскресенье наконец дозвонился. Очень рад, что поговорил с тобой, хотя бы в общих чертах узнал о твоем житье-бытье.

Что же у тебя с ножкой? Это мы тебя замучили — тебе ведь приходилось по несколько раз в день ходить по магазинам, часами стоять у плиты на кухне. Ты, пожалуйста, береги себя, следи за своим здоровьем.

Рады, конечно, что хотя бы жара немного отступила. Было же невыносимо. В Москве совсем другая ситуация. Весьма холодно, очень сыро. Идут дожди, слякоть. К нашей Академии очень непросто подойти — она оказалась в центре огромной лужи. Но в самой Академии сухо и тепло. Дома еще лучше. Квартира нам все больше нравится — просторная, удобная, район отличный. Кстати, у нас теперь будет сигнализация в доме — в него не попадешь, не набрав определенный код. Интересно, почему это наш дом такой удостоился чести?

Как я уже сказал по телефону, дела по устроительству квартиры понемногу продвигаются. Старую мебель вывезли на дачу (кроме двух столов), в столовую выставили новую мебель. Развесили картины, сувениры разместили, получилось весьма неплохо.

Сегодня вечером будем собирать одежный шкаф, что позволит улучшить положение в спальне, где сейчас полный раскардаш. Через несколько дней придут устанавливать книжные полки, купленные с помощью Нины Антоновны.

Продолжаю письмо 12 сентября. Сижу на лекции. Решили передать тебе посылочку с Викулей (так же как и это письмо).

Включаемся в научную работу, но пока не пришел контейнер с материалами, это непросто. Натали продолжает приводить в порядок квартиру. Собрали с помощью одного парня шкаф. В субботу придет мастер развешивать книжные полки. Сегодня думаем собрать кровать. К твоему приезду надеемся привести квартиру в состояние, удобное для «логарифмирования».

…Мамуля, продолжаю письмо в пятницу, 14 сентября. Через полчаса едем получать контейнер. Опять квартира превратится в склад. Расчистили под коробки место в спальне.

Вечером поедем к Викуле, Толе, Анютке, поможем им собраться и проводим на вокзал. У меня сегодня в Академии выходной, так что я могу ехать за контейнером и по другим делам.

Очень по тебе соскучились и надеемся, что ты в ноябре к нам уже приедешь. Ладно? К ноябрю постараемся привести квартиру в нужный вид.

Неделю назад впервые был на Ленинградском рынке. Оказывается, там все есть. Дорого, но при необходимости можно там отовариваться. Это хорошо.

Твердо решил за эти два года сделать докторскую и несколько книг. Вот разберемся с вещами, книгами, и приступлю к делу.

Мамчик, на этом заканчиваю. Ты, пожалуйста, не перетруждайся на кухне и по дому. Гуляй, береги свое здоровье, лечись. Пей женьшень регулярно. Он ведь проверен веками. Какое еще лекарство пережило века и не потеряло своей популярности?

Целую. Твой сын Женя»

3 ноября 1979 года

«Дорогие мои, Натали и Женечка!

Наконец собралась вам написать обстоятельное письмо, насколько это получится, судите сами. Ну, первое — о моей затяжной болезни. Получилось это потому, что с самого начала я попала не в те руки! Кололи меня все эти месяцы всякими лекарствами! Короче говоря, я уже дошла до последней степени из-за беспрерывной боли. Оказалось, что у меня в коленном суставе ущемлен был нерв и срыв компенсации! Мне сделал врач новокаиновую блокаду и ввел гидрокортизон в коленный сустав. Принимала и принимаю бутадион, еще принимаю тепловую процедуру ДКВ — магнитную терапию. Стало мне гораздо лучше — исчезли боли изнуряющие! Могу становиться на ногу и по комнате хожу без костылей! На улицу выхожу только в поликлинику. Но теперь надеюсь, что скоро совсем встану на ноги.

В квартире тепло, меня опекает Галя, так что я ни в чем не нуждаюсь и незачем беспокоиться. Большое спасибо вам с Викой за посылочку, мне просто обидно, что не смогла вам послать посылки солидные! Некому было сходить на рынок. Галя на работе, а старухи много не могут носить. Но после праздников надеюсь восполнить этот пробел. Ну вот все обо мне, теперь о вас. Меня очень огорчает, что ты и Вика так часто болеете! Что это такое, меня просто беспокоит! Надо серьезнее относиться к себе, не принимать ванну перед уходом из квартиры. Сейчас не лето. Думаю, что тебе, сынок, пора быть аккуратней со своим купанием.

Я очень рада, что вы с Натали наконец устроили свой дом. Анюта мне говорила, что у вас очень красиво, да и Таня примерно описала одну комнату. Теперь очередь за вами, нарисуйте планировку комнат, кухни, где что стоит! Знаю, каких трудов все это стоило вам, но через это проходят все, и тем дорог дом, что создание его требует много сил! Но это уже у вас позади!

Теперь вам надо наладить режим питания и хорошо следить за здоровьем, тепло одеваться и хорошо кушать! Как у Натали с работой? После всех перипетий домашних и отдохнуть не грех бы? Женечка, как у тебя с учебой? Не трудно ли тебе? Как одолеваешь французский? Благоустроили ли уже подступ к Академии или все такая же грязь? Напиши, если наскребешь время, подробное письмо.

Насчет сочинских новостей: 1) Чернокондратенко попал туда, где Воронков, так меня информировали, и не он один, а многие. 2) пред. Хостинского райисполкома Логунцов покончил жизнь самоубийством все по тому же делу. Всех подробностей не знаю. Но очень обидно и стыдно, что такие нечестные люди руководили!

Не ругайте за письмо, чувствую, что ошибок много! Привет моей Анюточке любимой. Целую, обнимаю вас, моих дорогих! Передайте, что Вике не написала: конверта не было».

11 ноября 1979 года

«Дорогая мамуленька! Наконец собрался написать тебе письмо. Столько молчать, конечно, свинство с моей стороны. Остается только просить извинения.

Твои поздравления и письмо, как я уже сказал тебе по телефону, получили. Огромное спасибо. Спасибо и за подарок, хотя его не стоило делать. У нас и так полно барахла, зачем все разбазаривать?

Слава богу, что с ногой стало легче. Прямо напасть какая-то! Так было обидно находиться в стороне и ничем тебе даже не помогать. Мамчик, зачем ты опять послала фрукты? Перестань морочить себе голову. У нас все есть, яблоки продаются на каждом углу. Не утруждай себя. Лучше сообщи, что тебе прислать.

О наших болезнях. Я уже оправился, а вот Викуля по-прежнему простужена. Я еще понятно — прохожу акклиматизацию, а она почему такая хилая?

У нас в квартире тепло, топят хорошо. Щели все внутренние, на температуру в квартире не влияют. У Нины Антоновны в больнице лежит сейчас директор крупного московского завода, бывший первый секретарь райкома КПСС Москвы. Он присылал своего зама и главного инженера по строительству смотреть наши трещины. Те сказали, что ничего страшного нет, все это усадка, усугубленная тем, что в квартире никто постоянно не жил, она подолгу не проветривалась. В итоге определили, что больше ничего трескаться не будет, можно ремонтировать. Обещали прислать кафельщика. Полки мы повесили — 32 штуки, купили новую кухню. До порядка еще далеко, но движемся в правильном направлении. Описать пока что расстановку трудно, беспорядок немалый. В кухне все в шкафчиках, в маленькой комнате — одежный шкаф, письменный стол и одна стена полностью закрыта книжными полками.

С учебой все в порядке, времени свободного много, пишу книгу. В Академии главное — французский, пока с ним все в порядке.

Продолжаю письмо на следующий вечер, 12 ноября.

О праздниках. В день моего рождения, 6 ноября, мы собирались у нас: были Викуля с Толей, Нина Антоновна и Евгений Павлович, Л. Колос с женой, Таня Иванченко. Натали выставила красивую посуду, свечи даже, приготовила массу яств. В общем, хорошо отпраздновали. Жаль, конечно, что тебя не было.

7 ноября, как ты знаешь, были у Викули. Она тоже закатила фантастический стол. Были мы, Толя и Ира Торкуновы (он — декан в МГИМО), Саша и Таня Медяники. Сидели с пяти вечера до двух ночи! Как на Новый год. Было очень весело и хорошо. Восьмого мы ездили к Юрию Антоновичу и Тамаре Григорьевне. В общем, сплошная гулянка. Но сейчас уже все позади. Вновь взялись задела. Я пишу книгу — дело тяжелое, но мне нравится, и, когда отрываюсь, даже нервничаю.

Я говорил по телефону, что получил очередной ранг, — второго секретаря первого класса. Посетил в МИДе М.С. Капицу. Тот, как всегда, хорошо принял, угостил виски, спрашивал, как дела у тебя, просил передать привет.

Одеваемся мы тепло, одежды у нас полно, так что в этом смысле все нормально. У меня огромные, но красивые ботинки, которые очень хороши в дождливую и слякотную погоду. А именно такая погода сейчас и стоит: все тает, течет.

В целом (да и в частности) у нас все нормально. Ждем тебя. Побыстрее, мамуля, поправляйся и приезжай.

Целуем крепко. Твои кролики — Наташа, Женя»

* * *

Когда разобрали привезенные из США вещи, более-менее обустроились в своей московской квартире, уговорили маму приехать в гости. Новый, 1980 год, встречали все вместе у Вики — мама, Наташины родители, Викино семейство и мы.

В январе 1980 года мама периодически жила у нас и у Вики. 25 января, день рождения папы, мы отмечали втроем (мама, Наташа и я). В моем дневнике за этот день сказано:

«Сегодня папе исполнилось бы 68 лет. Не такая уж большая цифра. Но, увы, уже ничего не исправить.

На душе грустно. И мама сегодня очень унылая. Мы ее целыми днями держим дома — то простуда, то в целом неважно себя чувствует. Хочет в Сочи, а мне хочется, чтобы она все время оставалась рядом с нами. Но мамуле здесь скучно — у нас дела, мы вечно в бегах, не уделяем ей достаточно внимания. Обещал мамулю повести в театр, кино, но пока ничего этого не сделал. Надо найти время для этого».

6 февраля — похожие мысли:

«Мамуля у нас. Периодически проводит по несколько дней у Вики. Затем с нами и снова у Вики. Но тянет ее домой, в Сочи — там квартира, возможности для лечения. Мне же никак не хочется ее отпускать — столько лет провели в разлуке!»

И мама, и все остальные мои близкие — сестра Вика, ее муж Толя, дочь Анюта — тоже, как и родители Наташеньки, всячески нам помогали в ведении хозяйства, решении всяческих бытовых вопросов. Жили мы все очень дружно, по-доброму подшучивая друг над другом.

Наташа часто разговаривала по телефону, линия подолгу оставалась занятой, и моя сестра с мужем решили нас разыграть. Изготовили официальную на вид открытку, в которой от имени какой-то районной службы обвинили нас в том, что из-за сверхэксплуатации нами линии на телефонной станции вышло из строя оборудование — клеммы, реле, провода, переключатели, кабели и пр. Ущерб оценивался в круглую сумму, которую предлагалось немедленно оплатить. В противном случае наш телефон грозили отключить.

Натуля открытке поверила, тем более что шутники даже печать на нее поставили. Поверила и пришла в сильное возбуждение. Ведь в те времена домашний телефон был ценнейшим атрибутом жизни, а его отключение могло означать потерю его навсегда. Натуля возмущалась: «Что это за безобразие?! Да, я много говорю по телефону, берите с меня дополнительную плату, пожалуйста. Но отключать за это линию! Это форменное безобразие. Я это так не оставлю!» Наташа пожаловалась маме, Нине Антоновне, у которой пациентом был заместитель министра связи. Возмущение дочери передалось маме, и та уже собралась жаловаться столь большому начальнику. Я уговорил их предварительно посоветоваться с моей сестрой. Нина Антоновна и Наташа удивились — при чем здесь Вика? Но позвонили ей и услышали признание. Потом долгие годы со смехом вспоминали этот розыгрыш.

…Уже тогда мы всерьез занялись подготовкой к поступлению племянницы Анюты в МГИМО. В сентябре 1979 года с помощью друзей нашли ей репетиторов по русскому языку, математике, географии. 6 ноября 1979 года я записал в дневнике: «1980-й год, конечно же, год Анюты — ее необходимо определить в МГИМО любыми средствами. Кое-что уже сделано, но не все резервы пока мобилизованы».

6 февраля 1980 года: «Надо сделать все, чтобы Анюта поступила. В частности, необходимо возобновить уроки английского языка, кое-что подтянуть по географии. Сегодня идем к ней в школу на собрание».

В день папиной кончины (7 февраля 1980 года) я рассуждаю: «Время идет вперед — уже 5 лет с того ужасного момента. Год назад дал себе слово написать о папе книгу, но так ею и не занялся. Надо поговорить с мамой, расспросить ее поподробнее о папиной молодости, вообще жизни.

Надо сделать книгу в память о папе. Он был бы очень рад. Он так заботился о нас, так болел нашими делами, желал, чтобы нам было хорошо».

19 февраля я высказываюсь по поводу местожительства мамы, вспоминаю папу: «Мамуля еще у нас, но через пару дней возвращается в Сочи. Просится туда — полечиться и прочее. Ей, однако, жить одной уже нелегко. Переезжать в Москву? Не могу смириться с этой мыслью. Сочи по сравнению с Москвой — рай. Климат, море, природа. Правда, и там есть бытовые трудности, но в Сочи остаются старые связи, с помощью которых легче решать проблемы. Да и сочинская квартира тоже прелесть! Что подобное можно найти в Москве?!

Жаль, ах, жаль, что с нами уже нет папы! До сих пор в это не верится. Не верится! Как это так: был человек, и вдруг его уже нет, исчез. Мгновенно пролетела жизнь. Какой он был хороший, родной!»

21 февраля мама уехала в Сочи. Проводив ее, отметил в дневнике: «Пытался уговорить мамулю остаться, но она в Москве устала. Сидела в четырех стенах, даже воздухом не могла как следует подышать. А я ее и в театр, хоть и обещал, не сводил!

Маме нужно лекарство румалон, пытаемся достать. Надо было этим заняться раньше!»

В Сочи усугубились проблемы со здоровьем. В марте 1980 года мамулю госпитализировали — опухла нога из-за диабета, который был диагностирован ранее. Нина Антоновна дозвонилась в больницу, сочинские врачи заверили, что маме стало лучше. А я договорился через друзей (Бориса Сауляна) о переводе мамы в более приличную палату. 24 мая 1980 года я анализирую ситуацию в дневнике: «Мамуля в Сочи, перезваниваемся. Надо бы нам быть вместе, но здесь для нее нет лечения, а там все же знакомые врачи и т. д.».

В мае 1980 года вместе с Анютой посетили райком КПСС, получили рекомендацию на поступление в МГИМО. В июне Аня блестяще окончила школу, все экзамены сдала на отлично. 28 июня 1980 года я сделал следующую запись в дневнике: «Пришло лето — пора самых важных дел и свершений. Анюточка блестяще окончила школу — сдала все семь выпускных экзаменов на отлично. В аттестате — только одна четверка по русскому языку, осталась с восьмого класса. Никто из нас такого успеха не ожидал. Умница. Теперь — МГИМО. Сейчас находимся на стадии сдачи документов. Потом следует пару недель отдохнуть — и решающий марш-бросок. Занятия, выяснение возможностей на всех фронтах. Должны, обязаны одержать победу».

В этот период мы тоже переписывались с мамулей.

10 мая 1980 года

«Здравствуй, дорогая мамуленька!

Очень перед тобой неудобно, что так долго не писал. Оправданий, конечно, нет. Остается только просить прощения.

У нас опять жара, сижу взмыленный. Удивительно, что здесь почти лето, а в Сочи — дожди и прохладно. Все наоборот. У синоптиков наверняка этому есть убедительное объяснение: «Циклон зашел в хвост антициклона и не хочет оттуда уходить, так они вместе и летают, сея удивительную погоду и срывая курортные планы».

Свой труд «США — Китай» я завершил, отдал в печать (машинисткам) и кое-что уже получил в готовом виде. Но напечатали плохо, пришлось много поработать над исправлениями, в чем мне здорово помогла Натали. После возвращения из Калининграда получу оставшуюся часть книги и смогу ее наконец сдать в институт. А уже институт представит работу редакции.

Есть сдвиги со статьей о китайцах в США, которую я подготовил для «Вокруг света». Ее хочет взять «Искатель», но договорились с главным редактором «Вокруг света», что я добавлю пару страниц ругани в адрес пекинского руководства (хотя это добавление совершенно ни к селу, ни к городу), и ее поместят в «Вокруг света».

Горю желанием сесть наконец за две книги, которые давно хотим написать — о национальном характере американцев и о Западе США. Планы (подробные) составили, но перед тем как писать начисто, необходимо заключить договор с издательством. Сейчас я в поисках такого издательства, которое бы согласилось нас печатать. Пока ничего конкретного нет, но я добью это дело обязательно. Это единственное, что меня сейчас интересует (я имею в виду дела).

У Анюточки все в порядке. Занимается очень серьезно, даже чересчур. Мы ее тормозим. С ректором в предварительном порядке уже говорили, окончательная беседа состоится в конце мая. Но в любом случае что-нибудь придумаем. Я, правда, должен в августе ехать на практику в Оренбург, но, конечно, не поеду. Ведь с 20 августа — экзамены в МГИМО.

Хорошо, если бы ты сюда подъехала, тем более что в Сочи в июле — августе стоит неимоверная жара, а в Москве все же полегче. Решай, мамуленька, сама. У меня в июле отпуск. Экзамены же — в июне (три экзамена и ряд зачетов). Вот такие дела и заботы у нас.

Ремонт мы еще, естественно, не делали, но Натали продолжает запасаться плиткой и прочим стройматериалом. Все еще надеемся обменяться. Но я в этом направлении ничего не делаю. Вот, может быть, летом будет побольше свободного времени, тогда и займусь.

Мамчик, как ты себя чувствуешь? Как ты лечишься? Я думаю, что эту книгу игольщику все же покажи. Пусть он определит, какие ему иглы нужны, и мы тотчас же закажем их в Китае (или в США). И жалко, конечно, что тебе придется дожидаться этих процедур до июня. А что ты делаешь сейчас? Ты все время по телефону говоришь, что лечишься, но не объясняешь как.

У тебя, наверное, уже плохо с деньгами. Так ли это? Постараюсь что-нибудь в этом смысле придумать. На данный момент мы немного растратились — стройматериалы всякие. Плюс печатание съедает много денег, а отдачи пока никакой. Но должна быть.

Продолжаю письмо на следующий день. Несмотря на выходной для всех день, даже для школьников, мы сегодня занимались, отрабатывали пропущенную субботу. Только вернулся.

Натали собирает меня в дорогу, а я вот сел дописывать письмо. Вчера ездили к Наташиным папе и маме на дачу. Как и следовало ожидать, пошел дождь, но отдохнули мы неплохо, подышали свежим воздухом, физически потрудились. За городом воздух, конечно, совсем другой — даже пьянит.

Прекрасно провели, кстати, время на дне рождения Анютки. Вика превзошла себя — наготовила великолепные яства и в огромных количествах. Еле унесли ноги — они от съеденного почти не двигались. Викуля просто изумительная хозяйка — вся в тебя. И Натали от тебя переняла искусство готовить. Так что я все время окружен соблазнами в смысле пищи.

Мамчик, очень по тебе скучаем. Ты у нас так мало побыла! А я-то думал, ты с нами будешь всю зиму и лето. Но в Сочи лечение, а здесь — только труд на нас. Помнишь, как ты зимой — то Вике стираешь, а нам готовишь, потом наоборот. Это не есть хорошо. Но зимой в Москве некуда деться, а сейчас можно гулять, ездить за город. Подумай насчет июля — августа, пожалуйста.

У вас там, вероятно, начинается столпотворение, народ потянулся в отпуска. Так ли это?

Целуем, твой Женя и твоя Натали»

22 мая 1980 года

«Дорогие мои Натали и Женечка!

Спасибо тебе, сыночек, за письмо, мне уже все ясно, поняла, что вы оба в работе на полную нагрузку! Но молодцы, что отдыхаете хоть раз в неделю на природе. Желаю вам успешно разделаться с книгой. Жаль, конечно, что машинка стоит в бездействии, а вы столько денег тратите на печатание. Что-то надо предпринять! Но все это после Аниных дел летом. Меня очень беспокоит ее нервозность. Я ей написала сегодня разгонное письмо, но ей ничего, видно, не поможет. Она из-за подружек своих себя потеряет. Ведь уже 17 лет, а инфантильность полная. Как, сынок, ее шансы?! Напиши мне. Может быть, Сочи нужны? Я готова всю квартиру предоставить на лето.

В отношении моей ноги: лечу я ее упорно, сделала 30 массажей, 35 уколов румалона, 15 электропроцедур. С 6 июня пойду на иглоукалывание (в этот метод лечения я очень верю). Хожу медленно, хромаю, так как становиться на ногу мне больно, вверх по лестнице мне легче ходить, чем спускаться. В общем, нерв болит только при наступании. Считаю, что стало легче, чем было, намного. У меня курортники в апреле были из г. Апатиты. Отец 38 лет и сын 6 лет — рыжий-рыжий, огненно, Вася. Чудесный мальчуган. Сейчас из Вологды двое — муж и жена. Так что я не одна.

Каждый месяц нам дают паек, так что я в мясе, масле не терплю нужды. Пишу это к тому, сынулечка, чтобы тебя не тревожил мой быт. Единственное, кого мне не хватает, так это вас, моих детей. Не хватает ваших будней. Очень бы хотела быть вам чем-нибудь полезной. Знаю, что и Вике сейчас тяжело. Я только стала выходить из своих болячек, еще у меня мало сил, постепенно их накапливаю. Конечно, одиночество не способствует ускорению в этом смысле. Но что поделаешь — от судьбы не уйдешь.

Женя, Натали! Ведь в июле вы можете уже приехать в отпуск, как вы планируете? Ведь все мои помыслы и мечты — быть побольше с вами. Напишите, предварительно все продумав. Не знаю, как быть с Анютиными экзаменами — приехать ли мне? Волнуюсь очень. Наташа, ты ее периодически накачивай, она тебя слушается! Ее подружки доведут до провала, так как она им нужна для помощи им.

Целую, обнимаю вас, желаю вам успеха, здоровья и всех земных благ. Привет Евгению Павловичу, Нине Антоновне, Тане и клану Ефремкиных».

2 июля 1980 года

«Здравствуй, дорогой Мамлюк!

Очень по тебе скучаем, хочется к тебе, в Сочи. Или чтобы ты сюда приехала. Но у тебя лечение, и, вообще, тебе, видимо, в Москве неудобно. Хорошо хоть Анюточка у тебя погостит, проведает тебя и заодно отдохнет.

Она здорово потрудилась. Представляешь: третий аттестат в школе из двух классов! А у них ведь очень сильная школа — это не 4-я школа в г. Сочи. Только одна четверка, да и та осталась с восьмого класса. В общем, мы все в восторге.

Теперь все зависит уже от нас. Пусть отдохнет, выбросит из головы химические формулы, устройства моторов и даты битв пятого века до нашей эры. А затем с середины июля мы займемся нужными вещами. С литературой и математикой проблем я не вижу — и знания у Анюты есть, и преподаватели хорошие. С географом тоже занимается, но не уверен, что он достаточно эффективный педагог. Английским сам займусь с Анюткой.

Все должно быть нормально. Документы с Анюткой сдали. Подробности она тебе сообщит.

О наших делах. У меня остался один экзамен по философии, 4 июля (перенесли с 5-го). Два экзамена — по французскому и советской дипломатической службе — сдал на отлично. Остальные были зачеты. Возникает вопрос: что делать после экзаменов? Нас с месяц назад предупредили, что с 5 июля по 5 августа мы будем работать переводчиками на Олимпиаде. Почти все отвертелись, сославшись на заранее приобретенные путевки на июль и прочие полууважи-тельные причины, но я не стал. Не стал, потому что взамен обещали освободить от практики в Баку, намеченной на август. Ведь мне в августе надо быть в Москве — у Анютки с 20 августа экзамены.

Но вот подходит 5 июля, а до сих пор неизвестно, буду ли я (и еще четверо моих однокурсников) работать. МИД решает: разрешать это дело или нет (ведь мы были дипломатами за рубежом и вдруг переводчики — может получиться огромный международный скандал, который сведет на нет весь пропагандистский эффект Олимпиады). Думаю, все выяснится после экзамена, 4-го числа. Если я работаю, то август свободен. Если нет, то свободны и июль, и август, так как на практику я в любом случае не могу ехать из-за института (Нина Антоновна берет на себя юридическо-правовое оформление моих намерений уклониться от участия в увлекательной поездке по знойной и братской республике).

Итак, откладываем решение об отдыхе до 4 июля. Вместе с тем кое-что уже можно сказать сейчас.

Во-первых, я очень занят переделкой книги. Ее надо 1 сентября сдать в редакцию, предварительно перепечатанной. То есть должен все сделать за июль. Задача сложная, но очень важная. Ее, конечно, можно делать в Сочи.

Во-вторых, Наташа опасается ехать в Сочи из-за жары. Она со страхом вспоминает духоту прошлого августа, а в этом году, судя по твоим данным, еще жарче. Натали, которая может взять отпуск как в июле, так и в августе, предлагает поехать в какой-нибудь подмосковный дом отдыха или покататься на пароходе. Считает, что тебе хорошо к нам присоединиться, чтобы не быть в жаре и интересно провести время (и приятно).

Викуля же категорически против твоих прогулок на пароходе и вообще считает, что тебе тяжело путешествовать, ездить.

Вот я и не знаю, что делать. Мне очень хотелось бы приехать к тебе, или чтобы ты приехала сюда. Но давай подождем решения вопроса о моей работе на Олимпиаде. Тогда будет проще рассуждать. Как выяснится — тут же позвоню.

Мамулька, с Анюточкой ничего тебе не посылаем. Вика говорит, что нет в багаже места, плюс Анюта все теряет. Но у нас кое-что накопилось: красивый календарь, курицы, мыло и т. д. Только что позвонил Викуле — разрешила вложить в багаж кусочек мыла плюс платье для тебя от Нины Антоновны. Ты, как я понимаю, в курсе, что это за платье.

Мы все еще пытаемся обменять квартиру, хотя потихоньку этим занимаемся, особенно я. Один вариант нашли, но слишком далеко, да и квартира, хоть и трехкомнатная, не очень смотрится.

Ремонт, соответственно, не делаем, но Натали здорово разгрузила квартиру, привела ее в божий вид. Правда, у меня по-прежнему рассыпаны книги на полу — использую их в написании своей книжки.

Веду переговоры с «Молодой гвардией» о другой книге, по Западу США. 15 июля вроде дадут ответ. Посмотрим, что скажут. Очень хочется сделать ее — ведь масса материалов, информации в голове. Сдам экзамен — начну пробивать ее энергичней. А то время идет, материалы стареют.

Заговорил я тебя, пора закругляться. Лечись, Мамлюк, следи за собой. Гуляй с Анюткой, ходи на море (но не в жару!!!). И сообщи, что нужно тебе послать (или привезти). Деньги пошлю чуть позже — после возвращения Анютки. По тактическим соображениям.

Целую тебя. Целует тебя и Натали. Твой сын Женя»

Июль 1980 год

«Дорогие мои, Натали и сынулечка!

Как всегда, у меня не хватило времени написать вам подробное письмо. Посылаю вам небольшой «натюрморт» — банку с маринованными грибами, не знаю, в каком виде дойдет! Это мне из Львова прислали, их можно есть совершенно безбоязненно. Знаю, что для Натали это лучший «натюрморт».

Я лечусь, думаю, что довольно успешно, хотя и медленно! Пересылаю вам 55 рублей для Нины Антоновны. Очень сожалею, что в июне не состоится наша встреча.

Наташа, насчет пальто и маек: это не котируется, не модно и продать невозможно. Посмотрим, может быть, все изменится.

Ну вот, на этом заканчиваю, так как тороплюсь все уложить девочкам.

У нас огурцы — по 30 коп. за кг, помидоры — 80, картофель — 35, яблоки — 50 коп. за кг. Это — магазинная цена.

Не ругайте, что такая бедная посылка.

Привет Евгению Павловичу, Нине Антоновне, Тане и клану Ефремкиных.

Целую, обнимаю, желаю всех благ. Ваша мама»

* * *

В июле сдали Анютины документы в институт, интенсифицировали ее подготовку к вступительным экзаменам. И, как заметил я в дневнике 13 августа, наступила «пора тревог». Из Сочи в помощь Анюте приехала мама. Из-за московской Олимпиады экзамены начались позднее обычного — 22 августа. В канун первого экзамена я сделал такую запись в дневнике: «Страшновато. Завтра все решится. Это — главное дело, все остальное по сравнению с поступлением в институт — незначительно. Все последние дни занимались с Анечкой. Но ведь конкурс — семь девочек на одно место!»

Рано утром (в 4 часа) в день экзамена я продолжил: «Проснулся посреди ночи, не спится. Через несколько часов первый Анечкин экзамен в МГИМО. Очень волнуюсь. Идет дождь, и хочется, чтобы он оправдал на сей раз свою репутацию предвестника хороших новостей, удачи.

Быстро пролетело время. Еще недавно мы с Наташей были абитуриентами, а Анютке тогда едва исполнился годик. И вот в институт поступает уже Анечка!»

Увы, затем наступило расстройство. 23 августа в своем дневнике я констатировал: «Вчера был ужасный день. Пять (!!!) часов прождали Анютку у входа в МГИМО. Наконец она вышла и… четверка. Как она, бедненькая, плакала. Особенно обидно то, что большинство девочек отхватило вчера по пятерке, в том числе и те, которые, по свидетельству Анечки, отвечали просто безобразно.

Судя по всему, нашу девочку «срезали» умышленно. «Поймали» на вопросе о том, кто жил на юге США в XVIII веке (французы).

Ничего, однако, не потеряно, будем сдавать. Надо идти вперед и ни в коем случае не отчаиваться».

И мы все-таки победили. Приведу свои дневниковые записи, посвященные поступлению племянницы в МГИМО.

26 августа 1980 года

Дни были тяжелые, все мы очень переживали. Но вчерашний день принес «коренной перелом». Анютка первая отвечала математику и легко получила отлично.

29 августа 1980 года

Сегодня Анюточка писала сочинение о Чацком. Ждем сообщения об отметке.

31 августа 1980 года

Вчера весь день пробыли у Викули, занимались с Анюткой. Пытались узнать отметку за сочинение, но пока не удалось.

3 сентября 1980 года

Вчера Анечка сдала последний экзамен. Английский. Получила отлично. Ее очень хвалили за хороший ответ. По сочинению тоже отлично. Итак, набрала 24 балла из 25. Теперь будем ждать развязки. Мандатная комиссия соберется 9-10 сентября.

9 сентября 1980 года

На дневной Анютку не взяли. Это большой удар. Ребенок лишается наиболее интересного периода жизни. Но что делать? Я представил в МГИМО справку, что Анюта будет работать в Дипакадемии.

До сих пор переживаем из-за срыва по географии. Все говорят, что вышло чистое недоразумение. Попался вредный преподаватель. У начальников и знаменитостей срывов не бывает, все идет по плану. Ну ничего, лишь бы поскорее перевестись на дневной. Возможно, через год это удастся.

11 сентября 1980 года

Вчера опять пришлось понервничать. Пять часов прождали, прежде чем Анюту пригласили на заседание мандатной комиссии вечернего отделения. Но все уже позади. Она зачислена! Вечером отметили это событие в семейном кругу. Все страшно устали, но теперь гора свалилась с плеч, наступило удовлетворение.

После поступления Анюты в МГИМО вновь сосредоточились на переезде мамы из Сочи в Москву. Осенью она вернулась в Сочи, в отпуск к ней подъехала Вика. Мы регулярно перезванивались и говорили об обмене, о том, что его пора форсировать. В канун Нового года мама опять приехала к нам.

Новый, 1981 год, мы встречали все вместе — мама, Вика с семьей, родители Наташи и несколько их друзей. В подмосковном доме отдыха. В столовой, украшенной большой елкой. Всю ночь развлекал публику Дед Мороз, гремела музыка. Мама посидела с нами недолго, плохо себя почувствовала, ушла в номер полежать. Но в целом пребыванием в доме отдыха, расположенном в чудесном лесу, осталась довольна.

28 января отправились с Наташенькой и Анюткой в дом отдыха МИД СССР «Дружба». В своем дневнике я так отразил это событие: «Путевки достал туда с большим трудом с помощью Казакова Ю., который работал с нами в Сан-Франциско.

Отдохнули прекрасно. Дом отдыха находится под Москвой, недалеко от поселка Чкаловский (штаб-квартира космонавтов). Вокруг — сосновый лес, поля, чуть дальше — деревушка. Территория тоже в соснах. Бегали на лыжах, гуляли. Я, можно сказать, почти научился ходить на лыжах, впервые за год получил физическую нагрузку.

Комнаты тоже неплохие: у нас с Натулькой — на двоих, Анютка — в трехместном. В здании — бар на западный манер, по крайней мере напитки западные. Коктейли из них, правда, уже не совсем западные — смеси, которые приняты у нас (из 5–6 компонентов, часто несовместимых).

По вечерам смотрели фильмы, в основном чушь, общались с А. Капицей, которая там отдыхала. Вернулись 8 февраля».

После отдыха возобновили обменные дела. Решили менять сочинскую квартиру (43 м²) на трехкомнатный кооператив в Теплом Стане, на тот вариант, который появился еще в 1978 году. Мама сказала, что квартира ей нравится. В феврале она вернулась в Сочи складывать вещи. Мы с Наташей обещали подъехать на помощь в наш отпуск (1-15 апреля).

Но, прибыв домой, мамуля резко изменила мнение и попросила поискать другой вариант обмена. Мы в очередной раз осознали, что маме тяжело покидать родное «гнездо» в Сочи.

В апреле мы побывали у мамы и все-таки начали собирать вещи к переезду. Но основную нагрузку взяла на себя сестра Вика: оформила обмен на кооператив в Теплом Стане, послала туда рабочих произвести ремонт. А затем с мужем Толей прилетела в Сочи, там они упаковали все вещи и отправили их в Москву контейнером.

1 июня 1981 года я так обрисовал эту ситуацию в дневнике: «Мамуля еще в Сочи, в больнице — было плохо с ножками, но вроде дела идут на поправку. Часто говорим с мамой по телефону.

Сочинская же квартира уже занята другой семьей. Даже трудно в это поверить, но, увы, такова жизнь. Все течет, все меняется. Мамуленька прожила в этой квартире с 1954 по 1981 год, т. е. 27 лет! В ней росли и мы с Викой. Я въехал в нее в восьмилетием возрасте. А сейчас мне уже почти 35. Смешно и грустно».

В начале июня контейнер с мамиными вещами прибыл в Москву. Мебель при транспортировке, увы, сильно побилась. Но другой нет — расставили эту. Любопытно, что столичные рабочие, когда выгружали мамин скарб из контейнера, поинтересовались, откуда прибыли вещи. Узнав, что из Сочи, очень удивились: «Из такого шикарного города и такая беднота!» Какова была бы их реакция, если бы они узнали, что имущество принадлежало не рядовому сочинцу, а жене мэра самого знаменитого курорта Советского Союза!

Конечно, в советские времена не все начальники жили скромно, кое-кто наживался. Над нашей семьей циники откровенно насмехались. Одноклассник Анатолий Чернокондратенко, превратившийся в олигарха уже при социализме, удивлялся: «Что же твои родители так глупо себя вели, ведь могли же понахапать!» Не понахапали. Прожили сначала в двухкомнатной, потом в трехкомнатной квартире в домах, принадлежавших Управлению сочинских электросетей. Дачный участок с хибарой в горах приобрели уже после выхода папы на пенсию. Личного автотранспорта никогда не имели. Телевизор, новинка в 1950-х годах, появился в нашей квартире гораздо позднее, чем у соседей, работавших продавцами в магазине. Но, конечно, большинство сочинцев жило еще скромнее нас, многие — совсем бедно и убого.

В процессе обустройства квартиры в Теплом Стане обнаружили серьезный недостаток: над новым маминым домом постоянно — и днем, и ночью — проносятся самолеты. Рядом расположен аэропорт «Внуково».

Мама приехала в Москву тоже в июне. А 7 августа 1981 года я в дневнике уже констатировал: «Квартира у мамочки получилась ничего, Толя ее здорово оборудовал. Но чувствует она себя неважно — боли и в сердце, и в животе, и в ногах. Все время что-то беспокоит. Поставили маму на учет в спецполиклинике для персональных пенсионеров, начали там лечить».

В тот же день я записал в дневнике: «В июле отдыхали с Натулей в санатории «Сочи», благодаря маме, которая достала через Платонова Б.П. путевки. Отдохнули блестяще: купались, лечились, гуляли, ходили в кино».

Но с приятными эмоциями после отдыха буквально сразу же пришлось распрощаться. 10 августа 1981 года я сделал такую запись в дневнике: «Мамуля постоянно плохо себя чувствует. Рентген обнаружил полип в желудке. Из-за него боли. В Сочи в течение двух лет врачи не могли его обнаружить. Два года мамулька жаловалась, и ничего никто не делал. Завтра едем с мамулей к специалисту».

А вскоре мы узнали, что у мамы не полипы, а онкология. Это стало для нас страшным ударом.

Теща, Нина Антоновна, положила маму в свой 7-й корпус Боткинской больницы. В моем дневнике от 19 сентября 1981 года сказано: «Мамуля в больнице. Настроение ужасное. Не знаю, как дальше быть. Остается жить сегодняшним днем и надеяться».

В конце сентября у мамули наконец наметилось улучшение. Ее выпустили из больницы. Вышла приободренная, повеселевшая, у нее восстановился интерес к жизни. Мы обитали тогда в маминой квартире в Теплом Стане, так как в нашей новой квартире на Университетском проспекте, полученной по обмену, шел ремонт. Мы повезли маму показать эту квартиру. В разгар ремонтных работ она выглядела полуразрушенной. Но дом, планировка квартиры маме понравились.

Далее поехали с мамулей на Новочеремушкинский рынок, где она, истосковавшаяся по хорошим продуктам в больнице, с наслаждением выбирала на прилавках всякие вкусности — парное мясо, свежие благоухающие овощи, соленья, копчености. Но угощаться всем этим, увы, оказалась не в состоянии — пища провоцировала боли в брюшной полости. На мой день рождения 6 ноября мама приготовила великолепное блюдо из живых карпов, другие деликатесы. Мы все это поглощали, а мама лишь наблюдала за процессом. А вскоре легла в постель. Я высказал свои переживания в дневнике: «б ноября 1981 года. Мамулька опять болеет, болит животик. Печально, но ничем не в состоянии помочь. Наверное, нужно опять ложиться в больницу, где мамуля уже провела месяц. Вышла оттуда полная оптимизма, а теперь вот опять боли».

Полтора месяца мамочка пролежала дома в постели, держалась на обезболивающих таблетках. А затем сама запросилась в больницу. Наша жизнь превратилась в ад из-за переживаний. Я ежедневно ее навещал. Кушать она уже почти ничего не могла, организм принимал только жидкости. Какое-то время мама просила привезти ей «Боржоми». Я метался по Москве в поисках этой очень дефицитной тогда воды. Доставал по блату, переплачивая, выменивая на другой дефицит либо на встречные услуги. Через какое-то время мама стала просить пива. Этот напиток тоже приходилось доставать, так как и он являлся дефицитом. Как-то маме захотелось кагора, я добыл этот очередной дефицит. И он стал основной «едой» мамы.

Приведу мои дневниковые записи той поры.

27 ноября 1981 года

Мамуленька опять в больнице. Было так плохо, что сама туда попросилась. Пробыла дома всего полтора месяца, большей частью лежала в постели, пила обезболивающие таблетки. Все это очень и очень плохо, такая ужасная безысходность!

Я совсем потерял из-за всего этого голову. С утра до вечера, не обращая ни на кого и ни на что внимания, пишу книги. Одна в верстке, вторую сдал в издательство и на рецензии, третью лихорадочными темпами пишу.

У меня такое ощущение, что я последний мерзавец: мамуля так больна, а я, что называется, сижу сложа руки, ничего не предпринимаю, позволяю себе еще шутить, развлекаться футболами и выпивкой. И в то же время что можно сделать? Все время плакать, беситься? Жизнь потеряла содержание. Делаю все механически, механически идут дни, меняются времена года.

Так мечтал вернуться из американской командировки и пожить вместе с мамулькой, втроем. Все время писал ей об этом из США. И вот приехал. Первый год сидел, писал книгу «США — Китай». Мамуля иногда из Сочи наезжала, но большую часть времени проводила у Викули — у нас никто не уделял ей внимания, да и спать ей приходилось на тесном, маленьком и жестком диване. И в целом квартира наша была неустроенной.

Прошел один год, затем второй, наступил третий год нашего пребывания в СССР (мы ведь вернулись 7 августа 1979 года), и вот, как гром среди ясного неба, эта болезнь. И так их хватало, целый букет, у десятка людей столько не наберется. Плюс к ним эта.

А меня потихоньку толкают в сторону Китая, идиоты. Как же я с самого начала не отбился от этих дел!

12 декабря 1981 года

Мамуленька лежит, бедненькая, в больнице и никаких просветов. Эту неделю я ее и не посещал из-за своей болезни. Сегодня надо ехать, хватит дурака валять. Она мучается, а я не в состоянии даже на йоту помочь. Просто ужасно. За что же такая несправедливость?

28 декабря 1981 года

Сегодня исполнилось нашей мамуленьке 67 лет. Она по-прежнему в больнице. Так жалко нашу лапочку. В этом году ей пришлось провести в больницах (сначала в Сочи, а потом здесь, в Москве) в общей сложности месяцев 5–6. И никакого просвета. Наоборот. Мамуленька похудела, состарилась прямо на глазах. Бедненькое существо. Ест самую малость: в день — граммов 100 пищи. А бывает, вообще ничего не ест. Рвет. С кровати практически не встает. Даже по телефону нам уже не звонит: нет сил. А если выпишут мамуленьку, совсем неизвестно, как быть. Нормально жить, питаться, двигаться она уже не в состоянии. Просто какой-то кошмар. И ничем не поможешь, не облегчишь участь. Стоит только на эту тему подумать, как становится плохо.

Вот при каких невеселых, ужасных обстоятельствах встречаем мы очередной день рождения нашей любимой лапочки.

Сегодня поедем все к ней в больницу. Заранее отнесли туда бутылку шампанского. Купим цветы. Что-то иное дарить нет смысла: ни съестное, ни для ношения.

Не очень что-то и пишется. Тема слишком печальная, чтобы о ней легко можно было писать.

На Новый год тоже придется оставить лапоньку в больнице. Она и сама оттуда не рвется, понимает, что дома находиться не может. Иногда только вздохнет, пожалуется на судьбу и скажет: «Хотя бы еще пару годков пожить!»

Все это время в нашей новой квартире на Университетском проспекте продолжался ремонт, который отнимал силы и время, особенно у Наташи.

6 ноября 1981 года

…Живем сейчас у мамульки в Теплом Стане, так как на Университетском идет ремонт. Продвигаются ремонтные дела медленно, еще, как говорится, начать и кончить. Каждый шаг дается с большим трудом, но всю нагрузку взяла на себя Натуля, я лишь на подхвате, да и то эпизодически, в основном нахожусь в стороне.

Квартира сейчас выглядит ужасной (разрушены стены, мешки с цементом, мусор), но должна получиться прекрасной. Потенциал для этого есть. Только бы хватило денег, ибо расходы приходится нести колоссальные. Каждая мелочь — дефицит, стоящий больших денег. Только две двери дубовые обойдутся в 1 тысячу рублей. Уже и biphonic продали, и многое другое, но все же средств маловато.

27 ноября 1981 года

Ремонт в процессе, но дел еще непочатый край. Закончится он не раньше, чем через два месяца. Мы по-прежнему обитаем у мамульки в Теплом Стане. Район голый, грязный, неприятный, перенаселенный, но на это тоже не обращаем внимания.

Вернувшись на родину, мы общались не только с родственниками, хотя масштабы и интенсивность наших контактов с людьми по сравнению с тем, что было в США, резко сократились. Вот как я оценивал ситуацию на первых порах: «Наступила пустота, как будто на льдине: ни друзей, ни контактов, ни веселья бесшабашного. Новый этап жизни. Так всегда, когда за 30? 1. У всех свои дела, семьи. 2. Пресыщение впечатлениями, развлечениями. 3. Осознание, что жизнь не такая уж длинная штука. Отсюда — грусть, тревога, стремление не упускать время. 4. Ситуация в целом изменилась: страна накануне чего-то нехорошего.

Или же это — итог пребывания за границей? Семь лет словно вырвано из жизни. И сам не в своей тарелке, и другие не замечают, привыкли без тебя.

США вспоминаются как большой, яркий, сверкающий калейдоскоп впечатлений. Совсем другой мир. А ведь в нем столько недовольных. Среди них те, кто рвался в США, рассчитывая найти там работу. Но жизнь — борьба, а в США — больше, чем где бы то ни было. И не все ее выдерживают. А у нас и бороться бесполезно. Даже как подступиться, не знаешь. Или нет правил борьбы, или они просто слишком абсурдные».

Привожу еще ряд дневниковых записей о переживаниях той поры на тему контактов, общения с друзьями и знакомыми. Записи весьма противоречивы.

19 августа 1979 года, отдыхая у мамы в Сочи, я отмечал: «Так устал от людей в США в последний период времени, перед отъездом оттуда (знакомые американцы просто одолели звонками, визитами, разговорами, приглашениями), что просто боюсь здесь контактов. У мамы были до вчерашнего вечера квартиранты из Литвы, замучили (особенно один из них) разговорами так, что сейчас наслаждаюсь тишиной и одиночеством. Квартирант рассказал о страшной спекуляции здесь иностранными товарами».

Вместе с тем мы с удовольствием общались с друзьями-соседями по родительскому дому — Ариком и Лилей Прохоровыми, моим одноклассником Юрой Корзинкиным и его женой Людой. И, конечно, с семьей Саулянов. Глава семейства, Борис, был в прошлом папиным водителем в горисполкоме. Машину он водил аккуратно, спокойно, вежливо. Но главное, это был замечательный человек — порядочный, преданный, дисциплинированный, умный, дружелюбный, открытый, трудолюбивый. Вся наша семья тесно сдружилась с Борисом и его семьей — прекрасной супругой Анжелой, очаровательными дочерьми Джульеттой и Кариной. Вместе ездили на отдых за город, ходили друг к другу в гости. Мы всячески помогали Саулянам, они — нам. Дружба продолжалась и после выхода отца на пенсию.

А когда папа скончался, Борис и Анжела приняли участие в сооружении ему надгробия и все последующие годы, целую четверть века, ухаживали за могилой отца — очищали от сорняков, украшали свежими цветами. Борис продолжал встречать сестру с мужем и меня с Наташей в адлеровском аэропорту, принимая нас у себя дома. В 1999 году мы прожили у Саулянов целые две недели. Контакты продолжались вплоть до кончины самого Бориса в 2004 году.

Наши встречи с Саулянами всегда получались сердечными и интересными. Мы не только обсуждали семейные дела, но и говорили о Сочи, стране в целом, о футболе (который отец, Борис и я любили в одинаковой степени). После кончины папы Борис постоянно, из года в год, повторял: «Такого мэра, как Петр Игнатьевич, в Сочи больше нет и никогда не будет. Петр Игнатьевич досконально знал городские проблемы, болел душой за город, на износ трудился на его благо, проявлял заботу о людях, старался всем помогать. Это был мэр с Большой Буквы!»

После возвращения в Москву переживания из-за недостатка контактов возобновились.

31 августа 1979 года

Посетил друзей в МГИМО, Тихвинского С.Л. и Мансурова Л.М. в МИДе, еще кое-кого. Везде — бутылка или другой подарок. Как говорит Натали, у нас не так много людей, которым вообще можно что-то подарить, т. е. к кому можно пойти.

9 сентября 1979 года

Вчера были у Горкуновых. Компания их весьма разноплановая (хотя сами они очень хорошие ребята).

20 сентября 1979 года

Почти каждая встреча с бывшими друзьями и знакомыми вызывает разочарование, а то и наносит удар по самолюбию. Одни все время что-то вымогают, словно мы миллионеры. Другие упиваются самовосхвалением. Третьи беззастенчиво рассказывают, как устраивают себе карьеру по блату.

12 декабря 1979 года

Переживаю из-за того, что большинство моих знакомых весьма непочтительно с нами обошлись. Бесконечно делали людям услуги, подарки — итог плачевный. Отсюда появились беспокойство, тревога, тоска.

17 февраля 1980 года

Друзей абсолютно нет — никто мне не звонит, я никому не звоню. И маршрут один: Академия — дом, дом — Академия.

19 февраля 1980 года

Нет ни «руки», ни более-менее надежных высокопоставленных друзей. Есть знакомые — Капица, Тихвинский и другие, но, опять же, я не умею что-то просить, даже избегаю их. Характер.

13 августа 1980 года

С обменом квартиры кое-что проглянуло, но довольно хороший вариант, казавшийся «в кармане», стал ускользать.

В «Правде» сообщение: Воронков, этот мерзавец из Сочи, приговорен к 13 годам лишения свободы. Мало, явно мало для этого матерого бандита.

19 ноября 1980 года

Прочел статью о подонке Воронкове. Написана красиво, талантливо. Однако, как всегда, у нас больше скрыто, чем раскрыто. Ни слова о тех, кто назначал Воронкова мэром Сочи и покровительствовал ему, о махинациях вокруг «Океана», с которыми он несомненно связан. Ни слова наконец о том, что Воронков — далеко не единичное явление, что взяточничество, разврат, разложение пронизывают наше общество сверху донизу. Начинать надо с руководства^[1].

И даже не с него, а с условий, которые все эти явления порождают, строй, при котором преступник может открыто куражиться всю жизнь, и никакие милиция и общественность ему нипочем. Беда наступает для него лишь в том случае, если к нему по какой-то причине (перестал давать взятки и т. д.) охладели его покровители — те, кто облекают властью, назначают на посты и снимают с них, даже когда речь идет о выборных постах.

4 декабря 1980 года

Последние пару недель — полоса вечеринок в различных домах. Выясняется, что мы далеко не самые «богатые» в Москве. Кое-кто, не занимая высоких постов и не пожив в Америках, имеет шикарнейшие квартиры, набитые несметными, по сравнению с нашими, богатствами. Так что все в мире относительно.

Каждый день узнаю о фантастических успехах в карьерах своих сверстников: например, Воронцова, родственника Пономарева, назначили проректором нашей Академии. Вот люди творят дела! Сами окончательно разложились и теперь разлагают общество. Этот ловкий молодой человек, войдя в правящие круги Страны Советов с заднего ходя (женившись на дочке кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Пономарева), в 30 лет стал доктором наук и проректором. На работу он ездит в «мерседесе», конечно. А если с этой дорогой машиной что-то случится, то не беда: заботливый тесть во время своего пребывания в США в 1978 году приобрел для зятька полный комплект мерседесовских запчастей за государственный счет. Приобрел он, кстати, и многое другое за тот же счет. Вот так и живет наше социалистическое общество равных и преданных революции людей. А безбрежное море подданных всему верит, готово грудью… Но одновременно тоже потихоньку подворовывают — друг у друга, у государства. И по-мелкому, и по-крупному, кому как удастся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

См. мою статью о Воронкове и Кº, с. 52.