Всё началось в четверг

Е. Гитман, 2023

Сложно найти более скучную планету, чем Старая Добрая Англия. Музей, что с него возьмёшь – каменные здания, картины давно забытых художников и голографические овцы на полях Йоркшира. И сложно придумать более скучную работу, чем смотритель этого музея. Впрочем, Джеймс Оливер и не думал жаловаться – его всё устраивало. Пока на планету не рухнул корабль знаменитого авантюриста, альтруиста и недоумка по фамилии Шеро.В минусе – Лондонский Тауэр и системы коммуникации. В плюсе – пираты на орбите, толпа перепуганных туристов и сам великолепный Шеро в придачу. Сотрудничать не хочется, но придётся – больше проблемы решать некому.Однако Джеймс даже не подозревал, что именно началось в этот самый обычный четверг.

В этот самый четверг за полчаса до традиционного вечернего чаепития на Лондонский Тауэр ёбнулся космический корабль.

ЧЕТВЕРГ

День начинался весьма тривиально.

Джеймс готовился встречать туристов. В его ведении находились все основные английские достопримечательности — городские и сельские.

Букингемский дворец с интерьерами времён королевы Елизаветы II служил по совместительству резиденцией для туристов и главным штабом управления. В ожидании гостей на столиках в Зелёной гостиной лежали свежие газеты с фотографией Джона Леннона на первой полосе и с небольшой справкой о событиях Мусорного бунта. В жилых комнатах уже было проветрено, кровати заправлены хлопковым постельным бельём и накрыты шерстяными клетчатыми пледами.

Джеймс любил Букингемский дворец. В его вычурности, в мраморе, алом и зелёном бархате, в позолоте и лепнине, в наборном деревянном паркете и расписных плафонах он находил покой и умиротворение.

Ему нравилось, когда никого нет, ходить по длинным галереям, вслушиваясь в эхо собственных шагов. Заглядывать за ширмы, поправлять шершавые гобелены. Иногда он останавливался возле какой-нибудь картины и подолгу смотрел, как накладываются друг на друга мазки. Его мало увлекали сюжеты, но он получал удовольствие, представляя себе художника в пропахшей химическими старыми красками мастерской, который старательно водит кистью по холсту.

Возможно, рассуждал Джеймс, ему стоит попробовать рисовать. Например, в низкий сезон дождей. Только заранее озаботиться покупкой художественных принадлежностей.

По подземным галереям из дворца можно было попасть в Музей Шерлока Холмса и в Тауэр. Тесная квартира вымышленного персонажа Джеймса скорее раздражала — хотя бы потому что там крайне неудобно убираться. А вот в Тауэре он бывал с удовольствием по делу и без. Старые, по-настоящему древние стены замка-тюрьмы выглядели слишком монументально, чтобы можно было оставаться равнодушным.

В этот четверг Джеймс, впрочем, едва заглянул в Тауэр — тот был в полном порядке, а вот Вестминстерский собор и Озёрный край требовали внимания. В соборе поскрипывали двери, а в Озёрном крае начали двоиться овцы. С ними Джеймс провозился добрый час, пытаясь понять, что именно заклинило и как так вышло, что в его хозяйстве вместо шести белых овечек возникло двенадцать, зато двухмерных. Когда численность и объём отары были восстановлены, времени оставалось в обрез, и Джеймс поспешил к себе в комнату, чтобы подготовиться.

***

Стереотипы об англичанах, как известно, весьма сильны, но довольно примитивны. Чтобы сойти за настоящего британца, требуется не так уж и многое.

Первое — это костюм. Он должен быть старым, желательно винтажным, а не репликой. Только из шерсти, без синтетических примесей. Ни в коем случае костюму не полагается сидеть по фигуре. Крепко и туговато обхватывая плечи, настоящий английский костюм болтается в районе талии. Пиджак опускается немного ниже середины бедра. Брюки свободные, безупречно выглаженные, со стрелками, но всё равно мешковатые. И, непременно, лаковые тупоносые ботинки.

Дальше — внешность. Временами Джеймс шутил сам с собой, что буквально родился для этой должности. Во всяком случае, он выглядел как типичный англичанин. Длинное лицо, прямые брови, светло-рыжие волосы, которые превосходно укладывались в аккуратную причёску с небольшой волной надо лбом. Пришлось научиться улыбаться, не показывая зубов, но он справился быстро.

Следующий пункт — манеры. Англичане не размахивают руками, не кричат и в любой момент любой разговор готовы свернуть на тему погоды. Благо, для обитателей Старой Доброй Англии это не проблема.

Но самое главное, без чего остальные атрибуты не имели бы никакого смысла, это классический британский акцент. На него Джеймс убил три месяца жизни. Он читал фонетические комментарии, слушал эталонные записи, корчил рожи перед зеркалом, укладывая язык на то место, где ему было крайне неудобно находиться. Джеймса спас чей-то случайный комментарий по теме: «Британский акцент звучит так, словно носители держат хуй во рту, но как-то всё равно умудряются поджимать губы». Довольно образно.

Проведя языком по зубам, Джеймс фыркнул, бросил внимательный взгляд в зеркало, убеждаясь, что полностью соответствует тому месту, которое представляет, и закрепил нейроинтерфейс — полупрозрачные, с отливом в серый силиконовые пластины прилипли к вискам и в основание черепа, там, где заканчивается рост волос. На мгновение Джеймс ощутил вспышку головной боли, привычно затошнило от перестройки координации, но это быстро прошло. Гарнитура нагрелась до температуры кожи, а Джеймс почувствовал всю свою Старую Добрую Англию в деталях.

«Шаттл 28Q6, Земля-3 — Старая Добрая Англия, запрашивает разрешение на посадку, — почти сразу прозвучало в ушах. — Повторяю, 28Q6…»

«Приём, — произнёс Джеймс, мысленно дотягиваясь до взлётно-посадочного комплекса и анализируя показания приборов, — шаттл 28Q6, десятиминутная готовность к посадке. Площадка номер шесть».

Старая Добрая Англия была, надо сказать, довольно специфической планетой. На девяносто семь процентов покрытая водой, она отличалась отвратительной дождливой погодой и густой облачностью. Статистически около ста девяноста семи суток из двухсот пяти в году над Старой Доброй Англией висели или плотные облака, или многослойные туманы. Сесть на планету без наземных радаров и точной координации снизу было нереально. Следовательно, использовать её для торговли или пересадок не представлялось возможным. Ресурсов особых тоже не обнаружилось — разве что совершенно бесполезные нефть и природный газ. Болтаться бы находке без всякого дела, если бы в неё не вцепилось ЮНЕСКО. За каких-нибудь три года на Старую Добрую Англию перевезли все законсервированные достопримечательности, некогда стоявшие на Британских островах оригинальной Земли. Многое, Джеймс знал, собирали буквально по кипричику — в том числе Тауэр.

Сорок лет назад Старая Добрая Англия открыла двери для первых туристов, интересующихся историей и классической культурой. И тогда же началась кадровая текучка. Несмотря на высокую зарплату и всяческие бонусы, факт оставался фактом. Управлять Англией — значило сидеть минимум по шестьдесят дней подряд в самой жопе исследованного космоса и раз за разом развлекать невероятно скучных однотипных гостей. Те, кто легко согласился бы на отшельничество ради соприкосновения с историей, чаще всего не вытягивали управления оборудованием. А те, кто мог взять под контроль огромное количество приборов и датчиков, отказывались хоронить себя в этой дыре.

Собственно, Джеймсу полагалось как минимум двое коллег — но уже который месяц он тянул старушку-Англию в одиночестве, отмахиваясь от обещаний менеджмента «вот-вот» найти помощников и сменщиков. В глубине души он совершенно не хотел, чтобы помощники нашлись. Туристы, конечно, бывали утомительными, зато в их отсутствие он получал в своё полное распоряжение целую планету. И не важно, что суши на той планете — маленький остров за защитными барьерами посреди бескрайнего океана.

«Шаттл 28Q6, — проговорил Джеймс, регулируя радары и синхронизируясь с системой шаттла, — перейдите в режим три и откройте доступ к внешнему управлению. Приступаем к посадке».

Посадочную площадку создатели музея очень удачно замаскировали под поле для гольфа. Конечно, настоящая трава не выдержала бы такой нагрузки, но искусственный полибактериальный аналог справлялся отлично.

Неторопливым шагом, мысленно проводя шаттл через плотные через слои атмосферы, минуя опасные грозовые тучи, Джеймс дошёл до места встречи. Спуск был долгим, даже при том, что руководил им, по сути, сам Джеймс. Ему не требовалось смотреть в небо, чтобы точно знать, как движется маленький кораблик всего с двумя забитыми в систему пунктами назначения: один из туристических хабов Земли-3 — Старая Добрая Англия.

Сам Джеймс на таких летать не любил — невозможность корректировать курс вызывала у него неприятную резь в желудке. Но, к счастью, прибывшие туристы подобными проблемами не страдали. Едва шаттл приземлился и разгерметизировался, как на поле высыпала толпа школьников.

Тишина, до сих пор нарушавшаяся только гулом двигателей, рассыпалась на кусочки. Детские крики, высокий мужской голос, призывающий к порядку, скрежет люка, ведущего в багажный отсек, музыка из чьего-то планшета.

— Тихо все! — наконец, рявкнул учитель, и школьники угомонились достаточно, чтобы Джеймс мог сообщить:

— Леди и джентльмены, добро пожаловать на Старую Добрую Англию. Срок вашего пребывания на планете — девять местных суток, что соответствует семи на Земле-3. Меня зовут Джеймс Оливер, я управляю системами планеты и сделаю всё, что в моих силах, чтобы ваше пребывание здесь было максимально комфортным.

— И познавательным, — проскрипел под дружный стон класса учитель.

Джеймс окинул его быстрым взглядом. Высокий, почти с самого Джеймса ростом, тощий как жердь, чёрная водолазка облегает так, что можно пересчитать рёбра. Волосы короткие, мышасто-серые, поделены прямым пробором. Нос длинный, глаза уставшие. В целом, производит впечатление человека, который сначала съел тарелку говна, а потом осознал, что ненавидит и детей, и саму идею поездки.

— И познавательным, — повторил за ним Джеймс. — Прошу всех пройти налево в дезинфицирующую кабину. За ней находится пункт общего сбора. Пока мы ждём остальных посетителей, вы можете выпить чаю или воды.

Мысленным усилием он активировал дезинфекторы в небольшом здании, которое со стороны выглядело как домик в тюдоровском стиле, деревянный, с побелённым вторым этажом. Подгоняемые учителем, дети ворвались в узкие двери, а у Джеймса в ухе заскрежетало:

«Шаттл 36GK7, Земля-2 — Старая Добрая Англия, запрашивает посадку…»

К счастью, в новой группе детей не было. Первой на землю выкатилась, подпрыгивая при каждом шаге, маленькая девушка. Всё в ней, от мелких светлых кудряшек до розового облегающего костюма — выглядело категорически несерьёзным. Быстро покрутив головой, девушка радостно охнула и, круто обернувшись, крикнула:

— Давай уже! Тут замок!

Следом по ступеням трапа вышла полная её противоположность. Рослая тощая девица в сером, на узком лице — ни намёка на улыбку. Чёрные волосы подстрижены так коротко, что не закрывают прижатых к черепу ушей. Она смотрела с таким видом, словно Старая Добрая Англия вызывала у неё глубочайшее отвращение. И всё же, сойдя на искусственную салатовую траву, она положила руку на плечо своей подруге и дёрнула одним уголком губ. Кажется, это означало выражение несомненной приязни. Ну, чисто жизнерадостный кудрявый ёжик Тики и вечно недовольная лохматая ворона Эда из старой мультипликации. Да, знавал Джеймс такие парочки. В них всегда одна — ебанутая наглухо, а другая — всего лишь с лёгкой ебанцой. Проблема в том, чтобы понять, кто есть кто. Та ещё головная боль.

Зато персонажи, появившиеся следом, были максимально понятными, простыми и привычными. В конце концов, больше половины всех посетителей Старой Доброй Англии — это старушки хорошо за восемьдесят, которые от скуки мотаются по всему космосу в меру сил и возможностей. Эти три хихикали и перемигивались как школьницы, хотя как минимум у двух из них спина держалась только благодаря прочным экзокорсетам. Третья если и носила что-то подобное, тщательно прятала его под бесконечными слоями шалей вырвиглазных неоновых расцветок, с какими-то свисающими нитками бусинок, бахромой и кисточками по краям.

Повторив приветственную речь, Джеймс отправил группу в свободную дезинфекторную.

Всего в этот заезд спустилось ещё три шаттла. Они привезли дополнительную группу старушек, среди которых даже затесались двое старичков, пару блёклых молодожёнов и второй класс школьников — постарше и значительно менее замученный. Их учительницу в толпе рослых парней отыскать оказалось трудновато — детям она дышала куда-то в подмышку. Зато у неё оказался звонкий, полный энергии голос. И, едва Джеймс договорил, она оповестила:

— Народ, у нас тут мистер Дживс!

Школьники грохнули хохотом, но Джеймс не повёл и бровью. Работая в музее Англии, приходится мириться с тем, что иногда встречаются настоящие помешанные на старой культуре фанаты — и соответствовать ожиданиям.

— Это не оригинальная, хотя и забавная шутка, мисс. В любом случае, я попросил бы вас называть меня мистером Оливером.

— Чува-ак, — протянула она, широко улыбаясь, — без вариантов. Уж прости. Народ, мыться-бриться, шагом марш!

Джеймс проследил, как дети под командованием Шутницы скрылись за дверями, прокручивая в голове профили прибывших.

Там была уйма мелочей: от образования до пищевых аллергий. Кто-то заполнял блоки вкусовых предпочтений, кто-то вносил медицинские требования. Джеймс знал, кто предпочитает кофе до завтрака, кому необходимо проходить по десять тысяч шагов ежедневно, кому запрещены симуляции.

Изучение этих, несомненно, обязательных файлов всегда казалось ему некоторого рода вуайеризмом — как будто он влезал в частную жизнь этих людей, как только соотносил лица с текстом в карточках. И единственное, что он мог сделать в качестве извинения, это соблюдать их пожелания и даже мелкие прихоти. Так что на столике специально для Шутницы стоял чайник её любимого пуэра, а для старушек со слабыми сосудами — тонизирующий витаминизированный коктейль.

Туристическая программа была выверена до мелочей. После дезинфекции давался час на размещение, после чего Джеймс встречал всех в холле Букингемского дворца и рассказывал об основных правилах пребывания на Старой Доброй Англии.

Вопросы обычно вызывало правило номер три, «не пытаться покинуть планету самостоятельно на автоматическим или пилотируемом летательном средстве». Но это был отнюдь не чей-то каприз, и первые исследователи едва не поплатились жизнями за то, что не отнеслись с достаточным вниманием к атмосфере планеты. Плотные облака, в которых то и дело громыхали грозовые разряды, могли буквально расплющить корабль, решивший опуститься или сесть, не сверяясь с чувствительными метеоприборами. На всякий случай Джеймс хранил в голопроекторе схему движения облаков за неделю — для наглядности.

Ещё часто спрашивали, почему именно нельзя купаться. Предшественник Джеймса отвечал: «Позеленеете», — а Джеймс говорил: «Ваш кожный покров перенасытится содержащимися в воде микроэлементами, отсутствующими на Землях, вследствие чего приобретёт стабильный зелёный цвет, выведение которого потребует значительных усилий медицинских работников и не может быть произведено на планете». По сути — один хуй, но второй вариант звучит солиднее и не побуждает школьников ржать.

После знакомства с правилами следовала краткая обзорная экскурсия по дворцу, которая завершалась чаепитием под голографическую проекцию выступлений королевы Елизаветы II.

И вот до этого пункта они и не дошли. Как раз в тот момент, когда они осматривали Тронный зал, на видимый из высокого окна Тауэр ёбнулся космический корабль.

***

«Кинцуги-2147 запрашивает экстренную посадку! — заорало прямо в уши. — Белая Кошка — ебучей планете, запрашиваю… Блядь, ничего не запрашиваю, падаю!»

— Ого, а Чёрные тащат! — оповестил всех мелкий школьник, под строгим взглядом учителя быстро комкая и засовывая в карман штанов планшет.

— Да ладно, он отбился! — возразил второй, тоже пряча планшет.

А потом, не сговариваясь, толпа ломанулась к окнам.

Джеймс потратил несколько минут, чтобы восстановить координацию и прийти в себя — крушение больно отдалось в голове. Тауэр, а вместе с ним метеостанция и орбитальные радары, отрубился, на его месте зияла пустота.

— Мальчики, назад! — неожиданно зычно крикнула мелкая Шутница, и, что интересно, её послушались.

Тогда как её более серьёзный и внушительный занудный коллега без толку драл горло — оторвать детей от окон не представлялось возможным.

Старушки охали, молодожёны хваталась за руки. Джеймс твёрдо потребовал, чтобы никто не покидал помещения, и через экстренный эвакуационный выход вышел на улицу.

Даже без диагностики, на взгляд можно было оценить масштаб пиздеца — средненький. Радары и навигационная система — в кромешный минус, Белая башня, Кровавая башня и Тауэрский мост — туда же, никаких кирпичиков для восстановления. Кораблю повезло больше — небольшой проворный исследовательский «Чо-13» мог пережить кое-что похуже падения с орбитальной высоты. И ему неебически повезло — молнии и тяжёлые облака его не задели.

Концентрируясь на оставшемся невредимым оборудовании, Джеймс попытался просканировать корабль, но не успел. С шипением стравилось давление, пополз вверх аварийный люк, и наружу выбрался взъерошенный парень в белом лётном костюме, но без шлема.

Спрыгнув на землю, парень запрокинул голову к небу, показал два средних пальца и крикнул:

— Выкуси, сука! — потом круто обернулся, пригладил волосы, расплылся в белозубой улыбке: — Привет! Я Шеро. Тот самый.

Джеймс изучал Того самого Шеро в молчании целую минуту. Он спускался взглядом с каштановых кудрявых волос на фактурное смуглое лицо, рассматривал густые, почти сросшиеся посередине брови, горбатый нос и ослепительную улыбку. Сползал на белую облегающую водолазку и штаны, составляющие вместе лётный костюм, на тяжёлые магнитные ботинки. Потом проделывал путь в обратную сторону, снизу вверх. Опять вниз.

По правде сказать, Джеймс искал. И нихуя не находил.

— Вы совершили неавторизованную посадку на планету, находящуюся под охраной ЮНЕСКО, Шеро-сан, — сообщил Джеймс, завершив наблюдения и переведя глаза на корабль. — Кроме того, вы нанесли культурному наследию оригинальной Земли непоправимый ущерб.

— А, — Тот самый обернулся на груду пыли и камней, ещё недавно бывшую Лондонским Тауэром, — восстановим. Разберёмся мы с твоим ЮНЕСКО, не парься, приятель. Собственно, — он посмотрел на Джеймса и прищурился, — меня интересует не культурное наследие, а бригада механиков и немедленная прямая связь с КаБэ. О, — он провёл пальцами по волосам, зачёсывая их назад, — перекусить тоже было бы недурно.

Джеймс позволил ему договорить, ощущая удивительное, редкое, огромное наслаждение, затапливающее всё тело. Нет, Сеть совершенно не врала. Тот самый Шеро был именно таким самоуверенным и самодовольным мудаком, каким казался. И Джеймс получил кусочек мелочного кайфа.

— Я рад, мистер Шеро, что вы способны так чётко и полно формулировать свои запросы. Боюсь, однако, что удовлетворить их на Старой Доброй Англии не представляется возможным. Бригада механиков на планете отсутствует, систему связи вы только что уничтожили своим… весьма аккуратным приземлением, а что касается еды, — он улыбнулся самой британской из своего арсенала омерзительных улыбок, — то вам придётся оплатить путёвку, чтобы получить доступ к кухне.

Лицо Шеро скривилось, черты исказились. Джеймс даже вообразил, что тот не сдержится и что-нибудь ляпнет, но нет — выдержки ему хватило. Вытащив сложенный вчетверо планшет, он развернул его и уточнил елейно-вежливым тоном:

— Не соблаговолите ли вы подсказать, как именно я могу оплатить путёвку при отсутствии Сети?

— Кредитного чека, оставленного на ресепшне, будет достаточно. Также я должен настаивать на том, чтобы вы проследовали в дезинфекторную. Прямо мимо учинённого вами беспорядка и направо, пожалуйста.

— Шеро-о-о!

Вопль десятков голосов оглушил. Школьники и взрослые, устав ждать, высыпали из Букингемского дворца и мчались к Шеро, старушки и старички семенили следом. Лица пылали восторгом, руки повторяли приветственный жест Белых Кошек, сгибаясь и разгибаясь от локтя, рты кривились в криках экстаза.

— Ша! — Шеро вскинул обе руки и попятился. — Десять минут, мои дорогие. Мне необходимо пройти дезинфекцию, и потом я с радостью отвечу на все вопросы, — он подмигнул и лёгким пружинистым шагом зашагал в том направлении, которое указал Джеймс.

Возможно, стоило его послать прямиком в сернистые Девонские болота.

Или нахуй.

Толпа обтекла Джеймса и замерла недалеко от корабля. Все следили за тем, как Шеро проходит мимо посадочных площадок и заворачивает в домик.

— Мистер Оливер, — кто-то подёргал Джеймса за рукав, — это реально Тот самый Шеро?

Против воли Джеймс был вынужден ответить, опуская глаза на чернявого тощего мальчишку:

— Во всяком случае, он так сказал.

— Мелкий какой-то, я думал, Шеро выше… — протянул мальчишка. — А что там было? Под кораблём?

— Боюсь, это был объект культурного и исторического наследия — Лондонский Тауэр, — рассеянно пояснил Джеймс, а сам снова попытался дотянуться до приборов.

Метеодатчики и кросскосмическая связь — вот и всё, что ему нужно. Вызвать ремонтников, космическую безопасность, менеджеров — и пусть разбираются с Шеро сами, без него.

Никакого отклика.

Шеро справился с дезинфекцией профессионально быстро, избавился от магнитных ботинок и вышел из домика уже в полуспортивных тапочках. Волосы он пригладил и зачесал назад, открывая высокий лоб, ворот водолазки расстегнул и мгновенно стал очень узнаваемым.

— Что ж, и вот теперь, — он развёл руки, будто собирался обнять толпу, — я ваш. Только, прошу, не помни̜́те, мне ещё нужно надрать парочку пиратских задниц.

Все знают момент, когда космогонщик сажает корабль, откидывает люк и выбирается к толпе фанатов. Вот это выглядело точно так же. Молодёжь и те, кто постарше, ломанулись с единственным желанием коснуться кумира хоть пальцем. В стороне осталась жалкая горстка. Отличное доказательство теории, что в любом коллективе процент умных людей и идиотов остаётся неизменным — вот они, все восемь процентов сомнительного здравого смысла. Было странно обнаружить среди них троих младших школьников и Ёжика Тики — её мрачная и высокая подруга-ворона примкнула к числу фанатов Шеро, хотя и не лезла в самую гущу. Джеймс предполагал, что будет наоборот. Зануда-учитель предсказуемо морщил нос. Двое молодожёнов топтались, взявшись за руки, и явно тупили. Три старушки откровенно веселились, глядя на весь этот бардак.

— Шеро тебе в постель, — сообщила одна из них громко и эмоционально.

Она выглядела их них самой благообразной и даже носила вместе с фиолетовым комбинезоном туристического вида небольшую розовую шляпку, из-под которой торчали белые пушистые волосы.

— Фу, — скривилась другая, с короткими волосами насыщенно морковного цвета, — отвратительно. Как по мне, принимается.

— Да ладно, ничего мальчик, — возразила третья, в бесконечных многослойных и очень, очень кислотных шалях, — не принимается.

— Шеро тебе в собеседники? — предположила Шляпка и тонко захихикала.

— Уже лучше, — кинули многочисленные Шали.

— Передвигаться по космосу на высокой скорости и безо всякого смысла — «шероёбиться», — с серьёзным видом произнесла Морковка, и все три покатились со смеху.

У Джеймса дрогнули уголки губ, на мгновение он посмотрел на старушек не краем глаза, а прямо, на чём тут же и был пойман. Отсмеявшись первой, Шляпка поправила лямку комбинезона и доброжелательно улыбнулась.

— Не удивляйтесь, мистер Оливер, мы не совсем выжившие из ума старухи.

— Смотря кто из нас, — подмигнула Морковка.

— Они обе — давно ку-ку, — захохотали Шали. — Но всё же не совсем. Это старая игра, придумать ругательство из любого слова, названия или предмета, попавшегося на глаза.

— Могу я, в таком случае, спросить, — совершенно бесстрастно проговорил Джеймс, — каким именно ругательством стало моё имя?

— А мальчик сечёт, — сообщили Шали. — Однажды, возможно, вы узнаете. А пока не считаете ли вы нужным спасать нашего Шеро-сан от толпы поклонников? Или… — она выразительно посмотрела на толпу, уже отошедшую от Шеро на некоторое расстояние и теперь внимавшую его трёпу, — толпу поклонников от Шеро-сан?

Джеймс уже собрался последовать этому совету, как один из школьников воскликнул:

— А где Чёрные, которые вас преследовали?

Шеро выразительно задрал голову к небу, а Джеймс сокрушённо подумал: «Блядский же хуй».

***

А теперь в нескольких словах о том, кто такой — этот мудила Шеро.

Было бы здорово сказать, что никакого Шеро Джеймс знать не знает. Но увы — чтобы ни разу не слышать о Шеро, надо было отрубить Сеть и забиться на дно океана. Потому что в последние пять лет капитан Шеро, он же Последняя Белая Кошка Шеро, он же Тот самый Шеро был затычкой в каждой бочке.

Самый известный космический путешественник, самый знаменитый искатель нечеловеческого разума и самая большая заноза в заднице. Шеро обладал самомнением вселенских масштабов, такого же размера амбициями и едва ли меньшим состоянием. При этом природа не одарила его ни тактом, ни здравым смыслом. Поэтому всё, чем он занимался, это привлекал к себе как можно больше внимания.

Ещё недавно о таком вот Шеро, который, по меткому выражению старушки-Морковки, шероёбился бы по Вселенной, и речи не могло быть. Исследованиями глубокого неколонизированного космоса занимались Белые Кошки — выпускники Академии, обученные работать в команде, справляться с любыми нештатными ситуациями и, главное, действительно готовые к встрече с нечеловеческим разумом. Кошек тренировали с детства, лепили из них не лучших, но образцовых представителей человечества.

Однако, когда правительство прикрыло лавочку, изучение космоса перешло в руки авантюристов и выскочек. Таких, как Шеро, который обозвал себя Последней Белой Кошкой, купил на семейные деньги корабль и принялся скакать по галактикам. Он ввязывался в бои с пиратами, ворами и наёмниками, сдавал управлению Космической безопасности контрабандистов, проверял спонтанно возникшие опасные кротовины и… записывал обо всём этом эфиры, которые транслировал в Сети. То, что для Белых Кошек было смыслом жизни, Шеро превратил в развлекательное шоу.

Джеймсу, очевидно, было похуй. Всё, чего он хотел — это чтобы Шеро вместе со своим непомерным эго, дорогущим кораблём и видеоэфирами держался, блядь, подальше от его тихой планеты.

И что он теперь имеет? Поломанные системы связи, Чёрных пиратов где-то на орбите и, мать его, Шеро собственной великолепной персоной.

***

Конечно, Шеро оставил гарантию оплаты и формально присоединился к экскурсионной группе — во всяком случае, уселся за один из столиков в Зелёной гостиной, налил себе и соседям чаю, закинул ногу на ногу и сообщил в пространство:

— Итак, друзья мои, мы угодили в переплёт.

Джеймс сформулировал бы это иначе, но Шеро заполнял всё свободное пространство. Он словно растекался в воздухе, связывался с каждой молекулой, и дышать получившимся ядом было невозможно. Говорить в нём — тоже.

— Возможно, — продолжил Шеро, разваливаясь в старинном кресле, — среди вас есть те, кто болеет за пиратов. О, не смотрите так, они везде есть. Но видите ли в чём дело, друзья, Чёрный кобель и Чёрная сука как раз сбывали огромную партию наркотиков, когда мы с ними столкнулись. Если бы я не вмешался, куча дряни распространилась бы по заселённым планетам. Мы с Чёрными давно знакомы, так что, когда я появился, они решили, что партия наркотиков стоит, конечно, очень дорого, но моя голова — дороже раз в десять. И, так сказать, сменили приоритеты.

Никогда в жизни Джеймс не сочувствовал Чёрным — пиратам, бандитам и прочему отребью, из-за которого колонизированный человечеством космос превращался в помойку. Но прямо в этот момент он пожалел, что известные авантюристы, Чёрный Кобель и Чёрная Сука, не преуспели в поимке Шеро. Как бы всем проще жилось-то!

— Я на время вывел из строя корабль Кобеля, но Сука оказалась хитрой и проворной.

— Она вас достала! — выкрикнул один из младших школьников и тут же прикусил язык под строгими взглядами.

Шеро невозмутимо улыбнулся.

— О, ты видел! Скажи, было зрелищно? Да, она меня достала, но я врубил аварийные стабилизаторы и нырнул в первую попавшуюся кротовину. Сука — за мной. Я подбил ей визоры, а она мне — модуль управления. После чего я не слишком-то грациозно приземлился на эту… — он сделал долгую паузу, разглядывая гостиную, — гостеприимную планетку.

Его могло поджарить в грозовых облаках. Как нефиг делать, восемьдесят шесть с четвертью процентов вероятности подобного исхода. Статистика, блядь! Но нет — он приземлился без проблем, усевшись на самые важные планетарные системы, а сам отделался попорченной причёской.

Джеймс вдохнул полную грудь яда, выдохнул, встал и сказал достаточно громко, чтобы перекрыть и шушуканье толпы, и болтовню Шеро:

— Леди и джентльмены! Вам не стоит паниковать. На данный момент мы отрезаны от Сети и систем связи с космосом, но сразу после того, как чаепитие завершится, вы отправитесь в свои комнаты, а я займусь ремонтом. Вам также не стоит опасаться пиратов — как я говорил в начале экскурсии, посадка на планету без метеорадаров невозможна, поэтому, вероятно, пираты уже покинули орбиту. Завтра утром мы вернёмся к программе экскурсии, а через девять местных суток, по расписанию, вы покинете планету.

Он поздравил себя с тем, что сердце уже не билось где-то в горле, а злость схлынула. Туристы зашептались, до чуткого слуха Джеймса доносилось разное. Всякое «я тебя предупреждала!», и «вот бы на Чёрных глянуть!», и «какой красавчик». Последнее, очевидно, относилось к Шеро.

— Простите, Оливер-сан, — вдруг поднялся Зануда-учитель, — мой класс должен был получить полноценную экскурсию, включающую посещение Лондонского Тауэра и начинающуюся сегодня. Как именно вы компенсируете сокращение программы?

Повисла тишина. Потом громко и нагло расхохотался Шеро, его смех подхватила маленькая Шутница, а потом и остальные. Джеймс дождался, когда все успокоятся, а цвет лица Зануды приблизится к оттенку штор в Тронном зале.

— Не переживайте, уверен, Шеро-сан компенсирует из собственного кармана все доставленные неудобства. А теперь могу я попросить вас, леди и джентльмены, отправиться в свои комнаты? Нахождение за их пределами во время проведения ремонтно-восстановительных работ может быть опасным.

***

Интересно, кто-нибудь вообще пробовал подручными средствами восстанавливать высокоточные сложные приборы после того, как их распидорасило космическим кораблём?

***

Активировав нейро, Джеймс отправился к себе в модуль управления Старой Доброй Англией. Комната размером по два метра в трёх измерениях была увешана экранами и голопроекциями всех систем. Устроившись в кресле и положив руки на тактильные подлокотники, Джеймс активировал манипулятор-помощник и послал его к Тауэру. Ощущая каждый комочек грязи под его колёсами, чувствуя температуру и влажность воздуха будто бы своей кожей, Джеймс водил языком по зубам.

Старая и довольно простая практика, которая помогала не терять ощущение собственного тела. Кто-то кусал щёки, кто-то царапал кожу, но Джеймс предпочитал не наносить себе лишних, да ещё и регулярных повреждений. Так что — языком по внешней стороне зубов, круговым движением. Пять раз в одну сторону — пять в другую. Повторить, чтобы в затылке начало тянуть. И нет, он сидит в кресле, а не катится по искусственным газонам. Он катиться вообще не умеет, ему нечем — колёса отсутствуют. И чувствовать, как бьются в корпус комья земли, не может тоже. Нет там в корпусе нервных окончаний.

Помощник остановился возле корабля Шеро, присосался к нему щупами, и Джеймс оценил повреждения. Пострадало днище и небольшой сектор сзади. Погорела, наверняка из-за гроз, часть электроники. Подогнав дополнительные магнитные манипуляторы, Джеймс поднял корабль и оттащил его на посадочную площадку. Тяжёлый, зараза.

Без корабля зрелище оказалось ещё более плачевным. На месте Тауэра осталась неглубокая, но всё же заметная воронка. Мост, под который маскировалась большая часть метеооборудования, сложился, словно бумажный. Декоративные голубые башенки лежали поверх кирпичей и металлических обломков, щедро присыпанных пылью, и напоминали нелепые шапочки. Или бумажные кораблики.

Джеймс ещё несколько раз провел языком по зубам, чтобы не отвлекаться на образы. Робот имел угол зрения шире, нежели человеческий, и зависнуть, рассматривая мир его глазами, было очень легко. В свободное время Джеймс гонял его по полям с большим удовольствием, но сейчас надо было заниматься делом.

Для начала он задал манипуляторам простую алгоритмическую задачу: не повреждая целостность конструкций, разделить камень и металл. Камень формировать в единый блок, металл раскладывать на траве с осторожностью. Если металл встроен в камень — определять к камням.

Работы предстояло на добрых полтора-два часа, и Джеймс почти полностью отключился от помощника — чтобы увидеть прямо перед собой физиономию Шеро.

Только очень большим усилием Джеймс удержал на языке: «Ты что тут нахуй делаешь?», — и спокойно спросил:

— Как вы вошли, Шеро-сан?

— Стандартный код доступа, — пожал плечами Шеро, выпрямился и прислонился к стойке с бесполезными сейчас шкалами метеоприборов. — Не ожидал в такой дыре найти Кошку, — он склонил голову к одному плечу и уставился на Джеймса очень пристально.

Оказалось, что глаза у него — тёмно-серые и крайне цепкие. Слишком умные для шута и фата.

— Понятия не имею, о чём вы, — сообщил Джеймс, — и, как я сказал ранее, нахождение вне комнат во время проведения ремонтных работ…

— Совершенно никак мне не навредит, — Шеро подмигнул. — Брось, братишка, мы отлично знаем, что молнии в землю бить не начнут, радиация фонить не будет. Короче… мы оба знаем, что эта фразочка — отмаза механиков, которые не хотят, чтобы у них под ногами вертелись любопытные. Вдруг ещё кто манипуляторы погладить захочет.

Он засмеялся, словно выдал шутку века и теперь гордился собой.

— Может, и так, — покладисто согласился Джеймс, сильно жалея, что не может встать из кресла и вышвырнуть Шеро из модуля. Учитывая разницу в росте и весе, вероятно, ради этого даже не пришлось бы напрягаться. — Тем не менее, механик всё ещё не хочет, чтобы у него под ногами вертелись любопытные. Так что не могли бы вы…

— Эй, я могу помочь! Технически, я слегка виноват в наших проблемах, братишка.

— Это обращение неприемлемо.

Шеро прищурился:

— Будешь отрицать, что ты тоже Кошка?

В конце концов, можно будет перезапустить алгоритм для манипуляторов. Ничего страшного. Вот прямо сейчас встать, нарушив тем самым работу, схватить Шеро за ворот водолазки и за пояс брюк и выкинуть за дверь. И код доступа сменить.

— Покиньте служебное помещение, — потребовал Джеймс, — вы достаточно помогли.

Улыбаться Шеро перестал, но с места не двинулся. Только сложил руки на груди.

— Хорошо, Оливер-сан, лезть в вашу жизнь я не стану. Но вы видели повреждения и знаете лучше меня, восстановить что бы то ни было к утру вам не удастся. А нам нужна связь. Чёрная сука достаточно зла, чтобы опуститься на планету и попытаться меня достать. А мой корабль несколько не в форме и отбиваться не сможет. Нам нужна связь с КаБэ, чтобы сюда пришло подкрепление…

— Иначе Чёрная сука всё же оторвёт вам голову, — иронично протянул Джеймс.

— В точку.

— А также без проблем возьмёт в заложники детей и стариков, которые никак не смогут защититься от неё. И к которым вы так любезно её привели. Но эта мелочь, конечно, ускользнула от вашего внимания, Шеро-сан.

На мгновение между бровями Шеро залегла складка, которая сделала фотогеничное лицо куда более жёстким.

— Мне не требуется помощь, — повторил Джеймс ровно, — прошу вас вести себя так, как положено туристу, то есть отдыхать в выделенной вам комнате. К утру я организую связь с управлением космической безопасности.

Они с Шеро столкнулись взглядами, и это оказался действительно сложный бой. Часть ресурсов мозга Джеймса всё ещё была занята алгоритмом для манипуляторов, и, наверное, именно поэтому ему было тяжело сопротивляться. Шеро давил волей. Но Джеймс не собирался сдаваться.

— Пусть так, — неожиданно кивнул Шеро, отлипая от приборной панели, — тогда увидимся утром. Спокойной ночи, Оливер-сан.

Он вышел, тихо притворив дверь. Джеймс отвёл глаза и почувствовал, как вспыхивают щёки. Возле кухонных датчиков стояла, помахивая лапкой, маленькая белая кошка. Джеймс и не помнил, когда именно поставил её здесь — а теперь так бездарно и глупо спалился. Впрочем, он ведь мог купить её в сувенирном магазине, правда?